Глава шестая. История Робертсона Эя

Nbsp;

Глава пятая. Ещё один

 

– Почему мы должны идти гулять с Элен? – пробурчал Майкл, сердито хлопая воротами. – Не люблю ее. У нее нос слишком красный!

– Т‑с‑с‑с! – прошипела Джейн. – Она может услышать!

Но Элен, катившая впереди коляску с Близнецами, уже обернулась.

– Ты очень злой и невоспитанный мальчишка! Думаешь, мне очень хочется идти с вами на прогулку?

Достав из кармана зеленый платок, она высморкала свой красный нос.

– Почему же ты идешь? – спросил Майкл.

– Потому что Мэри Поппинс занята! Ну, пойдем. Будь хорошим мальчиком – и я куплю тебе на пенни мятных леденцов.

– Не хочу леденцов! Хочу Мэри Поппинс!

Бух‑бух, бух‑бух, – тяжело и неторопливо впереди топали ботинки Элен.

– А я вижу радугу через дырочки в шляпе! – воскликнула Джейн.

– А я нет, – сердито отозвался Майкл. – Мне подкладку мешает!

На углу Элен остановилась и стала беспокойно оглядываться по сторонам.

– Помощь не требуется? – спросил Полисмен, подходя поближе.

– Ну… – Элен смутилась и покраснела. – Если вы переведете нас через улицу, буду очень признательна. Из‑за этих детей, за которыми мне поручили присматривать, я уже не знаю, где у меня ноги, а где голова! А тут еще эта ужасная простуда…

Элен снова высморкалась.

– Где голова, могла бы и знать! Тоже мне большое дело – присматривать! – буркнул Майкл, думая о том, что хуже Элен не может быть никого на свете.

Полисмен, не вдаваясь в подробности, взял Элен за руку и осторожно, словно невесту, повел ее на другую сторону улицы. Свободной рукой он толкал коляску.

– Когда у вас выходной? – поинтересовался он, заглядывая в ее раскрасневшееся лицо.

– Каждую вторую субботу, – ответила Элен и смущенно высморкалась.

– Забавно, – усмехнулся Полисмен. – У меня тоже. Я всегда прихожу сюда ровно в два часа пополудни. Что вы на это скажете?

– О! – издала Элен непонятное восклицание, раскрыв от удивления рот.

– Ну так что? – он галантно кивнул Элен.

– Будет видно, – уклончиво ответила Элен. – До свидания!

Она двинулась дальше, искоса поглядывая, ушел Полисмен или нет. Тот стоял на углу и провожал их взглядом.

– Мэри Поппинс никогда бы не стала просить помощи у Полисмена! – недовольно заметил Майкл. – Чем она только может быть занята?

– Уверена, дома случилось что‑то очень серьезное, – высказала свои опасения Джейн.

– Откуда ты знаешь?

– Мне так кажется.

– Уф! Я уже проголодался! Элен', мы можем идти чуть‑чуть побыстрее?

– У этого мальчишки просто каменное сердце! – сообщила Элен Парковой ограде. – Нет, быстрее мы идти не можем! Мои ноги…

– Что с ними еще случилось?

– Мои ноги, – повторила Элен, – могут ходить только с такой скоростью!

– О, Боже! Мэри Поппинс, где вы?

Вздыхая, Майкл плелся вслед за коляской. Джейн шла рядом, считая радуги через дырочки в своей шляпе.

Ноги Элен медленно ступали по тротуару.

Раз‑два, раз‑два. Шлеп‑шлеп, бух‑бух…

А в это время на Вишневой улице происходило что‑то очень‑очень важное…

Со стороны дом № 17 казался таким же спокойным и сонным, как и другие дома. Но за опущенными шторами царили такие оживление и суматоха, что прохожие, не будь они уверены, что сейчас лето, наверняка бы подумали: здесь затеяли весеннюю генеральную уборку или подготовку к Рождеству.

Но сам дом лишь сверкал на солнце и, казалось, ни на что не обращал внимания. «В конце концов, – думал он, – подобную суету я видел много раз раньше и наверняка увижу еще не раз. Так что нечего беспокоиться».

Тут парадная дверь с шумом распахнулась и из нее торопливо вышли миссис Брилл и доктор Симпсон. Доктор, размахивая маленьким коричневым саквояжем, двинулся по садовой дорожке к калитке, а миссис Брилл, поднявшись на цыпочки, провожала его взглядом. Затем она заглянула в кладовку и взволнованно позвала:

– Робертсон, где ты? Выходи, если ты здесь!

Потом миссис Брилл быстро пошла наверх, а Робертсон Эй нехотя плелся сзади, зевая и потягиваясь.

– Т‑с‑с! – прошипела миссис Брилл. – Т‑с‑с!

Она поднесла палец к губам и на цыпочках подошла к двери комнаты миссис Бэнкс.

– Эх, ничего не видно из‑за шкафа! – пробормотала она, нагнувшись к замочной скважине. – Один шкаф да кусочек окна! О, Боже!

Распахнувшаяся дверь сшибла ее с ног, и миссис Брилл, вопя, повалилась на Робертсона Эя.

В дверном проеме темным силуэтом мелькнула Мэри Поппинс. Выглядела она довольно подозрительно. В руках она осторожно несла большой узел из одеял.

– Э‑э‑э, – протянула миссис Брилл. – Если бы не вы… Я… тут чистила дверную ручку. Наводила глянец. А вы вышли…

Мэри Поппинс посмотрела на ручку. Ручка была очень грязной.

– По‑моему, вы наводили глянец на замочную скважину! – скептически заметила она.

Но миссис Брилл не обратила на это внимания. Она во все глаза смотрела на узел. Откинув большой красной рукой край одеяла, она расплылась в довольной улыбке.

– Ах! – проворковала она. – Ах, Ягненочек! Ах, Утеночек! Ах, Игрушечка! Прелесть!

Робертсон Эй снова потянулся и, открыв рот, уставился на узел.

– Неужели еще одна пара обуви для чистки?! – ужаснулся он и облокотился на перила, чтобы не упасть.

– Смотрите, не уроните! – взволнованно сказала миссис Брилл, когда Мэри Поппинс проходила мимо.

Мэри Поппинс смерила их презрительным взглядом.

– На месте некоторых, – заметила она ледяным тоном, – я бы не совала свой нос в чужие дела!

Придав своей ноше прежний вид, она направилась в Детскую.

– Простите, пожалуйста! Извините! – мистер Бэнкс, едва не сбив с ног миссис Брилл, вбежал в комнату жены.

– Э‑э‑э, – протянул он, присаживаясь на край кровати. – Все это очень неудобно! Просто ужасно! Не знаю, как я это выдержу. Я не рассчитывал на пятерых.

– Мне стыдно, – проговорила миссис Бэнкс, счастливо ему улыбаясь.

– Нет, тебе нисколько не стыдно! Ни чуточку! На самом деле ты очень довольна! А повода к этому никакого нет! Или по крайней мере он очень мал!

– И все‑таки он мне нравится, – улыбнулась миссис Бэнкс. – К тому же он скоро подрастет.

– Да, к несчастью! – потерянно отозвался мистер Бэнкс. – И я буду должен купить ему одежду, ботинки, трехколесный велосипед! Потом отправить в школу и вообще обеспечить Хорошие Стартовые Условия! И так далее, и так далее – и все дороже и дороже! А потом, после всего этого, когда я буду дряхлым стариком, сидящим у камина, он оставит меня одного. Полагаю, об этом ты не думала?

– Нет, – ответила миссис Бэнкс, стараясь изобразить на лице глубокое раскаяние. – Не думала.

– Вижу. Ну да ладно. Ничего не поделаешь. Но предупреждаю – новый кафель для ванной я заказать не в состоянии!

– Не волнуйся, – успокоила мужа миссис Бэнкс. – Мне старый нравится больше.

– В таком случае ты просто очень глупая женщина. Это все, что я могу сказать.

И, недовольно бормоча себе что‑то под нос, мистер Бэнкс вышел из комнаты. Но захлопнув за собой парадную дверь дома № 17, оц выпятил грудь и вложил в рот большую сигару. Вскоре он уже рассказывал о случившемся Адмиралу Буму, и в его голосе слышались хвастливые, радостные нотки…

Мэри Поппинс нагнулась над колыбелькой, стоящей между кроватками Джона и Барбары, и аккуратно положила в нее сверток.

– Наконец‑то! Клянусь клювом и лучшими перьями своего хвоста, я думал, вы никогда не появитесь! А это еще что? – донесся с окна пронзительный голос.

Мэри Поппинс обернулась.

По подоконнику скакал Скворец, живший на трубе дома № 17.

– Девочка. Аннабела, – кратко ответила Мэри Поппинс. – И я попросила бы вести себя потише. Трещишь, как целая стая сорок!

Но Скворец не слушал. Он кружился по подоконнику и хлопал крыльями.

– Какая радость! – выдохнул он, когда наконец успокоился. – Какая радость! В честь этого я должен спеть!

– Ну нет! Даже не пытайся! – усмехнулась Мэри Поппинс.

Но Скворец был слишком рад, чтобы обращать на подобные колкости внимание.

– Девочка! – завопил он, пританцовывая. – Вы не поверите! За этот год я трижды выводил птенцов – и все они были мальчиками! Я так огорчался! И вдруг – Аннабела! Я так рад! Так рад!

Он снова запрыгал по – подоконнику

– Аннабела! Какое замечательное имя! У меня тетушку так звали. Она жила на трубе дома Адмирала Бума, а умерла, потому что объелась зеленых яблок и винограда! Я ее предупреждал! Предупреждал! Но она мне не верила. А я говорил…

– Да замолчишь ты, наконец! – оборвала его Мэри Поппинс, замахиваясь передником.

– А вот и не замолчу! – завопил Скворец, ловко увернувшись. – Сейчас не время для тишины! Надо рассказать всем о такой новости!

Он выпорхнул из окна.

– Вернусь через пять минут! – крикнул он и улетел прочь…

Мэри Поппинс тихо ходила по Детской, складывая в аккуратную стопку одежду, заранее приготовленную для Аннабелы.

Солнечный свет заглянул в окно, пересек комнату и нырнул в колыбельку.

– Открой глазки! – мягко сказал он. – И ты увидишь, какой я красивый!

Одеяло задвигалось, и Аннабела открыла глаза.

– Хорошая девочка! – зазвенел Солнечный Свет. – И глаза голубые! Мой любимый цвет! А какие яркие! Таких нет больше ни у кого!

– Большое спасибо, – вежливо поблагодарила Аннабела.

Ласковый Ветерок зашевелил кружевные оборки на ее косыночке.

– Какие хочешь волосы – прямые или кудрявые? – спросил он, присаживаясь на край колыбельки.

– Кудрявые, пожалуйста, – проворковала Аннабела.

– Кудрявые волосы оберегают от бед – так, кажется, говорят? – весело пропел Ветерок и закружился над ней, завивая мягкие, нежные волосики в аккуратные колечки.

– А вот и мы! А вот и мы! – раздался за окном знакомый голос. Это Скворец снова вернулся на подоконник. Рядом с ним приземлился Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец.

Мэри Поппинс с грозным видом направилась к окну.

– А ну‑ка улетайте отсюда! – сердито прикрикнула она. – Я не собираюсь терпеть в Детской всякую болтовню и…

Но Скворец вместе с птенцом проскользнул мимо нее.

– Будьте любезны вспомнить, – заявил он ледяным тоном, – что все мои птенцы получили образцовое воспитание!

С этими словами он опустился на край колыбельки. Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец последовал за ним. Глаза у него были круглыми и испуганными.

– Аннабела, дорогуша! – начал Скворец льстивым, заискивающим голосом. – Я очень люблю нежные, с хрустящей корочкой бисквиты! – он спрыгнул на подушку, и глаза его алчно сверкнули. – Нет ли у тебя случайно одного?

Аннабела в ответ отрицательно покачала головой.

