Увещательное слово при наступлении святой четыредесятницы. 8 страница
6. Смотри здесь, возлюбленный, как добродетельна душа этого блаженного. Он уже назвал дерзостью и безумием совершенное им, — хотя был поставлен в необходимость, однако не удовольствовался сказанным. Но когда решился объявить, что он весьма многим превышает тех, то чтобы не подумал кто, будто он говорит это по самолюбию, опять называет свои слова безумием, как бы так говоря: разве я не знаю, что делаю дело, многим неприятное и мне неприличное? Но меня вынуждает к тому настоятельная необходимость; потому простите мне, что говорю безумные слова. Будем подражать хотя тени его мы, отягощенные таким бременем грехов, — мы, которые, если иногда и сделаем что–нибудь доброе, то не можем и это хранить в сокровищницах сердца, но разглашаем и обнаруживаем из любви к человеческой славе, и такой неуместной говорливостью лишаем себя награды от Бога. С блаженным Павлом ничего такого не было. А что же? «Христовы служители?» говорит он, «в безумии говорю: я больше». Затем он уже открывает и те подвиги свои, коих лжеапостолы не совершили. Да и как могли совершить их люди, которые враждовали против истины, всячески старались воспрепятствовать проповеди благочестия и возмущали умы простых людей? Итак, сказав: «я больше», он уже перечисляет подвиги своего мужества и говорит: «более был в трудах, безмерно в ранах, и многократно при смерти». Что говоришь? Слова твои что–то странны и необычайны. Возможно ли умереть несколько раз? Да, говорит, возможно, если не самым делом, то намерением. Этим он научает нас, что он постоянно подвергался за проповедь таким опасностям, которые угрожали ему смертью, но благодать Божия среди самых опасностей хранила подвижника, чтобы от него ученики получили великую пользу. «При смерти», говорит, «неоднократно. «От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл в глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратьями (2 Кор. 11:24–26). Не пройдем, возлюбленные, этих слов без внимания: каждое из них в отдельности представляет нам море испытаний. Не сказал он об одном путешествии, но «в путешествиях», говорит, «много раз», не (одну) претерпел беду в реках, но многие и различные беды, и все (претерпел) с великой твердостью. И после всего этого еще говорит: «в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе, кроме посторонних приключений» (2 Кор. 11:27–28).
|
|
|
7. Вот открывается перед нами еще другое море испытаний. Словами: «кроме посторонних приключений» [или яснее: кроме прочего ] он дал понять, что им гораздо более опущено, чем сказано. И на этом не остановился, но указывает нам на испытанные им беспокойства от стекавшегося к нему во множестве народа, говоря так: «ежедневно стечение людей, забота обо всех церквах» (2 Кор. 11:28). Вот опять, и этого подвига, хотя бы он был и один, достаточно, чтобы вознести его на самый верх добродетели. «Забота», говорит, «обо всех церквях» — не одной, не двух и трех, но всех, какие только были во вселенной. Сколь обширна земля, которую освещает солнце своими лучами, столь же велико было попечение и заботливость этого блаженного. Вот, какая широта сердца! Вот, какое величие духа! Но то, что следует далее, закрывает, так сказать, собой все сказанное. «Кто изнемогает», говорит он, «с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся» (2 Кор. 11:29). Вот, какая нежная любовь этого мужа! Вот, какова бдительность! Вот, какова заботливость! Какая мать так терзается внутренне о чаде своем, палимом горячкой и лежащем на одре, как этот блаженный немоществовал за немощных, где бы они ни были, и волновался за соблазнявшихся? Смотри, как сильно он выразился. Не сказал: «кто соблазняется, за кого бы я» не печалюсь; но — «воспламенялся», говорит, являя нам великую силу скорби, и давая знать о себе, что он как бы воспламеняется и внутренне горит за подвергающихся соблазнам. Знаю, что я очень распространил свое поучение, хотя и имел намерение быть сегодня кратким, дабы вы могли несколько отдохнуть от труда постнического. Но не знаю, как я, коснувшись богатства добродетелей этого святого, увлечен этим как бы сильным потоком вод. Потому, остановив слово здесь, прошу любовь вашу постоянно содержать его в уме и непрестанно помышлять о том, что бывший одной с нами природы, подверженный тем же страстям, занимавшийся простым и неважным ремеслом — сшиванием кож и пребывавший в мастерской, когда захотел и решился предаться подвигам добродетели и сделать себя достойным принятия Святого Духа, получил свыше обильнейшие щедроты. Так и нам, если захотим сделать, что следует с нашей стороны, ничто не воспрепятствует получить те же щедроты, потому что Господь щедр и «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4). Сделаем же себя достойными, и с пламенным усердием, хотя и поздно, обратимся к добродетели, и, подавив свои страсти, сотворим себя способными к принятию Духа, — чего да удостоимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
|
|
|
|
|
|
БЕСЕДА 12
|
|
|
На следующие за сказанием о творении слова: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал небо и землю» (Быт. 2:4).
