Дом Иезекиля. Настоящее время
Ходить по снам меня научил Сивый, весьма могучий и старый демон. - Настолько могучий, что ты даже не знаешь, кто он на самом деле, - интонации визора были прямо-таки издевательскими, но я старался оставаться спокойным, - ты слеп, как котёнок. Тобой манипулируют те, кто желает получить что-то от твоей силы. Ты знаешь, чего хочет Сивый? Уничтожения «Семи кругов» и вообще всех демонов, включая себя самого. А твой дед хочет возрождения величия семьи Балор – и власти над людьми на основе законов аскезы, по возможности. Желание властвовать у членов вашей семьи появляется с первым вздохом: вы утратили власть, поэтому стремитесь её вернуть. - И я? - Особенно ты: тебя контролирует его рука и его воля. Твоя сила под контролем величайших заговорщиков всех времён и народов – синтез, как говорят люди, термоядерный. А пока что ты ищешь ключ к своему послушанию – Илану Йормаль, свою единоутробную сестру, заодно уничтожая сильнейшие фигуры «Семи кругов» - удобно для всех, не правда ли? Для всех – кроме тебя, конечно. Тебе нужно учиться, а не работать бесплатным убийцей на своих дедушек. * * *
Зал Свободных ильдаримов, Квартал небоскрёбов. Двумя днями ранее.
Лафей обвёл всех взглядом своих незрячих глаз и улыбнулся. Как же хорошо, когда тебя считают слепым и делают скидку на этот порок – и в бою, и на политической арене! Этот мальчишка Элерей, архонт Тёмного двора, постоянно наступал ему на пятки, и вот сейчас слепой исповедник сидел во главе собрания Свободных ильдаримов и видел душу каждого из присутствующих – в буквальном смысле этого слова. Когда-то, когда Лафею готовились пережечь крылья, один талантливый святой, его сокамерник, научил его этому трюку напоследок, перед тем как рухнуть с небес, оставляя за собой лишь пепел и осколки былой красоты ильдаримов. Нынешнему главе квартала Кровавых крыльев повезло больше; стражник, который пришёл вести его на казнь, не убрал своего оружия, чем несказанно помог смертнику.
|
|
|
Сейчас бывший младший Исповедник, ныне управлявший делами целого квартала, анализировал обстановку. Все здесь, кроме Трикстера, который никогда не появлялся на заседаниях, и Элерея, который пускал слюни в потайной комнате своего дворца, куда его упекли заботливые Стрейн и Джара. Оба телохранителя Тёмного архонта были здесь и занимали свои прежние места, демонстративно отказываясь занять его кресло, хотя каждая собака с Тёмной стороны знала, что в квартале царит двоевластие и ночами покои владык сотрясают громогласные споры, переходящие в лязг стали во время их поединков.
«Их ссоры – только начало», - подумал Лафей, продолжая анализировать всполохи эфира.
|
|
|
- Лафей, может, хватит уже молчать? – не выдержал наконец Мурвас, глава Опалённых. Его душа ярко вспыхнула и продолжила гореть – ярко, неровно, непостоянно. Лафей позволил себе едва заметно улыбнуться.
- Ты всегда отличался терпением, Мурвас, но сейчас ты нервничаешь – и я даже знаю почему, - Исповедник прикрыл глаза, вздохнул и продолжил:
- Все вы нервничаете – вам, вождям Падших, пришлось оставить свои домены. Раньше вы были спокойны, не боялись. Но сейчас на нашей, образно выражаясь, шахматной доске появилась фигура куда более сильная, чем ферзь. Я говорю про Иезекиля Балора. За неполных две недели он стал константой в наших с вами отношениях, и эта константа перевернула все законы и тот баланс, который мы с вами, господа, создавали столь упорным трудом. Времена меняются, господа, и мы должны измениться, если хотим выжить. Но ключом к изменению может стать только один ильдарим, Иезекиль Балор; давно уже ходят слухи, что мессия-Огнекрылый и он – одно и то же лицо. А теперь представьте, что произойдёт, если мы подчиним себе его силу! Мы не просто будем заказывать музыку белокрылым – мы свергнем серафимов и уничтожим аскезу как понятие!
|
|
|
- Да у тебя, как говорят смертные, наполеоновские планы, Лафей! – поднялся со своего места князь Демалор, владыка четырёх Вольных районов, - только вот, боюсь, у тебя ничего не выйдет: Иезекиля контролирует только сам Иезекиль. Элерей уже попытался…
- Элерей был глупым мальчишкой, не понимавшим подхода к Огнекрылому, - прервал его Лафей.
