Изображение глубокого, бескорыстного чувства любви, богатства духовного мира героев и причин, обусловивших трагичность их судеб

Сюжет

Прежде всего Куприн,- и это отличает его от Чехова, Горького и Бунина,- сохранил пристрастие к остросюжетному, фабульному рассказу. Однако достоинство лучших рассказов зрелого Куприна не только в наличии четкого сюжета. Ведь и ранние купринские рассказы отличались, как правило, сюжетной завершенностью, но это не делало их явлениями настоящего искусства.

Все дело в том, что зрелый Куприн сюжет всецело подчинял одной главной задаче - созданию широкой картины жизни. Вот почему и необычайные приключения японского шпиона - мнимого штабс-капитана Рыбникова, и история с почти чудесным воскрешением из мертвых музыканта Сашки из "Гамбринуса", и необыкновенный случай с дьяконом Олимпием, провозгласившим во время богослужения вместо анафемы "многие лета" в честь Льва Толстого, важны не только сами по себе, но и потому также, что в них раскрываются некие общие закономерности жизни того времени: продажность и безответственность государственного аппарата царской России, позволявшая орудовать авантюристам, подобным Рыбникову, окрыляющая сила революции, поднявшая даже таких людей, как тихий Сашка-музыкант, великое значение гениального слова Льва Толстого, находившего доступ к сердцу самых, казалось бы, косных и отсталых людей.

Следует отметить еще одну особенность сюжетного построения лучших рассказов Куприна. Сюжет в этих произведениях не просто способствует изображению характера центрального героя, но помогает его раскрытию в какой-то значительный, важный, иногда переломный момент жизни героя. Сашка из "Гамбринуса" проживет еще много лет после описанных в рассказе событий,- но автор рисует его в период первой русской революции, когда наиболее ярко выявились скрытые ранее возможности его натуры; отец Олимпий не умрет после провозглашения "осанны" в честь Толстого,- но именно в этот момент он особенно важен для писателя.

Но и в тех случаях, когда купринские герои уходят из жизни, умирают, их смерть, как правило, происходит в (*164) момент, когда наиболее полно раскрываются лучшие стороны их души. Такова смерть Суламифи, Желткова из "Гранатового браслета" и даже двух друзей - учителя Астреина и фельдшера Смирнова - из рассказа "Мелюзга", обнаруживших в минуту гибели те свойства, которые были до того скрыты в глубине их очерствевших душ.

Именно в этот период рассказы писателя отличаются, как правило, четкостью и завершенностью композиции, последовательностью и естественностью в развитии сюжета. Умение сразу ввести читателя в круг изображаемых событий, а затем, развернув сюжет, вовремя поставить точку - характерно для Куприна.

 

5. ДЕТАЛИ

Александра Ивановича Куприна мы знаем как признанного мастера короткого рассказа, автора замечательных повестей. В них он создал широкую многоплановую картину русской жизни конца XIX - начала XX века. "Человек пришел в мир для безмерной свободы творчества и счастья" - эти слова из купринского очерка можно было бы взять эпиграфом ко всему его творчеству. Большой жизнелюб, он верил, что жизнь станет лучше. Мечта о счастье, о прекрасной любви - эти мотивы нашли свое отражение в творчестве Куприна.

Куприн пишет о любви с присущим ему высоким художественным вкусом, тонким пониманием психологии людей. Его мастерство проявляется в описании каждой детали события, в точной характеристике людей и окружающей их обстановки. Мне бы хотелось показать это на примере его замечательного произведения "Гранатовый браслет" - рассказа о большой неразделенной любви, "которая повторяется только один раз в тысячу лет".

Начало рассказа глубоко символично: "В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря". Описание пасмурной, сырой, очень плохой погоды имеет огромное значение. За образом "молодого месяца" могла скрываться главная героиня рассказа Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, а пасмурной погодой была вся ее жизнь...
"Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем неожиданно переменилась. Сразу наступили тихие, безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле". Эта перемена и есть та самая роковая любовь, о которой идет речь в рассказе. Причем Куприн указывает на неожиданность такой перемены. Так же неожиданно ворвалась в жизнь княгини Веры Николаевны любовь неизвестного ей человека.

Саму княгиню Веру Николаевну Куприн описывает как независимую, царственно спокойную, холодную красавицу: ".„Вера пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным лицом, прекрасными... руками". Вера Николаевна изображается Куприным как женщина, достойная настоящей, "святой" любви. Куприн создает также яркий портрет генерала Аносова - "тучного, высокого, серебряного старца". Не удивительно, что именно генералу, человеку, умудренному жизненным опытом, предстоит заставить Веру Николаевну отнестись к любви таинственного незнакомца более серьезно. Своими размышлениями о любви генерал способствует тому, что его внучка может с разных сторон посмотреть на свою жизнь с Василием Львовичем.

Генералу Аносову принадлежат пророческие слова: "...может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше неспособны мужчины". Именно генералу автором доверено сделать очень важный, имеющий огромное значение в этом рассказе вывод: истинная любовь крайне редка и доступна только немногим и только достойным ее людям. За всю жизнь Аносов не встретил ни одного подобного примера, но он продолжает верить в возвышенную любовь и передает свою веру Вере Николаевне.

Скорая развязка истории, длившейся более восьми лет, наступает, когда Вера Николаевна получает подарок на день рождения. Этим подарком был символ той самой любви, в которую верил генерал Аносов и о которой мечтает каждая женщина, - гранатовый браслет. Он ценен Желткову тем, что его носила "покойная матушка". Кроме того, старинный браслет имеет свою историю: по семейному преданию он обладает свойством сообщать дар предвидения носящей его женщине и охраняет ее от насильственной смерти. И Вера Николаевна в самом деле неожиданно предсказывает: "Я знаю, что этот человек убьет себя". Куприн-художник для усиления этого предсказания сравнивает пять гранатов браслета с "пятью алыми, кровавыми огнями". И княгиня, засмотревшись на браслет, с тревогой восклицает: "Точно кровь!"
К сожалению, значение браслета Вера Николаевна поняла слишком поздно. Ее одолевает беспокойство. "И все ее мысли были прикованы к тому неведомому человеку, которого она никогда не видела и вряд ли увидит". Княгиня вновь и вновь вспоминает слова генерала Аносова и мучается тяжелейшим для нее вопросом: что это было - любовь или сумасшествие? Последнее письмо Желткова ставит все на свои места: "Я не виноват, Вера Николаевна, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам". Он не проклинает судьбу, а уходит из жизни, уходит с любовью в сердце, унося ее с собой и говоря любимой: "Да святится имя твое!"
В рассказе "Гранатовый браслет" Куприн мастерски создает несколько символических образов, на которых строится фундамент повествования и которые несут в себе весь его идейный смысл. В нем автор проявляет себя как талантливый художник, умеющий не только раскрыть самые глубинные человеческие чувства, но и вселить в читателя веру в их чистоту и возвышенность.

