Хрестоматийное дополнение к Лекции 13. Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях

Лекция 13. Россия в 17 «бунташном» веке. Внутренняя и внешняя политика

 

Если формально подходить к истории этого столетия, то надо учитывать два царство­вания – царя Михаила Федоровича и его сына царя Алексея Михайловича. XVII век чрезвычайно обилен не только событиями, как любое время, но и источни­ками, которые в полном объеме рассмотреть не просто, а установить взаимосвязи, собрать мозаику собы­тий, попытаться воссоздать ход исторического процесса – задача чрезвычайно сложная. Поэтому обыч­но, когда речь идет о событиях XVII века, вычленяют основные темы.

Первая тема – деятельность правительства в период до возвращения митрополита Филарета из пле­на (1613–1619 годы). В эти 6 лет практически не расходится Зем­ский собор, происходит только ротация его депутатов в 1615 году. Представители земщины играют чрезвычайно большую роль, но все это время посвящено в прямом смысле слова латанию дыр, и особых результатов нет. Показателем тяжести периода являются довольно частые случаи, ко­гда дворяне сознательно переходят в холопство, т.к. будучи холопами какого-то боярина, они будут накормлены и спасут свою жизнь. Трудно оставаться просто дворянами, не имея средств к су­ществованию, потому что казна пуста, мужики разбежались, а имение пропало, разорено или отнято. Продолжает царить разруха и только с возвращением митрополита Филарета, который сразу по возвращении возводится на патриарший пре­стол, начинается более или менее продуманная работа по организации государственного управ­ления, налоговой системы, по восстановлению каких-то норм суда. Поэтому здесь говорят о правлении митрополита Филарета. Надо сказать, что нового ничего не изобретали, восстанавливали хорошо забытое старое – при­казную систему. Приказы никогда не были какой-то омертвелой формой. Коли­чество их могло увеличиться, могло сократиться в зависимости от потребностей. Затем было восстанов­лено местное самоуправление. Этот акт был направлен на пресечение всяких несправедливостей, лихоимств, которые творили воеводы. Но если в Смутное время грабили все и, строго говоря, жизнь зависела от того, сумеешь ли ты что-нибудь награбить, то и потом воеводы практически самовластно распоряжались в тех городах и местностях, куда были назначены, и творили всякое бесчинство. По­пытка навести порядок и выражалась в том, что появилось самоуправление в виде старост, которые со­средоточивали в своих руках суд.

Бесспорной новацией является создание полков иноземного строя. У нас войско состояло из дворян­ской конницы и ополчения. Дворянская конница была более организованной, а ополчение созывалось в зависимости от обстоятельств. Но дворянская конница в то время не представляла собой серьезной бое­вой силы. Стало очевидно, что столкновение со шведами или поляками дворянская конница проигрывала вслед­ствие своей неорганизованности, невыученности, и те способные люди, которые все-таки были в ее ря­дах, не могли повести за собой всю массу спонтанно собранного люда.

Затем приглашают из-за границы людей, которые обещают найти руды – золотые, железные, мед­ные; ищут их, правда, в таких экзотических местах, как Тверская губерния, и, естественно, ничего не находят, но иногда делают дело серьезно. Так, иностранец Виниус становится владельцем Тульского за­вода, и именно Тула становится фактически основой будущего военно-промышленного комплекса нашей страны. Потомки Виниуса всегда жили в России. Здесь уже видны какие–то новации, очень практические, без особо широких замахов. Но умирает Михаил Федорович, и на московский трон вступает его 16-летний сын, знаменитый «тишайший» русский царь Алексей Михайлович, и этот действительно замечательный русский монарх столкнулся с колоссальными проблемами.

