Ксеркс и его религиозная реформа

Nbsp;     Б.И.Кузнецов     ДРЕВНИЙ ИРАН И ТИБЕТ   ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ БОН   Санкт-Петербург 1998 За помощь в осуществлении издания данной книги издательство «Евразия» благодарит Кипрушкина Вадима Альбертовича   Научный редактор Монтлевич В. М.  

Б. И. Кузнецов

Древний Иран и Тибет. (История религии бон).

Предисловие: Нармаев Б. М., Послесловие: Зелинский А. Н. — СПб. Издательство «Евразия», 1998. — 352 стр.

 

На основании авторских переводов древних тибетских текстов, восходя­щих к началу нашей эры (частично включенных к настоящее издание) выда­ющийся отечественный востоковед Б. И. Кузнецов (1931—1985) с присущей ему продуманностью и доказательностью рассматривает происхождение добуддийской религии Тибета — бон, известной также как юндрун-бон — «традиция вечной мудрости». Вопреки устоявшемуся мнению, основываясь на рас­шифровке древней тибетской карты, автор полагает прародиной религии Шенраба древний Иран, а источником — дозороастрийский маздаизм. Таким об­разом, включенная в орбиту одной из «мировых проторелигий», оказавших ог­ромное и ныне почти забытое влияние на судьбы различных народов Евразии, бон предстает нам не примитивным набором шаманских верований и обрядов, но цельной и сложной духовной системой со своим пантеоном богов, глубокой метафизикой и оригинальной концепцией бытия.

 

 

   © Кузнецов Б. И., 1998

 ©Лосев П. П., оформление, 1998

ISBN 5-8071-0002-6                                                                          © Издательство «Евразия», 1998

Об авторе

 

Бронислав Иванович Кузнецов (1931—1985) — изве­стный ученый-тибетолог, бессменный преподаватель ка­федры монгольской филологии Ленинградского универси­тета.

Б.И. Кузнецов родился в 1931 году в Ленинграде в семье рабочего, пережил блокаду, во время которой был тяжело ранен. В 1956 г., окончив отделение китайской филологии восточного факультета ЛГУ, поступил в аспи­рантуру. В середине пятидесятых годов на восточном фа­культете возобновилось преподавание тибетского языка, и Б.И. Кузнецов начинает изучать этот язык сначала под руководством В.С. Воробьева-Десятовского, а затем под руководством знатока Китая, Тибета и Монголии, вели­колепного лингвиста Б.И. Панкратова. Именно по совету Б. Панкратова Бронислав Иванович посещает Бурятию, где в течение летнего сезона живет в буддийском монастыре — Иволгинском дацане и с помощью настоятеля изучает тибетский язык буддийского Священного Писа­ния. Вскоре аспирант Б.И. Кузнецов начал преподавать тибетский язык на восточном факультете, где и возглав­лял до конца жизни единственное в стране отделение тибетской филологии.

В 1961 году вышла его монография "Тибетская лето­пись "Светлое зерцало царских родословных", по которой он в 1962 г. защитил кандидатскую диссертацию и которая стала основой книги, опубликованной в Лейдене на анг­лийском языке.

Научный горизонт Б.И. Кузнецова был поразительно широк. Его научные публикации посвящены проблемам тибетской филологии, истории буддизма, источниковеде­нию, этнографии и истории Тибета.

Одним из первых Б.И. Кузнецов начал разрабатывать сложнейшие вопросы происхождения в истории религии древних тибетцев — бона. Он был во многом первооткры­вателем в этой области, ибо только труды итальянского исследователя тибетской культуры профессора Дж. Туччи могли быть серьезной подмогой в этой работе. Что каса­ется известного труда Снельгрофа "Девять путей бона", то с ним Б.И. Кузнецов ознакомился, когда работа и ос­новные выводы о сущности бона и его происхождении были уже сделаны. Это исследование стало основой фун­даментальной монографии "Древний Иран и Тибет", не увидевшей свет при жизни автора. В ней Б.И. Кузнецов не только ввел в оборот малодоступные памятники тибет­ской историографии, но и проделал тщательный и смелый для того времени анализ, идущий вразрез с общепринятой в то время в иранистике концепцией о незначительности влияния иранских религиозных концепций до заратуштровского периода на генезис идей тибетского бона.

До сих пор не издана "Грамматика тибетского язы­ка"— бесценное пособие для изучающих тибетский язык.

Неоценим вклад Б.И. Кузнецова в развитие современ­ной российской тибетологии. Последние годы жизни он работал над переводом "Ламрим Ченмо" — назидатель­ного труда тибетского религиозного деятеля XIV в. Цзонхавы, труда, ставшего в свое время основой народной буддийской религиозности Тибета, изучение которого и доныне входит в образовательную монастырскую про­грамму. Без этого перевода Б.И. Кузнецова вряд ли был возможен издаваемый в настоящее время пятитомный "Ламрим".

Большинство тибетологов, сейчас работающих в Санкт-Петербурге, Москве, Улан-Удэ, Элисте, Кызыле, на Украине, являются учениками Бронислава Ивановича. Бывшие его студенты трудятся также в научных учреж­дениях Германии, Чехии, Венгрии, Болгарии, Финлян­дии. Для своих учеников Бронислав Иванович был не только университетским преподавателем, но и старшим другом. Понимая, например, состояние студентов, ото­рванных от дома, он приглашал их в гости к себе домой, в круг семьи. При всей своей любви к окружающим, не­способности кого-либо обидеть, он был на редкость ответ­ственным человеком, являя собой пример самодисципли­ны, верности долгу.

Тибетцы говорят: "Океан не насытится водой, мудрый человек не насытится знаниями". Б.И. Кузнецов не толь­ко сам жил напряженной духовной жизнью, но и вос­питывал стремление к постоянному самоусовершенство­ванию у своих учеников. Будучи тонким психологом, учи­тель не преподносил готовые выводы, а подводил слуша­телей к ним, предпочитая, чтобы самостоятельное "от­крытие" истины поразило человека и осталось в его памя­ти навсегда.

Его лекции по тибетской филологии и литературе, ис­точниковедению и основам буддизма постоянно привлека­ли энтузиастов. Блестящий рассказчик, человек с тонким чувством юмора, искренний и естественный, он вызывал всеобщие симпатии. И вместе с тем он был человеком незаурядного гражданского мужества и чувства справед­ливости. В 1972 году Бронислав Иванович активно высту­пил в защиту преследуемого буддолога и религиозного деятеля Б.Д. Дандарона и его учеников, чем вызвал рез­кое недовольство бурятской официальной власти, потре­бовавшей в ответ на его активную гражданскую позицию отстранения Б.И. Кузнецова от преподавательской деятельности.

При жизни Б.И. Кузнецов опубликовал около тридца­ти научных статей по филологии, истории, этнографии и религиоведению. Некоторые из них были опубликованы в соавторстве с Л.Н. Гумилевым, необузданное литератур­но-историографическое творчество которого часто опира­лось на выверенную фактологию переводов Б.И. Кузнецо­ва.

Усилия и труды Бронислава Ивановича Кузнецова не пропали даром, отечественная тибетология на подъеме, и он занимает в ней основательное и почетное место.

Б.М. Нармаев

 

Предисловие

 

Между Ираном и Тибетом с давних пор существовали культурные связи. В европейских исследованиях уже от­мечалось, что тибетское искусство, распространенное сре­ди кочевых тибетских племен Северного Тибета, иранско­го происхождения. Древняя тибетская религия бон, о ко­торой нам известно до сих пор еще очень мало, в некото­рых своих деталях имеет вполне определенное и не вызы­вающее сомнений тождество с древними иранскими рели­гиями, даже если не принимать при этом во внимание тибетские утверждения об иранском происхождении бонской веры.

Следует также со вниманием отнестись к тибетской традиции, согласно которой некоторые из главных свя­щенных бонских книг были переведены на тибетский с иранского языка. В тибетских источниках разного време­ни можно также найти немало имен иранских учите­лей, которые в первом тысячелетии нашей эры неодно­кратно приезжали в Тибет для пропаганды своих идей и взглядов.

Помимо этого в тибетских средневековых источниках сохранились сведения, главным образом индийского про­исхождения, о некоторых важных событиях древнего Ира­на, которые, как мне кажется, заслуживают тщательного изучения.

Таким образом, есть некоторые основания для иссле­дования возможных связей между Ираном и Тибетом в древние времена, что и является темой данной работы.

 

 

Введение

 

БОНСКАЯ РЕЛИГИЯ В

ЕВРОПЕЙСКИХ ИСЛЕДОВАНИЯХ

 

Одним из первых о бонской религии писал Л. Уоддель, который дал ей краткую характеристику в своей книге "Тибетский буддизм или ламаизм" [126][1]. Уоддель писал, что до VII в. н.э. тибетцы, не имевшие никакой цивили­зации, были последователями анимизма и диких ритуалов, то есть были шаманистами, или, по-тибетски, бойца­ми [126, с, 19]. Те же самые мысли повторяются в его статье, специально посвященной бонской религии [125, 333—334]. По мнению Уодделя, тибетский буддизм есть результат слияния двух религиозных направлений: мест­ного бона и индийского буддизма. Этот процесс начался в VII в. н.э., а позднее, примерно в XI—XII вв., начался процесс выделения из единого религиозного потока буд­дийских направлений, школ и сект: выделились кадампа, кагьюпа, ньингмапа, сакьяпа и другие [126, с. 55].

В 1950 г. немецкий исследователь тибетских религий X. Хофман опубликовал свой труд "Источники по истории тибетской религии бон" [90]. В этой работе дана история бонской религии, в основном по буддийским источникам, а также ее описание на основе этих данных.

Хофман полагает, что главными бонскими богами яв­ляются Небо и Земля, Кроме них существует масса самых разных духов: духов гор, лесов, рек, озер и т.д., а также многочисленные злые бесы. В бонской религии была и существует до сих пор жреческая организация, предста­вители которой общаются с духами, заклинают, пытаясь умилостивить одних, и подавляют других. Хофман, не отождествляя прямо бон с шаманизмом, осторожно скло­няется к тому, что в своем первоначальном или древнем виде эта религия была анимистической, что было свойст­венно многим первобытным народам. Он считает, что у бона, исключая из него буддийские элементы, которые стали вливаться в него, начиная с VII в. н.э., было много общего с шаманизмом, понимая под последним первобыт­ные религии урало-алтайских народов [90, с. 197—210]. При этом автор не допускает мысли о том, что дело, может быть, не в случайных совпадениях, а в том, что у всех центрально азиатских народов была одна, общая для них религия.

