Глава 8 Бог — это само существование

Существует ли на самом деле бог? Если он существует, то как в мире может быть столько зла и порока?

Бог — это мифическое слово, слово-фетиш, которое изобретено духовенством. На самом деле, спрашивать, существует ли бог, абсурдно. Для тех, кто знает, бог — это и есть существование, или существование — это и есть бог.

Существуют вещи, а не бог. Можно сказать, что стул существует, потому что стул может сломаться. Говорить, что стул существует, имеет смысл, потому что возможно, что его не будет.

Бог — это само существование, сама бытийность. Если мы говорим, что бог существует, мы из слова «бог» нечто создаем, и тогда бог становится вещью. Но бог — это не вещь и не человек. Вот почему он не несет никакой ответственности. Ответственность возникает только тогда, когда есть личность, когда есть некто, кто может быть ответственным.

Бог — это не личность, он — чистое существование. Просто само это слово вводит в заблуждение, потому что слово как будто бы указывает на некую персону. Лучше использовать слово «существование». Тотальность существования и есть бог.

Так что нельзя спросить, существует ли бог. Это все равно что спрашивать, существует ли существование. В такой форме — существует ли существование — вопрос становится абсурдным. Очевидно, что существование существует; в этом нет сомнений. Если бы не было существования, не было бы и вопроса, так же как и того, кто спрашивает.

Я хотел бы пояснить, что когда я говорю «бог», я имею в виду существование как таковое. Бог — это не вещь среди других вещей, бог — это совокупная вещественность. Сказать, что стол существует, это то же самое, что сказать, что стол есть бог. Сказать, что вы существуете, это то же самое, что сказать, что вы есть бог. Бог — это существование. Бог — это бытийность, качество бытийности, качество существования.

Прежде всего, бог — это не вещь. Во-вторых, бог — это не личность, потому что целое не может быть личностью. Личность — это взаимоотношения. В одиночестве, в полном одиночестве, вы не будете личностью, вы будете существованием. Вот почему люди, которые ищут божественное, обычно уходят в уединение. Таким образом они могут перестать быть личностью и обрести единство с существованием. Одиночество, абсолютное одиночество, является шагом к прыжку в бездну существования.

Бог — это не личность, потому что нет никого другого, никого, от него отличного. Бог не может сказать «я», потому что нет никого, кто существовал бы для него как «ты». Он ни с кем не может быть связан. Он — целое, поэтому все отношения находятся внутри него и не могут быть вне него.

Таким образом, если бог не личность, то не может быть и речи ни о какой ответственности. Если зло существует, оно существует. Бог за это не ответственен. Целое не может быть ответственно за это.

Ответственность предполагает, что есть личность, которая может быть ответственной. Четырехлетнего ребенка не поведут в суд, потому что он еще не личность и поэтому не может нести ответственность за то, что он делает. Он настолько невинен, что в нем нет еще даже чувства личности, чувства эго. Он нисколько не ответственен, потому что ответственность появляется вместе с эго. У существования нет эго, у бога нет эго, поэтому вы не можете возложить на бога ответственность за какое бы то ни было существующее зло.

Но человеческий ум очень изобретателен. Сначала мы изобретаем бога как личность, а затем возлагаем на него ответственность за то, что происходит. И здесь начинаются проблемы. На самом деле, это не проблемы, а всего лишь лингвистические заблуждения. Если вы называете что-то «целым», «существованием», вы не можете возложить на это ответственность, но если вы называете что-то богом, тогда вы можете возложить на это ответственность — а изменилось лишь слово.

У существования нет личности, оно безлично. Но если бога сделать личностью, то можно у него спрашивать: «Почему зло существует?» Вся игра разыгрывается в вашем уме, бог в ней не участвует. Давая существованию имя, личное имя, вы создаете проблемы. Но это не настоящие проблемы, это созданные проблемы, вы изобрели их сами.