В своих произведениях Куприн воссоздает окружающую действительность во всех мелочах. Наблюдательность автора порой поражает нас. А бывает, малейшая деталь может сказать о человеке все. Например, "чистый, милый, но слабый и жалкий" подпоручик Ромашов из "Поединка" думает о себе в третьем лице. И сразу перед нами предстает образ немного смешного, неуверенного в себе молодого человека, который хотел бы казаться значительным. А необычный дар Олеси из одноименного рассказа подчеркивается тем, что она не имеет ничего общего с местными "девчатами, лица которых носят такое однообразное испуганное выражение". Олеся уверена в себе, в ее движениях присутствует благородство, изящная умеренность,
У Куприна мы находим также замечательные зарисовки природы, так или иначе связанные с описываемыми им событиями. Описание чудесного виноградника и восхода солнца в "Суламифи" предшествует появлению красивой девушки, звонкий голос которой сливается с многоголосьем природы. С полесской колдуньей Олесей мы встречаемся на фоне таинственного леса, создающего впечатление необычности всего происходящего. Расцветающая весенняя природа сопровождает зарождение любви Олеси и Ивана Тимофеевича, а прощаемся мы с героями, когда бушует стихия.

Художественное мастерство Куприна, я думаю, берет истоки в его глубоком знании жизни. Он любил и принимал жизнь такой, какая она есть, и впитывал ее всем своим существом. Поэтому созданные Куприным образы настолько живые, что мы сопереживаем им как близким людям.

 

 

3. любовь

Изображение глубокого, бескорыстного чувства любви, богатства духовного мира героев и причин, обусловивших трагичность их судеб

Жить — так жить,

любить — так уж влюбляться.

В лунном золоте целуйся и гуляй,

Если ж хочешь мертвым поклоняться,

То живых тем сном не отравляй.

С. Есенин

Открываешь собрания сочинений А. И. Куприна и окунаешься в удивительный мир его героев. Все они очень разные, но в них есть что-то, что заставляет сопереживать им, радоваться и огорчаться вместе с ними.

Несмотря на множество драматических ситуаций, в его произведениях жизнь бьет ключом. Его герои — люди с открытой душой и чистым сердцем, восстающие против унижения человека, пытающиеся отстоять человеческое достоинство и восстановить справедливость.

Одной из самых высоких ценностей в жизни А. И. Куприна была любовь, поэтому в своих повестях "Поединок", "Гранатовый браслет", "Олеся" он затрагивает эту животрепещущую для всех времен тему. Эти произведения объединяют общие черты, самая главная из которых — трагичность судеб главных героев. Кажется, что ни в одном из прочитанных мною литературных произведений тема любви не звучит так, как у Куприна. В его повестях любовь бескорыстная, самоотверженная, не жаждущая награды, любовь, для которой совершить любой подвиг, пойти на мучения вовсе не труд, а радость.

Любовь в произведениях Куприна всегда трагична, она заведомо обречена на страдания. Именно такая всепоглощающая любовь коснулась полесской ведьмы Олеси, которая полюбила "доброго, но только слабого" Ивана Тимофеевича. Героям повести "Олеся" суждено было встретиться, провести замечательные минуты вдвоем, познать глубокое чувство любви, но им не суждено было быть вместе. Такую развязку обусловили многие причины, зависящие как от самих героев, так и от обстоятельств.

Повесть была написана в 1898 году. Главный герой Иван Тимофеевич — барин, которого судьба забросила в глухую деревушку Волынской губернии, где он жил в старом помещичьем доме вместе со слугой. Именно после его рассказа о местной ведьме Мануйлихе герой знакомится с Олесей — ее внучкой. Куприн не вдавался в описание главного героя, поэтому о нем мы знаем мало. Зато образ главной героини автор показал великолепно.

Олеся — красавица-дикарка, она выросла в глуши лесов, в избушке на болотах, после того, как ее бабушку вместе с ней выгнали из деревни за колдовство. По словам Куприна, в девушке не было ничего похожего на местных девчат. Олеся отличалась добротой, свежестью ума, способностью на глубокое чувство.

Сразу же после знакомства между ней и Иваном Тимофеевичем завязывается дружба. Девушка все больше проникалась доверием к частому гостю, а он много узнает об Олесе. Она рассказала ему, что гадала на него, но не хотела открывать, что выпало: "Пожалуйста, не просите... Нехорошо вам вышло". Гость не поверил, а Олеся сказала: "Вот когда мои слова сбудутся, вы меня тогда вспомните". Ведь не знал он, в отличие от девушки, что предсказание сбудется.

Итак, герой стал частым гостем в избушке. У него с Олесей вошло в обыкновение, что она провожала его до Ириновского шляха. По дороге у них завязывался интересный разговор. Именно по тому, о чем они говорили, можно судить о богатстве их духовного мира. Олеся расспрашивала его обо всем, что ее волновало, она обладала свежим воображением. Многое ей казалось удивительным, сказочным, неправдоподобным, но девушка охотно принимала все, что говорил гость. Барина поражали способности Олеси: "Знаешь, что меня удивляет в тебе, Олеся? Вот ты выросла в лесу, никого не видавши. Читать ты, конечно, тоже много не могла... А между тем ты так хорошо говоришь, не хуже настоящей барышни". "О любви между нами не было сказано еще ни слова, но быть вместе для нас уже сделалось потребностью". Но однажды отношения между ними изменились. Олеся больше не провожала гостя, они ни о чем не говорили. Несколько дней Иван Тимофеевич не был в избушке по болезни, но когда пришел, Олеся снова была ему рада. "На этом прелестном, новом для меня лице в одно мгновение отразились, сменяя друг друга, недоумение, испуг, тревога и такая сияющая улыбка любви..." В этот день Олеся призналась в любви, предсказание стало сбываться. Девушка знала, что будет несчастна, как все обернется, но пошла на это: "Я думала, что можно уйти от судьбы. Теперь мне все равно, все равно... Потому что я люблю тебя". А слова: "Я никогда не попрекну тебя, ни к кому ревновать не стану..." В этом выражается глубокое, бескорыстное чувство девушки. Каким же сильным должно быть это чувство, чтобы ради него потом быть несчастной: "... кажется, все бы на свете отдала, лишь бы с тобой хоть минуточку еще побыть. Пусть, думаю, что будет, то будет, а я своей радости никому не отдам". Ваня, так она его называла, тоже боялся, но он любил ее. Почти целый месяц продолжались их встречи, но приближалось время отъезда. Ваня не мог сказать любимой это, поэтому оттягивал время. Тогда Иван Тимофеевич предложил ей выйти за него замуж. Ему было все равно, что она незаконная, простая, необразованная девушка. Между ними произошел разговор о церкви. Дело в том, что Олеся не была крещеной и в церковь нельзя ей было ходить, так как она считалась ведьмой. Девушка не соглашалась, но вслед ему сказала: "... знаешь, мне ужасно хочется сделать тебе что-нибудь приятное... ты бы очень был доволен, если бы я когда-нибудь пошла в церковь?" На это она шла ради него! У Вани было смутное влечение сердца отговорить ее, но он не послушался его. С этого момента их отношения неумолимо приближались к трагической развязке. "Олеся переломила свою боязнь и пришла в церковь. Иван Тимофеевич узнал от одного человека, что на площади перебродские девчата поймали ведьму, окружили ее, хотели вымазать дегтем, избили, но ей чудом удалось убежать. Когда бежала, то выкрикнула угрозу. Ваня примчался в избушку, где сидела старуха Мануйлиха у кровати больной Олеси. Он заплакал, а она утешала его: "Не будем же плакать, пока мы вместе, давай хоть последние дни проведем весело". Девушка сказала, что им с бабушкой надо уехать, так как она погрозилась людям: "А теперь чуть что случится, сейчас на нас скажут... все мы будем виноваты...", потому что были уже такие случаи. Олеся послушалась судьбы: "Значит, не хочет судьба нашего с тобой счастья... А если бы не это, разве, ты думаешь, я чего-нибудь испугалась бы?" Они простились. Опасения героини оправдались. Ночью пошел сильный град, который побил жито у селян. Иван поехал предупредить женщин об опасности, но когда он приехал, их уже не оказалось. Герою самому нужно было уезжать, так как о нем громада кричала недоброе.