– Нет? Хотя, конечно, ты еще слишком мала для бисквитов. Между прочим, твоя сестра Барбара очень щедрая и очень добрая девочка. Она никогда не забывала обо мне. Так что если когда‑нибудь потом ты оставишь для старого приятеля пару крошек…

– Конечно, оставлю, – отозвалась Аннабела из‑под складок своего одеяла.

– Хорошая девочка! – одобрительно кивнул Скворец.

Склонив голову набок, он покосился на нее блестящим озорным глазом.

– Надеюсь, – заметил он светски, – ты не очень устала после своего путешествия?

Аннабела покачала головой.

– А откуда она появилась? – пропищал вдруг Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец. – Из яйца?

– Ха! – фыркнула Мэри Поппинс. – Она что – воробей?

Скворец с упреком покосился на нее.

– Ну хорошо, а кто она тогда? – пропищал любопытный птенец и, расправив короткие крылья, перелетел на край колыбели. – Откуда она появилась?

– Расскажи ему, Аннабела, – усмехнулся Скворец.

Аннабела беспокойно задвигалась под одеяльцем.

– Я – земля, вода, огонь и воздух, – тихо сказала она. – Я пришла из тьмы, в которой все вещи берут свое начало.

– О, там очень темно! – подтвердил Скворец, кивая головой.

– В яйце тоже было очень темно! – чирикнул птенец.

– Я вышла из моря и речных потоков, – продолжала Аннабела. – Я спустилась с неба и далеких звезд, я прилетела с солнечным светом на его ярких лучах…

– Очень ярких! – снова кивнул Скворец.

– Я явилась из леса и зеленых лугов…

Мэри Поппинс плавно качала колыбельку – туда‑сюда, туда‑сюда…

– Ну? – прошептал Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец.

– Сначала я двигалась очень медленно, – снова заговорила Аннабела. – Я почти все время спала и видела сны… Я помнила все, чем я была раньше, и знала то, чем буду потом… Но вдруг мой сон прервался, и я куда‑то быстро пошла…

Она на мгновение остановилась, вспоминая все подробности своего пути.

– А потом? Что потом? – торопил Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец.

– Я шла и слышала пение звезд, я чувствовала, как теплые крылья ласково держат меня. Я шла через джунгли, полные диких зверей, плыла через темные, глубокие озера… Это было очень долгое путешествие…

Аннабела замолчала.

Птенец продолжал смотреть на нее блестящими пытливыми глазами.

Рука Мэри Поппинс тихо легла на край колыбели, и та перестала качаться.

– Да! Очень долгое путешествие! – тихо повторил Скворец, поднимая голову. – И так скоро забудется!

Аннабела задвигалась под одеялом.

– Нет! – сказала она уверенно. – Я никогда не забуду!

– Чушь и ерунда! Конечно, забудешь! Пройдет неделя – и ты не вспомнишь ни единого слова из того, что говорила сейчас! Ни кто ты, ни откуда пришла…

– Нет! Нет! Как я могу забыть?

– Так же, как и все остальные! – усмехнулся Скворец. – Как и все эти глупые люди! Кроме разве что… – он кивнул на Мэри Поппинс, – вот ее. Она не похожа на всех остальных. Она Необыкновенная, Удивительная, Загадочная…

– Ах ты болтун! – рассердилась Мэри Поппинс, кидаясь на него.

Но Скворец увернулся и, подхватив птенца, перелетел с ним на подоконник.

– Чуть‑чуть не успела! – весело рассмеялся он. – А это еще что такое?

На крыльце послышался целый хор голосов. С лестницы донесся топот многочисленных ног.

– Я не верю тебе! Не хочу верить! – кричала Аннабела.

В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату ввалились Джейн, Майкл и Близнецы.

– Миссис Брилл сказала, что вы хотите нам что‑то показать! – заявила Джейн, снимая шляпу.

– Да! Что бы это могло быть? – спросил Майкл, обводя Детскую взглядом.

– И нам! И нам покажите! – завопили Близнецы.

Мэри Поппинс строго посмотрела на них.

– Это что – Детская или Зоопарк? – сердито спросила она. – Будьте добры, ответьте мне!

– Зоопарк…. О, нет, я хотел сказать… – торопливо поправился Майкл, уловив свирепый взгляд Мэри Поппинс. – Я хотел сказать Детская!.

– Ой! Майкл! Смотри! Смотри! – восторженно закричала Джейн. – Я же говорила тебе, что дома происходит что‑то очень важное! Это же новый ребеночек! Ой, Мэри Поппинс! Можно мне его подержать?

Мэри Поппинс, окинув их критическим взглядом, подошла к колыбельке и, взяв Аннабелу на руки, села в свое старое кресло.

– Осторожней, пожалуйста! – предупредила она столпившихся вокруг детей. – Это ребенок, а не боевой фрегат!

– Мальчик? – спросил Майкл.

– Нет, девочка. Аннабела.

Майкл вложил Аннабеле в ладошку палец, и она крепко сжала его.

– Куколка! – восхищался Джон, пытаясь вскарабкаться Мэри Поппинс на колени.

– Ах, зайчик! – вторила Барбара и тянула за край одеяльца.

– Какие мягкие! – удивилась Джейн, гладя завитые Ветром кудри. – И вообще она такая маленькая, такая замечательная! Как звездочка! Откуда ты взялась, Аннабела?

Очень довольная тем, что ее спросили, Аннабела принялась с самого начала рассказывать свою историю.

– Я пришла из тьмы… – тихо заворковала она.

Джейн засмеялась.

– Ой, какие смешные звуки! Как жалко, что она не может нам ничего рассказать!

Аннабела уставилась на нее.

– Но я же рассказываю! – возразила она.

– Ха‑ха‑ха! – донесся с окна громкий смех Скворца. – Ну, что я говорил? Извиняюсь за смех, не сдержался…

Еще‑Очень‑Молодой‑Скворец сидел рядом и хихикал, прикрываясь коротеньким крылышком.

– Наверное, ее принесли из магазина игрушек, – предположил Майкл.

Аннабела сердито разжала ладошку и выпустила его палец.

– Не будь таким глупым! – возразила Джейн. – Это доктор Симпсон принес ее в своем маленьком коричневом саквояже!

– Ну что, прав я был или нет? – язвительно поинтересовался Скворец, поворачиваясь к Аннабеле. – Ну что? – засмеялся он, победно хлопая крыльями.

Вместо ответа Аннабела отвернулась и заплакала. Она плакала в первый раз в жизни, и ее голосок, неуверенный и одинокий, разносился по дому.

– Ну! Ну! – грубовато попытался успокоить ее Скворец. – Не принимай близко к сердцу! Все равно ничем не поможешь! В конце концов, ты всего лишь человек. Маленький человечек. Пройдет время – и у тебя появятся новые радости! – чирикал он, прыгая по подоконнику.

– Майкл, будь добр, возьми мебельную щетку и вымети этих птиц с подоконника! – негодующе бросила Мэри Поппинс.

Скворец расхохотался.

– Спасибо! Мы выметемся сами! Пора! Ну, до встречи!

И, столкнув с подоконника Еще‑Очень‑Молодого‑Скворца, он вылетел вместе с ним за окно…

Очень скоро Аннабела привыкла к жизни в доме № 17. Ей нравилось быть в центрё внимания. Она радовалась, когда кто‑нибудь склонялся над ней и удивлялся, какая она чудесная, какая спокойная, какая ласковая.

– Восхищайтесь мной, я так это люблю! – говорил, казалось, ее взгляд.

И все наперебой расхваливали ее кудряшки, ее голубые глазки, ее ручки, щечки… А Аннабела улыбалась, причем с таким довольным видом, что все удивлялись:

– Какая она смышленая! Можно подумать, что она понимает!

Эти слова не очень‑то нравились Аннабеле.

– Вот глупые! – думала она и отворачивалась к стене. Но это был не самый лучший выход, потому что ее рассерженный вид вызывал еще больший восторг у обитателей дома.

Аннабеле исполнилась ровно неделя, когда Скворец появился вновь.

Мэри Поппинс при тусклом свете ночника тихо качала колыбель.

– Что, опять прилетел? – проворчала Мэри Поппинс, глядя, как он приземляется на подоконник. – Связаться с тобой все равно что с фальшивой монетой! – презрительно фыркнула она.

– Я был очень, очень занят! – затараторил Скворец, пропустив ее замечание мимо ушей. – Надо поддерживать дела в порядке! Ваша Детская – не единственная моя забота! – его глазки сердито блеснули.

– Гм! – отозвалась Мэри Поппинс. – Прошу прощения за то, что занимаюсь только этим!

Скворец захихикал и покачал головой.

– Бесподобно! – заметил он, обращаясь к кисточке на занавеске. – Просто бесподобно! У нее на все есть ответ! Ну, как дела? – кивнул он в сторону колыбельки. – Как Аннабела? Спит?

– Если и спит, то не благодаря тебе! – отрезала Мэри Поппинс.

Скворец не обратил на колкость внимания и, перебравшись на край подоконника, прошептал:

– Я присмотрю за ней. Можешь пойти вниз и выпить чашечку чая.

Мэри Поппинс встала.

– Не вздумай ее разбудить!

Скворец снисходительно рассмеялся.

– Моя дорогая, за свою жизнь я воспитал не один выводок птенцов! Так что в советах, как присматривать за детьми, я не нуждаюсь!

– Гм! – хмыкнула в ответ Мэри Поппинс и, подойдя к комоду, достала жестянку с бисквитным тортом. Потом вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Скворец заложил крылья за спину и начал ходить взад‑вперед по подоконнику. Туда‑обратно. Туда‑обратно.

Вдруг Аннабела задвигалась в своей колыбельке и открыла глаза.

– Привет, – сказала она. – Я ждала тебя.

– Ха! – радостно воскликнул Скворец, перебираясь поближе.

– Кажется, я что‑то хотела запомнить, – нахмурившись, сказала Аннабела. – Но вот что? Ты не мог бы мне напомнить?

Скворец уставился на нее. Его черные глаза погрустнели.

– Э‑э‑э, – он откашлялся. – Как же это было?.. Я – земля, вода, огонь и воздух… – начал он хриплым шепотом.

– Нет! Нет! – нетерпеливо перебила Аннабела. – Совсем не то!

– Э‑э‑э, – . протянул Скворец, встревоженно косясь на нее. – Может, это о твоем путешествии? Ты пришла из моря и речных потоков, ты спустилась с неба и…

– Ах, какой ты глупый! – захныкала Аннабела. – Единственным путешествием в моей жизни была вчерашняя поездка в Парк! Нет, нет… Это было что‑то важное! Что‑то, начинающееся на «Б»…

Внезапно она вскрикнула:

– Ой! Я вспомнила! Вспомнила! Это Бисквит! Половинка чудесного воздушного Бисквита! Он лежит на каминной полке! Это Майкл забыл его там после чая.

– И это все, что ты вспомнила?! – печально спросил Скворец.

– Конечно! – раздраженно ответила Аннабела. – А что, это не все? Я думала, ты обрадуешься.

– Я рад! Очень рад! – поспешно закивал Скворец. – Но…

Аннабела отвернулась и закрыла глаза.

– Пожалуйста, давай поболтаем в другой раз, – проворковала она. – А то мне очень хочется спать.

Скворец посмотрел на каминную полку, потом снова на Аннабелу.

– Да… Бисквит… – вздохнул он и тряхнул головой. – Увы, Аннабела, увы…

Мэри Поппинс тихо вошла в Детскую и осторожно прикрыла за собой дверь.

– Просыпалась? – спросила она шепотом.

Скворец грустно кивнул.

– Только на одну минутку. Но и этого вполне хватило.

Мэри Поппинс вопросительно взглянула на него.

– Она забыла, – пояснил Скворец. – Она все забыла. Как я и предполагал… Ах, как это грустно!

– Гм!

Мэри Поппинс тихонько прошлась по Детской, раскладывая игрушки по местам. Потом взглянула на Скворца. Он стоял на подоконнике, повернувшись к ней спиной, и его плечи слегка подрагивали.

– Что, снова подхватил насморк? – язвительно поинтересовалась Мэри Поппинс.