Говоря об истории бонской религии, автор данного ис­следования указывает, ссылаясь на тибетские источники, на районы, из которых эта религия могла проникнуть в Тибет: страна Тагзиг (Таджик), под которой он понимает мусульманские районы, примыкающие к Западному Ти­бету, тюрко-монгольская страна Аша (к востоку от Тибе­та) и страна Шаншун (Северо-Западный Тибет). В этой последней как раз где-то и находилась легендарная страна Олмо — родина Шенраба, основателя бонской веры.

По мнению Хофмана, местонахождение страны Олмо было установлено проф. Туччи во время его экспедиции в Тибет в 1935 г. Центром этой страны, а следовательно, и бонской веры оказывается район священного для тибет­цев озера Манасаровар в Западном Тибете. Но в средневековых тибетских источниках страна Олмо упоминается часто как синоним Ирана. Это противоречие решается автором просто и безо всяких затруднений: под Ираном имеется, конечно, в виду мусульманский мир, который подходил вплотную к Западному Тибету [90, с. 213]. Сде­лав это остроумное предположение, автор тем самым со­здал неразрешимое противоречие, а именно: какое отно­шение имеет мусульманский мир к бону, если расцвет последнего относится к первой половине VII в. н.э., а возник он по крайней мере за пятьсот лет до этого, если не раньше?

В заключительной части своего исследования автор рассматривает историю бонской церкви с VII в. до Нового времени на общем фоне религиозной и политической борьбы в Тибете [90, с. 210—243]. О предшествующем периоде ничего определенного не сообщается по причине отсутствия каких бы то ни было точных данных: письмен­ность в Тибете появляется в VII в. н.э., и только с этого времени начинаются вестись хроники и фиксируются со­бытия, в том числе и предшествующие, которые сущест­вовали до этого в устном виде.

Остальную часть книги Хофмана, не менее ее полови­ны, занимают извлечения из тибетских источников, глав­ным образом буддийских, в которых в той или иной сте­пени содержатся сведения, касающиеся бонской религии и ее истории. Отрывки из тибетских оригиналов приводят­ся по-тибетски с параллельным их переводом на немецкий язык [90, с. 243—423].

В 1956 г. вышла в свет популярная книга того же самого автора "Религии Тибета", в которой бонской ре­лигии отводится значительное место [89, с. 115, 57—75, 76—104]. Принципиально новых данных о боне, сравни­тельно с предшествующей книгой, в ней не содержится.

Характеристика бонской религии дается также в рабо­те Р.А. Стейна "Тибетская цивилизация" [108]. Первое, на что указывает автор: об истории этой религии нам известно очень мало, а об особенностях ее трудно сказать что-либо определенное. Что касается древнейшего перио­да этой религии, то тут дело обстоит еще хуже. Можно только утверждать, что эта религия не была в древнем Тибете единственной и что она совсем не была примитив­ной [108, с. 193—194].

Стейн говорит, основываясь на тибетской традиции, что первый правитель Тибета Някхри (хронология неиз­вестна, но, вероятно, около I в. н.э. — Б.К.) был признан в качестве царя бонскими жрецами разных племен и об­ластей. Этому царю приписывается покорение страны Сумпа (Северо-Восточный Тибет), в которой господство­вали бонцы. В эпоху этого царя появляется "религия бо­гов", то есть то, что мы называем боном. При потомках этого царя были приглашены бонские жрецы из Ирана и страны Аша (тюрко-монгольское государство в районе озера Хухунор), которые устанавливали "культ богов для живых и подавляли демонов для умерших" [108, с. 195— 196]. В VII в. н.э. при царе Сронцзангамбо положение бонцев было весьма прочным, а первое притеснение бона относится к правлению царя Тисрондэцана (VIII в.).

Касаясь вопроса о происхождении бона, Стейн пишет, что существуют две тибетские версии относительно стра­ны Олмо — родины Шенраба, основателя бонской религии. Согласно одной из них эта страна находилась в Шаншуне (Северо-Западный Тибет), а согласно другой — в Иране. При этом Стейн не обратил внимания на то, что тибетцы говорят о двух Шаншунах, один из которых дей­ствительно находится в Тибете, тогда как другой, родина Шенраба, — в Иране. Указывая на то, что в бонской рели­гии можно видеть иранские влияния, то есть манихейские или гностические, Стейн все же считает, что Индия дала бону гораздо больше, чем Иран или Гилгит [108, с. 200].

Замечание вполне справедливое, но имеющее отноше­ние, как это понимает и сам автор, только к бону в его позднем и современном состоянии.

История рождения и жизни Шенраба, как указывает Стейн, излагается в бонской сутре "Зермиг", которая яв­ляется точной копией биографии Будды Шакьямуни. В бонском варианте говорится о двух мирах света, белом и красном, которые вселяются в родителей Шенраба. Согласно другой версии, Шенраб спускается с неба на землю в виде радуги. Эти легенды подтверждают свидетельства поздних источников, что бонцы "любили небо".

Некоторые из космогонических бонских представле­ний, по мнению автора, ясно указывают на их иностран­ное происхождение. Согласно одной из легенд, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился меж­ду бытием и небытием чудесный, или волшебный, чело­век, назвавший себя Сотворенный, Владыка Бытия. В то время не было ни сезонов года, ни небесных явлений, ни различия между днем и ночью. Леса росли сами по себе, но не было никаких животных. Боги, жившие вверху, не обладали могуществом, также и демоны, или подземные боги. Затем появляются два луча света, белый и черный, которые превращаются в два горчичных зерна: черное и белое. Потом появляется черный человек по имени Чер­ный ад. Он, будучи творцом зла, отделяет день от ночи, посылает гром и молнии, посылает болезни и демонов на людей, предписывает всем убивать друг друга. Он — тво­рец раздоров, борьбы и войны. Он противостоит всему остальному миру и является воплощением небытия. Вслед за ним появляется белый человек в окружении света, который называется Владыка, Любящий Бытие. Он оли­цетворяет собой добро и дает счастье всему миру. Соглас­но другой легенде, царица демонов создала этот мир из своего тела. Вершина ее головы — это небо, глаза — это солнце и луна. Когда она их открывает, наступает день, а когда закрывает, то — ночь, и т.д. В этих легендах, как полагает Стейн, можно видеть манихейские или гности­ческие влияния. Что же касается других, в которых, к примеру, небытие и бытие создают яйцо, а из него, в свою очередь, возникает мир, то они находят себе вполне ясные параллели в древних индийских текстах [108, с. 209—210]. Подводя итог нашему обзору сведений о бонской рели­гии в европейских исследованиях, приходится признать, что на основе этих сведений трудно сказать о боне что-либо определенное. Особенно большое недоумение вызы­вают сообщения, со ссылкой на тибетские источники, о двух предполагаемых родинах бона: по одной версии как будто бы это будет Северо-Западный Тибет, а по другой— Иран. Поэтому, обращаясь к тибетским источникам за получением более подробных сведений о бонской религии, попытаемся сначала установить место возникновения этой религии, так как все наиболее авторитетные тибет­ские источники единодушны в том, что бонская вера по­явилась в какой-то чужеземной стране за пределами соб­ственно Тибета.

 

Глава 1

 

ГЕОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ИРАНА

И ДРЕВНЕГО МИРА

В ТИБЕТСКИХ СОЧИНЕНИЯХ

ПО РЕЛИГИИ БОН

 

Географические названия в тибетских сочинениях по религии бон

 

Географические названия, интересующие нас, встреча­ются в следующих основных бонских источниках:

1. "Биография Шенраба" "gZer-mig", редакция конца IX в.);

2. "Биография Шенраба" ("gZi-brjid", XIV в.);

3. Тибетско-шаншунский словарь, 1842 г. (содержит несколько поздних бонских сочинений по религии, хроно­логии, истории, а также географические карты. Во многих случаях это компиляции из более древних, в том числе из вышеупомянутых сочинений).

Описание этих источников будет дано ниже, когда мы перейдем к анализу их содержания.

Предварительно приведем списки стран и городов, ко­торые составлены нами по этим тибетским источникам, после чего перейдем к их интерпретации. Вопрос о тибет­ском произношении названий будет рассмотрен подробнее при их анализе, здесь же я ограничусь замечанием, что в древнетибетском языке слова писались примерно так, как они слышались, то есть каждая графема передавала опре­деленный звук. В транслитерации, которую я даю латинскими буквами, zh (ж) и sh (ш) передают отдельные ти­бетские буквы, равно как и ts, tsh, dz, c, ch (в древне тибетском соответствовали звукам русского языка ц, цх, дз, ч, чх). Полный тибетский слог (слово) обычно состоит из начальной согласной, гласной и конечной согласной.

Так как орфография до сих пор в значительной степени является древнетибетской, мало изменившейся с VII в. н.э., то она в какой-то степени отражает древнее произ­ношение.

В некоторых случаях рядом с транслитерацией назва­ний в круглых скобках дается перевод этих названий, когда это оказывается возможным, а также краткие пояс­нения.

 

1. gZer-mig

 

'Ol-mo lung-ring (страна Олмо Длинная долина; тождественна Ирану).

Bar-po-so-brgyad (царский дворец в стране Олмо) {1}.

Lang-ling (город).

mTsho Mu-le-stong-ldan had-gyi 'gram (местность, в которой находится г. Ланлин. Перевод названия местности: Озеро, обладающее Мулестоном, Берег хадов).

'Od-ma-'byam-skya (страна, расположенная на север от Ирана-Олмо и граничащая с последним).

Dang-ba (крепость и столица предыдущей страны).

Hos-mo (или просто Нох — название города и страны).

Khri-dang- 'byams-pa 'i-gling (страна).

Shod-pa-rtsig-na'i-rtse (крепость предыдущей страны).

Lhun-grub-'dus-pa (столица предыдущей страны).

Bod (Тибет).

Zhang-Zhung (Шаншун).

rGya-lag-'od-ma'i-gling (страна к западу от Ирана).

Phyva (страна).

Mu-khyud rgya-mtsho (Окружающее Море).

Thog-'bar (страна).

dBal-so-ra-ba (страна).

Scng-nge-rgyab-bsnol (страна).

Mu-ha-la mun-pa'i-gling (Темная страна Мухала).

 

 2. gZi-brjid

Большие страны (gling)

 

rGyal-rigs rgyal-sa 'dzin-pa'i-gling (Страна, в которой царский род держит трон) .

gScr-gling (Золотая страна) .

