Развитие зафиксированных смыслов. 14 страница
Холмс не читает беллетристики. Правильно делает. Холмс читает научные книжки и нон-фикшн. Холмс – настоящий меломан. Наконец – в моей книге есть несколько умозаключений по этому поводу – Холмс время от времени штудирует философские книги. Чуть не забыл – дома у них с Ватсоном всегда есть и хороший бренди, и недурной виски. Ну скажите мне, что еще нужно для жизни? Остается один вопрос: как бы Холмс справился с запретом на курение? Но тут моего слабого воображения не хватает.
На мой взгляд, сейчас в Холмсе очень привлекательно то, что он не является представителем среднего класса. Он живет на съемной квартире, окружил себя безделицами, предметами хобби, у него нет жены или даже постоянной любовницы. Википедический эрудит в странных областях знания, немного нарцисс, даже владеет единоборствами, как сейчас принято. Он очень современный эскапист, вам не кажется?
Нет, как раз он и есть средний класс. Живет в съемной квартире, как почти все сейчас в Лондоне, индивидуальный предприниматель и все такое. Частная лавочка сыска. Консультации и услуги. С социальной точки зрения Холмс – типичный буржуа. Но вот дальше самое интересное. Смотрите: есть такое представление романтическое, что обыватель – это скучно, буржуа – это аптекарь Омэ, филистеры спят в ночных колпаках. А вот аристократия – весело и интересно. Или богема. Даже пролетариат. Все что угодно, только не класс, который и создал в позапрошлом столетии нашу жизнь, все изобрел, все придумал, все построил – пусть и руками рабочих. Эту чушь сочинили романтики, а потом подхватили поздние романтики и всяческие декаденты. Но дело в том, что они сами – от Гюго до Флобера, от де Куинси до Оскара Уайльда – тоже буржуа по происхождению. Буржуа отрицает буржуа – вот захватывающая культурная игра, которую мы наблюдаем в XIX веке и продолжаем отчасти наблюдать сегодня. Конан Дойл же, человек несокрушимого ума, здравого смысла и чувства справедливости, решил воздать должное среднему классу. И его герои – разновидности буржуа. Буржуа-эстет и буржуа – отставной военный хирург. Это просто гениально. Я бы порекомендовал перечитать рассказ «Скандал в Богемии» – какими чудовищными пошляками выглядят там эти аристократы, певички и прочие на фоне несокрушимого мужества и здравого смысла среднего класса! Один Ватсон чего стоит, который готов ради дружбы с Холмсом нарушить закон. Не забывайте, что нет человека, более чтящего закон, чем Ватсон.
|
|
|
Как бы выглядел Холмс сейчас? И Ватсон?
Где именно выглядел, вот опять-таки вопрос. В постсоветской России Холмс морально бы не выжил, несмотря на весь свой прагматизм и даже иногда гибкость (вспомним, как он несколько раз прикрывал грязные делишки герцогов и министров, особенно министерских жен). Да и вообще его бы убили какие-нибудь бывшие полковники ФСБ. Более того, Холмс – принципиальный одиночка, и постсоветская практика регулярных коллективных помешательств вряд ли благотворно сказалась бы на его способностях. Думаю, он бы уехал. Ну и еще одно соображение. Ватсон пишет в одном из рассказов, что, несмотря на нелюбовь к бытовому порядку, Холмс был «опрятен как кошка». Его гигиена распространялась не только на чистоту тела и опрятность одежды, он был этически брезглив – хотя и великодушен. Так что одна у него была бы дорога – прочь. Ватсон же – вполне тутошний. Добродушный отставной военный, бесхитростный патриот, человек крепких, несколько задубевших моральных принципов. Храбрец. Семьянин. Обыватель. Такие есть; это даже своего рода постсоветский тип, увы, немногочисленный. Что касается Британии, то Холмс сегодня в Лондоне добывал бы себе пропитание в качестве частного финансового консультанта. Или стал бы специалистом в редкой области знания, например в хеттском языке или средневековой дипломатике. Холмс понял бы современную британскую жизнь, без сомнения.
|
|
|
А сами вы смогли бы жить в то время или погрузиться в него, как ребята из материала Vox?