Во-первых, московские и провинциальные бунты, направленные против представителей администра­ции, начавшиеся практически сразу после его воцарения, – бунты посадского населения. В результате был сослан всесильный временщик Морозов, и в 1648 году начал работу земский собор по составлению «Соборного уложения». Это, может быть, было одним из первых важнейших событий царствования царя Алексея Михайловича. Не успели разобраться с новым российским законодательством, не успели ввести его в обиход, как на повестку дня встает вопрос о воссоединении Украины с Россией. Строго говоря, вся первая половина XVII века – это непрерывные неофициальные контакты православного населения Ук­раины с Москвой, поскольку там испытывают жесточайшие притеснения со стороны поляков – не толь­ко национальные и социальные, но и религиозные. И вот в середине XVII века фактиче­ски начинается война казаков и украинского населения против Польши, и Россия вынуждена решать вопрос: если мы соединяемся с Украиной, то это означает войну с Польшей, т.к. иначе этот вопрос раз­решен не будет. До середины XVII века Россия старается уклониться от воссоединения Украины с Россией, потому что выдержать войну с Польшей было невозможно. Но вот Россия уже накопила какие-то возможности и материальные ресурсы, и, в общем-то, было отлажено государственное управление. Начинается победоносная война с Польшей, результат которой известен: возвращаются исконно русские земли, совершенно иным становится положение населения, которое хотя бы частично остается на польской территории. Тема воссоединения Украины с Россией обнимает и то, что происходило на Украине, и непосредственно земский собор, и Переяславскую раду, и походы Хмельницкого, и, наконец, русско–польскую войну, которая последовала автоматически по­сле земского собора середины XVII века. Уже этого – «Соборного уложения» и украинско-польской проблемы – хватило бы на любое царствование. Но именно царю Алексею Михайловичу, царю чрез­вычайно набожному в самом лучшем смысле этого слова, пришлось столкнуться еще с одной пробле­мой – расколом.

Распространена точка зрения, что патриарх Никон в своей деятельности, руководствуясь исключительно благими целями, был не понят, оклеветан, сослан – сле­довательно, почти мученик, и за этим его личным подвигом все остальное куда-то исчезает. Но это точка зрения совершенно не историчная. Да, он был истовый, честный человек, настоящий монах, и в этом отношении двух мнений быть не мо­жет. Но он был патриарх – второе лицо в государстве, и его деятельность должна оцени­ваться именно с этих позиций. Только Россия обрела какой-то покой, только-только восстановлена система управления и заработали администрация, приказная система, суд, было создано новое законода­тельство, обнимающее практически все стороны жизни, достигнуто единство страны уже не формально, а по существу. И в этот момент население совершенно бессмысленно раскалывается пополам – на две партии, причем в вопросе, который вообще лучше не трогать, – вопросе религиозном, церковном, а сле­довательно затрагивающем каждого русского человека. И здесь приходится говорить о том, что рас­кол, который был создан совершенно искусственно, во многом, как это ни печально, «заслуга» патриарха Никона.

Существуют традиционные вопросы XVII века: Стенька Разин, походы в Сибирь русских казаков, продолжение колонизации Сибири. Тут никаких особых проблем не возникает, если только не обращать внимания на следующее. История Разина имеет как бы два уровня. Сначала это чисто казачьи дела, когда казаки попросту грабили – это начало движения. А потом оно было поддержано уже землей, мужиками, которые грабили помещичьи усадьбы, и этот бунт во второй своей стадии действительно сотрясал Россию. Не думаю, чтобы личность Разина кого-то особенно привлекала. Начало его деятельности было традиционным: грабеж в устье Волги и вдоль Иранского побережья Каспийского моря. Поэтому когда говорят о том, что Разин выражал какой–то протест, то можно возразить, что он им ско­рее пользовался.

Что собой являла приказная система? Приказная система – это система управления, построенная по территориально-отраслевому принци­пу. Зародилась она достаточно давно, стала отлаженным государственным институтом уже в XVI веке и была восстановлена достаточно адекватно в XVII столетии. Отраслевое управление соединялось с тер­риториальным, и это создавало определенные сложности. Например, Посольский приказ ведал внешней политикой, Дворцовый приказ – дворцовым хозяй­ством, Разрядный приказ – разрядами службы дворянской. А, скажем, приказ Казанский управлял всем Поволжьем. Естественно, все дела, касавшиеся Поволжья, будь то дела дворянские или какие–то еще, относились к юрисдикции этого приказа. Разбойный приказ – министерство полиции того време­ни – поимкой разбойников. У каждого приказа были фактически свои судебные функции, и, следовательно, структура государ­ственного аппарата была очень сложной. Что касается злоупотреблений, их было, как и всегда в государ­ственном аппарате, очень много.

