Наложить вето на радикальное перекраивание школьной
Школьный абсцесс
28 января в Интернете появилось открытое письмо, резко критикующее проект нового образовательного стандарта для старшей школы, разработанный Институтом стратегических исследований в образовании. Письмо спровоцировало в обществе бурную дискуссию о будущем российских школьников.
В соответствии с новым стандартом старшеклассники смогут сами выбирать предметы для изучения — по одному или два из каждой из шести образовательных областей, на которые разбили все школьные дисциплины, но не больше семи в целом. Общеобязательными для всех школьников страны будут лишь четыре предмета: физкультура, ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности), несуществующий на данный момент курс "Россия в мире" и нечто под названием "индивидуальный проект". На них планируется отвести сорок процентов учебного времени, шестьдесят останется на семь "выбранных".
При этом из семи предметов ученик сможет на более или менее пристойном уровне (достаточном для продолжения образования в вузе) изучать не больше четырех, остальные — на общеобразовательном или базовом уровнях.
Все это заставило заинтересованных граждан предположить, что государство к 2020 году (именно тогда предполагается окончательное введение в действие нового стандарта) собирается покончить с всеобщим бесплатным средним образованием. И что с помощью стандарта школьники будут сепарированы на детей богатых родителей, имеющих возможность обучать своих отпрысков за дополнительную плату, и бедняков, отрезанных от получения высшего образования.
|
|
|
Это ощущение усугубляется явным "патриотическо-воспитательным" уклоном нового стандарта. В нем особо отмечается, что у овладевших обязательными дисциплинами школьников должны быть сформированы "патриотизм, любовь к Отечеству и уважение к своему народу, чувство ответственности и долга перед Родиной, гордости за свой край, свою Родину, прошлое и настоящее многонационального народа России, уверенность в его великом будущем", а также "готовность к защите Отечества, к службе в Вооруженных Силах Российской Федерации", готовность "противостоять деструктивным воздействиям внешней социальной среды, СМИ, формальных и неформальных объединений" и "способность противостоять фальсификациям истории в ущерб национальным интересам России".
15 февраля новый образовательный стандарт должен был принять министр образования, но возмущенная реакция граждан (под открытым письмом подписалось уже больше 15 тыс. человек) заставила Андрея Фурсенко заявить, что он утвердит проект "только после серьезного обсуждения со всеми заинтересованными сторонами". 2 февраля Владимир Путин настоятельно посоветовал Фурсенко не "спешить с такими фундаментальными изменениями" (см. материал "Ваши эксперты перестарались").
|
|
|
Однако, как и в случае с ЕГЭ, против которого тоже выступало широкое преподавательское лобби, очевидно, что от самого принципа "избирательного" образования министерство не отступит. А значит, дискуссия будет продолжена.
"Власть" публикует интервью с автором текста открытого письма учителем московской школы N 57 (Центра образования N57) Сергеем Волковым, одним из самых жестких оппонентов проекта (см. материал "Государство хочет лишить детей высокой планки в образовании"), и директором той же школы Сергеем Менделевичем, настроенным к предложенному проекту гораздо лояльнее (см. материал "Давайте дадим подростку право выбирать, а не врать и притворяться").
Поскольку многие называют новый стандарт американским (в отличие от советского "прусского" варианта), "Власть" попросила людей, учившихся в США, рассказать о своем опыте получения выборочного школьного образования (см. материал "В Америке вообще нет единой системы образования").
|
|
|
2. "Государство хочет лишить детей высокой планки в образовании"
Спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Анна Наринская расспросила учителя литературы московской школы N 57 Сергея Волкова, автора письма, протестующего против радикального перекраивания системы школьного образования, о том, почему предложенные реформы кажутся ему недопустимыми.
Почему в своем письме вы обратились к президенту и премьер-министру, а не к министру образования и разработчикам проекта, то есть отчасти не по адресу?
Министр образования в перечне адресатов тоже есть. Но по опыту жизни в нашей стране понятно, что пока какое-нибудь начинание не получило резонанс на самом высоком уровне, у него есть все шансы просто уйти в песок.
Вот, резонанс имеется. И какие у вас в связи с этим надежды?
Хочется верить, что широкий отклик на письмо приведет к тому, что решение будет скорректировано.
