Вопрос 2. Завершение формирования системы органов внутренних дел в России во второй половина XIX в.
Nbsp; МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Рязанский филиал МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ Кафедра социально-гуманитарных дисциплин Утверждаю Начальник кафедры социально-гуманитарных дисциплин полковник полиции ______________Хамидова И.В. Подготовил преподаватель кафедры социально-гуманитарных дисциплин, кандидат исторических наук, подполковник полиции Синельников И.Ю. Фондовая лекция по Истории органов внутренних дел Тема: Образование и основные направления деятельности МВД Российской империи. Развитие ОВД в ХIХ в. Обсуждена и одобрена на заседании кафедры социально-гуманитарных дисциплин протокол №____ от «__» ______________ 200_ г. Рязань 2013 ПЛАН: Введение ……………..……………………………… с. 3 Вопрос 1 Совершенствование системы органов внутренних дел в первой половине XIX в. с. 4 Вопрос 2 Завершение формирования системы органов внутренних дел в России во второй половина XIX в. с. 29 Заключение …………………………………………… с. 38 Список литературы …………………………………………… с. 39
Введение
В конце XVIII – начале XIX вв. в России происходило дальнейшее развитие капиталистических отношений в условиях разлагающегося феодального строя. Наметился кризис феодально-крепостнической системы, в недрах которой шел процесс формирования капиталистического уклада. Вторая половина XIX века ознаменовалась важным этапом модернизации российского общества. Этот сложный и противоречивый процесс, затронул все сферы жизни общества.
|
|
|
Созданное в сентябре 1802 года Александром I Министерство внутренних дел играло центральную роль во внутренней политике Российской империи, претворяя в жизнь все указы императора и проводя на местах его политику.
К середине XIX века оно ведало самым обширным кругом вопросов: от охраны общественного спокойствия и порядка - до надзора за народным здравием; от архитектуры - до образования. Решение крестьянского вопроса, проведение 1-й Всероссийской переписи населения, общий надзор за жизнедеятельностью в губернии, а также возложение на него других крупных и мелких полномочий привело к тому, что к концу XIX века «...Министерство внутренних дел заняло главенствующее место в государственном механизме, сосредоточив в своем ведении значительную часть внутренних функций государства и оказывая огромное влияние на развитие всех политических, социальных и экономических процессов»[1].
Вопрос 1. Совершенствование системы органов внутренних дел первой половине XIX в.
Начало XIX в. было ознаменовано окончательным упразднением остатков коллегиального начала в органах центрального и местного управления. Наиболее ярко это проявилось в создании министерств как центральных отраслевых органов государственного управления и превращение собственной императорской канцелярии в орган, который возвышался над всем центральным и местным административным аппаратом, ведал наиболее важными вопросами внутренней политики. Отправной точкой явилось принятие манифеста «Об учреждении министерств» в 1802 г., в котором среди восьми министерств, пришедших на смену коллегиям, было и министерство внутренних дел[2].
|
|
|
Первым министром внутренних дел стал один из ближайших друзей Александра I 34-летний граф, впоследствии князь, председатель Государственного Совета и Комитета министров при Николае I Виктор Павлович Кочубей.
Создание этого министерства означало, что в нем полностью сосредоточились все функции внутреннего управления. Титул генерал-прокурора был присвоен министру юстиции, который ведал судебными органами и должен был наблюдать за соблюдением законов всеми государственными учреждениями, в том числе и полицией. Министерство внутренних дел руководило деятельностью губернаторов, которым в свою очередь была подчинена полиция на местах. Через губернаторов министр внутренних дел руководил охраной общественного порядка и борьбой с преступностью. Таким образом, впервые был создан единый орган управления, объединивший полицию империи в общегосударственном масштабе, что явилось одной из важнейших вех в развитии полицейской службы России. Министерство внутренних дел осуществляло также административный надзор за благоустройством и санитарным состоянием всей территории империи, путями сообщения, продовольственным делом, ведало почтой и т.д. Поэтому наряду с главным подразделением Министерства внутренних дел - Департаментом внутренних дел (который впоследствии был разделен на департаменты полиции исполнительной и хозяйственной) – учреждались департаменты мануфактур и торговли, почтовый, а также медицинский комитет.
|
|
|
Учитывая многообразие функций министерства, что не позволяло ему сосредоточить внимание на полиции, в 1811 г. из него было выделено специальное Министерство полиции. Первым министром полиции был назначен генерал-адъютант императора Александра I А. Д. Балашев.
Министерство состояло из трех департаментов (Департамента полиции хозяйственной, Департамента полиции исполнительной, Медицинского департамента).
|
|
|
Департамент полиции хозяйственной осуществлял контроль за снабжением городов продовольствием, пресекал спекуляцию, проводил надзор за смирительными и работными домами.
Департамент полиции исполнительной состоял из трех отделений.
Первое отделение занималось систематизацией статистических данных (регистрировало происшествия, факты рождения и смерти и т.п.).
Второе отделение осуществляло надзор за проведением следствия по уголовным делам, контролировало исполнение полицией судебных приговоров.
Третье отделение занималось организацией и проведением ревизий в губерниях. В его задачу также входили: поимка дезертиров, содержание земского ополчения (милиции) и др.
Медицинский департамент ведал организацией мер по предотвращению эпидемий, санитарному состоянию городов и т.д.
Однако, хотя создание Министерства полиции несколько усилило специализацию в управлении полицией на министерском уровне, в губернском звене так и не было создано единого полицейского органа. Полицмейстеры, городничие и уездные исправники по-прежнему подчинялись непосредственно губернаторам. Сами же губернаторы были подконтрольны по вопросам полиции Министерству полиции, а по другим вопросам – Министерству внутренних дел. Таким образом, с созданием Министерства полиции в местном управлении создавалось своеобразное двоевластие. В связи с этим в 1819 г. Министерство полиции вновь объединилось с Министерством внутренних дел.
Важное значение имели меры по укреплению общей полиции, проведенные в 1837 г. Эти меры заключались прежде всего в расширении низового аппарата полиции в уездах, где были учреждены должности становых приставов, подчиненных исправнику. В большинстве местностей империи утвердился принцип назначения исправников правительством (прежде они избирались местным дворянством).
В первой половине XIX в. претерпела изменения и политическая полиция. Всевластие органов политического сыска, широко применявших пытки, волна репрессий, затронувшая в последние годы правления Екатерины II и особенно при Павле Ι дворянство и даже часть придворной аристократии, вызвали как уже говорилось, глубокое недовольство общества. Поэтому император Александр Ι в 1801 г. издал манифест об упразднении Тайной экспедиции и запрещении пыток. Расследование и рассмотрение политических дел передавалось Сенату, а также судам по уголовным делам и общей полиции. Особым указом императора Александра Ι прекращались следственные и судебные дела по политическим обвинениям, и всем заключенным даровалось «прощение».