Что касается социального, сословного деления общества, то здесь легко понять, что пирамида начи­налась с крепостных крестьян, которые были у помещиков и бояр. В это время помещичья и боярская вотчины начинают сливаться. Были холопы – совершенно бесправные люди, которые, в отличие от кре­постных, не имели собственной земли. Были крестьяне черносошные, которые платили государственные подати; они были прикреплены к земле, но не за каким-то определенным лицом. Было посадское населе­ние, состоявшее из ремесленников и купцов; было духовенство со своей иерархией. Нако­нец, дворянство – служилое сословие, не платившее тягла (налогов). Боярство становится уже не со­словием, а должностью. Боярин – это должность в то время, и скоро последуют указы об отмене местничества при Федоре Алексеевиче. И, наконец, сам монарх. Было ли у нас самодержавие? Да, было. Был ли абсолютизм в это время? Этот вопрос можно разрешать по-разному. Но следует говорить о том, что была, во-первых, боярская дума, был ос­вященный собор, был земский собор. Земские соборы собирались чрезвычайно часто в первой половине XVII века и постепенно сошли на нет во второй половине. Следовательно, можно говорить не об ограничении царской власти на основании каких–то законов, а скорее о каком-то единении царской воли с волей представителей земства, боярства, духовенства – т.е. о выработке каких–то компромиссов на благо страны, на благо общества.

В XVII веке в России прослеживается западное влияние. Ведь Смутное время – это непрерывная война с поляками, и, как всегда это бывает, через быт, обычаи, язык на нас действует культура соседнего государства. Этот процесс неизбежен. Россия всегда удивительным образом впитывала в себя бытовые и культурные новшества, приходившие с Запада, перерабатывала их и создавала на этом основании свою неповторимую культуру. Какую область госу­дарственной жизни ни взять, везде появляются постепенно через Украину новации – в быту, в управ­лении, в организации войска, в культуре (скажем, книгопечатание). И в ре­зультате такой переработки западного влияния уже в конце XVII столетия возникает неповторимая культура русского барокко, которая впоследствии достигнет удивительного расцвета.

В этом плане Петр I – не первый человек, который повернул нас к Западу, он сам – порождение того переворота, ко­торый произошел фактически до него. Если это понять, тогда не будет деления на Русь допет­ровскую и петровскую. Петр – не искусственное явление в рус­ской истории, наоборот: его деятельность есть логический результат всего того, что было сделано в XVII веке, естественное продолжение. Поэтому вопрос о западном влиянии надо рассматривать более углубленно, и не только в отношении того, что бояре стали носить польские усы, а дамы иногда на­девать какие-то польские одежды. И дело не в том, что Василий Васильевич Голицын говорил по–латыни очень бегло или на Руси стали распространяться немецкие гравюры. Происходил естест­венный, огромный, очень важный процесс, а потом, когда все это уже было переработано русским организмом, русской душой, явилось новое замечательное явление – русская культура XIX века, культура абсолютно самобытная, которая дала нам совершенно особенные возможности.

