ГОМОЛОГИЧЕСКИЕ РЯДЫ В АРХИТЕКТУРЕ
Юрий ЛИННИК,
Директор Музея Русского Севера,
Доктор философских наук,
Профессор кафедры философии и культурологии ПетрГУ
НОРВЕЖСКОЕ – РУССКОЕ: ДИВЕРГЕНЦИИ И КОНВЕРГЕНЦИИ
Ойкумена ошеломляет своим разнообразием.
В нём можно утонуть – выручают инварианты: повторяющиеся черты – признаки – элементы.
Как радует сходное в несходном!
Вот мы открыли Новый Свет – и ахнули: пирамиды Мексики отзываются в пирамидах Египта.
Генетическая связь?
Она исключается.
Перед нами красивый пример конвергенции – независимого возникновения одинаковых признаков.
Подобия – аналогии – параллелизмы: это источник интеллектуального удовлетворения – это приносит нам эстетическое удовольствие.
Единство бытия!
Оно удивляет – оно радует.
Ставкирка в Хеддале. 1242 г.
Ширков погост. Церковь Рождества Иоанна Предтечи. 1694 г.
Лум. Ставкирка. 1200 г.
Юксовичи. Георгиевская церковь. 1493 г.
Деревянное зодчество Норвегии – и Русского Севера: ассоциативное сближение тут напрашивается само собой. Искус найти связь между этими явлениями испытали крупные исследователи. Увлечённо ставили проблему – и быстро разочаровывались: перекличка форм – внешняя, поверхностная. Копнёшь глубже – и увидишь: наполнение разное – структурные решения по сути альтернативны.
Приведу два примера такого охлаждения.
|
|
|
В.В. Суслов пишет:
Если мы будем сравнивать прялки, скалки, ящики и т.п. предметы, встречающиеся на нашем Севере с таковыми же предметами в Стокгольмском северном музее, то в общих формах и в орнаментистике почти не увидим разницы. Между тем, просматривая древние памятники церковной архитектуры той и другой страны, мы едва ли увидим и малейшее сходство [5: 9].
Норвежская колокольня
Русская колокольня
В книге В.В. Суслова мы находим изображения двух колоколен – норвежской и русской.
Рисунки оставлены без комментариев.
Однако в контексте подразумевается их противопоставление.
Это – разное.
Это – несовместимое.
Если и сравнивать, то с одной целью: предельно дистанцировать объекты друг от друга.
Между тем они выполняют одинаковую функцию.
Полное отсутствие взаимосоответствий тут вряд ли возможно.
Е.В. Ходаковский разделяет мнение В.В. Суслова:
Вопрос о взаимовлиянии строительных традиций обеих стран, казалось бы, лежит на поверхности, однако давние попытки найти аналогичные постройки или хотя бы свидетельства косвенных воздействий пока не приводят к убедительно доказанным результатам [6: 22–23].
|
|
|
Мы не будем оспаривать эту позицию.
Она правомерна.
Однако всё же не в абсолютном, а в относительном смысле – для определённой системы отсчёта.
Смени таковую – и многое изменится.
Появятся новые критерии.
Сложится иная оценочная шкала.
Теперь мы будем получать результаты, противоречащие прежним выводам.
Но это зиждительное противоречие.
Оно ведёт не к отрицанию, а к соположению – синтезу взглядов.
Не лишне востребовать принцип дополнительности Нильса Бора.
Вспомнить про диалогизм Михаила Бахтина.
Рассчитывать ли на толерантность?
Мы и впрямь намерены сопоставлять внешние признаки.
При этом подразумевается субординация: внешнее – это второстепенное, внутреннее – это существенное.
В теории номогенеза Льва Семёновича Берга преодолевается данный подход: признаки двух видов – внутренние и внешние – рассматриваются как паритетные.
Вводится великое понятие конвергенции.
Оно означает схождение – как бы взаимоуподобление, взаиморезонирование – внешних признаков.
