О восточной испуганности и ее корреляции
Испуганность – признак Востока. Дальний и Ближний Восток. Внутренне свободные, но отсталые народы. Разница в восприятии пьянства на Востоке и на Западе. Влияние водки на «трезвые» народы. Не всем удалось провозгласить свободу человека. Движение свободы на запад, огибающее землю, и застывшая глыба восточного синкретизма. Царь и дворянство. Малограмотность и религия. Бедные люди с нехорошей судьбой. Три сценария: два жестких и один рассыпающийся на составные части.
Сама испуганность, конечно, является признаком Востока, на Западе такой сильной испуганности и в древние времена не было, не говоря уже о сегодняшнем дне. Достаточно вспомнить разговор Карла Великого с простым мельником, мельница которого шумела и мешала императору спать. Когда мельник ответил на угрозу императора: «но, есть ведь и суд». Подытожим. Самая ясная и всеобщая испуганность существовала на Дальнем Востоке, где императоры были и есть, сколько помнят себя народ. Вторым очагом испуганности является Узбекистан, третьим – Ближний восток или Малая Азия. Полуиспуганные народы – на ответвлениях Главного проходного двора Древнего мира, на путях в Индию и Персию.
Крайние ареалы Азии: Дальний Восток и Ближний Восток имеют крайнюю степень испуганности, равнинный земледельческий центр Азии – тоже. В этих местах никому не могло прийти в голову даже, что может быть демократия. Здесь долгие века рождались и умирали люди с одной мыслью, что так и должно быть и привыкли к ней, сжились. Вот поэтому японцам, когда пришло время, так трудно отходить от этой всеобщей испуганности. Поэтому в Иране, Ираке, Турции, в Узбекистане, да и Таджикистане такие на сегодняшний день правительства и народы, которые там есть.
|
|
|
Народы Южной и Средней Сибири, Казахстана, вплоть до Тихого океана – это внутренне свободные люди, но они очень далеки от нашей цивилизации, как древние инки и индейцы Северной Америки, да и аборигены Австралии – тоже. Почти все эти народы, исключая индейцев, это невоинственные, добрососедские народы, но они жили слишком обособленно от всего остального мира, слишком малочисленные на своих огромных площадях, в достатке и относительном довольстве и не могли представить себе более обеспеченную, развитую и научно–техническую жизнь. Ничто их не заставляло на грани возможного стремиться к лучшему, как мы с вами понимаем сегодня это «лучшее». Поэтому, когда к ним пришли с ружьями и порохом, водкой, бесстыдным грабительством и обманом, они были очень удивлены, и такими удивленными остались до сегодняшнего дня. Они явно почувствовали свою некоторую отсталость, хотя некоторые «передовые идеи и средства» им явно были не нужны, поэтому их удивленность как бы застыла. Но даже застывшая удивленность не заставила их, внутренне свободных, принять новые правила жизни в свой обиход, они предпочли не воевать, а уходить все дальше в тайгу и горы, чтобы там остаться наедине со своими традициями. Водка их доконала, однако. Больше ничто не могло бы справиться с ними.
|
|
|
Я много слышал и общался с народами Кузбасса, а их немало. Поэтому я знаю точно, что их сшибла с ног только водка, как и северные и восточные российские народы, сделала их абсолютно безвольными. Попробую объяснить это подробнее. Начну с итальянцев, с которыми также много общался. В стране тысячелетнего виноделия и винопотребления, когда даже просто от жажды пьют разбавленное вино, практически нет алкоголиков, я имею в виду таких, какие есть в России. Беспробудных. Но я знаю, почему их нет. Тысячелетнее изобилие вина и виноградной водки, граппы, которая не слабее русской водки, выработало правила и заставило итальянцев их выполнять, чтобы избежать по возможности алкоголизм. У итальянцев нет жидких супов как у других народов, вместо супа на первое блюдо подаются макароны или полужидкий рис, ризотто. Суповой бульон они заменили разбавленным сухим вином, без которого не обходится ни один обед. После обеда почти всегда выпивается микроскопическая доза крепкого алкоголя, «для пищеварения», как они говорят. И все. Когда приходит нежданный гость, ему вместо нашего чая наливают вина, но его положено не пить, даже глоточками, а только почти облизывать стакан. В большинстве домов, где я был, ключ от бара, где десятки напитков, хранится у хозяйки дома, я даже этому удивился. Я заметил также, что большинство мужчин–итальянцев после обеда, когда совсем чуть–чуть шумит в голове, всегда готовы еще «добавить», но их все время, или жена, или он сам себя старается сдержать, и это отчетливо видно. Иногда, правда, и не сдерживаются, но это не должно быть ни под каким видом часто. Мне кажется, что все следят даже друг за другом, чтобы как можно реже срываться даже в самый минимальный перебор. Особенно в этом участвуют женщины, иногда даже отказываясь за обедом употреблять вино, чтобы и другие отказались за компанию с ней. Все это выглядит внешне очень достойно и непринужденно. Но самое главное в том, что общественное мнение рассматривает чуть шатающегося человека, не сумевшего сдержать себя, хуже, чем голого в театре. И каждый итальянец рассматривает себя, чуть больше выпив вина, тоже в худшем виде, чем нагишом посреди улицы. Безусловно, тысячелетнее употребление этилового спирта вырабатывает в организме противоядие ему, так сказать пониженную чувствительность к алкоголю, совершенно так, как можно выработать пониженную чувствительность к отравляющим веществам и ядам.
