Расстройства сенсорного синтеза (психосенсорные расстройства)

К ним относятся расстройства схемы тела, метаморфопсии (макропсии, микропсии, дисмегалопсии).

Расстройства схемы тела выражаются в нарушении привычных представле­ний о размерах и форме своего тела или отдельных его частей, о расположении их или о положении всего тела. Например, больному кажется, что его голова стала огромной, не умещается не только на подушке, но и вообще в комнате, что ноги его начинаются прямо от головы, а туловище исчезло. Другой чувст­вует, что у него непомерно увеличилась рука – "стала просто пудовой", сам он "становится маленьким или, напротив, огромным, "как Гулливер в стране ли­липутов", его "руки вытягиваются", "ноги раздвоились и их стало не меньше четырех", "голова отделилась от тела" и т.д. Под контролем зрения эти изме­ненные представления о форме, размерах и положении собственного тела или отдельных его частей, как правило, исчезают, больной видит свое тело в обыч­ном, привычном для него виде, но стоит ему закрыть глаза, как голова вновь становится непомерно большой и т. д.

Расстройства схемы тела нередко сопровождаются метаморфопсиями – ис­каженным восприятием формы и размеров окружающих предметов (от греч. мета — после, за, через; обозначает также переход к чему-то другому, переме­ну состояния, превращение + морфе – форма). Например, шкаф кажется больному увеличенным, искривленным (дисмегалопсия), ножки стула — зигза­гообразными, окно принимает ромбическую форму. Кроме того, искаженное восприятие окружающих предметов выражается только в том, что они кажутся больному меньше или больше их натуральной величины (микропсия, макропсия).

Метаморфопсии и родственные им симптомы отличаются от иллюзий адек­ватностью восприятия (больной знает, что он видит стул, хотя и с кривыми ножками, а не гигантского паука вместо стула, как это может быть при иллю­зорном восприятии). От галлюцинаций они отличаются тем, что в искаженном виде больной воспринимает все-таки реально существующие вещи, а не то, че­го нет в настоящей ситуации.

Сравнительно-возрастные особенности расстройств ощущений, вос­приятий и представлений

Особенности патологии ощущений, восприятий, представлений зависят не только от характера заболевания, клинической формы, остроты и стадии его, но и от возраста больного (детский, подростковый, зрелый).

Сенестопатии могут появляться у детей с 5-7 лет, чаще всего они проеци­руются в области органов брюшной полости(хотя могут иметь и иную локали­зацию), возникают обычно в виде кратковременных эпизодов. Повторяемость таких кратковременных, но неприятных ощущений в области живота, которые ребенок не в состоянии обычно четко описать, может быть первым признаком начинающейся в детском возрасте эпилепсии (М.А. Успенская).

Девочка 7 лет довольно часто, иногда по нескольку раз в день, предъявляла матери одни и те же жалобы: "Что-то у меня в животике больно давит". Тщательное соматическое обследование никакой патологии не обнаружило, а через 2 года у девочки появилась типично эпилептическая симптоматика.

Патологические ощущения в виде сенестопатии у подростков более оформле­ны, напоминают подобные расстройства у взрослых.

В силу яркости, образности детского восприятия, неразвитости еще второй сигнальной системы у детей иллюзии могут быть и в норме, когда "реальное часто переплетается с фантастическим". Детям младшего возраста свойственна склонность к фантазированию, способность одушевлять или воспринимать по-иному реальные предметы, наделять их какими-то особыми свойствами ("сол­нышко живое, оно ходит по небу", "диван — это машина, мы на ней сейчас едем на юг" и т.д.), но в то же время не отключаться от действительности.

При патологическом фантазировании ребенок целиком отрывается от реаль­ного мира, он весь в своих болезненных фантазиях.

Кроме того, у детей могут быть и собственно иллюзии как патология, возни­кающая либо на фоне страхов (аффектогенные иллюзии), либо при интоксика­ции и инфекциях, при делириозном расстройстве сознания.

Девочка 5 лет, перенесшая тяжелую форму скарлатины, при высокой тем­пературе просила, показывая на стоящую в комнате еще не убранную ново­годнюю елку: "Уберите этого Горыныча, прогоните его ".

Особенностью детского возраста, касающейся патологии восприятия, явля­ется частое "видение" различных героев сказок и мультфильмов. Это касается не только иллюзий, но и галлюцинаций. Дети "видят" "бабу-ягу", "страшного тигра Шер-Хана", "злую колдунью" и т. д. Другой особенностью является пре­обладание зрительных обманов восприятия (даже при шизофрении в отличие от этой болезни у взрослых, протекающей преимущественно со слуховыми галлюцинациями).

У детей и подростков могут быть и псевдогаллюцинации, причем нередко в виде гипнагогических. Последние возникают чаще всего на фоне болезни, осо­бенно протекающей с помрачением сознания в виде онейроида (шизофрении, инфекции, в том числе интракраниальные; интоксикации).

Девочка 3 лет, уже уложенная в постель, внезапно вскакивала и начинала бить себя кулачками по голове, плакать и кричать: "Опять эти страшные дядьки в голове, никак не могу прогнать их ".