Противоположный процесс – расхождение признаков – называется дивергенцией.
Корректно ли переносить в сферу культуры и методы, и термины биологии?
Почин кладёт сам С.Л. Берг.
|
|
|
В его книге «Номогенез» имеется параграф «Духовная жизнь».
Понятие конвергенции там экстраполируется на лингвистику, этнографию, искусствоведение.
Охватывает он и зодчество. Интересно, что экскурс в эту область предваряется примерами, взятыми из зоопсихологии.
Л.С. Берг аппелирует к В.А. Вагнеру.
Вот цитата из его «Биологических оснований сравнительной психологии»:
Архитектура построек пауков вообще, их гнёзд и коконов в частности не представляет чего-либо выработанного видом на свой страх и по своему особому образцу, вследствие чего постройки видов ничего общего по своей организации не имеющих могут будто бы иметь совершенно сходные, а представители одного и того же рода – совершенно различные архитектуры [2: 307].
Формообразование в деревянном зодчестве, хотя и является ноосферным явлением, отчасти сохраняет инерцию биологической эволюции.
Жизнь поначалу пластается – стелется по субстрату.
Она как бы держится горизонтали.
Потом на разных уровнях – под влиянием разных условий и факторов – берёт верх вертикаль.
Здесь это можно понимать буквально.
Именно так: берёт верх.
Устремляет ввысь!
Известна мифологема Axis mundi – Мировой Оси.
|
|
|
Незыблемому отвесу следуют и рост дерева, и прямохождение человека, и сакральные сооружения.
Норвежские ставкирки и русские шатровые церкви конвергируют по этому признаку.
Они коллинеарны.
Это общий – предельно общий – признак.
Он означает: силуэты храмов изоморфны – изоритмичны.
Сколь глубокую информацию несут в себе контуры!
Быть может, самую главную – ключевую – для храмовой архитектуры, чья цель высока и мистериальна: оторвать человека от земли – вознести в небо.
Культовые постройки – автопортреты духа: в них схватывается его главная интенция – устремление к Богу.
Норвегия и Россия смотрятся в зеркала с различным дизайном.
Но многое здесь – амбивалентно.
К понятиям горизонтали и вертикали – это одна из главных оппозиций культуры – мы сейчас опять обратимся, но зададим им новые коннотации.
Норвежские и русские деревянные храмы контрастируют – не столько извне, сколько изнутри – прежде всего в том отношении, что брёвна при строительстве укладываются здесь по-разному: у норвежцев – вертикально (иногда в центре храма мы видим столп-мачту – отсюда понятие мачтовой архитектуры), у русских – горизонтально (мы это называем срубом).
Рентгеноскопия ставкирки
Выбор из двух направлений в данном случае не несёт в себе ценностных обертонов.
Безразлично, какой приём мы используем – храмы сущностно совпадают в создаваемом ими эстетическом впечатлении.
Налицо структурное – тектологическое – различие.
Это – внутреннее.
Но внешнее в данном случае фундаментальней.
Нет правила без исключения.
В Норвегии мы находим уникальную ставкирку, частично сложенную как сруб [6: 116].
Лум и Юксовичи.
У обеих церквей – срубная основа: редкий случай, когда похожесть затрагивает и технологию
Конвергенция здесь охватывает и внутренние признаки. Но так ли это существенно для эстетического восприятия?
Мы за апологию внешнего.
Этот наружный слой имеет особое значение для культуры.
На него направлено эстетическое восприятие.
Понятие стиля связано прежде всего с ним
Каупангер.
Церковь XII-го века.
Реконструирована в XIX-м веке.
Это срубная постройка?
Вот мысли Л.С. Берга:
Разница между внутренними и внешними признаками чисто условная [1: 161].
Вовсе нельзя утверждать, что внешние признаки менее постоянны чем внутренние, или анатомические, хотя такой взгляд и распространён среди анатомов [1: 161].
Эти положения актуальны и для культуры.
Философия давно различает явление и сущность.