Бог означает существование. Я не могу сказать, что бог существует, потому что это тавтология. Это то же самое, что сказать: «существование существует», или «поэзия — это поэзия». В этих словах нет смысла, они ничего не определяют, ничего не проясняют, ничего не объясняют, а просто повторяют сами себя.

Для меня бог — это существование, а существование безлично. Иначе и быть не может, потому что целое не может быть личностью. Как это возможно? В противоположность кому оно может быть индивидуальностью, личностью? В противоположность чьему эго оно может создать свое собственное?

В вас формируется эго, потому что существуют другие эго. Психологи говорят, что у ребенка эго развивается гораздо позднее понимания, что вокруг него есть другие люди. Сначала ребенок начинает осознавать других, а только потом себя. Эго — более позднее приобретение.

Вы не можете осознать себя, если рядом нет другого. Без другого человека вы не сможете определить, где вы, а где не вы, — ваше определение себя происходит посредством другого. Вас определяет существование других, другие люди делают вас отдельными. Через присутствие других вы приходите к ощущению собственных границ. Рядом с другими вы знаете: «Я здесь, а там меня нет». Тогда вы знаете: «Это тело мое, а то — не мое». Тогда то, чем вы являетесь, четко определено — определено существованием эго других людей. Если бы не было никого другого, вы никогда не осознали бы себя как личность.

Бог не может обрести эго. Он не может сказать «я», потому что нет «ты», он не может обнаружить свои границы. Бог неопределим, потому что определение означает проведение границ, а целое не имеет никаких границ. Целое — это то, что не имеет границ, что безгранично.

Мы не можем представить себе бесконечность — все, что ум может себе представить, конечно. Даже когда мы думаем о бесконечном, мы представляем себе его как что-то очень большое, но конечное. Мы не способны вообразить безграничное существование, но, тем не менее, существование безгранично. Можете вы себе это вообразить или нет, не имеет никакого значения.

Ум не способен постичь неопределимое, потому что уму нужны определения, четко очерченные границы. Именно поэтому бог, существование, не может быть понят умом.

Бог неопределим. Но мы используем местоимение «он» и для обозначения личности, и для обозначения бога. Но когда для обозначения бога мы говорим «он», это вводит в заблуждение, потому что бог тогда предстает личностью. Правда, другого слова нет. Иногда кажется, что лучше было бы назвать бога «это», но поскольку так мы называем неодушевленные предметы, бог тогда превратился бы в неодушевленный предмет. Наш язык не предназначен для выражения неопределимого, поэтому нам не остается ничего лучшего, как использовать слово «он». Но бог вовсе не личность: бог не-личность, не-эго. И бог не может быть ответственным.

Вы жалуетесь, что существует зло, что существует нужда, но вы обращаетесь не по адресу. Вселенная вам ничего не ответит, потому что непосредственно в существовании зла нет. Зло рождается в человеческих отношениях; оно проистекает из нравственных установок. Например, вы можете называть кого-то безобразным, но в самом существовании безобразного нет, как нет и красоты. Разделение — это свойство человеческой природы, оно не экзистенциально. Определения создали люди: что-то определено ими как красота, а что-то — как безобразное. Вы сами создали разделение, а теперь спрашиваете: «Почему бог создал безобразное?»

Но где критерий, чтобы решить, что хорошо, а что плохо? Если бы на Земле не было людей, разве называлось бы что-нибудь хорошим или плохим? Не было бы ничего хорошего и ничего плохого, потому что разделение на хорошее и плохое — это изобретение человека, разделение, произведенное умом Если бы на земле не было ни единого человека, разве какой-нибудь цветок был бы безобразным, или какой-нибудь цветок был бы красивым? Были бы только цветы; никакого разделения не было бы.

Вы говорите: «Это добро, а это зло». Но если, например, мать Адольфа Гитлера убила бы его в детстве, было бы это добром или злом? Ее бы объявили преступницей, и она понесла бы наказание. Но сейчас, оглядываясь назад, мы можем сказать, что это было бы самым высоконравственным поступком: убив своего ребенка, она спасла бы миллионы людей.

