Часть 2.Эвристические методы. Исследование в области теории проектирования дизайна. Типология смыслообразования и системообразующие функции.

Стр 1 из 2Следующая ⇒

Лекция 2. Иерархическая модель смыслообразования - взаимосвязь художественной формы и смысла в дизайне. (СЛАЙД 1,2) Смыслообразование и его контексты: жизнь, структура, культура, опыт. В последнее время появились основания говорить если не о втором рождении понятия смысла в мировой психологии, то о его втором дыхании. Интерес к этой проблеме резко вырос, преимущественно благодаря возникновению таких течений, как позитивная психология и диалогическая психология, а также повышенному вниманию к экзистенциальной психологии. Во всех этих подходах понятие смысла играет ведущую роль. Только за 2012—2014 гг. вышли или готовятся к выходу по меньшей мере пять предста- вительных англоязычных антологий и сборников, посвященных этой проб- леме. Особенно выросло за последние годы число эмпирических исследова- ний смысла, опирающихся на целый ряд диагностических методик, в числе которых Purpose-in-Lifetest (PIL) Дж.Крамбо и Л.Махолика [33], качествен- ная методика П. Иберсола с соавторами [34] (см. об этом также: [18]), PersonalMeaning Profile Г. РекераиП. Вонга [38],Meaning in Life (MIL)М.Штеге- ра [40], Sources of Meaning (SoMe) Т.Шнель [39] идр. Понятие смысла при этом сохраняет свою сложность и неклассический статус, тем самым ставя исследователей перед рядом вызовов, а некоторые из последних были проана- лизированы в отдельной публикации [37]. Оживление интереса к проблеме смысла наметилось за последний год и в нашей стране. Цель данной статьи состоит в том, чтобы очертить некоторые аспекты и контексты проблемы смысла, делающие его столь актуальным в сегодняшней психологии. Мы при этом опираемся на проделанную ранее работу [12; 15], не собираясь ее повторять или пересматривать. Есть такой старый стереотип, что нельзя сказать ничего нового, все уже сказано. Но как раз подход через призму понятия смысла позволяет утверждать, что, наоборот, нельзя сказать ничего старого, поскольку смысл определяется контекстом, а контекст не стоит на месте, контекст каждый раз новый. И если сегодня повторить абсолютно то же самое, что говорилось вчера, даже в той же самой аудито- рии, смысл будет другой, потому что контекст изменился. Нельзя сказать ничего старого, все будет каждый раз новым. Фокусом данной статьи выступает проблема смыслообразования и его контекстов: контекста жизни в противовес контексту сознания и знаковых систем, системно-структурный контекст, контекст культуры в противовес биологическим универсалиям и контекст динамики личного опыта в проти- вовес фиксированным, омертвленным жизненным ориентациям. Рассмот- рим все эти контексты поочередно. Смыслообразование в контексте жизни В настоящее время в психологии и науках о человеке вообще нет единого рабочего определения смысла и не похоже, что в обозримом будущем оно по- явится.При этом в большинстве дисциплин смысл рассматривается преиму- щественно в контексте сознания, семантики, лингвистики, включая психо- лингвистику, логики, культурологии, семиотики. Более того, во многих слу- чаях значение и смысл рассматриваются как синонимы, что вомногомсвяза- но с их неразличением в английском языке—главном языке межнациональ- ного общения наших дней. В контексте бытия, жизненного мира его рас- сматривает лишь психология (и то не вся) и социология (далеко не вся). То, что более или менее соответствует современному пониманию смысла, возникло в более или менее отчетливом виде в Средние века в контексте герме- невтики (см.: [12]). Герменевтика, как известно, изначально была учением о толковании СвященногоПисания.Иречьшла о смысле, естественно, текста— сначала текста Священного Писания, а потом и других текстов. Сама задача герменевтики уже подразумевала раздвоение: есть то, что непосредственно сказано, сформулировано в тексте, и есть что-то, что не сводится к тому, что прямо сказано, требует некоторого истолкования, интерпретации. Д. Хармс писал: «Слова сложились, как дрова, в них смыслы ходят, как огонь». Соотношение текста и его смысла связано с тем, что в развитии человече- ской речи и коммуникации параллельношли два разнонаправленных процес- са. С одной стороны, язык развивался как средство обеспечить максимально точное и недвусмысленное понимание. Все языки движутся в направлении дифференциации, увеличения словарного запаса просто для того, чтобы мож- 105 но было передавать максимально тонкие и подробные оттенки того, что люди хотят друг другу сообщить. Но оказалось, что неоднозначное соответствие слов и денотатов, с одной стороны, неустранимо, с другой стороны, оно может быть даже благом, в нем есть свои преимущества.