ПО ДОКЛАДУ ОБ ОТНОШЕНИИ ПРОЛЕТАРИАТА К МЕЛКОБУРЖУАЗНОЙ ДЕМОКРАТИИ 2 страница

Но сначала надо подчеркнуть, что пишущему эти строки с самого начала войны приходилось многократно указывать на разрыв Каутского с марксизмом. Ряд статей 1914—1916 годов в заграничном «Социал-Демократе» и «Коммунисте» был посвя­щен этому. Статьи эти собраны в издании Петроградского Совета: Г. Зиновьев и Н. Ле­нин: «Против течения», Петроград, 1918 г. (страниц 550). В брошюре, изданной в Же­неве в 1915 году и переведенной тогда же на немецкий и французский языки⁹⁸, я писал о «каутскианстве»:

«Каутский, наибольший авторитет II Интернационала, представляет из себя в выс­шей степени типичный и яркий пример того, как словесное признание марксизма при­вело на деле к превращению его в «струвизм» или в «брентанизм» (то есть в либераль­но-буржуазное учение, признающее нереволюционную «классовую»

238__________________________ В. И. ЛЕНИН

борьбу пролетариата, что особенно ярко выразили русский писатель Струве и немецкий экономист Брентано). Мы видим это и на примере Плеханова. Из марксизма явными софизмами выхолащивают его революционную живую душу, в марксизме признают все, кроме революционных средств борьбы, проповеди и подготовки их, воспитания масс именно в этом направления. Каутский безыдейно «примиряет» основную мысль социал-шовинизма, признание защиты отечества в данной войне, с дипломатической, показной уступкой левым в виде воздержания при голосовании кредитов, словесного признания своей оппозиционности и т. д. Каутский, в 1909 году писавший целую книгу о приближении эпохи революций и о связи войны с революцией, Каутский, в 1912 году подписывавший Базельский манифест о революционном использовании грядущей войны, теперь на все лады оправдывает и прикрашивает социал-шовинизм и, подобно Плеханову, присоединяется к буржуазии для высмеивания всяких помыслов о револю­ции, всяких шагов к непосредственно-революционной борьбе.

Рабочий класс не может осуществить своей всемирно-революционной цели, не ведя беспощадной войны с этим ренегатством, бесхарактерностью, прислужничеством оп­портунизму и беспримерным теоретическим опошлением марксизма. Каутскианство не случайность, а социальный продукт противоречий II Интернационала, соединения вер­ности марксизму на словах и подчинения оппортунизму на деле» (Г. Зиновьев и Н. Ле­нин: «Социализм и война», Женева, 1915, стр. 13—14).

Далее. В написанной в 1916 году книге «Империализм, как новейший этап капита­лизма» (вышла в Петрограде в 1917 году) я подробно разбирал теоретическую фальшь всех рассуждений Каутского об империализме. Я приводил определение империализма Каутским: «Империализм есть продукт высокоразвитого промышленного капитализма. Он состоит в стремлении

* См. Сочинения, 5 изд., том 27, стр. 299—426. Ред.

_________________ ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РЕНЕГАТ КАУТСКИЙ_______________ 239

каждой промышленной капиталистической нации присоединить к себе или подчинить все большие аграрные (курсив Каутского) области, без отношения к тому, какими на­циями они населены». Я показывал полнейшую неверность этого определения и «при­способленность» его к затушевыванию самых глубоких противоречий империализма, а затем к примирению с оппортунизмом. Я приводил свое определение империализма: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами». Я показывал, что критика импе­риализма у Каутского стоит даже ниже буржуазной, мещанской критики его.

Наконец, в августе и сентябре 1917 года, т. е. до пролетарской революции в России (25 октября — 7 ноября 1917 года), я написал вышедшую в Петрограде в начале 1918 года брошюру «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» и здесь, в главе VI об «Опошлении марксизма оппортуни­стами», посвятил особое внимание Каутскому, доказывая, что он совершенно извратил учение Маркса, подделывал его под оппортунизм, «отрекался от революции на деле при признании ее на словах».