Будущее неизвестно. Любое действие, любое событие — только фрагмент, кусочек целой картины. Мы не знаем целого и поэтому не можем выносить о нем истинных суждений.

Это как страница, вырванная из романа, — как вы можете судить о романе, прочитав лишь одну страницу? Вы ничего не знаете о романе. У вас в руках только фрагмент — у него нет ни начала, ни конца. Наверняка вы скажете: «Я хотел бы сначала прочитать всю историю. Иначе трудно что-нибудь сказать. Одной страницы недостаточно».

Такие слова, как «хорошее» и «плохое», просто удобны в использовании, утилитарны; они не экзистенциальны. Но мы не можем существовать, не разделяя мир на хорошее и плохое, наше общество может существовать только в этом разделении.

Это нужно ясно понимать. Определения не являются абсолютной истиной, они относительны. Не найдется ни одного такого действия, которое в определенном контексте нельзя было бы счесть хорошим. Хорошее дело может быть плохим в одном контексте, а плохое дело может быть хорошим в другом. Чтобы вынести окончательное суждение, вы должны будете узнать все с самого начала до самого конца — всю картину целиком, увидеть все существование. Но это, конечно, невозможно.

Все наши вердикты о хорошем и плохом, о красивом и безобразном — не более чем правила дорожного движения. Мы должны их создавать, но они не являются непреложными истинами. «Держись правой стороны» или «держись левой» — не имеет никакого значения. Но ни одно общество не может делать и то и другое одновременно: вы должны держаться либо правой стороны, либо левой. Правила имеют прикладное значение, они не естественны и не абсолютны.

Дороге совершенно безразлично, держитесь вы правой или левой стороны, но движение транспорта требует определенных правил. Если транспорта мало, правила не нужны; но чем более сложным становится движение, тем больше нужно правил. В деревне нет нужды в правилах дорожного движения, а в большом городе правила необходимы.

По мере того как общественный строй развивается и становится все более сложным, ему требуются все более ясно обозначенные нравственные правила; иначе жить будет невозможно. Но нравственные правила, любые концепции хорошего и плохого — просто средства, определенным образом служащие обществу.

Спрашивая о причинах существования порока в присутствии бога, помните: бог совершенно ни при чем. Порок возникает по неким причинам, но отвечает за это не бог, равно как и не вселенная. Если и можно на кого-то возложить эту ответственность, так это на нас. Мы создали общество, в котором разложение стало неизбежным, потому что сама основа общества прогнила.

Если не изменить основу общества, порок непременно будет существовать; порок был всегда. Меняются формы, но развращенность остается, потому что общество, в котором продажность была бы невозможной, еще не создано.

Такая ситуация создана нами; бог к ней совершенно непричастен. Она в такой же степени создана человеком, как этот стол, этот диван, этот дом. Вы же не станете возлагать на бога ответственность за этот дом, или за то, что эта комната мала, а не велика, или за то, что окна выходят на запад, а не на восток. Вы ведь не спрашиваете бога: «Почему ты сделал это окно на восточной стене, а не на западной?» Это было бы глупо — вы же знаете, что окно на восточной стене сделал какой-то человек. Вы не спрашиваете об этом бога, поскольку знаете, что он тут ни при чем.

Спросите, почему существует порок, но не ссылайтесь при этом на бога. Сам этот вопрос уместен. Неуместно говорить о боге в связи с пороком. Наше общество создано нами, мы его творцы. И поскольку в его основу заложен неправильный фундамент, поскольку мы выстроили все социальные структуры ненаучно, оно неизбежно будет продажно. Это проблема человека. Мы можем что-то изменить или продолжать в том же духе — но это зависит только от нас.