Инаряду с линией повыше- ния однозначности возникла вторая линия — расширения неоднозначности, многослойности, смыслового богатства слова. В частности, эта линия, направленная на возрастание вариативности возможных трактовок, на мно- жение смысла, находит выражение в словесных искусствах и в поэтике, как в дисциплине, посвященной бытованию языка в художественном контексте для решения соответствующих этому контексту задач. Для ХХ в. характерна некоторая абсолютизация многозначности и даже произвольности тех смыслов, которые может нести произведение искусства. Второй контекст возник позже — контекст экзистенциального отношения, личной, пристрастной жизни. Значимой вехой в этом можно считать «Исповедь» Льва Толстого—глубокий экзистенциальный трактат о том, как автор обнаруживает себя в середине своей жизни в полном благополучии, но с суицидальными мыслями. Смысл исчез. Толстой описывает в этом произведении историю своих поисков смысла жизни. Завершается книга тем, что автор пришел к изменению постановки задачи. Он не нашел смысл, он не получил ответ, но он радикально переформулировал вопрос.Нельзяго- ворить о смысле жизни вообще, можно говорить только о смысле моей жиз- ни. И этот смысл не интеллектуален, это не познавательная конструкция, которую можно описать словами. Сначала надо, писал Толстой, чтобы сама жизнь была осмысленна и не зла, а уже во вторую очередь нужен разум, что- бы ее понять. Поиск смысла жизни осуществляется в каких-то конкретных действиях, а не в сознании. А сознание просто рефлексирует то, что с нами реально в жизни происходит. Первична же некая экзистенциальная дан- ность, как бы мы сказали сейчас. Отсюда берет начало линия, которая привела к развитиюпсихологических и не только психологических подходов к смыслужизни.Макс Вебер практически первым в гуманитарных науках заговорил о смысле действий. За ним последовали Фрейд, Адлер, Бахтин и др. Вопрос о смысле стал понемножку перемещаться из плоскости изучения сознания в плоскость изучения жизни. Аналогичной выглядела динамика представлений о процессах человеческо- го общения. В статье В.Франкла «Критика чистого общения» критикуется популярная позиция, утверждающая самодостаточность межличностных отно- шений человек—человек.Безусловно, близкиемежличностные отношения играют вжизни очень большуюроль.Но, как показалФранкл, в глубокой, интимной межличностной коммуникации всегда существует некоторый смысл, об- щее содержание, вокруг которого эти отношения строятся. Если его нет, отно- шения не могут состояться. В этом плане очень показателен специально орга- низованный в 1960-е гг. публичный диалог двух ведущих в мире специалистов по диалогу — Мартина Бубера и Карла Роджерса. Они пытались найти общий язык по поводу проблемы отношений «человек-человек», и им это не удалось (см.: [31]). Роджерс пытался говорить о самих отношениях как таковых, а Бубер настойчиво и даже снекоторымраздражениемпытался найти смысл, вокруг которого общение может быть построено. Неудача этого диалога подтвердила в каком-то смысле правоту Бубера: не может быть полноценного общения без объединяющего участников жизненного контекста общего смысла. Структурный анализ смысла и смыслообразования Одно из кардинальных различий, остающихся в центре многих совре- менных дискуссий вокруг проблемы смысла, заключается в том, открывает ли человек объективно существующие в мире смыслы (как считает, напри- мер, В. Франкл) или создает их (позиция Дж. Келли и других; Сегодня обе крайние позиции представляются неточными. Мы не выдумываем смыслы. Но мы их и не находим в готовом виде. Смыс- лы являются результатом соотнесения того, что мы считаем нашей жизнью, с тем, что мы обнаруживаем в мире. Чтобы определить смысл, нужны три элемента, без которых говорить о смысле нельзя. Первый элемент—носитель смысла, то, о смысле чегомыговорим.А.Н.Ле- онтьев в свое время сформулировал достаточно тривиальную, но часто забывае- мую мысль: смысл — это всегда смысл чего-то и для кого-то (см.: [9. С. 97]). Мынеможемговорить о смысле вообще,мыговоримо смысле как атрибуте че- го-то, что является его носителем,—о смыслежизни, о смыслефразы, о смысле поступка. Этот носитель является первым компонентом смысла. Второй компонент задается тем, что смысл определяется всегда через что-то другое.Для определения любого смысла необходима отсылка к болееширокому контексту. Чтобы понять смысл фразы, мы должны выйти за пределы фразы. Чтобыпонять смысл поступка,мыопятьже должнысоотнести его с чем-то дру- гим. Чтобы понять смысл индивидуальной жизни конкретного человека, мы должнывыйти за пределыиндивидуальнойжизни, понять, что останется, когда жизнь кончится. Есть разные варианты объяснения, например, продолжение жизни в ином мире или след, оставляемый после себя другим людям. Наконец,третьим элементом является качественно определенная связь но- сителя с контекстом. Именно благодаря этой связи носитель приобретает тот или другой смысл. Например, для верующего смысл жизни задается во многом перспективой спасения души, возможностью достойно предстать перед Богом наСтрашномСуде.Однако если для одних необходимыми достаточнымвысту- пает вера и соблюдение всех предписаний данной религии, то для других более важными являются те поступки, которые человек совершает в своей жизни, а сама вера и обрядность не столь принципиальны. Речь идет о самой логике про- цессовсмыслообразования, которая далека от однозначности (см.: [22]). Вот эти три элемента, без которых вообще нельзя говорить о смысле. Их можно представить в виде отрезка, который задается двумя концами от- резка и соединяющей их линией. Все эти три элемента неразрывны: нельзя оторвать от отрезка один конец или убрать соединяющую его концы связь— отрезок исчезнет, рассыплется. Если мы не учитываем внешний контекст и смыслообразующую связь, то мы будем изучать эмоции, коннотации, но не смысл, который всегда за пределами объекта.