В сущности, основная теоретическая ошибка Каутского в его брошюре о диктатуре пролетариата состоит именно в тех оппортунистических извращениях учения Маркса о государстве, которые подробно вскрыты в моей брошюре «Государство и революция».

Эти предварительные замечания были необходимы, ибо они доказывают, что Каут­ский был открыто обвинен мной в ренегатстве задолго до того, как большевики взяли государственную власть и были за это осуждены Каутским.

См. Сочинения, 5 изд., том 33. Ред.

240__________________________ В. И. ЛЕНИН

КАК КАУТСКИЙ ПРЕВРАТИЛ МАРКСА В ДЮЖИННОГО ЛИБЕРАЛА

Основной вопрос, затрагиваемый Каутским в его брошюре, есть вопрос о коренном содержании пролетарской революции, именно о диктатуре пролетариата. Это — во­прос, имеющий важнейшее значение для всех стран, особенно для передовых, особенно для воюющих, особенно в настоящее время. Можно сказать без преувеличения, что это — самый главный вопрос всей пролетарской классовой борьбы. Поэтому необходимо на нем внимательно остановиться.

Каутский ставит вопрос таким образом, что «противоположность обоих социалисти­ческих направлений» (т. е. большевиков и не-болыпевиков) есть «противоположность двух в корне различных методов: демократического и диктаторского» (стр. 3).

Отметим мимоходом, что, называя не-болыпевиков в России, т. е. меньшевиков и эсеров, социалистами, Каутский руководится их названием, т. е. словом, а не тем дей­ствительным местом, которое они занимают в борьбе пролетариата с буржуазией. Ве­ликолепное понимание и применение марксизма! Но об этом подробнее ниже.

Сейчас надо взять главное: великое открытие Каутского о «коренной противопо­ложности» «демократического и диктаторского методов». В этом гвоздь вопроса. В этом вся суть брошюры Каутского. И это — такая чудовищная теоретическая путаница, такое полное отречение от марксизма, что Каутский, надо признать, далеко опередил Бернштейна.

Вопрос о диктатуре пролетариата есть вопрос об отношении пролетарского государ­ства к буржуазному государству, пролетарской демократии к буржуазной демократии. Казалось бы, это ясно как день? Но Каутский, точно какой-то учитель гимназии, засо­хший на повторении учебников истории, упорно поворачивается задом к XX веку, ли­цом к XVIII, и в сотый раз, невероятно скучно, в целом ряде параграфов, жует и пере­жевывает старье об отношении

_________________ ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РЕНЕГАТ КАУТСКИЙ_______________ 241

буржуазной демократии к абсолютизму и средневековью !

Поистине, точно во сне мочалку жует!

Ведь это же значит решительно не понять, что к чему. Ведь только улыбку вызыва­ют потуги Каутского представить дело так, будто есть люди, проповедующие «презре­ние к демократии» (с. 11) и т. п. Такими пустячками приходится затушевывать и запу­тывать вопрос Каутскому, ибо он ставит вопрос по-либеральному, о демократии вооб­ще, а не о буржуазной демократии, он избегает даже этого точного, классового поня­тия, а старается говорить о «досоциалистической» демократии. Почти треть брошюры, 20 страниц из 63, занял наш водолей болтовней, которая очень приятна для буржуазии, ибо равняется подкрашиванию буржуазной демократии и затушевывает вопрос о про­летарской революции.

Но ведь заглавие брошюры Каутского есть все же «Диктатура пролетариата». Что в этом именно суть учения Маркса, это общеизвестно. И Каутскому пришлось, после всей болтовни не на тему, привести слова Маркса о диктатуре пролетариата.