Псевдогаллюцинации в виде гипнагогических могут возникать у детей и подростков и без какого-либо психоза, но при наличии таких черт, как эмоцио­нальная лабильность, впечатлительность, повышенная внушаемость.

Нарушения сенсорного синтеза в виде расстройства схемы тела и метаморфопсий бывают у детей (обычно после 6-7 лет) при органических поражениях головного мозга различной этиологии.

Во второй половине лекции мы рассмотрим расстройство второй ступени по­знавательного процесса - мышления, а именно патологию суждений: бредовые, сверхценные и навязчивые идеи (суждения).

Мышление - обобщенное отражение человеком предметов и явлений в их закономерных связях и отношениях. Мыслительная деятельность протекает в определенных логических формах: понятиях, суждениях, умозаключениях. Понятия отражают обобщенные свойства однородных групп предметов и выра­жаются словами. Например, в понятии «человек» мы выделяем из группы млекопетающих существа, способные к речи, трудовой деятельности и обладаю­щие сознанием. Суждение - мысль, в ней выражается отношение человека к предметам и явлениям обычно в форме утверждения или отрицания - «стоит хорошая погода». Умозаключение - это логический итог сопоставления ряда суждений, приводящий к выводу.

Навязчивые состояния.

Навязчивые состояния (обсессии) – это такого рода явления, когда у чело­века помимо его воли возникают ("навязываются"), нередко чуждые для него мысли, страхи, влечения, сомнения, действия. Несмотря на критическое отно­шение к подобным явлениям, избавиться от них человек не может. Обсессивноподобные явления могут встречаться и у психически здоровых в виде «дур­ных» привычек, ритуалов, суеверия и т.п. Однако они могут контролироваться сознанием и угасать под влиянием волевых усилий.

Навязчивые мысли (навязчивые идеи) заключаются в появлении совершенно ненужных мыслей (умственная жвачка, мысли-паразиты) относительно эмо­ционально нейтральных, например, о том, почему у человека две ноги, а у ло­шади четыре, почему у людей носы разной формы, что было бы, если бы солн­це взошло на западе, а не на востоке. В других случаях содержание мыслей может иметь сходство с бредовыми идеями отношения или даже преследования с соответствующим эмоциональным зарядом. Понимая всю нелепость таких мыслей, относясь к ним с полной критикой, человек, тем не менее, избавиться от них не в силах.

Навязчивый счет заключается в непреодолимом стремлении считать все, что попадается на пути: окна в домах, перекладины в заборе, пуговицы на пальто соседа и т.д. Подобные навязчивости могут также выражаться и в стремлении к более сложным действиям, например в сложении цифр, составляющих номер того или иного телефона.

Навязчивые сомнения, сопровождаемые обычно неприятным, тягостным чувством, выражаются в постоянных сомнениях по поводу того, правильно ли человек сделал то или иное дело, закончил ли его. Так, врач, выписавший боль­ному рецепт, потом бесконечно сомневается, не сделал ли он ошибки в дозе; машинистка много раз перечитывает напечатанный текст и, не находя ошибки, тем не менее вновь испытывает сомнения. Наиболее частый вид данного рода навязчивости – мучительные сомнения: выключил ли человек перед уходом газ, погасил ли свет, запер ли дверь. Нередко страдающий такими навязчивыми сомнениями по нескольку раз возвращается домой, чтобы проверить, допустим, закрыл ли он дверь, но стоит ему отойти, как он вновь начинает беспокоиться, завершил ли он это действие, не забыл ли повернуть ключ, вынуть его из замка.

Навязчивые воспоминания характеризуются непроизвольным появлением ярких воспоминаний обычно чего-то очень для человека неприятного, того, что он хотел бы забыть: например, навязчиво вспоминается какой-то тягостный для больного разговор, все детали смешного положения, в которое он когда-то по­пал, обстановка экзамена, на котором он с позором провалился.

Навязчивые страхи – фобии (от греч. рhоbоs – страх). Очень мучительны переживания страха, вызываемого самыми различными предметами и явления­ми: боязнь высоты, широких площадей или, наоборот, узких улиц, страх со­вершить что-то неприличное, преступное или недозволенное (например, страх убить своего единственного, горячо любимого ребенка, страх не удержать в общественном месте кишечные газы, страх быть пораженным молнией, уто­нуть, страх перед подземными переходами, страх покраснеть в общественном месте, особенно во время щекотливого разговора, когда все могут подумать, что у больного "не совсем чистая совесть", страх загрязнения, страх перед ост­рыми, колющими и режущими предметами. Особую группу составляют нозофобии — навязчивые страхи заболеть тем или иным заболеванием (кардиофо­бия, сифилофобия, канцерофобия) или даже умереть от этой болезни либо от каких-то других причин (страх смерти — танатофобия; от греч. тапагоз – смерть). Нередко встречаются фобофобии: человек, тяжело переживавший при­ступ навязчивого страха, потом испытывает уже страх самого страха (нового приступа).