Демаркация между ними бывает и чёткой, и зыбкой.
Порой мы наблюдаем их релятивизацию.
Явленное: это первостепенно для эстетики.
Сходство явленного – для неё – сущностное сходство.
Правомерно говорить о конвергенции норвежских и русских храмов.
Их унисон впечатляет.
ПРИЛОЖЕНИЕ I
ИНДИЙСКИЙ МИФ
Наука – и миф.
Это не всегда антагонизм.
Возможны переплетения: когда очевидные – когда неявные.
Эмансипироваться от мифа – раз и навсегда – наука не в состоянии.
Это хорошо показал А.Ф. Лосев в своей «Диалектике мифа».
Полная дистилляция науки – освобождение её от мифогенной примеси, как того требует неопозитивистская установка – видится малореальной задачей.
История русского зодчества имеет свой миф.
Это убеждение, что наша архитектура восходит к индийским пракорням – связана с ними как следствие и причина.
Подчеркнём: речь идёт именно о корневой – филогенетической – связи.
Видные деятели культуры, начиная с Александра Брюллова, показывают приверженность этой идее. Нельзя исключить, что она восходит к некоторым архетипам, общим для индоевропейского мира.
Русь издревле тяготеет к Индии – проецирует на неё свои грёзы и упования.
Вспомним предания о гимнософистах.
Вспомним «Белую Индию» Николая Клюева.
Лев Владимирович Даль снаряжал экспедицию в Индию: хотел со всей достоверностью показать, что там и только там – источник национального зодчества. Русский Север сообщил ему сильнейшие импульсы именно в этом – юго-восточном – направлении.
Программу Л.В. Даля сегодня пытаются реализовать А.В. Рачинский и А.Е. Фёдоров.
Недавно ими издана яркая, но спорная книга [4].
Вот её позитив: в ней собран обширный документальный материал, имеющий несомненную ценность – независимо от интерпретации. Он сам по себе – оправдание замысла.
Выражая своё несогласие с индоцентризмом в истории архитектуры, мы будем опираться на «Номогенез» Л.С. Берга – полифилию предпочтём монофилии. Говоря иначе, станем выводить обе традиции из разных корней – но там, где возможно, искать между ними взаимно-однозначное соответствие. Формальное сходство не предполагает кровного родства.
Индийский миф поэтичен.
Но в аспекте теории уязвим: постулируется эволюционная преемственность между архитектурой Индии и Руси – выражаясь образно, делается попытка обнаружить азийские гены и в храме Покрова на Рву, и в кижской Преображенской церкви.
Это чересчур прямолинейная – по нашему мнению, упрощающая суть – концепция.
Аджанта. V в. н. э.
Предначертание бочки, закомары, кокошника?
Русский аналог.
Спасский собор. Спасо-Андроников монастырь. 1427 г.
Красная Ляга. Сретено-Михайловская церковь. 1655 г.
Здесь игнорируются и реалии этногенеза, и разрывы во времени.
Сменим парадигму – перейдём в другую систему отсчёта: многочисленные параллелизмы, как бы рифмующие индийскую и русскую архитектуру, отсюда нам видятся никак не в диахронии – хотя того хотелось бы апологетам индийского мифа.
Глядите: вот эстафета переходит от индусов к славянам, позволяя документально зафиксировать живую связь.
Вовсе нет!
Мы говорим о синхронии, понятой нетривиально – как специфическая одномоментность, отменяющая часы и календари за отсутствием в них смысла и пользы.
Как если бы проблему мы ставили в надмирных измерениях.
Всё – сейчас.
Нам предстаёт проявление – в разных эпохах и в разных регионах – единого комплекса идей.
Категория времени теперь фактически теряет своё значение.
Исторический подход исчерпывает себя.
Проблема рассматривается sub specie aeternitatis – с точки зрения вечности.
Л.С. Берг пишет:
Конвергенция может распространяться и на мир идей.