Например, наше образование ориентировано на амбиции. И все наше общество амбициозно, а амбициозное общество не может быть не продажным. В каждом человеке развиты амбиции, но не каждый способен их удовлетворить. Можно сказать, например, что каждый может стать президентом, но в одно и то же время президентом может быть только один человек. Когда вас учат, что каждый может быть президентом, возникают амбиции: если каждый может быть президентом, то почему не я? Но поскольку на самом деле президентом может быть только один человек, начинается безумная гонка. В ход идут любые средства — даже бесчестные.

Амбиции развращают, амбициозный ум неизбежно будет продажным. Амбиции — это семя безумия. И тем не менее, наше образование ориентировано на амбиции. Ваши отцы говорят: «Стань тем-то!» — и возникает лихорадка, вы заболеваете. Президентом может быть только один человек, но тысячи людей, которым не повезло, охвачены амбициями. Они уже не могут быть разумными — они становятся безумным. Из-за того, что создано такое огромное напряжение, вы продаетесь: вы будете использовать любые средства, чтобы достичь своей цели.

Это заразно. Кто-то другой использует бесчестные средства, и вы думаете, что если сами не воспользуетесь ими, то останетесь позади. Так что вам приходится использовать такие же бесчестные средства. Затем кто-то рядом с вами видит, что вы поступаете бесчестно, и ему тоже приходится поступать бесчестно. Это становится вопросом выживания. Но в рамках данной структуры, в рамках данного общества возможно только это. Если вы изучите основы нашего общества, то увидите, что порок является естественным продуктом нашего воспитания, нашего образования, нашего развития.

Наши социальные структуры чрезвычайно сложны, и преуспевающие люди могут скрывать свою продажность. Она заметна только в том случае, если кто-то терпит неудачу. Если вы преуспели, никто не узнает, что вы были бесчестны; все скроет успех. Вам нужно лишь преуспеть, и вы станете примером добродетели, вы станете воплощением всего хорошего, чистого, невинного. Это значит, что вы можете преуспеть каким угодно способом, но вы должны преуспеть. А как только вы преуспели, как только вы достигли успеха, все сделанное вами будет считаться правильным.

Вся наша история это подтверждает. Человек считается вором, только если он мелкий вор. Если он крупный вор, он становится Александром Македонским, героем. Никто не видит, что между ворами нет никакого качественного различия, что различие только количественное. Никто не назовет Александра Македонского крупным вором, потому что мерой добродетели у нас является успех: чем более вы успешны, тем более добродетельны. Средства принимаются во внимание только в том случае, если вы неудачник; тогда вас назовут и бесчестным, и дураком.

Как с такой установкой можно создать непродажное общество? Абсурдно просить человека быть нравственным в такой безнравственной ситуации. В безнравственном обществе отдельный человек не может быть нравственным. Если он попытается быть нравственным, его нравственность сделает его эгоистичным, а эго настолько же безнравственно и порочно, как и все остальное.

Эта ситуация — творение человека. Мы создали общество с безумным стремлением к богатству, к власти, к политике; мы продолжаем поддерживать это, а потом спрашиваем, почему существует порок. Там, где есть амбиции, порок является логичным следствием. Невозможно пресечь продажность, пока не будет разрушена основная структура, которая поощряет амбиции.

Амбиции проявляются даже в обществе так называемых святых. Святые будут побуждать вас к амбициям в проявлении сострадания; они будут говорить: «Стань лучше других. Будь добродетельным, так чтобы ты отправился на небеса и был возлюбленным божьим, в то время как другие будут гореть в аду». Яд амбиций легко может быть использован для того, чтобы сделать человека добродетельным.

Но на самом деле такая добродетель будет притворной. Человек может быть амбициозным и бесчестным — это естественно и логично, но он не может быть амбициозным и добродетельным. Это невозможно. Если человек хочет быть добродетельным, он не должен мыслить в терминах сравнения, потому что цветение истинной добродетели наступает только тогда, когда нет никаких сравнений.