|
|
|
Как в фотосессии в глянцевом журнале? Наверное, только без вайфая плохо – и не погуглить, где сейчас ближайший кеб. Подобные разговоры всегда уморительны… Ах, как я хотел(а) бы жить в пушкинском времени! Ах! Или в Афинах времен расцвета! Или в холмсовском Лондоне! Ну да. Каторжником в Сибири или рекрутом в армии какого-нибудь Паскевича. Рабом или просто чужаком среди высокомерных граждан полиса. Работягой, чья жена помирает от чахотки, а младенца нечем кормить, без социального жилья, без нормальной доступной медицины, без образования, без ничего. Смешно. Но, с другой стороны, интереснее представлять себя конкретно кем-то из героев холмсианы. Не самим сыщиком или его напарником, а другим. Думаю, мне подошла бы жизнь доктора Мортимера. В сущности, неплохо устроился и Тадеуш Шолто: большое наследство, богатая коллекция арта, дом на отшибе. Разве что не люблю Южный Лондон, но это дело вкуса.
Викторианская («Шерлокохолмсовская») эпоха сегодня (см. об этом материал (http://www.vox.com/2015/9/9/9275611/victorian-era-life) на Vox): люди, которые воссоздали в своей жизни то время. I love the Victorian era. So I decided to live in it. For more information, visit her website (http://www.thisvictorianlife.com/). The Everyday Life and Cycling pages are especially popular. Daily Challenges: http://www.thisvictorianlife.com/blog/-daily-challenges-perverts-at-purple-haze-fire-to-temper-steel.
|
|
|
Sarah's author page on Facebook: https://www.facebook.com/ThisVictorianLife?fref=ts:
"PROVISIONS IN SEASON IN DECEMBER. Vegetables. – Jerusalem artichokes, broccoli, cabbages, carrots, celery, leeks, onions, potatoes, parsnips, Scotch kale, turnips, winter spinach, forced sea-kale
Fruit. – Apples, chestnuts, filberts, grapes, medlars, oranges, pears, walnuts, dried fruits as raisins, figs, dates, &c., crystallized preserves, almonds, and all kinds of nuts." – From Isabella Beeton's The Book of Household Management, pages 123-126, 1891 edition. Victorian Food - This Victorian Life. THISVICTORIANLIFE.COM
Pumpkin Soup: A recipe from 1878 and my own version of it: http://www.thisvictorianlife.com/…/pumpkin-soup-a-recipe-fr…
Миссия – лечь костьми. Нищета и пренебрежение собой как часть культурного кода – СПЕКТР. Людмила Петрановская о радости возвращения в привычный мир, где человек жертвует собой с восторгом, что пригодился родине. SPEKTR.PRESS
ЖЕНСКИЕ БРАЧНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ РОССИЙСКИХ ГАЗЕТ ДО 17-го ГОДА ПРОШЛОГО ВЕКА. Женская психология не меняется со временем. Проходят века, меняются нравы, а женщины всё так же в поисках обеспеченных мужей. TOP.THEPO.ST
Создатели паблика «Подслушано Феминизм» запустили акцию «Красивые люди о насилии в отношении женщин», суть которой заключается в том, что высказывания пользователей соцсетей, активно поддерживающих насильников и обвиняющих во всем жертву, нанесены на их же портреты (http://daily.afisha.ru/archive/gorod/people/a-ty-kak-hotela-kak-v-rossii-obrashchayutsya-s-zhertvami-iznasilovaniya/).
Спорт и модели поведения:
Георгий Фандеев. Вторая линия (№4 и №5)
Форварды второй линии называются так потому, что они толкают схватку во второй линии. Поэтому вы всегда должны называть их «стяжкой». Традиционно они «прыгающие» в коридорах. Это почетный титул, который реально ни о чем не говорит. Интересной чертой особенности игры во второй линии является то, что вторая линия видит мяч только пролетающим над ее головами в коридорах и проскакивающим под ее ногами в схватках. Ни в каких других эпизодах игры вторая линия мяч больше не видит. Вторая линия ведет счет не количеству попыток, совершенных ими в сезоне, а количеству раз, когда они держали мяч в руках.
