ТОЛКОВАНИЕ НА ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ СВ. АП. ИОАННА 29 страница
Что же я говорю? То ли, что идол есть что-нибудь, или идоложертвенное значит что-нибудь?
Я отвращаю вас от идолов не потому, будто они имеют силу делать вред или пользу, ибо они решительно ничто, но потому, что приносимая им жертва не идет к вашему Владыке. Посему продолжает.
Нет, но что язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу.
Итак, не прибегайте к врагам своего Владыки. Ибо если бы ты оставил трапезу царскую и перешел к трапезе осужденных, то, без сомнения, погрешил бы, не потому, будто она повредила тебе или принесла пользу, но потому, что поступок твой показался бы оскорблением для трапезы царской.
Но я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами.
Ибо если причащающиеся таинственной трапезы становятся общниками со Христом, то участвующие в бесовской трапезе, очевидно, бывают в общении с бесами.
Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую, не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской.
В виде увещания сказал: я не хочу, чтобы вы были в общении с бесами. Чтобы этого увещания не оставили без внимания, теперь ту же мысль выражает в форме отрицательной: не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую. Одними именами доказывает, что от идоложертвенного необходимо удерживаться.
Неужели мы решимся раздражать Господа? Разве мы сильнее Его?
Говорит это в укоризну им. Неужели нам испытывать и раздражать Бога, может ли Он наказать нас, когда мы переходим на сторону врагов Его? Потом, дабы показать всю нелепость их поведения, говорит: разве мы сильнее Его? — напоминая сим весьма резкое изречение: они раздражили Меня не Богом, суетными своими огорчили Меня (Втор.32:21).
|
|
|
Все мне позволительно, но не все полезно.
Дабы кто не возразил: «я ем с чистой совестью и потому имею право так делать», говорит; нет, все тебе позволительно, поскольку Бог сотворил тебя свободным; но чтобы есть идоложертвенное, это не совсем для тебя полезно. Ибо, постоянно участвуя в трапезах идольских, ты шаг за шагом получишь расположение к самим идолам.
Все мне позволительно, но не все назидает.
Поведение твое, как и прежде я говорил, не полезно ни для тебя, ни для брата твоего. Ибо оно не назидает его, а скорее расстраивает, и извращает веру его. Если же нет пользы ни тебе, ни брату твоему, то для чего тебе делать это?
Никто не ищи своего, но каждый пользы другого.
Не то только имей в виду, с чистой ли совестью ты ешь, но и то, назидает ли брата поступок твой. Во многих местах своих посланий поставляет это делом самым необходимым. Не вообще возбраняет искать своей, пользы, но тогда, когда это вредно для брата. Ибо в таком случае пользу его мы должны ставить выше своей и ее избирать.
|
|
|
Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести.
Многими доводами подтвердил, что они должны удерживаться от идоложертвенного. Дабы опять не сделались они разборчивыми сверх должного, не стали бы отказываться от предаваемого на торгу из опасения, что это может быть идоложертвенное, говорит: все, что продается, ешьте, без исследования о продающих, без распроса, не идоложертвенное ли продается, как будто угрызает вас совесть, и вы хотите очистить ее. Или так: дабы не угрызала тебя совесть, ты не спрашивай, ибо при разбирательстве можешь узнать, что предполагаемое тобой к покупке — идоложертвенное, и совесть твоя будет беспокоиться.
Ибо Господня земля, и что наполняет ее.
Господня, а не бесов. Если же земля Господня, то Господни и плоды, и деревья, и животные, а если все Господне, то по природе нет ничего нечистого, но все зависит от мысли каждого.
Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести.
Хорошо сказал: захотите; ибо сам не хотел ни советовать, ни отсоветовать. Нисколько не исследуйте, дабы в излишней заботливости не выказать вам боязни пред идолами, и дабы сохранить совесть свою чистой и невозмутимой.
|
|
|
Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести. Ибо Господня земля, и что наполняет ее.
Я заповедую тебе удерживаться не потому, будто идоложертвенное вредно, но ради того, кто объявил, что оно идоложертвенное, дабы он не потерпел вреда, и не подумал, что христиане не должны отвращаться предметов идольских. И не потому учу я удерживаться от идоложертвенного, будто оно нечисто и совершенно чуждо нашему Господу: это видно из того, что Господня земля, и что наполняет ее, то есть все, что содержится в ней. Или так: удерживайся от этой пищи, ибо вся земля Господня, и тебе можно насытиться иным чем-либо, ибо все для тебя открыто.