Сравнение мешает добродетели, потому что сравнение создает разделение, создает насилие. Как только вы сказали: «Я смиреннее, чем ты», — вы стали агрессивным. Вы воспользовались тонким, изощренным способом вонзить нож в спину другого. Вы убили его. Это смертельное оружие — причем гораздо более тонкое, чем оружие политиков или капиталистов. Если вы говорите: «Я лучше других, я больший праведник, чем остальные», — ваша цель хоть и отличается от цели политиков, но вы находитесь на том же пути амбиций. Не только преступники и грешники порочны; так называемые добродетельные люди, «святые», тоже порочны — более тонким образом.

Все наше общество порочно. Оно создает грешников с амбициями и святых с амбициями. И они взаимозависимы, потому что находятся на одной оси — на оси амбиций. Человек, который поймет это, полностью выпадет из общества. Он не будет ни грешником, ни святым, он не будет подходить ни под какую категорию, и вам сложно будет оценить, кто он, что он за человек. Нам нужно общество, которое не было бы амбициозным.

Бог здесь совсем ни при чем, но если вы амбициозны, то даже бог станет частью ваших амбиций. Вы будете стремиться к нему, вы будете пытаться достичь бога.

Амбициозный человек не способен постичь божественное. Он никогда не бывает расслабленным, никогда не бывает любящим, потому что амбиции — это насилие. Человек, который не знает, что такое покой и любовь, тишина и умиротворение, никогда не сможет узнать, что такое божественное. Потому что божественное нельзя познать интеллектуально, его можно только почувствовать.

Когда вы спокойны, полностью расслаблены, ни к чему не стремитесь, когда ум тих и пребывает в мире с самим собой, тогда вы знаете, что такое существование. Тогда вы знаете блаженство и красоту божественного. Не ту красоту, которая противопоставляется безобразию; нет никаких противоположностей, и нет никаких сравнений. Просто мир становится прекрасным, само существование прекрасно. Тогда кактус так же красив, как роза. Тогда каждая индивидуальность прекрасна, несравненна.

Тогда впервые вы начинаете любить. Не той любовью, которая противоположна ненависти. Та любовь на самом деле не любовь, а смягченная форма ненависти, менее интенсивная форма ненависти, ее противоположный полюс: любовь существует на одном полюсе, а ненависть — на другом, и вы постоянно колеблетесь между ними. Ваша ненависть означает меньшую дозу любви. Ваша любовь означает меньшую дозу ненависти.

У вас может возникнуть вопрос, есть ли выход за пределы любви и ненависти… За пределами этой двойственности оказывается тот, кто больше не амбициозен, не напряжен, кто расслаблен, ни к чему не стремится, совершенно ничего не ищет, кто просто существует. Он узнает божественность и одновременно узнает любовь. Любовь — это следствие гармонии вашего существования с бесконечным; она подобна тени, она приходит вслед.

Будда никогда не искал любви; любовь просто пришла к нему. Иисус никогда не думал о любви; он жил любовью. Любовь нельзя искать напрямую — это настолько тонкий аромат, что вы не сможете его обнаружить. Любовь приходит следом за осознанием того, что все едино, словно награда за понимание того, что божественное есть и в ваших друзьях, и в ваших врагах.

Вы не отдельны, не отделены от существования, вы — часть всего существующего. Вы слиты с существованием не механически, а органически, подобно тому, как кит органически соединен с океаном и все время един с ним, подобно тому, как моя рука органически едина со мной. Как только вы осознаете это — вы можете познать любовь.

Но это осознание приходит, только если вы не амбициозны. Только не амбициозный ум религиозен. Не имеет значения, в чем заключаются ваши амбиции, — будь то богатство, власть или слава, или даже освобождение, или божественность. Если вы амбициозны, это значит, что ваш ум к чему-то стремится, за чем-то гонится. Он занят достижением, он не хочет быть просто самим собой.