В основе этих психических конвергенций лежат тожественные или сходные элементарные идеи (Elementargedanken), присущую в одинаковой форме всем народам и с необходимостью, по внутренним причинам, вытекающие из одинаковой психической организации всего человечества [1: 178].
Лук и стрелы – каменные орудия – рыболовные сети: на разных материках это возникает само по себе – с некоей имманентной необходимостью – почти фатально.
Никто никому не подражает.
Не ездит за передовым опытом.
Плагиат исключён.
Л.С. Берг продолжает: «Подобно организмам, элементарные идеи получают дальнейшее развитие под влиянием окружающей среды» [1: 178].
Тут совмещаются эндогенез (врождённая программа – следование архетипу) и эктогенез (наружные условия – наличие модификаций).
Экология накладывают свою печать.
Но превалирует универсальное – укоренённое в метафизическом.
Л.С. Берг принимает платоновскую концепцию идеи-организма.
Это особая форма жизни?
Вечной жизни?
Удайпур. Комплекс дворца раджей (XVI–XVIII в.в.)
Архангело. Михайло-Архангельская церковь. 1715 г.
Пучина – в Индии, пучина – в России.
Выявление таких подобий самоценно.
Это особый вид интеллектуальной игры, имеющей большое эвристическое значение – она может предварять строгий системный анализ
Семена идей – или сперматические логосы, как любили выражаться стоики – прорастают всюду.
Для них подходит любой субстрат.
Индия и Русь ярко конвергируют на общей для всех культур и миров архетипической основе.
Наши формы – отнюдь не заёмные.
Или скажем так: и Индия, и Россия, и все другие этносы заимствуют у платонова мира идей – улавливают его посылы, свободно варьируя и преломляя их.
Мы ничего не можем сказать об онтологическом статусе этого мира.
Для кого-то он является высшей реальностью – кто-то видит в нём сугубо условное понятие.
Идеи и архетипы для Платона – синонимы.
Коллективное бессознательное – по Карлу Юнгу – есть кладезь архетипов.
Не суть важно, кто, где, когда – и каким способом – его заполнил: гипотетический Творец – или априорная логика формообразования.
Архетипы – действуют.
Архетипы – проявляются.
Архетипы – закрепляются в материале.
Принцип конвергенции А.А.Любищев распространил на астробиологию.
Мы тоже вправе это сделать, фантазируя на тему инопланетного зодчества – в других мирах нас ждёт много нового, но смеем надеяться: главное будет узнаваемо – будет сопрягаться с известным.
Что-то очень похожее мы уже видели – что-то подобное сами строили на Земле.
ПРИЛОЖЕНИЕ II
К ПОНЯТИЮ ПАРАЛЛЕЛИЗМА
Конвергенция – важнейшая категория ноосферы.
Для изучения этого феномена должны создаваться целые институты.
Применительно к нашей теме мы можем назвать несколько случаев параллелизма.
Понятно, что речь идёт об архитектуре – о используемом ею материале:
1) Индия – камень, Россия – дерево.
2) Россия – камень, Россия – дерево.
3) Западная Украина – дерево, Север России – дерево.
4) Шатровые храмы с h > основания – шатровые храмы с h < основания.
Это неполный список.
Подход можно дифференцировать и дальше.
Вопрос о генетической связи дискутабилен лишь для четвёртого случая.
Всё остальное – конвергенция.
Это самый любимый у А.А. Любищева пример конвергенции: одноклеточная фораминифера и раковина моллюска
Разве отсутствие прямой преемственности – чего-то похожего на миграцию сюжета – уменьшает важность проблемы?
На мой взгляд, она лишь углубляется и усложняется – требует свежих решений.
Александр Александрович Любищев был сторонником номогенеза.
Он досконально отрабатывал свой методологический аппарат.
В частности, требовал точности в употребление понятий.
Вот его соображения о необходимости различать параллелизм и конвергенцию.