Совесть же разумею не свою, а другого.
То есть язычника. Ибо он, быть может, как я сказал, соблазнится, или сочтет тебя чревоугодником, или подумает, что и ты, подобно ему, принимаешь идолов. А дабы кто не сказал: «к чему тебе заботиться о том, кто объявил? ибо ты же прежде сего (5:12) сказал: что мне судить внешних?» — говорится забочусь не о нем, а о вас, дабы вы не подверглись, осуждению. Поэтому и присовокупил следующее.
|
|
|
Ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью?
Свободой называет безразборчивость и нестеснение запрещением. Я, говорит, буду есть свободно и без разбору, но язычник осудит меня, и скажет: вера христиан суетна, они говорят, что гнушаются идолов, а между тем приносимое им в жертву охотно, едят.
Если я с благодарением принимаю пищу, то для чего порицать меня за то, за что я благодарю?
Я, говорит, с своей стороны свободно пользуюсь творениями Божиими, по благодати Божией, которая так утвердила и укрепила меня, что я ничего не наблюдаю. Но язычник будет злословить меня, будто я по лицемерию удаляюсь идолов, а по чревоугодию ем приносимое им в жертву. Слова за что я благодарю значат: я со своей стороны благодарю Бога, что Он так высоко поставил меня, даже выше смирения иудейского, что я ни в чем не нахожу вреда; но, как я сказал, соблазняется и злословит язычник.
Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию.
Все, говорит, делайте в славу Божию: ибо настоящим вашим делом Бог не прославляется, а скорее хулится. Ест же и пьет кто-либо в славу Божию тогда, когда не соблазняет этим никого, делает это не по чревоугодию или по сластолюбию, но для того, чтобы приспособить тело свое к совершению добродетели; вообще же совершает кто-либо всякое дело в славу Божию тогда, когда ни другому не вредит чрез соблазн, ни самому себе, как, например, действующий по человекоугодию, или по какому-нибудь страстному помыслу.
Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией.
То есть никому не подавайте никакого повода к злословию. А это будет тогда, когда мы не будем соблазнять ни иудея, ни язычника, ни тем менее братьев, ибо церковь Божия — они. Примечай. Важнейшее он сказал в конце: христиане должны и прочих привлекать к вере, а не то чтобы преследовать даже братьев; разумеет же под ними всех, которые соблазнялись тем, что они ели идоложертвенное.
Так как и я угождаю всем во всем, ища не своей польаы, но польаы многих, чтобы они спаслись. Будьте подражателями мне, как я Христу. [15]
Поскольку выставил их виновными в причинении вреда язычникам и иудеям и заповедал им великое дело, то, дабы показать удобность этого дела, выставляет в пример самого себя, А как он не искал своей пользы, это видно из многого, прежде сказанного, например: для всех я был всем (9:22), особенно же из того, что он желал бы сам быть отлученным за братьев своих (Рим. 9:3). Слов как я Христу не принимай за выражения гордости; они сказаны с целью сильнее побудить к подражанию. Ибо если, говорит, я подражал Христу, не пощадившему собственной жизни для того, чтобы вы ожили, не тем ли более вы можете подражать мне? Ибо я не настолько лучше вас, насколько Он лучше меня: Он несравненно превосходит всех.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Хвалю вас, братия, что вы все мое помните.
Окончив речь о ядении идоложертвенного, грехе тяжком, теперь исправляет грех несколько легчайший. Ибо у него в обычае между тяжкими грехами вставлять менее важные. Что же это было? То, что женщины и молились, и пророчествовали (тогда пророчествовали и женщины) с открытой головой, а мужчины и во время пророчества, покрывали головы, как занимавшиеся любомудрием (). Это был обычай эллинский. Апостол уже замечал об этом, быть может, во время своего пребывания у них; но одни из них послушались, а другие не послушались. О покорных он говорит: хвалю вас, что вы мое помните. Хотя в виду имелось одно то, чтобы мужчины не покрывали голову; однако, он говорит: вcе мое помните. Ибо у него всегдашний обычай благоразумно похвалить тех, кого похвала могла поощрить к большему совершенству.
И держите предания так, как я передал вам.
Отселе очевидно, что и Павел и прочие апостолы многое преподавали и без письма.
Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос.