Скворец обернулся.

– Конечно, нет! Это… э‑э‑э… ночной воздух виноват. Он холодный, вот глаза и слезятся. Ну, мне пора!

Он вразвалку подошел к краю подоконника.

– Старею! – грустно заметил он. – Эх, прошла наша молодость, Мэри Поппинс!

– Насчет тебя – не знаю, – надменно отозвалась она. – Но я – какой была, такой и осталась! Вот так!

– Ах, да… – вспомнил Скворец и потряс головой. – Ведь ты – Чудо! Совершенство! Идеал!

Его глаза хитро сверкнули.

– Хотя я так и не думаю! – крикнул он через плечо, улетая прочь.

– Наглец! – бросила ему вдогонку Мэри Поппинс и со стуком захлопнула окно…

 

Глава шестая. История Робертсона Эя

 

– Идите живее! – сказала Мэри Поппинс, направляя коляску, где теперь лежали не только Близнецы, но и Аннабела, к своей любимой скамейке в Парке.

Скамейка была зеленой и стояла около Пруда. Мэри Поппинс выбрала ее потому, что нагнувшись чуть‑чуть вбок, могла сколько угодно любоваться на свое отражение в воде. Вид собственного лица в обрамлении кувшинок доставлял ей неизъяснимое удовольствие.

Майкл плелся позади.

– Идем, идем, – тихо бубнил он, следя, чтобы Мэри Поппинс его не услышала, – и все никак не придем!

Мэри Поппинс обернулась и смерила его подозрительным взглядом.

– Поправь шляпу!

Майкл надвинул шляпу на глаза. На ленточке было написано «Х. М. С. Трубач». Надпись Майклу нравилась. Он считал, чтб она ему очень подходит.

Мэри Поппинс критически осмотрела ребят.

– Гм! – хмыкнула она. – Прямо как на картинке! Плететесь, словно пара черепах! И ботинки не чищены!

– А сегодня у Робертсона Эя выходной! – ответила Джейн. – И у него не было времени их почистить!

– Так – так! Праздный, ленивый, никчемный! Всегда был таким, всегда таким и останется! – сказала Мэри Поппинс и подкатила коляску поближе к зеленой скамейке. Усадив поудобнее Близнецов, она поплотнее закутала в плед Аннабелу. Потом посмотрела на свое отражение в Пруду и поправила на шее новое украшение – бант из разноцветных ленточек. Сев на скамейку, она достала из коляски сумку с вязанием.

– Почему вы думаете, что Робертсон Эй всегда был таким? – спросила Джейн. – Разве вы знали его раньше?

– Не задавайте вопросов – и вам не солгут, – назидательно заметила Мэри Поппинс, начиная вязать жакет для Джона.

– Вот так всегда! Ничего не говорит! – проворчал Майкл.

– Да… – вздохнула Джейн.

Но очень скоро они забыли о Робертсоне Эе и увлеклись игрой в Мистера‑и‑миссис‑Бэнкс‑и‑их‑двух‑детей. Чуть позже они превратились в индейцев, а потом в канатоходцев, используя вместо каната спинку скамейки.

– Будьте добры, поосторожней! Не заденьте мою шляпку! – сделала замечание Мэри Поппинс.

Сегодня на ней была изящная коричневая шляпка с голубиным пером за ленточкой.

Майкл осторожно, шаг за шагом, двигался по спинке скамейки: Добравшись до противоположного конца, он снял свою шляпу и помахал ею.

– Джейн! – крикнул он. – Я король, вот мой дворец, а ты…[1]

– Подожди, Майкл! – перебила его Джейн, показывая на противоположный берег Пруда. Там по тропинке шел высокий, необычно одетый человек. На нем были желто‑красные полосатые чулки, желто‑красная куртка и желто‑красная широкополая высокая шляпа. Джейн и Майкл с интересом наблюдали, как он важно и неторопливо приближался к ним. Шляпа у незнакомца была надвинута на глаза, а руки он держал в карманах.

Незнакомец громко насвистывал, а когда он подошел поближе, дети увидели, что края куртки и поля шляпы у него отделаны маленькими колокольчиками, которые при ходьбе мелодично звенели. Такого странного человека ни Джейн, ни Майкл еще в жизни не видели. Но что‑то в нем показалось детям удивительно знакомым.

– Похоже, я видела его где‑то раньше, – сказала Джейн и нахмурилась.

– Я тоже, – отозвался Майкл. – Вот только не могу вспомнить, где.

Насвистывая и позванивая колокольчиками, странная фигура приблизилась к коляске и поклонилась Мэри Поппинс.

– Привет, Мэри! – сказал Незнакомец, прикладывая два пальца к полям своей шляпы. – Как работа?

Мэри Поппинс подняла глаза от вязания.

– И без твоих вопросов – слава Богу! – фыркнула она.

Джейн с Майклом не видели лица Незнакомца за полями его шляпы, но по тому, как зазвенели колокольчики, они поняли, что он смеется.

– Вижу – как всегда, занята! – заметил он, кивая на вязание.

– Хотя ты всегда такая. Даже при дворе. Вечно либо трон чистишь, либо королевскую кровать застилаешь, либо алмазы в короне протираешь… Ей‑богу, в жизни не встречал человека, который так любил бы работать.

– Зато о тебе этого не скажешь! – сердито ответила Мэри Поппинс.

– Ах! – засмеялся Незнакомец. – Вот здесь ты не права. Я тоже очень занят! Я ничего не делаю. А это отнимает ужасно много времени! Можно сказать, все время!

Мэри Поппинс поджала губы и ничего не ответила.

Незнакомец хмыкнул.

– Ну, мне пора. Увидимся.

Он щелкнул пальцем по колокольчику на шляпе, и тот мелодично зазвенел. Потом Незнакомец повернулся и, насвистывая, неторопливо пошел прочь.

Майкл и Джейн смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду.

– Бездельник и Наглец! – раздался сзади голос Мэри Поппинс. Обернувшись, дети обнаружили, что она тоже смотрит вслед Незнакомцу.

– Кто этот человек, Мэри Поппинс? – спросил Майкл, подпрыгивая от нетерпения.

– Я только что тебе это сказала! – фыркнула она. – Ты назвал себя Королем, хотя ты никакой не Король. Зато этот человек – самый настоящий Бездельник и Наглец.

– Это который из детского стишка? – удивилась Джейн.

– Но ведь детские стишки – не на самом деле! Они понарошку! – заспорил было Майкл. – А если даже и на самом деле, то кто тогда Король?

– Т‑с‑с‑с! – прошептала Джейн и взяла его за руку.

Мэри Поппинс отложила вязание и устремила задумчивый взгляд на другой берег Пруда. Джейн с Майклом замолчали в надежде, что если они не будут шуметь, то услышат что‑нибудь интересное. Близнецы свесились через край коляски, чтобы быть поближе к Мэри Поппинс, и только Аннабела продолжала мирно спать, сладко посапывая.

– Король, – начала Мэри Поппинс, глядя сквозь ребят, словно их здесь не было, – жил в далекой‑далекой стране. Такой далекой, что большинство людей даже не слышали о ней. Он был так богат, что начни я сейчас перечислять все его сокровища, то даже за год не назвала бы и половины. Он был сказочно, удивительно, невероятно богат! И только одного у него не было. У него не было мудрости.

Мэри Поппинс на минуту остановилась, потом продолжила:

– В его стране добывалось много золота, его подданные были воспитанными и преуспевающими. У короля была жена и четверо пухленьких малышей. А может и пять. Точно Король не помнил, потому что у него была очень плохая память. Его Дворец был сделан из серебра и гранита, его казна была полна денег, а драгоценные камни в его короне были величиной с утиное яйцо. Он владел множеством прекрасных городов, бесчисленные корабли, принадлежащие ему, бороздили морские просторы.

Правой рукой Короля и его главным советником был Лорд‑Канцлер, который отлично разбирался в том, кто есть кто и что есть что. Ведь наш Король был абсолютным, законченным глупцом и самое главное – знал об этом! И не удивительно: Королева и Лорд‑Канцлер постоянно напоминали ему о том, как он глуп. Автобусные кондукторы, шоферы, продавцы магазинов – и те с трудом удерживались, чтобы не показать Королю, что они знают о его глупости. Нельзя сказать, чтобы они его не любили. Нет, просто они его не уважали.

Но Король не был виноват в том, что он глуп. С детства он пытался Хоть‑Чему‑Нибудь научиться. Среди урока он вскакивал и, утирая слезы горностаевой мантией, кричал: «Нет, я никогда, никогда не пойму этого! Никогда! Оставьте меня!» Но учителя, несмотря ни на что, не оставляли попыток научить его Хоть‑Чему‑Нибудь. Во Дворец съезжались Профессора со всего света в надежде, что им удастся научить его хотя бы сколько будет дважды два или как пишется слово «МАМА». Но все было напрасно.

И тут Королеве пришла в голову мысль.

– Надо пообещать Профессорам награду! – сказала она Лорду‑Канцлеру. – Если в течение месяца Профессору удастся научить Короля Хоть‑Чему‑Нибудь, то он получит столько денег, сколько пожелает.

А если нет – то ему отрубят голову. Это послужит хорошим уроком всем нерадивым Профессорам! А головы будем вывешивать на Дворцовых Воротах.

И так как большинство Профессоров были небогаты, а объявленная награда очень велика, Профессора один за другим начали стекаться во Дворец. Но все их попытки оканчивались неудачей, и количество голов на Дворцовых Воротах все росло и росло.

Когда дела стали совсем плохи, Королева сказала мужу:

– Этельберт! (Этельберт было имя Короля). Думаю, будет лучше, если ты передашь управление страной мне и Лорду‑Канцлеру. Мы знаем ответы на все вопросы.

– Гм! Не слишком удачная мысль! – возразил Король. – Ведь это мое Королевство!

Но в конце концов он согласился. Ведь королева была умнее его! Правда, Королю не очень‑то нравилось, когда им помыкали в собственном Дворце, а кроме того – он любил держать в руке скипетр (у Короля была привычка грызть его ручку). Поэтому Профессора продолжали приходить во Дворец, и Король не оставлял надежды научиться Хоть‑Чему‑Нибудь. Но у него по‑прежнему ничего не получалось. Все новые и новые головы появлялись на Дворцовых Воротах, и Король украдкой плакал, потому что очень жалел своих учителей.

Каждый новый Профессор приходил, твердо веря в успех. Многие начинали с тех вопросов, которые еще не задавали их предшественники.

– Сколько будет шесть плюс семь, Ваше Величество? – спросил пришедший издалека молодой и красивый Профессор.

Король некоторое время думал, почесывая скипетром затылок, потом изрек:

– Конечно двенадцать!

– Так‑так! – прищелкнул языком Лорд‑Канцлер, стоящий за троном.

Профессор застонал.

– Шесть плюс семь – тринадцать, Ваше Величество!

– О, прошу прощения! Задайте другой вопрос, Профессор! Уверен, на него я отвечу!

– Ну, хорошо. Сколько будет пять плюс восемь?

– Э‑э‑э… Гм! Сейчас‑сейчас! Не подсказывайте, я сам. Есть! Пять плюс восемь будет одиннадцать!

– Так‑так! – снова защелкал языком Лорд‑Канцлер.

– Тринадцать! – безнадежно махнул рукой Профессор.

– Но, дорогой учитель! Вы совсем недавно сказали, что шесть плюс семь – тринадцать! А теперь вы заявляете, что пять плюс восемь – тоже тринадцать! Выходит, существует две цифры тринадцать?

Но молодой Профессор не ответил. Он лишь покачал головой и ушел прочь в сопровождении Палача.

– Так значит есть две цифры тринадцать? – снова спросил Король.

Лорд‑Канцлер презрительно отвернулся.

– Ах, как жаль, – сказал Король самому себе. – У него было такое умное и красивое лицо! А теперь его голова, украсит Дворцовые Ворота! И все из‑за меня!

После этого случая Король долго и усердно занимался Арифметикой, надеясь, что когда придет следующий Профессор, он сможет ответить на его вопросы.

