Регулирование предпринимательской деятельности иностранцев на основе законодательства Российской империи до 1914 г
Проблема правового положения иностранных предпринимателей, как в целом в Российской империи, так и в регионах, до настоящего времени остается малоизученной. Хотя отдельными вопросами данной темы интересовались как до революции, так и в советский период: изучались фабрично‑заводское, банковское и акцизное законодательство, промысловая система, налогообложение.
Законодательные акты России, регулирующие предпринимательскую деятельность иностранцев, И.В. Поткина условно разделила на четыре группы: 1) основные законы страны; 2) специальные законоположения (указы императора, положения Комитета министров, Совмина, мнения Государственного Совета); 3) сепаратное законодательство – акты, определявшие условия деятельности в России каждого иностранного акционерного общества; 4) чрезвычайное законодательство – постановления, лишавшие имущественных и иных прав граждан Германии, Австро‑Венгрии, Турции в годы первой мировой войны.[92]
Точка зрения И.В. Поткиной имеет свою логику, но в нашем случае рассмотрение законодательных актов, касающихся акционерной деятельности иностранных предпринимателей в хронологической последовательности представляется более приемлемым, поскольку позволяет показать, как менялось отношение правительства к иностранным подданным, в частности к немцам, в соответствии с реалиями времени.
До 1917 г. не было выработано четкого определения понятия «иностранное общество». Мнения исследователей в этом вопросе разделились. Одни считали, что иностранными товариществами могут числиться только такие, центр деятельности которых находился за границей.[93] Другие иностранными обществами признавали только те, которые были основаны за границей в соответствии с местными законами, а правление общества находилось за границей.[94] Именно «национальность» закона, по которому образовывалось предприятие, в итоге и определяла «национальность» юридического лица.[95]
|
|
|
Законодательству принадлежит первенствующая роль среди институциональных норм предпринимательства, так как оно определяет отношения между государством и предпринимателями. В России положение иностранцев и иностранных предприятий регулировалось разными законодательными актами. Однако Л. Шаланд, проанализировав статьи общего законодательства по иностранным подданным и условия деятельности иностранных обществ, выяснил, что на компании распространялись все законоположения, касавшиеся прав иностранцев в Российской империи.[96]
Крымская война усугубила и без того плачевное состояние промышленности Российской империи. В правительственных кругах заговорили о необходимости создания таких условий для промышленности, «в которых она находится в остальной Европе».[97]
|
|
|
Российское правительство, заинтересованное в привлечении иностранного капитала и предпринимателей в страну, 7 июня 1860 г. приняло закон, который фактически уравнивал в правах российских и иностранных подданных.[98] Иностранцам было разрешено приобретать «как через куплю, так и по наследству, завещаниям, дарственным записям, отводам от казны и т.п., всякого рода движимые и недвижимые имущества и нанимать и содержать в аренде <…> и вообще, на основании всякого рода не воспрещаемых законами обязательств, недвижимые населенные и ненаселенные имущества, с соблюдением лишь тех условий и ограничений, какие установлены для природных подданных Империи».[99]
Особенно иностранный капитал интересовался южными районами России – области менее освоенные, и одновременно богатые по своим природным запасам. Но именно в этом регионе предпринимателям приходилось сталкиваться с различными препятствиями правового характера.
На территории Войска Донского, которое в административном отношении подчинялось военному министерству, на основании рескрипта Николая I от 1846 г. указывалось, что нельзя допускать на постоянное жительство в Донскую область людей, не принадлежавших войску, «а лица, находящиеся в Войске Донском по служебным обязанностям, гражданские они, или духовные <…> как покупать и строить в войске домов, так и приобретать земельных угодий не имеют права».[100] Это положение действовало на данной территории до 1868 г.
|
|
|
29 апреля 1868 г. был принят закон «О дозволении русским подданным не войскового сословия селиться и приобретать собственность в землях казачьих войск», который разрешал лицам «не войскового сословия приобретать в собственность существующие на войсковых, городских и станичных землях дома и всякого рода строения на общем основании, не испрашивая согласия ни войскового начальства, ни городского или станичного общества» (в том числе и иностранным гражданам).[101] Только после того, как в Донской области был создан благоприятный правовой и социально‑экономический климат для развития акционерного дела в пореформенный период, в этот район устремились иностранные подданные и иногородние. Дальнейшее законодательное регулирование деятельности иностранцев оказывало определенное влияние на поступление иностранных капиталов и степень активности западноевропейских предпринимателей.
