II. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
А.Г. КИБАЛЬНИК
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
В МЕЖДУНАРОДНОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Ставрополь-2002
Научный редактор
А.В. Наумов,доктор юридических наук, профессор
Рецензенты
В.Н. Зырянов, доктор юридических наук, профессор
Р.Э. Оганян,доктор юридических наук, доцент
И.Г. Соломоненко, кандидат юридических наук, доцент
КИБАЛЬНИК А.Г.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В МЕЖДУНАРОДНОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ. –Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 2002. – ___ с.
ISBN
Настоящее издание подготовлено кандидатом юридических наук, доцентом Ставропольского государственного университета А.Г. Кибальником.
В учебном пособии рассмотрены вопросы преступности деяния и ответственности в современном международном уголовном праве. В приложении содержатся программа курса «Международное уголовное право», а также извлечения из международных документов уголовно-правового характера.
Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов, практических работников.
I. КОНЦЕПЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
Мысль о необходимости существования международного уголовного права отнюдь не нова. Еще в конце XIX века российский юрист Н.М. Коркунов обосновывал необходимость создания международного уголовного права тем, что нормы последнего призваны служить защитой принципов межгосударственного сотрудничества.[1]
В отечественной науке концептуальные основы международного уголовного права были заложены профессором Ф.Ф. Мартенсом, отметившим, что международное уголовное право "заключает в себе совокупность юридических норм, определяющих условия международной судебной помощи государств друг другу при осуществлении ими своей карательной деятельности в области международного общения".[2]
|
|
|
Исторический опыт ХХ века заставил по-новому подойти к проблеме теоретического понимания международного уголовного права. При этом спорной стала проблема о признании самого факта существования последнего. Так, например, по замечанию И.И. Карпеца, "дискуссионен вопрос не только о понятии международного уголовного права, но и том, необходима ли вообще такая отрасль права, имеет ли она право на существование."[3]
Наличие уголовно-правовых норм в международном праве не вызывает в настоящее время сколько-нибудь серьезных возражений. Об этом свидетельствует большое количество самых разных международно-правовых документов, принятых с середины ХХ века. Мы не ставим своей задачей проанализировать исторические предпосылки появления тех или иных международных актов. Тем не менее, необходимо отметить, что их принятие как правило обуславливалось задачей межгосударственного сотрудничества в поддержании мирового порядка. В последний обычно включались и задачи борьбы с международной преступностью, а также предотвращения и наказания преступлений международного характера.
|
|
|
Такой подход в понимании необходимости международно-правовой регламентации борьбы с преступлениями на межгосударственном уровне сохраняют и новейшие документы международного права. Так, например, ст. 2 Декларации Организации Объединенных Наций о преступности и общественной безопасности 12 декабря 1996 года[4] прямо указывает на обязанность государств-членов способствовать "расширению сотрудничества и помощи в правоохранительной области на двусторонней, региональной, многосторонней и глобальной основе, в том числе заключению в соответствующих случаях соглашений о взаимной юридической помощи, в целях содействия выявлению, задержанию и преследованию лиц, которые совершают опасные транснациональные преступления или каким-либо иным образом несут за них ответственность, и в целях обеспечения эффективного международного сотрудничества правоохранительных и других компетентных органов".
|
|
|
В отечественной и мировой теории понимание международного уголовного права преимущественно развивалось в ключе его определения как отрасли международного публичного права. При этом на настоящий момент существует несколько основных доктрин, определяющих сущность данной юридической отрасли.
Сторонники преобладающего направления российской теории международного права подчеркивали, что международное уголовное право - "находящаяся в стадии становления специфичная отрасль международного права".[5] Таким образом, международному уголовному праву фактически отказывалось в "праве" на самостоятельное существование.
Однако в последнее время интерес к проблеме существования международного уголовного права существенно возрос. Тем не менее в концептуальной своей основе подход к определению международного уголовного права как отрасли международного публичного права остался прежним.
Всего тридцать лет назад в науке одной из господствующих была позиция, согласно которой международное уголовное право как отрасль международного права отсутствует.[6]
Однако, в дальнейшем положение вещей серьезно изменилось.
Так, например, И.И. Лукашук и А.В. Наумов определили международное уголовное право как отрасль международного публичного права, принципы и нормы которой регулируют сотрудничество государств и международных организаций в борьбе с преступностью.[7]
|
|
|
В.П. Панов предложил под международным правом понимать систему принципов и норм, регулирующих сотрудничество государств в борьбе с преступлениями, предусмотренными международными договорами.[8]
Существует иная концепция, согласно которой, международное уголовное право - это комплексная отрасль, включающая в себя материальные и процессуальные нормы, которые, в свою очередь, могут относиться как к международному публичному, так и к международному частному, а также к национальному уголовному праву (Ю.А. Решетов).[9]
Практически на этих же позициях стоит ряд других авторов - общим для них является то, что при определении международного уголовного права, сохраняются тенденции к определению его несамостоятельности как правовой отрасли, либо идет речь о комплексных предметах правового регулирования и источниковой базы.
Так, о комплексном характере международного уголовного права говорили такие международники, как Д.Дж. Бешаров (D.J. Besharov), Я. Динштейн (Y. Dinstein), М.Ш. Бассиони (M.Ch. Bassiouni).[10]
В одном из новейших исследований международное уголовное право определялось как система международно-правовых принципов и норм, определяющих составы международных преступлений и преступлений международного характера, регулирующих деятельность органов международной юстиции, а также вопросы оказания межгосударственной помощи по уголовным делам.[11]
Н.И. Костенко, говоря о международном уголовном праве как о «комплексной, самостоятельной отрасли международного публичного права», указывает, что оно представляет собой систему общепризнанных международно-правовых принципов и норм, регулирующих сотрудничество между субъектами международного права по предупреждению и привлечению виновных лиц за совершение международных преступлений и преступлений международного характера, а также «оказанию судебной помощи, проведению расследования, уголовного преследования и судебного разбирательства, применению и исполнению меры наказания, обжалованию и пересмотру судебных решений, оказанию правовой помощи по уголовным делам…»[12]
Нетрудно заметить, что в данных определениях также смешаны материально-правовые, процессуальные и судоустройственные начала.
В литературе высказана заслуживающая внимания позиция о том, что «только основываясь на концепции многоуровневой международной правосубъектности» можно создать единую концепцию международного уголовного права.[13]
Итак, большинство авторов отмечают комплексный характер международного уголовного права - то есть тот факт, что оно объединяет в единую отрасль нормы материального и процессуального характера (а в некоторых случаях - и нормы, посвященные регламентации процедуры исполнения наказания), а также нормы, относящиеся к судоустройству.
