КЛИМАТ И НАСЕЛЕНИЕ ЕВРОПЫ, ГОРОД И ДЕРЕВНЯ В СЕРЕДИНЕ XVII – XVIII ВВ.
План
Климат
Население
Город и деревня
Климат
Рельеф, климат, геология, животный и растительный мир Европы в целом образуют весьма благоприятную среду для человеческой жизни и деятельности. В трудах историков долго доминировало мнение, что среда обитания людей в этой части света в Новое и Новейшее время отличалась стабильностью. И лишь недавно ученые выяснили, что на самом деле все Северное полушарие примерно с 1550 до 1850 г. переживало так называемый «малый ледниковый период», в течение которого глобальная температура на планете понизилась на 1–2 °C. Именно тогда береговая полоса Гренландии, которая некогда позволила Эрику Рыжему назвать этот остров «зеленой страной» (дат. Gronland), начала сужаться под натиском ледников. Похолодание ощущалось и в Европе. Зимой замерзали каналы Голландии и Венеции. Покрывались льдом прибрежные воды Адриатического и Черного морей. Люди без опаски катались на санках по Темзе и Дунаю, а ледяное поле Москвы-реки служило местом регулярного проведения зимних ярмарок и народных гуляний.
Климатический минимум в Европе пришелся на 1645–1710 гг., однако на протяжении всего XVIII столетия в разных ее регионах отмечались необычно низкие температуры (благодаря изобретению термометра для XVIII в. сохранились достаточно точные сведения о температурном режиме), а также другие аномальные метеорологические явления. В 1710–1730 гг. произошло кратковременное потепление, но уже в середине 30-х годов холод вновь стал наступать. В 40-е годы в зимние месяцы метели нередко бушевали в Париже и Лондоне, Вене и Берлине. Из-за обильных снегопадов замирала жизнь в городах Швеции и Германии. Чрезвычайно холодные зимы регулярно отмечались в разных районах Франции. В частности, в Париже температура опускалась очень низко (до -24 °C) в 1709, 1740, 1784, 1788, 1789, 1795 гг. В такие зимы Сена покрывалась толстой коркой льда (что парализовало доставку в город продовольствия и топлива), замерзало вино в погребах, трескались колокола во время звона, люди гибли от холода.
|
|
|
Европейцы обстоятельно фиксировали все необычные природные явления. Различные источники упоминают о суровых зимах, холодных и дождливых веснах, засухах, наводнениях, градобитиях, грозах и ураганах. Это не удивительно: неблагоприятные природные явления нередко имели катастрофические последствия для урожая, а значит, и для жизни людей. Можно сказать, что человек того времени был фаталистом. Природные катаклизмы долго воспринимались как проявление Божьей кары. Чтобы отвести несчастье от семьи, прихода, общины, в Новое время, как и в Средние века, люди прибегали к помощи молитвы и колокольного звона. Повсеместно звучали молебны о прекращении засухи, наводнений и прочих бедствий. Французский историк И.М. Берсе пишет: вплоть до революции во Франции
|
|
|
«весной и летом в колокола звонили во время грозы — чтобы разогнать тучи; зимой — чтобы приблизить наступление тепла; в разное время года — чтобы вызвать дождь или прекратить его в зависимости от того, что мешало нормальному ведению хозяйства: засуха или избыток влаги».
Непредсказуемый природный мир вызывал у людей, прежде всего у простых тружеников, благоговейное почитание. В то же время природные катастрофы порой побуждали лучшие умы Европы задумываться об основах человеческого существования. Лиссабонское землетрясение 1 ноября 1755 г., во время которого погибло, по разным сведениям, от 60 до 90 тыс. человек, а город превратился в руины, поразило современников и побудило Вольтера усомниться в существовании предустановленной гармонии. Не случайно его «Поэма о гибели Лиссабона» имела подзаголовок: «или проверка аксиомы “Все благо”».
