Глава 3 РУССКАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДРАКА, ИЛИ СЛАВЯНО-ГОРИЦКАЯ БОРЬБА

УДК 769

ББК 75.7

Ш28

 

РУССКАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДРАКА

 

Шатунов М. В.

Ш28 Русская профессиональная драка. — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 1998. — 248 с. — (Энциклопедия русских единоборств).

ISBN 5-300-01945-3

Книга посвящена русской профессиональной драке, обще­принятое название которой — славяно-горицкая борьба. Автор рассказывает об истории и традициях русского рукопашного боя, прямым потомком которого стала эта борьба. В издании также затронуты мировоззренческие и философские концепции, присущие нашим воинственным предкам, впрочем, как и их по­томкам. Автор постарался передать, кроме полезных теоретиче­ских сведений, массу практических советов

УДК 769

ББК 75.7

ISBN 5-300-01945-3

© ТЕРРА—Книжный клуб, 1998

 © «Научная книга», 1998

 © М. В. Шатунов, 1998

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1 ФИЛОСОФИЯ КОНФЛИКТА.......................................................................................... 3

Глава 2 ТРАДИЦИЯ КОНФЛИКТА............................................................................................. 15

РУССКИЙ КУЛАК...................................................................................................................... 16

ПЕРУНОВА ПАЛИЦА............................................................................................................... 23

БОРЬБА НА РУСИ...................................................................................................................... 32

Глава 3 РУССКАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДРАКА, ИЛИ СЛАВЯНО-ГОРИЦКАЯ БОРЬБА 38

ТРАДИЦИОННЫЙ РАЗДЕЛ СЛАВЯНО-ГОРИЦКОЙ БОРЬБЫ........................................ 40

Свиля............................................................................................................................................. 40

РАДОГОРА.................................................................................................................................. 42

"ВЕЛЕСОВА БОРОТЬБА"......................................................................................................... 44

ОХОТНИЦКИЙ БОЙ................................................................................................................. 46

СТИЛЬ "ЛОМАНИЕ" (плясовой стиль).................................................................................... 46

"ГРУДОК"..................................................................................................................................... 48

"ПЯТА".......................................................................................................................................... 48

ПОДСАЙДАШНЫЙ СТИЛЬ..................................................................................................... 48

СТИЛЬ"ПОДОЛ"......................................................................................................................... 50

"КОРОМЫСЛО".......................................................................................................................... 51

"НАСКОК"................................................................................................................................... 52

"ВОЛЧИЙ БОЙ".......................................................................................................................... 53

СТИЛЬ ЯРОГО ВОИНА (стиль берсерка)................................................................................ 54

РУССКИЙ ШТУРМОВОЙ БОИ................................................................................................ 55

ТОТАЛЬНЫЙ БОИ..................................................................................................................... 57

БОЕВОЙ РАЗДЕЛ....................................................................................................................... 58

глава 4 КУЛЬТ ПЕРУНА............................................................................................................... 61

ВОИНСТВО И СОВРЕМЕННОСТЬ (вместо послесловия)....................................................... 69

ОБ АВТОРЕ...................................................................................................................................... 71

БИБЛИОГРАФИЯ........................................................................................................................... 72

Глава 1 ФИЛОСОФИЯ КОНФЛИКТА

Пожалуй, нет более непопулярного термина в теперешнем быту, чем "драка". Отношение к этому явлению со сто­роны большинства крайне отрицательное. На­верное, не надо объяснять, почему. Драка все­гда ассоциируется с неожиданным нападени­ем, зачастую силы противной стороны на по­рядок превосходят ваши, а значит, неизбеж­ны кровь, увечья от легких до тяжелых и, са­мое главное  серьезнейшая психическая трав­ма, приводящая порой к длительным психи­ческим нарушениям.

Разумеется, на таком вот неприглядном фоне утверждение о том, что драка — это полезное и необходимое явление, у большинства встретит стойкое неприятие. И, опять огово­рюсь, это закономерно и правильно.

Несмотря на массу предубеждений, воз­дающих по этому поводу, наш разговор пойдет именно о драке. О том, зачем люди дерутся, кто эти люди, и, самое главное, как они дерутся.

Наметив канву повествования, позволю себе отвлечься на своего рода вводный раздел, который, по моему глубокому убеждению, мо­жет многое прояснить для читателя.

Как стало уже ясно из вступительного слова, предмет нашего исследования ориентирован на представителей сильного пола, без каких то ни было возрастных ограничений.

Ориентация эта вполне справедлива, как, впрочем, справедливо и то, что дерутся в основном мальчики, юноши, реже мужчины и уж совсем редко старики, но дерутся все же, в любом возрасте.

Очень многие "специалисты" считают дра­ку неким пережитком, другие — не иначе как сатанинским явлением, третьи — болезнью, сравнимой, например, с алкоголизмом, четвер­тые проявлением хамства и бескультурья.

Просто удивительная картина получает­ся, если попытаться объединить все эти пороки в одном человеке. Во-первых, это всегда мужчина, страдающий от сатанинского наваж­дения в обличий пережитка, во-вторых, про­сто больной человек, и, в-третьих, некультур­ный хам! Прямо-таки портрет уголовника-ре­цидивиста. Но все же, подчеркнем, это, соби­рательный портрет, отчасти просто навязан­ный обществом отдельным людям, причем, раз навязанный, он тиражируется в их сознании в геометрической прогрессии, с добавлениями собственной фантазии, подобно одному горе-аналитику, приравнявшему любое агрессивное поведение к гомосексуализму.

До недавнего времени в еще советских школах случалось по несколько драк за перемену, а зачастую оставались и после уроков для выяснения отношений. Получается, что каждый из дерущихся соответствовал выше­указанному портрету? Скорее придется при­знать, что из бредовых предположений выте­кают только бредовые выводы. На самом деле все выглядит иначе.

Первоклассных драчунов, как правило, относят к хулиганам. Да, из уличной шпаны вышло великое множество профессиональных бойцов и борцов. Правда, большинство из них, достигнув известности, предпочитают забыть о своем "хулиганском" прошлом. Закономер­ность состоит в том, что только небольшой процент от мужского населения потенциаль­но способен заниматься боевыми видами спорта, еще меньший процент из этой катего­рии способен хорошо драться в условиях ули­цы. В чем же здесь секрет? Открыть его по­могает психология. По статистике, 80% от на­селения планеты полностью внушаемы, то есть на них можно влиять практически без со­противления с их стороны, и 20% населения почти не гипнабельны. Из них несколько процентов негипнабельны абсолютно. Вот эти несколько процентов абсолютно не поддаю­щихся внушению людей и попали в разряд хулиганов. Почему? Это объясняется очень просто: обладая сильной волей, можно до­биться хорошей управляемости собой, ну а если вы знаете, как управлять собой, вы без труда сможете управлять другими, тем более, что тем 80%, по большому счету, все равно, чья воля ими управляет.

Из людей с сильной волей одинаково хо­рошо может получиться политик, психолог, торговец, военный, или, если обстоятельства сложатся не вполне удачно, а ценностные ори­ентиры человека зыбки, то — главарь банды. Но все они предрасположены будут к хоро­шим возможностям адаптации в условиях стрессовых нагрузок.

Выходит, что из хулиганистого, драчливо­го малого получается ... лидер нашего общества? Уже одно это заставляет пристально вглядеть­ся в феномен конфликта. Итак, попытаемся без лишних эмоций понять, что такое драка.

1) Драка — это физический конфликт людей, направленный на реализацию опреде­ленных интересов.

2) Драка может возникнуть в результате оскорбления или взаимных оскорблений, на­несенных друг другу противоборствующими сторонами.

3) Драка может стать следствием нару­шения определенной территории.

4) Драка часто бывает инструментом ме­сти или наказания.

5) Драка может быть специально спрово­цирована одной из сторон для достижения некоторых из перечисленных целей или с це­лью демонстрации силы, с целью подчинения интересов побежденного своим интересам, с целью ограбления, с целью унижения жертвы, с целью доказательства своего превосходства...

Налицо три фундаментальные функции драки: первая заключается в демонстрации лидерских качеств; вторая в наказании за со­деянное; третья в реализации преступного интереса (причем далеко не только уголовного свойства, но и преступления против морали).

На поверку оказывается, не такое уж это простое явление, так безоговорочно обозначенное под знаком "минус" в массовом созна­нии.

Драка, в моем понимании, выступает та­ким же полноправным регулятором общественных отношений, как и государственно-правовое регулирование, а значит, является его конкурентом. Именно поэтому, когда вы бьете по физиономии грязно оскорбившего вас по­донка в милицейских погонах, вы вступаете в конфронтацию с официальным правовым ре­гулированием, для вас последствия плачевны, и вы в любом случае не правы. Этот факт по­чему-то обывателем воспринимается как должное, но когда его пытаются побить или оскорбить хулиганы, тут все общество на дыбы! А ведь вы можете дать хороший отпор хулига­ну, а при среднем уровне подготовки — даже нескольким. Что же получается — драка на улице честнее и справедливее, чем государ­ственные законы?! Печальный факт налицо.

В связи с этим интересно разобрать типич­ную для бойцов славяно-горицкой борьбы си­туацию, когда один человек, владеющий нашим умением, одерживает верх над группой хулига­нов, а к месту происшествия приезжает мили­ция, по своей привычке забирая всех... и вино­ват оказывается наш боец. По этому поводу сложилась даже шутка: "Когда ты бьешь пяте­рых негодяев один — это разбойное нападение, а когда тебя трое режут ножами — это мелкое хулиганство". Такие вот правовые парадоксы начинаются там, где природный механизм раз­решения конфликта пытаются заменить искус­ственно созданной системой, к тому же не до конца умной и честной.

Почему же все-таки абсолютно никто не хочет видеть в драке никаких достоинств? Ответ очевиден: потому что они реальны и ощутимы настолько, что не могут быть мифологизированы и растиражированы среди сла­бого волей большинства. Ведь не секрет: для того, "чтобы посмотреть правде в глаза, нуж­но большое мужество". В этом и состоит ответ на вопрос.

Подумайте сами: разве тот, кто ошибает­ся, хочет признать свои ошибки? Нет, удобнее объяснить их тем, что "Бог отвернулся" от него. Разве слабый телом простит другому, что тот сильнее и красивее? Нет, тут удобно вы­думать идиотскую пословицу типа "большой шкаф громче падает". Разве слабоумный, но высокопоставленный ученый-теоретик про­стит младшему научному сотруднику его ге­ниальное открытие? Нет, гораздо проще зак­леймить его "шарлатаном и выскочкой". Раз­ве тот, кто за свою жизнь не принял сам ни одного ответственного решения, все время ог­лядываясь "а что скажут люди?", простит са­мостоятельность своим детям? А разве боль­ной не завидует здоровому, заключенный — свободному, трус — смелому?

Пользуясь афоризмом, говорящим нам о том, что "недостатки — это продолжение на­ших достоинств, а достоинства — продолжение наших недостатков", считаю себя вправе высказать следующее резюме:

Явления Природы не бывают ни полез­ными, ни вредными. Люди расставляют знаки и дают оценки. Драка — одно из явлений при­роды. Умение хорошо драться можно рассмат­ривать как духовную ценность и неотъемле­мое право любой личности. Под "умением драться" можно понимать самый широкий потенциал: от умения физически противосто­ять врагу, отстаивая свою территорию и свое право на жизнь, до умения отстоять свое ми­ровоззрение в полемике. Драка — самое оп­тимальное явление в регулировании отноше­ний в обществе, не зря употребляется расхо­жая фраза о том, что после драки "они выяс­нили отношения", то есть достигли максималь­ной ясности в отношении всех уровней взаи­модействия, включая уровень физического конфликта.

Драка рациональна и практична, она все­гда преследует достижение определенной цели. Никогда не бывает драки ради драки, она все­гда имеет причину и следствие. Драться ре­зультативно способен только определенный тип личности —волевой, сильный, умный, сме­лый, независимый, инициативный, целеустрем­ленный. Эти качества, как правило, присущи всем людям бойцовского склада, даже если средства в достижении цели и сами цели вы­падают из общепринятого контекста господ­ствующей идеологии и ее этических стандар­тов. Драка — это всегда отпугивающее слаба­ков действо, потому что оно агрессивно-травматично и лишено налета эстетики, что делает это явление непревзойденным. И главный вывод, ради которого писалось все предыду­щее: СПОСОБНОСТЬ ДРАТЬСЯ ДОКАЗЫВА­ЕТ ВАШЕ ПРАВО НА ЖИЗНЬ.

Главный вывод моего, возможно, при­дется не по вкусу современным гу­манистам, но от этого порядок вещей не ме­няется, ведь Жизнь совсем не обязательно должна соответствовать чьим-то представ­лениям. Согласитесь, даже самые широкие че­ловеческие обобщения не дают нам полной картины Жизни. Необходимость доказывать ежечасно всему миру и себе свое право на жизнь, само собой, не подразумевает воору­женных столкновений с каждым встречным - поперечным, это куда более широкий и важ­ный принцип. Чтобы жить, вы должны себя уважать, и, что не менее важно, вас должны уважать окружающие. Как известно, уваже­ние с неба не падает, его нужно завоевывать (в случае, если вы сильны и можете себе это по­зволить), или заслуживать (в случае, если завоевать вы не способны). Ничего другого пока человечество не придумало, кроме, разве что, эпикурейского "живи незаметно". И есть здесь еще один секрет — какой бы ты ни был силь­ный, умный, достойный, всегда могут найтись люди умнее, сильнее и достойнее, как много будет и тех, кто во всем этом тебе уступает. Поэтому, если ты хочешь быть уважаем силь­ными, уважай сильных, если хочешь быть ува­жаем слабыми, уважай слабых, а если хочешь быть уважаем и теми и другими — уважай и тех, и других. Но, если ты не уважаешь сам себя, ничего у тебя не получится.

Согласен, что следовать подобного рода установкам — занятие не из самых простых. Однако мне это кажется более до­стойным поведением, чем, например, доказательство своей силы путем подчеркивания слабых сторон противника (в рукопашном бою это распространившийся культ айкидо и псевдорусского стиля Кадочникова), ведь этим вы унижаете достоинство противника. Ну а если вы способны унизить сильного, чего же вам ждать, как не возвращения долга той же монетой. Не стоит забывать, что у слабого нет возможности отомстить, а у сильного их пре­достаточно. Тот же самый принцип действует практически во всех областях человеческих отношений. А вот еще пример бездумного отношения к силе, когда ватага слабаков, в 5-10 раз превосходящая численно возможности своей жертвы, избивает ее; обидчики не ду­мают, что обиженный может собрать артель и поболе... О последствиях догадывайтесь сами. Так что не такая уж она простая, наша обычная русская драка, если даже такой короткий анализ наводит нас на целый ряд непростых выводов.

Как относится к драке большинство, мы выяснили. Интересно, что по этому поводу думают спортсмены, занимающиеся спортив­ными единоборствами? Как выяснилось, драться они не любят. Ибо драка, по их мне­нию, это неоправданно жестокая процедура, лишенная даже тени благородства. Оно и по­нятно, как бы там ни судили, а драка на улице без договоренности, да еще и неожиданная, куда как сильно отличается от поединка в зале на специальном покрытии, да еще под при­смотром судьи, следящего за выполнением правил и стандартов означенной системы.

Но не все так однозначно, и отношение это имеет свою историю. Начиналось оно в далекой языческой старине, когда боевые иг­рища были неотъемлемым атрибутом культо­вого служения, а значит, как и, впрочем, лю­бой ритуал, были подчинены строгим, я бы даже сказал, консервативным, законам обря­дового действа. Любой обряд подразумевает некую циклическую закономерность, заданность, проистекающую от проекции содержа­ния обряда в ролевую форму церемонии. Со­вершенно необязательно при этом считать во­инственный танец или обрядовую борьбу глав­ным звеном ритуала. Это всего лишь одна, отнюдь не единственная и не обязательная сторона культа. Однако, эта сторона весьма хорошо иллюстрирует возникновение правил поединка из заданности обрядового процесса.

По совершенно справедливо отмеченной А. К. Беловым причине возникновения состя­зательного поединка на Руси, следует признать, что родоначальником правил состязательного боя послужил именно обряд.

Обряд в силу своего условно соревнова­тельного характера приобрел постепенно статус непререкаемого закона, став, в своем роде, священнодействием, обязательным к выпол­нению. Обрядовые правила консервировали традицию, сохраняя тем самым чистоту стиля, его отдельных элементов, они способствова­ли сохранению формы поединка даже после утраты изначально вложенного в него содер­жания.

Поэтому любое отступление от правил, пусть даже правил неписаных, воспринимается так же, как нарушение уголовного за­кона.

