Простейший способ разделаться с диссентерами

Дэниель Дефо (1660—1731) родился в семье убежденных протестантов, английских пресвитериан, и получил воспитание в одной из диссентерских академий. Он сменил много профессий: работал купцом, журналистом, издателем, писателем, но при этом всегда оставался в гуще общественной жизни. Свою деятельность политического публициста он начал почти одновременно с восшествием на престол Вильгельма III, но вначале писал редко, от случая к случаю. Личное сближение с королем началось в январе 1701 г. после появления «Чистокровного англичанина». Любое неудовольствие королем Вильгельмом (ввиду его голландского происхождения) приобретало у англичан националистическую окраску. В этот момент публицисты обеих партий выказывают сильное волнение по поводу несоблюдения королем парламентского решения о сокращении армии в мирное время до восьми тысяч человек и особенно настаивают на удалении из страны голландских гвардейцев, пребывание которых в Англии воспринимается как угроза ее независимости. Дефо в числе очень немногих принял сторону Вильгельма, ограждая его от нападок рьяных патриотов. За памфлет «Простейший способ разделаться с диссидентами», направленный против господства англиканской церкви, Дефо был приговорен к позорному столбу, тюрьме и штрафу. В тюрьме Дефо написал памфлет «Гимн позорному столбу» и начал издание журнала «Ревью» («Обозрение»), который выходил с 1704 по 1713 г. Хрестоматия по истории зарубежной журналистики. Том 2. Публицистика и журналистика XVII – 1-й пол. XIX вв. / Сост. Г.З. Мельницер. Тюмень, 2005.

Чистокровный англичанин (фрагмент)

К нам¹ Юлий Цезарь Рим² привел сначала,

А вместе с ним Ломбардца, Грека, Галла,

Короче — всех, о ком мы говорим

Со ссылками на тот же Древний Рим.

Потом сюда пришли, никем не званы,

С Энгистом — Саксы, а со Свеном³— Даны,

А из земли Ирландской — Пикт и Скотт,

С Вильгельмом⁴ же — Норманны в свой черед.

Потомство, брошенное этим сбродом,

Перемешалось с коренным народом,

С исконными Британцами, придав

Сынам Уэллса их черты и нрав.

Как результат смешенья всякой Рвани

И мы возникли, то бишь — Англичане,

У пришлецов заимствовав сполна

Обычаи, Язык и Имена,

И Речь свою украсили при этом

Таким невытравимым Шиболетом,

Что по нему ты опознаешь вмиг

Саксонско-Римско-Датский наш язык.

Нашествие Норманнов показало,

Что их Главарь — мерзавец, коих мало:

Своим Стрелкам раздал он города,

Не обладая ими никогда;

Заполучив Английскую Корону,

Голландцев⁵ этих он приблизил к трону.

Хоть Давенант⁶весьма ученый муж,

Все, что он пишет о Возврате, — чушь:

Своим солдатам сей Иноплеменник

Платил Землей за неименьем Денег.

Так свой захватнический Легион

Хозяином народа сделал он,

И никакой Парламент был не в силах

Страну избавить от Господ служилых.

И Лордом стал его Легионер,

Не отличаясь тонкостью манер;

И Перепись⁷тех лет — тому пример.

Нет ничего престижнее для Знати,

Чем от Французов из Нормандской рати

С их Незаконнорожденным⁸Главой

Производить весь Род старинный свой:

Вам с гордостью покажут панцирь, или

Двуручный меч, покрытый слоем пыли,

Которые те якобы носили;

А также приведут как аргумент

Какой-нибудь старинный Документ,

Но ни один не скажет, кто из оных

Чем отличился в этих легионах:

Здесь Документы немы, вроде рыб, —

Настолько затуманен Прототип.

А потому черезвычайно странен

Мне этот Чистокровный Англичанин;

Скакун Арабский мог бы дать скорей

Отчет о чистоте своих кровей.

Мы знаем из Истории, что Званье

Дворянству принесло Завоеванье,

Но, черт возьми, как, за какой пробел

Француз стать Англичанином успел?