Итак, мы видим, чем закончилась любовь героев. Но все-таки, какие же причины обусловили трагичность их судеб?

Во-первых, герой сам виноват. Он оказался слабым, не нужно было вообще ему идти в эту избушку, не надо было встречаться с Олесей. Послушался бы он того, что сказали карты. Но в конце концов он мог забрать ее с собой туда, где бы их не знали. Может, если бы Ваня послушал сердца и не позволил Олесе пойти в церковь, никто бы ее не тронул. Олеся тоже знала, к чему могут привести их отношения, но продолжала встречаться с ним. Еще в этой трагедии виноваты люди, их темнота, забитость, страх перед ведьмами и колдунами.

А как захватывает нас сюжет повести "Гранатовый браслет", где показана рыцарская, романтическая любовь Желт-кова к княгине Вере Николаевне, поглотившая все его существо! Любовь чистая, безответная, бескорыстная, "сильная как смерть". Никакие жизненные удобства, расчеты, компромиссы не должны ее касаться. Для Желткова жизнь — это любовь. Вмешались в его чувства, оскорбили их — значит, унизили его достоинство. Князь Шеин, муж Веры Николаевны, — добрый и справедливый человек. Он с сочувствием относится к почтовому чиновнику Желткову, страстно влюбленному в его жену. Он понимает, что на его глазах развернулась "громадная трагедия души", и, отбросив предрассудки, проявляет глубокое уважение к чувствам маленького человека. Но грубое вмешательство в святые чувства, в прекрасную душу убили Желткова. Он уходит из жизни без жалоб, без упреков, произнося, как молитву: "Да святится имя Твое". Желтков умирает, благословляя любимую женщину.

Так описывает любовь А. Куприн. Читаешь и думаешь: наверное, так в жизни не бывает. Но, вопреки здравому смыслу, хочется, чтобы было.

Книги Куприна никого не оставляют равнодушным, напротив, они всегда манят к себе. Многому можно учиться молодым людям у этого писателя: гуманизму, доброте, душевной мудрости, умению любить, ценить любовь.

 

Куприн Александр Иванович

КУПРИН Александр Иванович родился [26. VIII (7.IX).1870, г. Наровчат бывшей Пензен­ской губернии] в семье небогатого чинов­ника — пи­сатель.

Когда Александру Ивановичу было три года, умер его отец. Мать, оставшись без средств, переехала с сыном в Москву.

Уже в детстве Куприн узнал всю горечь бедности. Ему пришлось жить с матерью в общей палате Московского вдовьего дома, а за­тем, с 7-летнего возраста, в Александров­ском сиротском училище.

В 1880 Александр Иванович по­ступает во 2-ю Московскую военную гимназию, вскоре преобразованную в Кадет­ский корпус. Юноша увлекается вольнолюбивыми стихами Пушкина, Лермонтова, Беранже и Гейне. Он жадно впитывает в себя то, что созвучно его инстинктивному стремле­нию к справедливости. Большое влияние на него оказала поездка летом 1886 к родителям товарища по корпусу А. Влади­мирова, они являлись родственниками Каракозова, стрелявшего в Александ­ра II. Не будучи знакомым с программой «Народной воли», Куприн в стихах протестует против казни Александра Ульянова, пи­шет сатирическую оду по поводу слухов о назначении министром просвещения из­вестного реакционера и мракобеса Катко­ва.

После окончания юнкерского училища Александр Иванович короткое время прослужил подпоручи­ком в 46-м пехотном Днепровском полку. Он установил связи с журналом «Русское бо­гатство», на страницах которого были напечатаны его повесть «Впотьмах» (1893) и ряд рассказов.

В 1894 Куприн вышел в от­ставку. В поисках заработка он немало бродил по России, перепробовал много профессий: был грузчиком, управляющим имением, служил на заводе, изучал зубо­врачебное дело, пел в хоре, работал земле­мером, актером провинциального театра.

В 1894 Александр Иванович поселился в Киеве. Здесь он стал сотрудником газеты «Киевское слово», «Киевлянин» и «Жизнь и искусство», опуб­ликовав ряд очерков и рассказов. Многие картины и зарисовки, данные в них, име­ют острую социальную направленность

«Дознание» (1894),

«Прапорщик армейский» (1897),

«Негласная ревизия» (1894)

«Проситель­ница» (1895).

В рассказе «Олеся» (1898), проникнутом подлинным гуманизмом, Куприн воспевает людей, живу­щих среди природы, не тронутых стяжа­тельством и растлевающей буржуазной цивилизацией.

В 1896 вышел первый сборник очерков и фельетонов «Киевские типы»

В 1897 книжка рассказов «Ми­ниатюры». Яркий природный талант, большой запас жизненных наблюдений и резко критическое изображение тогдаш­ней действительности сказались уже в ранних произведениях Куприна. Писатель-реа­лист внимательно всматривался в жизнь и выделял в ней главные, существенные стороны.

В 1896 вышло крупное произведение — «Молох» (1896), посвященное важнейшей теме ка­питалистического развития России. Прав­диво и без прикрас писатель изобразил подлинный облик буржуазной цивилиза­ции. Он обличал лицемерную мораль, продажность и фальшь в отношениях между людьми в капиталистическом об­ществе. В «Молохе» на­метились мотивы, характерные для всего последующего творчества Куприна Образы гуманистов-правдоискателей пройдут длин­ной вереницей по многим его произведе­ниям. Герои эти тоскуют по красоте жиз­ни, отвергая современную им уродливую буржуазную действительность.

Страницы, исполненные огромной ра­зоблачающей силы, посвятил Александр Иванович описанию царской армии. Армия являлась оплотом самодержавия, против которого в те годы поднимались все прогрессивные силы рус­ского общества. Вот почему произведения Куприна

«Ночная смена» (1899),

«Поход» (1901),

«Поединок», опубликованный в самый разгар революционного движения 1905, получили большое общественное звучание. Царская армия, с ее бездарным, морально выродившимся командованием, встает со страниц «Поединка» во всем своем неприглядном облике. Перед чита­телем проходит целая галерея тупиц и выродков, лишенных всяких проблесков человечности. Им противостоит главный герой повести подпоручик Ромашов. Он всей душой протестует против этого кош­мара, но не способен найти пути к его преодолению. Повесть «Поединок» была напечатана в сборнике «Знание» и посвящена Горькому.

Непосредственным откликом на события русско-японской войны явил­ся рассказ «Штабс-капитан Рыбников» (1906). Автор показывает отсутствие на­стоящего патриотизма в господствующих военных кругах, беспечность и слепоту армейских чиновников, среди которых ловко орудует японский шпион под мас­кой русского штабс-капитана.