Спортивный поединок, в силу своей из­начальной обусловленности, очень похож на обряд на современный лад. Однако кроме правил, часто противоречащих здравому смыс­лу, в спорте принята крайне узкая специали­зация спортсменов, что в условиях драки на улице порой оказывает им "медвежью услу­гу".

В результате хороший спортсмен, но ни­кудышный боец, попадая в больницу, винит кого угодно: своего тренера, систему воспита­ния, "оборзевших" хулиганов, милицию... и никогда — собственную узколобость, жела­ние идти вслед за авторитетом и нежелание брать ответственность за свою жизнь и свои ошибки на себя.

Лично я склонен расценивать правила и законы, созданные человечеством, как культурный феномен, ценный только для его со­здателей и совершенно условный по отношению к законам природы (правильней было бы сказать — к стихийным законам). Проще го­воря, драка — проявление стихийности, бое­вое искусство (куда входят и спортивные эк­виваленты единоборств) — проявление чело­веческих законов. Многое говорит за то, что моя точка зрения справедлива. Например, можно уничтожить цивилизацию и порож­денную ею культурную традицию, частью ко­торой является боевое искусство, но нельзя уничтожить драку, как явление, до тех пор, пока существует человечество.

В мировой практике больше чем дос­таточно примеров тому, что человек, не обладая познаниями в каком-либо боевом искусстве, считался отменным драчуном, которому не было равных в стихийной сшибке.

Все это говорит за то, что разрешение противоречия через конфликт не может быть уложено в рамки какой-либо системы единоборств, опирающихся на выдуманные людьми каноны или широко распространен­ное мнение.

Достижение Гармонии через конфликт преломляется в двух основных проекциях:

1. Достижение конкретной цели, ради которой стороны вступают в конфликт, лю­быми средствами.

2. Разрешение конфликта по правилам и законам, установленным обществом.

Для наглядности приведу таблицу срав­нения способов достижения целей и харак­терных подходов в случае, если это боевое искусство (читай — обрядовый поединок), спорт, или уличная драка.

 

Драка	Боевое искусство, спорт
1. Полное отсутствие каких бы то ни было правил	1. Комплекс правил, иногда детально разработанный
2. Полное отсутствие тактике- технических ограничений	2. Строгие технические ограничения и стереотипы в рамках правил (или традиционных канонов)
3. Отсутствие специального обучения	3. Специальное обучение в рамках правил и техники.
4. Совершенствование боевого навыка возможно только в реальных критических ситуациях.	4. Совершенствование идет на тренировочных занятиях и в условно-состязательных поедин­ках.
5. Задача драки заключается в максимально простой, эффективной и быстрой победе над противником.	5. Задача боевого искусства состоит в демонстрации технических возможностей и чистоты стиля.
6. Цель драки максимально рационалистична и практична, ее достижения всегда связаны с реальным риском, иногда с риском для жизни.	6. Цель поединка по правилам условна, не связана с риском для здоровья, подход к реализации цели эстетизирован и морализован до крайностей.

 

Между двумя этими противоположными подходами будет существовать конфликт всегда, у каждого из подходов найдутся свои сторонники и противники, будут и те, кому все равно. Разумеется, более всего будет популя­рен подход, тяготеющий к сохранению таких разрушительных проявлений, как драка или война, где-то на периферии внимания челове­ка. Феномен конфликта совершенно не сты­куется с ценностями большинства, которое само по себе слабо. Именно поэтому собира­ются толпой, чтобы уничтожить сильного, именно поэтому создаются условия, позволя­ющие благоденствовать хитрецам и приспо­собленцам. Поэтому пассивное большинство примет любые, самые бредовые формы само­выражения, типа "вселенской любви", "все­мирного братства", "всеобщей порядочности", "соблюдения неотъемлемых прав человека", но это же большинство люто ненавидит лю­бые сильные проявления.

Хотите поэкспериментировать? Тогда дайте объявление в газету, ну, примерно тако­го содержания: "Объявляется набор в секцию русского рукопашного боя! Мы научим сла­бого побеждать сильного! Не вступая в драку, вы одолеете любого из противников!" Более чем уверен, по количеству желающих вы пе­реплюнете даже восточные единоборства. А для контраста можно повесить рядом другое, начинающееся со слов "Славяно-горицкая борьба - русская штурмовая драка..." Думаю, что на такое объявление может клюнуть только "фанатик", то есть нормальный здоровый му­жик, как говорят мои воспитанники, "не зачумленный" обстоятельствами и рекламой.

Конфликт не нравится людям потому, что в нем либо побеждает сильный и выявляется тем самым слабый, либо он заканчивается вничью, а значит, опять торжествуют силь­ные. Все же учтите: все, что имелось в виду ранее под понятием "конфликт", относится к прямому, открытому конфликту. Закулисную возню, наговоры за глаза и выдумывание вся­кого вздора и сплетен можно отнести к внут­ренним конфликтам. Они несравненно бо­лее опасны, чем войны и эпидемии. Тихие заговоры, ложь в гомеопатических дозах, но зато постоянная, обычное замалчивание правды или распускание слухов могут в счи­танные годы развалить любую, самую креп­кую и сильную организацию, причем абсо­лютно безнаказанно и незаметно, именно это и есть главный козырь любого слабого яв­ления. Это так называемая тактика "тайных обществ" (которые почему-то мнят себя "эзотерическими")². Делается это, наверное, потому, что ни одно слабое явление, как бы оно ни кичилось своей мнимой мощью и всеохватностью, никогда не выдержит от­крытого столкновения с сильной стороной.

Именно из-за этого обстоятельства такая неприязнь к драке, да и вообще ко всякому способу силового регулирования, возникает у наших "певцов демократии и гуманизма", твер­дящих нам, что драка — это "малокультурное разбитие носов". И слава Богу! Человеческая культура, а вернее, всеми признанные ее но­сители, иной раз способны довести до абсур­да любое проявление бытия. Хорошо хоть дра­ки это не коснулось.

Как бы там ни было, даже в самые тем­ные моменты нашей истории, всегда находи­лись люди с ясными головами, не переве­лись они и теперь. Иначе не было бы так называемых "неоязычников", людей, разви­вающих сейчас идеи экологичного образа жизни, мыслящих человеческое измерение не в прокрустовом ложе религиозных догматов и не в отвлеченной философии, а в пределах породившей его Природы. Ведь это так про­сто: все рожденное Природой живет в При­роде по ее естественным законам. Но чело­век хочет жить по своим законам, подчиня­ясь моде или сиюминутным прихотям, не видя ни причин, ни следствий своих поступков, не уважая интересы своих соседей и видя себя центром мироздания.

Приходится признать, что древние славя­не, потомками которых является подавляющее большинство народов Европы, были куда бо­лее нас осмотрительнее и умнее.

Славянин обожествлял законы и силы Природы, присваивая этим явлениям бытия имена богов. И мыслил себя славянин частью Природы, и отнюдь не главной и всеподавляющей частью, а внуком Бога, то есть призна­вал свое родство со Вселенной, помня о том, что все в ней взаимосвязано. Как принято го­ворить сейчас, мышление язычника-славяни­на было космоцентричным. Оно было даже не антропоцентричным, и уж тем более миро­ощущение язычника никак не стыкуется с современным технократическим подходом. Думается мне, что рано или поздно люди по­смотрят в глаза Истине, научатся не бегать от реальности и не станут более так цепляться за придуманные для них когда-то правила и при­личия в виде искусственно насаждаемой иде­ологии. По крайней мере, хочу на это наде­яться!

Надеюсь также и на то, что читатель из­винит мне это отступление от темы. Оно было совершенно необходимо, чтобы продемонст­рировать то мировоззренческое кредо, при­верженцем которого я являюсь.

Теперь вернемся к предмету нашего ис­следования, то есть к драке. Думаю, не лиш­ним будет напомнить, что темой нашего исследования является Русская Драка и Русские Боевые Традиции.

Попробуем разобраться в деталях, что же представляет собой уличная драка, заглянув в тему как бы изнутри нее самой.

Драка — явное, прямое столкновение ло­кального характера, возникающее, как пра­вило, стихийно, без предварительной подго­товки.

О целях драки мы уже говорили выше. Давайте сопоставим состояние победителя и проигравшего в виде таблицы, сделав акцент на оценку полярных состояний:

Как показано в таблице, слабый человек физически и душевно всегда будет на стороне жертвы, он не сможет избежать соблазна во всех своих неудачах обвинить сильного оппо­нента. Вероятно, это одна из причин появле­ния трех мировых религий. Буддизм — рели­гия бегущих от страдания, христианство — религия рабов, ислам — религия одурманен­ных. Все три течения нужны слабым. В буд­дизме от слабости страдают, в христианстве слабость обожествляется, в исламе — маски­руется под силу.

В этих течениях чрезвычайно сильна ми­фологическая традиция. Иллюзией и ирраци­онализмом одеты все религиозные проявле­ния — и не только. Вспомните хотя бы распространенный среди буддистов Дальнего Во­стока миф о том, что слабая девушка одолела кровожадных насильников (и так появился стиль винь-чун), а знаменитый хромой мастер одним своим видом повергал в уныние целые легионы врагов... Список можно продолжить еще на несколько страниц. И действие там разворачивается по одному сюжету — слабый одолел сильного, пусть не напрямую, пусть этого никто не заметил из современников... Ах, какая ностальгия по славе, почету, досто­инству, физическому здоровью, по всему тому, что не дано слабому!

 

Победитель (охотник)	Побежденный (жертва)
физический уровень — возможны незначительные повреждения.	Физический уровень — физические неудобства, травмы, боль
Эмоциональный уровень — чувство удовольствия, иногда эйфория, прилив самоуважения, общий душевный подъем.	Эмоциональный уровень — страх, унижение, обида, злость.
Идейный уровень — придумывание самых разных мотиваций своей победы.	Идейный уровень — обоснование своего состояния «незаконным поведением противника», оценка своих ошибок, внутреннее их толкование под ведом достоинств, поиск способа отомстить
Общественный уровень — сильные испытывают ту же эмоциональную гамму, что и победитель, слабые в свою очередь, питают чувство испуга и отвращения к победителю.	Общественный уровень — потеря авторитета. влияния, независимости. Усильных провоцирует неодобрение и отвращение у слабых — чувство жалости и желание встать в позицию благодетеля.

 

Но ведь есть выход, воскликнет читатель, всего-то на всего стать сильным!

Об этом я и хочу поговорить. Представь­те себе, что для этого просто нужно отказаться от вредных привычек (о наркотиках даже и речи быть не может и не должно), наладить правильное питание, лечиться желательно на­туральными средствами, не вызывающими осложнений, и главное, постоянно трениро­вать свое тело, развивать интеллект, трениро­вать свою психику. Проще говоря, хочешь получить результат — нужно много и стара­тельно трудиться... А этого как раз и не хочет­ся. Вот тут-то и появляются ловкие мужички, уверяющие вас в том, что для того, чтобы на­учиться драться, не обязательно тренировать­ся до седьмого пота и ходить в ссадинах и синяках, всего делов - то: импровизировать под гармошечный наигрыш, копируя плясовую манеру пьяного люмпена. И вообще, жизнь — игра, люди в ней актеры, не надо задумывать­ся и быть серьезным и критичным, это, мол, гордыня, ты знай, пляши, да "ломай веселого", не забывая исповедоваться и причащаться. Ну а ежели экзотики нужно, то пожалуйста: "на­учился кувыркаться — уже боец"; и в драку тоже вступать не нужно, ты, мол, и без драки любого за пояс заткнешь. Это, мол, и есть истинно русское житье-бытье, привольное, сказочное просто житье!

Одного только не учли искусствоведы от рукопашного боя: чтобы человек мог импровизировать, например, на фортепиано, он дол­жен сначала овладеть инструментом, нотной грамотой и поиграть задания учителя года два-три. А если сразу сесть за инструмент да на­чать импровизировать, то это сильно напом­нит деятельность персонажа из русских народных сказок, да, того самого Ивана. Печаль­нее всего, что приверженцы Ивановой тактики часто в выигрыше оказываются, но это только на первый взгляд, им ведь невдомек, что они при этом проиграли.

Да и с расслабленными любителями ку­вырков не все гладко получается. А ну как обрядить такого в доспехи русского воина, ска­жем, века 14-го, дать в руки щит, копье, за пояс топор с булавой, да в строй поставить.

Так я хочу спросить у певцов русской идеи во главе с А. Кадочниковым, как же можно воевать в этаком доспехе по их прогрессив­ной методе, неужто кто пробовал в строю рас­слабленно кувыркнуться, увидев передовые отряды кочевников? Да и что сказали бы про такого "героя"? Или, может быть, кто-нибудь из этих уважаемых теоретиков работал "по точкам" в латной рукавице сквозь чешуйча­тый доспех или кольчугу? А чего стоит "борь­ба в энергетических потоках" против удара двуручным мечом, скажем, со спины?

Все эти вопросы не могут, к сожалению, появиться у большинства молодых людей сла­бой формации, верующих в учителя, в липо­вые догматы, проповедуемые им. Никто из них не в состоянии системно изучать военную историю Руси, да и вообще любую историю. Спросите себя или своего соседа, знает ли он, откуда ведет свой род, может ли назвать сво­их предков по именам хотя бы до седьмого колена, знает ли он, кто были его родичи, чем занимались? Что же говорить о воинской куль­туре?!

Именно поэтому можно с успехом кувыр­каться под аляповатый балаганный распев, особо не задумываясь над полезностью и ис­торичностью того, что делаешь! А ведь это национальная трагедия. Вдумайтесь, 20-й век для русской военной культуры стал последним. Надеюсь, что он послужит и возрождению ее, первый вестник этого — славяно-горицкая борьба, о которой разговор в дальнейшем. Появление этой системы, по моему убежде­нию, стало закономерным итогом и достой­ным ответом на культурную агрессию с Вос­тока. Волна культурной агрессии с Запада, хоть и была постоянной, но не такой всеподавляющей. Но, вот парадокс, А.К. Белов, создав славяно-горицкую борьбу, вызвал брожение внут­ри нашей нездоровой культурной среды, и стали появляться подражатели, оценившие злободневность происходящего и, на первых порах, даже принявшие вид союзников в деле восстановления Русской Национальной бое­вой системы. Но, как это водится, насосав­шись идей и техники, они как клопы отвали­лись. А теперь непрестанно поносят и челове­ка, которому обязаны возникновением этой идеи, и его систему, а также мастеров славяно-горицкой борьбы и их учеников. К слову сказать, технические элементы Горицы не прижились в их школах, и теперь они пред­ставляют собой все то, о чем я писал выше.

Почему же такая нелюбовь к славяно-горицкой борьбе? Объясню. Потому, что ее идея объединяет в себе и традиционное рус­ское боевое искусство, и требования русской профессиональной драки. Поэтому славяно-горицкая борьба максимально конкурентоспособна и восточным единоборствам, и за­падным спортивным вариантам борьбы, и, уж тем более, фольклорно-этнографическим изысканиям внутри России.

В отличие от всех остальных течений, Горица — это сплав национальной боевой традиции и принципов русской уличной драки под эгидой боеспособности.

В этой системе практически полностью отсутствуют мифологизация ее этапов и процесса обучения. Научный подход и рациона­лизм — одновременно сильная и слабая сторона славяно-горицкой борьбы, ведь нашим современникам не нужна Истина, им нужен миф.

В который раз мы убеждаемся на соб­ственном опыте, что от мифа до реальности всего один шаг! Но шаг трудный, связанный с преодолением стереотипов, привычек, инертности быта и мысли.

Мифы — порождение человеческой фан­тазии. Раньше с помощью мифа объясняли окружающие нас явления, придавая им ореол таинственности, дабы завороженные, слушатели пересказывали их своим потомкам, иног­да абсолютно не видя за художественной фор­мой изначального смысла. Ныне мифы живут самостоятельной жизнью, и создаются они сейчас не для объяснения действительности, а, как правило, для ее намеренного искажения. Мифотворцы, гиперболизируя реальное яв­ление или исторический факт, стремятся ос­тавить миф для потомков, потомки, находясь под воздействием магии мифа, попадая от него в зависимость, начинают верить ему, стремятся переживать и действовать сообразно мифологическому сюжету. Так миф становит­ся реальностью.

Так произошло с восточными единобор­ствами, вернее, с их образом, навязанным нам предпринимателями от боевых искусств. Дей­ствительное положение вещей искажено или мифологизировано для того, чтобы можно было зарабатывать на людском интересе.

Увы, но время сейчас таково, что почти на любом явлении культуры можно заработать большие деньги при условии существо­вания хорошей рекламы и мифологизации.