Необходима лишь оговорка, что редко мы имеем дело с отрезком прямой; чаще всего линия, соединяю- щяя носитель и источник смысла, имеет сложную конфигурацию. Часто смысл отождествляют с субъективным значением, коннотацией каких-то семантических единиц, которая не входит в их денотативное, язы- ковое значение. Но для того чтобы понять смысл, недостаточно просто за- фиксировать некоторую коннотацию, нужно обязательно выйти в болееши- рокий контекст, чтобы понять, откуда она взялась. Вот, в частности, пример, который приводит А. В. Смирнов: значения понятий «холод» и «жара» в араб- ской и в российской культуре принципиально не различаются, а эмоциональ- 107 ные коннотации диаметрально противоположны. В России тепло, жара—это позитивное; холод в русском языке связан всегда с негативной семантикой (можно умереть, замерзнуть). В арабском языке, наоборот, жара—это смер- тельная опасность, от которой люди гибнут, а все хорошее связано с прохла- дой, холодом. «Если у нас пророку “во грудь отверстую” водвигается “угль, пылающий огнем”, тоМухаммедово сердце, напротив, охлаждается на блю- де со льдом, после чего он постигает всю мудрость» [22. С. 168]. На пророка снизошла благодать — его пронзило холодом. Для россиян, напротив, «прон- зило холодом», «он весь похолодел» — ассоциируются с ужасом. Невозможно понять эти коннотации без различения климатогеографических обстоя- тельств жизни русского и арабского народов. Понятно, что эти коннотации связаны с климатическими опасностями и, наоборот, климатическими бону- сами, поэтому, чтобы понять эти коннотации, мы должны выйти в климато- географический контекст соответствующих этносов. Таким образом, ключевое понятие для определения смысла — это кон- текст. Смысл не в объекте, не в переживании. Смысл не имманентен его но- сителю, он его трансцендирует. Он в том, что связывает объект или пережи- вание с разными контекстами. Связь с контекстом — таково самое простое рабочее определение смысла. Качественно эта связь может быть абсолютно разной. Вопрос о механизмах порождения смысла — это вопрос о контек- стах, которые появляются в жизни людей. Контексты также могут быть раз- ными, мы можем искать их в сознании, картине мира или же в жизненной практике, бытии в мире. Из современных подходов к смыслу в наиболее полной мере ключевой ха- рактер этих связей признается в теории Р. Баумайстера [32], который исполь- зует для характеристики смысла и смысловых связей метафору паутины. Мне представляется более точной метафора грибницы[12]. Главное не в самих отдельно взятых смыслах, а в том, что их связывает в единую сеть, в единую систему. Не существует отдельных, изолированных смыслов, есть единая смысловая система. Что-то имеет для человека смысл благодаря тому, что оно включено в эту систему.Метафора грибницы помогает понять иллюзиюсамо- достаточности отдельных смыслов, которые для нас значимы точно так же, как иллюзией является то, что значимотдельный гриб, красивый, сочный,мя- систый, надо лишь счистить бледные нити, которые к нему пристали и кото- рые только мешают. На самом деле суть гриба как раз в этих бледных нитях, которые мы часто даже не замечаем. Если опираться на популярные в последнее время компьютерные мета- форы, то понятию «смысл» наиболее точно соответствует метафора «гипер- ссылка». Это то, что связывает данный конкретный контент с болеешироки- ми контекстами. Вместе с тем информационные метафоры ограничены.М.М. Бахтин на- метил, хотя не успел развернуть важное различение кода и контекста как двух способов порождения понимания. В одном случае мы имеем дело со значе- нием, жестко кодированной информацией. Существует некий код, одно- значно заданная процедура перевода информации в другую форму, мы долж- ны приложить этот код и извлечь с его помощью значение. Для того чтобы понять смысл, нам требуется знание не кода, а контекста. «Контекст потен- циально не завершим; код—должен быть завершим. Код—только техниче- ское средство информации; он не имеет познавательного творческого значе- ния. Код — нарочито установленный, умерщвленный контекст» [2. С. 431]. 108 Различию между кодом и контекстом можно поставить в соответствие различиемежду информацией и опытом.Информация сама по себе индиффе- рентна к жизни субъекта. Огромные потоки разной информации, которая на него сыплется, которую он частично принимает, на которой частично задер- живается, а частично нет, по большому счету перпендикулярныего интересам, его жизни, его контекстам. Но как только он соотнес эту информацию с жиз- ненным контекстом и понял, что эта информация говорит о чем-то важном, она становится опытом. Включение в контекст собственной жизни — это и есть то, благодаря чему мы в состоянии понять смысл чего бы то ни было, со- отнести с нашейжизнью: что это дляменя, зачемэтонадо.Опытомстановится то, что соотнесено с жизненным контекстом. Извлечение опыта, собственно говоря, и есть смыслообразование. Не всегда это соотнесение имеет рациональный характер и его результаты могут быть выражены вербально. Более распространена ситуация, когда есть ощущение того, что действия имеют смысл, но без рефлексии; человек не может сформулировать этот смысл на словах. Есть лишь интуитивное ощущение правильного пути. В.