Возникновение навязчивых страхов обычно сопровождается появлением вы­раженной вегетативной реакции в виде резкого побледнения или покраснения, потливости, сердцебиения, учащенного дыхания. Характерно, что обычно впол­не критическое отношение к своему состоянию, понимание несостоятельности, необоснованности навязчивых страхов в момент приступа последних в виде панических атак с выраженным вегетативным сопровождением исчезает, и то­гда человек действительно уверен, что "немедленно умрет от инфаркта", "скончается от кровоизлияния в мозг", "погибнет от заражения крови".

Навязчивые влечения (навязчивые желания) выражаются в появлении непри­ятных для человека желаний (плюнуть в затылок впереди сидящего человека, дернуть за нос встречного, выскочить из машины на самой большой скорости), всю нелепость и болезненность которых человек понимает. Особенность по­добных влечений в том, что они обычно не переходят в действие, но для чело­века очень неприятны и мучительны.

Очень мучительны для больных и контрастные навязчивости, выражающие­ся в хульных, кощунственных навязчивых мыслях, чувствах и страхах, оскорб­ляющих морально-этическую, нравственную сущность человека. У подростка, очень любящего свою мать, навязчиво возникают мысли и представления о ее физической нечистоплотности и возможном развратном поведении, хотя он твердо знает, что этого нет; у очень верующего человека появляются страхи, что он во время богослужения "сделает какую-нибудь непристойность"; у ма­тери при виде острых предметов возникают навязчивые представления, как она втыкает их в горло своего единственного ребенка и т. д.

Подобно навязчивым желаниям, влечениям и т. д., контрастные навязчиво­сти также никогда не реализуются.

Навязчивые действия характеризуются непроизвольным выполнением той или иной сложности движений. Сюда относятся такие действия и движения, как шмыгание носом, прищелкивание пальцами, покусывание губ и сходные с гиперкинезами (по форме выражения) тикоподобные подергивания плечами, движения головой и шеей подобно высвобождению последней из туго воротни­ка и т.п. Эти движения и действия совершаются автоматически, выполнение их не сопровождается никакими неприятными чувствами, их просто не замечают, если на них не обращают внимание окружающие. В отличие от гиперкинезов больной человек усилием воли может их задержать на некоторый период вре­мени (при попытке сдержать гиперкинез следует его усиление), но затем по ти­пу «разряда» навязчивые действия усиливаются (учащаются).

Ритуалы – навязчивые действия и движения, совершаемые больными в качестве необходимого обряда при наличии у них фобий или мучительных сомнений. Эти ритуальные движения или действия (подчас очень сложные и длительные) выполняются больными для защиты от ожидаемого несчастья или успокоения при навязчивых сомнениях. Например, больная с навязчивым страхом загрязнения так часто моет руки, что в день рас­ходует по куску мыла. Во время каждого мытья она намыливает руки не менее десяти раз, считая при этом вслух; если же почему-либо собьется со счета или ее отвлекут, то она тут же должна это число намыливаний утроить, затем вновь и вновь утроить и т. д.

Больная 40 лет обратилась с жалобами на наличие разнообразных навязчи­вых явлений. Впервые стала испытывать навязчивый страх с 13 лет, когда, выходя из кинозала, почувствовала острый позыв на мочеиспускание. С этого дня возник страх не удержать мочу в общественном месте. В остальном чув­ствовала себя здоровой, успешно окончила школу, поступила на работу. В 19-летнем возрасте (на фоне переутомления и длительного недосыпания) возник мучительный страх сойти с ума (этому способствовал рассказ подруги о за­болевании ее дяди), а несколько позднее присоединился страх заболеть ранним склерозом и гипертонической болезнью и умереть от этого. С трудом рабо­тала, плохо спала ночью, читала массу медицинской литературы. Лечилась, состояние улучшилось, однако после разрыва с женихом вновь с еще большей силой стали беспокоить навязчивые страхи и особенно сильно — страх забо­леть ранним склерозом и гипертонической болезнью и умереть от этого. Больная понимала нелепость своих страхов, но избавиться от них не могла. Некоторое успокоение чувствовала после совершения следующих ритуальных действий: снимала с себя одежду и, покрутив каждую вещь 3 раза, бросала ее на пол, но так, чтобы одна вещь лежала не менее чем на метровом расстоя­нии от другой. Состояние особенно ухудшилось после присоединения навязчи­вого страха перед острыми и режущими предметами, который постепенно стал "самым главным, самым ужасным", в то время как прежние фобии уже почти не беспокоили. Кроме того, возникли очень мучительные навязчивые влечения выколоть себе глаза, затянуться полотенцем, разрезать кожу щеки.

Сверхценные идеи.