Судя по ходу речи, он, видимо, продолжает беседу с теми, кого хвалит за хранение преподанного им; но на самом деле он исправляет непокорных. Слыша, что Христос есть глава всякому мужу, разумей: верному. Ибо мы, верующие — тело Его, а не язычники, почему Христос не глава им.
Жене глава — муж, а Христу глава — Бог.
Муж глава жене, потому что господствует над нею. Бог глава Христу, потому что есть причина Его, как Отец Сына. Сказанное о главе не нужно понимать в одинаковом смысле и о Христе. Христос — глава нам и потому, что Он Творец наш, и потому, что мы — Его тело, а Отец глава Христу, как причина Его. Если же название Отца главой Христа будешь понимать и по человечеству, в таком смысле, в каком Сам Христос назван главой нам, тут не будет ничего нечестивого. Ибо Отец называется и Богом Христа по человечеству (Ин. 20:17). Поскольку же Он восхотел уподобиться нам, и назвался и братом нашим и главой, то ничего нет нового, если Он принимает и имена уничиженные, и Отца Своего по Божественности имеет главой по человечеству, как Царя Своего и Бога Своего.
Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову.
Мужу воспрещает иметь покрытую голову не всегда, но только во время молитвы и пророчества. Не сказал также просто: с покрытой головой, но: имеющий на голове ( ), дабы уничтожить покрытие головы не только одеждой, но и волосами. Ибо и тот, кто отрастил волосы, имеет на голове, именно, эти волосы, почему же он бесчестит голову свою? Потому, что поставлен начальником и властителем, а между тем сам делает себя подвластным. Ибо покрытие головы означает наложение власти на голову, покрывало на голове занимает место властителя, и служит знаком подчинения. Или так: постыжает свою главу — Христа, унижая себя и теряя свободу. Ибо как малое тело постыжает голову, так и тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, который есть глава его, как тела. Достойно исследования, почему апостол выставляет это как грех. Мужу и жене, одному признаком власти, а другой — подчинения, дано многое и иное, между прочим и то, чтобы один имел голову непокрытую, а другая — покрытую. Как же не грех переступать пределы природы, и мужу украшаться волосами, а жене не покрываться? Искореняет это явление, как признак своеволия, которое весьма губительно в делах церковных. Ибо и ереси отсюда, от того, что каждый выходит из пределов узаконенного.
И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая.
Были, как я сказал, и женщины с даром пророчества, например, дочери Филиппа (Деян. 21:9) и многие иные. Чем же постыжает голову свою? Тем, что объявляет голову каким-то изгнанником, отступившись от вверенной ей Богом власти. Знай также, что мужу воспрещает быть покрытым, как сказано, во время молитвы и пророчества, а жене воспрещает быть не только в это, но и во всякое время. Ибо сего он желает, когда говорит: ибо это то же, как если бы она была обритая. Как быть обритой ей всегда стыдно, так и быть непокрытой стыдно всегда же. Волосы заменяют собой покрывало. Посему снимающая с себя покрывало похожа на снявшую с себя волосы.
Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается.
Продолжает доказывать, что быть непокрытой сходно с тем, что быть остриженной; и как стыдно последнее, то стыдно и первое. Всем этим выражает, что женщине всегда стыдно быть непокрытой.
Итак муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия.
Первой причиной выставил то, что муж имеет главой Христа, и посему не должен покрываться. Теперь представляет и другую причину, то, что он есть слава Божия, то есть наместник Божий и образ Его. Посему представителю власти Царя всех должно являться пред Него со знаками этой власти, то есть с непокрытой головой. Ибо она служит знаком, что муж не подвластен никому из земных, но сам господствует над всем, как образ Божий.
А жена есть слава мужа.
То есть подчинена мужу. Посему и являться ей должно с знаком подчинения, а таким знаком служит — иметь покрытую голову.
Ибо не муж от жены, но жена от мужа; и не муж создан для жены, но жена для мужа.
Выставляет причины, по которым муж преимуществует пред женой, именно: жена создана из ребра его, и не он создан для нее, а она для него. Ибо сказано: сотворим ему помощника (Быт. 2:18). Как же мужу покрываться, когда он так почтен от Бога? В таком случае он похитит себе женскую одежду, и сделает то же, как если бы, получив диадему, сбросил ее с головы, а надел одежду раба.
Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов.