Я думаю, что главный плюс произошедшего в том, что люди этот проект стандарта образования прочли. И стали обсуждать проблемы образования — куда более широкие, чем те, что поставлены в письме. Я намеренно сформулировал конкретные и короткие вопросы. Вообще, когда я писал это письмо, то хотел, чтобы текст уместился на одной машинописной странице. И если это короткое послание так взметнуло общество, значит, оно попало в болевую точку.
|
|
|
Как вам кажется, какой слой людей наиболее бурно реагирует на ситуацию с этим госстандартом?
Разумеется, письмо подписывают люди с положением в науке. Я тут недавно подсчитал — 250 докторов самых разных наук, академики РАН и академики РАО. Но, с другой стороны, это письмо подписывают и те, кого принято называть простыми людьми: учителя, библиотекари, таксисты, электромонтеры, медсестры... Они почувствовали, что государство хочет лишить их детей той высокой планки в образовании, которая была до сих пор. Они пишут, в общем-то, об одном — что те люди, у которых есть деньги, выучат своих детей, доплатят, а вот у них этой возможности нет. Они парадоксальным образом не хотят, чтобы снижалась нагрузка на детей, не потому, что они детоненавистники, а потому, что существующая нагрузка — это единственная возможность выучить ребенка для родителей, которые не могут платить за дополнительное образование. Эти люди против того, чтобы государство устанавливало образовательный максимум, выше которого без денег не прыгнешь.
Более всего огорчают две вещи — перевод множества предметов в разряд необязательных и ура-маразматический набор обязательных для всех предметов. Судя по вашему письму, с первой вы смирились и возражаете только против второй.
В старшей школе предметы делят на обязательные и необязательные уже давно. Еще до всякого ЕГЭ дети в старших классах в основном занимались теми предметами, которые надо было сдавать в вуз. Старшая ступень так или иначе тихой сапой профилизировалась. Против этого трудно возражать — это данность. Но я возражаю против того, какими способами все это осуществляется.
А какими?
Глубоко непродуманными. Вот лежащие на поверхности примеры: ребенок должен выбрать свой профиль в конце девятого класса. То есть в возрасте около 15 лет, когда — так говорят психологи, и родители это знают — значительная часть детей еще не готова выбрать. Например, в десятом классе ребенок понял, что выбрал не то. Хочется спросить разработчиков нового стандарта: можно ли соскочить с поезда на этом этапе? Можно ли поменять профиль? Или уже все — человек попал в жесткие рамки? И другие предметы, про которые ребенок, скажем, вдруг понял, что он их полюбил, он уже не сможет получать на глубоком уровне?
По проекту предметы объединены в группы — и из каждой группы можно выбрать один-два предмета. Скорее один. Групп — шесть, предметов — семь. И вот скажите мне, как при таком положении дел может существовать ЕГЭ? Как, например, дети будут сдавать обязательный экзамен по математике, если они ее не выберут и, соответственно, не будут проходить в старших классах? Или ЕГЭ отменят в связи с новым стандартом? Но тогда надо об этом сказать.
А вот проблема, которая нам из Москвы не видна. Есть малые народы со своими родными языками. И представители этих народов могут добавить к спектру гуманитарных предметов "на выбор" свой родной язык. То есть им надо будет выбрать из русского языка, русской литературы, родного языка и родной литературы. Из общих соображений — карьеры и прочего — дети, скорее всего, не станут выбирать родной язык. И это колоссальный удар по малым языкам, которые в России и так стремительно вымирают.
Бурю возмущения вызвала возможность перевода русской классической литературы в необязательные предметы.
Еще бы! Пятнадцать-шестнадцать лет — это возраст, в котором человек должен читать книги. Вот я и задал государству вопрос: правильно ли заносить предмет, на котором эти книги читаются, в графу предметов по выбору? А можно было бы задать и более практические вопросы.
Скажем, ребята приходят в десятый класс, и вдруг выясняется, что три человека выбрали историю, десять — физику, пятнадцать — химию. Как организуется учебный процесс, расписание, уроки? Очевидно, что класс как таковой уже не существует — ученики разбиваются на потоки. А ведь школьные здания, которые уже есть или сейчас только строятся, рассчитаны на классно-урочную систему. И пусть мне ответят: школа как здание — она готова к переходу на такую систему?