Как это проделал «марксист» Каутский, это уже прямая комедия! Слушайте:

«На одно слово Карла Маркса опирается тот взгляд» (который Каутский объявляет презрением к демократии) — так буквально значится на стр. 20. А на стр. 60-ой это по­вторено даже в такой форме, что (большевики) «вспомнили вовремя словечко» (бук­вально так! ! des Wörtchens) «о диктатуре пролетариата, употребленное Марксом одна­жды в 1875 году в письме».

Вот это «словечко» Маркса:

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период револю­ционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политиче­ский переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным,

100

кроме как революционной диктатурой пролетариата»

Во-первых, назвать это знаменитое рассуждение Маркса, подводящее итог всему его революционному

242__________________________ В. И. ЛЕНИН

учению, «одним словом» или даже «словечком» — значит издеваться над марксизмом, значит отрекаться от него полностью. Нельзя забывать, что Каутский знает Маркса почти наизусть, что, судя по всем писаниям Каутского, у него в письменном столе или в голове помещен ряд деревянных ящичков, в которых все написанное Марксом рас­пределено аккуратнейшим и удобнейшим для цитирования образом. Каутский не мо­жет не знать, что и Маркс и Энгельс и в письмах и в печатных произведениях говори­ли о диктатуре пролетариата многократно, и до и особенно после Коммуны. Каутский не может не знать, что формула: «диктатура пролетариата» есть лишь более историче­ски-конкретное и научно-точное изложение той задачи пролетариата «разбить» буржу­азную государственную машину, о которой (задаче) и Маркс и Энгельс, учитывая опыт революций 1848 и еще более 1871 года, говорят с 1852 до 1891 года, в течение сорока лет.

Как объяснить это чудовищное извращение марксизма начетчиком в марксизме Ка­утским? Если говорить о философских основах данного явления, то дело сведется к подмене диалектики эклектицизмом и софистикой. Каутский — великий мастер такой подмены. Если говорить практически-политически, то дело сведется к лакейству перед оппортунистами, т. е., в конце концов, перед буржуазией. С начала войны прогрессируя все быстрее, Каутский дошел до виртуозности в этом искусстве быть марксистом на словах, лакеем буржуазии на деле.

Еще более убеждаешься в этом, когда рассматриваешь, как замечательно «истолко­вал» Каутский «словечко» Маркса о диктатуре пролетариата. Слушайте:

«Маркс, к сожалению, упустил указать подробнее, как он представляет себе эту диктатуру...» (На­сквозь лживая фраза ренегата, ибо Маркс и Энгельс дали именно ряд подробнейших указаний, которые умышленно обходит начетчик в марксизме Каутский.) «... Буквально слово диктатура означает уничто­жение демократии. Но, разумеется, взятое буквально это слово означает также единовластие одного от­дельного лица, не связанного никакими законами. Единовластие, которое отличается от дес-

ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РЕНЕГАТ КАУТСКИЙ________________ 243

потизма тем, что оно мыслится не как постоянное государственное учреждение, а как преходящая мера крайности.

Выражение «диктатура пролетариата», следовательно, не диктатура одного лица, а одного класса, уже исключает, что Маркс имел в виду при этом диктатуру в буквальном смысле слова.

Он говорил здесь не о форме правления, а о состоянии, которое по необходимости должно наступить повсюду там, где пролетариат завоевал политическую власть. Что Маркс здесь не имел в виду формы правления, это доказывается уже тем, что он держался взгляда, что в Англии и в Америке переход может совершиться мирно, следовательно, путем демократическим» (стр. 20).

Мы нарочно привели полностью все это рассуждение, чтобы читатель мог ясно ви­деть, какими приемами оперирует «теоретик» Каутский.

Каутский пожелал подойти к вопросу таким образом, чтобы начать с определения «слова» диктатура.

Прекрасно. Подойти любым образом к вопросу — священное право всякого. Надо только отличать серьезный и честный подход к вопросу от нечестного. Кто хотел бы серьезно отнестись к делу при данном способе подхода к вопросу, тот должен бы дать свое определение «слова». Тогда вопрос был бы поставлен ясно и прямо. Каутский это­го не делает. «Буквально, — пишет он, — слово диктатура означает уничтожение демо­кратии».