Он восседал на троне неподалеку от подъемного моста и учил таблицу умножения. Пока Король смотрел в книгу, дело продвигалось как нельзя лучше, но как только он закрывал глаза и пытался вспомнить прочитанное, все сразу шло наперекосяк.

– Семью один – семь, семью – два – тридцать три, семью три – сорок пять… – начал он однажды и, увидев, что снова ошибся, с отвращением отбросил книгу.

– Ужасно! Я никогда не поумнею! – застонал Король, зарывая лицо в горностаевую мантию.

Вытря слезы, он в изумлении уставился на дорогу, ведущую к замку. По ней шел какой‑то незнакомец.

– Привет, – сказал Король. – Ты кто?

(У него была очень плохая память на лица).

– Если уж на то пошло, – ответил Незнакомец, – ты кто?

– Я Король! – важно представился Король и сделал широкий жест скипетром. – Вот мой Дворец!

– А я Бездельник и Наглец! – отозвался Незнакомец.

Король вытаращил глаза.

– Что, действительно? Как интересно! Очень рад встрече. Знаешь, сколько будет семью семь?

– Нет. А зачем?

Услышав это, Король издал радостный вопль. Он сбежал по ступенькам и бросился обнимать Незнакомца.

– Наконец‑то! Наконец‑то! – кричал он. – Наконец‑то я нашел друга! Оставайся со мной! Все, чем я владею, – твое! Мы будем жить вместе!

– Но Этельберт! – вмешалась Королева. – Он не может жить здесь. Он простолюдин!

– Ваше Величество! – строго сказал Лорд‑Канцлер. – Не нужно этого делать!

Но на этот раз Король им не уступил.

– Нужно! И будет именно так, как я сказал! – произнес он надменно. – Кто здесь Король – я или вы?

– Конечно вы, Ваше Величество… если так можно выразиться…

– Прекрасно! Дайте этому человеку колпак с бубенчиками. Я назначаю его Королевским Шутом!

– Шутом! – вскричала Королева, ломая руки. – Нам и одного шута много, а теперь будет целых два!

Но Король ничего не ответил. Он обнял Незнакомца за плечи и, пританцовывая, прошествовал во Дворец.

– Только после тебя! – вежливо сказал Король, останавливаясь перед дверью.

– Нет, проходи ты первый, – возразил Незнакомец.

– Ну, тогда вдвоем! – согласился Король, и они бок о бок вошли во Дворец.

С этого дня Король совсем забросил ученье. Он сложил книги большой стопкой во дворе и поджег. А потом вместе с новым приятелем бегал вокруг и распевал:

 

– Я Король! Вот мой Дворец!

А ты Бездельник и Наглец!

 

– Ты только эту песню знаешь? – спросил однажды Шут.

– Боюсь, что да, – грустно ответил Король. – А ты?

– О, я знаю много песен! – обрадовался Шут и запел:

 

– Ла‑ла‑ла!

Прилетела пчела!

Меду на ужин

Нам принесла!

 

А вот еще:

 

Девчонки, мальчишки! Пойдемте с нами!

Далеко за лесом и за горами!

Овцы в долинах, коровы в яслях,

Колыбелька упала на землю! Ах![2]

 

– Прекрасно! – завопил Король, хлопая в ладоши. – Послушай! Я только что сам сочинил песенку! Вот она.

 

У собак и кошек

Ля‑ля‑ля!

Много‑много блошек!

Ля‑ля‑ля!

 

– Гм! – хмыкнул Шут. – Неплохо!

– Подожди, я еще одну придумал! – сказал Король. – Кажется, она даже лучше этой! Итак, внимание!

И он запел:

 

– Сорви мне цветочек,

Достань мне звезду,

Свари их в кастрюльке

В меду и во льду!

Тру‑ля‑ля!

Тру‑ля‑ля!

 

Ничего вкуснее я не найду!

– Браво! – вскричал Шут. – Давай споем их вместе!

Они обнялись и, танцуя, сделали круг по Дворцу. Когда закончилась первая песня, они запели вторую – и так много‑много раз.

Устав от пения, они свалились на пол в парадном коридоре и заснули.

– Он делается все несносней! – шепнула Королева Лорду‑Канцлеру. – Что будем делать?

– Я слышал, что завтра приезжает Самый Главный Профессор, – ответил Лорд‑Канцлер. – Думаю, он нам поможет.

И действительно, на следующий день во Дворце появилась долговязая фигура с маленьким черным чемоданчиком в руке. С утра моросил дождь, но на Дворцовой площади все равно собралась большая толпа. Люди приветствовали Профессора и приподнимались на цыпочки, чтобы‑получше его разглядеть.

– Как думаешь, он свою мудрость носит в чемоданчике? – спросил Король Шута, который, сидя у трона, играл в бабки.

Но Шут лишь усмехнулся.

– Ну, если Ваше Величество позволит, – бодро начал Самый Главный Профессор, – то начнем с Арифметики. Ответьте, Ваше Величество, на такой вопрос. Двое мужчин и один мальчик везли тележку через поле с клевером в середине Февраля. Сколько в общей сложности у них было ног?

Некоторое время Король смотрел на Профессора, потирая щеку скипетром. Шут подбросил бабки и поймал их тыльной стороной ладони.

– А что, это так важно? – спросил Король и улыбнулся Профессору.

– Да нет, не очень, – ответил тот, изумленно таращась на Короля. Потом добавил:

– Тогда я задам Вашему Величеству другой вопрос. Скажите, какая у моря глубина?

– Вполне достаточная для того, чтобы корабли могли по нему плавать!

Самый Главный Профессор удивился еще больше.

– Какая разница, Ваше Величество, между камнем и звездой, человеком и птицей? – улыбаясь, спросил он.

– Никакой, Профессор. Камень – это звезда, которая не светит. А человек – это птица, но только без крыльев.

Самый Главный Профессор подошел ближе и в недоумении уставился на Короля.

– Что лучше всего на свете? – тихо спросил он.

– Ничего не делать! – ответит Король и помахал скипетром.

– О, Боже! Боже! – запричитала Королева. – Это ужасно!

– Так‑так! – закивал Лорд‑Канцлер.

Но Самый Главный Профессор взбежал по ступенькам к трону и склонился перед Королем.

– Кто научил вас этому? – спросил он.

Король наклонил скипетр и указал на Шута, играющего в бабки.

– Его, – ответил он неграмотно.

Кустистые брови Профессора поползли вверх. Шут поднял голову и улыбнулся. Потом подбросил бабки, и Профессор, подавшись вперед, поймал их тыльной стороной ладони.

– Ха! – закричал он. – Я узнал тебя! Даже в этом колпаке с бубенчиками! Ты Бездельник и Наглец!

– Ха‑ха‑ха! – рассмеялся Шут.

– Ваше Величество, чему он вас еще научил? – снова обратился Самый Главный Профессор к Королю.

– Петь, – ответил Король и, поднявшись с трона, запел:

 

– Сидели две коровы

На ветке зеленой,

И если б я был ею,

Я не был бы собой!

 

– Совершенно верно! – кивнул Профессор. – Чему еще?

Король, очень довольный, что его спросили, снова запел:

 

– Земля летит, не шелохнется,

А то вода в морях прольется!

 

– Так и есть, – заметил Профессор. – Еще что‑нибудь?

– Ну, конечно! – вскричал Король, обрадованный таким успехом.

– Вот еще одна.

 

Я могу учиться

Хоть до посиненья!

Но времени не будет

Тогда на размышленья!

 

Или, может, Профессор, вам эта больше понравится:

 

Вокруг света идти

Мы согласья не даем!

Все равно в конце пути

Мы домой попадем!

 

Профессор захлопал в ладоши.

– Есть еще одна, – сказал Король. – Если, конечно, вам не надоело.

– Что вы, Сир! Спойте, прошу вас!

Король посмотрел на Шута и, хитро улыбнувшись, пропел:

 

– Ах, какая б жизнь была!

Жили б, не тужили,

Если б всех Профессоров

В речке утопили!

 

На последней строчке Самый Главный Профессор громко расхохотался и упал в ноги Королю.

– О, Король! – сказал он. – Да продлятся твои дни! Тебе нет никакой необходимости учиться у Профессоров!

Не говоря больше ни слова, он сбежал по ступенькам и, скинув пальто, пиджак и жилетку, упал на траву. Затем потребовал тарелку клубники со сметаной и большую кружку пива.

– Так‑так! – изумленно пробормотал Лорд‑Канцлер, с ужасом глядя на то, как и другие придворные сбегают вниз по ступенькам и, сбросив пальто, падают в траву.

– Клубники и пива! Клубники и пива! – хором вопили они.

– Дайте ему обещанный Приз! – кивнул Самый Главный Профессор на Шута и отхлебнул из кружки.

– Ф‑фу! – отозвался Шут. – Не нужен мне этот Приз! Что я буду с ним делать?

Он поднялся на ноги, сунул бабки в карман и пошел по дорожке прочь.

– Эй! Ты куда? – встревоженно спросил Король.

– Куда глаза глядят. Может туда, а может сюда, – легкомысленно ответил Шут, продолжая спускаться по тропинке.

– Подожди меня! Я с тобой! – завопил Король и, спотыкаясь, бросился за ним.

– Этельберт! Что ты делаешь? Не забывай, кто ты! – сердито крикнула Королева.

– А я и не забываю, моя дорогая! – отозвался Король. – Напротив, я впервые в жизни помню об этом!

Он догнал Шута и обнял его за плечи.

– Этельберт! – снова крикнула Королева.

Король ничего не ответил.

Дождь, шедший с утра, кончился, но воздух был еще влажным. От Солнца на дорожку перед Дворцом великолепной аркой опустилась радуга.

– Я думаю, мы пойдем по этой дороге, – сказал Шут, показывая на радугу.

– Как? Она твердая? Она нас выдержит?

– Попробуй!

Король недоверчиво посмотрел на сверкающие полосы фиолетового, синего, зеленого, желтого, оранжевого и красного цвета.

– Ну что ж, я попытаюсь! – сказал он и ступил на разноцветную дорожку.

– Держит! Держит! – обрадовался он и, подхватив свою мантию, побежал вверх по радуге.

– Я Король! Вон мой Дворец! – победно пропел Король, показывая пальцем вниз.

– А я Бездельник и Наглец! – подхватил Шут и побежал следом.

– Но это невозможно! – изумленно пробормотал Лорд‑Канцлер.

Самый Главный Профессор рассмеялся и отправил в рот очередную порцию клубники.

– Как может быть невозможно то, что происходит на самом деле? – пожал он плечами.

– Но это так! Это против всех Правил! – лицо Лорда‑Канцлера стало красным от гнева.

– Этельберт, вернись! – умоляла Королева. – Я никогда не буду напоминать о твоей глупости, только вернись!

Король оглянулся и покачал головой, а Шут громко рассмеялся.

Вдруг что‑то блестящее упало к ногам Королевы. Это был скипетр. Минутой позже рядом шлепнулась и корона.

– Вернись! – Королева умоляюще сложила руки.

Но в ответ лишь услышала песню:

 

– Эх, прощай, Любимая!

Вспоминай, Любимая!

Ты умна, но и я

Не дурак, Любимая!

 

Шут бросил Королеве одну из своих бабок и подтолкнул Короля вперед. Король подобрал мантию и припустился бегом. Шут побежал следом.

Все выше и выше поднимались они по яркой, разноцветной дорожке, пока облако не скрыло их.

 

– Ты умна, но и я

Не дурак, Любимая!

 

– повторило эхо последние слова песни.

– Так‑так! – пробормотал Лорд‑Канцлер. – Подобные вещи просто недопустимы!

Королева села на пустой трон и горько заплакала.

– Мой Король ушел, – тихо всхлипывала она. – Все кончено! Я так одинока!

Между тем Король и Шут добрались до вершины радуги.

– Вот это восхождение! – воскликнул Король, садясь и запахиваясь в мантию. – Посижу немного… а может и много – не знаю. А ты иди дальше.

– Ты останешься здесь? – спросил Шут.