Да, действительно, многие (если не большинство) международно-правовые акты уголовно-правового характера содержат как материально-правовые, так и уголовно-процессуальные нормы. Это замечание справедливо, например, к Уставам международных трибуналов (Нюрнбергского, Токийского, по бывшей Югославии, по Руанде). Более того, по замечанию В.Э. Грабаря, само по себе международное уголовное право изначально и главным образом было правом процессуальным.[14]
Однако, в настоящее время наблюдается тенденция более четкого разграничения норм материального уголовного права и норм процедурного характера. Особенно явно такая тенденция проявилась в предложенном Комиссией международного права ООН Проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1991 года,[15] а также в принятом Римском Статуте Международного Уголовного Суда от 17 июля 1998 года.[16] Названные документы впервые четко разграничивают нормы материального уголовного права и нормы процедурного характера. При этом, например в Римском Статуте Международного уголовного суда практически впервые речь идет именно о самостоятельности международного уголовного права как отрасли права.
Наметившееся формальное разделение международных уголовно-правовых норм материального характера и соответствующих им процедурных норм, а также положений о международном судоустройстве представляется закономерным этапом в становлении и развитии международного права в целом. Смешанность, "комплексность" норм международного уголовного права, отмеченная многими авторами, затрудняла (и до сих пор затрудняет) осознание места и роли международного уголовного права как такового, определение предмета и метода.
Тенденция к "возрастанию самостоятельности" материального международного уголовного права носит принципиально важный характер - именно она позволяет говорить о том, что международное уголовное право приобретает характеристики самостоятельной отрасли права.
Конечно, речь идет пока только о тенденции. Но сам факт того, что международное сообщество стремится к созданию универсального международного уголовного законодательства (а, как известно, первый проект Международного уголовного кодекса был предложен еще в 1954 году) сопровождается еще одной параллельной тенденцией - созданием международного уголовного процесса также как самостоятельной отрасли права.
Надо отметить, что в теории положительно оценивается становление самостоятельного международного уголовного процесса («международного уголовного судопроизводства»).[17]
Тенденция к самостоятельности такой отрасли как международное уголовное право в собственном смысле этого слова - то есть правовой отрасли материального характера - позволяет более четко разграничить предмет и метод правового регулирования между международно-правовыми установлениями материального, процессуального и судоустройственного характера.
Нельзя не согласиться с Е.Т. Усенко в том, что "каждой материальной отрасли национального права, как известно, соответствует процессуальное право, в принципе обособленное, а в науке международного права почему-то считается допустимым смешивать все воедино… Смешение в международном праве материальных и процессуальных норм порождает немалые затруднения".[18]
Представляется, что цитированная мысль весьма подходит к идее разъединения в международном праве материальных и процессуальных норм. Об этом говорит и само развитие международного уголовного права - подтверждением этому служат попытки кодификации норм и принципов международного права, имеющих уголовно-правовое и уголовно-процессуальное значение. Такая направленность в эволюции норм международного права логически все-таки завершится принятием Международного Уголовного кодекса.
Тем не менее, на наш взгляд, уже сейчас можно говорить о все большей самостоятельности международного материального уголовного права. Так, например, своеобразная кодификация составов преступлений, подсудных Международному уголовному суду, поведена во второй части Римского Статута Международного уголовного суда ("Юрисдикция, приемлемость и применимое право"). Более того, часть третья этого же документа посвящена регламентации общих принципов материального уголовного права. Что же касается вопросов процедуры и судоустройства, то она в названном Статуте регламентирована раздельно.
Кроме того, и ранее принятые международные договоры, имеющие уголовно-правовой характер, довольно четко разграничивают вопросы материального права и процедуры. С другой стороны, это свидетельствует, конечно, о том, что данные документы являются источниками как уголовно-материальных, так и процессуальных норм одновременно. Но, как справедливо отмечает подавляющее большинство авторов, такая отрасль права как международное уголовное право находится в стадии становления.[19] И результатом такой эволюции видится окончательное оформление международного уголовного права в самостоятельную правовую отрасль.[20] Причем наряду с данной отраслью в качестве самостоятельной будет выступать международный уголовный процесс.
И, хотя это довольно смелый вывод, но все же, на наш взгляд уже можно говорить о том, что международное уголовное право практически приобрело черты самостоятельной отрасли. И данный вывод основан на том факте, что международное уголовное право регулирует целый участок однородных правовых отношений и интересов, и что у международного уголовного права все в большей мере оформляется специфический режим юридического регулирования.
При этом, конечно, международное уголовное право по своему определению является составной частью системы международного права в целом. В этом суждении, на наш взгляд, нет кардинального противоречия: ведь система международного права в целом как раз представляет собой совокупность различных отраслей международного права.
По поводу определения международного уголовного права один из наиболее авторитетных специалистов-международников И.П. Блищенко справедливо указал, что выработка понятия международного уголовного права должна начинаться с определения явлений, которые оно призвано регулировать и охранять, а также с тех, с которыми оно призвано вести борьбу.[21]
Позволим себе утверждение, что ключевым «явлением», позволяющим сформулировать понятие международного уголовного права, является событие преступления, как таковое определено в нормах международного права. Соответственно производным «явлением» можно считать пределы ответственности субъекта по международному уголовному праву.
При этом вопросы ответственности необходимо понимать шире, нежели классическую наказуемость деяния. Во-первых (и мы не раз будем оговариваться на сей счет), в актах международного уголовного права определение наказания является скорее исключением, нежели правилом. Во-вторых, международное право нередко регламентирует не столько вопрос о виде или размере наказания, сколько иные вопросы наступления ответственности за совершенное деяния (например, вопросы экстрадиции, преодоления уголовно-правовых иммунитетов и пр.)
По этой причине можно утверждать, что международное уголовное право регулирует другие материально-правовые вопросы наступления уголовной ответственности.
Практически все авторы указывают, что задачей (целью) международного уголовного права является борьба с международной преступностью, преступлениями международного характера, защита мира и т.п.
Соглашаясь в принципе со всеми приведенными утверждениями, можно резюмировать: определение преступности деяния и пределов ответственности за его совершение в конечном итоге ставит своей целью обеспечение мирового правопорядка. Реализации данной цели пропитаны «буква и дух» актов международного уголовного права, а ее достижение возможно путем применения международного уголовного права как в международной, так и в национальной уголовной юрисдикции (ниже данный вопрос будет рассмотрен подробно).
Сейчас же представляется возможным определить концептуальные моменты для выработки понятия международного уголовного права.