Франкл [27] называл совесть органом смыс- ла, отвечающим за такое интуитивное ощущение правильности, обратную связь, минующуюрефлексивноесознание.ПоФранклу именно совесть под- тверждает, что я действую правильно, двигаясь в определенном направле- нии. Хотя осознание этого не произошло, есть внутреннее чувство, которое, минуя сознание, говорит «да» или «нет».По сути, совесть выступает как уни- кальный механизм обратной связи, тестирующий наши действия на соответ- ствие высшим смыслообразующим ценностям. В книге А. де Сент-Экзюпери «Цитадель» [21] смысл характеризуется как божественный узел, связывающий вещи воедино, связывающий человека и мир. Я бы назвал смысл единством связности и связанности. Связность — это интегрированность. Бывает жизнь интегрированная, бывает дезинтегрированная. В последнем случае человек живет одним днем. Любое животное живет одним днем, оно полностью в настоящем. Малень- кий ребенок тоже полностью в настоящем. То, что он делает сейчас, никак не связано с тем, что он делал вчера, и с тем, что он будет делать завтра. Но уже к старшему дошкольному возрасту появляется некоторая связ- ность. На это обратил внимание А. Адлер [30]. Появляется смысл в жизни, который, по Адлеру, проявляется опять же не в каких-то конструкциях созна- ния, а в том, что жизнь объективно приобретает единую направленность и по- следовательность.Это заметно уже у старшего дошкольника, и наблюдательмо- жет понять направленность его жизни, хотя сам дошкольник ее, разумеется, не осознает. Он становится более предсказуемым, и разные моменты его жизни оказываются связанными в единуюсистему.Смысл и есть механизм этой связи. Жизнь, которую мы называем осмысленной, внутри себя не фрагментарна, в ней то, что я делаю сегодня, связно с тем, что я делал вчера, и то, что я буду де- лать завтра, связано в некую единую структуру с тем, что я делаю сегодня. Эту связность обеспечивают интенциональность, направленность на что-то в мире, вне самого субъекта (В. Франкл [27] называл это термином «самотрансценденция»). Отдельные элементы обретают свой смысл в кон- тексте целого, в контексте замысла, в контексте устремления. Более полное понятие смысла—когда контекст не ограничивается толь- ко связностью, только структурой, но выходит за пределы этой данной структуры.Жизнь человека в той мере, в какой она им осмыслена, связана и с другими контекстами, с жизнью других людей, с жизнью общества, с более 109 глобальными контекстами, с жизнью в целом, со Вселенной. Бог — это еще один глобальный смыслообразующий контекст. Он, в свою очередь, может по-разному соотноситься с контекстом жизни в целом—он может наклады- ваться на контекст жизни, расширять и обогащать его, а может противопос- тавляться контексту практической жизни, и в этом случае следствия не столь однозначны. Необходимо, правда, оговориться, что вынесение смысла за пределы жизни характерно для западного сознания, западного менталитета. Восточный взгляд на мир рассматривает это соотношение иначе (см.: [16]). Этот вопрос, однако, выходит за рамки данной статьи. Смыслообразование в контексте культуры Чемсмыслообразование у человека отличается от смыслообразования у животных? В максимально заостренной форме этот вопрос принимает форму вопроса: применимо ли понятие смысла к поведению животных? А. Н. Леонтьев писал о смысле поведения животных, другие ученые спорят с ним, считая, что это понятие неприменимо к животным. Безусловно, поведение животного также связано с актуальными контекстами, поэтому о смысле формально говорить есть основания.Но у всех видов животных, за исключением человека,смыслообразующие контексты жестко заданы биологическими императивами, и поэтому понятие смысла по отношению к поведению животных абсолютно ничего не прибавляет в объяснении.Можно его использовать или не использовать. У человека эти контексты становятся вариативными, разнообразными, и здесь понятие смысла начинает работать, оно выражает процессыпринципиально новые, которых не существовало до человека. Смысл задает особую, отсутствующую у животных систему регуляции жизнедеятельности. Безусловно, во многом специфика смысловой регуляции у человека связа- на с огромной ролью культурных контекстов, в которых протекает его развитие. Каждый человек развивается в условиях предсуществующего смыслообразующего контекста, заданного его культурным окружением. Культурный контекст очень важен, и принципиальным является различие между культурой в ее традиционном понимании и тем, что мы привыкли не вполне точно называть «массовая культура», однако массовость не является ключевым,сущностным ее признаком, поэтому я предпочитаю термин «потребительская культура». Я сформулировал ряд психологических различий между этими двумя явлениями [17], и одно из них касается как раз механизмов смыслообразования. То, что мы включаем в традиционное понятие культуры, что помогает нам раскрывать реальные смыслы нашей жизни,—это механизм культивиро- вания сложности, как говорилМ.К.Мамардашвили (см.: [19.С. 173]).