– О, конечно нет. Хотя почему бы и не остаться? Здесь так сцокойно и красиво! Я могу сколько угодно и о чем угодно думать или, например, спать…

Он растянулся на радуге, подложив под голову мантию.

Шут наклонился и поцеловал его.

– Тогда до свидания, Король! – сказал он ласково. – Больше я тебе не нужен.

Он оставил мирно спящего Короля и, насвистывая, пошел туда, где радуга другим своим концом опиралась о землю. Он опять отправился бродить по свету, как бродил раньше, до встречи с Королем. Он любовался тем, что его окружало, насвистывал, пел песни и жил только одним, сегодняшним днем. Время от времени он поступал на службу к другим Королям или Знатным Особам, а иногда жил среди простых людей, в обыкновенных переулках, на самых обычных улицах. Порой он бывал одет в роскошные наряды, а порой в лохмотья жалкого нищего или бродяги. Но где бы он ни появлялся, куда бы ни приходил, всюду за ним следовали удача и счастье, которыми он щедро делился с теми, кто давал ему кров…

Мэри Поппинс замолчала. Некоторое время ее руки неподвижно лежали на коленях, а глаза смотрели куда‑то вдаль. Затем она вздохнула и, слегка передернув плечами, поднялась со скамейки.

– А теперь, – сказала она энергично, – быстро домой! Узнаешь об этом в следующий раз! – строго заметила она, видя, что Джейн хочет о чем‑то спросить. – Майкл! Сейчас же слезь со скамейки! Ты что, хочешь сломать себе шею? Ну, живо, пока я не позвала Полисмена!

Она быстро покатила коляску вперед. Джейн с Майклом поспешили следом.

– Интересно, куда пошел Король, когда радуга пропала? – задумчиво проговорил Майкл.

– Не знаю. Наверное, вслед за ней, – предположила Джейн. – Но мне гораздо интересней, что стало с Бездельником и Наглецом.

Мэри Поппинс дошла до конца Липовой Аллеи и повернула к Воротам Парка.

Вдруг Майкл схватил Джейн за руку.

– Смотри! – вскрикнул он и указал на Ворота.

Перед входом в Парк маячила знакомая фигура в желто‑красном наряде.

Некоторое время Незнакомец смотрел на противоположную сторону Вишневой улицы и тихо насвистывал. Потом перешел через дорогу и не спеша перелез через садовую ограду.

– Но это же наша! – удивленно воскликнула Джейн. – Он залез в наш сад! Майкл, давай посмотрим!

И они припустились вперед.

– Ну‑ка, ну‑ка! Это еще что за скачки? – повысила голос Мэри Поппинс, крепко хватая Майкла за руку.

– Но мы хотим… – начал было он, пытаясь высвободиться.

– Что я сказала? – свирепо оборвала Мэри Поппинс и так посмотрела на Майкла, что он тут же перестал вырываться. – Будь добр идти рядом со мной! Джейн, можешь помочь мне везти коляску.

Нехотя Джейн перешла на шаг. Обычно Мэри Поппинс никому не доверяла коляску, и Джейн заподозрила, что сегодняшнее исключение было сделано лишь затем, чтобы задержать их. Кроме того, Мэри Поппинс всегда ходила с такой скоростью, что они с трудом поспевали за ней, а сейчас, как назло, плелась черепашьим шагом, поминутно останавливаясь и оглядываясь по сторонам.

Через несколько минут (которые показались ребятам часами) они достигли ворот Парка. Мэри Поппинс не отпускала Джейн с Майклом ни на шаг, пока они не вошли во двор дома № 17. Наконец она отпустила руку Майкла, и дети помчались в сад.

Они обошли куст сирени. Никого. Обшарили заросли рододендрона, заглянули в беседку, обыскали террасу, даже залезли в бочку для поливки огорода. Безрезультатно. Бездельник и Наглец исчез, растворился в воздухе! В саду, кроме Джейн и Майкла, находился еще только один человек. Этим человеком был Робертсон Эй. Он храпел посреди газона, прислонившись щекой к сенокосилке.

– Все, – сказал Майкл. – Он, наверное, ушел через калитку. Больше мы его не увидим.

Майкл повернулся к сенокосилке. Джейн стояла рядом с ней и внимательно разглядывала Робертсона Эя. Старая фетровая шляпа со смятым верхом почти полностью скрывала его лицо.

– Интересно, как он провел выходной? – прошептал Майкл, стараясь не потревожить спящего. Но несмотря на все предосторожности, Робертсон Эй, должно быть, услышал его слова, так как заворочался и попытался поудобней устроиться на сенокосилке. И тут же до ребят долетел мелодичный звон. Словно от маленького колокольчика. Джейн вздрогнула и посмотрела на Майкла.

– Ты слышал? – прошептала она.

Майкл кивнул.

Робертсон Эй снова заворочался и что‑то пробормотал во сне.

Ребята прислушались.

– Сидели две коровы, – донеслось до них, – На ветке зеленой… бу‑бу‑бу‑бу… Я не был бы собой!.. Хм…

Глаза Майкла и Джейн стали похожими на блюдца.

– Гм! Неплохо устроился! – Мэри Поппинс стояла сзади и тоже смотрела на Робертсона Эя. – Ленивый, бесполезный, никчемный! – добавила она сердито.

Но гнев ее был ненастоящим, потому что, достав из кармана платок, она подложила его под щеку Робертсона Эя, которой он опирался на сенокосилку.

– Когда проснется, щека будет чистой, – сказала Мэри Поппинс небрежно. – Вот удивится‑то!

Но несмотря на ее тон, ребята видели, как старалась она не разбудить Робертсона Эя, как ласково смотрела на него. Многозначительно кивнув друг другу, Джейн с Майклом тихо повернулись и на цыпочках, чтобы не шуметь, пошли в дом вслед за своей няней. Все было ясно без слов.

Мэри Поппинс подняла коляску по ступенькам и вошла в прихожую. Парадная дверь закрылась за ними с мягким щелчком.

А из сада по‑прежнему доносился громкий храп Робертсона Эя…

 

Вечером, когда Джейн и Майкл заглянули в комнату мистера Бэнкса пожелать ему доброй ночи, то застали его в сильном гневе. Мистер Бэнкс собирался в гости (он был приглашен на ужин) и никак не мог найти свою любимую запонку.

– Будь все трижды неладно! Вот она! – закричал он вдруг. – В жестянке, вместе с щетками для чистки плиты! Да еще на моем туалетном столике! Это Робертсон Эй! Его работа! Нет, я его точно когда‑нибудь уволю! Он просто Бездельник и Наглец! – кипятился мистер Бэнкс, недоумевая, почему последняя фраза вдруг так развеселила Джейн и Майкла…

 

Глава седьмая. Парад‑алле

 

– Что, пудинга не будет? – спросил Майкл, когда Мэри Поппинс с полными руками тарелок, кружек и вилок начала накрывать в Детской стол к вечернему чаю.

Обернувшись, Мэри Поппинс свирепо посмотрела на него.

– Сегодня, – фыркнула она, – у меня свободный вечер! Так что ешь хлеб с маслом – и будь благодарен! Многие мальчики на твоем месте обрадовались бы и этому!

– А я нет, – пробурчал Майкл. – Я хочу рисовый пудинг с медом!

– Хочу! Хочу! Ты все время чего‑нибудь хочешь! То одно, то другое, то третье! В следующий раз ты захочешь Луну с неба!

Майкл засунул руки в карманы и, надувшись, отошел к окну.

Джейн сидела на подоконнике и смотрела в яркое морозное небо. Майкл тоже взобрался на подоконник.

– Ну и ладно! Ну и попрошу Луну! Ну и что? – бубнил он. – Все равно я ее не получу! Никто мне ничего не дает! Никогда!

Перехватив гневный взгляд Мэри Поппинс, Майкл поспешно отвернулся.

– Джейн, – сказал он – пудинга не будет.

– Не мешай мне! Я считаю, – ответила Джейн, прижимаясь носом к оконному стеклу.

– Что считаешь? – спросил он без интереса. Его мысли были полностью заняты пудингом с медовой начинкой.

– Падающие звезды. Смотри, вон еще одна. Это уже седьмая. И еще! Врсьмая! И там, над Парком тоже! Девятая!

– Ух ты! Одна упала на дом Адмирала Бума! Прямо на трубу! – воскликнул Майкл, приподнимаясь и моментально забывая о пудинге.

– А вон еще одна – маленькая! Смотри, она летит над нашей улицей! – вскричала Джейн. – О, как бы мне хотелось сейчас оказаться там! Мэри Поппинс, а почему звезды падают?

– Их что, выстреливают из ружья? – предположил Майкл.

Мэри Поппинс презрительно фыркнула.

– Вы за кого меня принимаете? За Энциклопедию? Все от «а» до «я»? – сердито поинтересовалась она. – Будьте добры, сядьте за стол и пейте, наконец, чай!

Она подтолкнула их к стульям и задернула шторы.

– И никакой ерунды! Я тороплюсь!

Джейн с Майклом еще никогда не ели с такой скоростью.

– Нельзя ли мне еще один? – спросил Майкл, протягивая руку к тарелке с бутербродами.

– Нельзя! Ты и так съел больше, чем нужно. Возьми имбирное печенье – и отправляйся в кровать!

– Но…

– И никаких «но»! Не то пожалеешь! – неумолимо оборвала Мэри Поппинс.

– Теперь у меня наверняка заболит живот! Наверняка! – шепнул Майкл Джейн. Сказать это вслух он не осмелился: у Мэри Поппинс был такой вид, что любой бы понял – никаких возражений она не потерпит.

Джейн не обратила внимания на его слова. Она медленно жевала имбирное печенье и вглядывалась в морозное небо, клочок которого был виден в просвете между шторами.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…

– Я что, непонятно сказала – в кровать? – повысила голос Мэри Поппинс.

– Да‑да, Мэри Поппинс! Конечно! Уже идем!

И они с визгом побежали в Детскую Спальню. Мэри Поппинс грозовой тучей двинулась следом.

Не прошло и получаса, как Мэри Поппинс уложила их и даже успела подоткнуть простыни и одеяла под матрацы.

– Все! – сказала она сквозь зубы. – На сегодня довольно! И если я услышу Хоть Одно Слово…

Она не закончила, но ее взгляд красноречиво досказал остальное.

– То будет беда! – закончил Майкл, предварительно спрятавшись под одеяло. Ведь он знал, что случится, скажи он это вслух!

Мэри Поппинс выскользнула из комнаты. Ее крахмальный передник шелестел и похрустывал в такт шагам. Дверь захлопнулась. Дети услышали легкие шаги на лестнице. «Топ‑топ, топ‑топ» – со ступеньки на ступеньку.

– Она забыла выключить ночник! – сказал Майкл, оторвав лицо от подушки. – Должно быть, она и впрямь очень спешила. Интересно, куда она пошла?

– Ой! Она неплотно задернула шторы! – заметила Джейн, садясь в кровати. – Ура! Мы сможем считать падающие звезды!

Крыши домов на Вишневой улице были покрыты изморозью и ярко блестели в лунном свете. Все вокруг сияло и искрилось – и земля, и небо.

– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать… – считала Джейн, а звезды все падали и падали. Как только исчезала одна звезда, ее место тут же занимала другая, поэтому казалось, что небо живое, что оно танцует, образуя целые хороводы из падающих звезд.

– Прямо как фейерверк! – сказал Майкл. – Посмотри, вон еще одна. Или как Цирк! Джейн, как ты думаешь, на небе есть Цирк?

– Не уверена, – с сомнением ответила она. – Там есть Большая Медведица, Малая Медведица, Телец и Лев. А про Цирк я не знаю.

– Мэри Поппинс, наверное, знает, – многозначительно кивнул Майкл.

– Да, но она вряд ли скажет, – возразила Джейн и снова повернулась к окну.

– Где я остановилась? На двадцати? Ой, Майкл! Как это красиво, правда? – г запрыгала она в кровати, показывая на окно.

