Предисловие издателя к третьему (английскому) изданию 37 страница
В подобной констелляции исцеление может произойти только в том случае, если разовьются два других (феминных) полюса, так как в мужской психологии феминное начало, Анима, воплощает принцип реальности и осознания, осмысления (realization). Но в этой констелляции отсутствуют два феминных полюса.
А теперь я кратко перескажу дальнейшее продолжение истории.
С сияющими глазами Фо говорит, что они направляются в город, а затем обращается к Мельхиору, чтобы дать ему имя (имя «Ли» означает структуру, порядок, закон, сознание – т. е. все, что должен создать Мельхиор). То, что следует дальше, не слишком символично, а потому вполне понятно. Речь идет о пагубном воздействии Фо и его компании.
В романе есть город, называемый Штульбрестенбург (Stuhlbrestenburg). Bresten– древнегерманское слово, означающее болезнь, а слово Stuhl по-немецки «стул» или «экскременты». В данном случае явно подразумевается второй смысл, поэтому название города можно прочитать так: «Город Болезней и Экскрементов». В повествовании говорится, что однажды в городе случился пожар, который полностью его разрушил. Король, будучи по своему характеру человеком весьма эксцентричным, подумал, что не следует разрушать старые стены города, и снес сгоревшие дома лишь до определенного уровня (скажем, до двух метров от земли), оставив их стены совершенно черными. На обгоревшем фундаменте построили новые дома, но сделали их очень светлыми и изящными в стиле рококо. Король (его звали Вальтер II) считал свою идею очень занимательной. Но случилось так, что после пожара в подвалах сгоревших домов собрался весь преступный мир города; подвалы соединялись между собой, и преступники могли обмениваться информацией друг с другом. Время от времени бандиты вылезали наверх, чтобы ограбить банк или еще что-нибудь, а затем снова прятались в подвалах сгоревших домов. Полиция не могла с ними справиться, поэтому почтенные буржуа, жившие на верхних этажах домов, были весьма напуганы.
|
|
|
Ситуация ухудшилась, когда полиция поймала одного из главарей преступников. Он сообщил информацию о географии подземного мира, и тогда полиция решила одним ударом очистить город от бандитов.
Жителям города, говорится в романе, приходилось много и тяжело работать, и жили они в суете, ненависти и жадности. На фабриках и заводах, в церквях и домах удовольствий (борделях) кипела жизнь, но в городе было жарко и довольно грязно – черные обугленные стены сгоревших домов испускали миазмы.
Неприятности стали происходить и в соседнем городе Раттенхаузене (Rattenhausen, дословный перевод – Крысиный Дом). Школьному учителю, совершившему двадцать лет назад дурной поступок по отношению к одному из своих учеников (романтически настроенному мальчику, похожему на Отто фон Лобе) привиделось, что один из его нынешних учеников – тот самый мальчик, по отношению к которому он скверно поступил. Учитель перед всем классом пал на колени и стал просить прощения. Оказалось, что мальчика по имени Ранке (Ranke), у которого он хотел просить прощения, в этот день совсем не было в школе, он болел и сидел дома. Директор школы лично отправился к нему домой и проверил это. Случился грандиозный скандал, и учителю пришлось уволиться. На следующее утро больше половины мальчиков в школу не вернулись; более того, их нигде не могли найти.
|
|
|
Второй случай произошел почти в то же время с одним очень уважаемым банкиром, господином Ротбухом (Rotbuch). В середине рабочего дня, когда сотрудники его банка отсутствовали, им овладела сумасшедшая идея. Открыв окно первого этажа, банкир стал бросать деньги прямо на улицу, в рыночную толпу. В результате возникла страшная давка, два человека погибли, многие были серьезно ранены.