В годы реакции творчество Куприна А. И. противо­стояло реакционной декадентской лите­ратуре. Поиски настоящего, душевно чис­того и здорового человека — лейтмотив многих его повестей и рассказов. Простые люди, не отравленные буржуазной соб­ственнической моралью, привлекают осо­бое внимание писателя.

В цикле очерков «Листригоны» писатель описывает жизнь и труд балаклавских рыбаков, которых он хоро­шо знал. Автор с любовью изображает мужественные, самоотверженные харак­теры людей, способных на риск и под­виг. Во многих произведениях Куприна про­славляется чистая любовь, облагоражи­вающая человека, возвышающая душу.

В рассказе «Гранатовый браслет», Куприн, как и его герои, горячо влюблен в жизнь, и именно поэтому так беспощадно он обрушивается на все, что мешает «сделать жизнь изумительно пре­красной и удобной».

В рассказах «Ко­ролевский парк», «Жидкое солнце» Александр Иванович выражает неверие в результаты «само­отверженной работы» людей на благо бу­дущих поколений. Здесь писатель сбива­ется на ходячие, обывательские представ­ления о социализме.

В «Морской болезни» обывательские представления он пе­ренес на деятелей революционной партии. Недаром этот рассказ вызвал резкую оценку Горького.

В лучших произведениях Куприна А. И. выражен протест против царского произвола, на­силия и погромов.

В рассказе «Бред» писатель в резко обличительных тонах рисует образ карателя.

В рассказе «Исполины» изобра­жает черносотенца-педагога.

В рассказе «Гамбринус» показывает всю мер­зость и произвол царской власти после поражения революции 1905. В период рас­цвета мистики и пессимизма Куприн продол­жал горячо верить в жизнь.

В рас­сказе «Река жизни» герой выражает собствен­ную мысль автора, восклицая: «Река жиз­ни — как это громадно! Все она смоет рано или поздно, снесет все твердыни, сковавшие свободу духа. И где была рань­ше отмель пошлости — там сделается ве­личайшая глубина героизма».

Искусство в представлении Куприна — это одна из форм проявления красоты жизни. Александр Иванович провоз­глашает гимн красоте во всех ее формах в природе, в человеке, в творчестве. Этот гимн звучит как лейтмотив в его лучших произведениях предоктябрьского периода

«Исполины»,

«Свадьба»,

«Анафема»,

«Чер­ная молния» и другие.

Куприн превосходно знал русскую жизнь, внимательно изучал быт и нравы различных слоев общества. Ху­дожник исходил из жизненных впечат­лений, изображая лишь то, что сам пере­жил или наблюдал. Но вместе с тем он не просто описывал жизненные явления, а раскрывал их сокровенный смысл. Он художник-психолог, всегда стремящийся найти скрытые пружины поступков и дей­ствий людей. Его почти не интересуют аномальные явления в психической жиз­ни людей. Он, как правило, проявляет интерес к здоровой, нормальной психике, рисуя противоречивый процесс душевных переживаний человека. Художественные образы Куприна ярки и выразительны, потому что он раскрывает образ в драматическом действии и в диалоге, обнаруживая при этом большое мастерство в обрисовке портретов. Так же самостоятельны и вер­ны картины природы, в описании которой он большой мастер. Куприн проявляет силу своего дарования в жанре корот­кой новеллы. В этом отношении он про­должает традиции Чехова. Язык Александра Ивановича всегда точен и ясен, в нем нет никаких условно­стей. В нем запечатлено богатство разго­ворной лексики людей различных со­циальных пластов. Писатель всегда соблюдает художественный такт, избегая этногра­физма в языке даже в тех произведениях, которые отражают местный колорит юга России.

В первые годы после Октября писатель принимал деятельное участие в культур­ной жизни молодого Советского госу­дарства. По инициативе Горького он был привлечен к работе издательства «Всемирная литература», для которого осуществил перевод трагедии Ф. Шиллера «Дон Карлос», читал лекции в школе журналистов. Александр Иванович выступил с предложением издавать газету для крестьян, о чем лично беседо­вал с В. И. Лениным. И вместе с тем от­ношение Куприна к революции оставалось двойственным. Его пугали суровые формы борьбы, ему казалось, что народ России еще не готов для революции. Приход войск Юденича в Гатчину решил судьбу слабохарактерного, мучимого противоре­чиями Куприна. Растерявшийся писатель поки­нул Гатчину, где он жил последние годы, вместе с отступавшими белогвардейцами. Некоторое время он находился в Эстонии и Финляндии, а в июне 1920 поселился в Париже, где и оставался до возвраще­ния на родину. Отрыв от живой русской действительности, замкнутость в кругу эмигрантской интеллигенции пагубно сказались на писательской деятельности писателя.

Художественные произведения Куприна А. И., на­писанные во время пребывания в эмигра­ции, и по содержанию, и по форме значи­тельно уступают дооктябрьским произве­дениям. По его собственному признанию, ему «пришлось вкусить сверх меры от всех мерзостей, сплетен, грызни, притворства, подсиживания, подозрительности, мелкой мести, а главное, непроходимой глупости и скуки».

Внимание Куприна- художника в эти годы обращено к прошлому родной стра­ны, к лично пережитому, к тем событиям и явлениям жизни, очевидцем которых он некогда был. Однако все увеличивающаяся дистанция времени и слабеющая память не дают возможности с той же полнотой и выпуклостью изобразить русскую жизнь конца прошлого — начала нынешнего века, с какой он делал это раньше. Осо­бенностью творческого процесса Куприна всегда была склонность к воспроизведению лич­но увиденного, пережитого и перечувство­ванного; произведения же эмигрантского периода отмечены узостью авторского го­ризонта, поверхностным восприятием жиз­ненных явлений. В поле зрения писателя оказываются малозначительные эпизоды прошлого, описанные без критической остроты

«Домик»,

«Потерянное сердце»,

«Удод»,

«Бредень».

Многое из того, что ранее изображалось Куприным критически, теперь окрашивается в розово-сентиментальные тона, ибо само это прошлое в представле­нии писателя выглядит идиллически. Эта идеа­лизация прошлого сказалась и в повести «Юнкера» — наиболее значительном и ин­тересном произведении Куприна А.И. эмигрантского периода.

Отрыв от родной страны становился все более невыносимым для писателя, и в 1937 он вернулся на родину.

Смерть не дала возможности писателю осуществить новые творческие замыслы.

Умер — [25.VIII.1938], Москва.

 

4. Образ

ГЛАВА III. НЕКОТОРЫЕ ХУДОЖЕСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В ПРОЗЕ КУПРИНА О ЛЮБВИ

Рассмотренные во II главе женские образы в творчестве Куприна создаются целым рядом устойчивых (традиционных) художественно-психологических средств. Но в отдельных эпизодах Куприн проявляет новаторский подход к изображению психологии женщины, дает нетрадиционные развязки любовных коллизий. Рассмотрению вышеперечисленных положений и посвящается данная глава.

Повышенный интерес к человеческой психологии проявился у Куприна еще на заре его писательской деятельности, и это в огромной мере отразилось на его произведениях, в которых автор стремится проникнуть в тайники человеческой души, познать непознанное, дать тонкую психологическую мотивировку поступкам и словам своих героев.