С созданием в 1802 г. Министерства внутренних дел материалы по политическим обвинениям стали концентрироваться в его канцелярии, из которой вскоре выделился специальный орган политического сыска – «Особенная канцелярия» Министерства внутренних дел (с 1811 по 1819 гг. – Особенная канцелярия Министерства полиции). Однако уже в 1805 г. предпринималась попытка создать особый орган политического сыска с широкими полномочиями – Особый секретный комитет, который в ряде документов того времени именуется также Комитетом высшей полиции. В 1807 г. он был преобразован в Комитет для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия. В его состав вошли министры юстиции и внутренних дел и несколько сенаторов. Комитет рассматривал дела и решал их, а сыск вела общая полиция. В связи с обострением социальных противоречий в начале 20-х годов XIX в. возник ряд ведомственных секретных служб.
Особым рубежом в развитии органов внутренних дел и, в частности полиции, стал 1825 г. Восстание декабристов произвело сильное впечатление на Николая Ι. Он рассматривал его как следствие влияния западноевропейских революционных движений. «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни», - таково было «кредо», сформулированное Николаем Ι в самом начале его царствования. Николай Ι входил во все детали следствия по делу декабристов, чтобы детально выявить внутренние причины вероятных в будущем революционных выступлений в России.
По приказу царя был составлен Свод показаний декабристов о внутреннем состоянии России с их критикой современного положения страны. Николая Ι ранее изображали как некую «посредственность с кругозором ротного командира». В действительности же это был достаточно образованный для своего времени, волевой, прагматически мыслящий самодержец. Он исходил из понимания необходимости проведения если не реформ, то серии мер, которые, не меняя всей системы, предотвратили бы возможность нового революционного потрясения и вместе с тем укрепили бы устои самодержавия. Практически все авторы ссылаются в своих трудах на такие слова известного русского историка А. Е. Преснякова: «Стремление влить новое вино в старые мехи, притом в такой умеренной дозе, чтобы мехи не пострадали, и укрепить устарелые формы от напора нового содержания всеми силами власти - характерная черта николаевской политики»[3].
Возникшая еще в конце XVIII в. Собственная Его Императорского Величества канцелярия приобрела характер общегосударственного высшего учреждения лишь в 1812 г., когда в ее ведение попала переписка с главнокомандующими, размещение военнопленных, комплектование и расквартирование армии, сбор сведений о пострадавших во время войны дворянских имениях и т.п. С 1812 г. по 1825 г. канцелярия находилась в ведении графа А. Аракчеева, через которого к царю поступали доклады и рапорты министров, губернаторов, послов и других чиновников. Канцелярия превратилась в орган, связывавший императора со всеми правительственными учреждениями по наиболее важным вопросам внутренней политики. 31 января 1826 г. в составе канцелярии были созданы первое и второе отделения, 3 июля 1826 г. – третье, 29 апреля 1836 г. – пятое, и, наконец, 30 августа 1842 г. – шестое отделение.
Каждое из этих «отделений» составило самостоятельное высшее государственное учреждение с особым, ответственным только перед императором начальником, штатами и делопроизводством.
Особое место в государственном аппарате России занимало Третье отделение – органы политического сыска и следствия, созданное по записке генерала А. Х. Бенкендорфа («Проект об устройстве высшей полиции»).
В высших правительственных кругах уже в декабре 1825 г. приступили к составлению проектов создания III отделения, нового органа политического сыска. Одним из первых в январе 1826 г. представил на рассмотрение Николаю Ι свой проект генерал-адъютант А. Х. Бенкендорф, будущий начальник III отделения. «События 14-го декабря и страшный заговор, подготовлявший уже более 10 лет эти события, вполне доказывают ничтожество нашей полиции и необходимость организовать полицейскую власть по обдуманному плану, приведенному как можно быстрей в исполнение»[4]. Эти слова из записки Бенкендорфа, поданной им императору зимой 1826 г., исчерпывающе характеризует точку зрения будущего начальника III отделения. И. Троцкий отмечал также, что наряду с планом преобразования полицейской системы Бенкендорф делал очень прозрачные намеки личного свойства: «Для того, чтобы полиция была хороша и обнимала все пункты Империи, необходимо, чтобы она подчинялась системе строгой централизации, чтобы ее боялись и уважали и чтобы уважение это было внушено нравственными качествами ее главного начальника...»[5].
Далее Бенкендорф предлагал присвоить этому начальнику звание министра полиции и инспектора жандармерии и таким образом объединить в его руках существовавшие самостоятельные полиции. Как это не покажется на первый взгляд странным, сходные рекомендации он мог найти и в «Русской правде» Пестеля. В одном из разделов «Записки о государственном управлении» Пестель намечал политическую систему будущего государства, по плану «Записки» еще монархического.
Новую полицию Пестель предлагал именовать... «Высшим благочинием» (прямо-таки оруэлловское Министерство Любви). «Высшее благочиние охраняет правительство, государя и государственные сословия от опасностей, могущих угрожать образу правления, настоящему порядку вещей и самому существованию гражданского общества или государства, и по важности сей цели именуется оно высшим...»
По Пестелю, деятельность «Высшего благочиния» с самого начала должна была сохраняться в строжайшей тайне, оно «требует непроницаемой тьмы и потому должно быть поручено единственно государственному главе сего приказа, который может оное устраивать посредством канцелярии, особенно для сего предмета при нем находящейся»[6]. Даже имена чиновников «не должны быть никому известны, кроме государя и главы благочиния». До подобной секретности не дотянули ни ЧК, ни гестапо...
«Высшее благочиние» должно было развернуть самую широкую сеть доносчиков и тайных агентов: «Для исполнения всех сих обязанностей имеет высшее благочиние непременную надобность в многоразличных сведениях, из коих некоторые могут быть доставляемы обыкновенным благочинием (т.е. обычной полицией - Авт.) и посторонними отраслями правления, между тем как другие могут быть получаемы единственно посредством тайных розысков. Тайные розыски, или шпионство, суть посему не только позволительное и законное, но даже надежнейшее и, можно сказать, единственное средство, коим высшее благочиние поставляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели».[7]
Естественно, чины «внутренней стражи» должны были получать самое высокое жалованье: «Содержание жандармов и жалование их офицеров должно быть втрое против полевых войск, ибо сия служба столь же опасна, гораздо труднее, а между тем вовсе не благодарна».
Наконец, численность «ревнителей благочиния» предполагается огромная: «Для составления внутренней стражи, думаю я, 50 000 жандармов будут для всего государства достаточны».[8] Для сравнения: тогдашний Корпус внутренней стражи, в который входили и жандармские части, к 1825 г. насчитывал всего около пяти тысяч человек...