|
|
|
Для развивающегося промышленного производства необходимы были коренные изменения в законодательной базе. Поэтому 1 января 1863 г. было принято «Положение о пошлинах на право торговли и других промыслов»[102]. Прежний принцип «торговля и промышленность есть право одних лишь русских подданных купеческого состояния»[103] уступил место новому: заниматься торговлей и промышленностью мог русский подданный или иностранец. В статье 21 прямо указывалось на то, что промысловые и купеческие свидетельства «могут быть выдаваемы лицам обоего пола, русско‑подданным всех сословий и иностранцам».
В 1863 г. в Государственном Совете впервые был поднят вопрос об экономическом значении иностранных капиталов для Российской империи. Министр финансов М.Х. Рейтерн[104] подчеркивал: «Допуская иностранцев к участию в нашей торговле и промышленности на равных правах с русскими подданными, правительство сознавало необходимость привлечения иностранных капиталов, в которых Россия столь нуждается, и с тем вместе допустило для них право переводить за границу прибыли, приобретаемые ими на капиталы, употребленные в разнородных предприятиях».[105] Однако с ним не был согласен Д.И. Менделеев, считавший, что «видеть и помнить только уходящие из России дивиденды значит просто жадничать. Этот дивиденд вместе со всеми другими барышами может составить каких‑либо 20%, Россия же получит ежегодно все остальное, не считая единовременного обзаводства, которое тоже увеличит ее достатки».[106] Несмотря на то, что в Государственном Совете были противники правового послабления для иностранцев – И.Н. Дурново, В.К. Плеве, П.Л. Лобко, основные принципы правительственной политики по отношению к иностранным капиталам нашли свое отражение в российском законодательстве.
9 февраля 1865 г. было издано «Положение о пошлинах за право торговли и других промыслов» (фактически это было исправленное и дополненное Положение 1863 г.).[107] Оно подтверждало право на свободу предпринимательства в России для русских и иностранных подданных.
Однако Н.В. Курысь отмечает, что проведению в жизнь этого закона мешал принцип бессословности.[108] Для обладания правом заниматься фабрично‑заводской деятельностью или оптовой торговлей необходимо было причислиться в купеческое сословие путем приобретения купеческого гильдейского свидетельства, которое предоставляло купеческое звание и связанные с ним личные преимущества. Именно сословный порядок препятствовал экономическому развитию страны и притоку иностранного капитала, который был ликвидирован законом от 3 июня 1898 г., когда право на занятие торговлей и промышленностью стало возможным с предоставлением промысловых свидетельств, а не принадлежностью к купеческому сословию.[109]
В южных районах Российской империи большинство предприятий действовали в форме акционерных компаний. Деятельность акционерных обществ в стране регулировалась «Положением о товариществах по участкам или компаниях на акциях», утвержденного 6 декабря 1836 года.[110]
В дореволюционном акционерном законодательстве использовались различные термины обозначения акционерных обществ – товарищества по участкам, компании на акциях.[111] Позже появились такие понятия как: акционерное общество, акционерные компании, паевые товарищества[112].
И.Т. Тарасов[113] называл акционерными компаниями (обществами) свободные соединения, состоящие из нескольких физических или юридических лиц, внесших известный, для определенной дозволенной культурно‑хозяйственной цели предназначенный капитал, разделенный на равные доли, называемые акциями, и отвечающих только этим капиталом как хозяева предприятия, имеющего определенную безличную фирму, которым они публично управляют согласно с обнародованными ими закономерными правилами, изложенными в уставе.[114] Акционерным компаниям были присущи характерные черты: 1) определенное число членов; 2) определенный капитал, разделенный на отчуждаемые и продаваемые акции; 3) определение культурно‑хозяйственной цели; 4) право членства связано с владением акций; 5) ограниченная имущественная ответственность членов; 6) члены – хозяева предприятия; 7) определение функций фирмы; 8) самоуправление; 9) публичность; 10) закономерный устав.[115]
Они функционировали как на основе иностранного устава и имели правление за рубежом, так и в виде русских акционерных обществ. На основе германского устава в южнороссийском регионе работали: акционерное общество «Пиролюцит», Анонимное общество для продажи труб и печей «Альфонс Кустодис», горнопромышленное общество «Дейтчер Кайзер», Общество русской железной промышленности, Общество русской горнозаводской промышленности и множество мелких акционерных предприятий.