Zangs-gling (Бронзовая страна).

 Ha-nu-ma-dha'i-gling (Страна Ханумадха, Химават, или Гималаи).

     Dz-ha-na-dha-ra 'i-gling Nri-sha'i-gling

mKha'-'gro mi rkun gling dang/ bka' skyongs Khrom-gling (Страна небожителей, букв, ходящих по небу, крадущих лошадей и Страна Рим, которая живет приказами).

Mi-rtag-dur-bu'i-gling

 

Прочие страны (yul)

 

rGyal-rigs Drau'i-yul (Страна царского рода Дму).

Gar-rigs shag-gi-yul (Страна сильных племен саков).

rGod-rje Hos-kyi-yul

Khri-rje-gto'i-yul

Kong-tse-rgya'i-yul

Bha-ling-'bang

Bhi-shang-ku-ron

Ne-gu-phyva-sangs

dKar-sha-ka

Sha-za Khrom-pa'i-yul (Страна римлян-людоедов).

rGyal-mo Khrom-gyi-yul (Страна Царица-Рим).

 

Города (поселения, 'grong-khyer)

 

Na-len-dz-ha

Ha-ri-ne-thang

Dz-ha-mi-bhe

Na-len-dzo-le

Mi-tra-'dzin

Sha-'bal-gling

Ka-la-go-shan

Zur-shan

Na-ra-dzo-le

Gar-sham-ga-gling

Ka-smrig-gling

Bha-ra-bha

sPri-sha-pri-ku

sPro-ma-lang-ling

Gam-sham-bha

Tra-sing-na-tra

Yu-ban-dha-na

Pa-ra-sa-ra

Ne-ra-ne-ljang

Lang-ling

Tri-sing-ta

Ya-ba-mi-gling

Tsc-yang-tse

Kha-ba-nc-sing-ljang

Kha-ya-gyim-thang

Gar-ma-dgu-ro

Shan-li-shan

Bi-dar-'u-shan

Dha-na-yangs-pa-can

Gang-gha-dha-ra (Гандхара)

Kar-ma-ga-ling

Gha-dha Gser-gling (Золотая страна Гхадха).

Khrom-gling (Страна Рим).

Ku-sha-snyug-gling

Na-ron-si-dha

Ku-yang-ku

Ku-shang-khri-gling

Ha-sti-mu-na

Ne-sing-tra

Ne-sing-na-tra-ha

Gyu-ti

Mi-tra-'dzin

gSal-byed Yangs-pa-can

Skyi-ra-skyo-yug

Ku-ra-ku

Dha-na-ru

'Od-ma-'byam-thang

 

Тибетско-шаншунский словарь

 

В Тибетско-шаншунском словаре помещены две гео­графические карты. Одна из них является более или менее современной картой Тибета и Шаншуна, а вторая пред­ставляет собой копию тибетской географической карты в необычной для нас проекции[2]. Сейчас мы ограничиваемся только перечислением тех стран и народов, которые на ней обозначены.

Bar-po-so-brgyad (дворец, находящийся в самом центре Ирана).

 

Страны и города на север, северо-восток

и северо-запад от дворца (столицы Ирана)

Kho-ma-ne-chung (Малая Кхомане) {5}.

gNod-sbyin-nor-gling (Страна богатства/демонов Нод-бйин) {15}.

[Chad-nod-byams-gling (Западная окраина Мидии) {16}].

Med-rigs-gdol-pa (Свирепое племя/племена мэд) {27}.

'O-ma-'byam-skya {42}.

'Da'-ba-ru-steng (Верхнее дабару) {55}.

Tsher-shod (char-zhod)-rab-'jigs (Бури Очень Страшные) {56}.

sTobs-chen-gyad-gling (Страна могучих богатырей) {28}.

Mkha'-'gro-mi-rkun-gling (Страна богов, ворующих людей) {57}.

sNang-ldan-'bum-gling {43}.

bDe-ba-rang-grub (Благо, чудом возникшее) {4}.

Rin-chen-'gram (Страна Драгоценный берег) {14}.

gTsug-rje-rgyal {26}.

Shag-yul (Страна саков) {40}.

 

На восток от столицы

 

Sham-po lha-rtse (Святая вершина Шампо) {3}.

Rin-chen-spungs-pa (Драгоценные груды) {13}.

Gyung-drung-bkod-gling (Страна, в которой упорядочили свастику) {12}.

bDe-ba-rang-grub (Благо, чудом возникшее) {2}.

dGa'-ldan-gling (Страна, обладающая радостью) {11}.

gScr-gling (Золотая страна) {25}.

rGyal-rigs-rgyal-sa-'dzin (Царский род держит трон) {24}.

Zangs-gling (Бронзовая страна) {23}.

Seng-nge-rgyab-bsnol {39}.

A-ba-dva-ra {38}.

'Gro-'dul (Покорять ходящих/людей) {37}.

gCan-zan-'khro-gling (Страна свирепых диких зверей) {52}.

No-khri'i-'bum-thang (степь Некхрибум) {51}.

Mya-ngan-thang (Степь страданий) {50}.

Sos-med-khrag-mtsho (Море/озеро кровавое и мертвое) {53}.

[Dreg-so-pa-mas-shang ] {54}.

 

На юг, юго-восток и юго-запад от столицы

 

'Dul-khrims (Покоряющие законы) {10}.

Tshad-med-byang-chub (Безмерное совершенство) {9}.

Mya-ngan-medpa'i-gling (Страна, в которой нет страданий) {32}.

Mkha'-'gro-mi-rkun-gling (Страна, в которой боги воруют людей) {36}.

Drang-srong-'gro-'dul (Святые покоряют людей) {22}.

rJes-rigs-bkod-pa'i-gling (Страна, в которой князья упорядочивают племена) {21}.

sMra-med-grong-bdun {35}.

Khri-thang-byams-gling {34}.

rGyal-bran-khri-'od {33}.

bDud-'dus-gling (Страна, в которой собраны злые духи) {20}.

Lhun-grub-gdal {47}.

Sha-za-gling-khrod {48}.

Na-seng-dra-ba'i grong-khyer (Город Насендры) {61}.

Srin-po-mi-rkun-gling (Страна демонов, крадущих людей) {62}.

gSas-khang dkar-nag-bkra-gsal (Храм серый, очень блестящий){63}.

 

На запад от столицы

 

rNam-dag-dkar-po {6}.

Khri-smon-rgyal-bzhad {7}.

[Thags-me-ja-'nyung | {8}.

dGe-rgyas-yon-tan {17}.

Mi-gyo-bsam-tan {18}.

sByin-pa-mthar-rgyas {19}.

'Bri-mig-dgu-skor {29}.

Bram-ze-'dus-pa'i-gling (Страна, в которой собраны жрецы) {30}.

Hos-mo {31}.

Ka-ba-ta-shel-shug {44}.

rGya-lag-'o-ma'i-gling {45}.

Rin-chcn-spungs-pa {46}.

[Grang-kbyer-lang-ling {58}].

Mu-khyud bdal-ba'i-mtsho (Окружающее Замкнутое Море) {60}.

sMe-khrod-skyi-'jigs {59}.

dBal-so-ra-ba (Ограда Балсо) {64}.

Нетрудно заметить, что почти все названия из первого источника, а также часть из второго отражены на геогра­фической карте, но почти все они непонятны.

 

Карта — ключ к тибетским источникам

 

Прежде чем перейти к анализу географической карты, сделаем несколько предварительных замечаний. Ниже мы постараемся показать, что эта карта была составлена бо­лее двух тысяч лет назад, но при этом мы не будем обсуждать вопрос о ее подлинности, так как это не имеет для нас никакого значения. Географические названия, встречающиеся как в древних, так и в средневековых тибетских источниках, из числа приведенных выше, в равной степени непонятны как европейскому, так и вос­точному, тибетскому, читателю. Никогда и никем не де­лались попытки отождествления их с известными по древ­ней истории и географии. Для нас самым главным в этой карте является то, что все географические названия на ней действительно древние и что они классифицированы. Все же можно надеяться на то, что эта карта окажется ключом к древним текстам, смысл которых был забыт и до сих пор остается непонятным.

Представляется необходимым коротко сказать о тибет­ском методе передачи иностранных назаний. В тибетском языке строго определенное количество слогов. Правила тибетской орфографии не допускают целого ряда звуков и, соответственно, буквенных сочетаний, вроде зм, хл, кш и т.д. При транскрипции иностранных имен и названий, вроде приведенных выше, они разбиваются на слоги: зм— за-ма, хл — ха-ла и т.д.

Тибетский слог может оканчиваться только на одну из следующих десяти согласных: г, нг, д, н, б, м, р, л, 'а, с. Полный тибетский слог может состоять только из началь­ной и конечной согласной и гласной между ними (типа лам, кхор и т.д.). Так как иностранные названия были для тибетцев труднопроизносимыми, то вполне понятна тен­денция переводить их на тибетский язык, что делалось ими даже в тех случаях, когда этимология иностранного названия была сомнительной или вообще неизвестной. Наряду с этим существует также традиция подбирать при транскрипции тибетские слоги не только близкие по зву­чанию соответствующим иностранным, но и имеющие вполне конкретное для тибетцев значение. В этом случае мы имеем дело с вполне естественным стремлением к мнемонии, к более удобному способу запоминания ино­странных имен.

Подведем итог нашему далеко не исчерпывающему об­зору тибетской традиции транскрибировать иностранные имена. Тибетцы могут более или менее точно передавать иностранные названия и имена средствами своего языка. Они могут переводить их на свой язык, руководствуясь чаще всего ложной этимологией, а также передавать их в удобной для запоминания, с тибетской точки зрения, фор­ме.

В некоторых случаях я буду вынужден в транскрип­ции, которая, естественно, дается русскими буквами, опу­скать отдельные согласные (приписные и надписные), из­бегая нагромождения согласных. Как правило, это не име­ет принципиального значения, тем более при наличии транслитерации. Объясняется это тем, что многие соглас­ные утратили свое чтение уже в средневековом языке.