Это так потому что они прибывают к местам столкновения поздно. Не потому, что они бегают медленно. Поскольку стяжные не могут выйти из схватки до того, как отсоединится третья линия, то вполне логично, что к месту столкновения до прихода туда третьей линии они поспеть не могут.
В теории, они должны прибывать к месту столкновения во второй фазе, после прибытия туда первой линии. В большинстве клубов ожидать прибытия первой линии – это то же самое, что ожидать выроста травы на тренировочном поле. К счастью, в клубной игре вторая фаза столкновения происходит не чаще одного раза за три-четыре сезона.
Поскольку краеугольной сущностью задачи изображения из себя регбиста является прибытие к месту столкновения не раньше того момента, как мяч оттуда ушел, то место второй линии идеально для блефования.
Идеальные ТТХ. Единственно необходимое качество для того, чтобы играть во второй линии – это быть большим. Гораздо лучше, если ты еще и очень толстый, но даже просто быть большим вполне достаточно. Однако определение «большой» сильно меняется в зависимости от того уровня, на котором вы играете. Для международного уровня 211см – это едва-едва достаточно, для клубного – все, что выше 175 см – уже приемлемо.
Другой отличительной чертой второй линии является то, что они приклеивают уши или носят на ушах повязку (бандаж). Это для того, чтобы уши не оторвались, если вдруг вторая линия выскочит из схватки слишком быстро. Другие позеры (типа столбов и фланговых), которые тоже заклеивают уши, делают это только потому, что им нравится так себя украшать.
Типичные разговоры. Большинство разговоров после игры – это попытка выяснить, что вообще происходило во время игры. Большинство очевидцев видит намного больше в игре, чем среднестатистический игрок второй линии, поэтому игрок второй линии, страдающий близорукостью, может даже не догадываться, против какой команды он играет.
Преимущества. Нет необходимости бегать и кого-то сшибать. Высоко поощеряется выпивание большого количества жидкости (пива и т.п.) для поддержания должного веса тела.
Недостатки. В самом деле необходимо толкать в схватке и махать руками в коридорах.
Художник Валентин Губарев. Скромное обаяние ... (www.liveinternet.ru/users/bartelena/post258654335/).
Валентин Губарев родился в 1948 году в Нижнем Новгороде. С 1975 года живет в Минске.
Простой как 5 копеек художник - AdMe (www.adme.ru/.../prostoj-kak-5-kopeek-hudozhnik-55).
Валентин Губарев | Facebook (https://ru-ru.facebook.com/goubarev ).
«Тридцать лет вместе».
«Явные преимущества точки кругового обзора».
«Ода мужским страстям».
«Скромное обаяние неразвитого социализма – 2».
«Бить или не бить?». (Копить или не копить? Потерпеть, подождать? «Трубы горят?»)
«Лестничная клетка».
«Неизвестный дублёр космонавта номер один».
«Утренние грёзы».
«Воспоминания о лете».
«Забытый полустанок».
«Возвращение блудного мужа».
«Примеры приятного времяпровождения».
Любаров, Владимир Семёнович. Картины Любарова, которые сам он называет «картинками», подразделяются на серии. Основной серией Любарова является «Деревня Перемилово», её первый цикл был закончен в 1995 году и включает в себя около 300 работ.
Сайт художника Владимира Любарова : : (www.lubarov.ru/main.aspx).
Серия «Едоки». В новой серии, хоть она и радует глаз богатым продовольственным рядом, «гастрономическая реальность» не важна Любарову сама по себе. Она для художника лишь повод к тому, чтобы «проявить» людей, их характеры и чувства. Художник не изучает еду, а наблюдает за едоками. И у каждого его едока на столе (на стуле, на табуретке, на газетке, на травке) натюрмортом разложена его личная история. По еде-питью, потребляемых каждым из любаровских едоков, легко читаются их судьбы. Серия «Едоки» – это своеобразный ответ художника на модную ныне тему еды, обилие телевизионных кулинарных шоу и множества книг о вкусной и здоровой, а подчас и нездоровой пище.