1. Новейшие документы международного уголовного права дают основания полагать, что основополагающим критерием выделения международного уголовного права (в материально-правовом смысле) является определение преступности деяния по международному праву. Преступность деяния означает прямую его запрещенность в международно-правовом акте. В международном уголовном праве должен определяться субъект ответственности.
2. Международное уголовное право регламентирует пределы ответственности за совершение такого деяния в материально-правовом смысле (наступление ответственности, течение сроков давности и пр.) Процедурные вопросы реализации ответственности и осуществления уголовного преследования являются предметом международного уголовно-процессуального права.
3. Субъект применения международного уголовного права, регламентация деятельности последнего также не должны быть предметом материально-правового регулирования в международном уголовном праве – тем более, что субъектом правоприменения может быть не только международный, но и национальный правоприменительный орган.
4. Международное уголовное право, являясь составной частью международного права, оказывает определенное влияние на формирование национального уголовного права. Более того, через национальное уголовное право происходит реализация задач международного уголовного права. Однако, обладая приоритетом над национальным уголовным правом (в силу конституционных предписаний большинства государств) и отличаясь по субъекту принятия, международное уголовное право не может отождествляться с национальным уголовным правом либо включать в себя последнее.
5. Международное уголовное право как самостоятельная отрасль международного права должно иметь собственные предмет и методы правового регулирования. Соответственно вполне справедливо говорить о самостоятельной источниковой базе данной отрасли.
Нельзя не согласиться с И.П. Блищенко и И.В. Фисенко в том, что включение в международное уголовное право норм национального права необоснованно: в этом случае любую отрасль международного права можно отнести к комплексной отрасли, так как «ее принципы и нормы осуществляются на территории государства, с помощью норм национального законодательства».[22]
Тем не менее, в дальнейшем мы постараемся обосновать позицию, согласно которой реализация задач международного уголовного права возможна и через национальное уголовное право.
Все это позволяет определить международное уголовное право как самостоятельную отрасль, входящую в единую систему международного права, состоящую из международно-правовых норм и решений международных организаций, определяющих преступность деяния и пределы ответственности за его совершение, а также регламентирующих иные уголовно-правовые вопросы в целях охраны мирового правопорядка.
В большинстве работ авторы указывают на то, что принципы и нормы международного уголовного права регулируют сотрудничество государств и международных организаций в борьбе с преступностью либо с преступлениями, предусмотренными международными договорами.[23]
Да, действительно, в основополагающих документах международного права прямо говорится о необходимости "поддерживать международный мир и безопасность", для чего необходимо принимать эффективные коллективные меры для предотвращения либо устранения угрозы миру. При этом Устав ООН от 26 июня 1945 года (далее - Устав ООН) прямо говорит о том, что данные цели осуществляются путем развития "международного сотрудничества в разрешении проблем экономического, социального и гуманитарного характера".[24]
При этом рост преступности является одной из главных социальных угроз современности - угрозой, с которой в современном мире вряд ли может справиться одно отдельно взятое государство, даже пусть и наиболее сильное. Глобализация угрозы международной преступности отмечается подавляющим числом авторов, также как и необходимость всемерного сотрудничества государств как субъектов международного права в борьбе с ней.[25]
Многочисленные акты международного права также расценивают рост преступности как одну из наиболее значительных угроз международному миру и безопасности. Так, например, в Венской декларации о преступности и правосудии от 20 апреля 2000 года особо отмечалось, что государства-члены ООН, будучи обеспокоены воздействием на общество результатами совершения серьезных преступлений, имеющих глобальный характер, "убеждены в необходимости двустороннего, регионального и международного сотрудничества в области предупреждения преступности и уголовного правосудия".[26]
При этом в новейших международно-правовых актах указывается, что наряду с преступлениями против мира и безопасности всего человечества, государствам необходимо совместно бороться с теми деяниями, казалось бы традиционно считались преступными в соответствии с национальным законодательством.
Так, например, на особую угрозу в развитии международного сотрудничества в экономической сфере в виде коррупции и взяточничества указала ДекларацияООН о борьбе с коррупцией и взяточничеством в международных коммерческих операциях.[27] В названном документе указывается на необходимость принимать "эффективные и конкретные меры по борьбе со всеми формами коррупции, взяточничества и связанными с ними противоправными действиями". При этом государства должны, в соответствии со своими международными обязательствами (выделено мной. - А.К.) "обеспечивать эффективное применение действующих законов, запрещающих взятки, … содействовать принятию законов в этих целях там, где их не существует" и призывать находящиеся под их юрисдикцией лица "содействовать достижению целей настоящей Декларации" (ст. 1).
Подобные указания, предписывающие государства применять либо изменять собственное национальное уголовное законодательство в силу международных обязательств, можно найти и в иных документах международного права: например, в Единой конвенции о наркотических средствах от 30 марта 1961 года[28]. Подчеркнем при этом еще раз: акты международного права предписывают государствам сотрудничать в предотвращении и наказании не только преступлений против мира и безопасности человечества и преступлений международного характера, но и в борьбе с преступлениями "национального" характера. При этом в ряде международных договоров прямо указывается на необходимость юридической оценки содеянного "в рамках своего национального законодательства".[29]
Подобные положения международного права позволяют сделать следующие очень важные выводы:
1) Международное сотрудничество в борьбе с преступностью (как публично-правовая процедура) является не столько предметом международного уголовного права, сколько средством реализации методов последнего - то есть нормы, регламентирующие подобное сотрудничество составляют одну из юридических основ международного уголовного процесса;
2) Исходя из буквального понимания подавляющего большинства действующих международных актов уголовно-правового характера, можно в качестве задачи международного уголовного права считать борьбу с преступностью.
Что означает борьба с преступностью в международном уголовном праве?
Во-первых (и это отмечено большинством ранее цитированных авторов), речь должна идти о борьбе с международными преступлениями и преступлениями, традиционно относимыми к преступлениям международного характера. Однако, в настоящее время многие общеуголовные преступления (в традиционном их понимании) приобретают характер вышеназванных - например, преступления, связанные с коррупцией (взяточничество и др.) Поэтому предупреждение преступности в международном уголовном праве скорее должно расцениваться в контексте поддержания мирового правопорядка.
Именно если таким образом понимать цель "борьбы с преступностью", становится понятным, почему международное уголовное право применимо не только на международном, но и на внутригосударственном уровне - ибо деяния, признанные преступлениями по международному уголовному праву вполне могут не носить "классического" международного характера, но угрожать общемировому правопорядку (в первую очередь, в него включается мир и безопасность человечества) как таковому. Также по этой причине столь традиционные преступления против прав и свобод человека как убийство, причинение вреда здоровью различной степени тяжести и т.д. при определенных обстоятельствах приобретают статус преступления по международному праву - ибо главной ценностью в современном мире общепризнанны права и свободы человека.