Во-первых, это не определение. Если Каутскому угодно уклоняться от дачи опреде­ления понятию диктатура, к чему было выбирать данный подход к вопросу?

Во-вторых, это явно неверно. Либералу естественно говорить о «демократии» вооб­ще. Марксист никогда не забудет поставить вопрос: «для какого класса?». Всякий зна­ет, например, — и «историк» Каутский знает это тоже, — что восстания или даже сильные брожения рабов в древности сразу обнаруживали сущность античного госу­дарства, как диктатуры рабовладельцев. Уничтожала ли эта диктатура демократию среди рабовладельцев, для них? Всем известно, что нет.

«Марксист» Каутский сказал чудовищный вздор и неправду, ибо «забыл» о классо­вой борьбе...

Чтобы из либерального и лживого утверждения, данного Каутским, сделать маркси­стское и истинное,

244__________________________ В. И. ЛЕНИН

надо сказать: диктатура не обязательно означает уничтожение демократии для того класса, который осуществляет эту диктатуру над другими классами, но она обязательно означает уничтожение (или существеннейшее ограничение, что тоже есть один из ви­дов уничтожения) демократии для того класса, над которым или против которого осу­ществляется диктатура.

Но, как ни истинно это утверждение, а определения диктатуры оно не дает.

Рассмотрим следующую фразу Каутского:

«... Но, разумеется, взятое буквально, это слово означает также единовластие одного отдельного лица, не связанного никакими законами...»

Подобно слепому щенку, который случайно тычет носом то в одну, то в другую сто­рону, Каутский нечаянно наткнулся здесь на одну верную мысль (именно, что диктату­ра есть власть, не связанная никакими законами), но определения диктатуры все же не дал и сказал, кроме того, явную историческую неправду, будто диктатура означает власть одного лица. Это и грамматически неверно, ибо диктаторствовать может и кучка лиц, и олигархия, и один класс, и т. д.

Дальше Каутский указывает отличие диктатуры от деспотизма, но, хотя его указание явно неверно, останавливаться на нем мы не будем, ибо это совершенно не относится к интересующему нас вопросу. Известна склонность Каутского от XX века поворачи­ваться к XVIII, а от XVIII к античной древности, и мы надеемся, что, добившись дикта­туры, немецкий пролетариат учтет эту склонность, посадив, скажем, Каутского гимна­зическим учителем древней истории. От определения диктатуры пролетариата отлыни­вать посредством умствований о деспотизме есть либо крайняя глупость, либо весьма неискусное мошенничество.

В итоге мы получаем, что, взявшись говорить о диктатуре, Каутский наговорил мно­го заведомой неправды, но никакого определения не дал! Он мог бы, не полагаясь на свои умственные способности, прибегнуть к своей памяти и выложить из «ящичков» все случаи, когда Маркс говорит о диктатуре. Он получил бы,

_________________ ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РЕНЕГАТ КАУТСКИЙ_______________ 245

наверное, либо следующее, либо по существу совпадающее с ним, определение:

Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная ни­какими законами.

Революционная диктатура пролетариата есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами.

И вот эту-то простую истину, истину, ясную как божий день для всякого сознатель­ного рабочего (представителя массы, а не верхушечного слоя подкупленной капитали­стами мещанской сволочи, каковой являются социал-империалисты всех стран), эту очевидную для всякого представителя эксплуатируемых, борющихся за свое освобож­дение, эту бесспорную для всякого марксиста истину приходится «войной отвоевы­вать» у ученейшего господина Каутского! Чем объяснить это? Тем духом лакейства, которым пропитались вожди II Интернационала, ставшие презренными сикофантами на службе у буржуазии.