- Прикуси язык, Кровопийца! – вскочил со своего места Педро.
Лафей сжал кулаки, его телохранители вскочили со своих мест подле повелителя, но дальше резких движений дело не пошло: вождь Исповедников разжал кулаки и хлопнул ладонями по столу, приказывая им сесть.
- Ради мира между нами в столь сложное время, Сокол, приношу тебе свои глубочайшие извинения, но только ради мира, дабы ты не питал иллюзий, что я боюсь клинков твоих палачей. А теперь сядь, продолжим наш разговор.
Лафей перевёл дух: слава тельдаримам, дело не дошло до крови…
- Как по мне, господа, единственный способ привязать к себе Иезекиля – женщина. Нужно заставить его влюбиться в кого-то из тех, кем можно легко управлять. И мне кажется, твоя дочь-святая, Демалор, прекрасно подойдёт на эту роль…как бишь её там, Шайлана?
- Это переходит все границы, Исповедник! – выпрямился Демалор, - ты просишь меня отдать мою дочь на растерзания этому белокрылому психу?!
|
|
|
- Расслабься, князь, её честь и жизнь не пострадает, если мы всё сделаем правильно, - ответил Падший, у которого в голове уже крутился план действия, - позови свою дочь.
Когда Шайлана Словесница вошла в зал, Лафей в который раз в своей жизни пожалел, что потерял зрение и не может видеть мир во всех красках. Она была…красива? Нет, пожалуй, даже слово «красивая» теряло в её присутствии смысл: длинные пепельно-золотые волосы падали по плечам до самого пояса, и заканчивались чуть выше колен. О её прекрасно очерченных губах, стройном стане и больших зелёных глазах, сверкавших как листва после дождя, мечтал не один ильдарим, но все терпели неудачу в ухаживаниях: кому-то указывал на дверь Демалор, а кого-то бесцеремонно вышвыривала из окон своих покоев сама Шайлана. «Я готовлю её для истинного вождя ильдаримов», - с гордостью говорил князь о своей дочери, и она держала себя соответственно. Ни один мужчина не мог сломить её гордости. «Ты недостоин вести Падших на войну с небесами», - говорила она очередному ухажёру, и все понимали, что дочь Демалора Сирейоса его отвергла.
- Я бесконечно далека от политики, достопочтенные ильдаримы, - её нежный голос словно ласкал собравшихся ангелов, - если можно, объясните мне причину моего пребывания среди вас как можно быстрее.
Лафей откинулся на спинку кресла. Как же ему нравилась её манера общения…высокопарный слог, слегка насмешливые обороты, ровно настолько, чтобы слушатель только потом осознал, что над ним посмеялись. Да, она идеально подойдёт для его плана…
Дом Иезекиля. Настоящее время.
Я почувствовал, как силой Огнекрылого мой разум выбило куда-то на задворки сознания, швырнуло резко и бесцеремонно, как дзюдоиста на татами. Как там говорил Сивый? Бороться с Огнекрылым, брать его под свой контроль? Легко сказать…
* * *
Кандалы осыпались трухой, стоило мне вытащить из них эфир. Хотелось оглядеться, проанализировать ситуацию…куда там, сразу полезли драться! Я едва успел прогнать эфир по мышцам, как над головой прожужжал серп Исповедника. Практически сразу в атаку ринулись двое Палачей – один с яри, другой с мечом. С некоторым запозданием, но ушёл от диагонального удара лезвием, вжавшись в стену и спрятав крылья, а затем схватился за металлическое древко и пустил по нему убийственную порцию тока. Слабые отголоски огромного напряжения прожигали сквозные дыры во втором крылатом самоубийце, в то время как его собрат уже рассыпался в прах под действием ужасающей электрической энтропии.