Как правило, людям не нужна реальность, им нужна иллюзия. Это можно сравнить с болезненной тягой наркомана погрузиться в океан галлюцинаций. Наиболее богатым материком иллюзий издавна считается Дальний Восток. Благодаря этому обстоятельству современность подарила нам феноменальный по продуктивности симбиоз. Западный рациона­лизм с его страстью к точному расчету и деньгам, "могущий делать деньги из воздуха", отыскал для себя этот воздух — восточные бое­вые искусства. Это было нужно уставшему от прагматизма американцу или европейцу, как поездка на средиземноморский курорт. Да еще сработал миф, привлекающий к себе, как нектар бабочку, любого, кто проявил к этой теме хотя бы поверхностный интерес. Даль­ше включилась машина по зарабатыванию денег, обнаружился спрос — появилось пред­ложение. За экспортом технической базы включился экспорт экзотической идеологии, вроде дзэн-буддизма. И никакого культур­ного иммунитета нет, ведь дорога к сердцу профана широка, как автострада.

В общем, и в России все бы прошло хо­рошо, если бы не желание отечественной аудитории "во всем дойти до самой сути..." Веро­ятно, подобное "занудство" и породило критическое отношение ко всем импортным сис­темам боя. Те, кто не понимает, о чем я говорю, могут подумать над такой вот аналогией:

"Их идеология, жизненная позиция и техника продержатся в нашей культурной среде ров­но столько, сколько шикарное импортное авто на наших дорогах".

Можно, конечно, заниматься и зарубеж­ными системами, но для этого нужно не толь­ко переделать (а точнее, убить) многотысяче­летнюю воинскую культуру Руси, но и изменить наш генетический код. Могу к этому до­бавить констатацию еще одной прописной истины — каждый народ создает боевую си­стему для себя, под себя и... против всех ос­тальных. Поэтому, если русский начинает за­ниматься вьетводао, он совершает культурное предательство своего народа и предательство его славной воинской традиции.

"Отрекаясь от друга, ты отрекаешься от причисления к мужчине, отрекаясь от своего Рода, ты отрекаешься от причисления себя к человеку".³ Нет, я отнюдь не сгущаю краски, в под­тверждение могу привести один весьма крас­норечивый пример.

Помните войну в Афганистане? Афган­цы, когда брали пленных русских солдат, с некоторыми проделывали весьма показатель­ную процедуру. Сначала они заставляли их при­нять свою веру, то есть ислам, затем они про­водили обряд обрезания, физически подтвер­ждая факт принятия в свои ряды, затем нуж­но было выучить их язык, исполнять все обря­ды, а после этого нужно было доказать вер­ность "своему народу" —нужно было убить "шурави", убить русского...

Теперь его соплеменник — это его враг! Простите, бывший соплеменник... Плененные афганцами русские солдаты поступали так, спасая свою жизнь; с точки зрения обывателя это, наверное, правильно.

Лично мне непонятно другое! Почему мои соплеменники, жизни большинства из кото­рых ничто не угрожает, предают свою исто­рию и культуру в угоду шелковому кимоно и мифической неуязвимости? Почему потомки русов готовы заниматься чем угодно, только не изучением и восстановлением собствен­ной истории и культуры, в том числе военных традиций? Почему первая и единственная аб­солютно конкурентоспособная боевая сис­тема⁴ , основанная полностью на национальных традициях и психологии русского народа, за границей известна больше, чем у себя на Ро­дине?

Проанализируем корни этого печального положения и рассмотрим некоторые вредоносные мифические позиции, разрушающие культурное ядро воинского мировоззрения.

Миф 1. Восточные единоборства — уни­версальные, годные для всех народов системы.

Мы рассмотрели эту позицию раньше. Каждая боевая система имеет свои национальные особенности.

Миф 2. Неважно, какой боевой системой заниматься, так как все они из одного корня.

По смыслу эта установка сравнима, по­жалуй, только с утверждением о том, что бо­евые искусства едины в своей сути, так как их родина — первобытное стадо...

Миф 3. Все европейские системы боя (на­пример, немецкий рукопашный бой, сават, ан­глийский бокс, греко-римская борьба) похожи на восточные направления, а возможно, это прямые заимствования с Востока.

Эта установка абсолютно бездоказатель­на и, главное, совершенно легко опровержи­ма с помощью исторических свидетельств.

Миф 4. "Наше умение исключительно и непобедимо, а все остальные школы — прой­денный этап".

Если представители какой-либо школы единоборств выдвигают этот тезис для зарабатывания денег, то их можно заподозрить в хорошем знании конъюнктуры рынка.

Если же они всерьез в это верят, их можно заподозрить в явном психическом нездоровье.

Миф 5. Сообщает нам о том, что на Во­стоке, якобы, существуют некие секретные боевые системы, основанные выдающимися адептами, которых никто не может победить.

Разумеется, эти адепты непобедимы, ведь их никто никогда не видел и, скорее всего, они ни с кем не дрались. Впрочем, не менее ми­фичны и их суперсистемы.

Миф 6. Основан на мифе (5) о том, что, владея секретами непобедимой системы, можно стать непобедимым воином.

Непобедимых физически людей нет и быть не может. Невозможно выигрывать лю­бые битвы.

Поэтому не стоит так изощренно мас­кировать свой страх перед смертью. Выдающийся воин всего лишь многократно оку­пает свою жизнь жизнями других.

Результаты спортивного долголетия и не­победимости в спорте, с точки зрения воина, рассматривать вообще непристойно. Спорт­смен жизнью не рискует, а если и погибает, то случайно. Для воина каждый бой — встреча со смертью.

Миф 7. Можно научиться драться, ни разу не получив по физиономии и, стало быть, можно выходить из столкновений целым и невредимым.

Могу сказать, что истории подобные слу­чаи неизвестны. Такие подвиги возможны лишь в воспаленном воображении. Боевые системы — это всегда риск тяжелых увечий, а иногда даже инвалидности.

Миф 8. "Мне не нужно ничему учиться, я и так все умею, потому что смотрю много фильмов и читаю специальные журналы по каратэ".

Вероятно, самая опасная и убогая уста­новка. Сильные отклонения всегда сильно наказуемы.

Этот порочный список конца не имеет в принципе. Разнородные вариации на эту тему громоздятся горами периодической литерату­ры, заполняющей книжные прилавки. Огром­ное количество авторов уверены в своей ис­ключительности, даже не в исключительности проповедуемой ими системы, а именно в уни­кальности своих достижений.

Дилетантизм такой же потрясающий, как и на рынках "эзотерической" литературы. Вместо четких ответов на вопросы и конкрет­ной практической помощи — человека награждают ворохом надуманных сведений, часто без единого доказательства. В целом литература по боевым искусствам не ушла за пределы описания цирковых номеров с кирпичами, формальных упражнений и псевдоокульт­ных способностей типа "каратэ не выходя из дома", "астральные ката", "русское" каратэ типа "радужный поток" и так далее...

Прямое отношение к психологическому аспекту, влияющему на выбор вами какого-либо боевого направления, имеет мнение ав­торитетных специалистов. Думаю, читателю полезно было бы знать некоторые прописные истины, на которых выстраивается здание авторитета большинством руководителей и адеп­тов бурно цветущих у нас школ восточных единоборств.

Я не специалист по рекламе и маркетин­гу, и мои выводы, возможно, не несут на себе бремени академического подхода, но они ба­зируются на реальном положении вещей.

Не секрет: для того, чтобы получать день­ги за товар, нужно уметь его продавать, де­лать ему рекламу. Причем, при хорошей рек­ламе оборотистые "черные пояса" могут осо­бо не заботиться о качестве своей продукции.

Для рекламы можно использовать огром­ное количество способов. Главный заключается в овладении вниманием через телевиде­ние, газеты, радио. Два-три интервью по ра­дио, статья в газете, передача на телевидении с демонстрацией особо привлекательных из-за своей непонятности элементов и приемов. И среднестатистический обыватель идет заниматься в школу ниндзя (такие сейчас име­ются в избытке).

Дополнительно авторитет создается за счет давления на психику занимающегося или кандидата перечнем своих регалий и дости­жений. Одновременно с этим создается эф­фект влияния на сознание и подсознание уче­ника так называемым способом "подтверж­дения действием".

К слову сказать, этот способ применя­ется психотерапевтами при процедуре кодирования. Суть способа состоит в том, чтобы поставить человека в такие условия, в которых он может вести себя только так, как это вы­годно кодировщику. Благодаря такому эф­фекту, у неофита возникает доверие и ува­жение, а этот импульс в нем всячески поддерживается. Для этого азиатские направ­ления разработали многосложную иерархическую концепцию. Вкратце иерархическая концепция реализуется в постепенном разу­чивании и запоминании системы физическо­го совершенствования; затем, после продолжительного срока занятий, наступает нужда в получении навыков регуляции психических процессов; и на последнем месте стоит культивирование разумного отношения к выбран­ной вами системе.

Эта схема, в общем, хороша и заслуживает пристального внимания, но она не действует без одного, очень важного для нее звена — она не работает без учителя. "Подумаешь, проблема!" — воскликнет искушенный чи­татель-теоретик. Отчасти он будет прав, ведь ни для кого не секрет, что "учителями" и ду­раками земля наша богата, как никогда! Даже бросается в глаза их подозрительное количе­ственное соотношение и тех, и других при­мерно поровну. Но даже если вам повезло и вы занимаетесь у хорошего специалиста, все равно — вы полностью от него зависите. А это благодатная почва для злоупотреблений. Ведь ваш учитель — человек, и ему, как и любому другому, свойственны привязанности и антипатии. Представьте на минуту, что вы попали "в опалу". Это грозит вам, по меньшей мере, остановкой в развитии, ваш учитель просто притормозит поток информации или полностью лишит вас благодати совместного общения, выгнав вас из секции.

Чаще случается, что соискатель попадает в определенном роде к самозванцу, который имеет много дипломов и призов (иногда соб­ственного изготовления), а учит, исходя из сво­их узколобых соображений. Такой человек либо пытается компенсировать свои психологические комплексы за счет почитателей, либо просто ошибся и находится не на своем месте.

Многие бойцы и спортсмены, разочаро­вавшись в иерархическом подходе к обуче­нию, пытаются самостоятельно механистичес­ки моделировать свои авторские системы, иной раз имея идеологическую опору сразу в не­скольких религиях или философских систе­мах. Техническая база этих "универсальных" направлений так же пестра и разнородна, как и практикуемые ими системы психологичес­кой и идейной подготовки. В любом из вари­антов у адепта иерархической системы всегда существует искушение усилить личную власть и авторитет за счет снижения уровня своих учеников, дабы не могли соперничать со сво­им учителем. Например, можно распростра­нить идею о том, что желание побеждать — это проявление тщеславия, а истинный воин миролюбив и по-христиански смиренен. Хотя я считаю, что если воин начнет проявлять смирение, терпя над собой и над другими униже­ние, это будет уже не воин, а обычный, запу­ганный лживой моралью обыватель, призна­ющий над собой власть чужого мнения.

Все это делается для того, чтобы пока­зать начинающему, каких высот достигли его наставники, чтобы, с одной стороны, убить в нем желание сопротивляться, а с другой — посе­лить в нем желание быть преданным.

Преданным именно этой школе, этому направлению, этой системе взглядов, этому учителю. Ведь все остальные в его глазах ста­новятся небоеспособными, "неисторичными", либо относятся к представителям вражеского стана.

Можно, разумеется, заинтересовать и по-другому, более мягко и изящно. Например, через создание ореола таинственности, недосказанностей и парадоксальных заявлений типа: "Глаз это видит, но нет руки, способной схватить. Луна в ручье — вот секрет моей школы.⁵"

Посредством подобных обворожительных по отсутствию содержания высказываний можно держать возле себя хорошую команду платежеспособных почитателей.

Главное здесь — не перегнуть палку, иначе можно неосторожными "эзотерическими" от­кровениями достичь обратного эффекта, за­явив как-нибудь, что: "Я, то есть ваш учи­тель, вообще бессмертный, это все потому, что я занимаюсь уринотерапией, ну, еще иног­да прохожу сквозь стены и летаю на Луну в астральном теле..." Как человек, получивший в свое время медицинское образование, могу заявить, что подобного рода высказывания — это верная путевка в психиатрическую кли­нику. И, к сожалению, такого рода учителя "внутренних стилей" не редкость и разоб­раться в этом можно далеко не сразу.

Где же выход? Выход есть или, по край­ней мере, был.

Задайтесь вопросом: если иерархичес­кий способ подготовки, в целом характерный для ортодоксальных направлений Востока, полностью совместим с восточной спецификой боевого искусства, то должен быть способ обучения и подготовки, соответствующий требованиям русского боевого умения.

И такой метод был. Абсолютно точно можно доказать, что, по крайней мере, в общих чертах, во всей России становление бойцов проходило одинаково. Сначала детские игры, поборческая возня, бои в подражание взрос­лым, участие в боях "на затравку"; раззадоривание публики перед боями "сам на сам" и "стенка на стенку".

Не стоит забывать и обычные для ребят уличные столкновения. Обязательным зве­ном в обучении была родовая практика — пе­редача опыта от отца к сыну, от старшего брата к младшему.

С самого детства русский воин форми­ровался непосредственно в боях. Именно поэтому бойцовская среда была относительно однородной, делясь, в основном, по возрастному цензу.

Поэтому в России никогда не существо­вало культа "просветленных учителей", этот образ абсолютно чужд нам. Учителем для бойца становился любой, кто выигрывал у него и, тем самым, показывал слабые места в под­готовке. Поверьте, это нисколько не хуже, чем годами обучаться правильно стоять в вычур­ной стойке.

Лично я за свою более чем десятилетнюю практику в единоборствах, занимался под ру­ководством наставников не более трех меся­цев. Привычка думать самостоятельно и отвечать за свои действия избавляет от занос­чивости и желания оценивать других, считая себя выше по положению.

Люди любят давать оценки и лепить яр­лыки, каждый это делает лишь для своей выгоды. Себя и свои поступки люди почти все­гда оценивают положительно, как следствие, своего учителя тоже. Ведь одаренный ученик не может заниматься у плохого учителя. Та­кая вот стойкая мания величия и самолюбова­ния. Приходится с горечью признать, что мно­гие отечественные "новые русские стили" и их отцы-основатели поражены тем же неду­гом, что и их "восточные" аналоги и коллеги.

Остается лишь сожалеть о такой поре в нашей истории, когда, пусть суровая, но полезная истина почти полностью вытеснена лживыми измышлениями нечистоплотных подражателей и откровенных мошенников.

 

' Имеется в виду стиль А. Кадочникова.

² Эзотерические — значит "доступные только по­священным".

³А.К.Белов. "Воины на все времена", Москва, 1996 г.

⁴СГБ на Западе называется "Гориц-файтинг" (Horitz Fighting).

⁵Отгадка проста. Секрет его школы такая же иллюзия, как луна в ручье: ты можешь утопиться в нем, а луны не достанешь.

 

Глава 2 ТРАДИЦИЯ КОНФЛИКТА

 

Продолжая разговор, начатый в пре­дыдущей главе, хотелось бы дать некий ретроспективный срез, выражающий собственно народное отношение к конфлик­ту. Не отвлекаясь на долгое теоретизирова­ние, спешу сразу перейти к приведению при­меров. В виде примеров больше всего подо­шли пословицы русского народа, собранные когда-то Владимиром Ивановичем Далем.

Угроза:

Как я тебе дам пинка, так тебя семь лет голенищами понесет!

Не видал кулаков, так пожалей своих бо­ков!

Такую заушину дам, что трое суток трезвон в голове будет!

Как хвачу, так запоешь сдуру с перехва­том!

А не хочешь ли прочитать, что у меня на голицах написано?

У меня рука легка — была бы шея крепка!

Сам наг пойду, а тебя без рубахи пущу!

Задор:

Задор силы не спрашивает!

А ну, а ну! Ударь, коль смеешь... А ну, еще!

О, ударил, как муха крылом задела!

Круто взял! Да не туда попал!

Манера биться:

Не говоря худого слова, да в рожу.

Отмочалить бока. Своротить салазки. Перевалить со щеки на щеку. Поставить фонари под глазами. Положить в лоск. Пересчитать ребра. В пух разбранил! За волоса, да под небеса.

За виски, да в тиски.

Хлестануть по шапке.

Пойду нараспашку, да побью вразмашку.

Высоко поднял, да низко опустил.

Высоко замахнулся, да низко стегнул.

Наши дерутся — так волоса в руках ос­таются.

За косы руками, а в бока и ребра кулаками.

Мужики дерутся врасходку, а бабы — в кучку.

Наткнулся рылом на кулак. Куда клин, куда рукава, куда паголенки. Хоть себе досадить, а недруга победить. Хоть разорваться, да не поддаться. Не дорога лодыга, дорога обида!

Чем ругаться — лучше собраться и под­раться!

Добрый совет:

Борись — не дерись, станешь драться — будешь запираться.

Бей своих — чужие бояться будут. Не бей наотмашь, так ведьму бьют. Наопако не бей, сухотка приключится. По голове не бей, загвоздишь память. Не бей по роже, себе дороже. Не тычь пальцем, обломишь.