В XVII веке огромную роль на землях, которые в этот момент уже принадлежали Польше, играло казачество. Это были беглые люди, которые уходили от непосильных налогов, от крепости к земле; люди, которые совершили какое-то преступление и не хотели нести ответственности. Они были энергич­ные люди, способные на многое, которые уходили на окраины русского государства, где была более или менее вольная жизнь, и служили часто в войске, но в войске нерегулярном. Их использовали для охраны границ, несения сторожевой службы. Казачество в Малороссии состояло как бы из двух частей: казаками считали себя просто очень мно­гие жители деревень, хуторов; поскольку они мыслили себя людьми вооруженными, они объединялись в какие-то команды, но представляли собой достаточно анархическую силу. Но было еще и регулярное казачье войско, так называемые реестровые казаки, которые числились на службе у польской короны. Эти казаки сами по себе представляли серьезную силу, потому что были хорошо организованными. Ка­зачьим войском командовал гетман, во главе стояли стар­шина, войсковой судья, войсковой писарь, полковники. Казаки были переписаны и обязаны были слу­жить польской короне. В основном их использовали для борьбы против Турции. Особенностью казачьего войска было то, что все оно было сплошь православным. И когда на православных началось гонение, то именно казаки объявили себя защитниками православной веры.

 

 

Хрестоматийное дополнение к Лекции 13. Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях

 

Предки наши, как знатные, так и простые, вставали рано; летом с восходом солнца, осенью и зимою за несколько часов до света. В старину счет часов был восточный, заимствованный из Византии вместе с церковными книгами. Сутки делились на дневные и ночные часы; час солнечного восхода был первым часом дня; час заката – первым часом ночи…

Вставая от сна, русский тотчас искал глазами образа, чтоб перекреститься и взглянуть на него; сделать крестное знамение считалось приличнее, смотря на образ; в дороге, когда русский ночевал в поле, он, вставая от сна, крестился, обращаясь на восток. Тотчас, если нужно было, после оставления постели надевалось белье и начиналось умыванье; зажиточные люди мылись мылом и розовой водой. После омовений и умываний одевались и приступали к молению.

Если день был праздничный, тогда шли к заутрени, и благочестие требовало, чтоб встать еще ранее и прийти в церковь со звоном еще до начала служения заутрени. Если же день был простой или почему-нибудь нельзя было выходить, хозяин совершал должное богослужение по книге…

В комнате, назначенной для моления, – крестовой – или когда ее не было в доме, то в той, где стояло побольше образов, собиралась вся семья и прислуга: зажигались лампады и свечи; курили ладаном. Хозяин, как домовладыка, читал пред всеми вслух утренние молитвы; иногда читались таким образом заутреня и часы… У знатных особ, у которых были свои домашние церкви и домовые священнослужители, семья сходилась в церковь, где молитвы, заутреню и часы служил священник, а пел дьячок, смотревший за церковью или часовнею, и после утреннего богослужения священник кропил святою водою.

Окончив молитвословие, погашали свечи, задергивали пелены на образах, и все расходились к домашним занятиям. Там, где муж жену допускал до управления домом, хозяйка держала с хозяином совет, что делать в предстоящий день, заказывала кушанье и задавала на целый день уроки в работах служанкам. В таких домах на хозяйке лежало много обязанностей. Она должна была трудиться и показывать собою пример служанкам, раньше всех вставать и других будить, позже всех ложиться: если служанка будит госпожу, это считалось не в похвалу госпоже. При такой деятельной жене муж ни о чем не заботился по домашнему хозяйству; жена должна была знать всякое дело лучше тех, которые работали по ее приказанию: и кушанье сварить, и кисель поставить, и белье выстирать, и выполоскать, и высушить, и скатерти, и полавочники постлать, и таким своим уменьем внушала к себе уважение. Но не всех жен уделом была такая деятельная жизнь; большею частью жены знатных и богатых людей по воле мужьев вовсе не мешались в хозяйство; всем заведовали дворецкий и ключник из холопов. Такого рода хозяйки после утреннего моления отправлялись в свои покои и садились за шитье и вышивание золотом и шелками со своими прислужницами; даже кушанье к обеду заказывал сам хозяин ключнику. Ключник не всегда спрашивал об этом хозяина, а знал наперед, что следует готовить по годовой росписи; обыкновенно в таком случае ключник получал от хозяина деньги на известные срок и по истечении срока отдавал отчет. В утреннее время считалось нужным обойти службы. Хозяин навещал конюшню, ходил по стойлам, смотрел: наложена ли под ногами лошадей солома, заложен ли им корм, приказывал пред своими глазами давать лучшим лошадям овса, а страдным (т. е. рабочим) – овсяной муки или невейницы, приказывал проводить лошадей перед собою к желобам, устроенным вблизи конюшни для водопоя; потом заходил в хлевы: коровий, свиной, птичий, приказывал скотникам пригонять перед собой несколько отборных штук скота, кормил их из своих рук и посыпал зерно курам и гусям, потому что когда сам хозяин из своих рук кормит их, то от того плодородие умножается. Иногда, воротившись после такого обзора, хозяин призывал дворецкого, заведовавшего всеми кладовыми и надворными строениями, и слушал его доклады; когда нужно было, то осматривал с ним что-нибудь, давал распоряжения к домашним работам, разбирал дела между слугами. После всех домашних распоряжений хозяин приступал к своим обычным занятиям; купец отправлялся в лавку, ремесленник брался за свое ремесло, приказные люди наполняли приказы и приказные избы, а бояре в Москве стекались к царю и занимались делами…