Возвращение Златоуста к прерванному на время объяснению слов кн. Бытия о последовавшем за шестидневным творением. — Что значит книга бытия неба и земли? — Божественное всемогущество в производительности первобытной земли и ее основании на водах. Покорность земных стихий Господу и необходимость для человека повиноваться воле Божией, если он не хочет уподобиться скотам бессмысленным. — Создание тела человека из персти земной и вдуновение в лице его дыхания жизни. Превосходство души над телом и вытекающий отсюда урок.
1. Вот сегодня исполним свое обещание, предложим обычное учение и к прежде сказанному присоединим то, о чем следует теперь говорить. Вы знаете, что раз и другой старались мы и хотели сделать это, но забота о братьях наших увлекала язык наш к увещанию их. То убеждали мы немощных братьев, которые, водясь обычаем, удалялись от этого духовного собрания и тем расстраивали нашу радость о святом празднике; им сильно внушали мы и советовали не отлучаться впредь от стада Христова и не блуждать вне этого духовного двора, не соединяться с нами только по имени и названию, на самом же деле следуя Иудеям, которые сидят во тьме при светильнике, когда уже воссияло Солнце правды. То приходивших сюда, но еще не просветившихся, увещевали мы последовать духовному призванию и, отрясши сон и леность, с пламенным расположением и напряженным усердием сделать себя готовыми к принятию царского дара, и поспешить к Дарующему отпущение грехов и щедро Подающему бесчисленные блага. Так как и о заблуждающихся касательно праздника Пасхи и соблюдением этого, по–видимому, неважного обычая [здесь, конечно, разумеются те из антиохийских христиан, которые праздновали Пасху с иудеями и которых св. Златоуст обличал в своих Беседах против иудеев ] причиняющих себе великий вред мы позаботились, как следует, приложив к ране их приличное врачевство, и непросвещенным [т. е. оглашенным, которые в св. четыредесятницу готовились к просвещению таинством крещения] дали надлежащее наставление, то, устроив необходимое для (врачевания) болезней и исполнив свое дело, следует, наконец, и всем вам вообще предложить сегодня духовное пиршество. Как в том случае, если бы мы прежде, чем позаботиться о братьях наших, оставив увещание к ним, стали продолжать (изъяснение книги Бытия) по порядку, а этих немощных (братьев) презрели, нас справедливо упрекнул бы кто–либо за опущение потребного времени, — так теперь, когда мы ничего зависящего от нас не оставили, а сделали наставление, раздали добро и посеяли семена на духовной этой земле, — теперь следует опять — предложить чтение из блаженного Моисея, чтобы нам, получив отсюда назидание, с ним возвратиться домой. Что же было читано, послушаем. «Сия книга», говорит (Моисей), «происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли» (Быт. 2:4–6). Обрати и здесь внимание на мудрость этого чудного пророка, а лучше сказать, на учение Святого Духа. Рассказав нам о каждой твари в отдельности, изложив дела шести дней, и создание человека, и данную ему власть над всем видимым, теперь он опять представляет все уже в совокупности, и говорит: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их». Здесь стоит рассмотреть, почему Моисей эту книгу называет книгой «неба и земли», когда она содержит много и другого, учит нас о многом другом, о добродетели праведников, о человеколюбии Божьем, о снисхождении, какое Господь показал и к первозданному и ко всему роду человеческому, и о многом другом, чего не нужно исчислять в настоящее время. Не удивляйся этому, возлюбленный: таков обычай у Святого Писания — не всегда рассказывать нам обо всем подробно, но, начавши с того, что всего важнее по содержанию, прочее предоставлять рассмотрению тех, которые имеют доброе расположение воспринимать возвещаемое. И дабы тебе увериться, что это так, объясню тебе это из того, что теперь прочитано. Показав в предыдущих словах создание всего в отдельности, божественное Писание уже не упоминает обо всех тварях, но говорит: «вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал небо и землю», и прочее.