Банкира арестовали и поместили в психиатрическую лечебницу. Когда он пришел в себя, то сказал, что не понимает, что на него нашло. Он рассказал, что к нему пришли два мальчика в куртках с поднятыми воротниками и кожаных кепках и заставили его поступить именно так, и он, послушав их, действовал по принуждению.
|
|
|
В тот же день обнаружилось, что двери городской тюрьмы взломаны. Тюремную охрану нашли связанной в курятнике вместе с начальником тюрьмы, который, одетый в парадную форму, прыгал по курятнику с раскинутыми руками, кукарекая как петух. Все заключенные тюрьмы исчезли. Предположили, что они убежали в соседний Штульбрестенбург и присоединились к живущим в подвалах местным бандитам.
В передовице местной газеты Rattenhausen Bote все происходящее объяснялось массовым психозом. В статье говорилось, что компания бессовестных подростков, по-видимому, начитавшихся рассказов о Шерлоке Холмсе, статей Карла Маркса и романов Александра Дюма и заразившихся авантюризмом, попыталась заставить горожан последовать идеям, которые не могут быть воплощены в жизнь. Газета утверждала, что все это – результат спешки и ненасытности в погоне за новыми приключениями, навеянных современной жизнью, ведь то, что еще вчера считалось чудом, сегодня становится обыденной реальностью, а потому даже очень разумные люди уже не могут увидеть разницу между возможным и невозможным. В такое бурное время, продолжала статья, когда все переворачивается вверх дном, мы лишь можем посоветовать нашим добропорядочным гражданам доверять только тому, что подтверждено официально. Единственное, чему можно верить – это городская печать Sigillum Signum veri (государственная печать, удостоверяющая истинность). Официальные лица рекомендовали срочно заняться поисками и поимкой злоумышленников, чтобы те перестали причинять вред жителям города, сеять сумятицу и неразбериху. С этих пор, говорилось в статье, горожане должны следовать указаниям городского правительства, Caveant cónsules.
|
|
|
Другая статья в этой же газете, написанная врачом-психиатром доктором Хинкельдэй (Hinkeldey) рассказывала о массовом психозе и предупреждала о вреде сверхурочной работы, самокопании и чрезмерных фантазиях. Доктор рекомендовал холодные ножные ванны на ночь и массаж влажным полотенцем с утра.
В следующей главе те же самые мальчики, одетые в куртки с поднятыми воротниками и кожаные кепки, появились в городском соборе.
Люди на улице, услышав красивую музыку, входили в собор. Храм был полон народу, на алтаре горели свечи. Играла танцевальная музыка, причем она была настолько заразительной, что люди забывали о том, где находились, и пускались в сумасшедший пляс. Музыка звучала все громче, присоединились барабаны, скрипки, трубы. Когда заиграл орган, наполнив храм звуками потустороннего мира, присутствующие уже не выдержали. Учитель, окружной судья и прокурор скакали, как козлы, в обнимку с базарными торговками.
Музыка оборвалась, и в соборе, появился старейший член консистории господин Писторий (Pistorius) в полном облачении. Он медленно направлялся к кафедре. Все вдруг замолчали и пали на колени, умоляя о прощении. Но вдруг с кафедры раздался громкий продолжительный хохот. Полное красное лицо Пистория становилось все меньше и все белее; спустя минуту он уже казался малолетним мальчиком. Затем вместо уважаемого члена консистории прихожане увидели блеющего козла, положившего мохнатые копыта на пюпитр.
Это была своего рода массовая галлюцинация, овладевшая всеми присутствовавшими. Только учитель Фламм (Flamm) сохранил ясность ума и попытался обратиться к согражданам. Но тут около сотни мальчиков спустились к нему с органа и стали издевательски ему аплодировать и громко смеяться. Затем у алтаря появился обнаженный юноша и заиграл на флейте, а присутствующие хором подвывали ему по-собачьи. Те, кто был смертельно напуган, пытались выбежать вон, но двери храма оказались запертыми, поэтому прихожане карабкались на скамейки и пытались вылезти через окна. Когда флейта смолкла, юноша, мальчики и розы исчезли. Двери собора открылись. Никто не осмелился вымолвить ни слова, и люди молча выскользнули из церкви на улицу.