Выходит, как школьный класс дети будут собираться только на четырех пресловутых обязательных предметах?
Вот мы и дошли до общеобязательных предметов. Рубить дисциплины, которые имеют традицию преподавания, во имя курсов, по которым нет ни учебников, ни наработок, ни методик, ни учителей, более чем странно. Курс ОБЖ вполне может быть пройден в основной школе и закончен в девятом классе — чем младше дети, тем с большим интересом они все это изучают. Несуществующий курс "Россия в мире", если делать вывод о его смысле из названия, должен быть составлен отчасти из географии, отчасти из истории, отчасти из литературы, потому что нет, наверное, более сильного российского бренда, чем литература. Если разработчики проекта считают, что на сегодняшний день на этом месте какая-то лакуна, так ничего подобного. Ну физкультура — это действительно надо. А вот четвертый обязательный предмет, индивидуальный проект,— это совсем непонятно. Организовывать отдельный урок с назначенными часами для индивидуального проекта нелепо чисто методически, потому что проект может возникнуть у ребенка только на какой-то базе. Допустим, он занимается физикой, химией или историей, и на этой базе у него рождается свой проект. Подобная деятельность давно ведется в школе. Но для чего вводить отдельный предмет такого рода?
Над разработкой проекта Госстандарта работал целый институт — и за немаленькие деньги. Хочется услышать ответы этого коллектива на наши простые вопросы.
quot;Наложить вето на радикальное перекраивание школьной
программы"
Открытое письмо Сергея Волкова, размещенное в Интернете, к концу прошлой недели подписало больше 15 тыс. человек. "Власть" публикует текст этого письма.
Господин Президент! Господин премьер-министр! Господин спикер! Господин министр! Обратиться с открытым письмом к вам нас побудило приближающееся принятие Федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС) для старшей школы. В этом документе очерчиваются общие контуры грандиозного образовательного здания, которое предполагается построить в нашей стране, а также прорисовываются отдельные частные его детали. Бес сидит в мелочах — именно о них мы и хотим сказать.
В стандарте, который должен быть рамочным регулирующим документом, не так много цифр. Именно поэтому каждая цифра притягивает взор.
4 (четыре) — именно столько обязательных предметов предполагается изучать старшекласснику (Россия в мире, ОБЖ, физкультура, индивидуальный проект).
6 (шесть) — именно столько образовательных областей объединило в себе все остальные привычные для школы предметы, разом получившие статус необязательных (по выбору). Среди них: русский язык, литература, математика, алгебра, геометрия, информатика, история, физика, химия, биология, география.
1 (один) — именно столько предметов из каждой образовательной области может выбрать ученик (впрочем, из одной любой области можно выбрать 2 (два)). Это означает, что выбрать и русский язык, и литературу, и при этом еще и алгебру, и геометрию (не говоря уже об информатике) или и физику, и химию (и биологию) невозможно. Так написано в проекте ФГОС.
Наше крайнее недоумение вызывает факт такой перестройки учебного плана. Ни с какой точки зрения государству, заботящемуся о своем будущем, не выгодно:
— объявлять предметом по выбору государственный язык, владение которым должно составлять основное базовое умение любого гражданина;
— объявлять предметом по выбору математику, представляющую собой еще один язык, без которого "не говорит" ни одна другая наука;
— объявлять предметом по выбору историю, без знания которой нельзя ориентироваться в современном мире, осознавать свои корни и законы общественного развития, выстраивать стратегию жизненного поведения.
И наконец, для такой страны, как Россия, является не просто невыгодным, но и противоестественным отказ от обязательного изучения старшими подростками русской литературы, которая по сути и представляет собой Россию в мире и является для граждан страны основой безопасности жизнедеятельности.
Напомним: в старших классах читают Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Островского, Гончарова, Лескова, Достоевского, Толстого, Чехова, Блока, Ахматову, Булгакова, Шолохова, Платонова, Солженицына... Без изучения этой литературы (и именно в том возрасте, в котором находятся старшеклассники) невозможно формировать ту личность, о которой так гладко и красиво повествует стандарт. Откройте любую из целей образования в стандарте — и вы увидите, что ее нельзя достичь, если не читать книг, не думать над опытом жизни людей, отраженным в литературе. Без глубокого литературного и шире — эстетического — образования не добиться ни умягчения нравов, толерантности, ни осознанного отношения к своей стране (патриотизма), ни даже роста конкурентоспособности государства в целом.