Переходим непосредственно к анализу тибетской гео­графической карты (рис. 1, 2, 3). Она называется "Карта страны Олмо, (т.е.) Ирана, Крайнего Шаншуна". Единст­венное название, которое легко поддается отождествле­нию, это — Страна саков {40}[3], которая расположена на самом крайнем северо-востоке Ирана. Действительно, б этом районе находились саки, но только до II в. до н.э. В середине II в. до н.э. саки были вынуждены покинуть эти места под напором иранских племен юе-чжи, которых, в свою очередь, вытеснили хунпу из Центральной Азии. Племена саков с боями прошли через территорию всей Парфии до самой Месопотамии, но были остановлены, а потом отогнаны в восточные районы Ирана. Оттуда они попытались вместе с остатками греко-бактрийцев, терри­тория которых была тоже занята юе-чжи, вторгнуться в Индию, но и оттуда были со временем изгнаны, после чего они обосновались в Восточном Иране, который до сих пор сохранил их название (Сеистан или Сакастан). Таким образом, у нас есть основание допустить, что данная карта является картой древнего Ирана.

Ключом к раскрытию карты является столица древнего Ирана, которая помещена в самом центре карты и назы­вается Bar-po-so-brgyad {1}. Это название соответствует Пасаргадам (иран. Парсогард или Парсоврдана), то есть Городу парсов, или Персеполю греческих авторов. Первые три слога тибетской транскрипции бар-по-со можно чи­тать как бар-со, так как графемы га и с в тибетских руко­писях имеют сходное написание. Тибетцы иногда называ­ли персов как бар-са, но в рукописях это название может читаться как бар-па. Последний вариант, явно ошибоч­ный, встречается в современных публикациях тибетских текстов.

Пасаргады в тибетских источниках называются, как правило, дворцом (pho-brang) или же царской резиден­цией (rgyal-sa), но не городом.

 

 

 

 

Действительно, Пасаргады не были городом в нашем смысле слова. Они являлись сложным комплексом двор­цовых сооружений разного типа, некоторые из которых занимали площадь в пять-семь тысяч квадратных метров [72, ч. II, с. 197].

На север от Пасаргад, согласно карте, находится свя­щенная гора Юндрун-Гуцег (g'ung-drung dgu brtsegs; gYung-drung-bKod-gling {12}, по карте — на востоке). Столица окружена четырьмя садами, или парками; около нее находятся хрустальные столбы (shel-gyi rdo-ring)[4].

Из тибетских примечаний к карте видно, что около Пасаргад было пять гор (может быть, просто холмов), на которых были расположены главные святилища (gsas-khang chen-po). В тех же местах находились и шестнад­цать гробниц.

Из других тибетских источников известно, что Пасар­гады были построены из глины, камней и цветного дерева [16, с. 49]. "На юг от (священной) горы Юндрун-Гуцег в мощных стенах (длиной) в четыре пагцада[5] находится царская резиденция Пасаргады (Bar-po-so-brgyad). Дво­рец (царя, sku-mkhar) создан из восьми сортов драгоцен­ностей, каждая сторона его в четыре гян-граг[6] (rgyang-grags)... За Пасаргадами последовательно находится великий и неизмеримый город (grong-khyer, поселения) под названием Янпачан (Yangs-pa-can)" [17, vol. "ka" (I), с. 455—456].

Название священной горы непонятно, но, судя по слову юн-друн[7], гора имела отношение к культу света. Правда, если считать, что тибетское название является калькой с какого-то другого языка, то можно его перевести как ''бонская свастика девятиэтажная".

Обращает на себя внимание неоднократно встречаю­щееся в тибетских бонских книгах упоминание города (или поселений) Янпачан, которому принадлежала цар­ская резиденция Пасаргады. В одном из бонских источни­ков говорится, что основатель религии бон Учитель Шенраб родился "... в западной стороне в Иране-Шамбале, в так называемом городе Янпачан, в центре, который подобен переместившемуся (сюда) небесному месту бо­гов, во дворце Пасаргады" [120, с. 24].

Форма названия города тибетонизированная, на что указывает типичная тибетская частица па (Ян-па-чан). Само название вполне переводимо с тибетского как "об­ладание шириной". В тибетских буддийских книгах Ян­пачан является переводом на тибетский названия древне­го индийского города Вайшали, но в данном случае совсем не исключено, что мы имеем дело с транскрипцией назва­ния знаменитого эламского города, откуда были родом Ахемениды, — Анчана.

В древнейшее время Персида относилась к эламской культурной области. По мнению одних ученых, в преде­лах Персиды находилась древняя эламская область Анчан, упоминаемая в памятниках с 111-го тысячелетия до нашей эры. По мнению других, Анчан находилась в центре или на северо-востоке собственно Элама. Эламские правители называли себя "царями Анчана и Суз". В VII в. до н.э. Анчаном называлась, по-видимому, отдельная от Элама область [51, с. 66—67].

В тибетском описании Пасаргад трудно усмотреть что-нибудь такое, что находилось бы в несоответствии с изве­стными фактами. Для сравнения приведем отрывок из строительной надписи Дария I (VI в. до н.э.), обнаружен­ной в Сузах: "На том гравии был воздвигнут дворец. И что земля была вырыта в глубину, и что гравий был засыпан, и что сырцовые кирпичи были отформованы — вавилонский народ, он (это) сделал. Дерево это, которое называется кедр, — (есть) гора, Ливан именем, оттуда (его) доставили. Ассирийский народ довез его до Вавило­нии. Карийцы и иониянс привезли (его) из Вавилонии в Сузы. (Дерево) яка привезли из Гайдары и Кармании. Золото было привезено из Лидии и Бактрии, которое здесь было обработано. Камень капаутака (лазурит) и синкатру (сердолик), что здесь употреблен, был привезен из Согдианы. Камень ахшайна (гематит? или бирюза?), он был привезен из Хорезма. Серебро и черное дерево привезены были из Египта. Украшения стен укрепления — то было привезено из Ионии..." [51, с. 107—108].

Далее, на крайнем севере от Пасаргад, находится мест­ность Поселения (город, города) верхних дабару ('Da'-ba-iii-steng grong-khyer) {55}, которая соответствует древне­му Тапуристану (по названию племени тапуров), или Табаристану в трудах арабских географов. Эта область соответствует современному Мазeндсрану, расположенному вдоль южного побережья Каспийского моря [31, с. 153—154]. Я думаю, что именно это море называется на нашей карте как Бури Очень Страшные (tser(char)-shod(zhod)-rаb-'jigs) {56}, так как на карте оно располо­жено как раз севернее тапуров.

Восточнее тапуров, северо-восточнее столицы, нахо­дится уже упоминавшаяся Страна саков, южнее которой лежит страна Абадара (A-ba-dva-ra) {38}, то есть Бактрия. Последнее название мне не приходилось встречать в других тибетских источниках, тогда как племена саков (sa-ka) упоминаются сравнительно часто в "историях буд­дизма" в связи с их вторжениями в I в. до н.э. на терри­торию Индии.

Южнее тапуров и севернее Пасаргад на карте обозна­чена Страна свирепого племени (племен) мэд (med rigs l',rol-ba'i gling){27} и область Ома-Бьям-Скья ('О-mа-'byam-skya yul){42}. Известно, что в древности район между Персидой и тапурами занимала страна Мидия, ко­торая, очевидно, на нашей карте называется Мэд (Мэда). Судя по тибетским источникам, Страна свирепого племе­ни мэд и область Ома-Бьям-Скья являются названиями одного и того же государства — Мидии.

На карте область, занимаемая племенами мэд, называстся линг, то есть континент, тогда как Ома-Бьям-Скья— это юл (область, район). Но в "Биографии Шенраба" племена мэд не упоминаются, а речь идет только о стране Ома-Бьям-Скья, которая на севере граничит с Ираном и является его главным врагом. В списках стран, которые приводились выше (из сочинения "gZi-brjid"), вероятно, эта же самая страна называется как Одма-Бьям-Тан ('Od-ma-'byam-thang). Основываясь на разных вариантах написания, можно дать следующую возможную реконструкцию этого названия (заменив б на м, так как чередование б/м встречается часто в тибетских транс­крипциях иностранных имен и слов); Ома-мам-та, что может соответствовать Умман-манда (Мидия) ассиро-ва­вилонских документов.

Тот факт, что Ома-Бьям-Скья (или Одма-Бьям-Скья) соответствует Мидии, подтверждается тибетскими источ­никами, в которых говорится об этой стране. В "Биогра­фии Шенраба" ("gZer-mig") дается подробное се описа­ние и утверждается, что столицей этого государства была крепость Дана Dang-ba, то есть Экбатаны)[8].

Коротко укажем на наиболее существенное из того, что известно об этом государстве.

Страна управляется не одним царем, а князьями (rje), во главе которых стоит "сильный князь". Жители ее кол­дуны и волшебники (сравни: маги). Хотя они верят в тех же богов, что иранцы, но весьма отступились от принятых обычаев и даже впали в ересь, отрицая существование рая. Они приносят в жертву лошадей, что рассматривается их противниками как бессмысленное и вредное преступ­ление. Иранцы, начиная свою первую войну против этой с граны, утверждают, что руководствуются только гуман­ными и религиозными соображениями. Их цель — спасти жителей от ереси и вернуть их в лоно истинной религии. Дело кончается разгромом неприятельской армии и захватом всей страны, включая крепость Дану.

Тибетские сведения вполне согласуются с тем, что известно об этой стране из истории древнего мира. Мидяне действительно представляли собой конфедерацию из ше­сти племен [43, т. I, с. 101]. Они занимались земледели­ем, но основным их занятием было скотоводство, особенно коневодство. Мидия "...была разбита на множество само­управляемых и независимых "стран", во главе которых часто ...стояли царьки" [50, с. 189]. Имеется в виду Ми­тя до разгрома ее Киром II в середине VI в. до н.э. Одним из мидийских племен, по свидетельству Геродота, были маги. Они, сохраняя свою племенную организацию, уже при Ахеменидах являлись своего рода религиозной груп­пой, профессиональными жрецами, совершавшими разного рода обряды и заклинания. У магов одним из главных жертвенных животных была лошадь [50, с. 396—397].

На запад от Пасаргад, по нашей карте, находится страна Хосмо (Hos-mo, форма слова тибетонизированная) {31}, которая в тибетских источниках часто называется просто Хос. Ее можно отождествить с Сузианой (Хузистаном), древнее название которой было Шушун.

Западнее страны Хос (Сузы) лежит страна Гъялаг-Ома (rGya-lag-'o-ma) {45}, о которой много говорится в тибетских источниках. Название этой страны обычно дается как Гьялаг-Одма (rGya-lag-'od-ma). Как страна, так и город (столица) называются, согласно "Биографии Шенраба" ("gZer-mig", XIII), одинаково. В этом городе вели­кое множество храмов (mkhar) и много (буквально сто) огромных ворот. Любопытно, что Геродот, говоря о Вави­лоне, тоже упоминает "сто ворот". Жители этого города— самые искусные по части колдовства. Царь этой страны строит гигантский храм, каждая сторона которого равна 125 пагцадам (Геродот, говоря о Вавилоне, указывает, что каждая сторона его равна 120 стадиям [43, т. I, с. 178— 183]. Чтобы обеспечить строительство храма рабочей си­лой, царь покоряет демона Хада (Ha-'da') и его народ.

