Готова спасти других, если бы могла. 17 страница
Саймон прочистил горло и посмотрел на потолок.
— «Аберджин».
— Боже, это серьезно, — заявил Ян.
Саймон вздохнул, запустив руки в волосы. Он сел за барную стойку на кухне и опустил голову на ладони.
Он посмотрел вверх.
— Я должен был. Это ее любимое место, а мне необходимо, чтобы она сегодня была восприимчива.
Я переводила взгляд от одного брата к другому.
— И что это за «Аберджин»?
— «Аберджин» — любимый ресторан моей мамы, — разъяснил Ян. — Все остальные из нас его ненавидят. Они подают нелепые блюда, такие как трио из перепелов или морских ушек с приправленной цветной капустой мышью. По сути, отвратительная еда.
— А, понимаю, — ответила я.
— Мы ходим туда, только когда нам по-настоящему нужно, чтобы мама поняла нашу точку зрения.
— О, теперь я умираю от желания узнать.
— Ты подождешь, как и все остальные, — сказал мне Саймон. Он смотрел на меня так, будто только что заметил меня. — Секундочку. Ты девушка.
— Он сообразительный, — сказала я Яну, указывая на Саймона.
— Нет, нет. Я имею в виду, я знал, что ты девушка. С такой фигурой, как у тебя, это сложно не заметить, — сказал он, на что я закатила глаза. — Но это не то, что я подразумевал.
— Осторожнее, Саймон, — процедил Ян сквозь зубы.
— Ты единственная девушка, которую Ян приводил сюда.
— Конечно, нет, — отозвалась я в направлении Яна.
— Нет, ты самая первая. Однажды, в старших классах он устроил вечеринку и, естественно, на нее пришли девчонки, но он никогда не приводил сюда девушку одну... никогда. Это хорошо. Вы примите часть гнева на себя.
|
|
|
Ян провел рукой по лицу и выдохнул.
— Саймон, ты всегда обязан меня унижать?
— Прости, младший брат, — сказал он, поднимаясь и обнимая Яна за шею.
Ян стряхнул его руки и улыбнулся. Это было впервые, когда я увидела Яна таким по-настоящему ранимым, почти как ребенок, и это мне понравилось. Я подумала, что в Масего была ситуация «вынужден вести себя зрело», такое это было место. Я была рада видеть его молодым, видеть, что его нахмуренные брови расслаблены, даже если это ненадолго. Ян так естественно взвалил заботы о Масего на свои сильные двадцатилетние плечи, а они были более чем в состоянии выдержать этот вес, но каждый нуждается в отдыхе и сейчас, и потом.
В это время начала открываться дверь, и мы все повернулись к ней. Я не могла не заметить, как обменялись быстрым взглядом Саймон и Ян, прежде чем она открылась, но я не смогла полностью прочесть его. Все что я уловила — взволнованность, но был хороший шанс, что дело во мне.
В этот момент я была так ошеломлена. Я хотела сбежать и выпрыгнуть с балкона и затем погрузиться в бездну. Все что угодно звучит лучше, чем знакомство с родителями Яна. Я не знала, как много они знали обо мне и что думать о них. Я хотела дать себе пинок за то, что не подготовилась так, как учил меня отец.
«Всегда будь в курсе, Софи. Никогда не позволяй застать тебя врасплох», — сказал бы он.
|
|
|
Отгоняю мысли прочь.
Ян подходит ко мне и обнимает одной рукой.
— Не волнуйся, Соф, — он шепчет мне на ухо, сразу же меня успокаивая.
Открылись двери и вошли два представительных человека, похоже они совещались
— Нет, Генрик, — сказала женщина, которая могла быть только матерью Яна.
Она была высокая, даже очень. Темные волосы и светлая кожа, как у Яна. У нее была стильная стрижка, с длинной волос чуть ниже ушей. Она стройная и эффектная, и невероятно потрясающая. Она была изысканной личностью, и я увидела, где Ян научился «производить впечатление». Это было видно по тому, как она держалась.
Она прекратила разговор и остановилась, уставившись на нас. Она хорошо освоила ничего не выражающее лицо, и сейчас у нее оно было именно таким. Это не имело для меня значения, потому что в тот момент я вспомнила хорошие манеры и показала свое собственное лицо.