Дёрнув из обуглившихся рук яри, я пустил по нему энергию эфирного изменения, заставив эфирил[1] стать деревом, и повернулся к противникам. Их всего трое: Опалённый, Исповедник и визор. Опалённый боялся задеть своих, поэтому не открывал огонь до последнего; теперь же пушка в его руках затараторила пулемётной очередью. С такого расстояния промазать было бы нереально; через несколько мгновений всегда такое правильное и стабильное орудие рвануло прямо у него в руках, уничтожив стрелка и отбросив взрывной волной двух его товарищей.
Облако пыли от взрыва истончилось, и я смог увидеть, как эти двое поднялись на ноги и приготовились к атаке – визор сплёл из теней какой-то кокон, а Исповедник…стоп, он точно Исповедник? Если да, то почему он собирает на руках силу эфира? А хотя неважно, надо заняться визором…эй, что это?
Мои руки оплели щупальца, появившиеся из моей же тени. Несколько щупалец грубо рванули из руки яри, другие напрочь уничтожили огненные пули, вращавшиеся у меня на ладони. Что поделать, в борьбе Пространства и Времени победитель всегда один. Ну-ка, Носитель, давай копнём твой потенциал…ух ты, да в тебе закопаны таланты визора! Давай-ка их разбудим…
У Исповедника было несколько секунд, чтобы засечь довольную улыбку на моём лице, когда вынутые из глубин подсознания Иезекиля знания нашли своё применение; визора Сетрила Малорея перехлёстывало от энергии тени, и он упал замертво, глядя в потолок глазами, которые неподвластная ему более тьма наполнила цветом угольно-чёрной бездны. Она вошла в его тело именно через эти зеркала души... мощная штука эта власть над энергией Тёмной стороны, забери меня сила сефирот!
Ошарашенный Исповедник упал на колени и посмотрел на меня так, словно я был по меньшей мере тельдаримом…бесспорно, я и есть тельдарим, но видеть это на лице собственного творения бесценно. Как же он похож на Изайоса! Только вот не хватает одной маленькой детали…
- Alore tola, ildarime... – шептал Исповедник.
- Balorezel[2], - с улыбкой произнёс я, заставив упавшие серпы подняться
* * *
Первое ощущение, которое заставило меня понять, что я снова хозяин своего тело, был запах. Запах крови.
Я заставил себя открыть глаза и смотреть, смотреть на тела тех, кто был мне ближе братьев. Маркус, Сетрил, Габриэль, дядя Самаэль, Михаил, Авессалом, Израэль и те сотни ангелов, что встали между мессией и его свободой – сколько ещё трупов оставит после себя Огне…да какой Огнекрылый, кого я обманываю! Это я, я во всём виноват! Я до сих пор не могу заставить его подчиниться себе, а обвиняю всех на свете, кроме истинного виновника, Иезекиля Балора!
Первым погиб Авессалом. Он пережёг его кости в пепел, а разряды от основного источника тока поразили Михаила. Михаил…он мечтал о славе своего тёзки, Первого среди Палачей и Архонтов. И, как и он, погиб, пытаясь с верными последователями-Палачами доставить в Зал Семидесяти Имён[3] преступника-Балора, которого многие и сейчас втайне считают мессией: Сатану.
Габриэль, бедный добрый здоровяк Габриэль, ты всегда доверял своему орудию даже больше, чем родному отцу, и вот оно тебя подвело…погибнуть от взрыва собственной пушки, с которой прошёл столько операций Патруля! Какая нелепая смерть! И Сетрил…всегда такой скрытный и тихий, как и все визоры «теневой» семьи Малорей, знавший тени настолько хорошо, что даже бывалые демоны-наёмники поражались твоей фантазии в бою. Она создавала такие странные, изменчивые и необычные формы из материи изнанки мира…и вот ты пал от собственного оружия.