Не хватай за бороду: сорвешься • убьешься.

Не все в ус, ино и в рыло. Не за всяким тычком гонись. Драться дерись, а за тычком не гонись. Бей с носка, поминай Москву!

Мудрости:

Не силой берут, а уменьем. В схватке счастье — великое дело. Напролом идут — голов не жалеют. Идти в драку — не жалеть волос.

Чужую бороду драть — свою подстав­лять.

По чужую голову идти — свою нести. От щелчка доходят и до кулака. Ежовая голица — учить мастерица. Побьют, так скажи спасибо за науку. Бьют не ради мученья, а ради ученья. Побьют — не воз навьют. Кулак не сласть, а без него не шасть. Жаль кулаков, да бьют же дураков.

Этот, далеко не полный, перечень посло­виц можно с успехом дополнить свидетельствами очевидцев:

"Бойцы, когда бьют разом и руками, и ногами, готовы, кажется, съесть один другого, так свирепо выражение их лиц; а все-таки остаются лучшими друзьями, когда дело кончено. К подобным упражнениям они приучаются с юных лет. Мы видели такие бои и между самыми маленькими ре­бятами. ...На кулачках ...они наносили друг другу жестокие удары, не обращая внима­ния, куда били их огромные кулаки и тол­кали ноги и колена. Эта игра одна из люби­мейших у русских, в которой они чрезвы­чайно искусны (1699-1705)¹".

Столь красноречивые подтверждения вышеприведенных произведений народной словесности говорят за то, что навык русской драки тесно вплетается и в боевую ситуацию, и в обрядовые воинские игрища. Еще об од­ном можно сказать с уверенностью, что борь­ба, кулачный и палочный бой, судные поедин­ки и поединки "на заклад" были разными гра­нями одного и того же явления, которое можно было бы условно назвать "традиционными формами состязательного поединка" (хотя слово "поединок" в этом определении весьма условно). Далее мы постараемся рассмотреть названные явления в их специфике и взаимо­связях.

РУССКИЙ КУЛАК

Эта глава посвящается традиционным видам кулачного боя, практи­ковавшегося ранее настолько широко, что его можно справедливо отнести к всенародным увлечениям.

Сохранилось достаточное количество упоминаний в письменных источниках, донесших до нас дух русского кулачного состяза­ния. Это и работы знаменитых русских этнографов и фольклористов, и специальные ра­боты, посвященные исследованию русской и вообще славянской состязательной культуры, и даже художественные зарисовки.

Все это в целом может служить хорошим подспорьем для интересующихся кулачным боем теоретически, либо для ценителей фоль­клорных устоев.

Лично я ставлю своей задачей практичес­кую реализацию кулачного навыка наших предков. Поэтому анализ традиции будет включать в себя так называемый "метод обус­ловленности". Короче говоря, мы попытаемся разобраться в технике и тактике видов кулач­ного боя, исходя из реальных условий, в кото­рых они проходили, используя при этом дос­тупную нам информацию. Такой подход изба­вит читателя от бесплодного теоретизирова­ния и сможет выступить гарантией от всякого рода мошенников, выдающих черное за белое и наоборот.

Достоверно известно, что кулачный бой на Руси практиковался в трех формах. Это были бои "сам на сам" (один на один), бои "стенка на стенку" и бои сцепные ("сцеплялка-свалка"). Вероятно, самым древним видом массового кулачного боя следует считать "сцеплялку-свалку". Существует много названий этой забавы, в основном, локального характе­ра: сцепной бой, свалка врассыпную, свалоч­ный бой, сцепельная схватка, сцеплялка. Еще одно название, которое дожило до конца 20-го века в детской игре, — "куча-мала". Это позволяет предположить такое же широкое распространение этой забавы среди ребят, как и среди взрослых. По свидетельству Б. Горбу­нова: "в отличие от таких видов, как "стенка на стенку", один на один, широко бытовав­ших у всех восточных славян, свальный бой известен сегодня только у русских".

Сравнительный анализ этого кулачного боя позволяет выделить две его разновидности. Причем, первую справедливее было бы назвать "бой толпа на толпу" из-за того, что представлял он собой противодействие двух партий бойцов, которые бились без соблюде­ния строя, врассыпную. Задачей этого вида боя было обратить в бегство противника. Ис­токи его возникновения можно отнести к тому периоду военной истории русов, когда они бились без соблюдения строя.

В поддержку этого вывода приведу тот факт, что традиция ведения боя без соблюдения строя характерна для всей варварской Европы. Об этом нам сообщает замечание Маврикия, относящееся к VI-VII вв.:

"сражаться со своими врагами они любят... внезапными атаками, хитростя­ми и днем, и ночью, изобретая много разнообразных способов. Они не признают военного строя, не способны сра­жаться в правильной битве..." "Правильная битва" была так непочита­ема славянами не в силу их недоразвитости, а именно по причине их личной высокой выуч­ки, позволяющей проявить себя только в ус­ловиях боя "один со многими". И, что не ме­нее важно, этот порядок боя был необходим из-за численного превосходства противни­ков.

На фоне этого вполне закономерно было бы предположить, что основой для формирования стеношного боя послужил вид боя "тол­па на толпу", превратившийся из условно-груп­пового состязания в чисто командную воен­но-прикладную игру с обязательным соблю­дением четких построений.

Эти построения отчасти копировали по­строения греческой фаланги и римский центурий.

Справедливости ради следует сказать и о второй разновидности сцеплялки-свалки. Это бой, где каждый стоит "сам за себя", или, если угодно, один против всех. Вот свидетельство Сигизмунда фон Герберштейна:

"Всякий, кто победит больше всех народу, дольше других останется на ме­сте сражения и весьма храбро наносит удары, получает особую похвалу".

Несмотря на свою жесткость и недо­статочную популярность в сравнении с дру­гими видами, сцепной бой этого вида оказался живучим. Так, еще в конце 19—го века, по свидетельству Н. С. Разина, в Царицыне (ны­нешний Волгоград) бытовала сцеплялка-свалка, где каждый дрался сам за себя. По словам Н. С. Разина:

"Здесь нужно было обладать не толь­ко ловкостью и сильным ударом, но и особым хладнокровием". В. И. Даль считал эту разновидность боя самой жестокой в сравнении с другими вида­ми, бытовавшими в России.

Итак, обе разновидности сцеплялки бла­гополучно просуществовали до конца 19-го века, хотя и не могли соперничать в популяр­ности со стенкой. Поэтому многими специалистами сцеплялка расценивается как пере­житок. Такому отношению способствовал тот факт, что если в старину сцеплялка пользова­лась популярностью, то к концу девятнадцатого столетия встречается крайне редко.

Попытаемся понять, почему сцеплялка оказалась на периферии развития кулачного дела. Вероятно, оба вида сцеплялки не вполне соответствовали требованиям времени и вошли в конфликт с психологией большинства. С падением роли рукопашного боя в разрешении конфликтов, в том числе и военных, упала роль и сцеплялки обоих видов. Бой "толпа на толпу" был вытеснен стенкой, а "каждый за себя" стал забываться с падением общего уровня индивидуальной подготовки мужского населения. К тому же, стоять в стенке в любом случае проще, чем биться одному против мно­гих. Как отмечалось ранее, это был самый жесткий и прикладной вид кулачного боя, менее всего ритуализованный и ограниченный, а, стало быть, проигрывающий в зрелищности и безопасности "стенке".

С технической точки зрения, чтобы хоро­шо драться в условиях свального боя, необхо­димы, как минимум, следующие качества:

высокий уровень реакции, широкий кругозор, умение передвигаться одновременно с нане­сением удара, хорошая увертливость и, самое главное, умение выводить удар в любую точку пространства вокруг себя. Не последнюю роль играют сила и выносливость. Перед нами сформировался... идеальный образ уличного бойца.

Со всей ответственностью могу сказать, что "сцеплялка" не терпит искусственных ограничений. Например, не срабатывают запре­ты на удары в какую-либо часть тела. Потому что каждый хочет освободить вокруг себя пространство, что влечет за собой использо­вание чисто рефлекторных и ситуативных элементов типа подножек и подсечек, удары ногами тоже вынужденная мера. Совершенно невозможно в этих условиях контролировать свои действия и вообще сознательно отно­ситься к ситуации. Например, невозможно провести задуманный силовой бросок, тут же со всех сторон начинают бить сцепившиеся, ведь бой-то "каждый за себя". Зато вели­колепную результативность показывает тех­ника динамической борьбы (мгновенных вы­ведении из равновесия, которая в славяно-горицкой борьбе получила название охотницкого боя). Одна из народных пословиц ярко иллюстрирует впечатление, производимое на зрителей этой техникой: "сбил да поволок, ажно брызги в потолок". Именно в силу из­начально созданных условий сцеплялка не оставляла выбора дерущимся, и поэтому, даже если сначала она выглядела, как "задорное состязание", то после первых точных затре­щин и сбиваний сцеплялка принимала вид "боя на выживание". На это нам указывает и еще одно замечание фон Герберштейна:

"...Начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу и детородным частям и вообще, каким только можно способом они поражают других, состязаясь в победе так, что час­то их уносят оттуда бездыханными..." Однако не стоит думать, что сцепной бой кроме травм и увечий ничего не приносит. Просто психология многих людей, и не только наших с вами современников, не может вос­принять даже вид порезанного пальца, не от­реагировав на него глубоким обмороком. По­этому разбитые носы и кровоподтеки всегда предстают в сознании изнеженных гуманис­тов под вывеской "кровавой вакханалии".

Лично мне, как человеку, не один деся­ток раз дравшемуся в "сцеплялке", эти незначительные повреждения кажутся вполне умеренной платой за удовольствие испытать свое мастерство. В конце концов, каким бы жестким ни был сцепной бой, в нем всегда остается элемент игры, превращающий это состязание в увлекательную, затягивающую забаву. Более того, считаю сцепной бой не­пременным звеном в подготовке хорошего бойца, способного максимально результативно драться как в бою один на один, так и в бою один со многими. Кстати, так считаю не я один. Например, крупнейший специалист по народной соревновательной культуре в Рос­сии, основоположник славяно-горицкой борьбы А. К. Белов считает, что: "Имея прак­тический опыт в таком виде боя, расшвы­рять уличных лиходеев не представляет осо­бого труда"² .

Мы же переходим к рассмотрению стеношного боя. Точно выяснить, когда начались стеношные бои, так же трудно, как и устано­вить дату начала кулачных боев вообще. Од­нако можно привести дату их окончательного прекращения, отсылая читателей к заметке в "Литературной газете". Последний бой состо­ялся 20 марта 1956 года в Воронежской обла­сти, в селе Турово. Вероятно, это упоминание в печати последнее. Разумеется, дата условна, хотя и весьма символична. Если учесть, что полное затухание традиции русского кулач­ного боя приходится на середину пятидеся­тых, становится понятным триумф каратэ в семидесятых.

Как же проходили бои "стенка на стен­ку"? Проходили они, как правило, в зимнее время, что связано, скорее всего, с большим ко­личеством народных праздников, приходившихся на холодное время года. Буквально все исследователи указывают на то, что разгул кулачных боев приходился на Масленицу. Кулачные бои летом проходили только по приглашению бояр, один на один, и то крайне редко. О стеношных боях летом не встречается упоминания вовсе. Это связано, на мой взгляд, с тем, что теплое время года очень загружено работой, и поэтому собрать полно­ценную стенку было невозможно. Но ника­ких ритуальных ограничений на эту забаву в теплое время года никогда не существовало. В некоторых источниках встречаются также объяснения другого рода. Теплое время года несло с собой войны и многочисленные набе­ги — как с востока, так и с запада, — и поэто­му забавы в это время были недопустимой рос­кошью, тем более, что русские дружины все­гда были немногочисленны. Некоторую роль в сезонности кулачного боя играло и то об­стоятельство, что стенка в большинстве слу­чаев ставилась на льду реки или озера. Другой ровной площадки, способной вместить боль­шое количество людей, подчас было невоз­можно найти. Однако бои могли проводиться и на исторически закрепившихся местах, на­пример, на площадях или на островах. Сами бои проходили в три этапа. Сначала бились мальчишки, за ними юноши и неженатые парни, а после ставилась и взрослая стенка. Встречаются .упоминания о том, что проходили и два боя одновременно. Например, дрались ре­бячьи стенки, а уже рядом шел бой взрослых, женатых мужиков. Хотя лично мое мнение таково, что дети не способны держать долго строй, у детей он, как правило, разваливается, и начинается бой "толпа на толпу". К этому выводу я пришел за время своей преподавательской деятельности. Однако бесспорно, молодежь нужна была для "разогрева" инте­реса у зрителей, как говорили раньше, для "зат­равки". Сами бои назначались в определен­ный день, и до этого дня набирались команды. Закликалы ходили по домам и сманивали в свою сторону бойцов, кого вином, кого по­дарками. Правила боев были везде разные. Наиболее распространенный комплекс вклю­чал в себя следующие требования: присевше­го и лежачего не бить, в спину не бить, закла­док в руках не иметь, не захватывать одежду противника. Существовали и дополнительные ограничения в разных местностях. Например:

по рылам не бить, ногами не бить, "с крыла" не бить, не бить с подножкой.

Далеко не всегда существовали запреты на какие-либо технические действия только из-за соображений безопасности. Напри­мер, в спину никогда не били потому, что нельзя ломать строй и догонять ударами в спину про­рвавшегося бойца. Этим занимались "записные" бойцы, стоявшие за каждой из стенок и встречавшие прорвавшихся своими ударами.

Думаю, пришло время рассказать о зада­чах стеношного боя. Дело в том, что практически никто из исследователей не понимает, зачем нужно было обратить противника в бегство или хотя бы вынудить его к отступле­нию. А призыв стеношных бойцов: "Ни шагу назад!" — откуда он? Дело в том, что, по пра­вилам, та стенка считалась проигравшей, ко­торая первая проигрывала "поле", ту терри­торию, на которой можно было вести бой. Для победы нужно было загнать врага за границу поля. Это все равно, что захватить вражеское знамя. Поэтому заявления адептов "новой рус­ской традиции", что выигрывала та стенка, которая прорвется через другую, совершенно необоснованны и надуманны. Дело в том, что строй будет прорываться всегда. Именно для этого существовали "надежа "-бойцы у каж­дой из команд. Это они, закусив зубами шап­ку, прорывали строй противника, выбивая из него по несколько человек сразу. Вот его-то и встречали, как правило, записные бойцы, а иногда и ватагу прорвавшихся вслед за "наде­жей", тогда за стенкой тоже начинался бой, только по своим правилам. Здесь строй уже соблюдать не надо, тут нужно другое умение. А тем временем плотные ряды бойцов вытес­няют более слабую стенку к той самой черте, которая для одних означает победу, для дру­гих поражение.

Относительно техники боя позволю себе несколько, на мой взгляд, важных замечаний. Стойка бойцов была левосторонней. Это зна­чит, что левая нога впереди, левая рука вместе с плечом выдвинута вперед и закрывает го­лову, правая нога отставлена в упор назад, правая рука находится у груди в техническом эле­менте, который в славяно-горицкой борьбе получил название — "буздыган". Неустой­чивость позиции сбоку компенсировалась плотностью строя. Благодаря такой манере построения невозможно наносить хлесткие удары "вразмашку". В этих условиях годятся только толчки и тычки, а также удары, соеди­няющие в себе пробивную и вытесняющую функцию. Активно использовались толчки раскрытой ладонью, много было защитных элементов, которые хронистами были охарак­теризованы как "подставки предплечьями". Были и остановки ударов в рукавицу, и защита воротом тулупа. Что касается запретов на уда­ры ногами, это, как мне видится, чисто техни­ческий запрет, предусмотренный правилами для сохранения равновесия бойца. Запрет на захват одежды — чисто стилевая мера, гово­рящая нам о том, что борьба и кулачный бой в "стенке" были четко разграничены. Для же­лающих ближе познакомиться с техникой стеношного боя рекомендую обратиться к работам А. К. Белова.

Что касается тактических построений стенки, то замечу об одной детали, которая ускользнула от внимания исследователей. Иногда "надежа-боец" проходил сквозь строй соперников без видимых осложнений, за ним стенка мгновенно смыкалась, чтобы не про­пустить в оставленный для "надежи" коридор его последователей. Это сильно напоминает средневековую тактику ведения боя, когда воина, вооруженного двуручным мечом, про­пускали через свои порядки и, сомкнув щиты, продолжали бой. Делалось это для того, что­бы избежать урона, наносимого строю таки­ми бойцами, а за строем его будут ждать... как, например, в римских легионах ждали своего часа знаменитые триарии.

Настало время разобраться, кто же были эти воины, способные биться с "надежа"-бойцами и сами могущие занять его место.

Все говорит за то, что это были профес­сиональные бойцы, мастера "самосхода".