Скрытая перспектива ударила по ней, как атомная бомба, и можно было сказать, что она была ошарашена.
|
|
|
Они с отцом Яна Генриком положили свои сумки на роскошный коричневый бархатный диван, перед тем как приблизиться.
— Саймон, — промурлыкала она бархатным голосом. — Что я тебе говорила о закатывании рукавов на рубашках. Они помнутся. Тебе придется переодеться перед ужином.
— Ничего подобного, — сказал Саймон, улыбаясь ей, — но я зарезервировал столик в «Аберджине», так что, полагаю, ты простишь меня? — он источал очарование, и я незамедлительно увидела почему всех девушек тянет к нему.
— Замечательно, — произнесла она с натянутой понимающей улыбкой.
Саймон поцеловал маму в щеку, прежде чем упасть на диван.
— Ян, — тихо сказала его мать. — Рада видеть тебя снова.
— Мам, — сухо сказал Ян, целуя ее в щеку, как и Саймон до этого. — Пап! — воскликнул с большим чувством и похлопал отца по спине. — Так здорово видеть тебя!
— Счастлив видеть тебя, сынок, — сказал Генрик, целуя сына и заключая в медвежьи объятия.
— И кто это видение? — спросил Генрик, кивая на меня.
— Пап, это Софи Прайс. Софи, это мой отец, Генрик, — он повернулся к матери. — Мам, это Софи Прайс. Соф, это моя мать Абри, — он выговорил его как Ай-Бри.
Протягиваю руку и пожимаю руку Генрика. Он пожимает в ответ решительно и по-доброму. Повернулась к Абри и протянула руку ей точно так же. Она взяла ее, и что-то прошло между нами. Она знала.
|
|
|
Она знала, кто я и кто мой отец и по какой-то причине она хотела, чтобы я это знала.
— Очень рада, — сказала она, ее идеально уложенные волосы слегка двигались, когда она наклонила голову тщательно натренированным движением.
— Взаимно, — ответила я своим самым безразличным тоном.
Она была на несколько дюймов выше меня, но что было очевидно каждому в этой комнате это то, что у меня было больше личного обаяния. Это хорошо. Я повернулась к Яну, глядевшего на Саймона так же, как я, и поймала их озадаченные взгляды.
— Итак, — Абри прервала непонятный момент. — Софи, Ян говорил, что ты работаешь с ним в Масего?
— Да.
— И я также понимаю, что дома тебя поймали с наркотиками и то, что ты заработала, это льгота?
Эта леди не смягчает удар.
— Moeder! (Мама). — Ян прокричал на языке африкаанс, двигаясь в мою сторону. — Ongevraag! (Неуместно).
Я невозмутимо прислонилась к столешнице позади меня, быстро осматривая свои ногти, как и до этого.
— Все в порядке, Ян, — я в полной мере встретила ее взгляд. — Да, Абри, к сожалению, это было, но сейчас это не имеет значения.
— Это довольно хитроумно, — добавила она, находясь на грани хохота. Она думала, что победила.
— Вы неправильно поняли, — ответила я. — Если мой плохой выбор направил меня в место подобное Масего и открывает мне, какая жизнь на самом деле, то я не хотела бы, чтобы это было по-другому. Иногда нужно опуститься на самое дно, чтобы понять себя полностью, не думаете? Я планирую использовать то, что опустилась так далеко, как никогда раньше, иначе я никогда не узнала бы Масего... или Вашего сына.
— Хорошо сказано, — произнес в тихой комнате Генрик, кивая мне.
— Спасибо, — сказала я ему с мягкой улыбкой.
— Некоторые познают себя без того, чтобы опускаться на дно, — сказала Абри, оставляя последнее слово за собой.
Я позволила это ей, кивнув. Она была права после всего, но также она была очевидной для всех в комнате, и ее небольшое высказывание только помогло моему делу.
— Мы будем переодеваться к обеду? — спросил у всех Саймон, пытаясь разрядить обстановку.
— Давайте, — сказала Абри, нахмурив брови, как только посмотрела на меня.