Патология мышления может выражаться в таком феномене, как сверхценные идеи — гиперквантивалентные идеи (от лат. gуреr — над, сверх + лат, qаtit — сколько + vа1еnt — сила) – мысли, возникающие в связи с какими-то дей­ствительными фактами или событиями, но приобретающие для человека особую значимость, доминируют в сознании и определяют все его поведение. Как правило, эти идеи характеризуются большой эмоциональной насыщенностью. Например, человек, действительно пишущий стихи и, может быть, удостоив­шийся за это какого-то одобрения, начинает думать, что он необыкновенный, чрезвычайно талантливый, гениальный поэт, и вести себя соответствующим образом. Непризнание же его окружающими он расценивает как происки не­доброжелателей, зависть, непонимание, не считается ни с какими реальными фактами. Он обращается к различным авторитетам, в разные инстанции. В ко­нечном счете сверхценная идея теряет эмоциональную заряженность, актуаль­ность, формируется к ней критическое отношение. Другой вариант исхода - трансформация сверхценной идеи в паранойяльный бред. Это происходит или при развитии сверхценной идеи на патологической (болезненной) почве, либо в случаях особых свойств личности (паранойяльной психопатии), оказавшейся в длительной неблагоприятной ситуации. Отличие сверхценных идей от бредо­вых: а) могут развиваться и вне болезненной почвы; б) возможно под влияниям реальных фактов формирование критики к ним; в) отсутствует грубое (нелепое) расстройство поведения, свойственное бреду. Сверхценные идеи особенно характерны для психопатических личностей.

Бредовые идеи.

Наиболее качественно выраженным расстройством мышления является бред. Бредовые идеи (бред) – неправильные умозаключения, ошибочные сужде­ния, ложная убежденность, не соответствующие действительности. От обыч­ных человеческих заблуждений бред отличается следующим: 1) он всегда воз­никает на болезненной основе, это всегда симптом болезни; 2) человек полно­стью убежден в достоверности своих ошибочных идей; 3) бред не поддается никакой коррекции, никакому разубеждению со стороны; 4) бредовые убежде­ния имеют для больного чрезвычайную значимость, так или иначе они влияют на его поведение, определяют его поступки. Просто заблуждающийся человек при настойчивом разубеждении может отказаться от своих заблуждений. Ни­какими фактическими доказательствами бредового больного разубедить не удастся.

По клиническому содержанию (по теме бреда) все бредовые идеи с извест­ной долей схематизма можно разделить на три большие группы: 1) персекуторные бредовые идеи (преследования, воздействия, ущерба, колдовства, отноше­ния и т.д.); 2) экспансивные бредовые идеи (величия, богатства, мессии, высо­кого происхождения, реформаторства, изобретательства); 3) депрессивные бре­довые идеи (самоуничижения, греховности, самообвинения, ипохондрические).

1) Группа персекуторного бреда:

Бред отношения заключается в патологическом убеждении человека, что все как-то подозрительно смотрят, плохо говорят о нем или смеются над ним, пе­ремигиваются по его адресу, он вызывает их насмешливое или даже брезгливое к себе отношение. Разновидностью бреда отношения является бред особого смысла (особого значения). При этом самым обычным вещам больные придают особое значение, видят в них особый для себя смысл.

Больная, увидев на столе журнал с фотографией тигра в клетке, убежденно заявляет: "Все понятно. Специально положили эту картинку, чтоб подска­зать, что скоро переправят меня в тюрьму ". Другой больной, увидев на одной из студенток желтую кофточку, со злобой стал кричать преподавателю: "Да, я знаю, вы нарочно привели ее сюда, чтоб всем студентам стало известно о моей импотенции, вы же знаете, что желтый цвет об этом сигнализирует ".

Сенситивный (от лат. Sensibilis – чувствительный) бред отношения форми­руется на основе таких особенностей личности, как застенчивость, впечатли­тельность, ранимость, мнительность.

Бред отравления заключается в болезненной убежденности человека в том, что его хотят отравить, поэтому он отказывается от еды ("постоянно яд в пищу подсыпают"), не принимает лекарств ("под видом лечения отравить хотят"), не покупает расфасованных продуктов ("я же знаю, что мне дадут бутылку с от­равленным молоком"),

Бред воздействия может иметь много различных вариантов: больной убеж­ден, что на него на расстоянии воздействуют гипнозом, электричеством, атом­ной энергией, влияя, таким образом, на его мышление, поступки, вызывая у него сексуальное возбуждение.

Больной сообщает: "Существует преступная группа, которая с помощью особых аппаратов постоянно держит меня под лазерными лучами. Они вору­ют мои мысли, жгут мои внутренности, создают мне плохое настроение".

Бред преследования в собственном смысле означает патологическую убеж­денность в том, что "преследователи" находятся в непосредственном окружении больного, ходят за ним по улице, подстерегают его под окнами дома, под видом больных проникают вслед за ним в клинику: "Я постоянно чувствую за собой слежку, за мной по пятам идут какие-то подозрительные личности в кеп­ках, куда ни пойду, всюду они меня подстерегают, убить хотят".

Бред материального ущерба характеризуется ложной убежденностью в том, что окружающие постоянно обворовывают больного, крадут его вещи и деньги, носят его одежду, получают за него его зарплату или пенсию, портят его иму­щество, морят его голодом: "Вот так и сплю в шапке и валенках, только сними – тут же украдут, уже очки украли, все книги растащили, даже кофейник унесли". Бред материального ущерба наиболее типичен для психозов позднего возраста.

Бред порчи, бред колдовства. У больного человека появляется убежденность в том, что он стал жертвой колдовства, "его испортили заговором", "дали вы­пить какого-то зелья, и он теперь стал совсем немощным", "от него осталась од­на только тень", его "сглазили дурные глаза". Такой бред не следует смешивать с суевериями, когда подобные идеи носят характер простого заблуждения и не являются следствием болезни.