|
|
|
|
|
|
Теперь сравните, что вы видите в среде русских. Быть пьяным – это почти доблесть, быть пьяным – это получить снисхождение судей, хотя в законе и написано как раз об не снисхождении. Нам не стыдно, а наоборот «престижно» явиться на свидание, на дискотеку и прочие общественные мероприятия подшофе, а утром не пойти на работу, так как есть очень «уважительная» причина – похмелье. У нас общественное мнение не только не осуждает, но даже и приветствует различные приемы молодых в статус пьяниц, магарычиые, отступные, вступительные и провожательные пьянки. Мы похоронить человека не можем даже, не забыв по пьянке, похоронили ли мы его в действительности? Притом у нас в этом деле всегда предпочтительнее разные карательные меры типа вырубки виноградников или запрета продавать водку крестьянам во время посевной и уборочной страды, чем настойчиво, целеустремленно и медленно, но верно преодолевать эту пагубную страсть, поставив заслон ей в виде общественного мнения. Русский организм тоже, как и итальянский генетически привык преодолевать чуть ли не каждодневные отравления алкоголем, а что похмелье, это как раз и есть отравление, в этом у врачей нет никакого сомнения. Но мы же должны знать уже, что запретить ничего в мире нельзя, оно все равно прорвется через любой запрет. Но постепенно можно выработать правила и сделать так, что не выполнять их станет просто очень стыдно. Так в Америке нынче поступили с курением, и результаты потрясающие. Сегодня курить там – очень немодно. И точка. И бросают курить, и не начинают вновь.
Я заметил, что почти нет и северного мужчины (немца, поляка, шведа, не говоря уже о финне), который бы не хотел как следует выпить, и напивались они при мне предостаточное количество раз и совсем не потому, что русские их «заставляли», сами захотели, сами же и осуществили, в рот никто не заливал насильно. Я давно знаю, что справиться с собой в размере потребления алкоголя очень трудно не только русским. Но я точно знаю, что никто из более или менее следящих за собой иностранцев, кроме русских, никогда утром не опохмеляется и даже решительно пресекает такие попытки к нему со стороны. Это как бы закон, который не нарушают ни при каких обстоятельствах.
Вот на этой основе давайте и вернемся к народам, которые крепче чая и кумыса тысячу лет ничего не пили. У них нет никакого иммунитета к отравлению этиловым спиртом, у них нет русской озабоченности стать алкоголиком, которая многих русских сдерживает у последней черты, у них никогда не было на глазах пропащих людей, у их женщин нет тормоза русских женщин в употреблении алкоголя, они не знают, что это очень вредно, а потому пьют и их дети. Прибавьте сюда русскую черту опохмеляться «на другой бок», когда сразу становится «легче». У них вообще нет никаких внутренних генетических сдержек в этом. Они, наоборот, думают, что это очень хорошо, так как я выше говорил об их стеснительности в общении с неизвестным им миром русских, но которые явно впереди по технологиям и развитию. Поэтому он даже нехотя будет пить предложенную ему водку. Ученые говорят, что для некоторого генетического предрасположения достаточно всего один раз попробовать наркотик, чтобы стать законченным наркоманом, но водка – это тоже наркотик, действует на один и тот же мозговой «центр удовольствий». Производство водки очень дешево стоит, а русские купцы, налаживающие скупку мехов у аборигенов–охотников, разумеется, не с акцизами ее покупают для спаивания добродушных людей. Ничто не могло бы покосить так быстро и так радикально северные и алтайские народы, численность которых уменьшилась в десятки и сотни раз, а некоторые за 50 лет вымерли полностью. И все это сделала водка.