Глава 21
Дома я предусмотрительно упаковала тюлевое коктейльное платьице «Моник Люлье» кремового цвета, но не посчитала целесообразным брать туфли на каблуках, так что положила в карман сумки пару черных балеток «Фенди» с застежкой на щиколотке. Я была так рада, что все это взяла, но позабыла, что тюлю нужно несколько дней, чтобы так сказать «разгладиться от морщин». У меня было меньше часа, и я немного паниковала.
Абри направила свои взгляды на меня в ту же минуту, как только вошла в дверь, и от этого мне, мягко говоря, было несколько не по себе. Последнее чего бы мне хотелось — выглядеть неопрятно, когда меня так пристально изучают. Я не была уверена в причинах ее поведения, но без сомнений знала, что Абри Абердин мне не доверяет. Не думаю, что я ее осуждала, хотя ее манера задавать вопросы оставляла желать лучшего, ну, потому что она была исполнительным мэром Кейптауна, и я полагала, что она стремилась к более высоким политическим позициям. Я же была потенциальным обязательством.
Я распаковала платье и повесила его в ванной, приняла горячий душ, любезно предоставленный в их гостевой части дома, и оставила комнату нагретой и влажной, закрыв дверь, пока сушила волосы и завивала их плойкой, по странному стечению обстоятельств, хранившейся в ящике рядом с феном. Со стороны Абри было заботливо по отношению к гостям держать инструменты в их распоряжении, но в строчке рядом с ее именем тут же были добавлены два очка, когда я воспользовалась ими.
Ко времени, когда макияж и прическа были закончены, ванная комната остыла.
Складки значительно разгладились, но не полностью. Я подумала включить душ снова, но знала, что вода еще не нагрелась. Я уже начала паниковать, когда раздался стук в дверь. Я набросила короткое шелковое платье на очень удачно прикрепленный крючок на обратной стороне двери в ванную, еще одно очко в счет Абри, и спросила кто там.
Саймон.
— Привет, — сказала я, наморщив лоб от любопытства. — Я чем-то могу помочь?
— Да, — ответил он мне, — Я хотел сказать, пока есть удобный случай и моей мамы нет поблизости, ты принята.
— Я принята?
— Да, ты уже принята нами. Парни проголосовали, и ты принята.
— Парни?
— Ну, мой отец и я.
— И я принята?
— Да, — он оглядел меня с головы до пят. — Почему ты не одета? Мы выезжаем через двадцать минут.
По тому, как ему было комфортно со мной, я предположила, что действительно «принята», как он это называл.
— Я немного в затруднительном положении. Складки на моем платье не разгладились.
— Нет проблем. Проверь шкаф в твоей комнате. Там должен быть портативный
отпариватель.
— Проклятье! Еще два очка, — заскрежетала я зубами, мой кулак стремительно ударил по раскрытой ладони.
— А?
— Ничего. Спасибо. Я буду готова.
Я захлопнула за ним дверь.
Отпариватель был там, где он и сказал, и работал он прекрасно. Платье выглядело так, словно оно только что из магазина, возможно, даже лучше.
— Черт бы вас побрал, Абри Абердин, и вашу заботливость, — прошептала я отпаривателю.
Когда закончила, я отключила отпариватель и вернула его на то же место в шкафу. Надела платье и обулась, и воспользовалась парфюмом с цветочным ароматом, одним из предоставленных Абри. Яблоко, персик и тубероза заполнили мое сознание. Они пахли превосходно, и мои губы изогнулись в усмешке. Я распылила еще немного за уши. Я задолжала ей еще больше, что было еще одним очком?
Я встала в полный рост перед зеркалом и была немного шокирована от своей собственной внешности. Месяцами я не тратила много времени, одеваясь, и это, стоит ли говорить, слегка сбивало с толку. Я не была уверена, нравилось ли мне то, что я видела в зеркале. Мое отражение было слишком похоже на мое старое «я» и от этого мне стало не по себе.
Я присмотрелась.
Там были различия. Моя кожа была более загорелой, мышцы еще больше накачаны, но главная перемена была в моих глазах. Прежде, когда я смотрела на себя, в них была лишь пустота. Они были не заполнены. Но сейчас, сейчас они были полны жизни, полны взаимопонимания. Внезапно я не возражала против тщательного осмотра себя. Я увидела совершенно другого человека, стоявшего передо мной. Во мне отразились любовь, надежда и терпимость.