Бред ревности – больной немотивированно ревнует жену, без всякого пово­да убежден в супружеской неверности, они в самых невинных вещах видит "неоспоримые доказательства" своей правоты.

Больной сообщает: "Жена каждое утро выходит на балкон, чтобы полить цветы, а на самом деле сигнализирует этим любовнику, когда меня не будет дома ". Или: "Коврик у дверей сдвинут в сторону, ясно, что без меня здесь был кто-то чужой, ведь и я, и жена очень аккуратны".

Бред ревности может встречаться при различных заболеваниях, в частности при алкоголизме.

2) Экспансивные бредовые идеи

Бред изобретательства выражается в том, что больной убежден, что он сде­лал выдающееся открытие, изобрел вечный двигатель, открыл причину рака, нашел средство для максимального продления человеческой жизни, изобрел "эликсир вечной молодости", "средство для усовершенствования человеческой породы". Близок к этому бреду и бред реформаторства, когда больной убежден, что "открыл идею преобразования мира" и совершит "гениальную реформу".

Бред высокого происхождения заключается в убежденности больного, что он сын всемирно известного писателя, кинозвезды, "последний отпрыск дома Ро­мановых" и т. д., а "те, кто считается сейчас родителями, всего лишь воспи­татели", "подставные лица", "родители в условном смысле". Бред богатства заключается в убежденности больного, что он "владелец не­сметных сокровищ", "обладает всеми золотыми запасами на земле", "ему ниче­го не стоит подарить каждому студенту по золотой шубе", у него "дом в миллион комнат".

Любовный, эротический (сексуальный) бред заключается в том, что больной или больная твердо убеждены в необыкновенно сильной любви к ним какого-то человека, возможно, даже и незнакомого, который "безумно любит на рас­стоянии". Такие больные настойчиво добиваются встречи с "возлюбленным" или "любимой", буквально преследуют их, все поведение окружающих и осо­бенно "предмета любви", по их мнению, подтверждает правильность их мысли: "Он делает вид, что мы незнакомы, потому что оберегает меня от нападок сво­ей нелюбимой жены", "Она специально надела красное платье, чтобы показать, как сильна ее любовь ко мне", "Он специально женился, чтобы не бросить тень на мою репутацию".

Нелепый бред величия (грандиозных размеров) – так называемый мегаломанический (от греч. меgаs — большой) ("все дети на земле родились от него", "все книги, какие в мире есть, написал я, но только под разными именами", "я один могу сразу съесть десять быков") характерен для прогрессивного парали­ча.

3) Депрессивные бредовые идеи

Бред самоуничижения, самообвинения, виновности, греховности – весьма близкие по клиническому содержанию патологические идеи о своих мнимых ошибках, несуществующих грехах, несовершенных преступлениях ("в жизни не сделано ничего хорошего", "я никуда не годный человек", "вся моя жизнь – сплошная цепь ошибок и преступлений"). Такие больные очень часто убеж­дены, что своими ошибками и поступками они погубили не только свою жизнь, но и жизнь своих близких, что они "всем в тягость", "объедают окружающих", "не имеют никакого права даже на кусок черствого хлеба". Для них характерно также ожидание наказания, убежденность в его необходимости или неизбежно­сти ("я – чудовище, не понимаю, как меня земля держит", "нет такой кары, ко­торая бы соответствовала моим проступкам"). Подобные бредовые идеи осо­бенно характерны для больных с пресенильными психозами.

Ипохондрический бред выражается в ошибочных умозаключениях по пово­ду состояния собственного организма, болезненной убежденности в наличии заболевания (рак, сифилис, СПИД, "воспаление всех внутренностей", нару­шение обмена веществ), поражения всего организма или отдельных частей тела ("кровь сгустилась, в сердце какие-то тяжи и пробки, скоро уже придет полный конец"). Иногда больные утверждают, что они уже не существуют, у них нет желудка, нет кишечника ("доктор, как я могу есть, когда у меня уже нет желуд­ка, да и кишечник весь сгнил"). Такая разновидность ипохондрического бреда носит название бреда отрицания или нигилистического бреда (от лат. nigi1у – ничего).

Реже такое бредовое отрицание касается не собственного организма, а внеш­него мира: "все погибло", "солнце погасло", "земля провалилась", "мир куда-то исчез" (подобный бред так и называется – бред гибели мира).

У одного и того же больного может быть либо одна бредовая идея, либо сра­зу несколько (например, одновременно существование бреда величия и пресле­дования). Кроме того, один вид бредовых идей может переходить в другой (так называемая трансформация бреда).

Больная, прежде спокойная и жизнерадостная, с 18-летнего возраста ста­ла все более замкнутой, избегала общественных мест, уединялась, плакала. Через некоторое время "под строгим секретом " сообщила матери, что сто­ит ей где-нибудь появиться, как все тут же обращают внимание на нее, сме­ются над ней, считают ее дурочкой. Через некоторое время начала отказы­ваться от еды, говорила, что ее хотят отравить, чтобы она "не мозолила всем глаза своим дурацким видом ".