Амбиции — это напряжение, а напряжение препятствует встрече с божественным. Но если встреча произошла, вас больше нет. Встреча с божественным полностью вас очищает, полностью поглощает вас. Только тогда приходит любовь. Смерть вашего эго — это рождение любви.

Обычно мы принимаем за любовь нечто противоположное ненависти. Но тот, кто знает истину, тот понимает, что любовь — это противоположность эго. Истинный враг любви — не ненависть, истинным врагом любви является эго. А ненависть и то, что мы обычно понимаем под любовью, — это две стороны одной медали.

Любовь приходит, когда вас нет, когда нет эго. А эго нет, вас нет, когда вы не амбициозны. Момент отсутствия амбиций — это момент медитации. В момент отсутствия амбиций, когда вы ни к чему не стремитесь, ничего не просите, ни о чем не молитесь, когда вы полностью удовлетворены тем, кто вы есть, ни с кем себя не сравнивая, — в такой момент вы прикасаетесь к глубочайшему источнику божественного. И вы не просто соприкасаетесь с ним, вы погружены в него, вы с ним едины.

Тогда любовь течет. Тогда вы можете быть только любящим — больше вам ничего не остается. Тогда любовь — уже не противоположность ненависти. Нет ни любви, какой мы ее знали, ни ненависти; и то и другое исчезло. Теперь в вас вырастает совершенно другое качество, любовь в совершенно новом измерении.

Теперь ваша любовь — это определенное состояние ума, а не взаимоотношения. Она ни на кого не направлена. Нельзя сказать, что вы кого-то любите, скорее, вы просто любящи. Другого человека нет, возлюбленного нет, вы просто любите все, что приходит в соприкосновение с вами. Вы сами и есть любовь; вы живете в любви. Она стала вашим ароматом.

Даже когда вы одни, любовь остается, аромат остается, словно цветок на пустынной тропинке. Никто не идет мимо, но цветок там, и аромат там. Нет никого, кто мог бы увидеть его, насладиться им, но цветок продолжает безмолвно благоухать, и его аромат никому не адресован. Благоухание не останавливается, потому что оно и есть сокровенная природа цветка. Цветок безмятежен, и аромат является частью его природы. Цветок не прикладывает усилий, чтобы источать его, — это происходит само собой.

Когда эго нет, любовь приходит как аромат, как цветение вашего сердца. И, никому не адресованная, источается постоянно. Совершенно ни на кого не направленная, она становится молитвой. Направленная любовь вырождается в секс; когда она не направлена, она вырастает до молитвы.

Бог или любовь, или смерть — с этими проблемами невозможно справиться; это переживания, через которые нужно пройти. Это не те вопросы, на которые есть ответы; это поиск, который может быть либо реализован, либо нет. Божественное вообще не может быть вопросом. Какие бы вопросы о божественном вы ни задавали, они неизбежно будут поверхностными. А ответы будут даже еще более поверхностными, потому что на поверхностный вопрос можно дать только еще более поверхностный ответ.

Бог — это экзистенциальный поиск; это исследование, а не вопрос. Так что нет никаких ответов на вопрос: «Существует ли бог?» Тот, кто дает готовые ответы на этот вопрос, решительно ничего не знает. Нельзя сказать, что бог существует, но также нельзя сказать и то, что бога нет. Оба ответа неприемлемы, потому что ни один вопрос не может затронуть подлинную проблему.

Теологи всех религий поверхностны. Они притворяются экспертами и раздают готовые ответы: вы спрашиваете о боге и получаете ответ. И это нанесло религии очень тонкий ущерб. О таких вещах не задают вопросов. Вы не можете спросить другого человека: «Что такое любовь?» Нет смысла об этом спрашивать! А если другой отвечает, тогда он находится в таком же положении, что и вы, — ни один из вас не знает истины.