Очень яркая звезда (такой яркой Джейн с Майклом еще не видели) летела через все небо прямо к дому № 17 по Вишневой улице. Она была не похожа на остальные звезды. Вместо того, чтобы лететь прямо, она то и дело поворачивала, кружила и выписывала в небе изящные пируэты.

– Ой, Майкл, прячься! – закричала вдруг Джейн. – Она летит прямо сюда!

Они нырнули под одеяла и спрятали головы под подушки.

– Как ты думаешь, она уже пролетела? – донесся через некоторое время до Джейн приглушенный голос Майкла. – А то я сейчас задохнусь!

– Конечно же, нет! – ответил тонкий, звенящий голос. – За кого вы меня принимаете?

Изумленные Джейн и Майкл сбросили одеяла и сели в кроватях. На самом краю подоконника сидела, опираясь на сверкающий хвост, падучая звезда.

– Ну, собирайтесь! Да поживее! – сказала она, и по потолку забегали серебристые блики.

Майкл опешил.

– Но… я не понимаю… – начал было он.

Звонкий, веселый смех рассыпался по комнате.

– Что, действительно, не понимаете? – спросила Звезда.

– Мы… мы должны пойти с тобой? – с трудом выговорила Джейн.

– Конечно! И оденьтесь потеплее! Там холодно!

Выпрыгнув из кроватей, Джейн с Майклом бросились искать пальто.

– Деньги есть? – неожиданно спросила Звезда.

– Два пенса в кармане жакета, – подумав, ответила Джейн.

– Медь? Нет, не годится. Ну‑ка, лови!

И зашипев, словно праздничный фейерверк, Звезда рассыпала по комнате сноп искр. Одна искорка упала на ладонь Майкла, а другая – на ладонь Джейн.

– Поторопитесь! Не то мы опоздаем!

Звезда яркой полосой пересекла Детскую и, пройдя сквозь запертую дверь, стала спускаться по ступенькам вместе с Джейн и Майклом.

– Может, я сплю? – спросила себя Джейн, когда они шли по Вишневой улице вдоль притихших домов.

– Поднимайтесь за мной! – крикнула Звезда, когда они достигли конца улицы. Казалось, что небо опускается здесь прямо на тротуар. Звезда взмыла вверх и исчезла.

– За мной!.. За мной!.. – донесся откуда‑то сверху тоненький голосок. – Смелее шагай! На звезду наступай! – пропел голосок чуть погодя.

Джейн взяла Майкла за руку и неуверенно оторвала ногу от тротуара. К своему удивлению она обнаружила, что ближайшая звезда была в пределах досягаемости. Джейн осторожно шагнула. Звезда оказалась твердой и прочной.

– Ну, давай же, Майкл!

И они начали взбираться в ночное морозное небо, перепрыгивая со звезды на звезду.

– Идите за мной! – звенел где‑то впереди тоненький голосок.

Джейн остановилась и посмотрела вниз. Тотчас у нее захватило дух – так высоко она еще никогда не забиралась. Вишневая улица, а вместе с ней и вся земля, казалась такой маленькой, что походила на сверкающую игрушку на Рождественской елке.

– Майкл, у тебя голова не кружится? – спросила Джейн, перепрыгивая на большую и плоскую, будто тарелка, звезду.

– Когда ты меня держишь за руку, то нет.

Они остановились. Позади них до самой земли расстилалась широкая дорога из звезд, но впереди не было ничего, кроме темно‑синего, пустого неба.

Джейн почувствовала, как задрожала рука Майкла.

– Ч‑ч‑что теперь будем делать? – запинаясь, спросил он, изо всех сил стараясь не показать своего страха.

– Поднимайтесь! Поднимайтесь и любуйтесь! Платите деньги и выбирайте, что по душе! Крылатый Конь и Двухвостый Дракон! Чудеса Магии! Исполнение любых желаний! Поднимайтесь! Поднимайтесь!

Казалось, громкий голос выкрикивал эти слова прямо у них над ухом. Дети огляделись по сторонам. Никого.

– Не проходите мимо! Вы увидите Золотого Тельца и Веселого Клоуна! Самая лучшая в мире труппа представляет Парад Созвездий! Увидев однажды, вы никогда это не забудете! Отодвигайте занавес и заходите! – снова прокричал голос где‑то совсем рядом.

Джейн протянула руку. К своему удивлению она обнаружила, что пустое беззвездное пространство впереди, которое она приняла поначалу за небо, на самом деле было тёмно‑синим занавесом. Она подошла ближе и, раздвинув тяжелые складки, потянула Майкла вперед.

Яркий сноп лучей на мгновение ослепил их. Когда глаза ребят привыкли к свету, они увидели, что стоят на краю посыпанной светящимся песком арены. Большой синий занавес окружал арену со всех сторон, а вверху образовывал что‑то вроде высокого шатра.

– Наконец‑то! Вам известно, что вы опаздываете? Билеты уже купили?

Дети обернулись. Перед ними стояла громадная, странная фигура. Судя по всему, это был охотник – с его плеч свешивалась шкура леопарда, а на поясе, украшенный тремя большими звездами, поблескивал меч.

– Билеты, пожалуйста, – сказал Охотник и протянул руку.

– Боюсь, что у нас нет билетов. Мы не знали… – начала Джейн.

– Ах, господи, как непредусмотрительно! – перебил Охотник. – Без билетов я не могу вас пропустить. Но что это у тебя в руке?

Джейн разжала пальцы. На ладони у нее лежала искорка, подаренная звездой.

– Гм! Если это не билеты, то хотел бы я знать, что это такое!

Взяв искорку, Охотник прикрепил ее между тремя звездами, украшавшими его меч.

– Еще одна пылинка для пояса Ориона! – с удовольствием заметил он.

– Так вы – Орион? – удивилась Джейн.

– Конечно. Разве вы не знали? Но, прошу прощения, я должен находиться у двери. Проходите, пожалуйста!

Держась за руки, ребята, изумленные и растерянные, пошли вперед. С одной стороны от них ряд за рядом возвышались места для зрителей, а с другой был протянут золотой шнур, огораживающий арену. Арена была заполнена необычными, сверкающими, как золото, животными. Конь с большими золотыми крыльями нетерпеливо перебирал сияющими копытами. Золотая Рыба взрывала песок плавниками. Три маленьких Козленка скакали, поднявшись на задние ноги. Приглядевшись, Джейн с Майклом поняли, что все животные сделаны из звезд. И крылья Коня, и мордочки Козлят, и чешуя Рыбы – все это были звезды!

– Добрый вечер! – вежливо поздоровалась Рыба и поклонилась Джейн. – Замечательная ночь для представления!

И прежде чем Джейн успела ответить хоть слово, рыба двинулась дальше.

– Как странно! – удивилась Джейн. – Я еще никогда не видела таких животных!

– Почему же это странно? – услышали они сзади чей‑то голос.

Два мальчика, чуть постарше Джейн, стояли рядом и весело улыбались. Одеты они были в яркие плащи и прелестные шапочки, на каждой из которых вместо помпона сверкало по звезде.

– Прошу прощения, – вежливо сказала Джейн, – но обычно животные бывают из шерсти и перьев. А ваши, кажется, сделаны из звезд!

– Так и есть! – ответил первый мальчик, удивленно глядя на нее. – Из чего же еще? Ведь это Созвездия!

– Но здесь даже опилки золотые! – недоумевал Майкл.

Второй мальчик рассмеялся.

– Это всего лишь звездная пыль! Вы что, ни разу в Цирке не были?

– Нет, в таком ни разу.

– Ха, цирк от цирка мало чем отличается. Просто наши животные чуть поярче – вот и вся разница.

– А вы кто такие? – спросил Майкл.

– Близнецы. Он – Поллукс, а я Кастор. Мы неразлучные!

– Как Сиамские Близнецы?

– Да. И даже больше. Сиамские Близнецы соединены спинами, а у нас сердце одно на двоих! И мысли! Даже сны мы видим одни и те же! Просим прощения, но сейчас нам некогда. Нужно готовиться к представлению. Смотрите не опоздайте!

С этими словами Близнецы исчезли за занавесом.

– Привет! – до ребят донесся с арены чей‑то грустный голос.

– Не найдется ли у вас в кармане булочки с черносмородиновой начинкой?

Дети обернулись и увидели Дракона с двумя огромными хвостами, увенчанными гребнями. Из ноздрей Дракона шел пар.

– Извините, но у нас нет, – ответила Джейн.

– Может, есть парочка бисквитиков? – с надеждой спросил Дракон.

Ребята покачали головами.

– Я так и знал, – сказал Дракон, роняя в опилки золотую слезу. – До выступления всегда так. Поесть удается только, когда все закончится. На ужин я обычно съедаю по одной красивой девушке…

Джейн отпрянула и, схватив Майкла за руку, потащила его за собой.

– О, не волнуйся! – успокоил ее Дракон. Ты слишком маленькая. Кроме того, ты человек, а люди невкусные. Они меня держат голодным, – пояснил он, – чтобы я лучше выполнял трюки. Но после представления…

В глазах Дракона зажегся хищный огонь, и он пошел прочь, облизываясь и бормоча под нос: «Ням‑ням! Ням‑ням!»

– Знаешь, я рада, что мы люди, – сказала Джейн, поворачиваясь к Майклу. – Быть съеденным Драконом – это просто ужасно!

Но Майкл уже ушел вперед и теперь разговаривал с Тремя Маленькими Козлятами.

– Как это происходит? – услышала Джейн его вопрос.

Старший Козленок, обрадованный тем, что представилась такая возможность, прочистил горло и начал:

 

– Стучат копыта,

Бодает рог…

 

– Тихо! – оборвал его Орион. – Споете, когда придет время. Приготовьтесь, мы скоро начинаем! Идите за мной! – сказал он, повернувшись к Джейн и Майклу.

Они послушно двинулись вслед за сияющей фигурой Охотника. Звездные животные оборачивались и провожали их изумленными взорами, о чем‑то оживленно перешептываясь друг с другом.

– Это кто? – спросил огромный Телец, останавливаясь, чтобы получше их рассмотреть.

К нему подошел Лев и что‑то шепнул на ухо. До ребят донеслись слова «Бэнкс» и «Свободный вечер».

Больше ничего, как ни прислушивались, они различить не смогли.

Все места в Цирке были заполнены сверкающими звездными существами. Осталось лишь три свободных места. К ним‑то Орион и подвел ребят.

– Вот здесь. Мы оставили эти места специально для вас. Прямо под Королевской Ложей. Отсюда вам будет хорошо видно. Смотрите! Уже начинают!

Обернувшись, Джейн с Майклом увидели, что арена пуста. Пока они пробирались к своим креслам, все животные ушли за кулисы. Ребята расстегнули пальто и стали смотреть.

Загремели фанфары. Музыка эхом разнеслась по Цирку, но сквозь нее слышался какой‑то слабый свист.

– Кометы! – объяснил Орион, садясь рядом с Майклом.

Занавес открылся – и на арену одна за другой выбежали девять комет. Их пышные гривы сверкали золотом, а на головах красовались серебряные плюмажи.

Музыка зазвучала еще громче, и на самой пронзительной ноте все кометы вдруг упали на колени и склонили головы. Поток горячего воздуха прокатился по Цирку.

– Ой, как жарко! – вскричала Джейн.

– Тихо! Он идет! – прошептал Орион.

– Кто? – не понял Майкл.

– Король Манежа!

Орион кивнул на дальний вход. Оттуда шел такой яркий свет, что мерцание Созвездий совершенно поблекло.

– Вот он! – проговорил Орион с нежностью в голосе. Едва он это сказал, занавес раздвинулся, и на арене появилась гигантская золотая фигура с круглым, пышущим жаром лицом и короной ослепительно‑ярких кудрей.

Сделалось так жарко, что Джейн и Майклу пришлось снять пальто.

Орион встал и поднял правую руку над головой.

– Хей, Солнце, хей! – крикнул он.

– Хей! – подхватила публика.

Солнце обвело взглядом Цирк и в ответ на приветствие три раза покрутило хлыстом над головой. За третьим оборотом последовал громкий, резкий щелчок.