По сему сказанному, говорит, жена должна иметь знак своего подчинения, то есть если не иное что, то на голове покрывало, из благоговения пред ангелами, дабы и пред ними не явиться бесстыдницей. Ибо как покрытой головой, опущенными вниз глазами жена доказывает свой почтительность и верность положения подчиненной, так непокрытой головой она обнаруживает бесстыдство, которого отвращаются и ангелы, присущие верующим. Климент же, автор книги «Строматы», довольно тонко разумел под ангелами праведников Церкви. Жена, говорит он, должна покрываться, дабы не соблазнить их на блуд.
Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе.
Говорит это потому, что придал больше преимущества мужу, доказав, что жена от него, и для него, и под властью его. Чтобы не возвысить мужей сверх надлежащего, а жен не унизить, говорит, что при первоначальном творении жена, действительно, так создана от мужа, но теперь и муж не рождается без жены. Впрочем, в Господе, то есть все творит Бог, и оживотворяет семя и укрепляет утробу.
Ибо как жена от мужа ( ), так и муж через жену ( ).
Жена, говорит, от мужа. Ибо доселе еще остается за мужем то свойство, что жена от него. А муж через жену, то есть жена служит рождению человека, а большее действие — в семени. Посему о муже нельзя сказать во всей строгости, что он от жены, но от отца своего чрез жену, как послужившую рождению. А о Господе Павел сказал не так, но: родился от () жены (Гал. 4:4). Он побоялся употребить предлог , дабы не подать еретикам повода говорить, что Господь прошел чрез Деву, как чрез канал, — или потому, что в рождении Его не участвовал муж, а был Он плодом чрева одной только Ее.
Все же — от Бога.
Это совершенство не мужа, но Божие. Если же все совершается силой Божией, Сам же Он установил порядок отношений между мужьями и женами, то не спорь, а повинуйся.
Рассудите сами.
Опять самих их поставляет судьями, дабы вполне подтвердить то, чего желает.
Прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою?
Здесь намекает на нечто Страшное, на то, что бесчестие восходит до Бога.
Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?
Как же не бесчестие для мужа растить волосы, когда он чрез это принимает вид женщины и, поставленный для господства, принимает знак подчинения? Но для женщины ращение волос есть честь, потому что она сохраняет в сем случае собственный чин, а сохранение своего чина — для каждого честь. Для чего же нужно надевать и другое покрывало, если волосы служат одеянием? Для того, чтобы выразить свою подчиненность не одной только природой, но и свободным произволением.
А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии.
Подлинно противоречить в подобных предметах — дело любопрения, а не размышления и разумения. Поскольку, может быть, коринфяне, желая помудрствовать, пускались в рассуждения, чтобы доказать безразличие в сем деле, то апостол говорит, что ни мы не имеем такого обычая, то есть или спорить, или чтобы мужу растить волосы, а жене не покрываться; ни прочие церкви. Поэтому вы противитесь не нам только, но и всей Церкви. Это должно показать слушателям — ничто не делать сверх обычая апостольского.
Но, предлагая сие, не хвалю вас.
Как первые верующие, имея все общее, питались за общим столом, так из подражания им, хотя и несовершенного, в некоторые установленные дни, быть может, праздничные, в Коринфе после причащения Тайн предлагалось общее угощение: богатые приносили яства, бедные были ими приглашаемы и угощаемы. Чрез разделение же этот чудный, дружелюбный и любомудрый обычай был извращен, и не всеми соблюдался. Чтобы исправить это, Павел и пишет; и поскольку при обличении в пороке, прежде сего помянутом, он имел много покорных, то говорил: хвалю вас (ст.2); а как в настоящем случае дело было в ином положении, то говорит: предлагая сие, не хвалю вас, то есть не хвалю вас потому, что снова завещаю вам и убеждаю вас в том, о чем я намерен говорить. Вам по собственному уразумению следовало бы ни грешить совершенно, ни вынуждать к увещанию.
Что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее.
Вам следовало бы преуспевать к лучшему и делать собрания более щедрые, а вы уменьшили и господствовавший уже обычай, и хотя сходитесь в одной церкви, но не для того, чтобы есть вместе. Это-то и худо очень, то есть то, что вы изменились к худшему.
Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения.
Не тотчас начинает речь о трапезах, но прежде порицает их за то, что между ними бывают разделения. Ибо действительно, оттого и ел каждый порознь, что между ними были разделения.
Чему отчасти и верю.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 251; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!