Мы считаем, что вы, как руководители страны, которые обязаны просчитывать риски от принимаемых решений, должны наложить вето на радикальное перекраивание школьной программы и перевод в статус предметов по выбору ее главных дисциплин. Мы считаем, что необходимо созвать представительное совещание педагогических работников страны всех уровней, родительского сообщества и учеников для обсуждения вопроса о будущем образования. Будущее образования — это будущее каждого из нас, наших детей и внуков и России в целом.
4."Давайте дадим подростку право выбирать, а не врать и притворяться"
Директор школы N 57 Сергей Менделевич побеседовал со спецкорреспондентом ИД "Коммерсантъ" Анной Наринской о том, почему он не разделяет панических настроений по поводу предлагаемой реформы школьного образования.
Предстоящая реформа и особенно введение нового образовательного стандарта для старшей школы вызвали бурю эмоций — в основном негодующих и гневных. А какие ваши эмоции?
Если не реформа, то комплексная — воспользуемся нелюбимым мной словом — модернизация образования необходима. Перемены необходимы. Нынешний закон об образовании принят восемнадцать лет назад, на сегодняшний день в нем десятки поправок — это лоскутное одеяло, а не логично выстроенный закон. Нужно создать систему образования, адекватную сегодняшнему дню, а не действительности восемнадцатилетней давности, когда общество было совершенно другим. Поэтому реформа может быть благом.
Я не говорю, она уже есть благо. Я говорю, она может стать им тогда, когда она будет подготовлена. А сегодня реформа не готова. Ни стандарты средней и старшей школы, ни закон об образовании, ни новая система оплаты труда учителей — ничего не готово, все сыро. Но мне не кажется разумным на основе этих сырых, явно не окончательных заявок делать выводы, провоцирующие в итоге скандал, или взывать к властям и высшим силам. Тут, по-моему, надо еще долго вести диалог с компетентными людьми, а не с сотрудниками аппарата Думы или каких-нибудь еще аппаратов. Нужен конструктивный диалог между обществом, претендующим на то, чтобы быть гражданским, и разработчиками стандарта, часть из которых — люди думающие, профессионалы.
Сейчас, кстати, такой диалог возможен. В отличие от того, что происходило восемнадцать лет назад,— тогда нас вообще никто ни о чем не спрашивал и ничего нам не рассказывал. Сегодня проекты закона и стандартов ни от кого не скрыты, они вывешены в Интернете — другое дело, что это огромный объем неудобоваримого текста. Но все комментарии, как и панические вопли,— они до разработчиков доходят. И отчасти от нас зависит, прислушаются они к нам или нет.
Насчет необходимости перемен, о которой вы сказали вначале: советское образование, на остатках которого сегодня держится школа, многие, я бы даже сказала большинство, считает нашей гордостью. Многие не только не хотят его менять, но, наоборот, желали бы к нему вернуться.
И я тоже считаю гордостью. Но к чему вернуться? К государственному лицемерию, на которое оно опиралось? Я говорю не о том, о чем вы сейчас подумали,— не об идеологии, а о представлении, что любой ребенок получает полный объем знаний, предусмотренных программой и стандартом. Главным достоинством советского образования считалось всеобщее полное среднее многопредметное образование, которое вроде бы всем давали. Хочешь не хочешь — получай. Вот вы же его получили, так что давайте, к примеру, обсудим с вами сейчас что-нибудь из естественнонаучной сферы, входившей в программу...
Ну про тангенс и котангенс меня лучше не спрашивать.
Кстати, уже неплохо — вы с разбегу сказали мне о существовании таких тригонометрических функций. И это полезное знание — скажем, когда ваш ребенок будет в восьмом классе, вы сможете ему помочь.
Ох, сомневаюсь. Но в советском образовании ценилась академичность.
Я не против академичности, я за. Но объем образования определяется общественным договором. В советское время было положено считать, что выпускник не только "получил" знания, но и владеет ими. Но в действительности этого и тогда не было, и сейчас нет. В старших классах толковый ученик честно занимается тремя—пятью выбранными науками, а на остальных уроках делает вид, что учится. Не говоря уж о бестолковом. Давайте дадим подростку право выбирать, а не врать и притворяться.