Нет каких-либо веских оснований утверждать, что план декабриста Пестеля был использован при создании III отделения, но многие историки склоняются к точке зрения, что совпадение структуры полицейских органов в «Русской правде» и структуры созданного III отделения отнюдь не случайно.
И. Оржеховский называл среди проектов также проект М. Я. фон Фока, видного деятеля политической полиции Александровского времени. 25 марта 1826 г. фон Фок представил Бенкендорфу записку с «соображениями» относительно «высшей наблюдательной полиции» и критической оценкой всей системы политического сыска, и прежде всего агентурной сети, которая существовала при Александре 1. Проект фон Фока был довольно схож с проектом Бенкендорфа, поэтому, думается, не стоит заострять внимание на его конкретных положениях. Основные принципы деятельности очень четко изложены еще в одном проекте – «Записке об организации, функциях и структуре высшей политической полиции», - автор которого, к сожалению, не известен. Эти принципы позже неоднократно повторялись самим Бенкендорфом в официальных отчетах и в Предписаниях жандармским штаб-офицерам: во-первых, «высшая полиция сама не судит и не решает ничьей участи. Она только открывает и изобличает виновного»[9].
Все проекты, записки и предложения всесторонне рассматривались Николаем Ι и его ближайшими сановниками, среди которых особым доверием императора пользовались бывший командир пехотного корпуса граф П.А. Толстой и начальник Главного штаба генерал-адъютант И.И. Дибич. При изучении проекта Бенкендорфа Николай Ι прежде всего решительно отказался от идеи возрождения министерства полиции, аналогичного наполеоновскому министерству Фуше и Александровскому министерству Балашова. И дело было не только в сомнительной репутации этих учреждений. Император намеревался выступить в роли «отца-командира» всея Руси». Одним из последних черновых вариантов общего проекта по организации особого органа политической полиции явилась «Записка об учреждении III отделения собственной его императорского величества канцелярии», составленная в 20-х числах июня 1826 г. В ней прямо говорилось о необходимости придать «высшей» полиции специальное направление – служба государю и Отечеству: «...высшая полицейская власть в тесном, основном ее смысле должна проистекать от самого лица монарха и развиваться по всем ветвям государственного управления. Посему и самый источник, в котором сосредоточиваются все сведения высшей наблюдательной полиции, должен состоять при лице государя». «Записка...» подразделялась на два самостоятельных проекта, содержание которых было в основном одинаковым. В первом, наиболее подробном, с многочисленными собственноручными пометками Николая Ι, перечислялись возможные организационные мероприятия по «военной» и «гражданской» части в связи с образованием нового органа политического сыска; указывалась сфера его деятельности; намечались суммы расходов «для управления дел высшей полиции», ибо штат III отделения еще не был определен. Второй проект являлся улучшенным вариантом первого. Он был сокращен и приобрел очертания будущего официального указа о создании III отделения. Согласно замечаниям Николая Ι, было изменено положение о наблюдательной цензуре, были определены конкретные меры по организации III отделения, порядок отношения губернаторов к новому органу «высшей» полиции и т.п.
Официальный указ об учреждении III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии под начальством генерал-адъютанта А.Х. Бенкендорфа был объявлен 3 июля 1826 г. В круг обязанностей нового учреждения входили:
1) все распоряжения и известия по всем вообще случаям высшей полиции;
2) сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов;
3) известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам, штемпелям, документам и проч., коих разыскание и дальнейшее производство остается в зависимости министров финансов и внутренних дел;
4) сведения подробные о всех людях, под надзором полиции состоящих, равно как и все по сему предмету распоряжения;
5) высылка и размещение людей подозрительных и вредных;
6) заведование – наблюдательное и хозяйственное – всех мест заточения, в кои заключаются государственные преступники;
7) все постановления и распоряжения об иностранцах, в России проживающих, в предел государства прибывающих и из оного выезжающих;
8) ведомости о всех без исключения происшествиях;
9) статические сведения, до полиции относящиеся»[10].
Обязанности, возложенные на Третье отделение, были распределены по пяти экспедициям.
Первая считалась наиболее важной (секретной); она ведала организацией политического сыска и следствия, в ней велось наблюдение за деятельностью отдельных революционеров и революционных организаций, общественных деятелей, деятелей культуры и литературы. Эта экспедиция осуществляла следствие по политическим делам, ссылку и заключение. В ее обязанность входило составление ежегодных отчетов для царя.
Вторая экспедиция занималась делами, связанными с расколом и сектантством, а также должностными и уголовными преступлениями; здесь принимались различные прошения и жалобы. В ведении этой экспедиции находились и некоторые общегосударственные политические тюрьмы (Алексеевский равелин Петропавловской крепости, Шлиссельбургская крепость, Суздальский Спасо-Евфимьевский монастырь и Шварцгольмский дом).
Третья экспедиция наблюдала за проживавшими в России иностранцами, осуществляя, таким образом, некоторые функции контрразведки.
Четвертая экспедиция рассматривала крестьянские дела, в том числе по борьбе с крестьянским движением. Сюда поступали сведения о жестокости помещиков, жалобы крестьян на притеснения. Здесь же собирались сведения обо всех происшествиях в государстве (пожары, бандитизм и т.п.).
В 1828 г. в Третьем отделении была учреждена должность цензора с помощником, на которых возлагалась театральная цензура.
В 1842 г. была учреждена пятая (цензурная) экспедиция, заведовавшая общим наблюдением за периодическими изданиями.
Новым в компетенции III отделения был политический надзор и связанные с ним «активные» действия, а также сбор информации о «происшествиях» на территории всей империи. Через год в распоряжение III отделения была официально предоставлена вооруженная сила жандармов.
Жандармские соединения были преобразованы 1 июля 1836 г. в Отдельный корпус жандармов[11]. Главный начальник Третьего отделения являлся одновременно и шефом корпуса жандармов. Правительство назначало на этот пост наиболее преданных ему деятелей. Первым его занимал генерал А.Х. Бенкендорф; в 1844 г. его сменил граф В.Ф. Орлов; в 1856-1866 гг. пост главного начальника отделения занимал князь В.А. Долгоруков. Ближайшим помощником главного начальника был управляющий Третьем отделением, который являлся одновременно начальником штаба корпуса жандармов. Долгие годы (1839-1856) им был генерал Л. В. Дубельт – умный и хитрый деятель жандармерии, выработавший особый «стиль» деятельности.
Аппарат отдельного корпуса жандармов состоял к 1850 г. из штаба, нескольких (до 8) окружных жандармских генералов, подчиненных им жандармских штаб-офицеров, жандармских дивизионов в Петербурге, Москве и Варшаве, 126 команд, расквартированных по всем губерниям, жандармского полка и лейб-гвардии полуэскадрона в армии.
Вся деятельность третьего отделения и жандармерии обобщалась в ежегодных «отчетах и действиях». Эти отчеты часто сопровождались «нравственно-политическими» обозрениями, в которых освещались вопросы политического состояния России, настроения различных классов и групп населения.