Первая конвенция о правовом положении в России учрежденных во Франции компаний была подписана в 1863 г., а затем такие же конвенции были заключены и с другими государствами.[116] Кроме того, Российская империя взяла на себя обязательство защищать от подделки иностранные товарные знаки и клейма. Однако эти соглашения не давали права на занятие предпринимательской деятельностью без особого разрешения русского правительства.[117]
Министерство иностранных дел еще в 1878 г. установило, что за иностранными обществами признавалась их правоспособность в качестве юридических лиц. Однако чтобы производить операции в России, они должны были получить Высочайшее разрешение, которое публиковалось в Собрании Узаконений и Распоряжений Правительства. Позже министру иностранных дел было предоставлено право по согласованию с министром финансов заключать «такие же условия и с другими государствами, не испрашивая каждый раз особого разрешения в законодательном порядке».[118]
Общества и товарищества торговые, промышленные, финансовые и товарищества с ограниченной ответственностью могли пользоваться в России всеми правами и в том числе правом судебной защиты, на основании законов страны.[119] Гражданским Департаментом Правительствующего Сената в 1883 г. было принято решение: «согласно принятому нашим правительством принципу, правом судебной защиты могут пользоваться в качестве истцов законно учрежденные акционерные общества и товарищества только тех иностранных государств, с коими заключены от имени России конвенции по сему предмету, основанные на практике взаимства».[120]
Учреждение акционерных компаний происходило путем регистрации или путем концессии. Именно этот разрешительный порядок создания и деятельности предприятий можно назвать концессионным, так как он включал нормативный акт, дающий право на деятельность в России; основание выдачи разрешения; контролирование деятельности предприятия. Данная система возникновения акционерных обществ впервые была введена в 1836 г.[121] Концессионная система как юридическая правовая норма была тогда принята всеми передовыми странами Европы и ее нельзя расценивать как архаичную черту именно русского дореволюционного акционерного права.[122] Однако с 1860‑х гг. российское акционерное законодательство стало отставать от европейского, где в целом ряде стран переходили к регистрационной системе учредительства.
«Концессионная система, существовавшая в России <…> заключается в том, что до учреждения акционерной компании правительство рассматривает предварительно, не противоречит ли проект предприятия общим условиям государственного благоустройства, заключает ли он в себе условия экономического успеха и полной состоятельности, не угрожает ли он каким‑либо посторонним законным интересам и, наконец, соответствует ли он потребности денежного рынка, и если оказывается, что проект предприятия удовлетворяет всем означенным требованиям, то правительство разрешает, концессионирует учреждение проектируемой акционерной компании»[123] – писал Ф.Г. Тернер. С ним не был согласен профессор права И.Т. Тарасов. По его мнению, концессионная система была выражением крайней правительственной опеки. Особенно она вредила акционерным компаниям, так как вводила один из самых опасных соблазнов в сферу деятельности органов правительства: «вызывала столкновения между сознанием долга и подкупами, к которым нередко прибегали учредители акционерных компаний, обладая для этого достаточными материальными средствами».[124]
Такая ситуация была нередкой и в европейских странах. Так, профессор Санкт‑Петербургского университета Э.Р. Вреден[125] отмечал: «Даже небольшого замедления в разрешении приступить к обороту довольно, чтобы поставить промышленное дело в неблагоприятные условия и причинить ему нередко совершенную неудачу. <…> Чтобы судить о том, до какой степени устроители акционерных компаний тяготятся этой медлительностью, довольно указать на их хождение по разным департаментам, министерствам и на их вымогательства перед должностными лицами, хотя и делаемые единственно для ускорения хода дела, но часто получающие характер неблаговидный».[126]
Немецкие исследователи также указывали на разрешительную систему учредительства акционерных обществ, как один из факторов препятствующих активному проникновению иностранных инвестиций в Россию. Созданная многоступенчатая система рассмотрения ходатайств на утверждение устава способствовала развитию бюрократизма, волокиты и взяточничеств.а[127] И.Т. Тарасов, выступая на заседании комиссии по пересмотру действующих законоположений о биржах и акционерных предприятиях указывал на то, что при концессионной системе учредительства правительство несло если не юридическую, то моральную ответственность за деятельность предприятий.[128] Вместе с тем он отмечал слабое развитие акционерного дела и причину этого видел в существовании концессионной системы, которая затрудняла учреждение акционерных предприятий. Им также было акцентировано внимание на введении явочной системы.