Сначала Каутский совершил подтасовку, заявив явный вздор, будто буквальный смысл слова диктатура означает единоличного диктатора, а потом он — на основании этой подтасовки! — заявляет, что у Маркса, «значит», слова о диктатуре класса имеют не буквальный смысл (а такой, при котором диктатура не означает революционного на­силия, а «мирное» завоевание большинства при буржуазной, — это заметьте, — «демо­кратии»).

Надо отличать, видите ли, «состояние» от «формы правления». Удивительно глубо­комысленное различие, совсем вроде того, как если бы мы отличали «состояние» глу­пости у человека, рассуждающего неумно, от «формы» его глупостей.

Каутскому нужно истолковать диктатуру, как «состояние господства» (это выраже­ние буквально употреблено у него на следующей же, 21-ой, странице), ибо тогда исче­зает революционное насилие, исчезает насильственная революция. «Состояние господ­ства» есть состояние, в котором бывает любое большинство при...

246__________________________ В. И. ЛЕНИН

«демократии»! Таким мошенническим фокусом революция благополучно исчезает!

Но мошенничество слишком грубое, и Каутского оно не спасет. Что диктатура пред­полагает и означает «состояние» неприятного для ренегатов революционного насилия одного класса над другим, этого «шила в мешке не утаишь». Вздорность различения «состояния» и «формы правления» всплывает наружу. О форме правления говорить здесь втройне глупо, ибо всякий мальчик знает, что монархия и республика разные формы правления. Господину Каутскому нужно доказывать, что обе эти формы прав­ления, как и все переходные «формы правления» при капитализме, суть лишь разно­видности буржуазного государства, т. е. диктатуры буржуазии.

Говорить о формах правления, наконец, есть не только глупая, но и аляповатая фаль­сификация Маркса, который яснее ясного говорит здесь о форме или типе государства, а не о форме правления.

Пролетарская революция невозможна без насильственного разрушения буржуазной государственной машины и замены ее новою, которая, по словам Энгельса, «не являет­ся уже в собственном смысле государством»

Каутскому все это надо замазать и изолгать — этого требует его ренегатская пози­ция.

Посмотрите, к каким жалким уверткам он прибегает.

Увертка первая. «... Что Маркс не имел тут в виду формы правления, доказывается тем, что он считал возможным в Англии и Америке мирный переворот, т. е. демократи­ческим путем...»

Форма правления тут решительно не при чем, ибо бывают монархии, не типичные для буржуазного государства, например, отличающиеся отсутствием военщины, и бы­вают республики, вполне в этом отношении типичные, например, с военщиной и с бю­рократией. Это общеизвестный исторический и политический факт, и Каутскому не удастся его фальсифицировать.

Если бы Каутский хотел серьезно и честно рассуждать, он бы спросил себя: бывают ли исторические законы, касающиеся революции и не знающие исклю-

_________________ ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РЕНЕГАТ КАУТСКИЙ________________ 247

чения? Ответ был бы: нет, таких законов нет. Такие законы имеют в виду лишь типич­ное, то, что Маркс однажды назвал «идеальным» в смысле среднего, нормального, ти­пичного капитализма.

Далее. Было ли в 70-х годах нечто такое, что делало из Англии и Америки исключе­ние в рассматриваемом отношении? Всякому, сколько-нибудь знакомому с требова­нием науки в области исторических вопросов, очевидно, что этот вопрос необходимо поставить. Не поставить его — значит фальсифицировать науку, значит играть в со­физмы. А поставив этот вопрос, нельзя сомневаться в ответе: революционная диктатура пролетариата есть насилие против буржуазии; необходимость же этого насилия в осо­бенности вызывается, как подробнейшим образом и многократно объясняли Маркс и Энгельс (особенно в «Гражданской войне во Франции» и в предисловии к ней), — тем, что существует военщина и бюрократия. Как раз этих учреждений, как раз в Англии и в Америке, как раз в 70-х годах XIX века, когда Маркс делал свое замечание, не бы-л о! (А теперь они и в Англии и в Америке есть.)

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 189; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!