В Австралии я видел аборигенов. Я знаю, что там налоги высоки, в основном благодаря тому, что аборигенам платят деньги просто так, ни за что, чтобы они только жили. Им строят дома с ваннами и туалетами, которые они тут же засоряют всем, чем ни попадя, а их снова чистят и восстанавливают. Но все это мало помогает, аборигены пьют, жизнь для них потеряла всякий смысл. Но там хотя бы как–то, неумело, но заботятся об них, стараются им помочь. Говорят, что и некоторые сдвиги есть, мне невидимые из–за кратковременности присутствия. А что же в нашей Родине с большой буквы? Эти народы просто бросила страна. Например, сегодня шорцы живут в таких дебрях, что туда невозможно добраться даже на автомобиле, ни зимой, ни летом. Об них заботиться, платить хотя бы пенсии старикам некому, не добраться, чтобы помочь, хотя они долгие века жили как раз на том месте, где сегодня стоят домны, конвертеры, мартеновские печи и прокатные станы. Здесь все названия шорские, все реки, ручьи, урочища, горы и распадки имеют шорские названия, которые что–то обозначают на их древнем языке, но никто сегодня не знает, что именно. Зато шустрые частные «предприниматели» частным же образом нанимают военный вертолет с летчиками и горючим, которого фактически нет для тренировочных полетов, как говорят наши полководцы, и, нагрузив его водкой, летят к недоступным для властей шорцам. Возвращаются на этом же вертолете, битком набитом соболями. Даже, в общем–то, подлые русские сибирские купцы, гулявшие в начале века в московском «Яре» с фонтаном из шампанского и дорогущими французскими шлюхами, так не делали. А кому они сегодня нужны, эти алкогольные шорцы, в такой большой стране, с такими огромными, глобальными «интересами» в мире?
Не всем народам удалось провозгласить право человека быть свободным. К востоку от Греции это право никто не провозгласил. Кому–то надо было преодолеть испуганность и сказать первым: человек свободен по праву рождения. Не сказали. Сказали древние греки. Потом это проникло на самый запад Западной Европы, закрепилось, развилось и очень медленно, но верно, начало побеждать. Но до полной победы на земле, особенно на Востоке, еще очень далеко. Самое интересное то, что распространение чувства внутренней свободы человека пошло в основном на запад, на американский континент, через Атлантику.
На восток с запада это чувство внутренней свободы человека не пускали русские князья, они всеми доступными им методами нагнетали испуганность, которая сама по себе является, даже не нагнетенная, большим естественным препятствием для проникновения в сознание чувства внутренней свободы человека. Большим своим помощником русские князья сделали православие, для которого была выработана твердая как камень идеология. Сами князья как бы оставались ни при чем. Совершенно так, как президенты российские, не говоря уже о царях, всегда оставались в белом, при самых мрачных обстоятельствах в стране.
Пока чувство внутренней свободы человека удерживалось на западных границах России, это чувство, обогнув земной шар с западной стороны, оказалось на меридиане смены дат, на востоке, и не только в Японии, в которой оно нынче свирепствует как гонконгский грипп. В Австралии очень свободные нравы, именно внутренне свободные, а не распущенно свободные. Нынешних австралийцев ничуть не отличишь от жителей Лондона, Парижа или Амстердама. Потомки каторжников вполне свыклись сегодня с демократией, и их внутренняя свобода видна невооруженным глазом. Японцы туда зачастили на учебу, попутно скупая, что понравилось.
Но застывшая глыба восточного синкретизма, основанного на всеобщей испуганности, еще очень велика. Наиболее большие осколки Российской империи, она же Советский Союз, Казахстан, Узбекистан, Туркмения, еще менее готовы к демократии, чем Россия. Там только выучили это новое слово, а пользоваться им еще совсем не умеют. Оно часто употребляется невпопад. Там, где надо сказать авторитаризм, употребляют слово демократия. На том основании, что, дескать, народ хочет, чтобы им управляли авторитарно и, желательно, — один человек, до самой его смерти.