Массовая, или потребительская, культура не открывает нам смыслы, она нам их назначает, навязывает, простоформулирует их для нас, дает ответыбез вопросов: вот это важно, это актуально, это круто — запоминайте. Вопрос «почему» не ставится, смысл, причем сильно суженный, фиксированный узкий смыслпросто без объяснений спускается «сверху».Это относится и к таким составляющим потребительской культуры, как мода, торговая марка или идеология. Они диктуют нам, что мы должны считать ценным, что мы должны считать значимым, что мы должны считать правильным и что мы должны считать целью. Тем самым культура оказывается живой и естественной конструкцией при всей ее сложности, она связана сжизньютканью живых смыслов, а потребительская культура — конструкцией искусственной, произвольной, по отношению к которой только и можно ставить вопросы о создании смыслов. То, как влияет культура, в том числе потребительская культура, на меха- низмсмыслообразования, иллюстрирует ставший последнее время очень популярным в экспериментально-психологических исследованиях метод прайминга. Это понятие обычно используется без перевода, его можно перевести как «предварение». Эксперименты с использованием прайминга, или предварения, всегда делятся на две части, которые для испытуемых между собой не связаны, это два разных исследования. В первой части испытуемым ненавязчиво дают решать простые задачки со словами, например, вставлять пропущенные буквы, при этом все слова дают из определенного смыслового ряда, т. е. задают определенный тематический контекст.Например, положительные эмоции, отрицательные эмоции, тема смерти, тема боли и т. п. После небольшого перерыва начинается другой эксперимент, якобы не связанный с первым. Обнаруживается, что у людей, которым задавали некоторый фоновый контекст, меняются результаты по сравнению с контрольной группой. Например, две группы испытуемых выполняют задания за компьютерами, причем у одних фоновой заставкой на компьютере служат изображения банкнот и другие символы, имеющие отношение к деньгам, а у других эта заставка имеет нейтральный сюжет. Оказывается, что те, которым таким образом ненавязчиво напоминают о деньгах, в последующей серии эксперимента ведут себя более эгоцентрично, например, в ситуации распределения приза между собой и партнером они больше берут себе и меньше дают партнеру по сравнениюс контрольной группой, которой не напоминали о деньгах. Когда экспериментатор просит их подсесть к нему за стол, взяв стул в сторонке, те, кому предварительно напоминали о деньгах, ставят свой стул на более далеком расстоянии от экспериментатора, чем контрольная группа.Метод предварения, таким образом, включает действия субъекта в не осознаваемый им фоновый контекст, в котором его текущая деятельность приобретает специфический смысл, устанавливает новые неосознаваемые смысловые связи. Контекст меняется, он становится насыщенным проблемой денег или другой проблемой, и отсюда возникают новые структуры смыслообразования. Например, с помощью прайминга экспериментально подтверждена философская идея, что смерть служит тем, что напоминает нам об ответственности за нашу жизнь [35]. По сути, культурные контексты, в которых мы вырастаем, действуют как такой прайминг.Культура задаетфоновый контекст, таким образом придавая смысл различным нашим действиям в жизни. При этом играет роль не только культура, связанная с этносом и культурой общества в целом, но и микро-культуры, связанные с культурой семьи, социальной группы.Это очень хорошо показал в свое время психотерапевтН.Пезешкиан, создатель позитивной семейной психотерапии. Он родом из Персии, учился в Германии, где прошел профессиональное обучение и начал работать с межэтническими семья- ми. Он обнаружил, что в семьях разного этнического происхождения возникает множество конфликтов, связанных с непониманием, потому что в их привычных семейных контекстах одни и те же вещи имеют разный смысл. Пезешкиан построил позитивную семейную психотерапию, которая была основана на том, чтобыв этих расхождениях находить, наоборот, ресурсы для взаимообогащения отношений, а не для конфликтов. Дальше он начал работать не только с эмигрантами, но и с семьями одного и того же этнического происхождения.Он обнаружил в них то же самое: супруги одного этнического происхождения, но разного культурного, социального уровня, из разных профессиональных групп, из разных регионов сталкиваются с абсолютно аналогичными проблемами взаимопонимания. Таким образом, любая культура, большая и малая, задает смыслообразующие контексты. М. М. Бахтин писал: «Индивидуальный речевой опыт всякого человека формируется и развивается в непрерывном и постоянном взаимодействии с чужими индивидуальными высказываниями. Этот опыт в известной мере может быть охарактеризован как процесс освоения — более или менее творческого — чужих слов (а не слов языка). Наша речь, то есть все наши высказывания (в том числе и творческие произведения), полна чужих слов, разной степени чужести или разной степени освоенности, разной степени осознанности и выделенности» [1.С. 193]. Разные люди часто немогут прийти к согласию по поводу смысла одних и тех же слов именно потому, что они усвоили их из разных контекстов, насыщенных разными смысловыми обертонами. Смыслообразование, понимание и развитие личности Ранее я описал три формы смысловой динамики ).