Бой "сам на сам", или, как теперь принято говорить, один на один, всегда был самым по­читаемым и популярным видом кулачного боя в России. Вот что говорят о мастерах самосхода:

"Лучшими бойцами один на один счи­тались тульские. Там: Алеша Родимый, Никита Долговяз, братья Походкины, семейство Зубовых, Тереша Кункин по­читались чудо—богатырями и с почестью развозились по городам. Они мерили свои силы с татарами, с калужанами, москви­чами. Примечательные черты этих бой­цов: пить вино, за бесчестье почитать подарки, предлагаемые боярами, и не ходить стенка на стенку . Приведу одно из описаний поединков один на один, взятое мною из статьи М. Лукашева:

"Собралось около трехсот крестьян, разделившихся на два отряда. Каждый отряд выбрал предводителя, вызывавше­го борцов и натравливавшего их друг на друга. В борьбе должна была принимать одновременно участие только одна пара. На руках каждого борца были надеты толстые кожаные рукавицы, такие жес­ткие, что едва лишь можно было сжать руку в кулак, почему многие боролись с обнаженной рукой. Они стояли левой ногой и левым боком вперед, вытягива­ли левую руку в направлении противни­ка, чтобы задерживать его удары, и держали приподнятою правую руку в некотором расстоянии друг от друга. Наступая, они размахивали кругообраз­но правой рукой и метили всегда в лицо или в голову, но не в грудь или в бок. Как только один борец бросал другого на землю, он объявлялся победителем, и состязание между этой парой заканчи­валось. Некоторые из этих борцов обла­дали необыкновенной силой, но их спо­соб борьбы не вызывал несчастных слу­чаев: не обнаруживалось ни переломов рук или ног, ни сильных ушибов, кото­рыми обычно заканчивается в Англии борьба". ("Русская старина", 1877 г.). Бои сам на сам проводились по пригла­шению заинтересованной стороны или "на кругах" по вызову. То есть, в первом случае существовал организатор боя, во втором слу­чае это было стихийным волеизъявлением со­ревнующихся. Бои обычно назначались на определенный день в случае, если бойцы при­глашались организаторами. Другие же бои происходили на различных праздниках или ярмарках, где всегда находилось большое ко­личество желающих помериться силой и по­биться на кулачках. Для интересующихся бо­лее подробной обрядовой стороной поединка "сам на сам" от себя могу порекомендовать обратиться все к тем же работам Александра Константиновича Белова.

Меж тем, мы продолжаем обзор техники кулачного боя. Свидетельство М. Лукашева подтверждает, что стойка бойцов соответство­вала, в общем, приведенному мною выше описанию. (См. рис .1).

 

Можно лишь добавить, что неко­торые бойцы ис­пользовали близкую к современному боксу левостороннюю стойку с вытянутой в сторону противника левой рукой. Русские кулачники наносили короткие боковые удары, называвшиеся "под силу", длинные боковые с размаха ("затрещина"), пря­мые тычком ("пря­мой с подтока"). Популярны были также удары предплечьями, называвшиеся "с крыла", которые из-за своей разрушитель­ной силы иногда запрещались в стенке. Били в основном в голову (нижняя челюсть, виски, переносица), в солнечное сплетение ("в душу") и под ребра ("под микитки"). Применялось множество обманных движений, а также от­скоков, нырков и отшагиваний с плоскости на­правления удара. Активно использовалась левая рука для остановки и сбивания ударов противника.

Итак, попытаемся восстановить такти­ческие построения русского кулачного боя. Разумеется, что самой разнообразной такти­ческой схемой обладала сцеплялка-свалка, ведь противники окружали бойцов со всех сторон; техническая схема сцеплялки орга­нично вплеталась в тактические построения, что делало этот вид наиболее ценным в приклад­ном плане.

Следующее место по сложности такти­ческих действий отдельного бойца занимает бой один на один. Однако это было уже еди­ноборство, которое помогает продемонстрировать личные достоинства каждого из бой­цов и чистоту стиля, хотя, задача здесь была уже другой по сравнению со сцеплялкой; по­этому в единоборстве с успехом можно было применять стойку стеношного боя практи­чески без изменений. Тактика стенки, в свою очередь, подчиняла технику задаче группового боя. На селе держались плотного строя, в го­роде старались драться в одну или в две ше­ренги. Бойцы становились в наиболее выгод­ном для своей команды порядке. Вперед вы­ступали единым строем, не допуская разры­вов. Всегда старались приходить на выручку соседям, для этой цели иногда выделяли ре­зервы, призванные вступать в бой в решающий момент.

Уместным будет напомнить, что за несоб­людение правил строго карали — в первую очередь свои. Однако были и выдающиеся бойцы, способные противостоять в одиночку или вдвоем - втроем целой стенке, или толпе. Со­вершенно естественно, что и в сцеплялке, и в бою один на один эти богатыри тоже всегда оказы­вались одними из первых. Такими, например, были братья Орловы. О самом сильном из братьев — Алексее, говорили, что почти никто "не мог перемочь его ни в борьбе, ни в кулачной сшибке". Да, не удивляйтесь, это те самые три брата Орловы, которым мы обязаны воцаре­нием на престол Екатерины II. По завершении анализа русского кулачного боя хотелось бы для наглядности привести схему, отражающую русскую традицию (См. рис. 2).

Как видно из схемы, практически каждый из видов кулачного боя органично вплетается в собственно драку. Получается как бы круго­ворот тактико-технических построений, ко­торые взаимосвязаны между собой и объеди­няются в стихийном явлении, зовущемся дракой.

Уникальность российской действитель­ности состоит в том, что драка долгое время являлась способом разрешения спорных воп­росов, когда судьи, например, не знали, кому из тяжущихся отдать предпочтение. Я говорю о судных поединках.

 

Рис. 2

"Иностранцы XVII века, описывая московское судопроизводство, умалчива­ют об одном судебном доказательстве, именно — о поле; у иностранцев XVI века находим об этом несколько любо­пытных известий. Когда дело не уяс­нялось допросом, и обе стороны представляли равносильные доказательства, ответчик или истец говорил: "поручаю себя правде божьей и прошу поля". Тя­жущиеся могли выходить на поединок со всяким оружием, кроме пищали и лука. Би­лись пешие, бой открывался копьем, потом принимались за другое оружие. Оба про­тивника имели по несколько друзей и доб­рожелателей, которые, стоя у поля, смот­рели за боем, но без оружия, кроме разве кольев, обожженных с одного конца. Если друзья одного из бьющихся замечали, что его противник бьется не как следует, а с обманом, тотчас прибегали к своему на помощь; за ними вмешивались в дело сторон­ники другого поединщика, и с обеих сторон начиналась драка, приятно занимавшая зри­телей, по замечанию Герберштейна: обе стороны дрались чем и как ни попало за волосы, кулаками, кольями и проч. Досудившиеся до поля могли вместо себя выставлять драться наемных бойцов;

Ченслер говорит даже, что тяжущиеся редко бились сами, а выставляли обыкновенно наемных бойцов. В Москве было много таких бойцов, которые тем толь­ко и промышляли, что по найму выходи­ли драться за других на судебных по­единках. Тот, чей боец оставался побеж­денным, тотчас объявлялся виноватым и сажался в тюрьму."³

Это красноречивое описание говорит нам и еще об одной детали. Бой открывался оружием. А ведь далеко не каждый в состоянии держать в руках оружие. Да и умение нужно большое, чтобы управляться с ним. Мало кто знает, что около шестисот лет кряду на Руси существовали династии профессиональных бойцов, продававших свое умение для судных поединков. Породила это явление законода­тельно подтвержденная Ярославом Мудрым система правового регулирования, известная больше как "Русская Правда". Нужно учесть, что ранее Ярослава законы создавали не кня­зья, а вся совокупность родоплеменной об­щины. Поэтому эти законы назывались "обычным правом". Такие условия делали не­обходимым существование профессиональ­ных, или, как говорили ранее, "закладных" бой­цов. К тому же конкуренция между динас­тиями и реальная угроза потерять здоровье или жизнь вынуждали их постоянно разви­вать и совершенствовать свое умение.

Считаю, что обязательным условием су­ществования бойцов "на заклад" была личная высокая выучка, включавшая в себя, кроме умения вести бой без оружия, навыки владе­ния всеми известными тогда видами холодно­го оружия. Это условие подводит нас к вы­воду о том, что профессиональные бойцы об­ладали тем вожделенным для наших с вами современников универсальным боевым на­выком, применять который можно было в лю­бой критической ситуации. В подтверждение своих слов приведу мнение одного из известнейших специалистов по русской боевой традиции Михаила Николаевича Лукашева:

"Действительно, нередко приходит­ся слышать от одних со злорадным тор­жеством, от других — с невеселым ра­зочарованием, что у русских не было своей системы рукопашного боя... [далее автор утверждает, что система суще­ствовала]...

...К тому же такая, которая макси­мально соответствовала тем политичес­ким и экономическим условиям, которые определялись ее историей. Это был ку­лачный и палочный бой.

Кулачные, а особенно палочные бои, точно имитировавшие условия реально­го сражения, приносили нужные боевые навыки, которые поддерживались на про­тяжении почти всей жизни каждого мужчины. Они давали не только силу, ловкость, боевые ухватки, но еще и бес­ценный навык мыслить и действовать в угрожающей, мгновенно меняющейся обстановке... А действия в бою палкой (кием), дополнявшиеся захватами и уда­рами левой руки и ног, точно соответ­ствовали приемам реального боя, наибо­лее массовым видам ополченского ору­жия — ударным, а также воспроизво­дили приемы фехтования мечом и саблей .

О палочном бое разговор еще впереди. Хотя я рискую произвести впечатление люби­теля цитат, все же приведу еще один отрывок, принадлежащий перу Н. И. Костомарова:

"В праздничные дни народ собирал­ся на кулачные и палочные бои. Охотни­ки собирались в партии и, таким обра­зом, составляли две враждебные сторо­ны. По данному свистком знаку, обе бро­сались одна на другую с криками; бойцы поражали друг друга в грудь, в лицо, в живот — бились истово и жестоко, и очень часто многие выходили оттуда ка­леками, а других выносили мертвыми.

Палочные бои имели подобие турни­ров и сопровождались убийствами еще чаще кулачных боев. Зато на них—то в особенности русские приучались к ударам и побоям, которые вообще были неразлучны со всем течением русской жизни и делали русских неуст­рашимыми и храбрыми на войне".

И еще одно немаловажное свидетель­ство известного русского историка, говоря­щее нам о русской состязательной традиции:

"Сверх того, молодые люди собирались в праздники, боролись, бегали взапуски, ска­кали на лошадях вперегонки, метали копь­ем в кольцо, положенное на земле, стреляли из луков в войлочные цели и в поставленные шапки. В этих играх победители получали награды и выигрывали заклады". Завершая разговор о кулачном бое, хо­телось бы напомнить читателю о том, что наше исследование направлено на освещение на­родной состязательной традиции. Это область так называемого "сермяжного умения", зак­лючающего в себе способы боя, широко рас­пространенные среди низших социальных слоев и, тем самым, наиболее близкие к сте­реотипам русской драки. Традиция эта ока­залась одной из самых живучих и активно практиковалась вплоть до конца 19-го века. Мы переходим к разговору о палочном бое, которому посвящена следующая глава книги.

ПЕРУНОВА ПАЛИЦА

Говоря о собственно русской тради­ции палочного боя, с уверенностью можно констатировать, что палочный бой был в большой популярности. Однако, как уже упоминалось, это было очень травматичное заня­тие. И, поверьте, травматизм происходит не от неумения, а, скорее, наоборот, от хорошей под­готовленности бойцов. Кстати, кулачный бой — дитя палочного боя. Очевидно, именно поэтому построения кулачного боя постоянно копиру­ют стереотипы построения палочного боя. Например, стойка в палочном бою левосторон­няя, левая рука служит для сбивания руки с оружием, правая рука с дубинкой либо опущена, либо на уровне груди, чуть на отлете. Хотя, это опять же строевая стойка, применявшаяся в боях стенка на стенку. Да, не удивляйтесь, изначально стенки были вооружены "дрекольем". Похо­же действовали и врассыпную, хотя фиксиро­ванную стойку соблюдать в других видах боя чрезвычайно сложно. Для наглядности приведу схему (См. рис. 3).

Схема отображает виды палочного боя. Не лишним будет знать, что дрались и в-оберучь (то есть держа в каждой руке по палке), в основном короткими палками, или палками разной длины. Длинным оружием — типа по­соха — дрались, удерживая его двумя руками, наподобие двуручного меча, либо наподобие копья. Чаще же всего дрались в-изручь (дер­жа дубинку в правой или левой руке). В па­лочном бою активно применялись удары ногами, в основном в ближней и средней дистанции (издали атаковать ногой неэффектив­но). До виртуозного выполнения доводилась защита перемещением.

 

Рис. 3

По личным наблюдениям, выиграть у хо­рошего бойца, владеющего палкой, можно, только опережая его в скорости и превосходя его в технике палочного боя.

Заявления по поводу непобедимости представителей восточных единоборств не выдерживают проверки боем. Все разговоры про "энергию", "железные рубашки" и тому подобное ничего не стоят против удара пал­кой... например, в переносицу или в пах. Недоверчивые могут проверить на себе. Для ин­тересующихся палочным боем более серь­езно — могу порекомендовать обратить вни­мание на схожесть практически всех стерео­типов русского прикладного фехтования с двигательной системой русского рукопаш­ного боя, а точнее, славяно-горицкой борьбы, из которой было взято большинство постро­ений для современных реконструкций палоч­ного боя.

Палица, или дубинка — слова, знако­мые каждому с детства. Что же еще нового можно сказать об этих простых приспособ­лениях?

Оказывается, можно. Вспоминая русский народный эпос, можно отметить, что очень многие персонажи имеют в своем арсенале такое "примитивное оружие". Это обстоятель­ство можно было бы и не принимать в расчет, если бы не аналогичные сведения в соседних мифологических системах. Во всех европейс­ких пантеонах обязательно есть бог, атрибу­том которого является либо молот, либо пали­ца. Обладатель палицы в пантеоне Восточной Руси — Перун, в германо-скандинавском пан­теоне Тор (Доннар), у летто-литовских пле­мен — Перкунас, и т.д. Итак, начав с обычной дубинки, мы подошли к важнейшему атрибуту Громовника — бога всех воинов. Не случайно русское предание наделило Перуна палицей. Возможно, что она берет свое начало от обыч­ной палки-дубинки (впрочем, понятие "дубинка" тоже напрямую связано с культом Перу­на, а точнее, с центральным его атрибутом, с Дубом). Вероятно, в дальнейшем "палицей" стало называться кованное металлическое орудие. Вполне очевидной здесь кажется связь между палящим огнем (падающей молнией) и ударным орудием: палица от слова "палити" (пламя), "запалить" (запулять) в кого-нибудь чем-либо, т.е. ударить.

По свидетельству хрониста Стрыйковского (XVI в.) , автора летописи, в которой изложена история польского, литовского и рус­ского народов с древнейших времен, идол Перуна (Перкуна) держал в руке камень, а перед ним постоянно пылал "неугасимый" (священ­ный) огонь. Летопись говорит нам следующее:

"Перконе, си есть Перун, бяше у них старейший бог, создан на подобие человече, ему же в руках камень многоцвет­ный, аки огонь; ему же огонь неугасающий с дубового древия непрестанно паляху".

Если пламя гасло, то чтобы зажечь его, высекали огонь из камня, находившегося в руке Перуна. Очевидно, эти представления повлияли на сюжет одной из русских сказок, в которой главный герой бросает кремень и огниво в несущегося по небу колдуна в виде черной тучи, отчего рождается пламя, в котором погибает волшебник. В этом же сюжете отразилась информация о способе добывания огня. Огонь, добываемый из камня, вызывался ударом кре­сала, из дерева огонь добывали путем трения. Такой огонь, добытый из дерева, назывался "живым", он служил символом небесного огня — молнии; дождь, низводимый на землю богом Громовником, назывался "живой во­дой".

Итак, мы выяснили, что палица имеет зна­чение божественного карающего орудия, она же, как символ власти, превратилась в царс­кий скипетр, жреческий и судейский жезлы. А вспомним знак княжей власти на Руси — шестопер, тоже из семейства ударного вооружения.