Мы хотим готовых ответов, потому что пытаемся избежать страданий, которые приносит любовь, которые приносит жизнь, существование, бог. Мы хотим плыть на безопасном корабле: мы хотим получить ответы и обойтись без страданий. Но страдание — это рождение; через страдание возможен экстаз. Вы должны пройти через темную ночь души, чтобы прийти к рассвету. Вы не должны спрашивать, что такое рассвет. Вам нужно прожить темную ночь, чтобы узнать это.

Бог — это поиск, а не вопрос, а вместо поиска нельзя получить ответ. В поиск нужно отправиться; в него нужно глубоко погрузиться. Вы должны будете отдаться ему целиком и полностью; вы должны будете броситься в этот поиск. Именно это и страшно: броситься в неизвестное, в неизведанное.

Вы боитесь, поэтому сидите на берегу и задаете вопросы. И, конечно, всегда находятся люди, которые с удовольствием вам отвечают. Их эго получает удовлетворение: они знают, а вы нет, вы невежественны, а они знающи. И взаимная бессмыслица продолжается: одни спрашивают, а другие отвечают. И все находятся в неведении, потому что проблема не может быть решена на берегу. Вы должны войти в воды неизвестного, но в неизвестное нельзя войти с готовыми ответами.

Готовые ответы ограждают вас от неизвестного. Вам нужно войти в неизвестное в полной незащищенности, ничего не зная. Это необходимость — и с этим ничего не поделаешь. Прыгнуть в неизвестное значит найти истину, экстаз. Когда вы находите божественное сами, это не просто ответ, это трансформация: вы становитесь едины с божественным.

Но этого не случится, если у вас есть какой-либо ответ; ответы всегда изолируют вас, обособляют. Вы можете собирать ответы и накапливать их в своей памяти. Вы соберете великое множество ответов, но вопрос останется, не разрешится.

Этот вопрос не может быть решен обычным образом. Он может быть решен только трансформацией. Когда вы встречаетесь с божественным напрямую, непосредственно, когда божественное перед вами, а вы перед божественным, без всяких преград между вами, тогда вы встречаетесь с огнем, тогда вы трансформируетесь. Вы становитесь едины с божественным огнем, вы и огонь теперь нераздельны. Вы уже никогда не станете спрашивать: «Что такое бог?» — потому что вы знаете его. Вы уже никогда не станете отвечать на вопрос: «Что такое бог?» — потому что вы и он — одно.

Те, кто знают, не дают ответов на этот вопрос, не делают никаких заявлений, все хранят молчание. Они могут указать определенное направление, но указывать — не значит заявлять, это просто жест. Из-за ограничений языка, из-за ограниченности человеческого ума, из-за скудных возможностей слов, вопросов и ответов можно только направить, только показать нужную сторону.

Бог — это живая встреча, а не вопрос. И через божественное приходит любовь. Но познать божественное можно только тогда, когда вы не амбициозны. Будьте не амбициозными, и вы познаете.

Не равняйтесь на тех, кто позади вас, потому что позади никого нет; не равняйтесь также на тех, кто впереди, потому что и впереди никого нет. Не сравнивайте себя ни с кем. Каждый из вас одинок. Только вы сами похожи на себя, никто другой на вас не похож. Просто будьте теми, кто вы есть.

И это не означает бездействовать. Будьте активными, но исходите из собственной энергии, не сравнивайте себя с другими. Цветите сами по себе, а не в сравнении с другими. Когда нечего сравнивать, ум полностью неподвижен, и божественное само привлекает вас, вам доступны проблески божественного.

И, познав однажды блаженство таких проблесков, вы поймете бессмысленность, нелепость и совершенно ненужную болезненность амбиций. Тогда ум останавливается сам. Он становится совершенно тихим, безмолвным, недостигающим. В этот момент тишины происходит прыжок. И после прыжка проявляется бог. После прыжка есть любовь — любовь следует подобно тени.

---

Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 105; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!