2. Видишь, как (Писание) всецело речь обращает к небу и земле, предоставляя нам из этого доразумевать обо всем прочем? Когда оно говорит о небе и земле, то разумеет все в совокупности, что есть на земле и на небе. Поэтому, как при повествовании о тварях оно не говорит обо всех их по порядку, но, упомянув о главнейших, затем не повествует нам о каждой в отдельности, так и всю эту книгу, хотя она содержит в себе много другого, называет книгой «бытия неба и земли», предоставляя нам из упоминания о них заключать, что в этой книге должно содержаться все видимое, что только есть и на небе, и на земле. «В то время», говорит, «когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли». Великое сокровище заключается в этих немногих словах. Поэтому следует нам, при руководстве благодати Божией, раскрыть эти слова с надлежащей вразумительностью и сделать вас участниками этого духовного богатства. Дух Святый, предведущий будущее, дабы никто впоследствии не мог спорить и вопреки божественному Писанию вносить в церковные догматы собственные соображения, и теперь, показав то, в каком порядке сотворены вещи, — что произошло прежде, что потом, равно и то, что земля произрастила семена свои по слову и велению Господа и стала рождать, не имея нужды ни в содействии солнца (да и могло ли это быть, когда оно еще не было создано?), ни в дождевой влаге, ни в возделывании со стороны человека, который еще не был сотворен, опять напоминает обо всем подробно для того именно, чтобы обуздать невоздержный язык дерзких суесловов. Что же говорит (Писание)? «В то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лицо земли» (Быт. 2:4–6). Это значит, что не существовавшее дотоле получило бытие и не бывшее явилось вдруг по слову и велению Его. Трава произрастает из земли; а когда (Писание) говорит о траве, то разумеет все семена. И о дождях научая нас, божественное Писание заметило: «ибо Господь Бог не посылал дождя на землю», то есть: дожди еще не падали сверху. После этого, наконец, оно показывает нам, что (земля) не нуждалась и в возделывании со стороны человека: «человек», говорит, не «возделывал землю». Как бы так вопиет и говорит оно всем последующим (родам): слыша это, знайте, как вначале произведено все, произращаемое землей, и не относите все к заботливости земледельцев, не им приписывайте ее плодородие, но слову и повелению, вначале данному ей ее Создателем. А все это для того, чтобы мы знали, что земля, для произращения своих семян, не нуждалась в содействии других стихий, но ей довольно было повеления Создателя. И вот, что особенно дивно и чудно: Тот, Кто теперь словом Своим возбудил землю к произращению столь многочисленных семян и в этом показал Свое могущество, превосходящее ум человеческий, эту самую землю, тяжелую и носящую на своем хребте такой мир, основал на водах, как говорит пророк: «утвердил землю на водах» (Пс. 135:6). Какой человеческий ум в состоянии постигнуть это? Когда люди строят дома и хотят положить основание, то сперва копают землю, и если, опустившись в глубину, увидят хотя немного воды, стараются всю ее вычерпать и потом уже полагают основание; но Творец всего создает все не так, как люди, дабы ты и из этого познал неизреченную Его силу и то, что, если Ему благоугодно, то и самые стихии, повинуясь велению Создателя, производят противное их естественному действию.