Больная в возрасте 45-46 лет обнаруживала большую тревогу по поводу своего здоровья, сообщала мужу, что "внутри у нее что-то переворачива­ется", "от подъема тяжести связки оборвались". Все чаще и чаще обра­щалась к врачам различных специальностей, просила "проверить ее организм ", не верила, когда ее находили здоровой. Все более утверждалась в мнении, что у нее тяжелая, неизлечимая болезнь, «рак», а врачи "просто не понимают или не хотят расстраивать ". Становилась все более подавленной, почти все время лежала в постели. С течением времени все более отчетливо выявлялся депрес­сивный бред отрицания (нигилистический): "Все органы отвалились, желудок высох, совсем не работает, мочевой пузырь истлел, все нервы атрофиро­вались, кишечник прирос к позвоночнику".

Основные бредовые синдромы.

Паранойяльный синдром. Его еще называют, с определенной долей условно­сти, первичным, из-за отсутствия расстройств восприятия. Этот синдром харак­теризуется постепенным формированием систематизированного бреда, особен­но на первых порах эмоционально насыщенного и до какой-то степени правдо­подобного, лишенного явных нелепостей. Как уже указывалось, при этом бреде не бывает галлюцинаций, иллюзий, метаморфопсий. В ряде случаев рассмат­риваемый вид бреда может формироваться на основе сверхценной идеи. По со­держанию это чаще всего бред изобретательства, ревности, физического недос­татка, любовный, сутяжный. Как правило, он очень стоек.

Переводчик, долгие годы специализировавшийся в области технических пе­реводов, с течением времени пришел к убеждению, что все это "ерунда ", что "техника не будет совершенной до тех пор, пока не будет совершенной чело­веческая порода", и стал разрабатывать научную основу этого усовер­шенствования. Занимался этим несколько лет, настойчиво посещал ученых медиков и биологов, предлагая им "претворить его открытия в жизнь ". Всюду ходил с толстой папкой, полной справок, вырезок из газет и журналов, глав­ным образом популярных. Предлагал создать такой научно-исследовательский институт, "где бы все сотрудники вели эксперименты на себе " и "путем пе­рекрестного скрещивания добивались получения наилучшего потомства ". При­знаков слабоумия не обнаруживал, с собеседниками был вежлив и корректен, но никаким разубеждениям не поддавался и был непоколебимо убежден в своей правоте. Несогласие же с ним (в том числе и крупных ученых) объяснял тем, что "все это слишком ново" и "не всем дано смотреть далеко вперед", а в дальнейшем и тем, что "завистники ему мешают ").

Параноидный синдром. Этот синдром включает в себя нередко политематичные бредовые идеи и расстройства восприятий, чаще - галлюцинации. При данном синдроме преобладает персекуторный бред. Одной из разновидностей этого синдрома является синдром Кандинского-Клерамбо (синдром психиче­ского автоматизма). Это галлюцинаторно-параноидный синдром, поскольку здесь значительный удельный вес приобретают галлюцинации и, прежде всего, псевдогаллюцинации. Отечественный психиатр, описавший этот синдром (Кандинский), назвал свою монографию «О псевдогаллюцинациях». Преобла­дающее место в нем занимают бредовые идеи воздействия (психического, фи­зического, гипнотического) и явления психического автоматизма. Последние выражаются в чувстве неестественности, отчужденности, "сделанности" собст­венных чувств, ощущений, движений, поступков, собственного мышления: "Я сам себе не принадлежу", "Я как автомат, управляемый со стороны".

Все симптомы, составляющие синдром Кандинского-Клерамбо, тесно ме­жду собой связаны; псевдогаллюцинации сопровождаются чувством сделанно­сти, т. е. связаны с бредом воздействия, с ним же связаны и явления психиче­ского автоматизма, а также такие входящие в состав синдрома нарушения, как "чувство овладения" (больным "овладели", он "не принадлежит себе") и так на­зываемый симптом внутренней открытости. Последний, обычно очень тягост­ный для больных, заключается в убеждении, что все помыслы (мысли) челове­ка, в том числе и самые интимные, сейчас же становятся известны всем окру­жающим. Нередки и такие симптомы, как "эхо мыслей", "громкое звучание мыслей" (как только человек о чем-либо подумает, тут же слышит звучание этих мыслей и уверен, что все окружающие это обязательно слышат). Эти сим­птомы относятся к одной из разновидностей психического автоматизма – идеаторному, или ассоциативному. Другой разновидностью психического автома­тизма является сенестопатический – «вызывают», «делают» крайне неприят­ные, тягостные ощущения - сенестопатии. Третьей – кинестетический автома­тизм (управляют движениями, поступками).

Больной сообщает, что вот уже несколько лет он находится под по­стоянным воздействием каких-то аппаратов, направляющих на него "лучи атомной энергии". Полагает, что это воздействие исходит от каких-то уче­ных, ставящих эксперимент. "Они выбрали меня, потому что у меня всегда было богатырское здоровье". "Экспериментаторы отнимают его мысли", "показывают ему какие-то образцы ", которые он видит внутри головы, в го­лове же "звучит голос — тоже их работа ". Внезапно во время беседы больной начинает гримасничать, кривить рот, подергивать щекой. На вопрос, зачем он это делает, отвечает: "Это вовсе не я, это они лучами жгут, направляют их на разные органы и ткани ". Жаловался также, что "эти ученые изуверы ", воздействуют и на его внутренние органы — "прижигают гениталии ", "мочу задерживают ".