С ним не соглашался А.Ф. Масловский, указывавший на то, что европейские государства, перешедшие от концессионной системы к нормативной, отмечали в ней много недостатков.[129] Поэтому переход к явочной системе был бы не целесообразным для России.
Необходимо отметить, что отрицательное влияние на работу акционерных обществ российских и иностранных подданных оказывало ограничение в правлении компанией по национальному признаку и вероисповеданию. В 80‑е гг. XIX в. Комитетом министров был принят ряд законоположений преследовавших цель: «оградить землевладения в определенных местностях и некоторых отраслях промышленности от вторжения нежелательных элементов» (имелись ввиду иностранные подданные и лица иудейского вероисповедания).[130]
Регулирование деятельности акционерных компаний фактически началось с 80‑х гг. XIX в., когда возникла необходимость их контролировать в связи с изменениями в законодательстве. С 15 января 1885 г. для акционерных обществ был установлен 3% налог с чистой прибыли, вместо пошлины в размере 565,5 руб. за право заниматься предпринимательской деятельностью.[131] В декабре 1892 г. сбор был повышен до 5%. С целью проверки поступления налогов для них вводилась обязательная публичная отчетность. Поэтому любое отклонение от данного узаконения означало недоимки для казны.[132]
В июне 1885 г. между Германией и Россией было подписано соглашение «О взаимном признании и ограждении в России и Германии прав акционерных обществ». В нем, в частности, говорилось: «акционерные (анонимные) общества и другие товарищества: торговые, промышленные или финансовые, имеющие местопребывание в одной из обеих стран и надлежащим порядком там учрежденные, согласно действующим законам, будут признаваться в другой стране как имеющие законное существование и именно пользоваться в оной правом судебной защиты в судебных учреждениях, как в качестве истцов, так и ответчиков».[133] А. Фогель отмечал, что первый договор, установивший равные права германских акционерных обществ, фирм и юридических лиц с российскими предпринимателями, был заключен еще в 1874 г., а затем он подтверждался в приложениях к торговым договорам 1894 и 1904 гг.[134]
В мае 1886 г. министр финансов Н.Х. Бунге в Государственном Совете поднял вопрос о необходимости приведения в соответствие с законодательством практики открытия иностранных акционерных компаний.[135] В циркуляре департамента торговли и мануфактур (августе 1886 г.) указывалось, что «ни одно акционерное общество не может быть учреждено и не имеет право открыть свои действия в России без особого н асейпредметВысочайшегосоизволения.[136]» Для получения разрешения компании должны были предоставить на рассмотрение российского правительства свои уставы. Нарушение данных положений приводило к штрафу в размере до 500 руб. и закрытию акционерного общества на основании ст. 1197 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.[137]
Нужно отметить, что русскому акционерному обществу для открытия предприятия необходимо было пройти сложную процедуру, предписанную законом, и получить высочайшее разрешение. В то время как многие иностранные акционерные общества производили свои операции в России без всякого разрешения или с разрешения местной администрации, которая толковала закон в смысле предоставления этим обществам безусловного права функционировать в России, уплачивая лишь соответствующие налоги.[138]
До 1887 г. акционерные компании допускались для работы в Российской империи, если выполняли «условия деятельности».[139] определенные для иностранных акционерных обществ: установление цели общества; наличие устава; определение капиталов, предназначенных для действий в России; подчинение российскому законодательству; учреждение ответственного агентства для подготовки отчетности; споры должны рассматриваться в русских судебных инстанциях; приобретение недвижимого имущества в России только в связи с производственной необходимостью; объединение компании с другой возможно только после получения специального разрешения; внесение в Государственный банк залоговой суммы; претензии к компании удовлетворяются за счет ее имущества.[140] Следует отметить, что «условия деятельности» приравнивались к сепаратному закону.[141]
Как правило, цели трактовались достаточно широко, чтобы иметь возможность при смене рода деятельности не вносить изменения в устав. Изменить его можно было с особого разрешения российского правительства, а это влекло новый процесс перерегистрации. Например, целью общества машиностроительных заводов Гартмана была «постройка и эксплуатация в России заводов строящих паровозы и паровозные принадлежности, а равно все другие предметы промышленности, в которых металл находит употребление».[142]