3. И чтобы слова мои были для вас яснее, побеседуем еще несколько об этом предмете, а потом уже перейдем и к другому. В самом деле, природе воды противно носить на себе столь тяжелое тело, равно и земле неестественно лежать на таком основании. Однако же, земля лежит на водах. И чему дивиться! Если захочешь рассмотреть каждое из созданий, откроешь в нем беспредельную силу Создателя и то, что всем видимым Он управляет по Своей воле. Это можно видеть и на огне. Он имеет разрушительную силу, все превозмогает и легко истребляет всякое вещество — и камни, и дерева, и тела, и железо; но когда повелел Творец, то не коснулся и нежных и тленных тел, а сохранил отроков невредимыми посреди печи (Дан. 3 гл.). И не дивись, что огонь не коснулся тел их: неразумная стихия показала такую покорность, что и сказать невозможно; она не повредила и волос их. Огонь окружал их и проникал внутрь; однако, оказывая послушание и повинуясь велению Господа, сохранил целыми и невредимыми этих чудных отроков и они в печи чувствовали себя столь же безопасными, как будто ходили по лугу и в саду. И чтобы кто не подумал, что в этом явлении не было действия огня, человеколюбивый Бог не связал его деятельности; оставив при нем его сожигательную силу, Он только рабов Своих избавил от вредного его влияния. Чтобы ввергнувшие (отроков в печь) познали, как велико могущество Бога всяческих, огонь над ними–то и показал свое действие: тот самый огонь, который покрывал собой отроков, сжег и истребил стоявших вне. Видишь, как Господь, когда захочет, каждую стихию заставляет действовать и против своей природы? Он — Творец и Владыка, и все устраивает по Своей воле. Желаете ли видеть тоже и по отношению к воде? Как здесь огонь не коснулся вверженных в него и не оказал над ними своего действия, а над стоявшими вне обнаружил свою силу, — так и вода, увидим, одних потопляет, а перед другими отступает так, что они проходят безопасно. Вспомните теперь о фараоне и египтянах, и о народе еврейском: евреи, по повелению Господа, предводимые Моисеем, прошли по Чермному морю, как посуху, а египтяне с фараоном, решившиеся идти тем же путем, покрыты были водой и потонули. Так и стихии покорствуют служащим Господу и задерживают внутри себя свою стремительность. Послушаем этого мы, которые губим свое спасение, увлекаясь, по небрежению, раздражительностью, гневом, и другими страстями, и будем подражать такой покорности этих неразумных стихий — мы, одаренные разумом. Если огонь, столь разрушительный, столь сильный, не коснулся тленных и столь нежных тел, то какое получит прощение человек, не желающий обуздать, по заповеди Господней, свою раздражительность и изгнать из себя гнев на ближнего? И что особенно важно: огонь, имеющий такое свойство, то есть, сжигать, не оказал своего действия, а человек, существо кроткое, разумное и тихое, делает противное своей природе и по беспечности уподобляет себя зверям. Потому и божественное Писание людям, одаренным разумом, за столь возмутительные страсти их, дает имена бессловесных, часто даже и зверей. Так оно называет их — иногда псами, за бесстыдство и наглость: «псы немые, не могущие лаять» (Ис. 56:10); иногда конями за похоть: «откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого» (Иер. 5:8); иногда ослами за безумие и глупость: уподобится животным, которые погибают (Пс. 48:13); иногда львами и рысями за хищничество и жадность; иногда аспидами за коварство: «яд», говорит, «аспидов под устами их» (Пс. 139:4); иногда змеями и ехиднами за ядовитость и злобу, как и блаженный Иоанн вопиял, говоря: «змеи», «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева» (Мф. 3:7)? Дает оно людям и другие еще, соответственные страстям их, имена, чтобы, устыдившись хотя этого, обратились когда–либо к свойственному (людям) благородству, примирились со своими братьями, и законы Божии предпочли страстям, которым предались по беспечности.
