История выходит из-под контроля 2 страница
Когда порох поджигают, химическая энергия, скрытая в нем, превращается в тепловую энергию пламени и механическую энергию сжатого газа. Чтобы заставить все это работать, достаточно простых приспособлений — сосудов той или иной формы. Похоже, что уже в то время ремесленники-пиротехники разработали четыре основных вида применения пороха, которые, по сути, не изменились со времен средневекового Китая до наших дней.
Заключим порох в закрытый сосуд, оставив только запальное отверстие, — и газы разовьют огромное давление, способное разорвать сосуд на куски. Чем прочнее емкость, тем больше энергии аккумулируется и тем сильнее будет взрыв. Треск хлопушки происходит оттого, что под давлением расширяющихся внутри газов внезапно лопается бумажная оболочка. Бомба — та же хлопушка, но с гораздо более прочными стенками.
Теперь насыплем порох в трубку, один конец которой открыт, — продукты горения будут вылетать из нее огненным дождем. Мастера пиротехнического искусства использовали это свойство, чтобы устраивать эффектные фонтаны из пламени. Цилиндрические сосуды для первых пороховых устройств удобно было делать из коленчатого ствола бамбука. Такие огненные трубки позже легли в основу некоторых видов древнего огнестрельного оружия.
Когда газы из такой трубки устремлялись наружу, пиротехники чувствовали, что какая-то сила давит в противоположном направлении. Случайно или умышленно, но они заставили эту силу работать. Горящий порошок теперь гнал трубку вперед, превращая ее в третье основополагающее устройство — в ракету. Рождение ракетной техники ознаменовалось инцидентом, который произошел в 1264 году, когда император Лицзун устроил в залах дворца праздник в честь своей матери Куншэн. Во время праздничного фейерверка во внутреннем дворе пиротехники подожгли «земляных крыс» — маленькие трубочки с «огненным зельем», которые сновали взад и вперед по земле. Одна из них пронеслась, едва касаясь пола, и взлетела по ступеням трона, сильно напугав императрицу-мать.
|
|
|
Снова насыплем порох в трубку с открытым концом. Сверху вставим объект, который почти полностью закроет отверстие. Когда порох загорится, расширяющиеся газы вытолкнут предмет наружу. При определенных условиях такое устройство эффективно преобразует химическую энергию пороха в механическую силу — из емкости на большой скорости выстреливается снаряд. Это четвертый и самый важный способ применения пороха: так появилась пушка.
Глубоко укоренившееся европейское предубеждение утверждает, что китайцы никогда не применяли порох в военных целях, что они использовали одно из самых эффективных изобретений в истории человечества только для праздного развлечения и детских хлопушек. Однако это абсолютно неверно. Представление о мирном характере отношений жителей Поднебесной с порохом отчасти объясняется западными предрассудками по поводу характера китайцев. Кто-то считал их дилетантами, которые случайно наткнулись на секрет пороха, но не смогли оценить его возможности, кто-то воображал, что эти миролюбивые мудрецы сознательно отвергли его разрушительные возможности.
|
|
|
Путаницу вносило и устоявшееся представление, будто изобретение пороха в Китае относится еще к 100 году до н. э. Однако это не так. Новым изобретениям часто присваивают имена уже известных технологий: китайским словом, обозначавшим взрывающийся бамбук, стали называть пороховую пиротехнику — от зажигательных стрел до ракет. Поэтому и было ошибочно решено, что они очень древнего происхождения. Неправильная датировка — на тысячу лет раньше, чем на самом деле, — создавала впечатление, что китайцам понадобились столетия, чтобы пройти путь от открытия пороха до разработки огнестрельного оружия.
На самом же деле китайские военные быстро заинтересовались «огненным зельем» — и понятно почему. В то самое время, когда порох делал свои первые шаги, над Китаем нависла невиданная военная угроза.
|
|
|
Императорская династия Сун, пришедшая к власти в 960 году, с точки зрения культуры была самой значительной за всю долгую историю Китая и в то же время — одной из самых уязвимых с точки зрения военной. Не удивительно, что именно в сунскую эпоху стало ясно, что «огненное зелье» — это крупное технологическое достижение.