Парафренный синдром. Этот синдром состоит из сочетания персекуторного и экспансивного бреда. Наряду с идеями преследования, воздействия развива­ется бред величия (обычно фантастического характера), в сопровождении явле­ний психического автоматизма и псевдогаллюцинаций. Нередко сочетается с повышенным настроением и конфабуляторным бредом (выдуманные, несуще­ствующие события выдаются за реальные, случившиеся, якобы, с больным)

Больная, много лет высказывающая бредовые идеи физического воздействия (существует специальная организация, которая какими-то сверхмощными ап­паратами воздействует на нее, на ее психику, отдает ей мысленные приказы, жжет ее тело), стала говорить, что у нее с "этой организацией установи­лась двусторонняя связь ". Заявляла, что она теперь тоже может воздейст­вовать на окружающих, "передавать им свои мысли, сплошь такие гениаль­ные". Уверяла, что "этими передачами" способствует мировому прогрессу. Настроение приподнятое, благодушна, хотя иногда, главным образом при виде родственников, становится злобной. Другой больной заявил, что ночью в от­делении «ворвались» его враги, преследователи, которых он, обладая «могуще­ственной силой», «разорвал» на части, «было много крови, частей тел». На вопрос врача: «Куда все это исчезло?», ответил: «Персонал все успел убрать».

Следующий бредовой синдром относится по содержанию к депрессивному – синдром Котара. Этот синдром развивается на фоне тяжелой депрессии. Выде­ляют две его разновидности: с мегаломаническими депрессивными бредовыми идеями гибели мира, отрицательного величия (злого могущества) со стойкой убежденностью, что уже само существование больного приносит всем окру­жающим, а то и всему миру, огромный вред, непоправимый ущерб. Наряду с такими идеями, возникает бред мучительного бессмертия – больной и, нередко, его близкие «никогда не умрут», обречены на «вечные мучения», что иногда приводит к суициду с убийством, например, детей. Например, больной упорно отказывается от еды, ибо "я и так уже объел весь мир, скоро все люди с голоду погибнут"; другая больная уверяет, что ее дыхание "зловонное и мерзкое" и может погубить на земле все живое. Второй разновидностью этого синдрома является нигилистический (отрицания) бред с заявлениями о том, что их внут­ренние органы «гниют» или «сгнили», «внутри ничего нет», «пустой, как бочо­нок», возможно с присоединением идей «мучительного бессмертия».

Больная 60 лет, в состоянии глубокой депрессии, упорно отказывается от еды, объясняя это тем, что "пищеварительного тракта уже нет ", "он пол­ностью сгнил ", "пища может попасть только в легкие", "мышцы тоже все высохли". "На веки вечные останусь таким живым трупом", "буду только мучиться ", "постоянно думаю, как было бы справедливо, если бы я умерла, да ведь смерть меня не возьмет ". Умоляет врачей помочь ей в этом, договорить­ся, чтобы "сожгли в атомном реакторе.

Синдром дисморфомании — дисморфофобии. Этот синдром характеризуется обычно триадой (М.В. Коркина), состоящий: 1) из идей физического недостат­ка ("ноги такие уродливые", "нос, как у Буратино", "уши, как лопухи" и т.д.); 2) бреда отношения ("все смотрят и смеются", "кому приятно смотреть на уро­да", "люди на улице пальцем показывают"); 3) пониженного настроения, ино­гда вплоть до тяжелой депрессии с мыслями о самоубийстве.

Сама идея физического недостатка чаще всего является бредом паранойяль­ного типа (когда мысли об уродстве касаются совершенно правильной части лица или тела), реже — сверхценной идеей (в этом случае небольшой дефект, например несколько искривленные ноги, воспринимается как "потрясающее уродство", "позор"). Больным с идеями физического недостатка чрезвычайно свойственно стремление к "исправлению", "коррекции" тем или иным путем своего мнимого или резко переоцениваемого физического недостатка. Особен­но активно они посещают хирургов, добиваясь непоказанной им косметической операции.

Значительно реже мысли о том или ином физическом дефекте носят характер навязчивых образований. Поэтому более правомерно в большинстве наблюде­ний говорить не о дисморфофобии (от греч.dis — приставка, означающая расстройство + morphe— форма) — навязчивом страхе по поводу неправильной формы той или иной части тела (хотя такие наблюдения тоже имеются), а о дисморфомании (от греч. мania — безумие, страсть, влечение).

Больной 20 лет твердо убежден, что у него "ужасно уродливый нос ", имея в виду маленькую горбинку. Убежден, что стоит ему где-нибудь появиться, как все тотчас начинают его разглядывать и смеяться над ним. Поэтому выхо­дит из дома только в темноте. Если же возникает крайняя необходимость выйти днем, то заклеивает нос пластырем или вызывает сильный его отек, сажая на область переносицы пчел. В таком виде чувствует себя более спо­койно и может даже появляться в общественных местах: "Хотя нос и раз­дулся, зато все видят, что это просто отек от укуса пчелы, а уродства не видно". Очень подавлен, думает о самоубийстве. Многократно обращался к хирургам-косметологам с просьбой "убрать это безобразие ", "освободить от уродства ". В действительности же, по определению косметологов, у больного очень правильное красивое лицо, в том числе и нос).