Устав необходимо было предоставлять в соответствующее по профилю деятельности российское министерство. Консул должен был подтвердить, что устав соответствует действующим законам страны от которой учреждалось общество. Если иностранные общества производили в пределах Российской империи не предусмотренные уставом операции, то о них должны были сообщать в Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов казенные палаты.[143]
Если проект устава находился на утверждении, то учредители имели право вносить изменения в него. В частности, представители общества машиностроительных заводов Гартмана в прошении министру финансов писали, что местность, в которой они собирались открыть предприятие, не пригодна для этого. В связи с этим «просим исключить из п. 2. проекта устава… места, в которых говорится об открытии завода в Сосновицком районе Петроковской губернии»[144] уполномоченного общества будет построен в г. Луганске Екатеринославской губернии».[145]
Иногда в уставах указывалось подданство учредителей, но в основном старались этого избегать. Например, один из учредителей «Пабияницкого акционерного общества для химической промышленности» назван купцом второй гильдии. Установить его прусское подданство помог отзыв Петроковского губернатора на запрос Департамента торговли и промышленности.[146]
О преднамеренном сокрытии подданства свидетельствуют документы акционерного общества «Г. Стиннес». Ни в каких документах, кроме устава, где Г. Стиннес указан купцом 1‑й гильдии, не отмеченоегоподданств.о[147] Однако из письма Зиберта в адрес германской фирмы следует, что Г. Стиннес являлся хорошей кандидатурой в качестве учредителя общества, потому что раньше был купцом 1‑й гильдии и поэтому «можно было бы избежать слова германский подданный» в прошении и, конечно, уставе. Хотя в действительности Г. Стиннес был представителем германской фирмы «Г. Стиннес», расположенной в Мюлльгельме.[148]
Чтобы открыть промышленное или торговое предприятие в Области Войска Донского, необходимо было получить разрешение военного министра. Поэтому любые прошения по данным вопросам адресовались из других министерств непосредственно в Военное ведомство. Так, заместитель министра финансов В. Ковальский направил ходатайство поверенного германского акционерного (анонимного) общества русской горнозаводской промышленности Винтергальтена на утверждение военного министра.[149]
Выделение капиталов, предназначенных для действий в России, давало возможность рассчитать сумму налогов с предприятия. На основании Положения о промысловом налоге от 8 июня 1898 г. основным капиталом иностранного общества считалась та сумма, которая была предназначена для операций в России, и именно она облагалась налогом. Кредитные учреждения и иностранные компании платили налог на прибыль, «полученную по операциям, производимым в России» с 1887 года.[150] Кроме того, с иностранных предприятий взимался налог с недвижимых имуществ, квартирный и сборы в пользу городов.[151] Налогообложение иностранных и совместных предприятий не было более обременительным, чем налогообложение отечественных предприятий. Иностранные компании платили, как и российские, налог на основной капитал в размере 15 коп. с каждых 100 руб. основного капитала, а с 1908 г. по 1910 г. 20 коп. с каждых 100 руб.[152]
Общество горнопромышленников «Дойчер Кайзер» из суммы основного капитала в 1 млн. марок для действий на юге России выделило 600 тыс. марок[153], а Общество для постройки фабричных труб и печей «Альфонс Кустодис» 250 тыс. марок из 400 тыс. марок основного капитала[154], германское акционерное общество «Пиролюцит» назначило 1млн. 500 тыс. марок.[155] Большинство немецких предприятий южного промышленного района были специально созданы для действий только в России. Однако бывали случаи, когда акционерная компания затруднялась определить размеры своих операций и указать величину основного капитала для операций в Российской империи.[156]
Акционерное общество обязано было подчиняться всем действующим в России законам и постановлениям. При этом правительство оставляло за собой право «отказать в разрешении такому обществу, устав коего признавался почему либо несогласным с нашими постановлениями».[157]