4. Не знаю, как мы течением слова увлеклись сюда. Возвратимся же, наконец, к предмету, и посмотрим, чему и еще хочет научить нас сегодня этот блаженный пророк. Сказав: «сия книга происхождения неба и земли», он далее опять повествует нам, с большей обстоятельностью, о создании человека. Выше он сказал кратко: «и сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божиему сотворил его» (Быт. 1:27); а теперь говорит: «и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душой живой (Быт. 2:7). Многозначительны эти слова; много содержат они поразительного и превышающего ум человеческий. «И создал», сказано, «Бог человека, из праха земного». Как относительно всех видимых тварей я показал, что Творец всяческих все делает не так, как люди, дабы и в этом открылась Его неизреченная сила, так теперь и в создании человека оказывается то же. Смотри: Он землю основал на водах, чего ум человеческий понять не в состоянии без веры; Он, показали мы, когда захочет, заставляет все существа делать противное их свойствам. То же самое, как показывает нам теперь божественное Писание, было и при создании человека. «Создал», говорит оно, «Бог человека, из праха земного». Что говоришь: взяв персть от земли, создал Он человека? Так точно, говорит. И сказано не просто: взял «землю», но — «прах», то, что, так сказать, в самой земле всего легче и ничтожнее. Это кажется тебе необычайным и странным? Но если помыслишь, кто — Творец, то уже не будешь не верить событию, а подивишься и преклонишься перед могуществом Создателя. Если же вздумаешь судить об этом по соображениям слабого ума твоего, то, верно, придешь к такой мысли, что из земли никогда не может быть тела (человеческого), но будет или кирпич или черепица, только не такое тело. Видишь ли, что если мы не примем во внимание могущество Создателя и не умерим своих, столь слабых, умозаключений, то не сможем постигнуть высоты сказанного. Слова эти требуют очей веры и сказаны так по великому снисхождению к нашей немощи, потому что и самое выражение: «создал Бог человека и вдунул», недостойно Бога, но божественное Писание так повествует об этом ради нас и нашей немощи, снисходя к нам, чтобы мы, удостоившись такого снисхождения, могли взойти на высоту (истинного понятия). «И создал», говорит, «Бог человека, из праха земного». Отсюда вытекает, если будем внимательны, немаловажный урок смирения. Когда подумаем, из чего первоначально образовано наше тело, то, сколько бы мы ни насупливали бровей — должны принизиться, смириться; размышляя о Природе своей, мы научаемся скромности. Поэтому–то Бог, пекущийся о нашем спасении, так и направил язык пророка к нашему вразумлению. Так как божественное Писание прежде сказало: «сотворил Бог человека, по образу Божиему сотворил его, и» дал «ему» всю «власть» над видимым, то, чтобы человек, не зная состава своей природы, не возмечтал о себе высоко и не преступил за свои пределы, — оно, начав опять говорить (о создании человека), показывает и способ его образования и начало бытия, — из чего, т. е., и как создан первый человек. Если и после этого наставления, показавшего (человеку), что он первоначально составлен из той же земли, из которой (произошли) растения и бессловесные животные (хотя образ создания и бестелесное существо души дали ему, по человеколюбию Божьему, великое преимущество, потому что вследствие этого он получил разумность и владычество над всем), — так если, узнав это, человек, по обольщению змея, возмечтал о равенстве с Богом, — он, созданный из земли, — то до какого бы не дошли мы безумия, если бы блаженный пророк удовольствовался первым сказанием [т. е. о сотворении человека по образу Божиему, Быт. 1:27], и в новом повествовании не изложил нам все в подробности?