Деятельность III отделения во второй четверти XIX в. развивалась по двум основным направлениям. Первое из них представляло собой осуществление организационных и практических мероприятий в области политического сыска, второе – общего контроля и надзора за государственным аппаратом управления. Как высший орган общего контроля и надзора, стоявший над министерствами и ведомствами, III отделение информировало правительство по всем интересовавшим его вопросам. В первые годы деятельности усилия III отделения были в значительной мере сосредоточены на устранении последствий восстания декабристов. И эти меры не были излишней предосторожностью. Еще не закончилось следствие по делу декабристов, а в ряде городов уже появлялись кружки, участники которых считали себя их последователями (примером этого может служить кружок братьев Критских в Москве или тайный кружок молодых офицеров в Оренбурге).
В этой связи нельзя согласиться с точкой зрения И. Троцкого, который в книге «III отделение при Николае I» писал, что «III отделение строилось в сравнительно спокойное время...». Я считаю, что данный период вовсе не был таким уж спокойным и безоблачным. В начале 30-х годов XIX в. в России вновь обострилась классовая борьба. Для этого времени характерны массовые волнения крестьян, «холерные бунты», восстания военных поселян. Революционные события в Западной Европе, восстания в Польше и Литве также имели довольно широкий отклик в России. В нравственно-политическом отчете III отделения за 1831 г. указывалось: «Дух мятежа, распространившийся в Царстве Польском и в присоединенных от Польши губерниях, имел вообще вредное влияние и на расположение умов внутри государства. Вредные толки либерального класса людей, особливо молодежи, неоднократно обращали внимание высшего наблюдения»[12].
Поначалу деятельность III отделения была довольно примитивна, что объяснялось недостатком опыта. Так, уровень подготовки агентов был крайне низким. Их достижения не выходили из пределов данных наружного наблюдения или сообщений о «толках и слухах». Никакой «внутренней агентуры», дававшей впоследствии столько ценных сведений, вначале просто не существовало. Сравнительно слабо по сравнению с последующим периодом был организован и справочный аппарат III отделения. Также сильно затрудняла действия III отделения конкуренция с Министерством внутренних дел, в ведении которого оставалась обычная полиция. Причем, конкуренция эта была не только в центре, но и на местах, между губернскими и жандармскими властями, которые работали абсолютно независимо, и, в случае различных нарушений и беспорядков пытались обвинить во всем противную сторону. Эта конкуренция между III отделением и Министерством внутренних дел очень ярко проявилась в 1848-1849 гг. при расследовании дела петрашевцев.
В Третье отделение стекалась вся информация о крестьянском движении в стране, что давало возможность правительству делать соответствующие указания по борьбе с неповиновением крестьян. В тот период мировой рынок очень сильно снизил цены на хлеб, что привело к усилению крепостнических отношений в России. Характеризуя состояние крепостного крестьянства, III отделение писало уже в самом начале своей деятельности: «Среди этого класса встречается гораздо больше рассуждающих голосов, чем это можно было предположить с первого взгляда»[13]. По словам шефа жандармов, «крестьяне ждут не дождутся воли и готовы к новому бунту. Предполагать поэтому снижение волны крестьянских волнений не приходится, а так как из этого сословия мы вербуем своих солдат, оно, пожалуй, заслуживает особого внимания со стороны правительства». Более того, руководители III отделения неоднократно заявляли о необходимости отмены крепостного права. Так, в нравственно-политическом отчете за 1839 г. отделение напоминало, что «весь дух направлен к одной цели – к освобождению», что «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством»[14].
С немалым вниманием относилось отделение и к впервые появлявшемуся в это время на сцене русской истории рабочему вопросу. В этом отношении жандармы оказывались достаточно чуткими и сумели просигнализировать опасность, когда она еще только зарождалась, тем более, что рабочие волнения, в общем аналогичные крестьянским бунтам, подчас приобретали своеобразный организационный характер. Так, по данным III отделения, в 1837 г. «на горных заводах Лазаревых в Пермской губернии некоторые мастеровые заводские... составили тайное общество, имеющее целью уничтожение помещичьей власти и водворение вольности между крепостными крестьянами»[15]. В 1841 г. была учреждена особая комиссия для исследования быта рабочих людей и ремесленников в Санкт-Петербурге. Представленные его сведения были сообщены соответствующим министерствам и вызвали некоторые административные меры, содействовавшие улучшению положения столичного рабочего населения. На основании предположений комиссии, по инициативе III отделения, была устроена в Санкт-Петербурге постоянная больница для чернорабочих, послужившая образцом подобному же учреждению в Москве. Эта страница истории III отделения никогда не освещалась в публикациях советского периода. С самого момента своего образования III отделение составляло образы общественного мнения, где выявлялось отношение к правительству различных социальных групп (для последующего анализа и разработки необходимых мер). В итоге этих обзоров основной опорой правительства назывался средний класс общества: помещики, живущие в столицах и других городах, не служащие дворяне, купцы первой гильдии, образованные люди и литераторы.
На III отделение была также возложена борьба с бюрократизмом. Но эта борьба была исторически обречена на неудачу, так как несколькими показательными процессами нельзя было остановить все усиливавшийся бюрократизм аппарата.
Возвращаясь к «образу общественного мнения», следует отметить, что наибольшее беспокойство III отделения вызывала дворянская молодежь. Наилучшей характеристикой этому будет цитата все из того же обзора: «Молодежь, т.е. дворянчики от 17 до 25 лет, составляет в массе самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыши якобинства, революционный и реформаторский дух, выливающиеся в разные формы и чаще всего прикрывающиеся маской русского патриотизма. Тенденции, незаметно внедряемые в них старшинами, иногда даже их собственными отцами, превращают этих молодых людей в настоящих карбонариев. Экзальтированная молодежь, не имеющая никакого представления ни о положении России, ни об общем ее состоянии, мечтает о возможности русской конституции, уничтожении рангов, достигнуть коих у них не хватает терпения, и о свободе, которой они совершенно не понимают, но которую полагают в отсутствии подчинения. В этом развращенном слое общества мы снова находим идеи Рылеева, и только страх быть обнаруженными удерживает их от образования тайных обществ»[16].
Такова была точка зрения III отделения на проблему существования революционных идей в среде дворянской молодежи. Помимо разреза социального не был забыт и разрез национальный. Особенно возросла активность III отделения на национальных окраинах империи (преимущественно в Польше и Финляндии) после польского восстания 1830-1831 гг. Отлично понимая, что, не прибегая к тайным методам деятельности невозможно достичь требуемого результата, III отделение принимало активные меры по созданию широкой агентурной сети по всей стране, особенно в столицах. К числу агентов III отделения принадлежали известные личности того времени такие, как статский советник Нефедьев, писатель и драматург Висковатов, писательница Пучкова, князь А.Ф. Голицын и многие другие. Подбором кандидатов и работой с агентами с первых дней образования III отделения занимался М.Я. фон Фок.