В раскрытии психологии своих героев, в подходе к характеру Куприн проделал существенную творческую эволюцию от ранних своих опытов (рассказ «Последний дебют», 1889) до зрелой поры, падающей на 900-е годы. Творческую манеру повествования в «Последнем дебюте» условно можно назвать сентиментально-романтической. И авторская речь, и речь персонажей сплошь выдержаны в романтически приподнятом, ложно-патетическом тоне: «Она рыдала, ломая руки, она умоляла о любви, о пощаде. Она призывала его на суд божий и человеческий и снова безумно, отчаянно рыдала... Неужели он не поймет ее; не откликнется на этот вопль отчаяния? И он один из тысячи не понял ее, он не разглядел за актрисой женщину; холодный и гордый, он покинул ее, бросив ей в лицо ядовитый упрек» (11,540).

Это заставляет вспомнить слова А. Пушкина, сказанные им по поводу «Бахчисарайского фонтана»: «Молодые писатели вообще не умеют изображать физические движения страстей. Их герои всегда содрогаются, хохочут дико, скрежещут зубами и проч. Все это смешно, как мелодрама»67. Мелодрама – это когда внешнее выражение сильнее внутреннего, а речевой стиль излишне напыщен.

Именно мелодраматического эффекта достигал автор, заставляя героиню принять смертельную дозу яда на сцене, на глазах у тысячной толпы.

Герои рассказа с раскаленной страстью, поставлены автором в необычные, исключительные положения, их чувства и речи мелодраматически преувеличены, их поведение кажется неправдоподобным, без убедительной психологической мотивировки. Куприн значительно позже сам с нескрываемой иронией отзывался о своем новеллистическом первенце, пародируя трафаретные сюжеты романтических авторов: «Я теперь не помню ясно содержание моего первого рассказа. Если не ошибаюсь, в нем говорилось о том, что было прекрасное майское утро, что молодой и красивый человек, по имени Вольдемар, влюбился в это утро в девицу Людмилу, исполненную необыкновенных достоинств, и что девица Людмила изменила самым коварным образом Вольдемару ради кавалерийского офицера»68.

Позже, в повести «Поединок», мы столкнемся со своеобразной самопародией Куприна на неудачные опыты прошлого. Это связано с наивной привычкой Ромашова и, значит, молодого Куприна, думать и внутренне говорить выспренными словами старых шаблонных романов: «Его добрые выразительные глаза подернулись облаком грусти или Ироническая, горькая улыбка показалась на его тонких губах», «Он рассмеялся горьким, презрительным смехом», «Его сердце было жестоко разбито» и т.д. Это – не прямая речь Ромашова, который в повести говорит не так «красиво», а только образец того воображаемого стиля, которым он по своей писательской неопытности пользовался бы, если бы писал о себе в третьем лице. Это насмешка над самим собой в прошлом – прием, к которому нередко прибегали предшествующие писатели, например, Гончаров, искусно пародировавший в «Обыкновенной истории» свои незрелые юношеские стихи, приписав их авторство Александру Адуеву. Небезынтересна тут одна деталь. Заставив романтически – восторженного Ромашова мысленно произнести привычную фразу: «Его выразительные черные глаза сверкали решимостью и презрением!», – Куприн тут же иронически заметил о своем герое, что в действительности глаза у него были вовсе не черные, а самые обыкновенные – желтоватые, с зеленым ободком. Рассказывая о литературных упражнениях своего героя, Куприн замечает, что стоило Ромашову после своих страниц прочитать хотя бы маленький отрывок из великих русских художников слова, как им овладевало отчаяние, отвращение к своему творчеству и стыд. То, что он писал, выглядело на таком фоне вялым, бледным, неуклюжим и напыщенным. Ирония автора всюду полемически направлена против дурной манеры выражаться чересчур красиво и слащаво.

В ранних рассказах и повестях Куприна ощутим его интерес к загадочному, таинственному в человеческой психике, в поведении героев. Л.А. Колобаева считает, что «это таинственное, «непостижимое», «роковое» идет часто от книжных влияний, влияний шаблонов «массовой» модернистской литературы в частности»69. К таким произведениям можно отнести повесть «Впотьмах» (1893), рассказы «Лолли» (1895), «Виктория» (1897).

Мы уже говорили о том, насколько загадочна и таинственна была героиня рассказа «Виктория» – Виктория Ивановна.

Встретившись с ней впервые, рассказчик испытал «необыкновенное» чувство, и между ними зародилась «таинственная, ненормальная связь». «Эта духовная связь не походила на начинающийся флирт: в ней было что-то неестественное, жуткое» (П,103).

Такое нагромождение синонимов: загадочный, удивительный, фантастический, затаенный, необыкновенный, неестественный применительно к описанию внешности героини, ее поведения, отношений с рассказчиком – еще раз убеждает нас в том, насколько высок был интерес молодого Куприна к подобным проявлениям психики человека.

С этой же позиции может быть рассмотрено поведение и образ мыслей героини рассказа «Лолли» – циркачки – наездницы Лоренциты. Автор подчеркивает загадочность своих героев – дрессировщика Энрико, молчаливого, сумрачного, жестокого с людьми и животными, преследующего Лоренциту сначала любовью, а потом местью. (Он задумывает ужасный план - дрессирует слона Лолли таким образом, чтобы тот раздавил Лоренциту во время трюка.) Загадочна и Лоренцита, которая, узнав об угрожающей ей смертельной опасности, с отчаянной смелостью идет ей навстречу, бросая судьбе вызов. Непостижимо поведение и слона Лолли, отказавшегося выполнять план дрессировщика и спасшего Лоренциту. И, наконец, последняя загадка женского сердца, любви, о которой говорится в финале словами Чарли: «Все женщины одинаковы, сэр, потому что все они непроницаемы. Что же касается моей... она через месяц убежала от меня с этим мерзавцем Энрико» (1,348).

Интерес Куприна к тайному, непостижимому, заметный в ранних рассказах, не остался в его творчестве бесплодным, хотя со временем сильно видоизменился. Тяготение художника к удивительному, загадочному в человеке, несомненно, питало то качество купринского творчества, которое станет устойчивым и едва ли не коренным для него. Это увлеченность «стихийными душами» (так автор назовет героя рассказа «Анафема»), к характерам, движимым естественными, бессознательными, но правыми, истинными в глубине порывами. Это герои рассказов «Олеся» (1898), «Гранатовый браслет» (1911), «AIIez!» (1897) и др.

Колобаева, например, считает, что «стихийное, бессознательное выделяется в герое Куприна не вследствие наивного противопоставления им цивилизации и природы, о котором чаще всего говорят критики и литературоведы. Оно предстает у Куприна в разных формах и видах и нередко косвенным выражением сложных социальных отношении»70. Бессознательное выступает, как сила укоренившихся в психике обычаев, профессионально выработанных привычек. Безотчетное, внутреннее правило, воспитанное долголетней практикой, помогло маленькой акробатке Норе, героине рассказа «Allez!» сослужить последнюю в ее жизни службу – рассчитаться с жизнью после очередного оскорбления, нанесенного ей ее возлюбленным Менотти. Напомним финал рассказа:

«Пальцы Норы похолодели, и сердце перестало биться от минутного ужаса... Тогда, закрыв глаза и глубоко переводя дыхание, она подняла руки над головой и, поборов привычным усилием свою слабость, крикнула, точно в цирке: «Allez!»...» (II, 168). Бессознательное, выступает, и как укоренившиеся в психике древние народные поверья, в которых суеверие соединяется с действительным, живым и ценным опытом народных знаний. («Олеся») В соседстве с крепким умом и удивительными способностями в Олесе уживалось суеверие полудикарки. Олеся довольствуется теми «бессознательными, инстинктивными, туманными, добытыми случайным опытом странными знаниями, которые, определив точную науку на целые столетия, живут, перемешавшись со смешными и дикими поверьями, в темной, замкнутой народной массе, передаваясь, как величайшая тайна, из поколения в поколение» (11,286). Вспомним, хотя бы, сцену гадания или споры с Иваном Тимофеевичем о заговорах, проклятиях, разгадывание снов. Во время этих споров Иван Тимофеевич говорил Олесе о гипнотизме, о внушении, о докторах – психиатрах, пытался объяснить ей физиологическим путем некоторые из ее опытов, но «Олеся, такая доверчивая мне во всем остальном, с упрямой настойчивостью опровергала все мои доказательства и объяснения.(11,285) Она была убежденно покорна своему «таинственному предназначению».