Бредовые синдромы могут возникать при различных психических заболева­ниях, отдельно друг от друга или при прогредиентном процессе развиваются по типу хронического бреда поэтапно: паранойяльный синдром трансформируется в параноидный, который в свою очередь в парафренный, что нередко и бывает при параноидной шизофрении.

Школьник 16 лет, до этого живой и общительный, стал все чаще уединять­ся. Нередко, особенно если полагал, что за ним никто не наблюдает, рассмат­ривал свое лицо в зеркале. Часто плакал. Рассказывал близким, что его подав­ленное состояние связано с "ужасным уродством нижней челюсти", "непо­мерно большой и широкой ". Упрашивал хирургов сделать ему косметическую операцию, никак не реагировал на их заверения, что челюсть у него самая обычная. Через несколько лет "стал замечать, что между ним и окружающи­ми существует какая-то мысленная связь ", что у него "особая работа мозга ", "способность к передаче мыслей на расстоянии". Это "воздействие извне" способно не только передавать мысли, но и оказывать различные другие дей­ствия, например, вызывать покраснение глаз, их "просветление", слезотечение и т. д. Кроме того, этой "передачей "можно "наводить прямо в голову раз­личные зрительные образы", "видно в голове, как в туманном зеркале". О че­люсти к этому времени почти не вспоминал и бредовых идей отношения в это время также не высказывал (трансформация паранойяльного синдрома в син­дром Кандинского-Клерамбо). Спустя еще несколько лет можно было наблю­дать трансформацию и синдрома Кандинского-Клерамбо: он постепенно сменился парафренным синдромом. В этот период больной уверял, что "мыс­ленную связь он установил и с другими планетами, слышит голоса и звуки с других планет, из других миров". Требовал связать его с учеными-физиками, так как он "открыл величайший закон", "может выработать систему улуч­шения жизни во всей Вселенной" (фантастический бред величия).

Сравнительно-возрастные особенности бредовых идей и навязчивых состоя­ний.

У детей в связи с неразвитостью второй сигнальной системы бредовые идеи возникают очень редко. Им более свойственно патологическое бредоподобное фантазирование, отличающееся от обычной детской склонности к фантазиям определенной нелепостью, несвязанностью с конкретной реальной обста­новкой. Фантазии здорового ребенка управляются (возникают, прекращаются) сознанием, бредоподобное фантазирование возникает непроизвольно и не­управляемы. Возможен при них феномен перевоплощения, фантастической де­персонализации. Ребенок заявляет (чаще в дошкольном возрасте), что он «ко­нек - горбунок», ложится на коврик у кровати, просит дать ему сено и т.п.

Бред у детей может возникнуть на фоне помраченного сознания, преимуще­ственно делириозного, и связан тематически с яркими иллюзиями и галлюци­нациями, нестоек, фрагментарен, обычно исчезает с прояснением сознания.

Для детей младшего подросткового возраста характерен бред чужих родите­лей (Г.Е. Сухарева), когда собственные родители воспринимаются как чужие люди, не любящие ребенка, тяготящиеся им, а настоящие родители либо не­известно где, либо реальные высокопоставленные лица. У подростков может быть уже вполне сформированная бредовая система, например, бред физиче­ского недостатка, бред отношения (см. синдром дисморфомании).

Необходимо отметить следующее: несмотря на то, что ряд бредовых идей, например бред преследования, может быть в любом возрасте, существует опре­деленная возрастная предпочтительность, когда влияние возрастного фактора на характер и структуру их выражено весьма значительно.

Так, для среднего возраста жизни человека предпочтителен бред ревности, любовный бред, бред преследования в структуре синдрома Кандинского-Клерамбо. В позднем возрасте гораздо легче, чем в ином, возникают бред са­мообвинения, обвинения, нигилистический бред, бред мучительного бессмер­тия, бред гибели мира, бред отрицательного величия или злого могущества (в составе синдрома Котара), а также бред материального ущерба, что не свойст­венно или мало свойственно более молодому возрасту.

Навязчивые состояния у детей ранее всего проявляются в двигательной сфе­ре в виде сосания большого пальца (в течение первого года жизни это явление нормальное), разного рода тиков, онихофагии (от греч. onychos— ноготь) – навязчивого стремления грызть ногти (обычно после 5 лет), трихотилломании (от греч. Trichos — волос) – навязчивого стремления выдергивать волосы (под­час вплоть до образования значительных плешин) с возможным последователь­ным их заглатыванием.

В раннем детском возрасте нередко возникают страхи, особенно темноты и одиночества, в более старшем возрасте – страх заражения какой-либо болез­нью, пожара, тех или иных животных или насекомых, страх потерять роди­телей. Такого рода страхи нередко возникают после напугавшего ребенка ре­ального события, страшных рассказов, просмотра фильма с соответствующим сюжетом. Навязчивые мысли (идеаторные навязчивости) возникают обычно только с подросткового возраста.

Лекция №3

 

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 1023; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!