5. Таким образом, весьма полезным вразумлением служит познание о том, из чего первоначально мы получили состав нашего существа. «И сотворил», сказано, «Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни». Такой грубый образ речи употребил (Моисей) потому, что говорил людям, которые не могли слышать его иначе, как это возможно нам; и для того еще, чтобы показать нам, что человеколюбию Божиему угодно было — этого, созданного из земли, сделать причастным разумного существа души, через что животное это явилось превосходным и совершенным. «И вдунул», говорит, «в лицо его дыхание жизни». То есть, вдуновение сообщило созданному из земли жизненную силу и так образовалось существо души. Потому (Моисей) и прибавил: «и стал человек душой живой»; созданный из перста, приняв вдуновение, дыхание жизни, «стал душой живой». Что значит: «душой живой»? В душу действующую, которая имеет члены тела, как орудия своих действий, покорные ее воле. Не знаю, как мы извратили порядок и зло усилилось до того, что мы заставляем душу следовать пожеланиям плоти, и ту, которая, как госпожа, должна и председательствовать и повелевать, низведши с престола, принуждаем повиноваться прихотям плоти, забывая ее благородство и преимущество (перед плотью). В самом деле, подумай о порядке создания (человека), и размысли, что такое был он прежде вдуновения Господня, которое стало для него дыханием жизни, — «и стал душой живой»? Он был просто истуканом бездушным, бездейственным и ни к чему негодным, так что все столько возвышающее его преимущество состоит в том Божьем в него дуновении. И чтобы ты уразумел это не из того, что совершилось тогда, а из того, что и ныне происходит каждый день, подумай, каким некрасивым и неприятным является это тело по исходе из него души. И что говорю: некрасивым и неприятным? Как оно страшно, зловонно и безобразно, между тем как прежде, когда управляла им душа, было светло, приятно, весьма благообразно, проникнуто было разумом и обладало большой способностью к деланию добрых дел. Размышляя обо всем этом и представляя благородство нашей души, не будем делать ничего, недостойного ее, не будем осквернять ее непристойными делами, порабощая ее плоти и оказываясь столь бесчувственными и несправедливыми в отношении к той, которая имеет такое благородство и удостоена такого преимущества. Через ее существо мы, облеченные плотью, если захотим, можем при содействии Божией благодати, соревновать бестелесным силам и, находясь на земле, жить и действовать как бы на небе, и достигнуть не меньшего сравнительно с ними, а, может быть, в чем–либо и большего. Как же это? Скажу. Если найдется кто такой, что, будучи облечен плотью, поступает так же, как и вышние силы, то как ему не сподобиться большей милости от Бога за то, что подлежа и телесным нуждам, сохранил благородство души неповрежденным? Можно ли, скажет кто–либо, найти такого человека? Конечно, это признается делом невозможным для нас по причине великой скудости в добродетели. Но если хочешь знать, что это не невозможно, подумай о тех, которые от начала и до настоящего времени угождали Господу, — о великом Иоанне, сыне неплодной, обитателе пустыни, о Павле, учителе вселенной, и о всем сонме святых, которые имели общую с нами природу, подлежали таким же телесным нуждам, — и не считай более этого дела невозможным, не будь более нерачителен к добродетели, получив от Господа столько средств, чтобы легко к ней прилепиться. Зная слабость нашей воли и непостоянство, человеколюбивый Господь наш оставил нам важные врачевства в чтении Писаний, чтобы мы, постоянно пользуясь ими и размышляя о жизни чудных тех и великих мужей, располагали себя к подражанию им, чтобы не были беспечны к добродетели, но избегали греха и делали все, чтобы не явиться недостойными неизреченных тех благ, которые да получим все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 13
«И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Быт. 2:8).
Похвала усердию слушателей, возбуждающему ревность Златоустаго проповедника. — Несказанная любовь Божия к человеку, выразившаяся в образе создания его. — Против тех, которые говорили, что человеческая душа из существа Божия, или не отличали ее от жизненной силы животных. — Почему тело человека создано прежде души? — Эдемский рай был на Земле, а не на небе, и повествование о насаждении его нужно понимать богоприлично, не вдаваясь в иносказания. — С чистыми догматами христианин должен соединить добродетельную жизнь.