Однако я, кажется, от исследования перешел на памфлет, а этого не надо делать. Я ведь не лозунги пишу на красной тряпке зубным порошком. Мне надо обобщить у рассмотренных народов форму правления и религии. Вот, по–моему, в чем вся проблема испуганности. В Японии до 1945 года – сильная императорская власть, защищенная самураями, но слабая религия. На Ближнем Востоке – сильная власть шах–ин–шахов в большинстве своем, но не подкрепленная «самураями» — дворянами. Поэтому опора трона здесь – очень сильная религия, настолько сильная, что вступает зачастую в борьбу с самим троном. Религия и правление – единый фронт угнетения и запугивания. Поэтому народы здесь и в Японии находятся под одинаковой силы гнетом, и наиболее испуганные. Китай, Корея, Узбекистан – точно в таком же положении.
Полуиспуганные народы, такие как грузины, афганцы, таджики и туркмены находятся под властью многочисленных князей и довольно редко, спорадически – под властью единого верховного царя. У этих народов очень плохо обстоят дела с образованием, поэтому они первобытно–доверчивы, их можно очень легко склонить к вере хоть во что вместо принятия более или менее самостоятельных решений на основе знаний. Да, да, я и грузинов причисляю к малограмотным и сейчас объясню, почему. Мы знаем грузинскую интеллигенцию, которая высоко стоит в наших глазах, и по ней судим обо всем грузинском народе. Прочтите «Ловлю пескарей в Грузии» и вам станет ясно, что о народе грузинском вы не знаете собственно ничего. А он живет под пятой своей интеллигенции, бывшей многочисленной оравы своих князей. Я говорил об этом выше. Теперь заканчиваю свою основную мысль. Малограмотность – залог веры, вера же – обман. Верящий хорошо воюет у себя дома против пришельцев. Обман подтверждается собственными глазами, ведь пришли «неверные», как им и внушали их вожди. Даже если бы ООН прислала сюда войска для внедрения западной демократии, и с ними бы воевали. Я же говорил уже, что почти все армяне разбежались, и теперь их мафия вынуждена ездить для сбора дани с них в Россию, в командировки. У полуиспуганных народов столько князей (временное исключение – туркмены), что их общество состоит из двух слоев: толстого и тонкого. Поэтому они обходятся без сильного шаха шахов, а религия выполняет только вспомогательную роль. Такое же положение и в Чечне. Вы думаете, почему часть чеченцев хочет остаться в России? Потому, что хочет освободиться от своих князьков. Это те, которые работали на советских предприятиях, получали вовремя свою зарплату и привыкли к такому образу жизни.
Народы алтайской семьи, я к ним отношу только те, которые живут на Алтае и Саянах и близлежащей тайге, и казахов, вольно блуждавших по своим степям, совсем, как я говорил, никому не мешали, так как жили чуть поодаль от главного проходного двора. Поэтому устроили себе совершенно самобытную жизнь. Главной цементирующей их силой была религия, даже не религия, потому что я к религии отношусь с подозрением и недоверием как аппарату образования империй, а чистое шаманство, или магия. Без вожаков тоже нельзя, поэтому тут «свирепствовала» умная «геронтократия», которой уже ничего не нужно в этой жизни кроме уважения. Совершенно аналогичная геронтократии австралийских аборигенов, которой я посвятил столько страниц. Им даже не нужна была «кавказская гордость» с кинжалом у пояса. Только одно голимое уважение. Следы этой геронтократии видны и сегодня. Но вы же, наверное, помните и о том, что у австралийских аборигенов представители геронтократии одновременно были и вызывателями дождя, и хранителями «чурингов», то есть, занимали две должности сразу, почти как «дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев». Некоторые, наиболее проницательные и приметливые, начали специализироваться на чистом шаманстве, создав свои прекрасные монастыри буддийского типа. Но я об этом уже писал. Если бы эти народы жили потеснее и победнее, то есть, потруднее, может быть, они додумались бы и до демократии, такой, какую описал Аристотель. Бедные люди, нехороша их судьба. Хотя таких людей в мире очень много, но в России – больше всех, народов 180 из 200.