Я вздрогнула от еще одного стука в дверь. Схватила свою миниатюрную сумочку, в последний раз проверила блеск для губ и распахнула дверь перед сногсшибательным Яном.
— Боже, Софи Прайс, — тут же сказал он мне, охватывая меня глазами от макушки до кончиков пальцев и обратно.
Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
— Я и понятия не имел, — произнес он, придвигаясь ближе.
Носки его обуви практически встретились с моими, и я хотела, нет, я нуждалась, чтобы он поглотил меня целиком. Он был невероятный, все в нем. Я чувствовала его дыхание на лице, пока он осматривал меня, чувствовала пряный чистый запах его мыла, могла практически пересчитать волосы у него на голове. Я нашла его глаза и ждала этого, ждала признания в любви, но этого не произошло.
Скажем так, я молча умоляла.
Я не успела расстроиться, потому что его руки мгновенно нашли мои голые плечи. Они надавили на кожу и немного оттолкнули меня от него, так что он смог впитать еще один взгляд.
— Софи Прайс, ты потрясающе красива.
— Спасибо. Также как и ты, — сказала я ему честно.
Хотя он не услышал меня.
— Я... я знал, что ты красива, знал это очень хорошо, но это так, словно я это только осознал. Сейчас что-то в тебе есть, Соф. Ты что-то излучаешь, но я и пальцем не могу притронуться к этому. Ты практически светишься. Ты потрясла меня, — сказал он, положив руку на сердце.
Я приблизилась к нему и положила свою ладонь на его.
— Спасибо, — произнесла я.
— Всегда пожалуйста, — сказал он, улыбаясь мне.
— Нет, ты не понял, я благодарю тебя не за комплимент, Ян. Я благодарю тебя за то, что ты даешь мне ту красоту, которую видишь.
— Я не могу в это поверить, Соф.
Я улыбнулась ему, мы молча стояли, наши руки одна на другой, словно мы оба пробуждались от чего-то окружающего нас.
Это было над нами. Там было что-то почти осязаемое, как луч солнца, согревающее нас через наши души. Вы могли это видеть, вы могли это ощущать, но вы никак не могли взять это в руки. Тем не менее, не значит, что этого там не было. О, оно было там и весило тысячу восхитительных фунтов.
Я позволила этому воздействию наполнить меня и позволила привязать меня к Яну.
Осознание. Я влюбилась в Яна Абердина. Так сильно, так неимоверно. И это было реально, это было возвышенно и это было мое.
Ничто не могло это у меня отнять, и для меня это было абсолютным освобождением. Я владела этой любовью. Я выбрала ее. И никому за нее не должна, потому что она не продается. Она принадлежит мне свободно и ясно. Я никогда не чувствовала себя более сильной.
Дыхание Яна стало глубже, пока он лихорадочно искал мое лицо. Скажи это. Он должен был знать. Он должен был почувствовать это, пока я... но ни одно слово не было произнесено.
Послышался негромкий стук в дверь, как только он начал открывать рот, и момент был упущен. Он пропал, и мое сердце вместе с ним. Я поняла, что у меня на лице отразилась то ли боль, то ли разочарование, потому что Ян нахмурил брови и скользнул руками к моему лицу, пытаясь это исправить.
Я больше не буду натягивать маску. Я была другим человеком. Уязвимость была для меня допустима, потому что она была настоящая.
Он покачал головой, когда раздался еще один стук.
Он откашлялся. — По-пойдем, — произнес он, все еще поглаживая мою кожу.
— Мы будем внизу у машин, — сказал Саймон, и мы услышали его удаляющиеся шаги.
Ян повернул голову от меня к двери.
— Мы можем взять мою машину, чтобы поехать отдельно.
Мне было больно, и я была не в состоянии скрывать то, что я чувствую, так что я развернулась к ванной комнате, будто мне там что-то было нужно.
— Замечательно, — из моих уст прозвучал незнакомый голос.
Я взяла сумочку, присела ненадолго на кровать, а затем направилась к двери.
— Соф, — прошептал Ян, хватая меня за руку.
Я позволила остановить меня, но отказалась смотреть ему в лицо.