Судья, оказавшийся в соборе, со всех ног бросился в здание суда, где в это время судили сексуального маньяка. Прокурор встал, чтобы произнести речь, но в течение часа лишь открывал и закрывал рот, все больше возбуждаясь, но ни одного его слова не было слышно. Когда он, побледневший и уставший, плюхнулся в свое кресло, из зала встала одетая в белое платье женщина и начала аплодировать. Затем взял слово адвокат, но прежде, чем он начал свою речь, перед ним появился его двойник и обвинил его в подлоге. Защитник пришел в такой ужас, что еле-еле смог вымолвить лишь несколько слов, и его двойник тут же заявил, что тому нечего сказать в свое оправдание. В зале поднялся шум, присутствующих с трудом удалось успокоить.
Затем лже-адвокат начал длинную речь. Он утверждал, что обвиняемый всего лишь искал способ получить удовольствие, ведь получают же некоторые удовольствие от того, что судят других. В чем же тогда заключается разница? Одни получают удовольствие в том, чтобы вести себя согласно морали, другие – в том, чтобы вести себя аморально, одни находят прелесть в том, чтобы убивать людей, другие – в том, чтобы исполнять закон. Лже-защитник перевернул ход дела с ног на голову, создав такую путаницу понятий справедливости и беззакония, что присутствующие тут же решили, что не стоит скрывать собственные жадность и безнравственность.
На месте помощника судьи появился обнаженный мальчик, который несколькими часам ранее играл на флейте в городском соборе. Женщина в белом объявила, что она провела полчаса в соседней комнате с помощником судьи. Она оказалась совершенно беззащитной, он вонзил ей в грудь нож для резки бумаги, и тогда, находясь у него в руках, она превратилась сначала в мальчика, а затем в свинью. У нее в груди до сих пор торчала рукоятка ножа, вырезанная из слоновой кости. Мальчик взял руку помощника судьи и произнес: «Посмотрите, она вся в крови»! Кровь полилась на пол, обвиняемый встал, подошел к помощнику судьи и весьма доброжелательно попросил поцеловать его, сказав, что теперь они кровные братья.
Затем обвиняемого признали невиновным. Мальчик и женщина в белом захлопали в ладоши и закричали: «А теперь поцелуйтесь!». Снова происходит невероятная сцена: все вокруг обнимаются и целуются. Все колокола в городе зазвонили, горожане приставали друг к другу: они начинали спорить, возражать, ссориться, драться, кричать – это происходило до тех пор, пока не появилась вооруженная полиция.
Пока события разворачивались в суде, король был в театре (это был романтичный человек, но плохой правитель, очень напоминающий Людвига II Баварского, короля-артиста)[90]. Король смертельно скучал, если возникала необходимость выполнять обязанности монарха, поэтому, сидя в королевской ложе, он предавался романтическим мечтаниям и меланхолии. Он смотрел спектакль и чувствовал невообразимую скуку. В первом отделении на сцене происходил диалог между главным героем пьесы, директором одной электротехнической компании, и его сводным братом. Герой как раз произносил длительный монолог в защиту материализма, себя самого и себе подобных, утверждая, что в золото находится в надежных руках идеалистов-практиков, как вдруг на сцене появились два мальчика, и хаос начался.
Актер превратился в мяч, который мальчики сначала стали перекидывать один другому, а затем кинули королю, который, поймав его, бросил им обратно, и тот с громким хлопком взорвался. Король радостно зааплодировал, и тогда появились еще два мальчика, которые возложили ему на голову корону, дали ему в руки скипетр и державу, а на плечи накинули горностаевую мантию. Мальчики взяли короля за руку и повели вниз по появившейся лестнице из цветов, спускавшейся от королевской ложи к подмосткам. Весь зал с ужасом взирал на происходящее. Придворный маршал попытался спасти ситуацию, крикнув «Ура!», а некоторые зрители запели государственный гимн. Тут корона свалилась с головы монарха, и все увидели, что она сделана из бумаги. Из углов здания стал подниматься дым. Король и мальчики исчезли, двери распахнулись, и в зале появились темные фигуры с топориками и пистолетами в руках. Зрители задрожали, по залу поползли слухи, что это пришельцы из потустороннего мира. Темные фигуры пронзали людей мечами, рубили топорами, убивали из пистолетов. Дым сгустился, и здание театра развалилось на части, похоронив под собой людей.