Образованные европейцы воспринимали физико-географические особенности своего континента в духе европоцентризма, связанного в то время с процессом самоидентификации Европы и включавшего в себя целый ряд фундаментальных идей. В частности, огромным успехом в XVIII столетии пользовалась идея «географического детерминизма». У этой идеи многосложное коллективное авторство, но чаще всего ее отцом называют Ш.Л. Монтескье, поскольку именно его «климатическая теория» оказалась особенно востребованной. «Власть климата сильнее всех иных властей», — писал Монтескье в трактате «О духе законов» (1748). Именно климат определяет «характер ума и страсти сердца» людей, влияя на формы правления и законы, установленные в тех или иных странах. Этот постулат позволил французскому философу обосновать «великую причину слабости Азии и силы Европы, свободы Европы и рабства Азии». Монтескье полагал, что сосуществование в Азии очень холодного и очень жаркого климатических поясов обусловило резкий контраст в характерах азиатских народов. В результате воинственные и храбрые обитатели холодных стран смогли в этой части света подчинить себе изнеженные и робкие народы жарких стран, породив рабство и деспотизм. Европа же, напротив, лежала в умеренном климатическом поясе, поэтому ее народы оказались «равно мужественными». Степень активности соседних европейских народов примерно одинакова, и поэтому в рамках этого пространства столь трудно подчинить один народ другому.
|
|
|
Сходные мысли высказывал немецкий мыслитель И.Г. Гердер: «Люди — податливая глина в руках климата», — утверждал он в трактате «Идеи к философии истории человечества» (1784–1791). Органическую зависимость человека от природы подчеркивали не только Монтескье и Гердер. Философы и ученые многих стран Европы активно обсуждали вопрос о том, как естественная среда воздействует на физическое, умственное и социальное развитие народов.
|
|
|
Население
Сегодня довольно трудно определить численность населения Европы и ее динамику. Надежной статистики в те времена не существовало, поэтому ученые располагают небольшим количеством достоверных данных, которые к тому же плохо согласуются между собой. Однако при вероятной неточности цифр не вызывает сомнений общая тенденция к росту населения, особенно явно проявившаяся во второй половине XVIII столетия. Принято считать, что население Европы возросло примерно от 75 млн человек в 1650 г. до 118 млн человек в 1700 г., до 140 млн в 1750 и затем до 187 млн в 1800 г. В масштабе всего человечества (приблизительно 900 млн человек к 1800 г.) это был беспрецедентный рост, который отчасти объясняет повышенную мобильность европейцев, в том числе и их активное переселение в Новый Свет.
Стремительно увеличивалось в XVIII в. население Британии. В начале столетия оно составляло около 9 млн человек, а в конце — 16 млн. При этом во второй половине века население росло почти в два раза быстрее, чем в первой. Во Франции, которая в 1693–1694 гг. потеряла более полутора миллионов жителей, на протяжении столетия прирост составил более 10 млн человек (16 млн в 1715 г. и 26–27 млн в 1789 г.). В Италии произошел скачок с 13 млн человек в начале до 18 млн в конце XVIII столетия. Даже в ослабленной глубоким кризисом Испании численность населения в эту эпоху увеличилась с 6 до 10 млн человек.
В то же время в некоторых уголках Европы в течение столетия население не только не увеличивалось, но даже уменьшалось. Подобная ситуация отмечалась, например, на территории современной Румынии, на Балканах, в некоторых других районах, причем демографическая стагнация могла проявлять себя не только в сельской местности, но и в городах. Так, численность населения Реймса в период с 1694 по 1770 г. практически не изменялась (около 25 тыс. человек), и лишь к 1789 г. она выросла до 32 тыс., хотя это означало лишь возвращение к состоянию 1675 г. Население Венеции в период с 1702 по 1797 г. немного уменьшилось — со 138 до 137 тыс. Тем не менее эти данные не опровергают вывод о том, что общая динамика была положительной.
Любопытно, что сами современники воспринимали ситуацию иначе. Многие философы и экономисты XVIII в. были убеждены, что мир, особенно их собственный, становился все более безлюдным. «Европа и теперь еще нуждается в законах, благоприятствующих размножению населения», — утверждал Монтескье в «Духе законов».
Высокая зависимость человека от сил природы приводили к высокой смертности, хроническому недоеданию населения, частым вспышкам массового голода, беспомощности людей перед эпидемиями и стихийными бедствиями. Действительно, все XVIII столетие отмечено кризисами повышенной смертности. Чаще всего они были связаны с голодом, который вызывал массовую гибель людей (хотя уже и не в таких масштабах, как в Средние века). Так было в испанской Валенсии в 1708–1709 гг., во многих районах Франции, в Палермо и Флоренции в 1709–1710 гг. До революции французы пережили как минимум шестнадцать голодовок в масштабе всей страны и сотни локальных. Два неурожая подряд вели к катастрофе: вымирали целые семьи. В провинциях Турень и Анжу в 1739 г. население было вынуждено питаться травой. В 1730 г. катастрофический голод отмечался в Силезии.