Молнию также изображали символичес­ки в виде меча, слово "меч" родилось в глубокой древности. То же мифологическое значе­ние соединяется поверьями с острым ножом (нож — ножной меч). На Украине долго со­хранялось предание о том, что если окропить нож "живой водой" и бросить в вихрь, то нож упадет на землю, обагренный кровью, т.е. мол­ния поразит демона-тучу. Также дошло до нас предание о том, что один колдун вбил под порогом новый острый нож, а вслед за этим поднялся страшный вихрь, который подхва­тил его недруга и семь лет носил по воздуху. Вероятно, это предание основано на связи Перуновой палицы и ножа, как символа мол­нии, с вихрями, неизменно сопровождающи­ми грозу. Стоит признать, что в русской ми­фологии об оружии богов, кроме Перуновой палицы, сохранилось мало сведений, однако летописцы упоминают о "клятвах оружием перед кумирами". На нарушившего клятву призывалось мщение бога - Громовника: "...да будут они кляты от бога и от Перуна и да погибнут от собственных своих мечей!"

В русских сказках можно узнать о топоре - саморубе и о необычайной палице или дубинке-самобое (кий-бий), которые, по­винуясь приказу владельца, устремляются на вражеские рати, побивают несметные силы, затем возвращаются обратно. Место дубин­ки и топора иногда занимает меч-самосек (кладенец) и клюка: "... где ни махнет помело, там смерть неприятельской рати, что ни зах­ватит клюка, то в плен волочит."

Также в народных поверьях молния часто уподобляется извивающейся змее, что послу­жило основой для возникновения сказаний о молнии-биче, ударами которой Громовник казнит демонов.

Например, в гимнах "Вед" Индра, нагоняя Вритру, бичует его огненной плетью с тысячью узловатых концов. Сыплются искры, а в уда­рах плети-бича слышатся раскаты грома. Западные славяне считали, что во время грозы божество преследует демона синим⁴ бичом.

Впечатление, производимое раскатами грома, стуком кузнечных молотов, молотильных цепов и мысль о наносимых ударах, со­единяясь в различных представлениях, сбли­зили их между собой и породили целый ряд мифологических сказаний.

Как уже упоминалось, русское предание наделяет Перуна палицею. В летописях встре­чается рассказ об этой палице. После креще­ния к Новгороду прибыл архиепископ Яким и разорил требища и повелел скинуть Перуна в Волхов. В то время, когда идол влекли по го­роду, Перун не мог удержаться, чтобы не вос­кликнуть громко: "О горе мне! Вчера еще меня почитали, а нынче посрамляют!" А когда с моста его повергли в реку, он поплыл против течения, бросил от себя палицу и вскричал:

"Жители новгородские! Это оставляю вам в память мою!" Некоторые летописи повествуют о том, что долго после этого новгородские жители собирались на том мосту и устраива­ли в определенный день палочные бои, разде­лившись на две враждующие партии.

Летописцы были убеждены, что бои про­водились ради брошенной Перуном палки, но, скорее всего, они выдавали желаемое за дей­ствительное. Ведь бои не могут проводиться в честь некоего атрибута, пусть даже имеюще­го божественную родословную. Логичнее было бы предположить, что бои проводились в честь его обладателя, Бога Громовника. А летопись давала всего лишь выгодное правящей хрис­тианской идеологии объяснение. Нельзя забывать о том, что церковь чрезвычайно не­терпимо относилась к языческому наследию, частью которого и являлись обычаи ратные. В подтверждение этих выводов нелишним бу­дет вспомнить, что еще задолго до нашей эры, в Древнем Египте, проводились палочные бои в честь бога Хора, который арийцам был из­вестен как Тор, а славянам-язычникам — как Хоре.

Переносясь на более привычную нам ис­торическую почву из сферы мистического сознания, можно с уверенностью говорить, что пользовавшиеся такой популярностью палочные бои на мостах в Новгороде были отра­жением общеевропейской традиции боя на мостах. Примеров масса. Это и Испания, до сей поры проводящая театрализованные, со средневековым оружием, бои на мостах, и Франция, и Германия. Надо отметить, что, кроме моста, зачастую не было под рукой средств для переправы через реку, поэтому сравни­тельно небольшой контингент воинов, подго­товленный в таких игрищах, вполне способен был задержать целую армию, хоть на корот­кое время — ведь на войне каждое мгновение на счету. Соответственно, любое мифологи­ческое представление, рассмотренное через призму истории, может дать просто неоце­нимую информацию, которую сложно полу­чить из других источников.

Итак, мы подошли к рассмотрению конструктивных особенностей соб­ственно инструментария палочного боя.

Вероятно, наиболее распространены были короткие, длиной не более полутора локтей, трости округлой формы, изготавливаемые из дуба или березы. Их можно использовать как наиболее универсальные имитаторы холодно­го оружия. В Новгороде, например, бытовала короткая новгородская дубинка.

Изготовить дубинку совсем просто. Мо­лодое деревце вырывалось из земли, комель очищался от корней, ствол обрубался по нуж­ной длине, по усмотрению хозяина кору либо счищали, либо оставляли как есть. На иллю­страции изображены русские крестьяне в традиционных костюмах и с традиционным снаряжением. (См. рис.4)⁵. Смею усомниться в способности дубинки (ослопа) выполнять благородную функцию орудия труда. Хотя, как орудие "лихого" промысла либо как средство борьбы с многочисленными "лихоимцами", дубинка может быть расценена как наиболее удобное, легко добываемое, дешевое и эффективное средство.

Рис. 4

 

Что немаловажно, сырья для дубинок предостаточно, и не жалко, если дубинка при­шла в негодность.

Второй, не менее популярный предста­витель семьи ударного вооружения — до­рожный посох. Его длина обычно не превы­шала уровня от земли до подбородка вла­дельца, иногда была одинакова с ростом вла­дельца.

Как правило, один из концов посоха в ди­аметре был меньше другого и служил как бы острием. Иногда острие оковывалось желе­зом, но чаще нет. Навершию посоха прида­валась удобная для руки форма, оно могло увенчиваться металлическим крюком (так на­зываемый "посох колдуна"), и тогда посох ста­новился очень похожим на багор.

Встречались посохи с навершием в виде головы человека или животного, иногда в виде человеческой руки, сжатой в кулак, в котором находилось металлическое кольцо. Навершие пастушеского посоха закруглялось ес­тественным образом в виде крюка, такой посох называли также клюкой, кием и т.д. (См. рис. 5)⁶.

Посохи изготавливались из твердых по­род дерева, не имевшего серьезных изъянов, хотя могли быть и не вполне прямыми.

Мы можем заключить теперь, что дубинка не имеет хозяйственного значения, но, в свою очередь, является оптимальным боевым и тре­нировочным оружием, в то время как посох имеет некоторое хозяйственное значение, не теряя при этом от своей боеспособности.

 

Рис. 5

Видимые различия батога, дубинки (ос­лопа) и посоха (клюки) не мешают, однако, отнести их к одному и тому же типу, что и обычный кол, вынутый из забора, или подо­бранный на дороге брусок. Отличительными особенностями этих предметов можно счи­тать: 1) однородный материал, из которого они изготовлены; 2) родственная конфигурация; 3) типичные боевые особенности.

 

 

Рис. 6

Научиться хорошо драться этими ору­диями можно, соблюдая практически одина­ковые пространственные координации. Од­нако, каждый конкретный нюанс любого из типов оружия способен максимально расши­рить возможности ведения боя с ним, или, на­оборот, сузить эти возможности до полной не­эффективности — все зависит от знания этих нюансов и умения применить свои знания в конкретной боевой ситуации.

Дилетанту нюансы неведомы, особенно какому-нибудь горе-специалисту, обогатившемуся знаниями из материалов книжных лотков (отнюдь не блещущих качеством пред­лагаемых изданий) или учившемуся у отече­ственных "китайских" учителей.

Ну какие могут быть у палки нюансы? Нет, не путайтесь, я говорю не о "магии" или "скрытых энергетических зонах", с такими вопросами справляются психиатры.

Я говорю, например, о том, что если палка круглая, то совершенно все равно, какой именно поверхностью нанести удар или взять защиту. А ведь без знания этих простых за­кономерностей невозможна даже простая работа холодным оружием. Зачем, по-ва­шему, европейцы делали мечи обоюдоост­рыми? Наверняка не из эстетических сооб­ражений, а чтобы максимально расширить потенциал поражения противника. Все равно, как вынул меч из ножен, в какую плоскость перенес удар (вот только, если попал плашмя, можешь жизни лишиться). А палкой все равно как бить, именно поэтому научиться драться ею легче, быстрее можно освоить базовую технику, затем доводка на мечах, то­порах и т.д.

Очевидно, благодаря этим особенностям палочного боя, большинство русских ополченцев предпочитало ударные типы воору­жения. Согласитесь, оттачивать технику на поле боя — не самое лучшее время. Хотя и князья проявляли по­чтение к ударному ору­жию. Символ княжей власти — шестопер (пернач) обладает теми же свойствами, что и обычная дубина, только многократно усилива­ется поражающий по­тенциал за счет метал­лических частей и их пространственной ори­ентации, выполненных, кстати, в виде розетки Перуна (См. рис. 8).

Еще один нюанс. Личный опыт боев на улице, в том числе с применением дреколья, и более чем десяти­летний стаж занятий единоборствами позво­ляют мне говорить о невозможности рабо­тать палкой по восточной схеме типа "блок-удар". Так можно драться, когда у вас в руке стальной прут, а ваш противник на грани по­тери сознания. Чем быстрее вы атакуете, тем больше шансов не попасть в больницу.

Но уж если вы все-таки прозевали пер­вую фазу удара, то его нужно не отбивать — ведь это может быть ложный удар — а вклинивать его, одновременно защищаясь и атакуя.

И не стоит забывать, что у вашего оппо­нента есть еще три свободных конечности, а чаще еще и пара-тройка верных друзей за спиной. Так что и на бросок и на отбор ору­жия нужно выходить самому и при этом не забывать менять позицию.

Рис. 8

Начав разговор о бросковой технике, я хочу напомнить приверженцам айкидо, что ско­рость удара палкой может, иной раз превышать уровень реакции стального механизма, снаб­женного фотодиодом, поэтому надеяться на ошибку со стороны нападающего весьма не­дальновидно и чревато тяжкими телесными по­вреждениями. Не стоит ждать, когда вас возьмут за горло, применяя оборонительную тактику.

Рис. 9

Интересующимся могу предложить один весьма результативный способ работы бе­зоружного против вооруженного противника.

Во-первых, надо научиться опережать движение нападающего хотя бы на 1 секунду (что при оборонительной тактике невозможно) и применять парализующие удары по рукам и ногам противника.

Если же у вас в руке тоже есть палка, ваша задача ощутимо упрощается, нужно отбить конечности противника палкой, по возможности обезоружить его, что без владения нашей техникой сделать невоз­можно.

Те же самые принципы лежат в основе владения посохом и даже копьем, древко (ратовище) которого конструктивно не отлича­ется от посоха.

Конкретно говоря, чтобы научиться па­лочному бою, нужно вначале осваивать универсальные двигательные принципы, харак­терные для любого оружия этого типа. Затем нужно учиться работать против вооруженного палкой человека, постепенно переходя к практике боя безоружного против вооруженного (последнее невозможно без комплексного ос­воения фундаментальных основ русского ку­лачного боя и других форм состязательной культуры). В дальнейшем можно практико­вать бой вооруженного палкой против вооруженного ножом, цепью, топором, клюкой и т.д.

Стоит, пожалуй, сказать, что школа при­кладного фехтования, хотя и является очень близкой к построениям палочного боя, все же не вполне отражает русскую стилистику и манеру ведения боя. Большим подспорьем для реконструкции оказались различные учеб­ники и руководства по прикладному фехто­ванию для русской конницы, в своей основе отразившие близкую европейскую традицию. Для национальной специфики Руси характерны более раскрепощенные и, если позво­лительно такое определение, более "расхлябанные" способы телодвижений при работе с оружием.

Рис. 10

Чтобы выйти на уровень относительного исторического соответствия, необходимо на­чать с освоения объема движений. Базовые, подготовительные навыки дыхательной, сус­тавной, силовой и динамической гимнастики можно с успехом получить, изучая комплексы Русской Здравы (см. рис. 1-3)

Одной из базовых методик, помогающих в освоении палочного боя, по праву можно счи­тать Свилю. Как-то раз я демонстрировал возможности кистеня небольшой аудитории, в которой оказался истинный ценитель вос­точных древностей, заявивший, что я показы­ваю технику работы с нунтяку. Само собой, что он, как и многие тысячи жителей нашей страны, не обладал даже теми наивными зна­ниями истории, которыми нас до недавнего времени снабжало советское образование. Вероятно, поэтому он так и не принял в расчет мои аргументы.

Сначала небольшой экскурс в мифоло­гию. Ранее упоминалось, что одним из атрибутов Громовника иногда назывался бич-молния, благодаря которому Громовержец побеждает демона. Очень редко встречаются упоминания в пантеонах соседних народов о некоем боевом цепе, которым наделяется ге­роический персонаж сказки или мифа. А вот как "Слово о полку Игореве" сравнивает битву с молотьбой хлеба и ковкой металла: "На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела"; "Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земле сеяше".

Итак, в мифах отражены прообразы бо­евых цепов и боевых бичей. Историческая наука говорит нам еще об одном представи­теле — кистене "зарукавном" или, как его еще называют, "летучем".

Начну с описания конструктивных осо­бенностей этих древнейших представителей ударного вооружения.

Боевой цеп состоит из трех частей: ру­кояти, била и их цепного соединения. Неред­ко рукоятка боевого цепа снабжалась ре­менной петлей. Боевые бичи, или "бассалыки", имели рукоятку, к которой крепился плетен­ный ремень с хвостами на конце, каждый из хвостиков был снабжен небольшим билом.

Зарукавный ("летучий") кистень не имел рукояти, был относительно легок и несрав­нимо более компактен, чем его собратья по семейству, имел только било на короткой или удлиненной цепочке. Последняя могла быть заменена витым ремешком, который окан­чивался петлей для руки.

С конструктивной точки зрения, троич­ная структура боевого цепа весьма показательна, она полностью копирует устройство руки человека: рукоять — плечо; било срав­нимо с кулаком; цепное соединение — с лок­тевым суставом. Организация оружия подчинена идее славянского ведического триглава. Так же, как и рука, цеп имеет три части:

основную, несущую и боевую⁷ .

Размеры кистеня подгоняются по руке владельца. Желательно, чтобы длина рукояти ненамного превышала длину локтя.

Било выбирается по весу в зависи­мости от личных привязанностей, кото­рые не должны превышать границ целе­сообразности.

Цепь выбирается так, чтобы при неудач­ном ударе било рикошетом не травмировало кисть. То есть длина цепи должна составлять не более одной трети от длины рукояти, либо превышать всю длину рукояти. Однако пер­вый вариант наиболее предпочтителен.

Рис. 13

Рукоять изготавливается из дерева твер­дых пород — дуба или березы (можно ис­пользовать ясень). Било может иметь раз­личную конфигурацию. Чаще это округлой формы шар, оснащенный шипами, или без та­ковых. Било может быть изготовлено путем отливки из бронзы или выковано из стали. То же можно сказать о цепях, которые могут быть либо бронзовыми, либо стальными.

Для "летучего" кистеня билом может служить весовая гирька или такой же шар, как у боевого цепа. Однако, било не должно иметь на себе острых граней, во избежание травм руки владельца.

Нелишним будет сказать, что любое кон­структивное изменение оружия сказывается на технике его применения, а изменение осо­бенностей конструкции зависит от тактичес­кой схемы боя. Поэтому мне всегда были не­понятны некоторые специалисты по восточ­ным единоборствам в своем стремлении найти крамолу плагиата в "русском стиле" как в яв­лении и в славяно-горицкой борьбе в част­ности. Ведь даже поверхностное сравнение конструкции кистеня и нунтяку позволяет увидеть их принципиальные различия.

Для иллюстрации приведу высказывание, принадлежащее А. Н. Медведеву (адепту шоу дао). Смысл его сводится к тому, что оружие типа кистеня использовали все народы, что его с одинаковым успехом применяли как рус­ские разбойники, так и японские ниндзя, только последние более хитроумно и изобрета­тельно (?!). Трудно судить, какое именно содержание вкладывает А. Н. Медведев в по­нятия "хитроумно" и "изобретательно", но осмелюсь усомниться в бесталанности своих со­отечественников из их криминальных объединений. Во-первых, не только разбойники занимались культивированием способов боя с холодным оружием. По крайней мере, до XIX века больше половины мужского населения России были обладателями зарукавных кис­теней. Об этом нам сообщают и тверская традиция, и многие другие источники, на ко­торые я ссылался. Что касается времен более древних, то, обратившись к археологии, можно с уверенностью констатировать, что зарукавными кистенями владели даже девочки. Ки­стени находят в местах погребений вместе с другими атрибутами похоронного ритуала. Напомню, что в могилу складывались вещи, повседневно использовавшиеся человеком при жизни.

Во-вторых, кистенями бились и в-оберучь, то есть с двумя кистенями одновременно, и тогда "к бойцу не было рукопашного при­ступа" (см. словарь Даля).