1. Видя, как ненасытно у вас желание, велико усердие и напряжен ум, как все вы охотно внимательно слушаете духовное поучение, я, хотя и сознаю свою великую бедность, стараюсь, однако, постоянно и всякий день предлагать вам эту убогую и скудную трапезу, в уверенности, что, воспламеняемые усердием, вы с охотой примете слова (наши), как это бывает и с чувственной снедью, — что всякий знает. Когда гости имеют хороший аппетит, то хотя и убога трапеза и не богат хозяин, они с большим удовольствием кушают предлагаемое; а если гости имеют слабый аппетит, то, хотя трапеза будет и роскошная и обильная разными яствами, пользы нет никакой вследствие того, что (гости) не могут употребить приготовленное. А здесь, так как вы, по благодати Божией, воспламенены усердием к духовной трапезе, мы говорим с большой ревностью, зная, что предлагаем это божественное учение внимательным слушателям. И земледелец, когда найдет тучную и плодовитую ниву, прилагает к ней все свое старание, — проводит борозды, пашет сохой, вырывает терние, щедро бросает семена и, питаясь уже добрыми надеждами, всякий день ожидает, как возрастет посеянное; следя за производительностью земли, он готовится пожать гораздо более чем сколько посеял. Подобным образом и мы, видя, как с каждым днем умножается ваше усердие, возрастает желание, ревность усиливается, возлагаем на вас добрые надежды, и сами с большим усердием и ревностью стараемся делать все, что можем, к назиданию вашей любви, во славу Божию, в похвалу святой церкви. Итак, если угодно, повторим нечто из прежней беседы, а затем по порядку рассмотрим нынешнее чтение. О чем же мы рассуждали в последний раз, как далеко простерли слово, и на чем остановили его, — об этом надобно сказать. «И создал», говорит (Моисей), «Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душой живой» (Быт. 2:7). Что я тогда сказал, то и теперь повторю и всегда буду говорить, именно то, что любовь общего всех Владыки к роду нашему велика и несказанна. Подлинно, ради нашего спасения Он сделал великое снисхождение, великой чести удостоил это животное, т. е., человека; и словами и делами доказал, что о нем печется более, чем обо всем видимом. Ничто не препятствует нам и сегодня рассмотреть перед вашей любовью тот же предмет. Как благовонные вещества, чем более растираются нашими пальцами, тем большее издают благовоние, так бывает и с Писанием: чем больше кто старается вникать в него, тем больше может усматривать заключающееся в нем сокровище и приобретать из него великое и несказанное богатство. «И создал», сказано, «Бог человека, из праха земного». Усматривай различие из самого уже начала речи. Блаженный Моисей, когда хотел показать нам, каким образом созданы все прочие твари, сказал: «сказал Бог: да будет свет, и стал свет; да будет твердь»; и: «да соберется вода», и: «да будут светила; да произрастит земля зелень, траву»; и: «да произведет вода пресмыкающихся, душу живую»; и: «да изведет земля душу живу». Видишь, как все было создано словом? Посмотрим же теперь, что говорит он о создании человека: «и создал Бог человека». Смотри, как этой приспособленностью в словах, которые употребил ради нашей немощи, показывает и способ создания (человека), и особенность, то есть, что он, говоря по человечески, как бы, образован руками Божиими, о чем и другой пророк говорит: «Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом» (Иов. 10:8). Ведь, если бы Бог просто повелел человеку явиться из земли, ужели бы, скажи мне, не исполнилось это повеление? Но, чтобы в самом образе сотворения преподать нам всегдашний урок — не мечтать о себе свыше меры, для этого (Моисей) повествует обо всем с такой тщательностью, и говорит: «создал Бог человека, из праха земного».
Дата добавления: 2015-12-16; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!