1) Параллелизм филогенетический или палеонтологический, когда две линии развиваются так, что различия между ними не увеличиваются. Если различия увеличиваются, то это будет дивергенция, если сближаются, то это будет истинная конвергенция; 2) систематический: в двух группах разыскиваются соответствующие представители: гомологические ряды, происхождение может быть зигзагообразно; 3) морфологический параллелизм – то есть подобие двух неродственных ни в систематическом, ни в генеалогическом смысле форм, он указывает на корреляцию частей (систематически же указывает на структуру системы, филогенетический же указывает на ортогенез). Морфологический параллелизм большей частью называют конвергенцией совершенно неправильно, так как для конвергенции необходимо, чтобы что-нибудь конвергировало; в истинном смысле о конвергенции можно говорить только тогда, когда удалённые в естественной системе группы (а для этого, конечно необходимо, чтобы была построена хотя бы частично естественная система) сближается по своему расстоянию в системе по мере филогенетического развития; доказательств этого вполне точных я не знаю [3].
Ортогенез – это направленное развитие, исключающее случайность.
Что-то у А.А. Любищева является спорным.
Однако мы убеждены: в применении к теории и истории деревянного зодчества наработки учёного могут принести большую пользу.
Различные формы единства питают в нас чувство возвышенного.
Параллелизмы – изоморфизмы – аналогии: они могут переживаться экстатически – вызывать эйфорию.
Спирали галактик – и спирали моллюсков: тождество их геометрии мы воспринимаем с восторгом.
Формы конвергируют независимо от субстанции – масштаба – функции.
За этой перекличкой стоит Λόγος.
Принцип конвергенции помогает нам обобщить разнообразие, при этом не обедняя его – не сводя к сухим схемам.
Это не унификация!
Единство – в разнообразии, разнообразие – в единстве: принцип конвергенции работает на утверждение этой диалектики.
ПРИЛОЖЕНИЕ III
ГОМОЛОГИЧЕСКИЕ РЯДЫ В АРХИТЕКТУРЕ
Саратов.
III Всероссийский селекционный съезд.
4 июня 1920 Николай Иванович Вавилов делает здесь доклад на тему «Гомологические ряды в наследственной изменчивости».
Океан признаков!
Благо, что в нём имеет место повторяемость – возникает возможность упорядочить ошеломительное разнообразие.
Н.И. Вавилов выстраивал из признаков параллельные последовательности – эти серии красиво отзывались друг в друге.
Коленчатые злаки!
Иногда их узлы-суставы окрашены антоцианом.
Если этот признак мы обнаруживаем у одного вида, то можно уверенно предсказать: он проявится и у другого
Как и периодическая таблица Д.И. Менделеева, закон гомологических рядов Н.И. Вавилова обладает прогностической силой – на его основе можно предсказывать неизвестные формы.
Архитектура Индии – и русская архитектура: возникает соблазн выстроить их них гомологические ряды.
Наверняка получится!
Наши северные шатры, бочки, кубы: так интересно обнаруживать их двойников в экзотической Индии!
Этот экскурс в область биологии мы делаем для того, чтобы показать: идеи науки о живом можно и должно экстраполировать на культуру.
ЛИТЕРАТУРА
1. Берг Л.С. Номогенез, или эволюция на основе закономерностей. Труды Географического института. Том 1. СПб.: ГИЗ, 1922. VIII + 306 с.
2. Вагнер В.А. Биологические основания сравнительной психологии. Том первый. СПб, М. : Издание т-ва М.О.Вольф, 1910. 435 с.
3. Любищев А.А. Письмо Л.С. Бергу от 28.10.1923. Архив автора.
4. Рачинский А.В., Федоров А.Е. Славяно-арийские истоки русской архитектуры. М.: Вече, 2016. 624 с.
5.Суслов В.В. Путевые заметки о Севере России и Норвегии. СПб.: Типография А.Ф. Маркса, 1888. 75 с.
6. Ходаковский Е.В. Деревянные мачтовые церкви средневековой Норвегии. СПб.: Аврора, 2014. 256 с.
03–07.10.2017
.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!