Область на южном берегу Окружающего Замкнутого Моря называется Берег (Had-gyi 'gram). Море Ок­ружающее, Замкнутое называется, очевидно, так потому, что оно, как это видно по карте, обтекает весь мир. На­звание хада — это, несомненно, хатти, как назывались в Вавилоне народы южного побережья Средиземного моря вплоть до Египта.

Один из центральных культов в стране Гьялаг-Одма — это культ богини Иштар, или Астарты (тиб. Sa-trig, элам. Шутрук), Матери вечной сферы, который идет на втором месте после культа Солнца,

Страна Гьялаг-Одма по своему географическому поло­жению и по описанию, которое дается в тибетских источ­никах, может быть только Вавилоном. Но как в таком случае объяснить это непонятное название? Оно состоит из следующих слов-слогов: широкий, рука и бамбук. Со­четание этих слов является по значению бессмысленным и никакому связному переводу не поддается, так что скорее всего мы имеем дело не с переводом, а с транскрип­цией, вероятнее всего, слова калду (халдей)[9].

Рядом со Страной халдеев находится Страна, в которой собраны жрецы. На карте она вплотную прилегает к Стра­не халдеев с восточной стороны. Возможно, что это еще одно название Вавилона.

На запад от Страны халдеев, недалеко от берега Моря Окружающего, находится город Ланлин (Grong-khyer Lаnig-ling){58}. Судя по тибетским источникам ("gZer-mg", II), он находится в стране, которая называется Берег хадов (Had-gyi 'gram), Море (Озеро), обладающее Мулестоном (mTsho Mu-lc-stong-ldan). Берег хадов, то есть хатти, указывает на области к западу от Вавилона, а также на восток по побережью Средиземного моря вплоть до Египта. Что же касается Мулестона, то это, несомнен­но, Пелестeм, то есть Палестина. Таким образом, у нас се и, основания допустить, что Ланлин — это Иерусалим. В этом городе, согласно сочинению "Зермиг", был царь той страны по имени Сала (Sa-la). Хотя царь этот был Плебейский, выдвинутый народом, но исключительно мудрый. Имя Сала можно сопоставить в равной степени как с именем Саул, так и с именем Соломон. Вероятнее что, что здесь мы имеем дело с отголосками восточных преданий о премудром царе Соломоне, так как, во-первых, вряд ли далеко за пределами Палестины могли знать кого-либо другого из иудейских царей (мнение профессо­ра И.Н. Винникова), а, во-вторых, рассказы о деяниях Соломона, без упоминания имени царя, встречаются в древних буддийских сочинениях, известных в тибетских переводах, а также и в китайских источниках. Укажем на известный из Ветхого Завета эпизод о споре двух женщин из-за ребенка [83, с. 275].

Южнее Иерусалима (Ланлина) в прибрежной зоне Мо­ря Окружающего расположен город Насендры (Na-seng-dra-ba'i grong-khyer) {61}, то есть Александрополис, или Александрия. Здесь же указано и название государства: Страна демонов, крадущих людей. Видимо, древний Еги­пет пользовался устойчивой и весьма скверной репута­цией. Немного южнее Александрии обозначены на карте "храмы серые, очень блестящие", то есть пирамиды.

На юго-востоке к Иерусалиму примыкает Драгоценный Пун (Rin-chen spungs-pa, Финикия) {46}, который на самом деле был расположен севернее Палестины. Тибет­ская форма названия состоит из двух слов: драгоценность и причастия или отглагольного существительного от гла­гола spung-ba — нагромождать, наваливать. Хотя смыс­ловое сочетание этих двух слов является очень искусственным, но все же по форме тибетским, что дает возмож­ность перевести эту комбинацию слов примерно как дра­гоценности нагроможденные. Все же есть основание по­лагать, что здесь имеет место переосмысление тибетцами иностранного названия. В тексте сочинения "Зермиг" упоминается Страна Пун. В предисловии к основному тексту говорится, что в стране Иран-Олмо писали пунскими (финикийскими), то есть арамейскими, буквами, а в другом источнике утверждается, что это пунское письмо было двух видов: большое и малое [14, с. 18].

В самом Море Окружающем прямо на запад от Александрии обозначен пункт (остров) Балсо-раба (dBal-so ra-ba) {64}. По своему местоположению это может быть Кипр. Тибетское название плохо понятно и неясно, явля­ется ли слово раба (участок земли, окруженный стенами) флнскрипцисй или же тибетским пояснением к Балсо[10]. В пользу второго говорит то, что в тибетских источниках это название часто встречается в форме Балсо.

На самом краю Ойкумены к северо-западу от Пасаргад на побережье Окружающего Моря находится Страна Богов, которые крадут лошадей. Эта страна упоминается в паре со Страной Рим, охраняющей законы, в списке стран, который приводился выше. Вероятно, имеется в виду Иония, может быть, вместе с Элладой.

Еще одна страна под названием Страна Богов, краду­щих людей указана на крайнем востоке от Пасаргад. Страной Богов (букв, ходящих по небу) в тибетских буд­дийских источниках иногда называют Уддияну [96, с. 23], которая включала в себя восточную часть современного Афганистана и долину реки Сват. Это предположение согласуется с названиями стран, которые обозначены на тибетской карте южнее Страны Богов, крадущих людей: страна Зан, Шаза-Лин-Кхрод (Sha-za-gling-khrod) {48}, которые известны из тибетских трудов по географии как области древней Индии [15, с. 116] .

Восточнее предполагаемого Афганистана на нашей карте указана Пустыня Страданий (Mya-ngan-thang, TaKJia-MaKan) {50}, около которой стоит условный знак и пояснение к нему, гласящее, что здесь проходил путь, которым учитель Шенраб, проповедник маздаизма, про­ник в Тибет. Тут же на карте нарисованы горы, около которых написано по-тибетски, что здесь находился пограничный знак, отделявший Иран от Шаншуна (Север­ный и Северо-Западный Тибет). Из этой же надписи сле­дует, что в качестве пограничного знака служило какое-то святилище бога огня в "огненной скале".

Ограничимся указанием на то, что путь из Ирана в Северный и Северо-Западный Тибет проходил в Кушанскую эпоху, несомненно, и в более ранние времена, через Северный Памир до пустыни Такла-Макан, сворачивая от пункта Гума, что западнее Хотана, прямо на юг. Другой путь из Ирана в Шаншун лежал через Хотан [55, с. 99—119].

Теперь, в заключение нашего обзора тибетской геогра­фической карты, попробуем определить еще несколько пунктов, исходя на этот раз почти целиком из их геогра­фического положения по отношению к уже известным. Между Страной саков и Бактрией (Абадара) находится область Сэнге-Гьяб-Нол (Seng-ge-rgyab-bsnol) {39}. Исхо­дя из того, что между саками и Бактрией находилась Согдиана (др.иран. Сугуда), я и отождествляю ее со стра­ной Сэнге-Гьяб-Нол.

Далее, на западе, севернее Вавилона, к Мидии примы­кает Страна могучих богатырей (sTobs chen gyad gling) {28}, которую можно отождествить с Ассирией.

Одно из неясных названий в списке стран из второго источника ("gZi-brjid"), а именно Бараба (Bha-ra-ba), оказалось возможным определить косвенным путем по буддийским тибетским источникам. В "Истории буддиз­ма" Бустона (1322 г.) упоминаются три народа, вторгнув­шихся в Индию: греки, балаба и саки [1, л. 133а][11].

В других источниках, говорящих о тех же событиях, имеете бар аба-балаба дается пахлава, что несомненно указывает на иранцев, а точнее — на парфян [119, I, . 45, 65 (№ 6)].

Об остальных географических названиях тибетской карты, которых я не касался, сказать что-либо определенное пока что не представляется возможным ввиду полного отсутствия каких-либо уточняющих данных. Возможно, будущие исследования в области тибетской исторической и си рафии прольют свет и на эти неясные места. Первым шагом в этом направлении должно быть тщательное исследование тибетского сочинения XVIII в. "Дорога в Шамбалу", которое содержит много ценных сведений по древней географии.

 

Эпоха карты

 

Тибетская географическая карта является картой ми­ра, каким он представлялся людям далекого прошлого. На но со всей очевидностью указывает мировой океан, или Море Окружающее Замкнутое, обтекающее всю землю. Граница обитаемого мира заканчивается этим морем, за пределами которого нет никаких земель.

Представление о мировом океане является очень древ­ним, существовавшим у индийцев, греков, арабов. Геро­дот, отрицая существование мирового океана, писал: "Кто говорит об Океане, тот впутывает в объяснение неизвест­ные предметы, и потому мнение его не подлежит обсуждению. Я не знаю о существовании какой-либо реки Оке­ан; мне кажется, что Гомер или другой кто-нибудь изпрежних поэтов выдумал это имя и внес его в поэзию" [43, II, с. 23]. И далее: "Смешно глядеть, как из множе­ства составителей землеописаний ни один не показал вида земли толково. По их начертанию Океан обтекает землю кругом, причем земля представляется кругообразною, как бы циркулем сделанною, а Азия изображается равною Европе" [43, IV, с. 36].

Но уже Плутарх говорил об Океане как о чем-то со­вершенно очевидном, а Страбон не только дал вполне научное и убедительное обоснование его существованию, но и предположил в другом полушарии (остальные две трети земного шара) существование двух или более Ойку­мен. Это убеждение находит себе соответствие в индий­ских представлениях о мире, согласно которым в Океане расположены четыре основных континента с островами (континентами-спутниками).

Не менее очевидно и то, что этот мир, изображенный на карте, отождествляется с Ираном-Олмо, на что указы­вает название карты: "Карта Ирана, Олмо, Крайнего Шаншуна". А так как столицей мира и Ирана являются Пасаргады, расположенные в самом центре мира, то отсюда следует вывод, что на карте изображены владения Ахеменидов, как это представлялось древним иранцам. Ни дает возможность отождествить название Олмо с Эла­мом, царь которого Кир II Ахеменид как раз и был создателем мировой державы.