Сунские власти установили систему найма чиновников, основой которой был строгий экзамен для соискателей важных государственных должностей. Они положили начало земельной реформе и пропорциональной налоговой системе. Города процветали — население первой сунской столицы Кайфына в три раза превышало население Рима в пору его славы. Более поздняя столица, Ханчжоу, в которой было более миллиона жителей, потрясла посетившего ее Марко Поло: его родная Венеция, один из самых больших городов Европы, могла похвастаться только пятьюдесятью тысячами. Переносной компас и его применение в навигации — лишь одна из множества революционных технических идей сунской эры. «Китайцы — самые искусные ремесленники в мире, — утверждал персидский автор в 1115 году. — Ни один другой народ с ними в этом не сравнится».
|
|
|
Однако фоном этих технических и культурных достижений была война. Племена из Внутренней Азии, конные варвары, веками беспокоившие китайскую границу, давили на империю со все возрастающей силой. Правлению сунских императоров предстояло завершиться полным покорением их страны чужаками.
Сочетание высокой культуры и технической изобретательности, помноженное на острую необходимость, подвигло сунских ремесленников приступить к исследованию «огненного зелья» — равно с любознательностью и патриотическим рвением. В 1044 году император Жэньцзун получил от одного из своих приближенных доклад «Об основах военного дела». В тексте содержались два рецепта изготовления «огненного зелья», пригодного для использования в зажигательных бомбах, которые можно было метать осадными машинами. Третья смесь предназначалась в качестве горючего для отравляющих дымовых бомб. Пропорция селитры во всех трех смесях была низкой, а это означает, что их действие было рассчитано на стремительное горение, а не на взрыв. Это были первые в мире прикладные формулы пороха.
Новые пороховые устройства, естественно, предназначались прежде всего для поджога, и в этом качестве они последовательно продолжали давнюю китайскую традицию зажигательных боеприпасов: в Китае издавна использовали «огненные стрелы», прикрепляя к древкам пакеты с горящей смолой или другими горючими материалами. Горшок с порохом, попав в цель, мог вызвать еще более сильный и неукротимый пожар. В 969 году, в начале династии Сун, некий Юэ Ифан был награжден шелком за разработку нового вида зажигательной стрелы, в которой, возможно, уже использовалось «огненное зелье». К 1083 году китайцы изготавливали пороховые огненные стрелы десятками тысяч: в бумагу заворачивали комок пороха «размером с гранат», прикрепляли его к древку и запечатывали сосновой смолой. Прежде чем пустить стрелу, лучник поджигал пробку, торчащую из пороховой массы.
Металлические шары с отверстиями, начиненные порохом и снабженные крючьями, цеплялись к башням, лестницам и зданиям, извергая пламя и поджигая конструкции. Для метания этих зажигательных средств использовались катапульты. Дальнобойность их была небольшой — до 150 метров, — однако шипящий, брызжущий огнем шар представлял собой устрашающее оружие.
Когда император Жэньцзун получил описание своего необычного арсенала, он, должно быть, озаботился проблемой нераспространения «огненного зелья». Спустя короткое время он запретил вывозить из страны селитру и серу. Вскоре была запрещена и частная торговля этими стратегическими материалами — производство пороха стало государственной монополией.
Сунские оружейники еще продолжали исследовать военные возможности пороха, когда в 1126 году эта задача стала еще более актуальной. В сентябре того года чжурчжэни — дикий полукочевой народ с севера Корейского полуострова, не имевший ни письменности, ни календаря, — обрушился на китайцев, осадив Кайфын. Сунские воины со стен забрасывали врага своими пороховыми стрелами.