— Да, дорогой? — ответила я, пытаясь казаться беспечной.
— Не надо, — попросил он.
Я посмотрела в его сторону, но все еще отказывалась повернуться.
— Что не надо? — спросила я с фальшивой улыбкой.
— Мы должны поговорить, — сказал он.
Я это проигнорировала.
— Нам, вероятно, следует идти, Ян. Я не хочу, чтобы твоя мама возненавидела меня еще больше, чем сейчас.
Я вытащила руку из его хватки, открыла дверь и двинулась по короткому коридору в гостиную и через парадную дверь. Я чувствовала присутствие Яна прямо за спиной, близко и в то же время далеко. Я одновременно хотела бежать к нему и от него. Я была в замешательстве. Я любила его. Могу поклясться, он тоже любил меня, но он просто стоял там.
Я спустилась по извилистой, выложенной галькой дорожке и направилась к машинам. Все люди, стоящие рядом с ними, были семьей Яна. Я улыбнулась им несмотря на то, как тяжело у меня было на сердце.
— Ты видение, Софи, — сказал Саймон, взяв меня за руку и целуя в щеку.
— Истинная красотка, — добавил Генрик с жизнерадостной улыбкой.
Я посмотрела на Абри в облегающем черном платье и встретилась с ней взглядом.
— Очень красиво, Абри, — искренне сказала я ей. Она коротко кивнула.
Никто, насколько я могла судить, не знал, что произошло между мной и Яном в той комнате. Никто, кроме Абри. Она внимательно изучила меня, затем Яна и снова меня. Ее глаза сощурились на нас обоих.
Генрик открыл пассажирскую дверцу серебристой «Ауди» для Абри, и она забралась внутрь, ее взгляд приклеился к нам с Яном. Саймон устроился на заднем сиденье седана, а Генрик пошел к водительской стороне. Я наблюдала за ними, пока рука Яна не опустилась мне на поясницу.
— Я здесь, — прошептал он на ухо, посылая дрожь по позвоночнику вопреки тому, что произошло.
Он подвел меня к черному мерседесу G-класса.
— Это твой? — спросила я.
— Не совсем. Это просто машина, на которой я езжу, когда живу здесь. Ее купили мои родители.
— Понятно.
Он открыл для меня дверь, и я проскользнула внутрь. Я потянулась за ремнем, но он опередил, пристегивая меня. Он неожиданно поцеловал меня в шею, сильно озадачив, и захлопнул дверь.
— Что это было? — спросила его, когда он забрался со своей стороны.
— Что именно? — спросил он.
— Ремень? Поцелуй?
— Полагаю, мне это было необходимо, хотелось быть к тебе ближе.
Он пожал плечами, как будто это что-то объясняло, и завел двигатель, забрасывая руку на мой подголовник, когда выехал на дорогу. Мы в тишине ехали следом за его родителями. Он так и не убрал руку с подголовника, и тепло от его руки удерживало постоянно порхающих бабочек.
Это горькая радость, хотя бы потому, что в то же время мое сердце было наполнено болью.
Только потому, что он не сказал, что любит тебя, не значит, что он не заботится о тебе, Софи.
Я была немного сумасшедшей. Я знала это. Просто любовь — это что-то новое для меня. Я прежде никогда никого не любила так, как любила Яна.
Позволь себе некую слабину, но двигайся дальше. Позволь себе чувствовать, но не ожидай взаимности. Позволь случиться тому, что должно произойти.
Я дала обиде у себя в груди растаять и соскользнуть к ногам.
— Я не смог это сказать, — выпалил Ян.
Моя голова дернулась в его сторону.
— Я знаю.
— Ты не понимаешь, — произнес он.
— Понимаю, — сказала я, прижимаясь щекой к его руке.
Он резко взглянул на меня, и я дала ему понять, что там не было давления. Он отвернулся назад к дороге.
— Нет, ты не понимаешь, совсем не понимаешь, — он сделал глубокий вдох. — Вся правда в том, что я очень сильно тебя люблю, не могу мыслить упорядоченно. Правда в том, что я боюсь признать это, не прикасаясь к тебе. Правда в том, что я сильно напуган.
Дата добавления: 2022-12-03; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!