Для обозначения Ирана и иранцев тибетцами было принято слово таджик в разных вариантах написания (slag-gzig, rta-mjug, stag-bzhi, rtag-gzigs, ta-zig и т.д.). Впервые это название встречается в тибетских докумен­тах VIII в., в которых оно обозначает не столько иранцев, только мусульманских завоевателей, обосновавшихся в Иране и Средней Азии. Затем это название переносится исключительно на Иран, а для обозначения мусульман стали употребляться слова турушка и лало (варвары).

В древних тибетских произведениях ("Зермиг") вместо названия Таджик употребляется почти исключительно название Олмо для обозначения Ирана. Название Элам (Иламту) в переводе, по мнению некоторых ученых, означает высокое место [75, с. 30—32]. В бонских сочинениях названию Элам (Олмо) часто предшествует эпитет высокое (лучшее) место (gnas-mchog), что, конечно, мо­жет быть случайным совпадением. Все же стоит указать, что обычным эпитетом Индии будет Святая (возвышенная) Страна (Арьядеша, тиб. 'phags-pa'i yul), а эпитетом Тибета — Снежная Страна.

В средневековых тибетских источниках для обозначения родины бонской веры обычно служит название Иран-Элам, в котором непонятное второе название поясняется через первое: "Элам (то есть) Иран", а иногда даже указывается, что Иран является частью Элама: "Иран, стра­на богатства, это провинция (княжество) Элама" (ta-zig nor-gling 'ol-gling gling-phran gcig) [13, с. 123—124].

В поздних бонских источниках в качестве эквивалентен названию Иран-Элам встречается вариант Иран-Шамба­ла, в котором второе слово, по мнению тибетцев, является индийским названием Ирана. Шамбала, если это только не индийское искажение какого-то иранского названия, будто бы состоит из двух слов: шамбха — мир, благо, счастье и ла — держать [6, с. 877]. Так что в целом перевод может значить "держатели мира (блага)".

Еще одно название Ирана-Элама, а именно — Край­ний Шаншун, скорее всего имеет отношение к эламской области Шушун (Сузы), но, конечно, не к Тибету, так как тибетская область, в отличие от иранской, имеет пол­ное наименование Шаншун-Мар.

Тибетская географическая карта, как я попытался по­казать, была одновременно и картой всего мира, и картой древнего Ирана.  Естественно, что изменения, которые происходили в мире, находили свое отражение на карте. Массовое переселение иранцев из Восточного Ирана и Центральную Азию, имевшее место в V в. до н.э., о чем я подробнее буду говорить в другом разделе, дополнило тибето-иранскую карту указанием на путь Ирана в Тибет. Последний не попал на географическую карту, так как оказался, как и Китай, далеко за пределами знакомого иранцам мира и не укладывался в привычную для них схему. В тех же пределах Ирана на карте появляется Александрия, основанная в IV в. до н.э. Александром Ма­кедонским уже после того, как персы были полностью разгромлены греками в Малой Азии, но еще сохраняли тою независимость.

Существует еще один вариант тибето-иранской карты мира или Ирана, но более поздний по сравнению с тем, который рассматривался выше [106, XXII]. Карта ориен­тирована по странам света: вверху — запад, внизу — мосток, слева — юг, справа — север.

В основном на этой карте можно видеть те же самые названия, что и на предыдущей, но есть и некоторые отличия. На запад от Пасаргад обозначена Страна Цари­ца-Рим (rGyal-mo Khrom), а на северо-востоке Страна саков называется как Страна сильных саков. Исчезла Финикия и Египет, хотя Александрия и пирамиды нахо­дится на своих местах.

Данная карта выполнена современным тибетским ху­дожником Тензином Намдаком, который богато ее иллюстрировал изображениями тибетских храмов, озер, рек, гор и разными животными. Рисунки на карте занимают первое место, так как для тибетского художника это была уже не карта древнего мира или Ирана, а символ мисти­ческой страны Шамбалы, расположенной где-то в потустороннем мире.

 

Арабские географы дают пояснения к тибетской карте мира

 

Древние иранские географические представления, ана­логичные приведенным выше ирано-тибетским, были рас­пространены у арабов в первое столетие существования ислама (VII в. н.э.). Так, например, земля представлялась арабам квадратной, напоминающей по форме ковер, ложе и т.д. [57, IV, с. 44—45].

По предположению И.Ю. Крачковского, у арабов под влиянием иранских космологических идей появилось представление о горной цепи Каф, окружающей землю [57, IV, с. 45]. Но то же самое мы можем видеть на ирано-тибетской географической карте, где эта деталь не объяснена и без привлечения арабских данных просто не­понятна.

Еще одна непонятная деталь на ирано-тибетской карте также получает свое объяснение с привлечением арабских данных, восходящих к иранской географической тради­ции. Речь идет о двух морях, изображенных на тибетской карте. Одно из них — Море Окружное, то есть мировой океан, в западной своей части совпадающий с морем Сре­диземным. Другое море, отделенное на юге от Окружного и всего остального мира горным хребтом, берет свое нача­ло с неба и является, несомненно, мифическим.

В Коране неоднократно упоминаются два моря, между которыми положена преграда, мешающая им слиться. В арабской географической литературе под влиянием иран­цев утвердилось представление о том, что имеется в виду Средиземное море и Индийский океан с его заливом и виде Красного моря, преградой между которыми является Суэцкий перешеек[12]. Впоследствии, вероятно, тоже не без влияния иранской традиции это объяснение превратилось в догму арабской географии и картографии [57, IV, с. 45] При этом игнорировалось то обстоятельство, что одно из этих морей, согласно Корану, пресное, а другое — соленое.

Исследованиями арабистов было установлено, что фразы Корана, относящиеся к двум морям, предполагают су­ществование небесного океана, представление о котором было широко распространено у западных семитов и было, хотя и смутно, известно Мухаммеду. Согласно этому представлению земной океан является соленым, а небесный, связанный с другим миром и посылающий на землю дождь — пресным. Отголоски этих сведений можно видеть в Книге Бытия (1,6 сл.), где говорится об отделении небесных вод от земных [57, IV, с. 46—47].

Таким образом, ирано-тибетские представления в той части которая касается небесного океана, восходят к древним представлениям западных семитов. Так как в доисламский период географические представления арабов ограничивались исключительно одной Аравией [57, IV, I .57—40], то мы имеем основание заключить, что космологическая идея о небесном океане попала к ним через иранцев.

Иранские географические представления у арабов, тождественные в своей основе ирано-тибетским, особенно отчетливо проявляются в части, касающейся стран мира и способа ориентации их по странам света. Согласно Абдаллаху (ум. около 682—692 гг.), который составил описание обитаемого мира, в центре мира находится Ближний и Средний Восток (Мекка, Сирия, Ирак, Египет и др.). Вверху, то есть на востоке, расположен Китай, справа (на юге) — Индия, за которой дальше на юг — море и конец обитаемого мира, слева, то есть на севере страна хазар[57, IV, с.51-51].

Нетрудно заметить, что географическая карта, которую мы могли бы составить на основе этих описаний, будет иметь ту же самую ориентацию по странам света, что и тибетская: восток-запад (сверху вниз) и север-юг (слева на право). Различие между арабскими и тибетскими географическими представлениями заключается в том, что арабские представления отражают уровень знаний эпохи Сасанидов, а тибетские относятся ко времени, предшествующему этой эпохи. 

 

 

Глава 2

 

ЭПОХА АХЕМЕНИДОВ И ДРЕВНЯЯ

ИРАНСКАЯ РЕЛИГИЯ

ПО ТИБЕТСКИМ ИСТОЧНИКАМ

 

"История буддизма" Таранатхи

 

Тибетский историк Таранатха (род. 1575 г.) написал в г. сочинение под названием "Удовлетворяющее всем желаниям и потребностям, ясно показывающее то, как развивалось славное и совершенное драгоценное учение в мои стране (Индии)", или же, как его обычно называют ради краткости "История буддизма".

Это сочинение прямо или косвенно основывается на индийских сочинениях по буддизму, в большинстве своем нам неизвестных, а также, вероятно, и на устной традиции.

Тибетский текст "Истории буддизма" Таранатхи был опубликован Шифнером [104], которому также принадлежит его перевод на немецкий язык [105]. Перевод на русский язык по изданному Шифнером тексту был выполнен академиком В.П. Васильевым [36, III] (немецкий перевод, целиком основан на русской версии). Приводимые ниже отрывки из книги Таранатхи я даю в переводе, а так же в кратком пересказе с тибетского оригинала [7], используя перевод В.П. Васильева.

В качестве вступления к интересующим нас отрывкам которые имеют отношение к истории древнего Ирана, сделаем несколько пояснений о тибетской историографии во­обще и об интересующем нас трактате в частности. Основ­ным событием, от которого тибетские и индийские уче­ные-буддисты ведут хронологию и изложение фактов, бу­дет нирвана Будды, имевшая место, согласно индо-тибетской традиции, примерно за две тысячи лет до нашей эры[13]. Соответственно и реальные события, имевшие место в Индии от V-го до I-го вв. до н.э., растягиваются на тысячелетия. Что касается Тибета, тут придерживаются разных датировок нирваны, но расхождения эти в основ­ном не очень значительны.

Тибетские историки при изложении исторических фак­тов руководствовались так называемым пророчеством Будды. Суть этого пророчества состоит в том, что впервые пятьсот лет после Будды его учение будет процветать, и последующие пятьсот лет оно будет постепенно дегради­ровать и, в конце концов, дойдет до полного упадка. И соответствии с этим пророчеством тибетские историки пе­редвигали отдельные события, связанные с процветанием и распространением буддизма в первое пятисотлетие по­сле смерти Будды, а связанные с упадком во второе или третье пятисотлетие, и т.д.

Наше утверждение о тибетском методе изложения не следует понимать буквально, то есть что история буддиз­ма в Индии дается с большим нарушением последователь­ности событий. Я имею в виду прежде всего события, которые происходили в соседних с Индией странах. При отсутствии общей для Востока хронологии изложение фактов из истории Индии, Ирана и других стран часто оказывается несинхронным.

Так, например, греко-бактрийский царь Менандр (II в. До н.э.), сочувственно относившийся к буддизму, оказывается современником Упагупты, то есть отодвинутым на зад более чем на полторы тысячи лет[14] (согласно индийскому летоисчислению, реально на триста лет).

Если мы даже будем придерживаться европейской хронологии, считая, что от Ананды (V в. до н.э.) до Упагупты (около IV в. до н.э.) прошло примерно сто лет, то и тогда ошибка во времени составит не менее двухсот-ста лет. В то же время рассказ о первом вторжении иранцев в Индию и о древних иранских царях отнесен ко времени Нагарджуны[15] (около I в. н.э.), который, согласно индо-тибетской традиции, жил в конце первого пятисотлетия после Будды.