Более того, именно задачей поддержания мирового правопорядка обусловлена возможность применения норм международного права даже без их имплементации в национальном законодательстве, а также на территории и в отношении граждан тех государств, для которых нормы международного уголовного права по той или иной причине не вступили в силу.
Да, "мировой правопорядок" - понятие глобальное. В него включаются задачи и обеспечения мира и безопасности человечества в целом, и задачи всемерной охраны прав и свобод личности, и задачи экологической безопасности и т.д. В принципе, мировой правопорядок - это совокупность всех интересов, взятых под защиту всеми отраслями права. Но международное уголовное право ставит в качестве своей цели защиту мирового правопорядка от тех деяний, которые именно рассматриваемой отраслью признаются преступлениями.
Данную задачу международного уголовного права можно определить как общепревентивную - и ее суть состоит в предупреждении совершения неопределенным кругом субъектов преступлений, предусмотренных международным уголовным правом.
Если провести параллель между общепревентивной задачей международного уголовного права и предметом юридического регулирования, то нетрудно заметить, что названная задача достигается путем реализации методов, регулирующих общепредупредительные общественные отношения в международном уголовном праве.
С другой стороны, международное уголовное право очевидно преследует решение еще одной задачи - задачи всемерной репрессии лица, совершившего преступление. Действительно, без установления ответственности за совершение преступления само международное уголовное право потеряло бы всякий смысл. При этом, как уже говорилось, большинство международных актов обязывают применять к лицу, виновному в совершении международных преступлений, самые "суровые", "эффективные" или "соответствующие" меры наказания.[30]
На наш взгляд, в репрессивную задачу международного уголовного права входит также и частная превенция в отношении совершивших преступление лиц. На самом деле, если под частной превенцией понимать недопущение повторения совершения лицом преступлений посредством применения мер уголовно-правового воздействия,[31] то данное положение вполне применимо к международному уголовному праву.
Таким образом, международное уголовное право имеет две основные задачи - общепревентивную (обеспечение мирового правопорядка) и репрессивную (всемерное наказание виновного в совершении преступления лица).
Может возникнуть вопрос об иерархии названных задач. Вполне допустимы доводы за признание той или иной задачи международного уголовного права в качестве приоритетной. Однако, на наш взгляд, в силу понимания комплексного характера предмета и методов юридического регулирования, характерных для рассматриваемой отрасли права, разделить эти обе задачи на "более" или "менее" главную вряд ли целесообразно и возможно.
Поэтому представляется, что обе названные задачи преследуются международным уголовным правом в равной степени и, в принципе, равны по своей значимости.
Необходимо определить взаимосвязь международного уголовного права с другими отраслями права.
Наиболее тесную связь имеет исследуемая отрасль с национальным уголовным правом. Взять хотя бы тот факт, что национальное уголовное законодательство различных стран в значительной мере формировалось на протяжении второй половины ХХ века под непосредственным воздействием международного уголовного права.
Реализация международного уголовного права происходит в рамках международного и национального уголовного процессуального права. Уголовное судопроизводство производится посредством деятельности органов международной уголовной юстиции, осуществляющих на международном и национальном уровнях расследование, рассмотрение и разрешение уголовных дел о преступлениях, регламентированных международным уголовным правом.[32]
Международное уголовное право тесно связано с криминологией - в первую очередь это обусловлено задачей поддержания мирового правопорядка, в которую безусловно включается борьба с международной преступностью. По этому поводу в литературе было удачно отмечено, что не случайно основные стандарты, нормы и правила ООН начинаются со слов "предупреждение преступности", а совершенствование международного уголовного права в первую очередь связывается с предупредительной деятельностью государств и международных организаций.[33]
И, конечно, в силу того, что международное уголовное право является составной частью единой системы международного права, оно тесно связано с иными отраслями международного права - международным гуманитарным, международным морским, международным воздушным, международным экономическим и другими отраслями.
Видимо, именно эта тесная взаимосвязь дает основание для высказанного мнения о том, что международное уголовное право призвано бороться с проявлениями преступности в иных отраслях международного права.[34]
main.htm 
main.htm g2.htm
[1] Коркунов Н.М. Опыт конструкции международного уголовного права // Журнал уголовного и гражданского права. - СПб., 1889. - № 1.
[2] Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. II. - СПб., 1896. - С. 379.
[3] Карпец И.И. преступления международного характера. - М., 1979. - С. 12.
[4] Резолюция 51/60 Генеральной Ассамблеи ООН.
[5] См.: Курс международного права (в семи томах). Т. 6. / Под ред. Н.А. Ушакова. - М., 1992. - С. 192-194.
[6] Галенская Л.Н. О понятии международного уголовного права // Советский ежегодник международного права. 1969. - М., 1970. - С. 247.
[7] Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. - М., 1999. - С. 9.
[8] Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 1997. - С. 15.
[9] Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. - М., 1983. - С. 63.
[10] Besharov D.J. Evolution and Enforcement of International Criminal Law // International Criminal Law. - N.Y., 1986. - Vol. 1. - P. 59-60; Dinstein Y. International Criminal Law // Israel Law Review. - Jerusalem, 1985. - Vol. 20. № 2-3. - P. 206-208; Bassiouni M.Ch. Characteristics of International Criminal Law Conventions // International Criminal Law. - N.Y., 1986. - Vol. 1. - P. 1.
[11] См.: Каюмова А.Р. Международное уголовное право (становление и современные тенденции развития). Автореферат дисс. … канд. юрид. наук. – Казань, 1996. – С. 7,14-15.
[12] Костенко Н.И. Развитие концепции международного уголовного права в отечественной литературе // Государство и право. – 2001. - № 12. – С. 88.
[13] Блищенко И.П., Солнцева М.М. Мировая политика и международное право. – М., 1991. – С. 92.
[14] Грабарь В.Э. Материалы к истории международного права в России (1647-1917). - М., 1958. - С. 457.
[15] Российская юстиция. - 1995. - № 12. - С. 51-54.
[16] A/CONF. 183/9. Russian.
[17] См.: Костенко Н.И. Судопроизводство Международного уголовного суда – основа международного уголовного процесса // Государство и право. – 2001. - № 2. – С. 64-70; Лобанов С.А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях // Государство и право. - 1998. - № 5. - С. 76-84.
[18] Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская Конституция // Московский журнал международного права. - 1995. - № 2. - С. 25.
[19] См., например: Курс международного права. Т. 6 / Под ред. Н.А. Ушакова. - М., 1992. - С. 12.
