Из письма к Кристоферу Толкину 21 февраля 1958
Кристофер Толкин, на тот момент университетский лектор, прочел доклад в научном обществе Сент-Эннз-Колледж под названием «Варвары и граждане», темой для которого послужили различные трактовки героев северных легенд в сочинениях германских поэтов и латинских авторов. На чтении доклада присутствовал его отец.
По-моему, выступил ты просто отлично. Я был просто в восторге: во-первых, потому, что доклад оказался ужасно интересный — после целого дня трудов и беготни (в моем случае) мне ни разу не захотелось закрыть глаза или мысленно отвлечься хоть на миг — причем повсюду вокруг я ощущал то же самое; а во-вторых, в силу родительской гордости. (Не то чтобы я считал, что чувство это на самом деле — из числа hwelpes of юе luin {266}: это вполне законное удовлетворение с наималейшей примесью эгоизма (совсем без него не обходится) при мысли о том, что отведенную тебе роль ты не вовсе провалил и выплатил будущему хотя бы часть того долга, который причитается прошлому.)
Доклад имел потрясающий успех; вот теперь я понимаю, чем ты подкупаешь аудиторию. Да, конечно, фразы твои искрятся жизнью и энергией, но излагаешь ты четко, как правило, бесстрастно, и, всего-то-навсего правильно распределив и оформив информацию, позволяешь материалу говорить самому за себя. И все равно я вдруг понял, что я — чистой воды филолог. Я люблю историю, она меня волнует, но лучшие моменты для меня — те, которые проливают свет на слова и имена! Несколько знакомых (и я с ними согласен) говорили мне о том, с каким искусством ты изобразил Аттилу с пронзительным взглядом на ложе, прямо как живого. Однако, как ни странно, меня лично больше всего волнует то, что ты упомянул лишь мимоходом: «atta, attila»[326]. Без этих слогов вся великая драма как истории, так и легенды для меня аромат утрачивает — или утратила бы.
|
|
|
Сам не знаю, что имею в виду, поскольку «эстетику» просто невозможно уловить в тенета слов. Никто мне не верит, когда я говорю, что моя большая книга — это попытка создать мир, в котором язык, отвечающий моим личным эстетическим предпочтениям, показался бы настоящим. Но это правда. Один любопытствующий (в числе многих других) желал знать, о чем вообще «В.К.» и не «аллегория» ли это. А я сказал, что это — попытка создать ситуацию, в которой самым обычным приветствием было бы «элен сила луменн' оментиэлмо»[327], и что фраза эта возникла задолго до книги. Больше ни о чем меня не спрашивали. Но сам я получил бездну удовольствия и спать ложусь по-настоящему счастливым. Со всей очевидностью в том, что касается всей сферы академического мира, мяч упал к твоим ногам. (Собственно говоря, мне он представляется исполненным благородного величия и значимости.)
|
|
|
Из письма к Рейнеру Анвину 8 апреля 1958
В конце марта 1958 г. Толкин посетил Голландию по приглашению роттердамских книготорговцев «Фоорхувэ эн Дитрих»; дорожные расходы взяло на себя «Аллен энд Анвин». Толкин присутствовал на «Хоббитском обеде» и произнес речь. В меню, помимо всего прочего, значился «Мэггот-суп»{267}, название которого задумывалось как аллюзия на грибы фермера Мэггота во «Властелине Колец».
Поскольку этим памятным и в итоге оказавшимся исключительно приятным путешествием в Голландию я обязан щедрости «А. энд А.», полагаю, с меня причитается что-то вроде отчета. Я уже успел слегка «остыть» и хоть сколько-то прийти в себя. Фимиам курился густо и ударял в голову; любезность просто обезоруживала. Путешествие прошло благополучно, места мне забронировали потрясающие; корабль был битком набит, а поезд от Л[иверпуль-] Стрит состоял из двух частей. Прибыл я в тумане, под моросящим дождичком, но к тому времени, как добрался до Роттердама, солнце уже светило вовсю, и так — два дня. Оуботер из «Ф[оорхувэ] и Д[итрих]» размахивал «Властелином Колец», так что опознать его в толпе труда не составило; однако я его ожиданий не оправдал, как он сам признался (после ужина); письмо мое «подготовило» его чересчур успешно, и он высматривал кого-нибудь помельче, позастенчивей, словом, больше смахивающего на хоббита.
|
|
|
(Мне он показался милейшим, умнейшим человеком; однако ж он все еще слегка сокрушался по поводу всеобщего веселья, вызванного «мэггот-супом», что значился в меню. Разумеется, это было не что иное, как грибной суп; но он говорил, что ни за что не выбрал бы этого названия, если бы знал «названия всех английских паразитов».) Я пообщался с представителем «Хэт Спектрум»[328] и насмотрелся на удручающие картины разрушенного и наполовину отстроенного Роттердама. Думаю, главным образом из-за разрыва между этим неуютным миром, загроможденным гигантскими, по большей части безликими зданиями и естественными, патриархальными вкусами голландцев, они (как мне кажется) — и в Р[оттердаме] особенно — просто-таки опьянены хоббитами ! Практически ни о чем другом, кроме хоббитов, они и не говорили.
В 5.30 в пятницу я предстал перед довольно внушительным собранием в актовом зале. Я так понял, свыше 200 человек (по большей части самых что ни на есть обыкновенных) заплатили за вход, а многим пришлось уйти ни с чем. Профессор Хартинг[329] поразился еще больше меня. Обед со всей определенностью получился «обильным и затяжным»{268}: продолжительным, поскольку перемены блюд перемежались речами. В конечном счете все они оказались на английском; и все, кроме одной, были вполне разумными (если закрыть глаза на непомерные славословия, просто в краску вгоняющие). Исключением стал помешанный phycholog {269}, но умница председатель выделил ему не больше пяти минут. Мой заключительный ответ прозвучал, я надеюсь, достойным образом и, сдается мне, вполне внятно; но подробно останавливаться на нем нужды нет. Отчасти он стал пародией на прощальную речь Бильбо в главе I[330].
|
|
|
На этой родине «курева» трубочное зелье , похоже, особенно привилось. На столе лежали глиняные трубки и внушительные упаковки табака — предоставленные, если не ошибаюсь, фирмой «Ван Россем». На стенах красовались рекламы «Ван Россема» с напечатанными поверх рисунка надписями: «Трубочное зелье для хоббитов. Три сорта: «Лонгботтомский лист», «Старый Тоби» и «Южная звезда» . «В. Россем» с тех пор уже успел прислать мне и трубок, и табака! Одну из рекламок я увез с собой. Возможно, вам любопытно будет на нее взглянуть…..
Просто не знаю, как и благодарить вас за то, что подарили мне эту недолгую, но памятную поездку — единственную, что, в конце концов, мне, похоже, сулил мой «отпуск», — и за то, что деликатно убедили меня поехать.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!