Компания учреждала ответственное агентство в России, которое должно было публиковать ежегодные отчеты и предоставлять их в соответствующее министерство, а также извещать через печать о собраниях акционеров. Как правило, иностранные общества доверяли представлять свои интересы в качестве ответственных агентов русским подданным из числа немцев. Например, Рудольф Кох защищал интересы горнопромышленного общества «Дойтчер Кайзер»[158], Бернгард Трейенсфельс – Общество русской горнозаводской промышленности[159], Г.Г. Мейер – германского акционерного общества «Пиролюцит».[160]
Бывали случаи, когда компания полностью доверяла ведение дел ответственному агенту. Так, русскому подданному, горному инженеру И.А. Минорскому, назначенному ответственным агентом в России акционерным обществом русской горнозаводской промышленности в 1912 г., было поручено заведование рудниками, наем управляющих, служащих и рабочих людей, производство работ, приобретение взрывчатых веществ, получение разного рода корреспонденции.[161] В доверенности ответственного агента АО «Дон‑Донец» Р.А. Штеммле отмечалось: «… а что Вы по сей доверенности учините, я верю, спорить и прекословить не буду».[162] Иногда ответственные агенты могли представлять интересы двух предприятий одновременно. И.М. Фейн будучи ответственным агентом «Бельгийского общества конно‑железной дороги» в Ростове‑на‑Дону, также защищал интересы АО «Екатеринославского трамвая».[163]
Спорные вопросы должны были разрешаться в русских судебных инстанциях на основании российских законов.[164] Кроме того, российское правительство оставляло «за собой право во всякое время <…> взять назад выданное разрешение на производство операций в России и потребовать их прекращения без всякого объяснения причин».[165]
О том, как рассматривались в судах претензии к иностранным предприятиям, можно судить по тяжбе между гвардии полковником Гулькевичем и германским акционерным «Обществом русской горнозаводской промышленности». Гулькевич предъявил иск в Таганрогский окружной суд 23 мая 1910 г. с просьбой «обязать общество представить ему в срок по определению суда общий отчет за время с 1901 г. по 1909 г.».[166]
Суть спора заключалась в том, что Бельгийское акционерное общество Орловских доменных печей и рудников по конкурсному управлению уступило право на эксплуатацию 1054 дес. земли и имущества деревень Нижней Крынки и Ново‑Марьевки Зуевской волости Таганрогского округа германскому акционерному обществу.[167] За это немцы должны были выплачивать добавочный дивиденд (супердивиденд) бельгийцам в размере 6%.
16 июля 1908 г. Бельгийское общество передало Гулькевичу все свои права и требования по договору от 30 сентября 1900 года. Однако германское общество ограничивалось ежегодными отчетами, свидетельствовавшими о наличии убытков вместо выплаты дивидендов. Гулькевич, посчитав это нарушением договора, подал иск в суд. 14 марта 1914 г. окружной суд в иске отказал. Это решение было обжаловано в Новочеркасской судебной палате. Однако в связи с началом войны предприятие перешло в ведение правительства, в связи с этим отдел торговли и промышленности сообщил Гулькевичу, что убыточность предприятия подтвердилась имевшимися балансами компании.[168] Этот пример опровергает утверждения К. Хеллера и В. Кирхнера, которые, ссылаясь на слова представителя германской фирмы «Felten&Guilleaumes» Розенберга‑Грушинского, писали о пристрастности российских судов.[169]
Приобретение недвижимого имущества разрешалось «исключительно для надобности предприятия по предварительному удостоверению местным губернским (областным) начальством в действительной потребности в таковом приобретении».[170] Например, в уставе акционерного общества машиностроительных заводов Гартмана сразу оговаривалось, какое количество земли предполагается купить или арендовать: «общество имеет право построить завод в Сосновицком районе Петроковской губернии, а равно приобрести или взять в аренду в этом районе 40 дес. земли. Сверх этого приобретение или взятие в аренду <…> не разрешается».[171] Иностранные акционеры предпочитали покупать недвижимость на юге России по высокой цене, а не арендовать ее по более низкой стоимости.[172] Приобретая недвижимое имущество на юге России, они не были ограничены законом, как в пограничных областях.
Слияние или соединение с другими обществами, увеличение или уменьшение основного капитала, предназначенного для операций в России, выпуск облигаций, перенесение операционного года общества – все это не могло быть реализовано без получения разрешения.[173] Об остальных изменениях и дополнениях в уставе общества разрешалось лишь уведомлять государственные органы власти.
Дата добавления: 2023-01-08; просмотров: 24; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!