Первая—смыс-лообразование и изменение без изменений, простое расширение круга носителей смысла, включение в круг осмысленного новых носителей. Продолжая нашу аналогию, новые грибы вырастают на старой грибнице после дождя. Второй процесс — смыслоосознание, или осмысление. Объект приобре- тает новый смысл, если через какой-то инсайт мы его включаем в новую смысловую систему. Здесь уже первична не «грибница»; скорее, это можно соотнести с опытамиМичурина, когда черенок прививается к стволу другого растения. В. А. Иванниковым [7] описаны механизмы волевой регуляции, которые позволяют подключать наши действия к новым, более мощным смысловым контекстам, если встает задача, скажем, повысить мотивацию. Клятва, обещания, посвящение—все это примеры таких смысловых прививок действия к другим смысловым системам. Как отмечал К. Левин, если мы хотим как-то замотивировать ребенка, единственный действительно хоро- ший способ без негативных побочных последствий — это включение дейст- вий ребенка в значимый для него более широкий контекст (см.: [8. С. 204]). Третий механизм — смыслостроительство (см.: [4]). Это разрыв непрерыв- ности, тот случай, когда смысловое будущее не есть продолжение настоящего, оно враждебно настоящему и прошлому (см.: [3.С. 193]).Это лучше всего виднона ситуациях кризиса, катастрофы, трагедии, расколотого мира. Распалась связь времен…. Прошлого уже нет, будущее смутно, настоящее не связано ни с тем, ни с другим.Нет опыта, на который можно было бы опереться, все связи спрошлым утрачены, а что будет — вообще непонятно. При этом в некоторых случаях, как было выявлено в середине 1990-х гг., обнаруживаются парадоксальные явления посттравматического, или стресс-индуцированного, роста,вопреки травме и всем ее негативным последствиям. Попытка выяснить, отчего зависит, есть ли у человека в подобной ситуациишанс на позитивные изменения, или же он свалится в травму, привела к интересному результату: единственным предиктором посттравматического роста является нахождение смысла происходящего, причем то, каков этот смысл, роли не играет (см.: . Это может быть смысл-объяснение, например расплата за грехи или козни Госдепа, или смысл-ориентир, например стремление помочь близким. Главное—смысл всегда трансцендентен, всегда в мире, за пределами человеческого сознания. Замечательную фразу приводит писатель Курт Воннегут со ссылкой на своего сына Марка: «Мы здесь для того, чтобы помочь друг другу пройти через это, что бы это ни было». В этой формуле видится большой конструктивный ресурс для практического психолога. Но большой проблемой выступает не только разрушение смысловых ориентаций, но и их чрезмерное закостенение. А. Лэнгле сформулировал различие живого, открытого и мертвого, закрытого, не поддающегося изме- нениям смысла в терминах различия смысла экзистенциального и смысла онтологического ([36]; см. также: [15]). Наиболее осмыслена жизнь, по-видимому, у фундаменталистскихрелиги- озных фанатиков, что видно по тому, насколько легко им в любую секунду без сожалений отдать эту жизнь ради своего смысла.Но это очень жесткий, ригид- ный, запрограммированный смысл, онтологический смысл по Лэнгле. Такой смысл превращается в своюпротивоположность. В той мере, в какой он оказы- вается определен и одновременно опредЕлен, зафиксирован, он перестает быть живым и живительным процессом, превращается во что-то другое. Он не рас- ширяет контексты, не повышает нашу управляемость собственной жизнью. Коррекция неадекватных смысловых ориентаций является, возможно, труднейшим из вызовов для практикующего психолога. Люди не могут без объяснений, психологически им становится легче, когда они находят объяс- нение. Поэтому они держатся за них, особенно в смутные, неопределенные времена. В такие времена резко растут заработки индустрии гадалок, проро- ков, астрологов, которые торгуют определенностью. Любые, сколь угодно фантастические объяснения выполняют эту психологическую функцию. Труднее всего заставить людей скорректировать их фантастические объясне- ния, приблизить их к реальности. Л.Фестингер [26] опубликовал исследова- ние одной секты, которая предсказывала дату конца света в течение ближай- ших лет. В назначенный день конец света не наступил. Сектанты не отказа- лись от своей идеологии, они нашли рациональное объяснение. Таким образом, главная проблема, пожалуй, не столько в том, чтобы ис- кать новые смыслы, сколько в том, чтобыдеконструировать злокачественные, явно неадекватные смыслы, в том, что в работе с жертвами деструктивных культов называется «депрограммацией». Проблема депрограммации — гораз- до более общая и гораздо более серьезная и глобальная проблема, чем только работа с жертвами конкретных тоталитарных сект. По сути дела, по отноше- ниюко всему нашему народу стоит задача депрограммации.Да и кто из нас без греха в этом отношении? Прекрасной литературной иллюстрацией того, на- сколько некорригируемы, неоперабельны жесткие мифологические онтоло- гические смысловые конструкции с метастазами в сознание и бессознатель- ное, служит повесть А. и Б. Стругацких «Парень из преисподней». В последнее десятилетие я развиваю новую форму практики, так называ- емоежизнетворчество , обозначая ее как «ноотехнику», в отличие от психотехники. Речь идет о психологическом воздействии, которое не подра- зумевает формирование чего-то по заданному образцу с известным результа- том и гарантией.