[20] Отметим суждение В.Ф. Цепелева: «Тенденции развития международного уголовного права таковы, что в результате сближения, взаимопроникновения международной и внутригосударственной (национальной) систем права, международное уголовное право все более движется к оформлению в качестве самостоятельной синтезированной отрасли права, находящейся на стыке этих двух систем». См.: Цепелев В.Ф. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. – М., 2001. – С. 72.
[21] Международное уголовное право. 2-е изд. / Под ред. В.Н. Кудрявцева. – М., 1999. – С. 8.
[22] См.: Блищенко И.П., Фисенко И.В. Международный уголовный суд. – М., 1998. – С. 11.
[23] См., например: Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 1997. - С. 15.
[24] П.п. 1, 3 Устава Организации Объединенных наций от 26 июня 1945 года // Устав Организации Объединенных наций и Статут Международного суда: Официальное издание ООН. – Нью-Йорк, 1968. - С. 7.
[25] См., например: Богатырев А.Г. Международное сотрудничество государств по борьбе с преступностью. - М., 1989; Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. - М., 1972; Галенская Л.Н. Сотрудничество государств в борьбе с преступностью. Правовые проблемы. - Л., 1978; Карпец И.И. Международная преступность. - М., 1988; Панов В.П. Сотрудничество государств в борьбе с международными преступлениями. - М., 1993 и др.
[26] A/CONF.187/4/Rev.3.
[27] Утверждена резолюцией 51/191 Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1996 года // Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи, пятьдесят первая сессия, Дополнение № 49 (А/51/49). - С. 173-174.
[28] Ст. 4: "Стороны принимают такие законодательные акты … какие могут быть необходимы для того, чтобы: а) ввести в действие и выполнять постановления настоящей Конвенции в пределах их собственных территорий; b) сотрудничать с другими государствами в выполнении постановления настоящей Конвенции…" Цит. по: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 23. - М., 1970. - С. 105-106.
[29] Подобное указание содержится, например, в ст. 7 Конвенции о физической защите ядерного материала от 3 марта 1980 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 43. - М., 1989. - С. 107-108.
[30] Соответственно: ст. 2 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970 г.), ст. V Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) и ст. 22 Конвенции о психотропных веществах (1971 г.)
[31] См., например: Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть. - Краснодар, 1999. - С. 8; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996. - С. 23; Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. - М., 1997. - С. 14 и др.
[32] Сходная точка зрения предлагалась применительно к определению уголовного судопроизводства по ряду международных преступлений. См.: Лобанов С.А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях // Государство и право. - 1998. - № 5. - С. 79.
[33] Панов В.П. Международное уголовное право. - М., 1997. - С. 21.
[34] Международное уголовное право / Под общ. ред. В.Н. Кудрявцева. 2-е изд. - М., 1999. - С. 13.
II. ПРЕСТУПЛЕНИЕ И СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В МЕЖДУНАРОДНОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
Несомненно, понятие и понимание преступления как юридического факта, вызывающего к жизни само уголовное правоотношение, являются ключевыми в уголовном праве. Подавляющее большинство институтов уголовного права (как национального, так и международного) в той или иной степени зависят от понятия преступления - будучи, по существу, производными от него.
Понимание преступления по международному уголовному праву проистекает из принципа nullum crimen sine lege: в соответствии с Римским Статутом Международного уголовного суда, никто не может подлежать ответственности по настоящему Статуту, если только инкриминируемое деяние на момент его совершения не признавалось преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда (ч. 1 ст. 22).
Как может показаться на первый взгляд, речь идет лишь о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию Суда, а эта формулировка является специализированным выражением общего принципа уголовного права применительно к юрисдикции Суда. Однако это не совсем так - подтверждением универсальности этого принципа для всего международного уголовного права является тот факт, что этот принцип, если не буквально, то по своему существу, содержится практически в каждой международной норме уголовно-правового характера. Так, например, ч. 1 ст. 15 Международного Пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года[35] (являющегося составной частью Международного стандарта ООН в области защиты прав и свобод человека), прямо устанавливает, что никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления, которое, согласно действовавшему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением. Аналогичная норма содержится в ст. 7 Европейской Конвенции по правам человека.
Далее, если деяние являлось преступным в соответствии с другой нормой международного уголовного права до вступления в силу новой нормы, то оно подлежит квалификации по той норме, которая действовала на момент совершения деяния. Так, например, совершение акта геноцида до вступления в силу Статута Суда должно быть квалифицировано в соответствии с Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) - если, конечно, деяние имело место после вступления названной конвенции в силу.
В одном из судебных прецедентов Европейского Суда по правам человека также содержится недвусмысленное указание на то, что недопустимо никакое отступление от принципа "нет преступления без указания на то в законе", даже "в период войны или иного чрезвычайного положения" в целях обеспечения максимально эффективной защиты лица от произвольного уголовного преследования, осуждения и наказания.[36]
Логическим следствием запрета применять положения действующего международно-правового акта к деяниям, имевшим место до его вступления в силу, является запрет на применение нормы международного уголовного права по аналогии. В указанных целях прямо предписана необходимость как можно более четкого определения самого преступления по международному уголовному праву. При этом надо особо уточнить, что применение решений международных организаций (в том числе прецедентов международных судов) нельзя расценивать как аналогию - в этом случае такое решение разъясняет норму, содержащуюся в другом источнике международного уголовного права. Другое дело, что толкование, данное в решении международной организации, является обязательным при применении той или иной нормы международного уголовного права.
Составной частью рассматриваемого принципа является "правило о сомнениях", согласно которому любое сомнение в возможности или правильности квалификации по нормам международного уголовного права, должно быть истолковано в пользу обвиняемого лица.
Понятие и социальная природа преступления - одни из самых разработанных доктрин в теории отечественного уголовного права. Мы не будем приводить многие высказывавшиеся точки зрения относительно понятия преступления - отметим, что для отечественной науки советского периода была характерна доктрина классовой сущности преступления, и последовательно доказывался тезис о том, что преступление в социалистическом обществе и преступление в буржуазном обществе - это два принципиально различных юридических явления.[37]
В настоящее время в теории обоснована позиция, согласно которой, переход на позиции приоритета общечеловеческих ценностей требует разрушения постулата о противоположности и непримиримости понятий преступления, даваемых в советской и западной науке уголовного права.[38]
Действительно, универсализация международного правопорядка, в том числе достигаемая за счет развития международного уголовного права, требует своеобразной универсализации основных положений практически всех отраслей права - и уголовное право здесь не исключение. Наоборот, уголовное право, будучи самым репрессивным по своей природе, все в большей мере требует если и не полной идентичности, то хотя бы концептуальной одинаковости в оценке деяния как преступного. Такая "одинаковость" отразится и на всех производных уголовно-правых институтах как в национальных правовых системах, так и в системе международного права в целом.