Между тем в городе происходила кровавая битва, причем никто не представлял, кто с кем сражается. Кто-то, одетый в черное, взобрался на крышу стоявшего на рынке трамвайного вагона, и в зареве горящего театра кричал: «Друзья! Остановитесь! Образумьтесь! Вы убиваете друг друга только потому, что боитесь друг друга! Старый порядок сделал вас врагами! Создадим новый порядок! Не забывайте о том, кто является вашими истинными врагами. Это мальчики! Они скрываются везде и принимают любой облик! Кто они? Вы их знаете? Откуда они взялись? Везде, где они появляются, воцаряется хаос. Если вы за ними последуете, то никогда не будете жить в мире. Земля зашатается у вас под ногами. Жизнь и порядок исчезнут! Вас засосет водоворот, и сумасшествие разорвет вас на части!»
На минуту горожане застыли, но их тревога продолжала расти. Тишину нарушили крики, проклятия и вопросы: «Мальчики! Мальчики! Мальчики! Где они? Ищите мальчиков! Убить их! Нет, надо убить этого человека, он предатель!»
Оратор снова распростер руки: «Друзья, – начал он, – вы не ищите Бога, вы хотите, чтобы Бог отвечал вашему желанию, чтобы он утолял вашу тоску и помогал вам в работе. [Бог, созданный Эго! Какая чепуха!] Вы хотите, чтобы жизнь приняла новую форму; вам хочется установить священный незыблемый порядок, священный порядок своей работы. Этот священный порядок и стремление к нему существует у вас внутри. Я скажу вам о том, что вы чувствуете глубоко внутри. Я дам вам законы, которым вы последуете. Мы [духовный мир фон Шпата] хотим вас исцелить и подарить вам добро!»
На фигуру оратора упал лунный свет; вокруг него собралась большая толпа людей, умолявших научить их и все время оставаться с ними.
«Мы хотим вам помочь, – отвечал он, и голос оратора зазвучал, как набат колокола, – не утоните снова в этом ветхом, глубоком мраке! Не тоскуйте по вечности, которой не существует!»
Снова в толпе раздались крики о том, что надо найти мальчиков. Выступающий предупреждал, что ни в коем случае их нельзя трогать, но его уже никто не слушал. В центре площади раздался взрыв, стало разгораться пламя, и в огненном зареве пожара появилась группа обнаженных мальчиков. Мальчики двигались вперед со словами: «Те из вас, кто свободен, идите к нам. Пусть остальные строят свои воздушные замки! Пусть они навсегда застынут в своем твердом порядке, работе и счастье! Пусть к нам придут те, кто любит пламя и вечное превращение – в нашу ночь, когда их задушит ваш день, в наше царство, когда от их царства не останется камня на камне!»
В группе обнаженных мальчиков раздавалась песня, вселявшая дрожь в толпу собравшихся на площади людей. Песня становилась все громче, и даже солидные люди в очках подхватили ее. Горожане подняли ружья и выстрелили в мальчиков. Но тут появился парусник, внезапный порыв ветра наполнил силой его паруса, и поющие мальчики вознеслись над головами изумленных людей. В толпе нашлись те, кто закричал: «Стреляйте в них! Не дайте им уйти!» Но как только раздались выстрелы, корабль с мальчиками распался на множество мельчайших искр. На площадь посыпались миллионы роз, наполняя воздух сладким, захватывающим дыхание ароматом.
Корабль (очевидно, что это колесный парусник Диониса), а также розы подводят нас к очевидному выводу, что перед нами древняя архетипическая фигура Диониса, принявшая новый облик. В приведенном мной отрывке вы без труда узнаете речь фон Шпата и слова Фо. Их противоположность очевидна.
Содержание книги говорит само за себя. Читая ее, поражаешься, что она была написана около пятидесяти лет тому назад[91], однако в ней оказалось предсказанным все то, что мы пережили – вот доказательство пророческой силы искусства. Ведь в романе предсказан даже поджог Рейхстага, и дальнейшие комментарии не требуются.