Доверие к стихии человеческих чувств составляет основу психологизма Куприна. В порывах «стихийной души» героини чаще всего ему видится стихия добра. В связи с этим можно говорить об особенности художественного исследования писателем функции бессознательного: он показывает не столько разрушительную, сколько добрую роль бессознательного. Общий смысл этой позитивной роли, в понимании Куприна, – это восстание чувств личности против «узкого ума» – своего, окружающих, узости определенных этических и социальных институтов.

Необходимо отметить также особое внимание Куприна к болезненной психологии» в ранних его рассказах, в том числе и в рассказах о любви. В 1906 году Куприн в письме к Н.К. Михайловскому высказал сомнение в возможности для себя окончательно освободиться от склонности к изображению больной человеческой психики. «Может быть, – пишет он, – этот несчастный жанр неразлучен со мною?»71.

Сам Куприн называл себя «коллекционером редких и странных проявлений человеческого духа». В самом деле, он просиживал целыми ночами без сна с пошлыми, ограниченными людьми, весь умственный багаж которых составлял десяток – другой зоологических понятий и шаблонных фраз. Он поил в ресторанах отъявленных дураков и негодяев, выжидая, пока в опьянении они не распустят пышным махровым цветом своего уродства? Он иногда льстил людям наобум, с ясными глазами, в чудовищных дозах, твердо веря в то, что лесть – ключ ко всем замкам. Он щедро раздавал взаймы деньги, зная заранее, что никогда их не получит назад.

«Ему доставляло странное, очень смутное для него самого наслаждение проникнуть в тайные, не допускаемые комнаты человеческой души, увидеть скрытые, иногда мелочные, иногда позорные, чаще смешные, чем трогательные, пружины внешних действий - так сказать, подержать в руках живое, горячее человеческое сердце и ощутить его биение»72 - писал о Куприне О. Михайлов.

Данью «болезненной психологии» явились такие рассказы о любви, как «Странный случай»(1896), «Наталья Давыдовна»(1896), «Психея» (1892), «Безумие» ( 1894).

Явно нездоровое, извращенное начало живет в душе классной дамы Натальи Давыдовны – героини одноименного рассказа. Суровая и строгая блюстительница нравственности и дисциплины, перед которой трепещут все институтки, она оказывается тайной развратницей, вступающей в связь со случайными мужчинами, встреченными ею на улице.

Сюжетно новелла построена на резком несоответствии между «быть» и «казаться», между бросающимся в глаза внешним благообразием женщины и ее извращенными вкусами и аморальными поступками, женщины, всецело повинующейся в своих действиях импульсам чистого зоологического свойства.

В другом рассказе этого цикла – «Странный случай» – высказывается мысль о невозможности предвидеть последствия наших слов, нашего поведения. Нина Аркадьевна, красавица – аристократка, пресыщенная вниманием мужчин, попросту толкает на самоубийство безумно влюбленного в нее писателя Сойманова. Полушутя, она объявляет

ему, что тот, кому суждено стать ее возлюбленным, должен любить ее больше собственной жизни. Она прекрасно понимает, что делает, но азарт игрока, какое-то дьявольское упрямство, гордость побеждают в ней и заставляют ее произнести «приговор» молодому человеку. После того, как Сойманов рассказал Нине Аркадьевне о том, что он и его друг, многим обязанные друг другу, дали взаимную клятву «помочь» друг другу, если потребуется, – достаточно только написать в письме одно слово: «Пора» (имеется в виду «помощь» в самоубийстве – отравление), Нина Аркадьевна рассмеялась ему в лицо и назвала это глупой выдумкой.

«– Значит, вы хотите испробовать меня и моего друга? - спросил он с кривой усмешкой.

И странно: несмотря на то, что ее сердце на мгновение сжалось от ужаса, она ответила, смеясь:

– Ах, да, пожалуйста – это будет очень интересно» (1,450). В предыдущей главе мы уже упоминали о том, что Куприн был склонен видеть в женской любви какое-то бесовское начало. Оно является иногда причиной безумия влюбленного. Сойдет с ума художник, герой маленькой новеллы «Безумие» (1894), имеющей форму дневниковой записи. Ночами его посещало одно и тоже видение: перед ним являлась мистическая женщина, в объятиях которой он достигал «дьявольское блаженство» любви, величайшее блаженство и муку одновременно, а возвращение к действительности было для него страшно и мучительно.

«Странная женщина, – рассказывает художник, – медленно подходит ко мне, ложится со мной рядом и обнимает меня... Я холодею в ее объятиях, но ее страшные губы жгут меня. Я чувствую, что с каждым поцелуем она пьет мою жизнь медленными глотками... Это дьявольское, мучительное блаженство продолжается до самого утра, до тех пор, пока в изнеможении я не забываюсь тяжелым сном без всяких образов и видении...»73.

Нечто подобное происходит также со скульптором – отшельником из рассказа «Психея» (1896), стремящимся оживить создание своих рук –статую прекрасной Психеи.

К созданным в новеллах мужским образам можно приложить характеристику, которую дал герою декадентской литературы немецкий писатель и критик Макс Нордау: «Мысль о женщине преследует его, как болезнь, как мания. Он чувствует, что не в силах противостоять возбуждению, вызываемому в нем женщиною, что он безвольный раб ее; что по ее мановению он готов совершить ряд безумных глупостей и преступлений... он трепещет перед ее мощью, бороться с которою не в силах»74.

В некоторых рассказах Куприн исследует глубины души своих героинь путем «вторжения» в их «внутренний мир»75, в их мысли. Так, нам становится известным ход мыслей Зины Колосовой («Впотьмах»), решающей «продать» себя ради спасения жизни Аларина. Мы как бы слышим внутренний голос героини, ищущей и легко находящей оправдание своему поступку. Еще раз вспомним этот эпизод повести: «И вся охваченная внезапным, потрясающим страхом за жизнь дорогого человека... Зинаида Павловна почти бежала в ту сторону, где еще слышались смутно удаляющиеся шаги Аларина, но тотчас же остановилась.