В полдень наступало время обеда. Холостые лавочники, парни из простонародия, холопы, приезжие в городах и посадах наполняли харчевни; люди домовитые садились за стол дома или приятелей в гостях. Цари и знатные люди, живя в особых покоях в своих дворах, обедали отдельно от прочих членов семьи: жены с детьми трапезовали особо; но незнатные дворяне, дети боярские, посадские и крестьяне – хозяева оседлые – вместе с женами и с прочими членами семьи; впрочем, иногда семейные члены, составлявшие с своими семьями одно семейство с хозяином, обедали от него и особо; во время же званых обедов особы женского пола никогда не обедали там, где сидел хозяин с гостями. Стол накрывался скатертью, но не всегда это наблюдалось: очень часто люди незнатные обедали без скатерти и ставили на голый стол соль, уксус, перец и клали ломтями хлеб.

В обычном царском быту кушанье прежде всего отведывал повар, в присутствии дворецкого, который являлся за каждою переменою с толпою жильцов; сдав кушанье жильцам, дворецкий шел впереди их в столовую и передавал крайчему, который также отведывал и ставил пред царем. Обыкновенно кушанье подавали разрезанное на тонкие куски, так что можно было взять их в руки и понести в рот; от этого тарелки, поставленные в начале обеда перед обедавшими, не переменялись, потому что каждый брал руками с стоявшего пред гостями блюда куски и клал в рот, касавшись своей тарелки только тогда, когда случалось бросать на нее обгрызанную кость. Жидкое кушанье иногда подавалось на два или на три человека в одной мисе, и все ели из нее своими ложками. Такой способ обедать приводил в омерзение иностранцев, чуждых нашим обычаям; им не нравилось и то, что русские за столом зевали, вытягивались, рыгали и к запаху чеснока, лука и гнилой рыбы присоединяли другие неприятные зловония.

Прежде всего пили водку и закусывали хлебом, потом подавали в скоромные дни холодные кушанья, состоявшие из вареного мяса с разными приправами, потом ели горячие, потом жареные, а далее разные взвары, за ними молочные кушанья, лакомые печенья и, наконец, овощные сласти. В постные дни тем же порядком подавали холодную рыбу или капусту, потом жидкие кушанья, далее жареную рыбу, взвары и, наконец, овощи. На званых обедах было иногда чрезвычайное множество кушаньев – до сорока и до пятидесяти перемен. Слуги, подававшие кушанья, назывались стряпчими, несли блюда голыми и притом нечистыми руками…

После обычного обеда ложились отдыхать. Это был повсеместный и освященный народным уважением обычай. Спали, пообедавши, и цари, спали бояре, спали купцы, затворив cвои лавки; уличная чернь отдыхала на улицах; тогда-то в Москве на Вшивом рынке собиралась толпа мужчин, которые там стриглись и от этого рынок был постоянно устлан волосами, будто полстью. Не спать или, по крайней мере, не отдыхать после обеда считалось в некотором смысле ересью, как всякое отступление от предковских обычаев. Известно, что в числе подозрений, обличавших в Самозванце нецарское происхождение и уклонение к латинской вере, было и то, что он не спал после обеда. Этот отдых был тем необходимее, что обыкновенно русские любили очень плотно покушать, имея возможность и достаток.