За 80 лет, прошедшие с тех пор, как были записаны первые формулы пороха, военные придумали новое применение для этого волшебного вещества: разрывные бомбы. Идею, вероятно, позаимствовали у пиротехников — в сущности, эти бомбы были просто большими хлопушками. Эти взрывпакеты делались из традиционных материалов вроде бамбука или бумаги, обмотанной бечевкой. «Огненное зелье» все еще содержало слишком мало селитры, отчего ему недоставало мощности, чтобы разорвать более прочную оболочку. Да и боевая задача у этих бомб была та же, что и у хлопушек, — заставить врага вздрогнуть, испугаться, растеряться. Сунские солдаты бросали «громовые бомбы» с крепостных валов Кайфына, «удачно попадая в ряды неприятеля и повергая его в великое смятение». Эти снаряды, в каждом из которых было три или четыре фунта[2] слабого пороха, взрывались с раскатистым ударом, оставляя после взрыва огромное облако дыма. Очевидец описывает реакцию чжурчжэней: «Множество их бежало, воя от страха».
Но ни огненные стрелы, ни страшные хлопушки не могли сдержать бешеного натиска неприятеля. В январе 1127 года император сдал свою столицу варварам. Чжурчжэни увезли Сына неба на север, низвели до положения простолюдина, облачив в одеяние слуги, и заставили доживать жизнь в изгнании.
Внезапное падение Сун ошеломило китайцев. Чжурчжэни огнем и мечом покорили северный Китай и возвели на престол династию Цзинь. Они быстро освоили многие китайские умения — уже к 1150 году они умели получать селитру «искусственным способом» — в навозных кучах. Новый сунский император, сохранивший династию лишь ценой огромных территориальных уступок, отступил вместе со своим двором на юг и регулярно выплачивал дань Чжурчжэням.
Однако назревали новые беды. Среди многочисленных кочевых племен, бродивших по степям Азии, было одно — свирепое и малоизвестное, называвшееся монголами. В 1206 году сторонники молодого воина по имени Темучжин, объединившего разрозненные монгольские кланы, признали его власть и наградили титулом Чингисхан — «повелитель вселенной». «Величайшая радость человека, — провозгласил Чингис, — в победе: победить врага, преследовать его до последнего, лишить его всего, чем он владеет, заставить его близких рыдать».
Чингисхан заставил рыдать многих. Сначала монголы обрушились на запад — вторглись в Индию, затем в Персию, на Кавказ, прошли по всей Средней Азии и грозили даже далекой Европе. После смерти Чингиса в 1227 году его сын Удегей обратил свои взоры на Восток. Там, в северном Китае, уже сто лет правили чжурчжэни. За это время они переняли более передовую культуру своих подданных. Теперь пришел их черед пасть жертвой конных орд, еще более страшных, чем их собственные предки.
Цзиньские мастера изучили секреты китайского порохового оружия, освоили его как свое собственное и к 1231 году, когда монголы напали на Китай, разработали состав, достаточно богатый селитрой, чтобы его взрыв мог разорвать железную оболочку. Эти «потрясающие небеса громовые бомбы» теперь использовались при обороне Кайфына. Грохот сверхмощных устройств, согласно утверждениям современников, можно было слышать за 33 мили[3], пламя взрыва накрывало площадь в 40 ярдов[4] в поперечнике, а осколки пробивали железный доспех.
Монголы пытались защитить свои штурмовые траншеи навесами из воловьей кожи, однако защитники города опустили вниз на цепи громовую бомбу. «Нападающие были все разорваны в куски, — сообщает изумленный хронист, — так что даже и следа от них не осталось».
Бомбы по-прежнему оставались чрезвычайно устрашающим оружием. Но просто напугать врага уже не было главной целью их применения. Отчаянно защищаясь, цзиньские воины обратились к другому пороховому приспособлению своих китайских подданных — копью или пике с двухфутовой трубкой, прикрепленной позади наконечника. Эта емкость, сделанная из бамбука или бумаги, плотно обмотанной веревкой, была начинена «огненным зельем». Солдат поджигал смесь и направлял на врага оружие, выбрасывающее язык пламени и искр не менее шести футов длиной. Такое извержение длилось пять минут. Копья были признаны «лучшим из всех огневых орудий». Особенно они подходили для обороны городских стен. «Эти громовые бомбы и копья с летающим огнем — единственные виды оружия, которых монгольские воины действительно боялись», — записывал хронист.