Международное уголовное право является одним из факторов сближения национальных уголовно-правовых систем. И ключевой момент в таком сближении - это принципиально сходный подход к определению преступления в международном уголовном праве. Такое определение так или иначе должно быть воспринято уголовными законами государств, а, значит в понимании преступления действительно возобладают, не могут не возобладать, общечеловеческие ценности.
Какие характеристики присущи преступлению по международному уголовному праву? Отметим сразу, что такие характеристики должны иметься у каждого деяния, признаваемого преступным по международному уголовному праву.
В первую очередь, преступление является юридическим фактом, порождающим уголовное правоотношение в международном праве. При этом такой юридический факт нельзя расценить как событие, не зависимое от воли и сознания человека.
Очевидно, что преступление - это прежде всего деяние лица, его акт поведения, имеющий временные и пространственные характеристики.
При этом такое деяние должно совершаться осознанно, а совершающее лицо - поступать волевым образом.
Осознанность означает, что лицо, совершающее такое деяние, понимает фактический характер своего поведения. Действительно, неправильное понимание фактических характеристик совершаемого деяния делает поведение субъекта юридически не значимым. Так, например, ч. 1 ст. 32 Римского Статута Международного уголовного суда устанавливает, что ошибка в факте является основанием для "освобождения от уголовной ответственности" при условии, что такая ошибка исключает субъективную осознанность того, что лицо совершает.
При этом в международном уголовном праве презюмируется тот факт, что совершение целого ряда деяний любым лицом должно осознаваться как явно преступное. Эта чрезвычайно важная новелла (ч. 2 ст. 33 Римского Статута) позволяет утверждать, что любой человек в силу того, что "все люди … наделены разумом и совестью",[39] должен осознавать недопустимость таких деяний как геноцид либо преступления против человечности, и доказывать обратное не требуется. На этой посылке в международном уголовном праве основана презумпция вменяемости лица (мы о ней подробнее скажем ниже), в силу которой каждый человек, пока не доказано обратное, понимает (осознает) фактический характер того, что он сам делает (или не делает).
При этом неосознаваемость фактического характера своих действий (бездействий), имеющая место в силу разного рода причин, как правило является основанием для освобождения лица от уголовной ответственности за совершенное деяние. Так, например, в силу п. "а" ч. 1 ст. 31 Римского Статута, если лицо страдает психическим заболеванием или расстройством, которое лишало его возможности "осознавать противоправность или характер своего поведения" на момент совершения деяния, безусловно освобождается от ответственности за такое деяние.
Аналогичным образом обстоит дело с такой характеристикой деяния как воля человека при его совершении. Любое лицо, в силу Международного Стандарта прав и свобод, обладает свободой воли, то есть возможностью произвольно определять вариант своего фактического поведения. Если на свободу воли влияет какой-либо внешний фактор, то в целом ставится вопрос о преступности совершенного лицом.
Яркий тому пример - обязательность исполнения приказа начальника. Такой приказ (как внешний фактор) безусловно сужает волевые (произвольные) характеристики действий исполнителя. И обязательность приказа, наряду с неочевидностью незаконности последнего для исполнителя, становится одним из оснований, освобождающих исполнителя от ответственности по международному уголовному праву. В то же время, нормы международного права говорят о необходимости сохранения у исполнителя возможности "осознанного выбора" поведения при исполнении приказа. Если у лица имеется возможность выбора поведения при исполнении приказа, то сама такая возможность характеризует деяние как произвольное, зависящее от воли человека. И если он совершает во исполнение приказа преступное деяние, то должен подвергаться ответственности.[40]
Каким может быть деяние как акт поведения лица в международном уголовном праве?
В подавляющем большинстве международных актов указывается на преступность не просто деяния, а действия - то есть активного, осознанного и волевого поведения человека. Однако, как нам представляется, в ряде случаев вполне возможно совершение преступления по международному уголовному праву и бездействием.
Так, например, в соответствии с ч. 2 ст. 28 римского Статута Международного уголовного суда, военный командир (начальник)подлежит ответственности за те деяния, которые совершены находящимися под "его эффективным контролем" подчиненными, если совершение этих деяний стало результатом "неосуществления" командиром контроля надлежащим образом.
При этом ответственность командира за действия своих подчиненных имеет место, если соблюдены следующие условия:
· знание и игнорирование того факта, что подчиненные совершали или намеревались совершить преступление;
· преступление, совершенное подчиненными, затрагивали деятельность, подпадающую под "эффективный контроль начальника;
· начальник не принял всех "необходимых и разумных мер" в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения преступных действий своих подчиненных.
В данном случае командир (начальник) совершает преступное бездействие - то есть преступным само по себе расценивается неисполнение лицом специально возложенных на него обязанностей (в данном случае - по контролю за поведением своих подчиненных). При этом, как представляется, такая обязанность может иметь место как в силу прямого правового предписания, так и в силу служебного (должностного, официального) статуса лица.
Для того, чтобы деяние было признано преступным, оно должно обладать рядом обязательных юридических признаков. Попробуем определиться в понимании последних.
Задачей международного уголовного права является охрана международного правопорядка от преступных посягательств. Сама по себе категория "международный правопорядок" чрезвычайно обширна и является результатом взаимного интегрирования различных категорий правопорядка, обеспечиваемого международным правом.
В отечественном Уголовном законе одним из фундаментальных признаков преступления является его общественная опасность - то есть способность предусмотренного уголовным законом деяния причинить вред охраняемым общественным отношениям и интересам. При этом в российской науке традиционно считается, что общественная опасность - главный, основополагающий признак преступления, по которому и проводится его отграничение от иных правонарушений.
Примечательно, что данный признак расценивается как обязательный для преступления в уголовном праве многих государств.[41]
Представляется, что как общественная опасность в отечественном уголовном праве, так и способность преступления в международном уголовном праве причинить вред интересам мирового правопорядка - это объективное качество деяния, его внутренняя характеристика.
Действительно, в международном уголовном праве определена преступность самых различных по своим проявлениям деяний. При этом многие из них в национальном праве традиционно считаются общеуголовными преступлениями. Однако, международные нормы предписывают расценивать такие общеуголовные деяния как преступления по международному праву (например, убийство, умышленное причинение "серьезных" телесных повреждений военнопленному либо мирным гражданам, находящимся на оккупированной территории; незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ; фальшивомонетничество).