«Деревня Перемилово и Город Щипок». В отличие от деревни Перемилово, названия «Город Щипок» на географической карте не найти. Так, правда, называлась улица в Замоскворечье, где художник родился, и поэтому уютно-обшарпанный Щипок – отчасти город его детства. И вместе с тем – это типичная российская глубинка: люди и реалии узнаются сразу – и спящие вповалку на вокзале (поди разбери – то ли живы, то ли давно уже умерли), и томящиеся в очередях, и трогательно распивающие розовый портвейн на газетке под забором, и будто в последний раз гуляющие в забулдыжном ресторане. Все убого, все выплакано-выкричано до тла и все возрождается вновь, как наша вечная, латаная-перелатаная, боевая птица Феникс. Но вместе с тем «мерзость провинциальной жизни» получается у Любарова неизменно симпатичной и даже в уродстве своем обаятельной. И крошечный мир любаровского Щипка – та кисло-горькая, мутно-прозрачная капля, в которой отражается жизнь бесчисленных среднерусских городков и полустанков, где время завязалось в морской узел – не развяжешь: и «Совок» тебе, и перестройка, и рыночный капитализм.
Завораживающий мир художника из сельской глубинки (www.adme.ru/.../skazki-dlya-vzroslyh-566505/).
Анастасия Мазуренко . Село Перемилово и его обитатели:
– Недавно вы иллюстрировали книгу Улицкой, которая узнала в вашем «Перемилове» свое детство. Вам не пришлось выдумывать – персонажи «Детства сорок девять» уже жили на ваших картинах.
– Действительно, она увидела в моих работах Москву 50-х годов, хотя я делал Юрьев-Польский и Переславль-Залесский, не воспроизводя их буквально. Я люблю там бывать и пишу в основном по памяти. Об ощущении старой Москвы я никогда не думал, на мысль, что я нарисовал свое детство, меня навела Улицкая. Я вообще не люблю, когда художник-иллюстратор пытается повторить в изобразительном виде то, что сказал писатель. Мне кажется, что это ограничивает читателя, у него должна работать своя фантазия. А я создаю фон. Чтобы читатель читал Книгу, а не книжку с картинками для маленьких: кошка и рядышком котенок. Мне наоборот хочется: если котенок – значит тигра нарисовать.
– Какие они – перемиловцы? Чем отличаются от городских жителей?
– Представьте себе жизнь в деревне: телевизор там до сих пор до десяти часов ничего не показывает, несмотря на то что мне сделали роскошную антенну. Остается радио «Эхо Москвы» и общение с людьми. В Москве я общаюсь с интеллигенцией, а там – с простыми людьми. Общаешься с интеллигентами и как-то все время смотришь на себя со стороны, каждое свое слово взвешиваешь: а что я скажу, а как я буду выглядеть? А там я общаюсь – и говорю все как есть. За исключением того, что может обидеть людей. В городе простые люди – пусть они меня простят – мне кажутся в значительно большей степени хамами, чем деревенские. В деревне даже такого слова, как антисемитизм, не знают. Никогда не было у них агрессии. В русском народном человеке ее нет – по крайней мере сужу по своему опыту. Вообще провинция и Москва – это две страны, в Европе этого нет. Взять Германию: приезжаешь в маленький городок – там роскошный супермаркет, жизнь мало чем отличается от большого города. У нас же в провинции разруха, бедность невероятная. Но здесь другой ритм, совершенно немосковский, я здесь отдыхаю душой. Дух развитой, доброжелательность, трудолюбие. Пьянство чисто русское – это не пьянство бомжей, на которых страшно смотреть. Здесь хорошая природа, постоянный труд. А потом это как приятно – чудный воздух. Сядешь на крыльцо – можешь просидеть час, ни о чем не думая. И в то же время какая-то происходит работа.
– Почему перемиловские женщины такие большие?