В 1771–1772 гг. около 7 % населения Богемии погибло только вследствие продовольственного кризиса. В целом в эти годы в результате неурожаев цены на продовольствие в германских землях выросли в десять раз, а смертность — в четыре раза. В 1772 г. в Саксонии от недостатка хлеба умерли 150 тыс. человек. «Великий голод» обрушился на Неаполитанское королевство в 1763–1764 гг. В 1740–1742 гг. сильно пострадали от голода Скандинавия и Ирландия. Свирепствовал голод и в Восточной Европе, причем повсеместно от него страдали не только города, но и деревни. Крестьяне, как ни парадоксально, часто испытывали его грозное воздействие гораздо острее, чем горожане. Специальные меры местных властей, направленные на обеспечение городов продовольствием, нередко защищали их жителей, во всяком случае, несколько смягчали ситуацию, тогда как крестьяне полностью зависели от своих запасов.
Весьма высоким в Европе оставался и общий уровень смертности. В первую очередь это касается женщин и детей. Для Франции XVIII в. смертность новорожденных и рожениц была настоящим бедствием, хотя в годы правления Людовика XV эти показатели стали снижаться благодаря совершенствованию медицины и распространению новых гигиенических норм. В Европе эпохи Просвещения люди иногда доживали до восьмидесяти-девяноста лет, но шанс умереть от старости все же был невелик. По выражению французского историка П. Шоню, старость «была всего лишь счастливым случаем».
Немало жизней уносили болезни. Они часто принимали вид эпидемий, и самой страшной среди них, как и в Средние века, оставалась чума. В конце 1700 г. она прокатилась по Восточной Европе. Венгрия тогда потеряла около 10 % населения. В Ливонии умерли около 125 тыс. человек. В 30-40-х годах XVIII в. чумные эпидемии периодически вспыхивали в Османской империи. Около 45 тыс. человек погибли от чумы на Сицилии и в Калабрии. На Балканах чума свирепствовала практически каждые десять лет: в 1710, 1720,1730, 1740, 1770 и 1780 гг. «Черная смерть» неоднократно проникала и на север Европы, однако размах бедствия среди русских и финнов, в жизни которых баня играла важную роль, был несопоставим с тем, что пережили их западные и южные соседи. И все же чума постепенно отступала. В Шотландии последняя масштабная эпидемия отмечалась в 1649 г., в Англии — в 1665 г., в Испании — в 1685 г., в Италии — в 1743 г. Во Франции чума поразила южные провинции в 1720–1722 гг. Последние крупные нашествия чумы на Европу поразили Балканы в 1828–1829 гг. и 1841 г.
Помимо чумы людям угрожало множество других болезней. Распространенным заболеванием была натуральная оспа. Она неоднократно становилась причиной массовой смертности в Милане (1707, 1719), Вероне (1726), Венеции (1760), Вене (1787). Французский врач С.А. Тиссо, практиковавший в Швейцарии в 70-х годах XVIII в., считал оспу самой распространенной болезнью: «Из каждых 100 человек она поражает 95, и один из семи заболевших умирает». Способ получения этих статистических данных неизвестен, поэтому их нельзя считать вполне достоверными. Тем не менее специалисты полагают, что можно говорить о своеобразном оспенном синдроме XVIII в. Страшная болезнь поражала людей независимо от ранга и социального статуса. Среди жертв оспы в XVII–XVIII вв. было немало коронованных особ: Вильгельм II Оранский в Нидерландах, английская королева Мария II, французский король Людовик XV, император Священной Римской империи Иосиф I, российский император Петр II.
Эпидемический характер (особенно среди бедноты) носила дизентерия. Острые вспышки этого заболевания отмечались во Франции в 1706 г. и в Нидерландах в 1741 г. Периодически давал о себе знать тиф. Серьезной проблемой был грипп, эпидемия которого в течение века несколько раз принимала общеевропейские масштабы (1733, 1742–1743 и 1753 гг.). Болезни провоцировали и климатические особенности тех или иных регионов. Так, население Средиземноморья мучила малярия. Ее вспышки в 1784–1787 и 1790–1792 гг. стали настоящим бедствием для Испании, где за это время погибло около 500 тыс. человек. От малярии страдали также жители Северной Германии, Восточной Польши и Литвы. В Швеции свирепствовал туберкулез. Особенно серьезные его эпидемии пришлись на 70-е и 80-е годы. В течение всего столетия та же болезнь терзала жителей Нормандии. Стойкая форма туберкулеза, пришедшая, вероятно, из Индии, прочно обосновалась в Европе и оставалась одним из самых распространенных заболеваний в XIX столетии.