Одной из страниц истории III отделения стала деятельность в области контроля над искусством, в первую очередь литературой как наиболее вероятным источником распространения антиправительственных и антигосударственных идей. Еще в период следствия над декабристами шло влияние источников революционных мыслей, подтолкнувших декабристов к восстанию. Декабристы в основном ссылались на иностранных философов, экономистов и публицистов, на личное знакомство с западными конституциями и т.п. В том же ряду упоминались и стихи Пушкина, ходившие по рукам в рукописных вариантах. Отсюда был сделан вывод: нужно усилить цензуру иностранных книг, запретить поездки за границу и печатание в русской прессе сведений об общественной борьбе на Западе, а также ввести наблюдение за Пушкиным. Николай I лично изъявил желание быть «цензором» Пушкина. С 1826 г. тот был обязан представлять свои стихи на рассмотрение Бенкендорфа и Николая I, III отделение давало ему разрешения на путешествия и женитьбу. Однако непосредственный надзор за Пушкиным был явлением исключительным, как исключительно было и значение творчества и личности самого поэта.
Журналы, которые впоследствии играли очень важную роль в общественно-политической жизни страны, в 20 - 30-х годах не проявляли общественной активности. Но вместе с тем литература могла явиться и, как мы знаем, в 40-50-х годах ХIХ в. стала поприщем, на котором концентрировались силы новой социальной группы – мелкобуржуазной демократической интеллигенции. Ш отделение, отлично отдававшее себе отчет о направлении политического развития, прекрасно учитывало потенциальную силу литературы.
В предшествующее время цензура существовала на основании сравнительно либерального устава, благодаря чему в печать проникали относительно вольнодумные произведения. В 1828 г. был утвержден новый цензурный устав. Цензура, формально оставаясь в видении Министерства просвещения, фактически перешла под контроль III отделения. Так, в феврале был закрыт журнал И. Киреевского (впоследствии известного славянофила) «Европеец» за «писанную в неблагонамеренном духе» статью. Не обходилось в действиях цензоров и без курьезов. Однако при сравнительно большом числе запрещений отдельных произведений мы находим в практике III отделения не так много преследований самих литераторов. Да и присутствие массы писателей того времени в рядах цензоров (Аксаков, Вяземский, Глинка, Тютчев, Никитенко и др.) служит доказательством отсутствия разногласий между литературной средой и начальством III отделения.
III Отделение использовало и литературный шпионаж (широко известны такие фамилии, как Греч и Булгарин), целью которого были как собственно получение информации, так и оказание через агентов влияния на общественное мнение. Немалый интерес проявляло III отделение и к зарубежной печати. С начала 30-х годов в Германию, Австрию и Францию направлялись специальные чиновники «с целью опровергать посредством дельных и умных статей грубые нелепости, печатаемые за границей о России и ее монархе...»[17]. На этой почве отчасти зародилась заграничная агентура.
Как уже отмечалось выше, политических гонений против литераторов III отделение практически не проводило. За весь первый период можно отметить лишь три крупных политических дела в области литературы. Самым значительным из них был эпизод, связанный с напечатанием Надеждиным в 15-й книжке «Телескопа» за 1836 г. знаменитого «Философического письма» П.Я. Чаадаева, в котором тот, жестоко обличая русское прошлое, делал выводы и для настоящего. В итоге «Телескоп» был запрещен, цензор Болдырев отстранен от службы, редактор Надеждин сослан в Усть-Сысольск, Чаадаев же был признан умалишенным,
Второй эпизод был связан со стихами Лермонтова на смерть Пушкина в 1837 г. Лермонтов был сослан на Кавказ. Третье литературно-политическое дело замечательно тем, что пострадал по нему не писатель, а управляющий III отделением. В 1839 г. был выпушен первый том сборника «Сто русских литераторов». В числе прочих произведений были напечатаны три вещи погибшего на Кавказе декабриста А.А. Бестужева, который был назван не обычным своим псевдонимом Марлинский, а полным именем, и к изданию был приложен его портрет. Виновный - старший цензор А.Н. Мордвинов – был отрешен от должности.
Осенью 1842 г. в III отделении была образована цензурная экспедиция. Указ об образовании этой экспедиции был опубликован 23 октября 1842 г. Таким образом, отныне все вопросы цензуры законодательно закреплялись за III отделением.
Рассматривая деятельность III отделения, необходимо сказать о заграничной агентуре. Дипломатический шпионаж существовал издавна. Агенты его комплектовались преимущественно из иностранцев и давали сведения не только по вопросам внешней политики, но и освещали внутреннюю жизнь европейских государств. Дело это, однако, было распылено по различным ведомствам, и только с 30-х годов начало объединяться в руках III отделения.
Непосредственным толчком явилось польское восстание 1830-1831 гг. и появление в Западной Европе многочисленной польской политической эмиграции. С 1832 г. было положено начало систематическим командировкам чиновников III отделения за границу, «как для изучения на месте положения дел, так и для приискания надежных агентов и организаций правильного наблюдения в важнейших пунктах»[18]. Следя за деятельностью польских выходцев, поселившихся в Западной Европе, III отделение вместе с тем получало точные сведения о внутреннем политическом положении европейских государств, о деятельности и направлении различных политических партий, о силе и настроении правительств и об отношении их к России. Ill отделение установило контакты с прусской, а затем и с австрийской полицией с целью совместных действий против «польских эмиссаров», усилило наблюдение за всеми приезжавшими в Россию иностранцами.
Создание системы русского заграничного политического сыска в значительной мере облегчилось существованием Священного союза. Еще в начале 1834 г. между Россией, Австрией и Пруссией, как уже упоминалось выше, было заключено соглашение о взаимном сотрудничестве в сборе сведений о политических эмигрантах и совместном воздействии на революционную печать. Как показывают архивные материалы, русская заграничная агентура почти целиком состояла из иностранцев, которые в большинстве своем были связаны с III отделением через особо доверенных лиц. Например, по представлением борона К. Ф. Швейцера с июля 1833 г. III отделение стало отпускать определенные денежные суммы своим агентам в Пруссии Гутману, Декену и др. По рекомендации небезызвестного Н.И. Греча около сорока лет выполнял задание III отделения французский журналист де Кардони.