Однако боялись недостаточно. Монголы победили Цзинь и положили конец господству чжурчжэней в Китае.
Китайская династия Южная Сун, правившая большим и богатым царством, должно быть, понимала, что скоро придет и ее черед, однако не смогла подготовиться к нападению врага. В 1257 году некий правительственный чиновник сетовал на то, что в сунских арсеналах отчаянно не хватает современного оружия, особенно железных бомб и огненных стрел. Эти предостережения не были услышаны. Хубилай-хан, внук Чингиса, в 1274 году напал на сунский Китай и быстро обратил страну в придаток огромной Монгольской империи.
Монголы, как в свое время и чжурчжэни, стремились поставить себе на службу искусство китайских мастеров военного дела. Они освоили оружие с «огненным зельем» и поощряли дальнейшие его разработки. Однако монголы никогда не рассматривали эту радикально новую технологию как альтернативу мощной коннице, с помощью которой они завоевали полмира. Порох так и остался экзотическим дополнением к их традиционным способам ведения войны.
По крайней мере одно происшествие позволило монголам на своей шкуре ощутить, сколь изменчива и непредсказуема природа нового вещества. В 1280 году монгольские чиновники прогнали китайских мастеров, работавших в пороховом арсенале: они были сочтены подозрительными, а их поведение — «завистливым и предательским». Монголы, сменившие китайцев, «ничего не понимали в том, как обращаться с материалами», — писал очевидец. Арсенал взорвался, погибло множество народу. Хотя монголы и старались активно освоить новое оружие, им еще предстояло многому научиться.
Китайские оружейники, несмотря на опасность, продолжали разрабатывать пороховые технологии. Все более мощные бомбы таили угрозу как для тех, кто ими пользовался, так и для тех, кто их делал. Выстрел из катапульты, должно быть, держал расчет в нервном напряжении: никто не мог быть до конца уверен, что бомбу удастся запустить прежде, чем она взорвется. Все решал точный расчет времени: фитиль должен был быть достаточно длинным, чтобы бомба успела долететь до цели, но в то же время враг не должен был успеть потушить его или отправить бомбу назад.
В течение XIII–XIV веков такие бомбы стали обычным боеприпасом в Китае. Их названия сами по себе были устрашающими: «Бомба, падающая с небес», «Бомба силой в десять тысяч врагов», «Магическая шаровая молния, сжигающая врагов и застилающая взор»… Одно из устройств, известное как «Сжигающая кости дробящая масляная бомба», было особенно мерзким: железные дробинки и фарфоровые черепки, заполняющие его, были покрыты варевом из тунгового масла, мочи, нашатыря, испражнений и лукового соуса. Гарантировалось, что эта бомба «поражает кожу и кости», ослепляет врага, даже сбивает птиц с неба. И названия бомб, и экзотические ингредиенты свидетельствуют, что магия по-прежнему была важной составляющей «огненного зелья».
Ракеты, также пополнившие арсенал, были с технической точки зрения наиболее передовым оружием. Если от хлопушки или бомбы требовалось, чтобы порох в них сгорал как можно стремительнее, обеспечивая взрывное расширение газов, то для полета ракеты было необходимо ровное продолжительное горение, обеспечивающее тягу. Мастера-оружейники обнаружили, что если порох набить в трубку очень плотно, он горит только на поверхности. Чтобы обеспечить взлет, в центре плотной пороховой массы стали проделывать коническое отверстие: площадь горения плавно увеличивалась, горячих газов становилось все больше, пока наконец они не поднимали ракету в небо. Со временем, чтобы добиться большей мощности, стали делать узкое отверстие, которое направляло горящие газы в определенном направлении. В результате получилась трубка, начиненная порохом, способная стремительно лететь по воздуху и доставлять зажигательный заряд к удаленной цели. Подобные ракеты, вероятно, стали использоваться в войнах с середины XIII столетия.