Кроме того, нельзя не принимать в расчет жителя какого-нибудь, скажем, Среднеудинска, у которого ребенок собирается пойти работать на местный комбинат и который не хочет оплачивать своими налогами преподавание в московской школе страноведения на английском языке. Нужен серьезный экономический разговор про образование. В новых условиях нужно заново договориться о том, на что мы все готовы скинуться, а на что не готовы.
В советское время общество в лице правящей партии решало, за что мы будем платить, а за что не будем. И платило за наше "бесплатное" образование. Теперь за образование платим мы сами — из наших налогов, ну и отчасти из госдоходов. И нам предлагают альтернативу — дать людям выбор. За наши деньги, которые мы уже заплатили налогами и которые страна заработала, скажем, на нефти, государство дает стандарт, то есть минимум. Но меня как учителя, 25 лет занимающегося одаренными и мотивированными детьми, больше волнует, кто заплатит за дополнительные часы и предметы, не входящие в этот пакет, которые нужны способным, успешным ученикам для их полноценного развития. Родители?
Должна быть предусмотрена система бюджетных и внебюджетных грантов для мотивированных, трудящихся детей. А на это, насколько я знаю, сегодня в образовании уже есть деньги. И никто их не отнимет. Привычное нам представление, что деньги отнимут и потратят на выборы, в этом случае мне представляется совершенно ошибочным. Слишком все на виду и всех волнует.
Меня, честно говоря, пугает такая перспектива — на четырнадцати- пятнадцатилетних детей ляжет ответственность за их будущее.
Я как раз стою на том, что ребенок должен делать выбор и отвечать за него. А родители должны ему в этом помогать. Когда ребенок вместе с родителями вовлекается в процесс выбора — это, по-моему, хорошо. Тем более что это же не выбор профессии, которой ты будешь заниматься, это выбор направления — гуманитарного, естественнонаучного и т. д. Так во всем мире — область, в которой ребенок будет продолжать свое образование, выбирается все раньше. И в Японии, и в Штатах, и почти везде в Европе. Хорошо это или плохо — это реальность, которую нельзя просто проигнорировать.
Хорошо, пусть "сужение" образования — это неизбежность. Но набор предметов обязательных, предложенных в проекте,— ведь нет?
Уверен, что нет. Мне кажется, разработчики неминуемо придут к пониманию, что четырех общих для всех предметов, которые предлагаются в стандарте старшей школы,— несуществующего курса "Россия в мире", непонятного "индивидуального проекта", ОБЖ и физкультуры — недостаточно для объединения образовательного пространства страны. И что уж во всяком случае столь же необходимыми являются математика и русская классическая литература. Не менее странной кажется идея, что из каждой образовательной области можно взять только один предмет. Хотя бы, например, потому, что для поступления в технический вуз надо иметь три ЕГЭ по естественнонаучным предметам, так что ж, выходит два из них надо изучать самостоятельно или за свой счет?! Я бы об этом кричал и писал, если бы не считал, что это первая попытка — сырая, нескладная и не доведенная до того состояния, когда о ней можно говорить как о работающем механизме.
5. "Ваши эксперты перестарались"
Проект реформы системы образования вызвал неоднозначную реакцию даже у чиновников.
Андрей Фурсенко, министр образования и науки: "Речь еще об очень ранней стадии, это еще первое предложение, и до момента, пока мы придем к какому-нибудь решению, пройдет довольно много времени... Точно, четыре предмета действительно будут обязательными. Но это не значит, что они будут основными. Это как чистить зубы — обязательно для каждого школьника, но не главное занятие в его жизни. Но в любом случае министерство не подпишет этот стандарт, пока не будет консенсуса. Обсуждать будем столько, сколько нужно" (2 февраля 2011 года на пленарном заседании Совета федерации).
Елена Низиенко, директор департамента общего образования Минобрнауки: "Совет по стандартам принял проект в целом, но рекомендовал доработать в соответствии с предложениями и замечаниями всех участников образовательного процесса. Глобальных изменений в стандарте уже не будет: если бы предложенный проект надо было переписывать, совет по стандартам его бы просто не принял" (1 февраля 2011 года в интервью "Комсомольской правде").