Странен и таинственен мотив сожженного города, на обугленных останках которого возводятся новые светлые архитектурные постройки и сооружения. Это еще раз доказывает, что если в эволюционной лестнице существует незаполненное пространство (ниша), т. е. сохраняется разительный контраст между нижней, эмоционально-архаичной областью психики с присущей ей языческим отношением к жизни, и верхним слоем высшей цивилизации, то в случае, если эта проблема не осознана и не проработана, полое пространство будет постоянно создавать почву для всеобщих катастроф – войн, революций и т. п., за которыми последует репрессивное восстановление [порядка] на обломках старых развалин и мусора, который не удалось вовремя вычистить.
Вызывает страх то, что в сегодняшней Германии снова происходят подобные события. На обугленных руинах двух мировых войн эта страна с большим энтузиазмом (élan) переживает экономический подъем, и единственный вопрос, который никто не обсуждает с немцами – это вопрос о том, что же действительно происходило [в стране]. Большинство жителей Германии не хотят повернуться лицом к этой крайне насущной проблеме – это прошлое, оно было ужасным, и «я не одобряю всего, что происходило, но давайте больше не будем оглядываться назад, давайте быстрее построим новую жизнь». Это означает, что не произошло никакого очищения. Даже сейчас, когда все успокоилось, они не говорят: «Давайте оглянемся и спросим себя, что же с нами произошло с точки зрения психологии», ведь тогда бы настал момент осознания. Но вместо этого вновь создан тайный подпольный мир, наполненный революциями, проявляющийся в малевании свастики на стенах домов и подобных выходках.
Происходит так, словно люди, пережив нервное потрясение с помощью медикаментов, стали жить так, как жили прежде – вместо того, чтобы обратиться к бессознательному и понять, что явилось причиной такого состояния. Во время нервного срыва всегда есть что-то позитивное, создающее этот срыв, оно стремится вырваться наружу. Если человек не желает обратить внимание на свое состояние и не отделяет, как Золушка, зерна от плевел, он не только теряет связь со своим прошлым и собственной психикой, но и утрачивает позитивные ценности бессознательного.
Это утверждение справедливо и в отношении национал-социализма, представляющего собой извращенное стремление к обновлению и творчеству. Если бы архетипическая фигура Фо (которая, без сомнения, представляет собой новый образ архетипа Спасителя) была бы осознана и принята немцами не в качестве сумасшедшего фюрера, а на внутренне-субъективном уровне, это осознание положило бы начало великому движению созидания. Вместо этого архетип оказался экстериоризирован, смешан с политической пропагандой и влечением к власти, что, в конечном счете, и привело к катастрофе, свидетелями которой мы стали.
Таким образом, мы наблюдаем развитие невроза в более глобальном масштабе, подобное тому, как болезнь возникает и развивается у конкретной личности. То, что констеллируется в неврозе, имеет невероятно созидательную природу, но если ее вовремя не распознать, созидательное начало приведет к нервному срыву. Если же обратить на него внимание, то, все, что сделало человека больным, может его исцелить. Из романа ясно, что религиозно-романтический élan vital национал-социализма мог бы привнести огромное культурное обновление немецкому народу, дать новое развитие его сознанию. Но из-за неверного поворота динамическая энергия оказалась направлена на решение экстравертированных политических целей и привела к прямо противоположному результату, вызвавшему мировую катастрофу. В этом заключается еще одна причина, почему я на своих лекциях анализирую эту книгу. Я говорила о немцах, потому что книга была опубликована в Германии, но эта проблема распространена гораздо шире – такая же ситуация существует в Америке, в особенности среди подростков и малолетних правонарушителей. В других странах она имеет свои национальные особенности, но эта современная проблема не является чисто немецкой, хотя Германия оказалось первой, locus minoris resistentiae (местом наименьшего сопротивления), где болезнь вышла наружу. Но страдаем от ее проявлений все мы.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 293; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!