Первые итоги заграничной деятельности агентов III отделения были подведены в 1839 г. Основываясь на донесениях своих агентов и сообщениях русских послов в Париже, Вене, Риме и Берлине, III отделение представило Николаю I обширную информацию о польской политической эмиграции и ее планах на ближайшее будущее, об отношении некоторых иностранных правительственных кругов к «польскому вопросу» и т.п. Среди дипломатов, поставлявших ценную информацию III отделению, можно выделить графа П.П. Палена в Париже, русского посла в Австрии Д.П.Татищева, посланника в Штуттгарте графа Д.И. Брунова. III отделение поддерживало необходимые контакты и с министром иностранных дел графом К.В. Нессельроде. Однако многие заграничные агенты не оправдали возложенных на них надежд, не случайно в начале 1844 г. III отделение перестало субсидировать очень многих из них. О недостаточной продуктивности деятельности агентурной сети свидетельствует и то обстоятельство, что III отделение широко использовало в своих целях поездки чиновников других ведомств.
Делая первые шаги в создании заграничной агентурной сети, III отделение пыталось использовать опыт секретных полиций других стран, и в частности Австрии. С этой целью в 1835 г. был командирован в Вену жандармский подполковник Н.Н. Озерецковский. Почти одновременно, в феврале 1835 г., от Министерства иностранных дел был послан в Вену некто Г. Струве с особо секретным поручением: изучить организацию и работу секретной канцелярии и шифровального отдела австрийского Министерства иностранных дел[19]. Но эти меры не привели к сколько-нибудь существенным изменениям в организации тайной агентуры. В 40-х годах к польской эмиграции присоединилась русская эмиграция.
Наряду с донесениями жандармских офицеров о сообщениях тайных агентов существенным источником информации III отделения являлась перлюстрация. Оценивая ее роль и значение в деле политического сыска, Бенкендорф писал в 1840 г.: «Перлюстрация – это есть одно из главнейших средств к открытию истины; представляя таким образом способ к пресечению зла в самом его начале, она служит также указателем мнений и образа мыслей публики о современных происшествиях и о разных правительственных мерах и распоряжениях». Поэтому с первых же дней своего существования III отделение вступило в тесный контакт с почтовым департаментом Министерства внутренних дел, а с 1830 г. – и с Главным почтовым, непосредственно осуществлявшим перлюстрацию.
Руководство политической полиции считало, что использование материалов перлюстрации может быть успешным при соблюдении двух основных условий: во-первых, перлюстрация должна осуществляться «в величайшей тайне», чтобы сохранить «в публике доверие к почте» и «не лишать правительство возможности посредством перлюстрации узнавать какие-либо замыслы политические»; во-вторых, «она должна быть сосредоточена в одном управлении» - в почтовом ведомстве, которому отводилась роль «ближайшего и беспристрастнейшего хранителя тайн корреспонденции». В его функции входили техническое осуществление перлюстрации частной корреспонденции и представление из перлюстрированных писем выписок лично императору, который затем передавал их руководству III отделения. В то же время III отделение непосредственно перлюстрировало корреспонденцию «государственных преступников», а также брало под свой контроль надзор за всей корреспонденцией «политически неблагонадежных лиц».
В целях «предупреждения в империи замыслов политических» почтовое ведомство регулярно информировало III отделение о проявлениях «неуважения к существующему образу правления и политике правительства».
Таким образом, III отделение, имея широкие права и полномочия в организации контроля и надзора за порядком в стране, для получения необходимой информации тесно сотрудничало с Главным управлением почт, имевшим специальный аппарат чиновников для ведения перлюстрации в общегосударственном масштабе.
Вопрос 2. Завершение формирования системы органов внутренних дел в России во второй половина XIX в.
В результате отмены крепостного права в 1861 г. Россия встала на путь капиталистического развития. Вместе с тем политическая надстройка российского общества не претерпела существенных изменений. Те реформы, которые были проведены сверху, были по выражению В.И. Ленина безвредными «для самодержавия и для эксплуататорских классов...»[20] При этом было сделано все, чтобы укрепить карательные органы и, в частности полицию.
Так, в 1862 г. городская и уездная полиции были объединены в единую полицейскую систему, которая стала представлять собой сложную иерархию, начинавшуюся с урядника и пристава, и на уездном уровне возглавлявшуюся исправником. Согласно «Временным правилам об устройстве полиции» (1862 г.) в уездах создавались уездные полицейские управления, в которые входили: городничий со своей канцелярией, представлявшие уездный город, и земский исправник с земским судом, представлявшие уезд.
Немного позднее в 1878 г. происходит дальнейшее расширение аппарата уездной полиции, был создан корпус урядников. Они являлись ближайшими помощниками становых приставов. К этому же времени относится освобождение полицейского аппарата от несвойственных ему хозяйственных функций.
В конце XIX в. определенные изменения претерпела структура полицейских органов и в городах. В составе канцелярии градоначальника, заменившей управы благочиния, создавались сыскные и охранные отделения.
Особой вехой в окончательном оформлении органов внутренних дел является 1880 г., когда был образован Департамент полиции – вершина всей полицейской системы царской России и наиболее важное ведомство Министерства внутренних дел.
Оно включало в себя целый ряд структурных подразделений в конце XIX в.:
- Совет по делам местного хозяйства,
- Главное управление почт и телеграфа,
- Департамент полиции,
- Главное тюремное управление (с 1879 г. по 1895 г.),
- Департамент духовных иностранных исповеданий,
- Управление главного врачебного инспектора,
- Департамент общих дел министерства,
- Земский отдел,
- Управление по делам воинской повинности,
- Канцелярия министра и др.
Кроме того, к Министерству внутренних дел в виде особого установления были отнесены Медицинский совет, Статистический совет, Техническо-строительный и Ветеринарный комитеты.[21]
С образованием Департамента полиции весь полицейский аппарат, а также политическая и общеуголовная полиция перешли в его ведение. Директор Департамента полиции был одновременно командиром Отдельного корпуса жандармов и товарищем (заместителем) министра.
Структурное оформление Департамента полиции происходило поэтапно. Вначале в его состав входило три делопроизводства:
Первое (распределительное) занималось общеполицейскими делами и личным составом полиции.
Второе (законодательное) ведало органами политики и разработкой проектов различных нормативных актов - положений, инструкций, циркуляров.
Третье (секретное) ведало политическим сыском. В 1898 г. дела политического розыска перешли в специально созданный особый отдел Департамента полиции.
Четвертое и пятое делопроизводства возникли в 1883 г. Если четвертое наблюдало за ходом политических дознаний, то пятое ведало сначала гласным, а затем негласным надзором.
Шестое делопроизводство, созданное в 1894 г., осуществляло контроль за изготовлением, хранением и перевозкой взрывчатых веществ, занималось вопросами фабрично-заводского законодательства.
Седьмое, возникшие в 1902 г., ведало делами упраздненного четвертого делопроизводства (восстановленного в 1907 г.), наблюдало за производством жандармскими управлениями дознаний, в основном по государственным преступлениям.
Восьмое делопроизводство регулировало деятельность уголовно-сыскных отделений, созданных по всей стране в июле 1908 г.