Я поднял глаза на стену дома и увидел Израэля. Все парни из отряда, так или иначе, пали жертвами своих орудий убийства, и он не стал исключением…
Эфирным ветром он был заброшен в верхнюю часть фасада. Эфирным пламенем там был выжжен крест. И к этой извращённой версии распятия Огнекрылый приколотил беднягу с помощью осколков его же серпов. Картину завершал нимб из крови над его головой. Да, теперь, увы, он был как две капли воды похож на своего родича Изайоса Агелая. Тот же Иисус, только не добрый и всепрощающий, а кровавый и чернокрылый.
- Киль, - услышал я хриплый голос Израэля, - спасибо…и…прости.
- Тельдаримы милосердные, за что?!
- Спасибо…ты открыл мне глаза…только мессия…достоин вести несогласных…на борьбу с серафимами. И прости…что сомневался. Сила…вскружила мне голову. Аскеза…истинная аскеза, а не…извращённая версия серафимов…она должна вести нас к просветлению…Изайос достиг её…ты достиг…а теперь и я…
Я слушал откровения моего Падшего брата, и предательская слеза ползла по щеке. Ещё один, пусть и согрешивший, но близкий мне человек ушёл из жизни. И его кровь на моих руках
- Киль…когда я умру окончательно…возьми из моей сумки…листовку…за тебя объявлена награда…за мной придут другие Падшие. Будь осторожен…
С этими словами ушёл из жизни Кровавый Иисус, Израэль Агелай, Исповедник.
* * *
- Ты готов увидеть истину, Падший?
Душа Израэля ответила согласием, и Исповедник почувствовал, что Изайос улыбается.
- Смотри, - шепнул пророк, и души обоих приобрели человеческие очертания. Пророк прикоснулся ладонями к глазам своего потомка.
Ощущения прошлого, настоящего и будущего наполнили разум Израэля. Его словно носило из стороны в сторону по бескрайним просторам космоса. Первый убитый мессией демон…жестокая аскеза Чистой смерти, и боль, которую он испытывал в бою…его возвращение с чудовищным рогом на плече, рогом Иуды Искариота, апостола, получившего демоническое перерождение за предательство Иисуса…
Поимка сестры и убийство дяди…неделя томительного заключения в Троне Сатаны…бегство из «Собора» и знакомство с Элереем…исчезновение Иланы и знакомство с Сивым…разрушение резиденции Мафура…путешествие в Вырезанные земли…странная записка от Сивого…
А дальше начиналась какая-то мешанина из образов: две дуэли, со святым и с Исповедником, две девушки и две дороги. «Семь кругов» с восьмым и девятым кольцами, скрытыми в сефиротах, что в глазах Сатаны… Бесконечные испытания и достижение Яблока Раздора, легендарного белого сефирота. Миллиарды Падших, кричащих о войне с небесами… Красные крылья, с которых капает пламенная кровь безвинно погибших во имя мессии…сожжение великого древа, и снова две девушки и две дороги.
- Как странно, - подумал Израэль; мысли здесь были так же материальны, как и слова, - он придёт к идее бунта, но только через женщину. Одна из них – Шайлана Сирейос, а вторая…неужели?
- Да, Падший, вторая – это его сестра. Всё может перемениться, если кровосмешение всё-таки произойдёт, и изменится всё далеко не к лучшему.
- Но ведь…это же неправильно! Надо сказать ему…
- Как? – улыбнулся Изайос.
- Посеять сомнения! Мы же можем влиять на живых через мысли, образы, ощущения…
Изайос застыл в задумчивости; мысли образовывали вокруг него нечто вроде «белого шума», искажавшего пространство. Наконец он стряхнул с себя пелену дум и кивнул.
- Хорошо, сделай это. Но учти, никто, кроме тебя, не будет нести за это ответ перед тельдаримами.
- Я понимаю, Иисус, - кивнул Израэль, назвав Изайоса его человеческим именем, - я всё понимаю…
[1] Металл, созданный ангелами на основе давно забытых технологий, секрет которых хранит только Великая семья Лорелай.
[2] Не прощён, не прощаю (Азелор)
[3] Место сбора Веризаля, ангельского парламента. Назван так в честь выживших после Войны Имён 70 семей (войны между семьями ангелов, закончившаяся Приходом к Аскезе)
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 256; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!