В первом отрывке, имеющем отношение к древнему Ирану, говорится об иранских учителях, основавших, по словам Таранатхи, "варварское учение" (или "учение варваров"). Общий анализ всех текстов будет дан ниже, вслед за приведенными отрывками.

 

1

 

''В то самое время впервые появилось учение варваров (kla-kko). Говорят, что оно появилось ко времени кончины в Кашмире достопочтенного Шрилаба (тиб. dPal-len). Го­ворят, что был ученик достопочтенного Кунала, был зна­ток сутр, очень ученый, по имени Кумарасена (тиб. gZhon-nu-sde). Так как он уклонялся от (выполнения) обетов, то община монахов его изгнала, и он очень рассердился. Он ушел в страну, именуемую Шулика (Shu-li-ka)[16], что позади Тохара (Tho-gar), с тем, чтобы сочинить учение, которое могло бы соперничать с учением Будды. Изменил свое имя на Маматхар (Ma-ma-thar), изменил свой облик и сочинил учение варваров, которое проповедует притес­нение, и спрятал его там, где был Бишлимли (Bi-shli-mli)[17], великий злой дух из рода Асура. По благословению демона (bdud) совершил много заклинаний, помогающих побеждать в сражениях и тому подобных.

В то время в стране Хорасан (Kho-ra-sa-na) женщина из касты (рода) жрецов, собирая каждый день много цве­тов, делала букеты, (часть) подносила в жертву богу (богам), а остальное продавала. Как-то раз из букета цветов выскочила кошка (byi-la) такое же и название демона) и слилась с ее телом, отчего она забеременела. В положенное время родила сильного мальчика. Когда он подрос, то стал избивать всех детей, своих сверстников, и убивать всех животных. Начальник страны (области) изгнал его в лес. Он связывал всех людей, которые ему попадались, а некоторых делал своими приспешниками (слугами). Он убивал диких лесных зверей и животных, а мясо, кости и шкуру дарил людям.

Царь услыхал (об этом) и стал допрашивать его. Он ответил: "Я не брахман (жрец), не из царского рода и не из рода князей, не из рода простых людей. Так как нет такого, кто дал бы мне законы (веру) моего сословия, то поэтому, разгневанный, я и бью всех. Если бы был кто ни будь, кто дал бы мне законы сословия (касты), то я бы им исполнил". Царь спросил: "Кто же тебе даст законы сословия?" "Я сам их найду", — так ответил.

Во сне он получил наставления (указания) демона, (и потом) нашел спрятанные книги. Прочитал их и обрадовался. Подумал: "Кто же мне их сможет объяснить?" По указанию демона, он встретился с Маматхаром и получил от него наставления. Совершив заклинания и имея тысячу учеников, стал у варваров святым под именем Пайкхампа (Pai-kham-ра)[18].

Он ушел в страну, которая недалеко от города Мекки (Ma-kha), где проповедовал свое еретическое учение жре­ческому и царскому роду. (От него и) появился царский род Турушка (tu-rushka) и Сайта (sai-ta). Тот учитель известен под именем Ардхо (Ardho). (Конец) пятнадца­той главы о том времени, когда святой Нагарджуна защи­щал учение (Будды)" [7, л. 50а —51а. Цит. по 36, III, с. 86—87].

Во втором отрывке говорится о Кире Великом (VI в. до н.э.), создателе Персидской империи, который был пер­вым иранским царем, известным индийским историкам. В нашем тексте он именуется Халлу. Рассказу о нем пред­шествует рассуждение Таранатхи о судьбах буддизма. При этом он ссылается на слова Будды о том, что буддий­ское учение впервые пятьсот лет будет разрастаться, а и последующие пятьсот лет ослабевать,

"Когда Нагарджуна, живя в Магадхе и управляя рели­гией, сооружал храмы и тому подобное во множестве, то это был период прогресса буддизма. Когда он направился на юг и там трудился на благо людей и всех живых су­ществ, тогда началось учение варваров. После того как Нагарджуна поселился на горе Шрипарвата, произошло множество всяких бедствий. Очевидно, что это было на­чало регресса буддизма" [36, III, с. 89—91].

Отрывок, приводимый ниже, входит в состав шестнад­цатой главы "Истории буддизма", которая называется "О появлении первого врага веры и о восстановлении ее снова", причем под врагом имеется в виду иранский царь.

 

2

 

"И то время появился на западе в городе Баган (Ba' i-gang), что в стране Молатана (Мо-la-ta-na), царь иранский (stag-gzin sog-poi')[19] по имени Халлу (Hal-lu), кото­рый был последователем учителя варваров (учителя варварского учения). Он был необычайно силен, так как обладал, примерно, сотней тысяч лошадей (конницы). Известно, что это было первое появление в Индии варваров" [7, л. 52. Цит. по 36, III, с. 91—92].

Следующий рассказ об Иране отнесен ко времени проповедника буддизма Арьядэвы (около II в. н.э.). Согласно индо-тибетской традиции, эта история относится к событиям, имевшим место несколько тысяч лет тому назад.

Приводим наиболее важные извлечения из тибетского текста, в котором говорится о Дарии Ахемениде (522— 486). Последний именуется в "Истории буддизма" как Бандхеро Кхунимамаста.

 

3

 

"Во время царствования Дхармачандры царем Молатана и Лахора был иранский царь так называемый Кхунимамапта (Khu-ni-ma-mapta или Khu-ni-ma-masta), которого звали также Бандхеро (Bandhe-ro). У него несколько раз происходили ссоры и перемирия с Дхармачандрой. Однажды, помирившись, они отправили друг другу не­скольких духовных (бхикшу), которые жаждали почестей и богатства. Иранский царь отправил в подарок магадийскому царю лошадей и разные драгоценности, а тот, в свою очередь, отправил к нему слонов и лучшие шелковые ткани..." [7, л. 59а—59б. Цит. по 36, III, с. 102].

"(В то время) в Варанаси царствовал сын дяди Дхармачандры — царь Буддапакша (Sangs-rgyas-phyogs). Он отправил в Китай нескольких учителей, полковников, сутр, и в ответ китайский царь прислал ему сто челове­ческих нош золота и других лучших вещей десять тысяч нош. Этими богатствами он привлек к себе царей и царьков на западе, а также и в середине (то есть в Индии) и, поссорившись с персидским царем, умертвил царя Кхунимамапту и большую часть персидских богатырей" [7, л. 59й—596. Цит. по 36, III, с. 103].

В последних эпизодах из истории древнего Ирана, ко­торые имеются в "Истории буддизма", рассказывается о Ксерксе (тиб. Шрихарша), о его религиозной реформе и о последнем иранском царе.

 

4

 

"Когда царь Шрихарша (Shri-harsha) стал царем, не имеющим соперников, то он захотел подавить все варвар­ские учения. В стране Молатана и в соседних княжествах были построены из одного только дерева огромные храмы варваров — масита. Были созваны все учителя варваров (варварского учения), о которых заботились, (снабжая их) много месяцев всем необходимым. Были собраны также и книги их учения. Когда всех и все предали огню, то пороло около двенадцати тысяч приверженцев варварских учений.

В то время в Хорасане (Кпо-га-ка-па) остался ткач (ткачи), который знал учение варваров. От него, постепенно распространяясь, (произошли) все позднейшие варвары (то есть последователи варварского учения).

Благодаря такому подавлению (устроенному) тем царём, в течение почти ста лет было очень мало исповедующих иранское учение (тиб. Chos lugs, то есть вера и обычаи). Потом, с целью очищения от этого греха, были построены большие храмы в Мару, Малава, Мевара, Питува и Читавара и в каждом из них было по тысяче монахов, благодаря чему весьма распространилось учение Будды" [7, л. 806—81а. Цит. по 36, III, с. 135].

"Потом был царь Нанцул (Ngang-tshul), сын царя Шрихарши... построил дворец в городе Лата (La-ta, Сар­ды). Жил около ста сорока лет, а царствовал около ста лет" [7, л. 916—92а. Цит. по 36, III, с. 150].

 

Анализ текстов

 

Кир Великий

 

Первый отрывок об иранских учителях является весьма сложным по составу. В нем можно выделить несколько наслоений, в том числе и явно поздних, но не будем спешить с выводами. Отложив на время его изучение, перейдем к более очевидному и понятному.

Исторические события в "Истории буддизма" Таранатхи доведены до середины XIV в., если не считать упоми­нания в самом конце этого произведения мелкого индий­ского царька, жившего в конце XVI в. [36, III, с. 247].

Первое вторжение иранцев в Индию и завоевание ее северо-восточной и западной части никак нельзя сопоста­вить с мусульманскими завоеваниями VIII—IX вв., в ча­стности, потому, что эта эпоха была достаточно хорошо известна и описана тибетскими историками, в том числе и Таранатхой.

Многие тибетские источники упоминают и самого Мухаммеда. Сумпа Кханпо (XVIII в.) в своей "Истории буд­дизма", основанной в значительной степени на сочи­нении Таранатхи, сообщает о появлении в Аравии учителя варваров Мухаммеда, а также о появлении у мусульман летоисчисления хиджра. В то же время он полностью приводит рассказ Таранатхи об "учителях варваров" [110, с. 39—40].

Известно, что мусульманские завоеватели захватили Пенджаб в 977 г., а в 997 г, в Индии утвердился Мах­муд Газнейский, тюрок по происхождению, сведения о котором есть в "Истории буддизма" Таранатхи [36, III, с. 111].

Попробуем отнестись с доверием к тибетским текстам о взаимоотношениях Индии с Ираном, поставив при этом вопрос: когда произошло первое вторжение иранцев в Ин­дию, разумеется, в историческую эпоху, и когда царства Мултан, Лахор и другие в верхней долине Инда входили в состав Иранской империи? Ответить на это нетрудно, тик как все это могло иметь место только при первых Ахеменидах. Именно при Кире II (VI в. до н.э.), когда персидское господство достигло северо-западных границ Индии и южных отрогов Гиндукуша, имело место первое вторжение в Индию.

Иранское имя Халлу тибетского текста соответствует имени Кира (Куруш): Куру(ш) или Халлу, притом что ш и иранского варианта является окончанием именительного падежа, которым можно пренебречь при сравнении.