Что объединяет такие "общеуголовные" преступления и преступления, традиционно рассматриваемые как международные?
Нам представляется, что их объективный юридический "знаменатель" заключается в том, что эти самые разные деяния так или иначе посягают на интересы поддержания мирового правопорядка - при этом каждое из преступлений причиняет вред (создает угрозу причинения вреда) какой-либо составной части мирового правопорядка.
Так, например, деяния, расцениваемые как военные преступления (убийства, причинение вреда здоровью, изнасилование и другие, совершение которых в мирное время либо в момент отсутствия вооруженного конфликта немеждународного характера расцениваются как общеуголовные и, соответственно, не являются юридическими фактами в международном уголовном праве) посягают интересов поддержания норм и обычаев ведения военных действий и вооруженных конфликтов.
Фальшивомонетничество (вот уж исторически "национальное" преступление, приобретшее в настоящее время широкий международный размах) посягает на такую составную часть мирового правопорядка, как обеспечение интересов экономической и коммерческой деятельности в транснациональном масштабе.
Незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ как преступное деяние угрожает здоровью населения в мировом масштабе, а не только интересам поддержания здоровья неопределенного круга лиц внутри какого-либо одного государства (достаточно вспомнить, что годовые обороты латиноамериканских, южно-азиатских и центрально-азиатских производителей и торговцев наркотиками превышают или соответствуют валовым национальным продуктам соответствующих государств; а угроза распространения наркомании приобретает угрожающие масштабы планетарного значения).
Примеры можно было бы продолжить, но значение всех наших рассуждений сводится к одному - объективным и обязательным признаком любого преступного деяния по международному уголовному праву является причинение им вреда мировому правопорядку в целом либо составляющим частям такого правопорядка.[42] Именно это качество любого преступления по международному уголовному праву определяет его юридическую природу. При этом следует иметь ввиду, что интересы обеспечения мирового правопорядка в целом и его составляющих частей в конечном итоге касаются интересов не только всех стран, но и всех людей независимо от места их проживания и прочих характеристик.
Далее, в силу принципа "нет преступления без указания на то в законе", неотъемлемым признаком любого преступления по международному уголовному праву необходимо считать его противоправность.
Противоправность означает прямую запрещенность деяния по международному уголовному праву. При этом противоправность как формальный признак деяния не допускает применения международного уголовного права по аналогии (ч. 2 ст. 22 Римского Статута Международного уголовного суда). Как представляется, нельзя в качестве нарушения признака противоправности деяния расценивать действие решений международных организаций (прецедентов международных судов) в силу того, что они являются скорее правотолкующими, а не правоустанавливающими источниками международного уголовного права.[43]
В теории отечественного уголовного права советского периода обычно утверждалось, сто противоправность любого преступления - это его производный, как бы "второстепенный" признак.[44] Применительно к международному уголовному праву с такой позицией согласиться нельзя: так как одним из общих принципов уголовного права провозглашен принцип "nullun crimen sine lege", то и признак противоправности преступления следует считать основным.
Не смотря на обычное отсутствие указания на обязательность установления вины в совершении деяния, в качестве признака любого преступления необходимо расценивать виновность лица в его совершении.
Виновность означает, что лицо, совершающее деяние имеет определенное психическое отношение к своему действию (бездействию) и возможным последствиям своего действия (бездействия). Акты международного уголовного права нередко употребляют при характеристике психической деятельности такого лица следующие термины:
· "намерение" (ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него);
· "сознательность" (ст. 2 Конвенции о борьбе с торговлей людьми и с эксплуатацией проституции третьими лицами от 12 марта 1950 года);[45]
· "преднамеренность" (ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации).
Как видно из приведенных примеров, для вменения преступления по международному уголовному праву требуется установить определенное психическое состояние лица, совершающего это деяние (а в ряде случаев, мотивацию и (или) целеполагание действий такого лица). В науке уголовного права такое психическое состояние, психические процессы получили определение "вина в совершении деяния".
При этом надо заметить, что виновность как признак преступления означает не только сам факт наличия того или иного психического отношения к совершенному деянию, но и необходимость доказанности этого психического отношения при правоприменении. И здесь мы сталкиваемся со своеобразным конфликтом наличия фактической виновности лица (то есть де-факто имевшегося у него определенного психического состояния по отношению к содеянному) и презумпцией невиновности, определенной в основополагающих документах Международного Стандарта прав человека.[46] В рамках конкуренции указанных положений, на наш взгляд, возможен сам факт развития материального правоотношения ответственности в процессуальных формах.
Неосторожная вина в международном уголовном праве - явление исключительное. На возможность такой формы вины в виде небрежности либо легкомыслия можно найти можно указать только в преступлениях экологического характера (загрязнение окружающей среды) и в составе повреждения подводного морского кабеля.
Многие составы содержат прямое указание на такие признаки субъективной стороны, как мотивы и цели совершения преступления. В этих случаях данные признаки становятся обязательными для установления.
Так, мотивы преступлений против мира и безопасности человечества не играют никакой роли при юридической оценке деяния, если они "не охватываются определением данного преступления".[47]
А, например "коммерческие цели" при незаконном обороте наркотических средств являются обязательной характеристикой нескольких деяний, образующих сам оборот (ст. 36 Единой Конвенции о наркотических средствах).
Наконец, субъективная сторона преступления в международном праве допускает возможность ошибки лица, то есть его заблуждения относительно фактических (ошибка в факте) или юридических (ошибка в праве) обстоятельств.
В силу положений ст. 32 Римского Статута Международного уголовного суда, ошибка имеет следующее значение:
· ошибка в факте является основанием освобождения от ответственности, если она "исключает необходимую субъективную сторону" данного преступления (то есть в силу такой ошибки у лица отсутствует умысел на совершение деяния или причинение каких-либо последствий);
· ошибка в праве, по общему правилу, не является обстоятельством, освобождающим от ответственности, но может быть таковой, когда также "исключало субъективную сторону данного преступления".
Акты международного уголовного права последовательно требуют от государств-участников устанавливать не просто преступность того или иного деяния в национальном законе, но и его наказуемость. Следовательно, мы можем говорить о том, что признаком всякого преступления по международному уголовному праву является ответственность физического лица за его совершение.
Под ответственностью мы понимаем обязанность лица подвергнуться за содеянное каким-либо неблагоприятным принудительным последствиям. В силу специфики правоотношения в международном уголовном праве, а также применения норм международного уголовного права, формальные пределы ответственности обычно в самих международно-правовых актах не установлены. По этой причине границы ответственности за каждое преступление устанавливаются национальным законодателем в соответствии с предписаниями международного уголовного права.