Напротив, это фасилитирующее воздействие с непонятным исходом, которое уповает, выражаясь термином Ф. Е. Василюка [5], на про- цессы самоорганизации, происходящие в человеке. Это не работа с психоло- гической реальностью в строгом смысле слова; не говорится ни слова о соб- ственно психологической реальности, об индивидуальных особенностях, о психодинамике. Это работа с тем, как устроен мир. В жизнетворческихмас- терских люди формулируют проблемы, и мы начинаем в групповом формате обсуждать эти личностные проблемы в терминах того, какие закономерно- сти действуют в мире и нарушением каких закономерностей становится воз- никшая проблема. Участники выходят на собственное внутреннее противо- речие в формулировании самой проблемы. Налицо две плоскости: первая — реальная практика жизни, а вторая—некоторое конструирование этой жиз- ни в сознании. Связь между ними часто нарушена. Суть жизнетворческойра- боты по переработке личного опыта, точнее, переработке впечатлений в опыт заключается как раз в том, чтобы, раскручивая то, что и как сам человек гово- рит о своей проблеме, восстановить связь этих двух плоскостей между собой. Икогда человек сам обнаруживает их несовместимость, часто в итоге пробле- ма рассасывается сама собой, поскольку восстанавливается нарушенный кон- такт слов и категорий «упаковки» опыта с реальной жизнью. Как заметил пи- сатель Р. П. Уоррен, «человек никогда не знает, какой он есть, пока не спотк- нется о самого себя».Жизнетворчество — это работа по организа- ции такого столкновения с самим собой. В результате этой работы происходит понимание. Когда возникает это «столкновение с самим собой», обнаруживается противоречие. Как учит Ге- гель, противоречие тезиса и антитезиса может быть разрешено через скачок на более высокий уровень понимания, к более общей схеме, которая вбирает в себя тезис и антитезис в новом синтезе, где они перестают противоречить друг другу. Другими словами, чтобы преодолеть противоречие, требуется усложне- ние структуры понимания. И то, что противоречило друг другу на более при- митивном уровне, перестает противоречить на более сложном уровне. Когда мы переходим к какому-то пониманию и разрешению противоре- чий нашей жизни, мы испытываем переживание катарсиса, которое и есть переживание внутреннего диалектического скачка понимания на более вы- сокую ступеньку в осмыслении реальности. Некоторое время тому назад я задался вопросом: когда мы говорим о раз- витии личности, проводим с человеком тесты или экспертную оценку и кон- статируем, что он личностно развился, как это изменение дано самому субъ- екту?Как для него открывается то, что с точки зрения внешнего наблюдателя выступает объективно зафиксированным личностным развитием? Я понял, что есть только один способ это объяснить: то, что для внешнего наблюдателя описывается в терминах личностного развития, для самого субъекта есть рост понимания. То, что для субъекта является продвижениемк более общим схемам понимания, более свободным от противоречий (там, конечно, возникнут новые противоречия, это процесс бесконечный), для внешнего наблюдателя будет выступать как изменение его личности. Оказы- вается, что развитие личности и поступательное развитие понимания через диалектические скачки, устраняющие противоречивость,—это две стороны одной медали. Через это можно объяснить механизм работы жизнетворче- ских мастерских. Е. Яцута (Баронская) , опирающаяся на ту же модель в своих очень интересных исследованиях назвала этот подход «контент-цент- рированный», в противовес «клиент-центрированному». Она разработала прямые методы фасилитации личностного развития через групповую работу с пониманием текстов — художественных, философских, психологических. Сначала для людей эти тексты представляют собой что-то бессмысленное, непонятное, доминируют отрицательные эмоции. Потом они продираются через них, начинается бурная личностная динамика. Диалектическое снятие противоречий через нахождение более широкой схемы, в которой противоречия исчезают,—это модель смысловых перестро- ек, ранее теоретически описанных как смыслостроительство . Это по- зволяет практически работать с перестройкой неадекватных смысловых схем через выведение на поверхность сознания противоречий между картиной мира человека и его собственнымижизненными ориентациями, потребностя- ми, интересами. Только когда человек приходит к осознанию несовместимо- сти разных составляющих его личного опыта и мировоззрения, возможны по- зитивные сдвиги на уровне вершинных личностных структур. Разработанная Стором И.Н. иерархическая модель смыслообразования: связь смыслообразования со всеми элементами и уровнями построения изображения в графическом дизайне. Приводится таблица, раскрывающая связь типов смыслообразования в графическом дизайне с краткой концептуально-логической формулой смыслообразования и композиционными приемами построения изображения. Показано, что смыслообразование является формообразующим фактором проектирования в графическом дизайне. (СЛАЙД 3) Иерархическая модель смыслообразования - взаимосвязь художественной формы и смысла в графическомдизайне.