– Если говорить серьезно, то если из Перемилова и всех соседних деревень вынуть женщину, все, конец, деревня тут же умрет. Потому что на женщине держится русская деревня. Мужик пьет, мужик гуляет, серьезно о семье не думает. А еще я тут использовал прием художников-примитивистов: у них часто одна фигура большая, а вокруг маленькие. Художники лубка рисовали прекрасно, без всяких знаний перспективы и анатомии. Они более значительного человека делали больше, менее значительный человек был меньше, таким образом подчеркивали свое отношение. А я женщину деревенскую уважаю больше и больше ценю. В этом есть и реальная правда, потому что мужик измельчал не только нравственно, но и физически.
Людмила Улицкая:
«Люся У. и Вова Л. были здесь» – написано на переплете нашей общей с Владимиром Любаровым книги. В этом заборном высказывании заключена правда: мы с Володей действительно прожили всю жизнь рядом. Родились в одном году, ходили в московские школы с гипсовым кудрявым вождем в вестибюле. Нас водили в Музей Революции и в Музей подарков Сталину. Мы ходили на каток, прикручивая к валенкам коньки с помощью оструганных палочек. Играли в лапту, проводили летние каникулы в пионерских лагерях. Поступив в институт, были отправляемы «на картошку». Испытывали тоску и отвращение на профсоюзных собраниях. Обзаводились друзьями-единомышленниками, многих из них провожали в эмиграцию, а сами уезжали отдыхать на север России – в Вологду и на Белое море, или на юг, в Крым. Однако, несмотря на то, что наши жизни шли параллельным курсом, познакомились мы совсем недавно, и как-то само собой выяснилось, что мы занимаемся очень похожим делом, только материал, с которым мы работаем, разный. Но совпадений в видении окружающего мира и людей, его населяющих, оказалось очень много: герои моих рассказов, посвященных детству, жили своей отдельной жизнью на листах Владимира Любарова и просто требовали воссоединения. Мы сложили наши детские воспоминания, и они сошлись замечательно: улица Каляевская, где жила в детские годы я, оказалась удивительно схожа с улицей Щипок, где жил он. Более того,не только дома и дворы, кошки и палисадники, схожими оказались и люди, обитающие в местах нашего детства.
Деревенские евреи Любарова (www.jewish.ru):
Надо сказать, я еврей, но не совсем «настоящий»: моя мать – нееврейка. А вот бабушка по отцу жила в самом настоящем местечке, в черте оседлости под Харьковом. И много мне рассказывала о тех местах, об их жизни, о местном раввине, пересказывала истории из Торы... К ее рассказам мои отец и мать, истые коммунисты, относились плохо. Отец сердился: «Нет ни евреев, ни русских, ни грузин! Мы одна нация – советский народ, мы строим коммунизм, а если вы будете оглядываться на традиции, это будет только мешать». До революции бабушка держала где-то под Харьковом трактир, это была частная харчевня. Она прекрасно готовила. Я запомнил, как уже в советское время бабушка готовила гефилте фиш (которую в России почему-то повелось называть «рыбой фиш», хотя это тавтология, масло масляное). Помню, насколько сложно было готовить эту рыбу, и как потом ее выкладывали на специальное блюдо, украшали – красота была невероятная.
Художник Владимир Любаров находит своих персонажей во владимирской ... (www.rg.ru):
– А серия «Наводнение»? Это что – метафора русской жизни как непрерывного стихийного бедствия?
– Можно и так понимать. Хотя эту мысль я специально сюда не закладывал. Просто однажды увидел в теленовостях сюжет про какую-то деревню, где что ни год – наводение. И люди к этому привыкли. Они ходят из дома в дом по колено, а то и по пояс в воде и не воспринимают такую жизнь как стихийное бедствие. Они вроде бы даже рады, что опять вода пришла. Мне этот сюжет безумно понравился. Я увидел в нем проявление черт русского деревенского человека, который в отличие от русского горожанина не борется с природными катаклизмами, воспринимает их как должное. Ну, пришла вода и пришла. Плотину все равно строить не будем, вода сама уйдет. У меня дом в Перемилове на косогорье стоит, и когда дождь пройдет, на машине въехать невозможно – только на тракторе. Говорю: «Давайте построим дорогу. Скинемся, сами поработаем». – «Чего ты беспокоишься, Семеныч? К завтрему дорога просохнет, и доедешь ты на своем «Москвиче»».
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 252; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!