 

Дарий Ахеменид

 

Впервые западные районы Индии, долина Инда, вхо­дит и состав Персидской державы при Ахемениде Дарий I (522—486 гг. до н.э.). Имя иранского царя из третьего им та Кхунимамаста может соответствовать только име­ни Ахеменид (Хахаманиш), которое к тому же не находит себе других параллелей среди известных нам имен иранских царей. Кроме того, это подтверждается и другим его именем — Бандхеро, которое совпадает с именем Дарий (Дараяввауш или Дара). Первый слог тибетской транскрипции может передавать только долгий гласный: бан > ан > а и, таким образом. Адхеро и Дара, очевидно, одно и и то же.

Предлагая Кхунимамаста вместо Кхунимамапта, я руководствовался тем, что тибетские буквы па и са в тибетской полускорописи, которой обычно пользуются тибетские переписчики книг, совпадают по написанию. При чтении тибетских слов недоразумений не возникает, так как эти графемы вступают в строго определенные сочета­ния с другими графемами, но при транслитерации и транскрипции иностранных слов неизбежно возникает пу­таница. Кроме того, в изданном тексте "Истории буддиз­ма" Сумпа Кханпо дается написание Кхунимамаста.

Что касается исторической части третьего отрывка, то вполне достоверной является война Дария с сакскими (скифскими) племенами на северо-востоке Ирана: "Гово­рит Дарий, царь: затем я с войском отправился в Скифию. Затем скифы, которые носят остроконечную шапку, вы­ступили, чтобы дать сражение. Когда я прибыл к водному рубежу, тогда на ту сторону его со всем войском перешел. Потом я наголову разбил одну часть скифов, а другую захватил в плен... Вождя их по имени Скунха взяли в плен и привели ко мне. Тогда я другого сделал (их) вож­дем, как (на то) было мое желание. Затем страна стала моей. Говорит Дарий, царь: эти скифы были вероломны и не почитали Ахурамазду. Я почитал Ахурамазду. Мило­стью Ахурамазды я поступил с ними согласно своему же­ланию" [49, с. 269—270].

Возможно, что сведения тибетского источника о по­лучении индийским царем огромного количества золота из Китая являются литературным вымыслом, но все же при этом нужно учитывать следующее обстоятель­ство.

Название Гьяна тибетского текста (восходит к назва­нию Хина), которое мы перевели как Китай, первона­чально на Среднем Востоке обозначало не столько Китай, сколько всю Восточную Азию вообще.

История убийства иранского царя и почти полное уничтожение его гвардии напоминает судьбу Кира II, который погиб в битве где-то на северо-востоке Ирана. Совсем не исключено, что и Дария постигла та же судьба. К сожалению, сведения о Дарии, которые содержатся в дру­гих тибетских сочинениях еще более краткие, чем у Таранатхи, и не дают возможности делать какие-либо серьезные выводы: известный тибетский ученый Бустон (XIV в.) в своей "Истории буддизма" лаконично сообщает только о завоевании Индии иранским царем [1, с. 115b], а Сумна Кханпо говорит только о поражении персов от индийцев [110, с. 92].

 

Ксеркс и его религиозная реформа

 

Переходим к четвертому и последнему отрывку из "Истории буддизма" Таранатхи. После смерти Дария I (486 г.) царем стал его сын Ксеркс (др.перс. Хшаярша). Иранское имя тибетского текста Шрихарша представляет собой переделанное на индийский лад имя Хшаярша. В "Истории буддизма" Таранатхи упоминается в заключительных разделах его трактата правитель Кашмира Шрихаршадэва, живший около VIII в. н.э. [36, III, с. 201]. Кроме того, в бонских источниках упоминается древний иранский царь Кхриши (Кхариши), о котором кратко сообщается, что это был отпетый негодяй.

Дарий умер в тревожное для Ахеменидской державы время: поход против греков закончился неудачей, в Египте вспыхнуло восстание. Возможно, что и на восточных границах с Индией тоже было неспокойно. Отсутствие строго определенного порядка престолонаследия сильно ухудшало и без того тяжелое положение.

Ксеркс пришел к власти, преодолев сопротивление других сыновей Дария. Может быть, именно это обстоятельство имеется в виду в тибетском тексте, когда говорится, что он "стал царем, не имеющим соперником". Возможно и другое толкование этих слов, а именно, что он был, с точки зрения индийцев, "монархом всего мира". Как бы там ни было, но эта самая власть и дала ему возможность осуществить репрессии по отношению к жрецам традиционной иранской религии.

Как полагают, мероприятия Ксеркса в области религии были направлены против сепаратизма родовой и жреческой аристократии отдельных племен и сводились к уничтожению культа родовых божеств. При этом они имели значение не столько религиозное, сколько политическое [51, с. 98].

В 1935 г. в Персеполе была найдена надпись Ксеркса, в которой, в частности, было сказано следующее: "Говорит Ксеркс, царь: когда я стал царем, среди тех стран, что перечислены выше, (была такая), которая восстала. Затем Ахурамазда помог мне. По воле Ахурамазды эту страну я разбил и поставил на место. И среди этих стран (была такая), где прежде поклонялись дэвам. По воле Ахурамазды я разрушил капища дэвов и я приказал: "Дэвам да не поклоняются". Там, где поклонялись дэвам, я стал поклоняться святым Ахурамазде и Арте, и было другое, что делалось неправедно, это я исправил" [51, с. 98].

В древнеперсидском тексте говорится об одной стране и одном святилище дэвов (древних местных богов, или демонов в поздней зороастрийской терминологии), а в параллельном аккадском тексте — о "странах" и "святи­лищах". Хотя большинство ученых склонно толковать эту надпись как свидетельство о введении Ксерксом зороаст­ризма с его абстрактным культом всеобщего бога Ахура­мазды (Премудрого Господа) и обожествленной Правед­ности — Арты, но, как показали исследования наших ученых, такое толкование было бы упрощенным.

Несомненно одно, что введенный Ксерксом в Иране новый культ Ахурамазды, сопровождавшийся разрушени­ем святилищ местных богов — дэвов, имел связи с учени­ем магов. В то же время учение последних либо существовало наряду с восточно-иранским или среднеазиатским религиозным учением, связываемым сименем Заратуштры, либо развивало это учение. На основе этого культа впоследствии развивается религия, известная под названием зороастризм [51, с. 98—99].

Теперь представляется вполне уместным задать воп­рос: в каких областях, подвластных Ахеменидам, почита­ли богов (дэвов), а в каких не почитали? С уверенностью можно сказать, что дэвов не почитали евреи, которых, между прочим, было много не только в Вавилоне, но и при дворе самого Ксеркса. Вместе с тем на территории Нереиды и некоторых других областей, в частности, в северо-восточной и западной частях Индии, подвластных Ирану, почитались древние индоиранские боги — дэвы. Если Ксеркс уничтожал культ этих богов, то почему же ни древние боги, как, например, Митра и Анахита, потом опять появляются в надписях того же самого Ксеркса? Болле того, пережив века, эти боги вошли в священные зороастрийские книги ("Младшая Авеста").

Существует, кроме персепольской надписи Ксеркса, еще один документ, который имеет прямое отношение к Ксерксу и проводимой им политике. Я имею в виду Книгу Эсфири, в которой, как показали исследования последних лет, говорится не об Артаксерксе, как ошибочно полагали старые переводчики Библии, а о Ксерксе (Ассуэре) [97, с. 65]. Ксеркс называется Ахашвером в Книге Ездры (IV, 6).

В Книге Эсфири рассказывается о Мардохес из колена Вениаминова, иерусалимском иммигранте, поселившемся в Сузах. Мардохей был воспитателем и приемным отцом красавицы Гадассы (она же Эсфирь), оставшейся без ро­дителей. Эсфирь, благодаря своей исключительной красо­те, скрыв, по совету Мардохея, свою национальность, ста­ла наложницей Ксеркса, а потом и самой любимой и глав­ной его женой. Благодаря своей талантливой воспитанни­це не менее блестящую карьеру сделал и сам Мардохей, сумевший занять второе место в государстве после самого царя.

В Книге Эсфири утверждается, что фактическим руко­водителем в стране был Мардохей, который "... вышел от царя в царском одеянии яхонтового и белого цвета и в большом золотом венце, и в мантии виссонной и пурпур­ной. И город Сузы возвеселился и обрадовался. А, у иудеев было тогда освещение, и радость, и веселие, и торжество. И во всякой области и во всяком городе, во всяком месте, куда только доходило повеление царя и указ его, была радость у иудеев и веселие, пиршество и праздничный день. И многие из народов страны сделались иудеями, потому что напал на них страх перед иудеями" (Книга Эсфири, VIII, 15—17).

Согласно этой книге, царь, по совету Мардохея, издал указ, который отдавал на смерть в руки иудеев "всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, а имение их разграбить" (Книга Эсфири, VIII. 11). Далее, в том же источнике сообщается о страшной резне, которая была устроена на территории всей Персидской державы, причем на стороне царя в ней принимали участие князья в областях, и сатрапы, и начальники областей, и исполнители дел царских (IX, 16). Только в городе Сузы было казнено около тысячи человек, а общее количество убитых значительно пре­вышало семьдесят пять тысяч человек (IX, 117).

Отдавая себе отчет в том, что источник, которым мы пользовались, является тенденциозным, все же нет никаких оснований полностью отрицать все факты, о которых в нём сообщается, тем более такие, которые совпадают с уже известными нам по другим данным. Ведь речь в Книге Эсфири идет об уничтожении "сильных", и не будет слишком большой смелостью допустить, что в их число не должны были попасть жрецы древних иранских культов. Напомним, что в тибетском тексте речь идёт именно о поголовном уничтожении жрецов.

Теперь вернемся к тибетскому тексту. Основной акцент в нем сделан на репрессиях по отношению к жрецам, в том числе и к брахманам, которые, как известно, почитали в основном одних и тех же дэвов. Общее число убитых (двенадцать тысяч человек) относится, видимо, почти целиком к индийским жрецам. Не по причине ли почти полного уничтожения всех индийских жрецов в указанных районах Индии в них со временем начнет процветать буддизм?

Вполне возможно, что дело обстоит именно таким об­разом, и более того: иранский царь только потому и смог занять столь значительное место в "Истории буддизма", что своей деятельностью в Индии он подготовил почву для последователей учения Шакьямуни.

Оставив на время вопрос о том, какими соображениями руководствовался Ксеркс, проводя свои религиозные "ме­роприятия", перейдем к последнему иранскому царю из "Истории буддизма" Таранатхи.

 

---

Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 298; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!