Зачем? - безнадежно мелькнуло в ее голове. - Чем я могу утешить его? Он опять так же злобно насмеется... Господи, какую страшную муку должен он испытывать? Но чем же я могу помочь ему?.. Господи! Научи меня, процвести мой разум! Он для меня дороже всего в мире, и я ничем не в состоянии удержать его... Он не понял и не хотел поверить тому, что я с наслаждением отдала бы жизнь за него, вот сию секунду и отдала бы... А что, если и в самом деле не жизнь... а... Тот ужасный человек вчера...». И далее:

«... отдать свою честь на поругание, навеки потерять уважение любимого человека, но спасти его, – спасти от ужасной смерти, которая позором ляжет на его имя... Можно ли сделать больше?.. Значит это можно... и даже необходимо совершить!..» (1990-91) Проникновение в мысли, владеющие героиней, встречается и в рассказе «Страшная минута» (1895). Варвара Михайловна, борясь в душе с внезапно вспыхнувшей страстью к Ржевскому, то оправдывает, то обвиняет себя:

«Господи! Что со мною делается? — пронеслось у нее в голове. — Неужели я такая гадкая, безнравственная? Неужели я развратна, и сама до сих пор не знала себя? О господи, научи меня! Господи, поддержи меня!». Она опустилась на колени перед маленьким образком, висевшим в изголовье ее кровати. Но губы ее машинально шептали привычные слова и мысли упрямо бежали от молитвы.

«Пропадают мои молодость и красота, - печально думала Варвара Михайловна, - и никто, никто не насладится ими» (1,285). Очень важным художественно-психологическим средством создания женского образа является письмо героини. Здесь героиня раскрывается во всех своих насущных переживаниях, и читатель может судить о глубине ее переживаний не через опосредованное авторское восприятие, а путем «знакомства» с нею лично, как бы узнать из первых уст о том, что ее тревожит, что радует, чем заняты ее мысли. К тому же, в письмо обычно вкладывается гораздо больше смысла, больше искренности; в письме зачастую говорят о том, о чем бы не смогли сказать при встрече, глядя друг другу в глаза, влюбленные люди. Так, героиня рассказа «Осенние цветы» (1901) в письме своему возлюбленному говорит то, о чем не смогла сказать во время их последней встречи, она «обнажает» перед ним душу:

«Простите меня: все, что я говорила вам о лиманах, о морском воздухе и о докторах, будто бы уславших меня сюда из Петербурга, все это было неправдой! Я приехала сюда только потому, что меня вдруг неудержимо потянуло к вам, потянуло снова изведать хоть жалкую частицу того горячего, ослепительного счастья, которым мы когда-то наслаждались расточительно и небрежно, точно сказочные цари» (П,500).

Мы понимаем из письма, что для героини это - единственное средство объясниться со своим возлюбленным начистоту, потому что их разговоры при встрече получаются наигранными и неловкими, похожими на «подлог» под прежнюю любовь. Героиня признается, что она «бежала» от «того мучительного, неловкого и ненужного, что неминуемо должно было произойти» между ними.

В другом рассказе «Сентиментальный роман» («Больничный цветок»), 1901, также построенном в форме письма женщины своему любимому, лист бумаги и ручка - единственное средство, с помощью которого героиня, тяжело больная туберкулезом, может общаться с внешним миром. Поэтому в этом письме больше психологизма, оно глубже раскрывает глубину переживаний и чувств женщины. В этом рассказе проявляется особое мастерство Куприна - психолога, дающего картину духовной жизни человека, обреченного на медленное умирание. Но есть у Куприна и такой рассказ, в котором обращение к письмам героини к своей подруге служит средством раскрытия ее духовной пошлости, развращенности. Это рассказ - «Прапорщик армейский», 1897. Помещичья дочка Кэт «разыгрывает» искренне любящего ее прапорщика Лапшина, изображая ответную любовь, хотя на самом деле - это всего лишь «развлечение» для нее и ее подруги, в письмах к которой она издевательски «смакует» подробности встреч с Лапшиным, смеется над его чувствами.

Один из важных художественно-психологических приемов, используемый писателем в своих рассказах – прием контраста. В рассказе «Последний дебют» - это контрастное сопоставление злодея – соблазнителя Александра Петровича и любящей, кристально чистой Лидии Николаевны Гольской. Автор дает контрастное сопоставление их душевного состояния. Такое сопоставление, а точнее будет сказать, -противопоставление – резко контрастирующих образов выразительно оттеняет характер Гольской.

В рассказе «Гранатовый браслет» тоже используется такой прием: Куприн как бы сопоставляет двух сестер Анну и Веру. Детальное описание характера и внешности Анны имеет, если можно так выразиться, вспомогательное значение. Оно призвано оттенить облик княгини Веры. Автор пишет, что

«... по внешности они до странного не были схожи между собой. Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу – англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, - наоборот, унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя... Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная, насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте... – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью... Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры» (IV,433).

Характерно, что в этом описании Анне отведено больше места, чем главной героине. Женщина, которую любил Желтков, выступает, до поры до времени, как бы в некотором отдалении от читателя. В сущности, она так же «отдалена» от всех окружающих. В отличие от Анны с ее «веселой безалаберностью», Вера «была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независимо и царственно спокойна» (IV,434).

Своей манерой выражать чувства Вера и Анна, напоминают женские образы Л. Толстого. Вот Анна, в радостном опьянении перед картиной природы, восторженно говорит сестре:

«Но ты только посмотри, какая красота, какая радость – просто глаз не насытится. Если бы ты знала, как я благодарна Богу за все чудеса, которые он для нас сделал!» (IV,435).

В этом ощущении природы раскрывается характер экспансивный, жадно вбирающий радости жизни. И тут же писатель показывает восприятие природы Веры:

«Я тебя понимаю, – задумчиво сказала старшая сестра, – но у меня как-то не так, как у тебя. Когда я в первый раз вижу море после большого времени, оно меня и волнует, и радует, и поражает. Как будто я в первый раз вижу огромное торжественное чудо. Но потом, когда привыкну к нему, оно начинает меня давить своей плоской пустотой... Я скучаю, глядя на него.. .» (IV,435).

Это – отношение к прекрасному натуры более холодной, сдержанной, живущей размеренными чувствами, натуры успокоенной и счастливой буднями своего семейного бытия. Однако, чувство прекрасного далеко не чуждо ей, она женщина тонкого вкуса, и Куприн подчеркивает это неоднократно. Вера говорит Анне:

«Я люблю лес... Разве может он когда-нибудь прискучить? Сосны!.. А какие мхи!.. А мухоморы! Точно из красного атласа и вышиты белым бисером...» (IV,436).

Такие штрихи в изображении Веры приоткрывают постепенно завесу над ее внутренней жизнью. Вера не так холодна, как это кажется вначале. Однако, понадобятся совершенно, исключительные обстоятельства, чтобы душа этой женщины пробудилась.

Таким образом, характер Веры раскрывается не только через сопоставление с Анной, но и через ее отношение к прекрасному, к природе, через ее переживания.

Одним из средств создания образов проституток в повести «Яма» также является прием противопоставления. «Падшие» женщины противопоставлены интеллигентам. Куприн ищет наибольшего контраста. Знаменитая актриса Ровинская, пресыщенная преклонением зрителей, столь же знаменитый адвокат Рязанов, богатый композитор – дилетант Чаплинский и некая баронесса Тефтинг – вот небольшая компания, решающая окунуться в жизнь «Ямы».