Со временем китайские мастера начали разрабатывать оружие столь же революционное, как ракеты, бомбы и огнеметы, однако еще более важное. Научившись делать порох все более мощным, они обнаружили новые возможности «огненного копья» — ручного огнемета, который давно стал привычным оружием. Выяснилось, что вместе с огнем он может извергать кусочки металла и черепки — летящие обломки ранили вражеских солдат и приводили их в окончательное замешательство. Оружейники стали заменять бамбуковые трубки железными — это давало возможность использовать более мощный порох и получать более горячее пламя. «Побивающее врагов пронизывающее копье» имело толстый железный ствол в ярд длиной, к заднему концу которого было прикреплено двухфутовое древко.
Через несколько лет огненные копья стали делать еще большего размера. Вооруженный таким копьем воин мог поразить противника шестифутовым языком пламени, несущим страшный дождь металлических осколков и битого фарфора. Со временем такие устройства стали слишком громоздкими для одного человека. Тогда оружейники приладили их к деревянным рамам или колесным повозкам. Пусть не столь подвижные, эти орудия, прозванные «извергателями», должны были стать ужасающим сюрпризом для головорезов, пытающихся взобраться на стены города или штурмующих его ворота. Более того, используя такие приспособления для метания различных снарядов, техники вплотную подступили к подлинно революционному изобретению.
С точки зрения эффективности метательный снаряд постепенно стал более важным, чем само пламя. Некоторые «извергатели» стреляли связками стрел, а один из них был снабжен магазином, который подавал свинцовые ядра в зарядную камеру так, что их можно было выстреливать одно за другим. Рассказывают, что это орудие способно было отбить нападение пятидесяти солдат; название «девятистрельный пронзающий сердце громовой огнемет магического яда» говорит само за себя.
Оружейники заметили, что чем плотнее метательный снаряд прилегает к стенкам ствола, тем с большей силой он выбрасывается из жерла. Когда пороховых дел мастера разработали составы, более богатые селитрой, взрывчатый порошок стал метать снаряды еще дальше. А также время от времени взрывать все это хозяйство, взметая его на воздух и напоминая о необходимости более прочных стволов из более толстого металла.
Таким образом, к концу XIII столетия, когда монголы по-прежнему правили Китаем, эволюция огненного копья привела к появлению совершенно нового устройства. Вместо того чтобы извергать пламя, оно, благодаря потенциальным возможностям «огненного зелья», стало метать снаряды. Это и была первая пушка.
Для военных специалистов того времени новое устройство было логическим развитием более древних изобретений. На долгом пути, который человечество прошло в бесконечных поисках все более совершенных орудий убийства, это открытие стало одним из самых монументальных. В огнестрельном оружии пламя имело второстепенное значение — порох стал топливом, источником концентрированной энергии. Эта энергия была только средством, а настоящую работу должен был сделать снаряд.
Итак, первые пушки появились в Китае в конце XIII столетия: самое древнее сохранившееся орудие неуверенно датируется 1288 годом. Пушка была результатом долгой эволюции, так же как и другие китайские пороховые устройства. Первые орудия были маленькими, несовершенными вариациями на тему «огненного копья». Китайская бронзовая ручная пушечка 1332 года имеет всего фут в длину и восемь фунтов веса. От середины XV века до нас дошли уже сотни артиллерийских орудий большего размера. Они могли стрелять и каменными, и железными ядрами.
В описании битвы, произошедшей в 1359 году под Ханчжоу, который стал к тому времени центром производства пороха, огнестрельное оружие уже упоминается как нечто само собой разумеющееся. В то время китайская династия Мин восстала против своих монгольских владык. Обе стороны были хорошо оснащены артиллерией, способной иногда давать согласованные залпы из множества стволов. В 1412 году «Дальнобойной пушке, внушающей страх», имевшей почти три фута в длину, требовалось полфунта пороха, чтобы выстрелить двухдюймовым[5] ядром с большой скоростью. Кроме того, из нее можно было стрелять целым мешком полудюймовых свинцовых дробинок.
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!