И, наконец, в 1914 г., в связи с вступлением России в Первую мировую войну, было образовано девятое делопроизводство, занимавшееся координацией деятельности полиции с военными властями.
Таким образом, центральный полицейский орган сосредоточивал в своих руках широкие полномочия по охране государственных устоев царизма, ведал делами как политической, так и общеуголовной полиции. Но и в этих условиях царское правительство продолжало уделять особое внимание укреплению аппарата политической полиции. Так, вместо ранее существовавших 8 жандармских округов в 1867 г. было создано 73 губернских жандармских управления, а также 22 жандармских управления железных дорог, 23 городские конные и крепостные жандармские команды, 3 жандармских дивизиона (Петербургский, Московский, Варшавский). Увеличение сети жандармских органов сопровождалось ростом численности отдельного корпуса жандармов. В 1880 г. в нем насчитывалось более 4500, а в 1896 г. – более 9000 человек [22].
Аппарат губернского жандармского управления состоял из нескольких подразделений территориального и функционально-отраслевого характера. Если территориальные отделения охватывали один или несколько уездов, то функционально-отраслевые входили в канцелярию управления и делились по основным направлениям деятельности на части:
- общего руководства,
- розыскную,
- следственную,
- политической благонадежности[23].
Расширение полномочий полицейского аппарата царизм «обосновывал» «законными» основаниями, циркулярами, инструкциями. Одним из них явилось Положение «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г.
Этим документом министр внутренних дел наделялся практически неограниченными правами. Укреплялась власть и подведомственного Министерству внутренних дел аппарата местной правительственной администрации: генерал-губернаторов, губернаторов и градоначальников и, конечно, полиции. Положение от 14 августа 1881 г. содержало в себе целый ряд правил, которые нарушали права человека и открывали широкий простор для произвола полиции. Положение вводилось как временное – сроком на 3 года, но регулярно продлевалось и просуществовало около 36 лет, вплоть до Февральской революции 1917 г. Оно по существу все это время составляло основу правового регулирования деятельности царской администрации в области охраны коренных устоев полицейского режима, установленного в стране самодержавием.
Теперь остановимся на еще одном важном звене в системе органов Министерства внутренних дел – Управлении тюремными учреждениями, хотя такового в централизованном виде до 70-х годов XIX в. по существу не было. Тюрьмы находились в ведении разных органов, но при этом тюремное управление номинально входило в полицейское. На практике же политические тюрьмы находились в ведении Третьего отделения императорской канцелярии, общеуголовными управлял Департамент исполнительной полиции Министерства внутренних дел. В губерниях же тюрьмами управляли губернаторы, а в самих местах заключения имелись смотрители из полицейских чинов.
Такая неразбериха на фоне роста волнений среди населения заставила царское правительство всерьез заняться реформированием аппарата принуждения. В 1877 г. для подготовки предложений об основных направлениях реформы тюремного дела и его содержании Государственным Советом была учреждена Комиссия о тюремном преобразовании (председатель – тайный советник К. Грот).
Комиссией была проведена колоссальная работа, в т.ч. по обобщению опыта зарубежной пенитенциарной практики. Среди предложений Комиссии особого внимания заслуживали ее обоснования необходимости широкого использования в карательной практике наказаний, связанных с лишением свободы:
1. Ссылка на каторгу, что значило:
- лишение всех прав состояния;
- тяжелые принудительные работы;
- по отбытии наказания обязательное поселение в Сибири.
- срок каторжных работ от 4 до 15 лет.
2. Заключение в исправительном доме сроком от 1,5 до 5 лет.
Предусматривалось содержание в одиночных камерах сроком от 2-х недель до 8 месяцев, работа в общих мастерских, но с полным разобщением в свободное от работы время, особенно в ночное.
3. Тюремное заключение (преобладавшее в системе уголовного наказания).
- предлагалось установить срок от 1 дня до 8 месяцев. При этом исключалось общение заключенных;
- предусматривались обязательность одиночного содержания и обеспечение заключенных трудом в одиночных камерах;
4. Заключение в крепости. Этот вид наказания регулировался военными законами и приравнивался к заключению в исправительном доме или тюрьме. В крепостях отбывали срок опасные государственные преступники, осужденные за:
- сочинения или изображения, «порочащие» царя;
- призывы к бунту и неповиновению власти;
- принадлежность к тайных обществам;
- оскорбление начальника подчиненными по службе и др.
К 1882 г. в России сложилась система мест заключения, включавшая 767 учреждений находившихся в подчинении гражданского ведомства:
1. Тюремные замки в губернских и уездных городах, в в отдельных местах уголовные тюрьмы - 597.
2. Временные дополнительные помещения при этих тюрьмах - 6;
3. Смирительные дома - 5.
4. С.-Петербургская и Московская исправительные тюрьмы.
5. Дома предварительного заключения в С.-Петербурге и Варшавская следственная тюрьма.
6. Пересыльные тюрьмы -11.
7. Исправительные арестантские отделения, роты и полуроты - 32.
8. Временные центральные каторжные тюрьмы - 11.
9. Подследственные аресты в Привисленских губерниях - 75;
10. Полицейские дома в Петербурге 10, в Москве - 16[24].
Вместе с тем, как справедливо подчеркивают авторы краткого исторического очерка, «… сущность карательной политики государства проявляется не только в системе учреждений для исполнения наказаний, но, главным образом, в содержании и условиях отбывания наказания»[25]. А в этом отношении постоянными спутниками тюремного быта России было:
- переполнение тюрем (сегодня картина не лучше);
- неудовлетворительное состояние зданий и помещений (отсюда и условия содержания заключенных);
- широкое применение мер, унижающих человеческое достоинство (позорящие знаки; четырехугольные лоскуты, бритье правой или левой сторон головы), кандалы, розги, кулачное право среди самих осужденных и др.
Важнейшей задачей тюремной реформы в России было и совершенствование системы управления местами заключения, централизация всего аппарата принуждения. С этой целью в 1879 г. в составе Министерства внутренних дел было образовано Главное тюремное управление - ГТУ, высшая контролирующая и распорядительная инстанция.
В его структуре одно из главных мест занимала тюремная инспекция, осуществлявшая ревизию тюремных учреждений, разработку законодательных проектов. Наряду с этим в целях более эффективной реализации карательной политики самодержавия и совершенствования собственно системы управления местами заключения был учрежден новый коллегиальный орган - Совет по тюремным делам (1881 г.). В его состав входили высшие должностные лица, представлявшие различные ведомства.
Реформа предусматривала создание управленческого звена тюремной системы на губернском и областном уровнях. На среднем уровне высшая власть принадлежала губернаторам и градоначальникам. Они могли назначать, перемещать и увольнять от должности даже начальников тюрем и их помощников (правда, если те состояли в должностях от ХIV до VII класса). Законом от 31 марта 1890 г. в некоторых местностях были учреждены губернские тюремные инспекции, состав которых определяло Главное тюремное управление (причем даже без согласия губернаторов).