Вставши от послеобеденного сна, русские опять принимались за обычные занятия. Цари ходили к вечерне, а часов с шести вечера по нашему счету предавались уже забавам и беседам. Впрочем, смотря по важности дела, иногда бояре собирались дворец и вечером, сидели там за делами часов около трех. В приказах собирались по вечерам. В 1669 году постановлено правилом, чтоб приказные люди сидели с первого до восьмого часа ночи…

Вечер в домашнем быту был временем развлечений; зимою собирались друг к другу родные и приятели в домах, а летом в палатках, которые нарочно раскидывались пред домами. Русские всегда ужинали, а после ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление. Снова затепливались лампады, зажигались свечи перед образами; домочадцы и прислуга собирались на моленье. После такого молитвословия считалось уже непозволительным есть и пить; все скоро ложились спать…

Впрочем, некоторые старинные духовные поучения не обязывали супругов удаляться от общего ложа в посты Петровский и Рождественский: «А в Петрово говенье и в Филиппово невозбранно мужем с своими женами совокуплятися, развее блюсти среду, пяток и субботу и неделю и господских праздников». На Святой неделе цари обыкновенно опочивали отдельно от цариц, и когда царю угодно было спать вместе с царицею, то последней давалось об этом знать заранее и назначалось: или приходить к царю, или царя к себе ожидать, а на другой день оба ходили в мыльню. Так наблюдалось между всеми более или менее, и вообще считалось необходимым после ночи, проведенной супругами вместе, ходить в баню прежде, чем подойти к образу. Набожные люди почитали себя недостойными, даже и омывшись, на другой день вступить в церковь и стояли пред дверьми храма, хотя через это и подвергались двусмысленным взглядам, а иногда и замечаниям молодых людей, которые догадывались, что это значило.

Русские вообще ходили в баню очень часто; она была первою потребностию в домашней жизни как для чистоплотности, так и для какого-то наслаждения. Почти в каждом зажиточном доме была своя мыльня, как уже сказано об этом; сверх того, для простонародия и для приезжих везде по городам существовали общественные, или царские, мыльни, где за вход платили деньги, составлявшие во всем государстве ветвь царских доходов…

Обыкновенно ходили в мыльню после обеда, не страшась от этого вредных последствий. Жар был нестерпимый. На скамьях и полках постилалось сено, которое покрывали полотном. Русский ложился на него и приказывал себя бить до усталости, потом выбегал на воздух и бросался летом в озеро или реку, подле которых обыкновенно строились мыльни, а зимою катался по снегу или обливался холодною водою на морозе. Всегда, кто ходил в мыльню, тот и парился: это было всеобщим обычаем. В общественных мыльнях было два отделения, мужское и женское; они отделялись одно от другого перегородками, но вход и в то, и в другое был один; и мужчины, и женщины, входя и выходя в одну дверь, встречались друг с другом нагишом, закрывались вениками и без особенного замешательства разговаривали между собою, а иногда разом выбегали из мыльни и вместе катались по снегу. В более отдаленную старину было в обычае и мужчинам, и женщинам мыться в одной мыльне, и даже чернецы и черницы мылись и парились вместе…

Баня была самым главным лекарством от всяких болезней: коль скоро русский почувствует себя нездоровым, тотчас выпьет водки с чесноком или перцем, закусит луком и идет в баню париться.
Для простого народа баня была школой той удивительной нечувствительности ко всем крайностям температуры, какою отличались русские, удивляя этим иностранцев. Но что касается до высших классов общества, то, при сидячей жизни, бани порождали бездействие и изнеженность; в особенности женщины высшего состояния отличались этим и казались хилыми и брюзглыми.

 

---

Дата добавления: 2022-06-11; просмотров: 33; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!