Итак, у нас в наличии три сценария вокруг России, которую я оставил пока без глубокого рассмотрения: японский с царем, опирающимся на дворянство, почти без участия религии, персидский с шахом шахов, без дворянства, но с сильнейшей религией, которая то и дело выходит из–под его контроля. Частный случай персидского сценария – шаха шахов убивает глава церкви и сам садится «рулить», но это временное явление. Таких религиозных «рулевых» – раз, два и обчелся в столетие. Такой частный случай второго сценария может привести и к специфической форме демократии, жалко только, что чисто теоретически. Потому, что безграмотный народ не в состоянии перевести специфическую демократию в нормальную, каноническую. У нас в России приблизительно такая сегодня ситуация. И, наконец, третий сценарий, сразу рассыпающийся на подвиды, которые не имеют принципиального значения – так, частные случаи эволюции, заканчивающиеся тупиком. Во–первых, это когда народ разделился на тонкую и толстую прослойку, без сильного царя сверху, без сильной религии сбоку. Во–вторых, это маленькие народики со своей геронтократией, которые не могут никому противостоять и погибают. В третьих, это клановые народы, у которых кланы никак не могут выделить из себя сильнейший клан, как те же самые чеченцы. Их удел, как евреев и цыган, рассосаться по большим площадям среди монотонного однообразия когда–то больших, но уставших, «опрыщавевших» народов.
Глава 10
Русский синкретизм
Введение
Что такое русский на сегодняшний день? Снежный ком народов, налипающих с пути катящегося шара. Противоречие между внутренней прочностью снежного кома и его величиной. Упорный кататель снежного кома.
В этой главе я намерен на основе сообщенных выше разрозненных сведений сообщить вам, что такое русский синкретизм. Но прежде надо договориться об этом определении – русский. Дело в том, что ранее рассмотренные народы, исключая японцев и народы Малой Азии, почти до сегодняшнего дня, входя в Советский Союз, для всего мира являлись тоже русскими. Сейчас они армяне, грузины, казахи, узбеки и так далее. Даже украинцы и белорусы больше не относятся к русским. Хотя чеченцы, калмыки, татары, удмурты и так далее – все еще для всего мира остаются русскими. Я уже писал, что чистый русский этнос, исключая совсем мелкие вкрапления «инородцев», находятся в Московской, Калужской, Ярославской, Тульской и ряда других областей. Однако и здесь наши предки представляли в большинстве своем финско–угорские племена, или точнее чудско–угорские. Я не говорю уже о вкраплении и перемешивании, например, с мари.
Что тогда говорить о сибирских русских, которые на треть или даже больше те же украинцы и белорусы, татары и удмурты, чуваши и переселенные эстонцы, литовцы и латвийцы. Все это хорошо перемешалось и находится в сложном коктейле. В своем развитии, например, чистые славяне украинцы, даже дальше от среднерусских славян, чем немного непохожие на нас лицом чуваши. Поэтому о русской нации можно сказать, что это невообразимая смесь народов, а этноса русские просто нет в природе. Нас объединяет в русских не этнические корни, а социальные и политические последствия империи, построенной путем долгих завоеваний и подчинений соседствующих народов. Это все разраставшийся ком, равноценный снежному кому, каковой ребятишки катят по рыхлому снегу, и на него все больше и больше слоями налипает частиц от нетронутой снежной целины.
Такие же сложносоставные народы проживают на севере Италии, низинах Франции, Польши и Германии, большинства других равнинных стран. Только наш коктейль содержит в себе несравненно больше входящих в него ингредиентов. И все эти народы, но русский в особенности, составлены не договорами о дружбе, не общими интересами в труде, даже не интересами торговли и религиозными чувствами, а волею императоров, на генетическом уровне ставивших целью своей никчемной жизни и трудов катание снежного кома по снежной целине, чтобы на него все больше и больше, безостановочно налипало новых и новых снежных частиц. Этому нет никаких разумных объяснений, причин и необходимостей. Эта слепая воля руководствуется только бредовой идеей, что чем больше – тем безопасней для царя, но опасности его ждут с другой стороны – изнутри кома, который не выдерживает собственного веса и разваливается на определенном этапе. И им никогда не понять, когда наступает предел его внутренней прочности.
Отсюда усилия, прилагаемые к качению кома по снежной целине все возрастают, прочность его уменьшается и происходит взрывное его разрушение, спонтанное, неожиданное, заранее момент этот никогда не рассчитать. Умный ребенок начинает катать новый ком, придурковатый – тщетно пытается склеить наличествующий. Умный ребенок за это время накатает три новых кома, заранее зная, что надо остановиться на чуток меньшем размере, придурковатый же вспотеет, но тщету свою не оставит, упорный. Результаты этого соревнования увидят все окружающие, но не упорный: он не смотрит по сторонам, трудится, потеет, нервничает.
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 283; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!