Язык графического дизайна, по нашему мнению, помимо типов семантических преобразований смысла включает также другие типы смыслообразования; выбор средств художественного выражения - элементов изображения (линию, штрих, точку, пятно, фактур и т.д.), композиционные законы построения изображения; законы гармонии ахроматических и хроматических цветов и их сочетаний
Современная психология столкнулась с реальностью особого вида мышления - визуального, связанного со зрительными образами.

Сущность визуального мышления заключается в осуществлении мыслительных операций с опорой на умозрительное воспроизведение характерных черт элементов объективной действительности.

“Визуальное мышление является опосредованным обобщением, отображением существенных связей и отношений объективной реальности посредством специальной знаковой репрезентации” Визуальное мышление оперирует иконическими знаками и изобразительными символами.

В отличие от вербального оно является синтезом чувственных и рациональных компонентов и в опосредованном, художественно-переработанном виде отражает в концептуально-логической форме философские идеи своего времени.

Приведем еще несколько определений визуального мышления, существующих в психологической литературе.

“Визуальное мышление - это человеческая деятельность, продуктом которой является порождение новых образов, создание новых визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку и делающих значение видимым” Визуальное мышление - “... разновидность рационального отражения существенных связей и отношений вещей, осуществляемого не на основе слов естественного языка, а непосредственно на основе пространственно структурированных наглядных схем. Оно обладает относительной независимостью от материальных объектов, существующей практики и сложившегося чувственного опыта и осуществляет связь абстрактного мышления с практикой”

Визуальное мышление является важным компонентом осмысления научной картины современного мира. Оно определяется пространственно-структурными характеристиками объективного мира, которые примерно одинаково воспринимаются людьми различных национальностей. “Когда нет условий для вербальной коммуникации, выход может быть найден благодаря визуальным рациональным формам, материально воплощаемым в графических изображениях. Именно из пространственно обусловленных схематических визуальных форм состоит научная картина мира и мировоззрение, хотя эти формы упорядочиваются теоретическими и идеологическими вербализованными принципами. Так, если мы мысленно рисуем себе физическую картину мира, в нашем сознании возникают геометрически оформленные образы атомов, молекулярных цепей, вращающиеся вокруг Солнца шары планет, но значительно реже - формулы Луи де Бройля, А. Эйнштейна и все то, что называется математическим языком науки”

Художественный язык изобразительного искусства, в том числе и графического дизайна, основанный на визуальном творческом мышлении, несводим к вербальному языку. Он является условным, чувственно доступным и универсальным для всех народов, независимо от природы их вербального языка. Изобразительное искусство Древнего Египта, античной Греции, итальянского Возрождения доступно современным зрителям любой национальности и не требует для понимания изучения древних вербальных форм языка.

Восприятие художественного произведения графического дизайна, его смысла происходит всегда в форме мысленного диалога с автором, который, ставя общечеловеческие мировоззренческие проблемы в адекватной и художественно-выразительной форме, вызывает душевный, эмоциональный отклик зрителя, который пытается найти ответ на поставленные в произведении вопросы.

Для интенсификации мыслительной активности и ускорения процесса генерирования идей прибегают к креативным (create - англ. – создавать, творить) методам дизайна. Творческие методы основываются на эвристике – теории и практике организации избирательного поиска при решении интеллектуальных задач. Эвристика использует приемы исследования, согласно которым решение должно приходить с помощью соответствующих вопросов и предположений. Наводящие вопросы способствуют более точному определению границ поиска вариантов. Наиболее перспективные направления поиска дает постановка вопроса о назначении объекта проектирования. Формирование наглядного представления о заданной функции обеспечивает постепенный и обдуманный переход от функции к концепции. Творческие методы представляют собой набор определенных действий, предпринимаемых автором для стимуляции творческих решений.

Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 483; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!