Мы сознательно избегаем такой характеристики преступления в международном уголовном праве как его "наказуемость" именно по этой причине.
Наказуемость, как известно, формализованный признак, означающий какое именно и в каком объеме наказание "грозит" преступнику. Но факт совершения преступного деяния по международному уголовному праву еще не означает окончательную предрешенность вопроса о том, какое наказание и в каких пределах будет назначено лицу, признанному виновным. Вопрос о формально возможном наказании зависит от того, кем и как будет применена норма международного уголовного права либо национального уголовного права (в соответствии с международным) - то есть, в целом, от возможного варианта реализации материального правоотношения в международном уголовном праве.
К тому же необходимо еще раз отметить, что принцип "nullum poena sine lege" определяет сам факт того, что виновное лицо должно понести наказание. А последнее может быть, например, назначено в соответствии со сложившейся практикой правоприменения международными организациями.
На основе изложенного предлагается определить преступление в международном уголовном праве как нарушающее мировой правопорядок, виновно совершенное лицом деяние, противоправность которого и ответственность за которое установлены в международном уголовном праве.
Предложенное нами определение преступления в международном уголовном праве содержит его обязательные признаки (юридические и социальные), присущие каждому преступному деянию как юридическому факту в международном уголовном праве.
Но правовые нормы не содержат непосредственного указания на сами юридические факты, являясь только юридическими абстракциями. Для реализации уголовной ответственности по международному уголовному праву требуется установить соответствие деяния (как юридического факта) предписанию самой нормы, то есть произвести юридическую квалификацию содеянного, на основе которой собственно и строится применение нормы международного уголовного права.
Норма содержит логико-юридическую абстракцию, которую в теории уголовного права принято называть составом преступления.
Под составом преступления в литературе традиционно понимается совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние как преступление.[48] При этом отмечается, что любой состав преступления образуют четыре группы признаков, называемые элементами состава преступления: объективные признаки (объект и объективная сторона) и субъективные признаки (субъект и субъективная сторона).
Анализ норм международного уголовного права также позволяют говорить о том, что в них определяются признаки, характеризующие то или иное деяние как преступное. При этом данные признаки могут носить как объективный характер (описание деяния, последствий, способов совершения деяния, обстановки его совершения и пр.), так и субъективный характер (например, цели и мотивы поведения виновного).
Каждое преступление по международному уголовному праву характеризуется четырьмя обязательными признаками: опасностью для мирового правопорядка, противоправностью, виновностью, наличием индивидуальной ответственности за его совершение.
Представляется справедливым, что этим признакам фактически совершаемого преступления должны соответствовать определенные юридические формы, характерные для правовой нормы. Тем более, что начальным этапом любого правового регулирования является наличие той или иной юридической нормы, которая может быть применена при состоявшемся юридическом факте.
На наш взгляд, самые разнообразные юридические признаки, характеризующие деяние как преступное, можно сгруппировать в соответствии с признаками самого преступления следующим образом:
| Признаки преступного деяния | Юридические признаки нормы международного уголовного права |
| Опасность для мирового правопорядка | Интерес (группа интересов), определенные в нормах международного права, которым деянием причиняется вред |
| Противоправность | Указание на преступность деяния либо описание деяния как преступного в юридической норме; нередко - описание последствий такового деяния |
| Виновность | Указание на то или иное психическое отношение лица к содеянному, мотивы и цели его поведения |
| Индивидуальная ответственность | Признаки, характеризующие лицо, которое несет ответственность в соответствии с международным уголовным правом |
Признаки, юридически характеризующие то или иное качество преступного деяния, можно объединить в юридические элементы нормы международного уголовного права. Представляется возможным применить в доктрине международного уголовного права выработанное учение о составе преступления. Это подтверждается и самим международным правом - так, в частности в ч. 1 ст. 20 Римского Статута Международного уголовного суда содержится прямое упоминание о "составе преступления" как о юридической характеристике самого преступления.
В силу разнообразия источниковой базы международного уголовного права, составы тех или иных преступлений могут содержаться в самых различных международных актах. При этом составы могут содержаться одновременно в нескольких действующих документах (например, состав преступления геноцида содержится как в соответствующей конвенции, так и в Римском Статуте).
С учетом изложенного, состав преступления по международному уголовному праву можно определить как совокупность установленных источниками международного уголовного права объективных и субъективных признаков, характеризующих деяние как преступление по международному уголовному праву.
g1.htm g1.htm g3.htm
[35] Сборник стандартов Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия: Официальное издание ООН. – Нью-Йорк, 1992. – С. 289-304.
[36] S.W. против Соединенного Королевства. Судебное решение от 22 ноября 1995 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. - М., 2000. - С. 161-162.
[37] См., например: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. - М., 1948; Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. - М., 1969; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961; Прохоров В.С. Преступление и ответственность. - Л., 1984; и др.
[38] Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996. - С. 115.
[39] Ст. 1 Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 года.
[40] ст. 11 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества: "то обстоятельство, что какое-либо лицо, обвиняемое в совершении преступления против мира и безопасности человечества, действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, если в условиях того времени оно могло не выполнять этого приказа".
[41] Так, в примерном Уголовном кодексе США преступление определено как "поведение, неоправданно и неизвинительно причиняющее существенный вред интересам личности и общества или угрожающее причинением такого вреда". См.: Примерный Уголовный кодекс (США). - М., 1969. - С, 32.
[42] Как уже говорилось, в отечественной доктрине уголовного права в качестве характеризующего признака преступления называется его способность причинить вред охраняемым законом интересам и отношениям, то есть угроза причинения вреда последним. Однако, среди действующих документов международного уголовного права мы не нашли ни одного преступления, которое только бы создавало угрозу причинения вреда мировому правопорядку.
[43] Об исключениях, связанных с решениями Нюрнбергского и Токийского военных трибуналов мы говорили ранее.
[44] См., например: Советское уголовное право. Общая часть / Под ред. Г.А. Кригера, Н.Ф. Кузнецовой, Ю.М. Ткачевского. - М., 1988. - С. 44-48.
[45] Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 16. - М., 1957. - С. 281.
[46] Ч. 2 ст. 14 Международного Пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года: "Каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока виновность его не будет доказана согласно закону". Аналогичные предписания имеются и в Европейском Стандарте в области прав человека ("ч. 2 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года), а также обычно присутствуют в конституционном и процессуальном законодательстве государств (например, ст. 49 Конституции России).
[47] Ст. 4 Проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества.
[48] См., например: Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть. - Краснодар, 1999. - С. 82; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996; и др.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 599; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!