Кометы тут же поднялись на ноги и легким галопом поскакали по кругу. Их гривы развевались, а головы, украшенные серебряными плюмажами, были высоко подняты.

– А вот и мы! А вот и мы! – закричал громкий, пронзительный голос, и на арену из‑за кулис вывалилась какая‑то нелепая фигура.

– Сатурн – Клоун! – шепнул ребятам Орион.

У Клоуна было разукрашенное лицо, большой, чуть ли не до ушей, ярко‑красный рот и огромное серебристое жабо на шее.

– А и Б сидели на трубе! А упало, Б пропало. Кто остался на трубе? – обратился Клоун к публике и встал на руки.

– И! – хором завопили Майкл и Джейн.

На лице Клоуна появилось растерянное выражение.

– О! Вы это знаете! Так нечестно!

Король Манежа Солнце щелкнул хлыстом.

– Хорошо‑хорошо! Я задам другой вопрос! – сказал Клоун.

– Почему утка плавает?

– Па воде! – закричали ребята.

Хлыст обхватил колени Клоуна.

– Ой! Ой! Ой! Не делайте этого! Не обижайте несчастного шутника! Ах, вы смеетесь? Ну, сейчас я вас заставлю замолчать! Слушайте!

Он сделал в воздухе сальто.

– Какие ноты можно съесть? Кто знает?

– Фа и Соль! Фасоль! – завопили Джейн и Майкл.

– Уходи с манежа! – крикнуло Солнце и, взмахнув хлыстом, опутало им плечи Клоуна.

– Ой‑ой‑ой! Бедный старый шутник! Ему опять не повезло! Они знают все его самые лучшие шутки! Ах, бедный старый шутник!

И он сделал двойное сальто перед самым носом Пегаса, крылатого коня, который как раз выезжал на арену, неся на спине стройную, изящную фигурку.

– О, пардон, мадам! – поклонился Клоун и отскочил в сторону.

– Венера! Вечерняя Звезда! – воскликнул Орион.

Затаив дыхание, Джейн с Майклом смотрели, как она, стоя на спине у Пегаса, скачет по арене вокруг Солнца. Вдруг Король Манежа достал большой обруч, обтянутый тонкой золотой бумагой.

– Ап! – скомандовал он, и Венера, грациозно прыгнув сквозь обруч, снова спустилась на спину Крылатого Коня.

– Ура! – закричали ребята, и вся звездная публика подхватила: – Ура!

– Дай и мне попробовать! Пусть хотя бы кошка рассмеется! – заверещал Клоун. Но Венера покачала головой, и, рассмеявшись, скрылась за занавесом.

И тут же на арену, пританцовывая, выбежали Три М аленьких Козленка. Они поклонились Солнцу и, выстроившись перед ним в ряд, запели тоненькими голосами:

 

– Стучат копыта,

Бодает рог!

Козлята ночью

Идут за порог!

Ярко светятся носы!

Ярко светятся хвосты!

Темнеет даль,

Ложится роса!

Козлята взбираются

На небеса!

Ярко светятся носы!

Ярко светятся хвосты!

Устали козлята,

Хотят отдохнуть –

И вот бегут На Млечный Путь!

Ярко светятся носы!

Ярко светятся хвосты!

Целую ночь

От зари до зари

Козлята на небе!

Один! Два! И три!

Ярко светятся носы!

Ярко светятся хвосты!

 

Проблеяв последние две строчки, они вприпрыжку убежали с арены. – А теперь кто? – спросил Майкл, но Орион не успел ответить, потому что следующий участник представления уже вышел на арену. Это был Дракон. Его два хвоста взметали целые тучи золотистой пыли, а из ноздрей валил пар. За ним выбежали Кастор и Поллукс, неся большой белый сверкающий шар, на котором можно было различить горы, океаны и моря.

– Похоже, это Луна! – сказала Джейн.

– Конечно! – подтвердил Орион.

Дракон поднялся на задние лапы, и Близнецы установили Луну у него на носу. Подождав, пока Луна перестанет качаться, Дракон шагнул вперед и начал танцевать вальс. Играла чудесная звездная музыка, а Дракон кружился и кружился.

– Достаточно! – сказало Солнце и щелкнуло хлыстом.

Дракон с облегчением кивнул головой и бросил Луну в публику… Описав широкую дугу, она шлепнулась прямо Майклу на колени.

– Вот это да! – опешил Майкл, раскрыв рот от удивления. – Что я буду с ней делать?

– Что хочешь, – ответил Орион. – Насколько мне известно, ты просил, чтобы тебе ее достали с неба.

И тут Майкл вспомнил свой сегодняшний разговор с Мэри Поппинс. Он просил Луну – и вот получил ее! Но что же ему с ней делать? Ой, как стыдно!

Но времени думать об этом у него не было, потому что Король Манежа снова щелкнул хлыстом. Обхватив Луну руками, Майкл повернулся к арене.

– Сколько будет три плюс два? – спросило Солнце у Дракона.

Оба хвоста дружно поднялись и пять раз взметнули над ареной звездную пыль.

– А шесть плюс четыре?

Дракон немного подумал. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Хвосты застыли в воздухе.

– Неверно! – сказало Солнце. Совершенно неправильно! Ужина сегодня не получишь!

Услышав это, Дракон расплакался и, всхлипывая, направился к занавесу.

– Ах, бедный я, бедный! У‑у‑у! У‑у‑у! – причитал он.

 

Дайте мне девушку,

Сочную, сладкую!

Можно вареную, можно печеную,

Девушку вкусную, девушку звездную,

В масле с картошкой и перцем тушеную!

Дайте мне двух! Я кушать хочу!

Я бедный, голодный, несчастный… У‑у‑у!

 

– Может все‑таки дать ему одну маленькую девушку? – спросил Майкл, которому было очень жаль Дракона.

– Т‑с‑с! – прошептал Орион, так как на арену вдруг выпрыгнуло что‑то ослепительно‑яркое. Когда облако звездной пыли рассеялось, дети в страхе отпрянули. Перед ними был Лев, и он грозно рычал.

Майкл придвинулся поближе к Джейн.

Припадая к земле, как будто для прыжка, Лев медленно двинулся к Солнцу. Высунув длинный красный язык, он хищно облизнулся. Но Король Манежа лишь рассмеялся и слегка щелкнул Льва ногой по носу. Взревев, словно его обожгли, зверь подпрыгнул сразу на четырех лапах. Хлыст Солнца пронзительно щелкнул. Рыча, Лев медленно, будто нехотя, поднялся на задние лапы. Король Манежа достал из кармана скакалку и протянул ее Льву. Лев взял ее и запел:

 

– Я Лев! Я воспитан и сдержан всегда!

Я строен, красив – и вообще хоть куда!

Я царь всех зверей! Сверкает корона!

Я гордо иду у ноги Ориона!

Вы ночью меня увидите там!

А как я красив – я знаю и сам!

 

Закончив петь, он начал прыгать через скакалку по всей арене, вращая при этом глазами и рыча.

– Эй! Поторопись! – донесся из‑за занавеса чей‑то бас. – Теперь наша очередь!

– Давай поживее, ленивый кот! – добавил тоненький голосок.

Лев бросил скакалку и с диким рыком кинулся к занавесу. Однако насмешницы сумели увернуться, и Лев их упустил. >

– Большая и Малая Медведицы! – объявил Орион.

На арену вразвалку выбежали два медведя. Держась друг за друга, они медленно танцевали вальс.

Сделав два круга по арене, они неуклюже поклонились и хором продекламировали:

 

Мишкам надо уходить!

Надо Мишек наградить!

Все Созвездия пришли,

Меду в сотах принесли!

Принесли его для нас,

Чтобы сделать нам запас!

Чтобы…

Чтобы…

Чтобы…

 

Они сбились и замолчали, переглядываясь.

– Ты не помнишь, что там дальше? – прикрывшись лапой, спросила Большая Медведица.

– Не помню! – покачала головой Малая и посмотрела вниз на звездную пыль, словно надеялась там отыскать забытое слово.

Но публика нашла выход из положения. Ливень из медовых сот обрушился на Медведей. Большая и Малая Медведицы с облегчением вздохнули и стали их подбирать.

– Хорошо! – воскликнула Большая Медведица, с наслаждением нюхая соты.

– Замечательно! – отозвалась Малая, откусывая от сот большой кусок.

Вконец перемазавшись медом, они поклонились Солнцу и убежали с арены.

Король Манежа взмахнул рукой. Музыка заиграла громче и торжественней.

– Это сигнал для Большого Парада! – сказал Орион.

Из – за занавеса появились танцующие Кастор и Поллукс, а за ними и все остальные Созвездия. Снова вышли перепачканные медом Медведи, Лев, который все еще был очень сердит; следом плыл звездный Лебедь и высоким, чистым голосом пел песню.

– Лебединая песнь, – пояснил Орион.

За Лебедем показалась Рыба, которая вела на серебряном поводке Трех Маленьких Козлят, и горестно всхлипывающий Дракон. Жуткий рев на мгновение перекрыл музыку. Это было мычание Тельца. Он скакал по арене и пытался сбросить со спины Клоуна‑Сатурна.

Все новые и новые животные присоединялись к Большому Параду – и скоро арена представляла собой сплошную золотую массу рогов, копыт, грив и хвостов.

– Уже конец? – прошептала Джейн.

– Почти, – ответил Орион. – Сегодня они должны закончить пораньше. В половине одиннадцатого ей надо уходить.

– Кому? – хором спросили Майкл и Джейн.

Но Орион их не слышал. Он поднялся со своего места и замахал руками.

– Быстрее! Быстрее! Прибавьте шагу! – кричал он.

Венера верхом на Крылатом Коне возникла на арене. За ней, словно большой сверкающий обруч, катилась Змея, сцепив голову с хвостом. Самыми последними из‑за занавеса выбежали кометы, весело маша своими пышными хвостами.

Музыка заиграла еще громче. С арены, словно золотой дым, начала подниматься звездная пыль, а животные с криком, шумом, визгом, рычаньем и топотом стали образовывать большой светящийся круг.

В середине оставалось много свободного места, но ни одно из Созвездий не смело приблизиться к Солнцу. Оно стояло в самом центре, грозно возвышаясь над ними и сжимая в руке хлыст. Животные со склоненными головами проходили мимо него, и Солнце кивало каждому в ответ.

Затем взгляды всех звездных существ, принимавших участие в этом великолепном Параде, устремились на Королевскую Ложу. Солнце подняло хлыст и кивнуло в ту сторону, где сидели Майкл и Джейн. Дети вздрогнули от неожиданности. Хлыст громко щелкнул, и все Созвездия, как по команде, сделали один оборот вокруг Солнца по своим орбитам. Затем все разом поклонились.

– Они… они кланяются нам?! – изумленно прошептал Майкл и крепче сжал лежащую у него на коленях Луну.

Знакомый смех раздался у них за спиной. Ребята обернулись. В Королевской Ложе в гордом одиночестве восседала… Мэри Поппинс! Дети сразу узнали ее соломенную шляпку, синюю блузку и ярко блестевшую на шее цепочку с медальоном.

– Хей, Мэри Поппинс, Хей! – разнесся по Цирку приветственный клич.

Джейн с Майклом переглянулись. Так вот куда торопилась Мэри Поппинс! Ребята просто не могли поверить своим глазам! Но перед ними действительно была Мэри Поппинс! И выглядела она чрезвычайно торжественно.

– Хей! – снова загремело вокруг.

Мэри Поппинс в знак приветствия подняла руку. Потом важно вышла из Королевской Ложи. Было похоже, что она ничуть не удивилась, увидев в Цирке Майкла и Джейн. Даже не повернула головы в их сторону, лишь фыркнула, проходя мимо:

– Сколько раз можно говорить, что таращиться подобным образом неприлично!

С этими словами она проследовала на арену. Большая Медведица подняла перед ней золотой шнур, разделяющий зрительный зал и арену, а остальные звери почтительно расступились, освобождая ей дорогу. Мэри Поппинс вошла в круг. Солнце сделало шаг вперед, и когда оно заговорило, голос его был полон нежности и тепла.