Возникает вопрос: "Куда же еще хитро­умнее?" И вообще, почему такая голослов­ность суждений? Разве кто-нибудь опраши­вал ниндзя или русских разбойников прошлых веков на предмет составления статистических таблиц "хитроумия и изобретательности" ? Ведь с уверенностью можно сказать, что сейчас нет ни тех, ни других. Думаю, что такие "специалисты" будут жить и ударно трудиться еще долгие годы, однако мы не можем позволить себе тратить время на дальнейшие разобла­чения, время все расставит на свои места.

Говоря о боевых качествах кистеня, следует отметить, что диапазон его приме­нения крайне широк.

Тяжелый боевой цеп мог использо­ваться ратниками как основное оружие — при условии, что он имел при себе щит, или же его спереди при­крывал щитоносец. Так же успешно мож­но было вести бой, на­ходясь на крепостной стене.

Рис. 14

 

В-оберучь    в сражении цепами, скорее всего, не дрались, кистень не в состоянии соперничать ни с ме­чом, ни с секирой, в бою чаще применяли его двоюродного брата — боевой молот — или булаву. Однако, распространенным было яв­ление, когда боевой цеп или боевой бич удер­живался за рукоять обеими руками, наподо­бие бейсбольной биты, это часто использо­валось при работе из второго ряда. Кстати, считалось наиболее удачным построением, когда в первом ряду стояли закрытые щитами и хорошо бронированные воины, а во второй ряд становились вооруженные боевыми це­пами и бичами. Как правило, первый строй "держали" профессиональные дружинники, второй — ополченцы-ратники. "Летучий" кистень ранее сильно напоминал тяжелую булаву с мягкой ручкой, роль которой играла ременная или витая веревочная петля. Толь­ко в века огнестрельного оружия "летучий" кистень окончательно приобрел тот вид, в ко­тором его застал В. Даль, оказавший своими трудами неоценимую услугу всей русской ис­тории и культуре.

Сила удара кистенем напрямую зависит от веса била, но чем тяжелее оружие, тем мед­леннее оно набирает инерцию и нужные ско­ростные показатели.

Именно поэтому нельзя дать точных раз­меров оружия, оно всегда подгонялось под конкретные возможности и запросы чело­века с учетом его физических данных. Это условие было всегда соблюдаемо и до сей поры считается очень практичным.

При работе с гибким ударным оружием всегда нужно иметь запас объема движения, ни в коем случае нельзя терять ощущение дви­жения оружия. Эти требования совершенно не выполнимы, если попытаться осваивать кис­тень, используя восточную технику нунтяку.

Еще более сложно результативно зани­маться, используя при этом статичную стой­ку. Если вы самостоятельно попытаетесь про­делать кистенем простейшие двигательные эволюции, вы убедитесь в правильности этого заключения.

Кистень позволяет вести бой с большим числом нападающих, в том числе и вооружен­ных холодным оружием, если будет соблю­дено главное условие — четкая геометрия удара должна идеально совпадать с геометрией пе­редвижения. При утрате этого состояния (то есть при потере ощущения пространства вок­руг себя) эффективность действий бойца резко падает.

Еще одно дополнение. Учтите, что драть­ся кистенем в плотном строю просто невозможно, стереотип поведения здесь не "стенка на стенку", а бой "сам на сам", а точнее, один, в кругу противников.

При начальном уровне освоения этого типа оружия крайне важно равномерное распределение силы, так как первые уровни ос­воения — это обычное жонглирование, идущее от простого к сложному. Впервые взяв в руки кистень, вы тут же начнете чувствовать его вес. Сразу нужно учиться настраиваться на оружие. Полезно подумать о конструк­тивной схожести руки и кистеня.

Дальше можно начинать простейшие движения. Первым нужно "учить" лучезапястный сустав и кисть. Человеческая кисть — четкий регистратор тактильных ощущений, поэтому тренировке кисти следует у делить повышенное внимание.

Если перейти к действию, которое подоб­ная практика оказывает на организм в целом и на опорно-двигательный аппарат в частно­сти, то можно выделить несколько моментов, особенно того заслуживающих.

Во-первых, при правильной организации движения укрепляются мышцы плечевого по­яса, связки и сухожилия приобретают сразу два качества - крепость и пластичность. К слову сказать, в современном пятиборье это весьма ценное качество: стрельба требует крепкой кисти, а фехтование, наоборот, пластичной. К тому же при таком способе движения осуще­ствляется самомассаж внутренних органов, что вообще типично для русской традиции.

Что касается способов дыхания в про­цессе работы с оружием, то в силу своего медицинского образования могу сказать, что ды­хание практически не нуждается в сознательной регулировке.

Восточный подход делает акцент на со­знательной регулировке большинства бессознательных физиологических процессов.

Но мне думается, что нормальный орга­низм в состоянии автоматически настраиваться на оптимальный дыхательный режим, нуж­ный нам при том или ином виде деятельнос­ти. Заранее предвижу гневную реакцию сто­ронников восточной мудрости.

Отечественная традиция базируется на естественных, природных законах, учитывае­мых, хотя и в аллегорической, мифологизиро­ванной форме, языческой натурфилософией.

Наиболее полно законы жизнедеятельно­сти организма вскрыты системой Русской Здравы, разработанной Национальным Клу­бом Древнерусских ратоборств в г. Москве.

Основой для Здравы послужил богатей­ший пласт историко-фактографического материала русской народной медицины, пропу­щенный через фильтр современного науч­ного медицинского подхода.

Как и любая тренировка, тренировка с оружием — это еще и тренировка чутья, то есть того связующего звена между подсозна­нием и сознанием, которое чаще называют мышечным чувством или мышечной памятью. С неразвитым мышечным чувством начинающий может запросто травмировать себя даже при выполнении простейших элементов. По­этому необходимо вырабатывать в себе уме­ние следовать за вращением оружия, включая как можно больше суставов в работу. Ваше внимание должно быть максимально расфо­кусировано, вы должны учиться видеть ору­жие, чувствовать его инерцию и свое движе­ние. Это первая ступень, в дальнейшем вни­мание должно распространяться и на ваших противников.

Помните о правиле: "концентрируясь на одном из противников, ты теряешь из виду десять других"⁸.

Проще говоря, плечи ваши должны хо­дить ходуном, а ноги не должны от них отставать. Однако, разболтанность не должна стать самоцелью или движением ради движения, нельзя терять баланса, ваша подвижность не должна идти вразрез с устойчивостью.

Хотя, в целом, приходится признать, что не­возможно описать на бумаге процесс обуче­ния, тем более передать его тонкости, но можно дать некую ключевую характеристику, так ска­зать, мыслеобраз, несущий в себе обучающий потенциал, достаточный для раскрытия воз­можностей системы. Запомните, что любое умение возможно только при желании овладеть им. Почерк бойца всегда будет индиви­дуальным, но он напрямую зависит от степени проработанности базового навыка. В целом рисунок движения, его стилистика и колорит соответствуют механике засечного стиля рукопашного боя, который в славяно-горицкой борьбе получил название "Радогора".

БОРЬБА НА РУСИ

Самым древним, без преувеличения, реликтовым видом борьбы, культи­вировавшимся на территории нынешней Рос­сии, можно признать медвежью борьбу. Древ­нейшие борцовские поединки происходили задолго до новой эры (предположительно, около 2 тысяч лет до н. э.) на территории Вал­дайской возвышенности и до Уральского хребта включительно. Борьба называется медвежьей потому, что корнями уходит в пер­вобытное шаманство, а точнее, к периоду то­темизма и относится к почитанию духа мед­ведя как охранителя рода. Образ медведя в славянской мифологии тесно связан с обра­зом бога Белеса. Идейное содержание культа влияет на ритуальную сторону, то есть на об­ряд. В результате сформировался обрядовый поединок борцов на родовом поле, призван­ный отогнать демонов от посевов. Для этого призывался дух медведя, призванный стать его (поля) оберегом.

Медвежью борьбу, тем не менее, нельзя причислять к разряду единообразных, исторически сложившихся стилей, ей были при­сущи различные выразительные средства. Одним из них стала имитация агрессивного поведения медведя и перенос этого стерео­типа на плоскость борцовского поединка. Так в борьбе появился мощный, оглушающий противника удар. После нанесения "медвежьего" удара проще было перейти к короткому брос­ку под себя или заламыванию конечностей;

можно было и высоко поднять над собой про­тивника и расшибить об землю, либо задушить его в стойке.

По мнению А. К. Белова, в медвежьей борьбе не было строгой трактовки технических эле­ментов. Культивировалась не отдельная стой­ка или элемент, а идея боя, обусловленная целью поединка. Медвежья борьба стала ос­новой агрессивной боевой культуры. Для большей наглядности приведу "медвежий" за­говор, взятый мною из первого информационного выпуска тогда еще НКДЕ (Националь­ного клуба древнерусских единоборств):

1) Вижу — невиданное

 Слышу — неслыханное

 Возьму с куста

 По три листа

 Ко сыру бору,

 Во глуху нору

 Три листа снесу

 Через раз поднесу.

 

2) Встань, батюшко!

Встань, чудилище!

Ко мне иди,

В меня гляди,

Меня поведи

Ворога найди,

Во ключи рассади!

 

2) Не хлыщи, а оттягивай!

 Не крути, а выкручивай!

 Не ломи, а заламывай!

 Не вали, а заваливай!

 Не толкуй, а втолковывай!

 Не пляши, а выплясывай!

 Не садись, а просаживай!

 Не смотри, а высматривай!

Не бей лапой, а бей дубом!

 Не бей ногой, а бей горой!

Заговор читается ритмично, с его помо­щью регулируется дыхание и происходит настрой на зрительный образ, способный менять физиологические процессы.

Была и еще одна, "экзотическая", форма поединка... с самим медведем. Причем, была известна в двух формах. Одна — ярмарочная забава с подпоенным или тощим зверем, которого предварительно дрессировали. И бой с медведем в его владениях, в лесу — "сам на сам". Чаще на зверя ходили с рогатиной и с ножом, иногда только с ножом, встречаются упоминания в бытописаниях народов Повол­жья, что на медведя ходили и без оружия. Результаты таких поединков были различные, часто человек одерживал верх над зверем, но так же часто и зверь над человеком.

Не могу удержаться от вопроса к чита­ющей публике. Почему сказки про китайс­ких мастеров, дравшихся с тиграми, вызывают такой щенячий восторг поклонников восточ­ных единоборств в России? И совсем не за­меченной остается такая простая мужицкая забава? Думаю, даже беглое сравнение уровня подготовленности среднестатистического азиата и нашего русского охотника, боров­шегося один на один с медведем, дает крас­норечивую иллюстрацию уровня развития поборческого дела среди самых широких сло­ев. Удивительно, что мужество, сила и лов­кость русских мужчин, их презрение к смерти и необоримое желание побеждать, остаются без внимания их потомков. Это даже небла­годарностью и неуважением к предкам объяс­нить трудно.

На таком вот фоне приходится признать трудно приемлемость медвежьей борьбы для условного, спортивного поединка. Однако существовали и менее травматичные спо­собы — потомки медвежьего культа. Это на­следники силового, жесткого поборья — борьба "в схватку" ("в обхват", "в охапку"), борьба "в крест", более поздняя борьба, при­внесенная монгольскими завоевателями, борьба "на поясах".

Борьба "в схватку" представляла собой силовую борьбу из предварительного обоюдного захвата на уровне пояса, без применения подножек и захватов за ноги. Борьбу "в крест" можно считать разновидностью борьбы "в схватку". Свое название она получила из-за предварительного обоюдного захвата, ко­торый делался под руку ("под силу") одной рукой, другая через плечо.

Рис. 16

Вот какое упоминание оставил нам В. Даль:

"...русские борются либо с носка — одной рукой друг друга за ворот, а дру­гой не хватать; либо накрест руками, через плечо и под силки и валяют через ногу, подламывают под себя и, припа­дая на колено, перекидывают через себя..."

Что касается второго описания, это и есть борьба "в крест". Для нее характерна атака со стороны плеча, как правило, левого. Что каса­ется подножек, то, вероятно, это позднейшая модификация, так как до 16-го века подножки в борьбе считались "грязным" элементом.

Борьба "на вороток" — борьба ис­конно русская. Интересна она тем, что является в своем роде единственной. По крайней мере, ни в Европе, ни в Азии ничего похожего никогда не наблюдалось. По мне­нию А. К. Белова, этот вид борьбы мог появиться не ранее 16-го века. И вот почему: "... рус­ские борются либо с носка (то есть, активно используя в борьбе ноги) — одной рукой друг друга за ворот, а другой не хватать..." Борьба с таким обильным арсеналом работы ногами могла появиться только с момента снятия об­рядовых ограничений на подножку, а про­изошло это в 16-м веке. Итак, нам удалось установить, что техника этой борьбы соот­ветствовала идее выведения противника из равновесия с преимущественным использованием техники ног. Применялся также обо­юдный захват одной рукой, как правило, ле­вой. Почему левая? Потому, что правая нужна была для удара кулаком или палкой. Да-да, не удивляйтесь, перед нами вид борьбы, вы­шедший прямиком из русского палочного боя. Именно поэтому такое обилие подножек, под­сечек, зацепов; а стойка борцов такова, что у каждого правая рука отведена за спину. Ле­вая активно используется для захватов про­тивника за ворот, за выставленную вперед руку и за одежду. Активная рука обычно исполь­зовалась для рывков или толчков. Если при­нять во внимание, что траектория подножки или подсечки, используемых в борьбе "на во­роток", идеально совпадает с траекториями ударов ногами, практиковавшимися русскими, то сомнений в происхождении этой борьбы не остается никаких.

Рис.17

Борьба "на вороток" еще имеет название "на одну ручку". Это как бы летний вариант борьбы "на вороток". Когда отсутствует одеж­да, за которую можно выполнить захват, хват берется за руку, за шею, за плечо. Работа но­гами остается прежней. Надо сказать, что борьба "на ручку", в противоположность борьбе "на вороток", вид более силовой и требует от борцов большей скорости и выносливости.

Правила борьбы были следующие: борьба велась до падения одного из участников, для победы достаточно было сбить противника на колени. Захваты выполнялись только одной рукой, но, вероятно, ногами можно было вы­полнять практически любые элементы, за ис­ключением откровенных ударов. Подлинными мастерами этой борьбы считались русские борцы. Представители других народностей не практиковали такого рода борьбу, поэтому ее по праву можно считать эндемичной для восточных славян формой.

Рис. 18

Популярность этой борьбы была боль­шой, поскольку в ней нужны были высоко­точные технические действия, быстрота и лов­кость. Броски в ней выглядят очень зрелищ­но. Зрелищность увеличивалась за счет того, что соблюдения обоюдного захвата не тре­бовалось, поэтому схватка была похожа на борьбу "на вольную".

Бросается в глаза одна характерная осо­бенность борьбы "на вороток" — это четкая область захватов действующей рукой. Огра­ниченность области захватов связана с тем, что борьба, вероятно, всегда велась в высокой стойке, которая, например, на позволяет хва­тать противника за ноги. Да и вряд ли это вообще было бы рационально в боевой ситу­ации, поскольку при наклоне можно было зап­росто налететь на удар ногой, а что самое не­поправимое — при выполнении прохода в ноги, даже с одновременным ударом палкой по но­гам противника, вы сразу открываете свой за­тылок и позвоночник. Думаю, не надо объяс­нять, к каким последствиям может привести подобное обоюдное поражение в условиях палочного боя. Именно поэтому борьбу "на вороток" можно расценивать как оспортивленную копию борьбы, применявшейся в ходе палочного боя. Прикладную ценность этого вида борьбы трудно переоценить. Он момен­тально превращается в грозный боевой сплав, как только снимаются ограничения на удары ногами и в правую руку берется, скажем, ко­роткая новгородская дубинка. Техника броска или сбивания от этого мало меняется, усложняется она, в основном, за счет необходимости нейтрализовать вооруженную конечность противника.

Вот мы и подошли с вами еще к одному уникальному аспекту этой борьбы. Реконструированная мною на основе принципов славяно-горицкой борьбы техника русского палочного боя наглядно показывает, что в 90% случаев первой выходит из строя вооружен­ная конечность, ее попросту отбивают или ломают. Ну а теперь подумайте, надолго ли вас хватит в такой ситуации? Единственное спасение — сокращать дистанцию и лезть в борьбу, чтобы не дать атаковать себя оружи­ем. В клинче выполнить полноценный удар палкой крайне сложно. Именно тут и приго­дится навык борьбы "на вороток". Читатель, обработанный пропагандой каратэ, возмож­но, уже негодует, считая, что супостата нужно лихо ударить ногой с разворота — и дело с концом. Действительно, конец свой вы сильно ускорите, так как противник мгновенно ото­бьет вам ногу, вплоть до перелома. Траекто­рии русского палочного боя позволяют сде­лать это идеально. Ну а если у врага в руке сабля, то вы вообще не оставите себе шансов.