В числе мер, направленных на совершенствование управления тюремной системой, следует особо выделить ее передачу в 1896 г. в подчинение Министерства юстиции, где она функционировала вплоть до 1917 г.
Таким образом, во второй половине XIX в произошли кардинальные изменения как в организационной, так и содержательной деятельности учреждений, курирующих исполнение уголовных наказаний в виде лишения свободы. Если в дореформенный период основная цель состояла а том, чтобы обеспечить «возмездие» за совершенное зло и оградить население от новых преступлений, то направленность тюремной реформы 70-х-80-х годов была несколько иная - предпочтение отдавалось исправительным элементам, хотя, на практике картина зачастую напоминала дореформенное время.
Заключение.
Создание министерств в России было вызвано стремлением самодержавия установить более гибкую и оперативную систему центрального управления. Административные реформы первой четверти XIX в. были ответом правительства Александра I на новые явления в жизни общества – они выражали стремление правительства приспособить государственный аппарат для решения задач, возникающих перед господствовавшим классом. По мере того, как система государственного управления становилась более четкой и разветвленной, создавалась система органов вертикального отраслевого управления, усиливались элементы законности, Министерство внутренних дел, (с ее многочисленными функциями) стало играть одну из центральных ролей в Российской империи, предваряя на местах политику самодержавия. К его ведению кроме функции охраны правопорядка были отнесены различные административно-хозяйственные дела. МВД были подчинены местные административно-полицейские учреждения, органы дворянства и городских сословий, благотворительности, управление иностранными поселениями, продовольственное дело, Медицинская коллегия, Главное почтовое управление, управление некоторыми отраслями промышленности - соляными конторами и мануфактур-коллегией.
Из года в год, из десятилетия в десятилетие функции и задачи МВД, его подразделений на местах изменялись, уточнялись, совершенствовались, но правоохранительная оставалась все же центральной.
Список литературы.
1. Березнев А. Т. История ОВД России. Учебное пособие в 2-х частях. - Воронеж, 1998.
2. Брачев В. С. Мастера политического сыска дореволюционной России. - СПб., 1998.
3. Власов В. И., Гончаров Н. И. Организация розыска преступников в России в IX-XX вв.: Историко-правовое исследование. Ч. 1-2. - Домодедово: РИПК МВД РФ, 1997.
4. Глушаченко С. Б., Гундарин О. Т., Гутман и др. История ОВД. Учебное пособие в схемах и таблицах. - СПб., 2001.
5. Детков М. Г. Исполнение наказаний в дореволюционной России. - М., 1990.
6. История ОВД. Учебное пособие. Часть I. - М.: Академия МВД СССР, 1984.
7. История ОВД России. Краткий исторический очерк и основные документы: Учебное пособие./Сост. Т. М. Занина. Воронеж, 1999.
8. История ОВД России: курс лекций./Под ред. А. Г. Фастова. Волгоград, 2003.
9. Кучерук П. Деятельность полиции Санкт-Петербурга в середине XVIII-начале XIX вв.//История государства и права. - 2002. - № 2. - С. 43-45.
10. Кучерук П. Организация полиции Санкт-Петербурга в начале XVIII в.//История государства и права. - 2002. - № 3. - С. 7-9.
11. Михеева И. В. Российские министерства в XIX в.//Журнал российского права. - 2000. - № 4. - С. 155-162.
12. Мулукаев Р. С. Полиция в России: IX-начало XX вв. - Н. Новгород, 1993.
13. Омельченко О. Устав благочиния.//Человек и закон. - 1997. - № 6. - С. 7-12.
14. Российское законодательство X-XX вв. В 9-ти тт. - М., 1987.
15. Рыбников В. В., Алексушин Г. В. История правоохранительных органов Отечества. М., 2007.
16. Сборник документов по истории ОВД: Вып. 1. - М.: Академия МВД СССР, 1980.
17. Сизков М. И. Полиция Российской империи в середине XVIII в.//Государство и право. - 1993. - № 11. - С. 124-131.
18. Сироткин В. Городовой - опора власти.//Спутник. - 1995. - № 12. - С. 145-149.
19. Степаненко О. Тюремная реформа 1879 года как основа гуманизации мест лишения свободы России.//Человек: Преступление и наказание. - 1999. - № 2. - С. 34-35.
20. Чукарев А. Г. Агентурно-осведомительный аппарат III Отделения при Николае I.//Российский исторический журнал. - 2000. - № 4. - С. 3-29.
[1] Иваневский В.Е. МВД России (1880 - март 1917 г.). Структура, функции, место в государственном механизме : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01. М., 2001. С. 4.
[2] См. : Полиция и милиция России : Страницы истории /Авт. кол. : А. В. Борисов, А. Н. Дугин, А. Я. Малыгин и др. - М.,1995 … с.18.
[3] Пресняков А.Е. Апогей самодержавия. Л.: 1925, с.4.
[4] Шильдер Н.К. Император Николай 1, т. 1. СПб, 1896, с. 236.
[5] Троцкий И.М. Третье отделение при Николае I. М., 1930, с. 62.
[6] Цит. По: Бушков А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. – М.: 1997, с. 467.
[7] Там же.
[8] Бушков А. Россия, которой не было…, с. 247.
[9] ЦГАОР, ф.109, on. 3, д. 10, с. 512.
[10]ПСЗ. II собр., т. 1, М49. ЦГАОР, ф.109, on. 3, д. 10, л. 510.
[11] Первые жандармские соединения были созданы в 1815 г. в действующей армии. На них возлагались обязанности военной полиции: наблюдение за порядком на марше, бивуаках, борьба с мародерством и т.д. С 1817 г. жандармские части входят в состав корпуса внутренней стражи (жандармские дивизионы).
[12] ЦГАОР ф.109, оп. 223, д. 1, л. 25.
[13] Троцкий И.М. Третье отделение…, с. 94.
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] Обзор деятельности III отделения за 50 лет (1826-1876), Вестник Европы, 1917.
[17] Лемке М.К. Николаевские жандармы и литератора. 1826-1855. – СПБ.: 1908, с. 112.
[18] Официальный отчет III отделения. См.: Троцкий И.М. Третье отделение…, с.21.
[19] Исторический вестник, 1903 г., январь. (ЦГАОР. Ф.109. on. 221, д. 8, л.75)
[20] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 30.
[21] См.: Мулукаев Р.С. Указ.соч. С.7.
[22] См.: Мулуквев Р. С. Политическая полиция дореволюционной России, ее реакционный, антинародный характер. - С.18.
[23] Более подробно см.: Органы и войска МВД России. М., 1996. - Гл. II.
[24] См.: Органы и войска МВД России..., с.122.
[25] См.: Органы и войска МВД России..., с.123.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 313; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!