Григорий Балыхин, председатель комитета Госдумы по образованию: "В последнее время мы забыли, что школа не только учит, а прежде всего воспитывает. В новых образовательных стандартах, в новом базовом законе об образовании, в разработанной концепции духовно-нравственного развития и воспитания, которая стала методологической основой стандарта, сделан упор на воспитательную работу в школе. Но духовно-нравственное воспитание, внеклассные занятия не пойдут в ущерб изучению основных школьных дисциплин" (26 января 2011 года на заседании Госдумы).
Владимир Путин, премьер-министр: "Вы знаете, как я люблю спорт и физкультуру. Но если ваши эксперты решили сделать физкультуру единственным обязательным предметом в школе, мне кажется, они перестарались. У юристов это называется "эксцесс исполнителя"... Вопросы такого фундаментального значения для будущего страны должны широко обсуждаться... Спешить с такими фундаментальными изменениями нельзя, нужно подготовиться как следует. Понятно, что изменения необходимы, но они должны быть хорошо продуманы" (2 февраля 2011 года на заседании правительства).
6. "В Америке вообще нет единой системы образования"
Американские дети учатся весело, но мало, а российские - много, но скучно
"Власть" попросила выпускницу Московского государственного лингвистического университета Елену Коновалову, учившуюся во второй половине 90-х в американской школе в Вашингтоне, и директора фотослужбы ИД "Коммерсантъ" Эдди Оппа, выросшего в США, рассказать о своих впечатлениях от учебы.
Елена Коновалова: там мы не учили таблицу Менделеева и основные законы, а ставили интересные опыты.
До шестого класса основные занятия в американских школах ведет один учитель. Он преподает основные предметы, такие как математика, spelling (правописание) и английский. Для предметов вроде информатики, физкультуры и естественных наук есть отдельные преподаватели. Плюс с пятого класса — обязательное сексуальное воспитание: мальчиков отделяют от девочек, и на протяжении недели идут специальные занятия. После пятого класса заканчивается так называемая primary school и начинается high school.
Мой учебный день длился с 9 часов утра до 3 часов дня — два урока, ланч, еще два урока. В конце каждого дня последний час посвящался чтению книг — мы оставались в классе, где кто-то читал литературу по программе, кто-то занимался домашними заданиями. Американцы считают, что ребенок должен развиваться творчески. Каждый выбирал для себя три творческих предмета — рисование, резьба по дереву, музыка и т. д., и по пятницам мы целый день посвящали этим занятиям в другой школе, куда нас специально отвозили.
Каждый месяц оценивалось, насколько хорошо мы знаем свои предметы. Например, я и еще несколько человек не справлялись с предметом social studies (что-то вроде нашего обществознания), поэтому, когда он шел, нас забирали в отдельную группу, к другому преподавателю. И мы небольшой компанией из четырех-пяти человек усиленно изучали этот предмет.
Мне больше всего нравилась система поощрений: за разные тесты на проверку знаний (например, spelling test или тест на правописание, проходивший каждую пятницу) мы получали баллы или "звездочки". В конце каждого месяца проводилась "ярмарка", где за набранные баллы можно было купить разные полезные для учебы мелочи — книжки, ластики, ручки. Это было очень сильным стимулом к учебе.
В США несколько другой подход к обучению, чем у нас. Например, на уроках физкультуры плохая сдача нормативов не отражалась на итоговой оценке, и в основном мы занимались тем, что играли в разные игры — в бейсбол или баскетбол. Естественные науки, например биологию или химию, изучали больше на практике, чем в теории. Ставили опыты, смешивали разные элементы, однажды даже пытались получить что-то вроде солнечной энергии. На информатике обучались не языкам программирования, а печатать вслепую или просто играли в развивающие игры.
Когда в середине шестого класса я вернулась в Россию и поступила здесь в школу, мне пришлось много заниматься. Родители наняли преподавателя по русскому, по всем остальным предметам со мной занималась мама. Когда в восьмом классе началась химия, я поняла, что преподавание естественных наук в американской школе очень отличается от российского. Там мы не учили таблицу Менделеева и основные законы, а ставили интересные опыты — например, нужно было определить, как загрязняется атмосфера.