Все они далеко не худшие представители своей среды, образованные люди. Но жизнь кажется этим баловням судьбы скучной. Они ищут «на дне» каких-то новых ощущений. И здесь они действительно испытывают острые ощущения, но далеко не те, которые ожидали. В результате бестактности баронессы разгорается скандал. Женя, а потом Тамара жестоко обличают ханжество «гостей». При этом «падшие» женщины выглядят куда более достойными, чем «снизошедшие» к ним представители аристократии. Гораздо достойнее выглядит и Любка по сравнению со «спасителем» Лихониным.

В другом рассказе – «Сентиментальный роман», прием противопоставления, контраста, используется автором, чтобы противопоставить ее над всем бренным, мирским. Как мы уже говорили, она смертельно больна, но это не мешает ей переживать в своей душе весну любви. По сути, это настоящий подвиг женщины, душа которой оказывается способной взмыть ввысь вопреки неизбежному физическому угасанию.

Иногда совершенно контрастные черты могут совмещаться в характерах купринских героинь, как например, в характере Лидочки Гнетневой («Лидочка», 1894). Те обиды и оскорбления, которые испытала на себе молодая актриса Гнетнева, постоянные унижения ее человеческого и женского достоинства превратили ее в существо озлобленное, с издерганными нервами и несдержанным, неуравновешенным характером. «Бывалый человек», от лица которого ведется повествование, следующим образом характеризует героиню рассказа:

«... Лидочка – то именно и принадлежала к этим скорбящим и озлобленным. Это самые неуравновешенные люди. Треплет – треплет их судьба и так, в конце концов, изуродует и ожесточит, что и узнать трудно. Много в них чуткости, нежности, сострадания, готовности к самопожертвованию, доброты сердечной, а с другой стороны – гордость сатанинская, обидчивая и нелепая гордость. Постоянное сомнение и в себе и в людях, наклонность во всех своих ощущениях копаться и, главное, какой-то чрезмерный, дикий стыд. Нашла минута – отдаст он вам душу, самое дорогое и неприкосновенное перед вами выложит, а прошла минута - и он вас сам за свою откровенность уже ненавидит и торопится облегчить себя оскорблением. Позднее я догадался, что и Лидочка была из числа этих загнанных судьбою» (1,204).

Образ Лидочки построен на совмещении в одном характере взаимоисключающих черт, неожиданных изломов, поворотов в настроении, в психике вообще.

Одно из средств создания женских образов у Куприна – обращение к предыстории героини как своего рода мотивация ее поступков в настоящем. Так, в рассказе «На разъезде», 1894 , автор, как бы отвечая на просьбу Шахова, открывает перед читателем завесу, ведущую в прошлое Любови Ивановны Яворской. То, что узнает о ней Шахов (и мы вместе с ним) позволяет глубже разобраться в ее душевном мире, понять и оправдать ее поведение. Это и повод откровенно посочувствовать героине, по наивности попавшей в сети старого хитрого «дяди», к тому же удивительно нахального и до ужаса грубого.

Но иногда, как, например, в повести «Олеся», автор намеренно не дает никакой предыстории героини. Основная причина того, что Олеся появляется внезапно и о ней ничего не известно на первых страницах повести, вплоть до ее встречи с героем, заключается в том, что писатель хочет всячески отделить Олесю от внешнего мира, показать ее в естественной для нее обстановке прекрасной и могучей природы.

Нельзя не отметить особое мастерство Куприна – портретиста. В каждой своей героине он умеет выделить те внешние черты, которые являются выражением ее характера, помогают глубже раскрыть ее образ. Мы уже говорили о портретных характеристиках Анны и Веры из «Гранатового браслета», Виктории Ивановны из рассказа «Виктория». Особого внимания с этой точки зрения заслуживают еще две героини Олеся и Суламифь.

В красоте Олеси, в гордой силе, исходящей от нее, писатель воплощает красоту и гордую силу природы, которая как бы сформировала человека по своему подобию.

«Моя незнакомка, высокая брюнетка лет около двадцати – двадцати пяти, держалась легко и стройно. Просторная белая рубаха свободно и красиво обвивала ее молодую, здоровую грудь. Оригинальную красоту ее лица, увидев раз, нельзя было позабыть, но трудно было, даже привыкнуть к нему, его описать. Прелесть его заключалась в этих больших, блестящих, темных глазах, которым тонкие, надломленные посередине брови придавали неуловимый оттенок лукавства, властности и наивности; в смугло-розовом тоне кожи, в своевольном изгибе губ, из которых нижняя, несколько более полная, выдавалась вперед с решительным и капризным видом» (11,266).

Свойственна Олесе и та изменчивость настроения, которой подвержен человек, окруженный природой, то ласковой, то суровой.

Столь же колоритен и необычен и облик Суламифи. Конечно, Куприн в изобилии использует здесь приемы стилизации под «Песнь песней», и это делает портрет Суламифи по-своему завораживающим, очень живописным:

«... Вот ты засмеялась, и зубы твои – как белые двойни ягнят, вышедшие из купальни, и не на одном из них нет порока. Щеки твои – точно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алы – наслаждение смотреть на них. А волосы твои... Знаешь, на что похожи твои волосы? Видала ли ты, как с Галаада вечером спускается овечье стадо? Оно покрывает всю гору, с вершины до подножья, и от света зари, и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как твои кудри. Глаза твои глубоки, как два озера Есевонских у ворот Батраббима. О, как ты красива! Шея твоя пряма и стройна, как башня Давидова!..» (IV, 272). Конечно, в описании прелести Суламифь, надо сделать скидку на то, что этот портрет был увиден глазами влюбленного в нее человека – Соломона. Но все же это не умаляет художественного мастерства Куприна.

Иногда даже по незначительному портретному штриху мы можем судить о героине, о ее характере. Например, Пашка из «Ямы» имела «миловидное» лицо, но в ее «полузакрытых глазах, всегда улыбающейся какой-то хмельной, блаженной, кроткой, застенчивой и непристойной улыбкой, в ее томных, размягченных, мокрых губах, которые она постоянно облизывает, в ее кротком тихом смехе – смехе идиотки» сквозило близкое безумие (V,32).

В заключение данной главы скажем о еще одном важном художественно-психологическом средстве создания женских образов. Это – речь героинь. Куприн всегда тщательно работал над языковыми характеристиками своих героинь. Рассмотрим это средство на примере образа Олеси, где оно проявилось с наибольшей выразительностью.

Трудность при работе над речевой характеристикой Олеси заключалась в самом характере этой героини. Какие слова вложить в уста полудикой девушки, выросшей на лоне природы, не получившей никакого образования? Как должна выражать она свои мысли и чувства, чтобы не нарушить гармоническое впечатление, произведенное этим образом?

В решении этой проблемы также сказались свойственные Куприну стремление к благородной простоте, нелюбовь к аффектации, чувство меры. Речь героини заключает в себе некоторые элементы просторечия, но без грубых и малоприятных местных слов. Лексика Олеси отличается разнообразием, гибкостью и удивительной точностью, конкретностью. В сцене гадания писатель сохраняет некоторые черты слога, которыми пользуются гадалки, но Олеся избегает готовых, закостеневших фраз, вроде: «Всегда живописуй, а не веди полицейский отчет»76. Художественно-психологические средства, которыми пользуется Куприн для создания женских образов, и служат более живой, естественной обрисовке характеров и поступков его героинь.

 

 

---

Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 1355; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!