Подавляющее большинство европейцев XVIII столетия воспринимали эпидемии как наказание, ниспосланное свыше. Уроженец Лангедока Пьер Прион писал в связи с известием о чуме в Марселе в 1720 г.: «Эта болезнь была карой Господа, который разоряет народы, разгневавшие его». Такому представлению соответствовали и способы «борьбы» с несчастьем: мессы, молебны, религиозные процессии. К примеру, в феврале 1723 г. вся Франция торжественно отметила прекращение чумы на юге страны: в Париже на Гревской площади, в саду Тюильри, в Бастилии палили из пушек; в соборе Нотр-Дам пели «Те Deum»; торжественные мессы прошли во всех городах королевства.
И все же мировосприятие людей в последний век Старого порядка стало меняться. Они все активнее брали на себя заботу о преодолении своих несчастий. Во второй половине XVIII столетия возник принципиально новый подход к борьбе с болезнями и высокой смертностью населения. В результате усилий ряда выдающихся государственных деятелей, врачей и правоведов сначала во владениях Габсбургов, затем во Франции, профилактика заболеваемости начали рассматриваться как важнейшие средства обеспечения «внутренней безопасности государства». Врачебные корпорации этих стран постепенно утратили прежнюю независимость, врачи превратились в должностных лиц, наделенных полномочиями «контроля и принуждения», а их профессиональная деятельность стала одним из инструментов государственного управления.
Началась реконструкция старых и строительство новых богаделен, приютов, работных, инвалидных, воспитательных и сиротских домов. Развернулась масштабная больничная реформа, предусматривавшая значительное расширение больничной сети за счет строительства новых больниц и передачи в управление органов государственной власти церковных больниц и приютов. Например, во Франции только за период с 1775 по 1794 г. было организовано 11 крупных больничных учреждений. В Вене в 1784 г. состоялось официальное открытие знаменитого госпиталя Krankenhaus на 2 тыс. пациентов.
В XVII и начале XVIII в. подавляющее большинство частных домовладений и общественных зданий было переполнено разлагающимися нечистотами. По улицам европейских городов постоянно текли зловонные потоки отходов человеческой жизнедеятельности, которые, просачиваясь в подземные водоносные горизонты, загрязняли колодцы и реки. Моющих средств для уборки помещений или целей личной гигиены не существовало. Мылись в основном в естественных водоемах, причем редко. Нижнее и постельное белье являлось исключительной редкостью, а верхнюю одежду не меняли неделями. Ели преимущественно руками, которые в лучшем случае ополаскивались или вытирались о тряпку.
Во второй половине XVIII в. начинается систематическая целенаправленная работа городских властей по исправлению описанного положения дел посредством широкого внедрения мер личной (индивидуальной) и общественной гигиены и профилактики. Внедрение мер личной гигиены состояло в развертывании пропаганды среди населения элементарных медицинских знаний и практических гигиенических рекомендаций в отношении правильного питания, поведения, личной жизни, ухода за детьми, опрятности и содержания в чистоте собственного тела и жилища, пребывания «в чистом и свободном воздухе и умеренной теплоте».
В XVIII в. началось массовое производство зубного порошка; получили распространение носовые платки, ночные рубашки, столовые приборы; открывались общественные бани. Чистая одежда, отсутствие неприятных запахов и насекомых превратились в самые модные веяния времени, и постепенно сформировалось представление о том, что «цивилизованный» человек — это прежде всего человек вполне чистый и опрятный.
Эффективнее стала борьба с таким бедствием, как городские пожары. В условиях высокой плотности населения, обилия легковоспламеняющихся материалов и широкого использования открытого огня в быту и в ремесленном производстве пожары являлись страшным бичом, уносившим множество жизней и производившим невероятные опустошения. После «Великого лондонского пожара» 1666 г., уничтожившего более 13 тыс. жилых зданий, власти многих столиц и крупных городов Европы приняли ряд специальных мер: жителей обязывали следить за состоянием дымоходов; ремесленников, работавших с огнем, побуждали селиться на окраинах города или поближе к водоемам; сокращалось деревянное строительство.
В XVIII в. было запрещено возводить деревянные здания в лондонском Сити. В Париже больше не появлялось фахверковых построек, и все жилые дома сооружались исключительно из бутового камня. Из европейских городов и даже из деревень постепенно исчезали соломенные крыши — их сменяли черепичные и шиферные.
Город и деревня.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 997; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!