В американской школе с каждым пытаются работать по-своему, к каждому ищут подход. Видя, где у кого плюс, а где минус, стараются больше развить плюсы: ты занимаешься теми предметами, которые наиболее тебе интересны. Конечно, в России преподают хорошо, но бывает, что ученику навязывают больше того, что он может воспринять в своем возрасте.
Эдди Опп: у американских школьников слишком большой выбор и слишком много свободы
Я всегда удивлялся тому, насколько российское школьное образование качественнее американского. И наоборот, насколько университетское образование в Штатах лучше, чем в России.
Этот парадокс я объясняю тем, что у американских школьников слишком большой выбор и слишком много свободы. У меня появилось право выбирать предметы в школе уже в седьмом классе. Часто можно было выбрать лишь одну дисциплину из нескольких областей — науки, языки, искусство. К старшим классам выбор становился больше.
Один из серьезных минусов американской системы школьного образования — в необходимости раннего выбора ребенком того, что он будет изучать. Я убежден, что в школе надо учиться, а не думать о будущей профессии. Школьник не должен решать, быть ли ему плотником, или кем-то еще, раньше, чем, скажем, в десятом классе.
Базовые академические предметы — математика, наука, литература — должны быть в обязательной школьной программе. В американских школах далеко не всегда так. И это роковая ошибка. Ведь возможности компенсировать пробелы школьного образования обычно нет.
В Америке вообще нет единой системы образования, по крайней мере общефедеральной. Все решается на уровне штата и даже города. В такой большой стране, как Россия, централизованная система пока, как мне кажется, более обоснованна. Она позволяет поддерживать хотя бы минимальный уровень качества. Хотя, по-моему, ей часто не хватает гибкости. По моим наблюдениям, российские учителя порой чересчур категорично, если не авторитарно, подходят к преподаванию своего предмета, тогда как в Америке дети имеют большую свободу для выражения собственного мнения. Лично я благодарен своей школе за базовые знания, которые я там получил, и за то, что именно в школе я по-настоящему увлекся спортом. В американских школах спорту уделяют огромное внимание.
В российских школах меня неприятно удивила их крайняя закрытость. В прямом смысле. В Америке я свободно ходил на школьные уроки, которые вели мои друзья, общался с учениками, читал лекции. В Москве такие попытки всегда сопровождались большими трудностями (нужны были какие-то справки, разрешения) или просто проваливались.
Право на несвободу
Дмитрий Камышев, обозреватель
Отказ от нынешней системы школьного образования был неизбежен, как крах капитализма, причем именно по причине откладывания этого самого краха на неопределенный срок. Ведь советская система, уходящая корнями в прусскую модель, была заточена под шестую статью Конституции и плановую экономику: стране был нужен не образованный человек вообще, а гражданин, которому его образование позволит успешно работать на государство. Соответственно, государство само и выбирало, чему этого человека учить, исходя из планов развития народного хозяйства и решений последнего пленума ЦК КПСС.
Неудивительно также, что после перехода к рыночной экономике и свободной конкуренции самой подходящей для новой российской школы была признана именно американская модель, в основе которой вроде бы лежит свободный выбор свободного человека. Удивляться тут можно разве что тому, что внедрение этой системы не произошло гораздо раньше, например лет пятнадцать назад, когда США вдруг превратились (как позже выяснилось, ненадолго) из потенциального противника в надежного партнера.
Другое дело, что внедрение зарубежных образовательных стандартов происходит в России ровно так же, как, например, перенос на нашу почву западных демократических норм. То есть заимствованная форма наполняется сугубо отечественным содержанием, а в итоге получается нечто прямо противоположное оригиналу, будь то суд, независимый не столько от других ветвей власти, сколько от закона, или свобода собраний, не ограниченная совершенно ничем, кроме произвола чиновников и милиционеров.
Потому и право свободного выбора предметов школьной программы у нас просто не могло не превратиться в строгую обязанность. Причем этот выбор — видимо, чтобы служба медом не казалась — непременно должен быть чрезвычайно тяжелым: между русским языком и литературой, алгеброй и геометрией, биологией и химией... Выглядит это примерно так же, как если бы крепостное право в 1861 году не отменили, а лишь разрешили холопам выбирать, работать им на барина в поле или мыть полы в его усадьбе. Эффективность подневольного труда от такого "свободного выбора" зависеть все равно не будет.
Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 9; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!