– Дорогая Мэри! Ты всегда желанная гостья!

Мэри Поппинс присела в глубоком реверансе и преклонила колено.

– Все Планеты и Созвездия приветствуют тебя! Поднимись, дитя мое!

Мэри Поппинс встала и почтительно наклонила голову.

– Для тебя, дорогая Мэри, – продолжало Солнце, – звезды сегодня собрались здесь, вместо того, чтобы взойти, как обычно, на небо. Надеюсь, тебе не было скучно сегодня вечером.

– Чудеснее вечера у меня не было! Никогда! – ответила Мэри Поппинс, поднимая голову и счастливо улыбаясь.

– Дорогое дитя! – сказало Солнце. – Время ночи подходит к концу, а тебе надо уходить в половине одиннадцатого. Но перед тем как ты уйдешь, давайте все вместе станцуем наш старый любимый танец. Танец Звездного Неба!

– Идите вниз, – сказал Орион детям и слегка подтолкнул их вперед. Джейн с Майклом в один момент скатились по ступенькам и уже хотели ступить на арену, как вдруг услышали знакомый голос:

– Где ваши хорошие манеры, хотелось бы мне знать!

– А что надо делать? – растерялась Джейн.

Мэри Поппинс выразительно посмотрела на нее и еле заметно кивнула на Солнце. Вдруг Джейн поняла.

Она схватила Майкла за руку и, преклонив колено, заставила его сделать то же самое.

Жар от Солнца нежно согревал их.

– Встаньте, дети! – сказало оно ласково. – Вы всегда желанные гости. Я хорошо знаю вас – ведь я так часто наблюдаю за вами ясными летними днями!

Джейн шагнула к Солнцу, но оно, вытянув руку с хлыстом, остановило ее.

– Не дотрагивайся до меня, дитя земли! Жизнь слишком нежна и хрупка. Ни одно живое существо не может находиться близко к Солнцу! Ни в коем случае не прикасайся ко мне!

– Но вы действительно Солнце? – спросил изумленный Майкл.

Солнце стремительно подняло руку.

– Звезды и Созвездия! Скажите, кто я! Эти дети хотят знать!

– Повелитель Звезд, о Солнце! – ответил многотысячный хор.

– Король Севера и Юга! – воскликнул Орион. – Правитель Востока и Запада – всего мира от края до края! В лучах твоего величия тают даже снеговые вершины Полюсов! Ты тот, кто вдыхает жизнь в семена и заставляет плодоносить деревья! Все это ты, о Солнце!

Солнце улыбнулось Майклу.

– Ну, теперь веришь?

Майкл кивнул.

– Итак, приготовились! Созвездия, выбирайте себе партнеров!

Солнце подняло хлыст. Музыка заиграла снова: весело, задорно. Майкл начал отбивать такт ногой и, боясь уронить Луну, прижал ее к себе посильней. Но, видимо, он не рассчитал, потому что внезапно раздался громкий хлопок, и Луна стала уменьшаться.

– Ой! Ой! Ой! Что я наделал! – вскричал Майкл, чуть не плача.

А Луна таяла на глазах. Скоро она уже была не больше мыльного пузыря. Еще чуть‑чуть – и она превратилась в маленькую сияющую песчинку, а потом и вовсе пропала.

– Это была не настоящая Луна? Ведь правда? – растерянно бормотал Майкл, оглядываясь по сторонам.

Джейн вопросительно посмотрела на Солнце.

– Что значит «настоящая»? – улыбнулось Солнце. – Кто вообще может сказать, что настоящее, а что нет? Если мы думаем о чем‑то, то для нас оно существует! Большего нам знать не дано. Поэтому если Майкл считает, что держал в руках настоящую Луну, значит так оно и есть!

– Но тогда, – задумчиво проговорила Джейн, – мы здесь находимся на самом деле или только думаем об этом?

Солнце грустно улыбнулось.

– Дитя, не ищи ответа на этот вопрос. С сотворения мира люди задают его себе. Даже я, Повелитель Небес, не знаю на него ответа. Я уверен только в одном – сегодня Выходной, Созвездия ярко сверкают – и это действительно так, если, конечно, ты в это веришь…

– Джейн! Майкл! Идите танцевать с нами! – закричали Близнецы.

Заиграла небесная музыка, и Джейн, позабыв обо всем, вошла в друг. Но не протанцевав и нескольких тактов, она остановилась и уставилась в центр хоровода.

– Смотрите! Смотрите! Она танцует с Ним!

Майкл взглянул туда же и застыл на месте, широко раскрыв от удивления рот.

Мэри Поппинс танцевала с Солнцем! Но не так, как Майкл и Джейн с Близнецами – взявшись за руки, а на расстоянии, не касаясь друг друга. Они танцевали вальс и, несмотря на пространство, разделяющее их, не делали в движениях ни единой ошибки! Вокруг них кружились Созвездия и Планеты: Венера в паре с Пегасом, Лев, взявшись за руки с Тельцом, Три Маленьких Козленка, обнявшись за плечи. Свет, исходящий от всех, сливался воедино и слепил детей, которые стояли среди облака звездной пыли и в восхищении наблюдали это великолепное зрелище.

Внезапно танец прекратился, и музыка смолкла. Солнце и Мэри Поппинс остановились друг против друга. Созвездия тоже застыли на месте. Все притихли.

– Итак, – грустно сказало Солнце, – время истекло. Планеты, Звезды и Созвездия! Возвращайтесь снова на небо. А вам, дорогие гости, пора отправляться домой. Ведь вам надо спать… Доброй ночи, Мэри Поппинс! Я не прощаюсь, потому что скоро мы встретимся опять. До свидания!

Затем, нагнувшись, Солнце очень аккуратно, легко и нежно коснулось губами щеки Мэри Поппинс.

– Ах! – воскликнули Созвездия с завистью. – Поцелуй! Поцелуй!

После поцелуя рука Мэри Поппинс невольно взметнулась к щеке, словно он обжег ее. Гримаса боли пробежала по ее лицу. Но уже через мгновение Мэри Поппинс подняла голову и улыбнулась Солнцу.

– До свидания! – нежно сказала она.

– В путь! – крикнуло Солнце и щелкнуло хлыстом.

И, повинуясь приказу, Созвездия одно за другим стали покидать арену. Поллукс и Кастор подняли руки над головами Майкла и Джейн, чтобы Большая Медведица не задела их, чтобы Телец не поранил рогами, чтобы Лев случайно не оцарапал…

Звуки Большого Звездного Парада становились все тише и тише. Глаза Майкла и Джейн слипались, ребята то и дело клевали носом.

– Дайте их мне! – услышали они голос Венеры. – Я домашняя звезда. Я возвращаю ягнят в стойло, а детишек – их матерям.

Нежные, баюкающие руки подняли их и куда‑то понесли, тихо качая взад и вперед, как качают прибрежные волны легкий рыбачий челнок.

Туда и обратно… Туда и обратно…

Вот что‑то промелькнуло перед глазами… Может, это пролетел Дракон, спешащий вернуться на небо… а может это был просто ночник, который забыли погасить в Детской…

Туда и обратно… Туда и обратно…

Они ощущали мягкое, приятное тепло. Был ли это жар, исходящий от Солнца… или их грело одеяло?

– Наверное, это Солнце, – думала Джейн, засыпая.

– Скорее всего, это одеяло, – думал Майкл.

И лишь далекий голос, как сон, как легкое дуновение ветерка, тихо‑тихо шептал:

– Как вы думаете, так оно и есть на самом деле… До свидания… До свидания…

 

Майкл проснулся с криком. Он вдруг вспомнил про свое пальто.

– Мое пальто! Я оставил его под Королевской Ложей!

Он открыл глаза и увидел утку, нарисованную на спинке кровати, часы, громко тикающие на каминной полке, рядом с ними – Королевское Фарфоровое Блюдо и банку из‑под варенья, заполненную зелеными листьями. А на крючке, чуть поодаль, висело его пальто. А поверх него – шляпа.

– А где звезды? – удивился он и сел в постели. – Хочу, чтоб были звезды.

– В самом деле? – спросила Мэри Поппинс, входя в комнату. – Так мало? А я думала, ты попросишь достать тебе с неба Луну!

– Но я уже просил! – напомнил ей Майкл. – И я ее получил. Но я слишком сильно сжал ее – и она лопнула.

– Лопнула?

– Лопнула.

– Луна?

– Луна.

– Ну и ну! – фыркнула Мэри Поппинс и кинула ему полотенце.

– Что, уже утро? – спросила Джейн, открывая глаза и удивленно оглядываясь вокруг. – Но как мы вернулись домой? Я танцевала со звездными Близнецами – Кастором и Поллуксом…

– Ох уж эти звезды! – сердито сказала Мэри Поппинс, сбрасывая с нее одеяло. – Ну‑ка, живо поднимайтесь!

– Кажется, вы довольно долго танцевали вчера? – поинтересовался Майкл, нехотя опуская ноги на пол.

– Танцевала? Гм! Много же у меня остается времени для танцев, если приходится смотреть сразу за пятерыми самыми невоспитанными, самыми непослушными детьми на всем белом свете!

Мэри Поппинс фыркнула.

– Но разве вы не танцевали вчера? – удивилась Джейн. Она отлично помнила, как Мэри Поппинс и Солнце танцевали вальс в центре Большого Звездного Хоровода!

Мэри Поппинс грозно поглядела на нее.

– Думаю, что для свободного вечера я нашла бы занятие поинтересней, чем без толку выписывать ногами кренделя! – ответила она с достоинством.

– Но я вас видела! – возмутилась Джейн. – Там, на небе! Вы выскочили из Королевской Ложи, а потом танцевали с Солнцем!

Затаив дыхание, Джейн и Майкл смотрели, как лицо Мэри Поппинс краснеет от гнева.

– Вам, – отрезала она, – ночью приснился какой‑то милый кошмарик! Чтобы я, такая благовоспитанная особа, выскакивала…

– Но я тоже видел этот кошмарик! – перебил ее Майкл. – Это было замечательно! Мы с Джейн попали на небо, и там, в Цирке, видели вас!

– Что, видели, как я выскакивала?

– Э‑э‑э… да… и как танцевали!

– В Цирке?

Выражение лица Мэри Поппинс было просто ужасным. Майкл даже задрожал, когда она подошла к нему.

– Еще одно слово, – угрожающе проговорила она, – и ты будешь танцевать в углу!

Майкл поспешно отвел взгляд и начал развязывать тесемки на пижаме. Мэри Поппинс, сердито похрустывая крахмальным передником, пошла в другой конец комнаты будить Близнецов.

Джейн сидела в кровати и во все глаза смотрела на Мэри Подпинс.

Майкл медленно надел шлепанцы и вздохнул.

– Да, наверное, нам все приснилось, – грустно сказал он. – Как жалко!

– Нет. Это было на самом деле! – прошептала Джейн, не отрывая взгляда от Мэри Поппинс.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! Смотри!

Джейн кивнула на колыбельку Барбары, над которой склонилась Мэри Поппинс.

– Взгляни на ее лицо! – шепнула Джейн Майклу на ухо.

Черные локоны, ярко‑синие глаза (совсем как у голландской куклы), вздернутый нос, пылающие щеки – ничего необычного.

– Я не вижу… – начал было он и вдруг замолчал. Мэри Поппинс повернулась, и Майкл увидел то, о чем говорила Джейн. На щеке у Мэри Поппинс горело маленькое ярко‑красное пятнышко. Рассмотрев его повнимательней, Майкл увидел, какими странными были очертания у пятна. Само оно было круглым, но от него во все стороны расходились маленькие лучики, что делало его похожим на небольшое солнышко.

– Видишь? – тихо спросила Джейн. – Это ее Солнце поцеловало.

Майкл, ничего не понимая, кивнул. Один раз… второй… третий…

– Да, – наконец выговорил он, продолжая во все глаза таращиться на Мэри Поппинс. – Вижу…

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 449; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!