Поэтому рекомендую пристальнее всмотреться в наши ратные традиции, они того стоят. В них вы можете найти много инте­ресного и полезного. Сравнивая борьбу "на вороток" с другими видами борьбы, хочется отметить еще один нюанс. Эту борьбу можно рассматривать, как переходную форму к борьбе "на вольную". Последняя может счи­таться до конца оспортивленным видом борьбы с очень широким спектром разрешенных приемов. Безусловно, бытование борьбы "на вороток" на Руси говорит в пользу высокой общенародной боевой подготовки мужчин, в том числе из низших социальных слоев.

В уличной драке технику борьбы на во­роток можно применять практически без изменений и ограничений — ведь она выраба­тывалась в условиях реального палочного боя.

Борьба "на вольную" — тоже детище освобождений от обрядовых запретов. В ней активно используются подножки, зах­ваты за ноги; более того, встречаются упоми­нания о бросках, проведенных исключительно с помощью ног. Борьба "на вольную", так же, как и борьба "на вороток", относится к классу борьбы без предварительного захвата — как говорили на Руси, "не в схватку". Различие со­стоит лишь в том, что борьба "на вольную" позволяет проводить броски с захватом ног, и поэтому стойка в этой борьбе свободная. Проводились в ней и броски с помощью подножек, подсечек, зацепов, а также высокие броски с отрыванием противника от земли. Не возбранялись и захваты за одежду. Безоговорочно существовал только запрет на на­несение ударов руками и ногами. Удушающие приемы были, скорее всего, запрещены. Дос­товерно известно, что душить противника было позволительно в боях "на заклад" и на судных поединках. На земле борьбу не вели — впро­чем, как и во всех абсолютно видах борьбы, практиковавшихся в России. Даже удушения всегда производились в стойке, а уже впос­ледствии противника бросали о землю. Го­воря о прикладном значении вольной борьбы, необходимо отметить ее несомненную по­лезность в ситуации "безоружный против во­оруженного". Как стало ясно из предыду­щего материала, в совершенную противопо­ложность борьбе "не в схватку" составляли виды борьбы "в схватку", то есть со взятием предварительного обоюдного захвата. К раз­новидностям борьбы в схватку относится и борьба на поясах.

По свидетельству Б. Горбунова, первое письменное упоминание борьбы на поясах, бытовавшей среди русских, содержится в мемуарах орловского помещика Н. И. Толубеева и относится к концу 18-го века. Данный факт позволяет говорить об этом виде борьбы как о наиболее позднем, практиковавшемся в народной среде. Борьба на поясах существовала до начала 20-го века. Однако, распространена была в тех регионах России, которые тесно соседствовали с территориями, населенными тюркскими народами, а именно Нижнем Поволжье, на Южном и Среднем Урале, в Сибири.

Как и любое самоборство, борьба на поясах происходила в основном по праздникам, местах большого скопления народа, к примеру, на ярмарках. Боролись, как правило, "на "миру", то есть пару борцов со всех сторон окружали зрители, которые создавали подобие круглой площадки, ограничивая тем самым свободную для схватки территорию. Родовое значение поединка сводилось, как правило, к выявлению сильнейшего. Участ­ками могли стать все желающие померяться силами друг с другом. Правила борьбы были статочно простыми. Борьба велась до падения одного из противников на землю. Тот, кто коснулся земли после броска первым, считался проигравшим, даже если борец, проводивший бросок, падал вслед за ним. Если оба борца касались земли одновременно, то им считывалась ничья. Она засчитывалась и в том случае, если никто из соперников не мог провести бросок. Однако, следует упомянуть о том, что борьба могла идти по специальным условиям, оговоренным борцами перед схват­кой. Например, они могли бороться до при­знания себя побежденным одним из против­ников, или до сбивания на колени.

Техника борьбы была достаточно ограни­ченной по сравнению, например, с русской борьбой "на вольную" и представляла собой борьбу из предварительного парного захвата за пояс, в высокой или средней стойке, без приме­нения подножек, подсечек и обвивов. Смена захвата не разрешалась. Захват был как бы одноразовым. Решающую роль в поединке иг­рала физическая сила и взрывные способно­сти, позволяющие, например, перекинуть про­тивника через себя без помощи подножек.

Большинство фактов дает нам возмож­ность говорить о заимствовании русскими и другими восточными славянами борьбы на поясах у тюркских народов. Наш вывод подтверждает и тот факт, что эта борьба не только не распространена, а вообще не из­вестна на русском Севере, славящемся своей преданностью национальной традиции бук­вально во всем, в том числе и в поборческом деле.

Однако в процессе взаимообмена куль­тур борьба на поясах прочно вошла в обиход славян и стала восприниматься ими как вполне традиционное явление.

С уверенностью можно сказать, что борьба на поясах никогда бы не смогла закрепиться на Руси, если бы еще ранее не су­ществовала борьба "в схватку", правила и тех­нический арсенал которой очень близки к борьбе на поясах. Еще одним фактором, по­могшим закрепиться у славян типично тюр­кской борьбе, было бытовое взаимопроник­новение культур тюркских и славянских на­родов. Например, сейчас, как и раньше, многие славяне участвуют в состязаниях на тради­ционных праздниках тюркских народов.

Для самих тюрок борьба на поясах явля­лась обязательным компонентом военной под­готовки; приемы, наработанные на земле, с ус­пехом применялись в седле для стаскивания противника с лошади. У некоторых тюркских племен до сих пор бытуют состязания безо­ружных всадников; к слову сказать, правила конной борьбы ощутимо более свободны, чем традиционная борьба на поясах на земле. Та­ким образом, заимствованная от тюркских народов и впоследствии ставшая русской поясная борьба имела в русской традиции свой беспо­ясной эквивалент— борьбу "в схватку" —то есть борьбу в стойке без подножек и захватов ниже пояса, с обязательным обоюдным предвари­тельным захватом. Борьба на земле не велась и отличалась минимальным разнообразием технического арсенала, имея узкую приклад­ную направленность. Решающее значение имела физическая сила. Аналогами в Европе может служить лишь молдавская "трыньте-дряпте". На практический эффект в драке можно рассчитывать, применяя эту борьбу только при бое один на один или при значитель­ном силовом и скоростном перевесе по срав­нению с нападающими. В целом из-за узости прикладного эффекта поясной борьбы в раз­резе традиционных правил ее нельзя расцени­вать иначе, как фольклорный, условно-состя­зательный вид.

 

Рис. 22

 

Однако, если сделать шаг к рас­крепощению этой системы, например, ввести подножки и подсечки и разрешить смену хвата в процессе борьбы, прикладной эффект и зрелищность этой борьбы значительно возрастут⁹ .

Подводя итоги сказанного, хотелось бы представить русскую состязательную традицию для наглядности схематично и рас­смотреть ее отличительные особенности (См. рис. 22).

1. Кулачные, палочные бои и борьба, вкупе с другими забавами, были широко распрост­ранены и любимы в русском народе.

2. Как правило, все эти молодецкие за­бавы являлись отголосками древнейших ритуалов (исключая, быть может, только бои "на заклад" и уличные драки, отражающие соци­альную регуляцию).

Подтверждением этому служит привязка игрищ к календарному циклу.

3. Все виды состязательной традиции были, в основе своей, не противоречивы, а взаимо­связаны и взаимозависимы друг от друга

4. Кулачный, палочный бой и борьба имели повсеместное распространение и огромную популярность (не действовала даже угроза отлучения от церкви). Еще в 20-х годах на­шего века, когда власти пытались запретить крестьянам Воронежской губернии стеношные бои, те жаловались: "Последнее удоволь­ствие у нас отнимаете!"

 

Рис. 23

5. Авторитет бойцов был так велик, что с помощью судных поединков решались тяжбы — проигравшая сторона неизменно считалась ви­новной.

6. Все виды состязательной культуры за­висели от практического результата, который максимально проявлялся в драке или в реаль­ном бою.

Таким образом, в России боевое искус­ство черпало свои стереотипы из реальных боевых ситуаций.

На Востоке мы видим обратное: там драки как бы вообще не существует, и весь ареал занимают ортодоксальные боевые искусства.

На основе сделанных ранее выводов счи­таю правомерным заявление: школой боевых искусств для русских был и суровый образ жизни, постоянные войны и генетические за­датки.

Что касается системы подготовки бойцов в прошлом, добавить к сказанному нечего, кроме слов восхищения мужеством предков, прак­тиковавших в высшей степени реальный бо­евой уклад.

В эту главу не попали сведения об эли­тарном дворянском воинском умении. Это тема требует для себя отдельного издания.

 

' Дневник Ф.В. Бехгольца, М., 1902 (стр. 69).

² А. К .Белов, "Изначалие".

³ В. О. Ключевский, "Сказания иностранцев о Мос­ковском государстве".

⁴ Синяя — древнейший эпитет молнии, блеск ко­торой отождествляется с синими огоньками, перебе­гающими по углям догорающего костра. Синее пламя считалось священным.

⁵ Репродукция с гравюры Г. Аткинсона.

⁶ Там же.

⁷ А. К. Белов "Искусство атаки".

⁸ Прикиньте свои шансы выжить в столкновении с несколькими противниками, используя методику кон­центрации.

⁹ В тексте нет упоминаний о борьбе "на щипок". Интересующихся отсылаю к работам А.К. Белова.

Глава 3 РУССКАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДРАКА, ИЛИ СЛАВЯНО-ГОРИЦКАЯ БОРЬБА

В 1986 году в Москве на Малой сцене театра им. Станиславского состоя­лось рождение системы русского рукопаш­ного боя, которую ее создатель Александр Кон­стантинович Белов назвал — "славяно-горицкая борьба".

По иронии судьбы, система, родившаяся на сцене, на ней и осталась. Дело в том, что большинство турниров по Горице (как еще называют эту борьбу) проходят именно на сценах театров и дворцов культуры. А между тем мы предпочитаем проводить соревнова­ния на природе.

Итак, создание и распространение славяно-горицкой борьбы по просторам Рос­сии — свершившийся факт. У многих воз­никает вопрос, почему борьба называется именно "славяно-горицкая"? Дабы раз­решить возникающие заблуждения, читателю предоставляется краткий обзор исто­рии создания и развития славяно-горицкой борьбы.

Необходимо отметить, что эта система является итогом воссоздания традиционных форм состязательного поединка славян, в осо­бенности русского народа. Название борьбы отражает этнически обобщенное направление европейской состязательной культуры. В частности, наиболее яркую и самобытную тради­цию состязательного боя — погребальные поединки на насыпном кургане ("горице") в воинском культе; обрядовые действия имеют историческое название — тризна.

Появление славяно-горицкой борьбы предварял длительный процесс собирания и изучения отечественных боевых традиций. В основу разработок легли результаты архи­вных и экспедиционных исследований, изу­чение обрядов и народных игрищ регионов Центральной России (Обоянь, Стародуб, Тверь, Ямута, Ростов, Владимир, Москва), русского Се­вера (Олонец, Кострома, Кологрив, Кичменгский городок, Вологда), Урала (Пермь) и Западной Сибири (Кулунда), а также изучение символики, мировоззрения и культовой архаики дохристианской эпохи славян; народ­ных сказаний; традиционных плясок; былиноведческого материала, народных сказок и побывальщин; проводившихся ранее в этой области исследований и опросов; наконец, по­могает сама практика ратоборств.

Славяно-горицкая борьба родилась как сплав трех отечественных традиций состязательной культуры славян: общеродовое на­правление, воинское, земледельческое. Также в нее вошла техническая база русской борь­бы ("в схватку", "в крест", на поясах, "на воль­ную", "на вороток", "на ручку", "на щипок", медвежья борьба), кулачного боя ("сеча", стеношный бой), палочного боя, линейного боя, охотницкого боя.

Каркасом всей системы стала универ­сальная система перемещений, берущая на­чало из общеродовой состязательной тради­ции (именуемая в славяно-горицкой борьбе "свилей").

Изначально славяно-горицкая борьба задумывалась как фольклорное направление, поэтому вполне умещалась в горицком обра­зе. После смены ориентиров и перехода на принцип комплектования и развития техничес­кого арсенала в соответствии с идеей максимальной боеспособности название переко­чевало в архаизм, не имеющий практически ничего общего с тем содержанием, которое вкладывается теперь в название системы. Тем не менее внешние формы славяно-горицкой борьбы являются прямым следствием рус­ской ратоборческой культуры, сегодняшним его воплощением. Необходимо помнить, что славяно-горицкая борьба никогда не была застывшим явлением. Дело в том, что ее идей­ной базой является славянское язычество, в своей сути полностью отрицающее догма­тизм и ортодоксальность.

Мы не занимаемся голым копированием традиций и оживлением прошлого в настоящем, мы стремимся строить будущее, стараясь прогнозировать его с помощью прагматичес­кого традиционализма.

Поэтому славяно-горицкая борьба раз­вивается одновременно в четырех основных направлениях:

1. Традиционный раздел (классический);

2. Штурмового боя раздел ("новая тра­диция");

3. Тотального боя раздел ("бой на вы­живание");

4. Боевой раздел (совокупность приклад­ных принципов).

Разговор об этих направлениях борьбы мы поведем в дальнейшем.

Для начала попробуем разобраться, что для "русского стиля" характерно, а что абсолютно не вписывается в его традицию. Предлагаю обратиться к таблице, которая поможет читателю разобраться в хитросплетениях современного русского стиля через систему отличий.

Наряду со всеми перечисленными в таб­лице характерными особенностями, присущими русской состязательной традиции в целом, славяно-горицкая борьба имеет свои соб­ственные установки, являющиеся отражением ее методологии. Вот некоторые из них:

1. Противник всегда жертва, даже если он сильнее или превосходит в количествен­ном соотношении сил. Противник — жертва всегда и когда он нападает на вас, и когда вы атакуете первым.

2. В бою преимущества противника нуж­но уметь превращать в его недостатки.

3. Воин не должен ничего бояться. В жиз­ни не должно быть ни одного явления, способного вызвать у него чувство страха.

4. Готовность к атаке для воина равно­сильна жизнеспособности. Атаковать нужно уметь из любого положения и без специаль­ной подготовки.

5. Результативность боя — это пораже­ние наибольшего числа противников.

6. Самая естественная техника боя — это та, которая используется в стихийной уличной драке. Драка — это инстинкт. Чем ближе к нему стоит ваша техника боя, тем она жизне­способней.

Характерно для русской состязательной традиции	Не свойственно русской состязательной традиции
1. Используются "высокие" стойки, не блокирующие подвижность в несущих суставах;	1. Не используются стойки на широко расставленных ногах;
2. Используются системы защиты, у водящие удар в скольжение либо упреждающие удар противника;	2. Не используются способы защиты блоками;
3. Положение рук всегда совпадает с традиционными положениями у груди	3. Не используются удары пальцами;
4. Удары ногами не требуют растяжки ориентированы на ношение обуви;	4. Не используется техника воздействия "на точки";
5. Активно используется двигательная схема элементов, построенная на принципе инерционного реверса, требующего от бойца ограниченных усилий;	5. Совершенно нетипичны высокие маховые удары ногами; требующие растяжки шпагатом. Тем более не используются удары с инерционным воздействием на опорную ногу;
6. Удары руками и ногами не предусматривают концентрации на выполняемых элементах;	6. Положение рук у бедра — явное заимствование из восточных единоборств;
7. Вместо формального подхода в обучении широко используются ситуационные задачи;	7. формальные комплексы в процессе обучения никогда не используются;
8. Характерна повсеместная традиция построения боя на искусстве спланированной атаки;	8. Совершенно не используется методика концентрации в ударе. так же не используется методика работы "от обороны" — боевые и даже фольклорные системы России всегда активно- наступательные.

 

7. В каждом бою у вас есть шанс побе­дить. Он может быть один и едва уловим, но он есть всегда.

8. Боец должен быть неожиданным, не­понятным и непредсказуемым. Непредсказуемым можно быть лишь на основе высокой профессиональной выучки. Ограниченные знания никогда не способны противостоять высокому классу практической эрудиции.

9. Борьба должна развиваться постоянно, каждый день. Если существует хотя бы одно явление в мировой практике боя, которому она не способна противостоять, значит она — отжившая, ненужная рухлядь.

10. Настоящий боец способен вести бой в любой среде. Бой является для него естественным состоянием, все остальное время жизни — состоянием промежуточным.

11. Природа сделала нас такими, какие мы есть. Не следует отождествлять боеспособность тела с его физическим совершен­ством. физическое совершенство — лишь одна из базисных форм подготовки. Системно под­готовленный человек самых средних возмож­ностей может и должен одержать верх над превосходящим его противником.

12. В бою воин не оставляет себе вре­мени на то, чтобы понять, что происходит вокруг. Воин действует на основе чувства.

 

---

Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 498; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!