И как мы можем презирать Голландцев

И всех новоприбывших иностранцев,

Когда и сами мы произошли

От самых подлых сыновей земли, —

От Скоттов вероломнейших и Бриттов,

От шайки воров, трутней и бандитов,

Которые насильничали тут,

Чиня Разбой, Смертоубийства, Блуд,

От рыжекудрых Викингов и Данов,

Чье семя узнаёшь, едва лишь глянув, —

От Смеси коих и родился клан

Всех наших Чистокровных Англичан.

1701 г.

¹ Памфлет написан в 1701 году. Непосредственным поводом к его созданию послужил памфлет убежденного вига Джона Татчина «Иноземцы». О важности, которую Дефо придавал своему выступлению, свидетельствует тот факт, что впоследствии он не раз подписывается прозрачным псевдонимом — Автор «Чистокровного англичанина»; под этим именем в 1703—1705 годах выходит в свет двухтомное собрание его произведений. В течение года памфлет был переиздан девять раз, не считая «пиратских» изданий.

Для Дефо данный случай явился возможностью еще раз поднять голос в защиту веротерпимости и против националистического «энтузиазма», как тогда называли любой фанатизм. Национальным предрассудкам Дефо противопоставил гордость человека третьего сословия: «Не слава рода, которая обманчива, но только личная добродетель делает нас великими» — этими строками (не вошедшими в этот фрагмент) завершается «Чистокровный англичанин».

² К нам Юлий Цезарь Рим привел сначала... — Римские легионы под предводительством Юлия Цезаря начали завоевание заселенной кельтскими племенами (бритты, пикты, скотты) Британии в 55—54 гг. до н. э. Остров оставался римской провинцией до конца IV в., когда римляне ушли для защиты империи от варваров.

³ Энгист — один из вождей германских племен (ютов), начавших завоевание Британии в V в.; Свен — предводитель викингов (варягов) в Х в.

⁴ Вильгельм — нормандский герцог, вошедший в историю под именем Вильгельма Завоевателя; в 1066 г. в битве при Гастингсе он разбил войска англосаксов, предводительствуемые королем Гарольдом. Хотя Вильгельм также происходил из германских викингов и был связан родством с англосаксонской династией, он был воспитан во Франции и принес с собой франкоязычную культуру.

⁵ Голландцев этих он приблизил к трону... — В данном случае под голландцами разумеются чужеземцы вообще; однако выбор этого слова не случаен: традиционным было сравнивать воцарение Вильгельма III, оставшегося в то же время и правителем Нидерландов, с нашествием норманнов под предводительством Вильгельма I. Дефо повторяет сравнение как бы с голоса тех, кто желал представить короля еще одним завоевателем и попрекал его чужеродностью.

⁶ Хоть Давенант весьма ученый муж... — Чарлз Давенант (сын известного драматурга) поддержал памфлетом решение палаты общин (15 декабря 1699 г.) о возвращении в казну всех земель и доходов, дарованных Вильгельмом III своим сторонникам, по преимуществу голландцам, в Ирландии. Дефо в оправдание монарха указывает на то, что Вильгельм I, ко времени правления которого с гордостью возводят свою родословную и свои привилегии английские аристократы, поступал точно так же.

⁷ И Перепись тех лет... — Речь идет о так называемой Книге Страшного суда (XI в), в которую были включены сведения обо всем: населении, землях, имуществе, — подлежащем налоговому обложению.

⁸ С их незаконнорожденным главой... — Вильгельм Завоеватель был бастардом, незаконным сыном нормандского герцога Роберта I.

Д. Дефо

Простейший способ разделаться с диссентерами

В собрании басен сэра Роберта Л'Эстренджа есть притча о Петухе и Лошадях¹. Случилось как-то Петуху попасть в конюшню к Лошадям, и, не увидев ни насеста, ни иного удобного пристанища, он принужден был разместиться на полу. Страшась за свою жизнь, ибо над ним брыкались и переступали Лошади, он принялся их урезонивать с большой серьезностью: «Прошу вас, джентльмены, давайте стоять смирно, в противном случае мы можем растоптать друг друга!»

Сегодня очень многие, лишившись своего высокого насеста и уравнявшись с прочими людьми в правах, весьма обеспокоились — и не напрасно! — что с ними обойдутся, как они того заслуживают, и стали восхвалять, подобно эзоповскому Петуху, Мир, Единение и достодолжную христианскую Терпимость, запамятовав, что отнюдь не жаловали эти добродетели, когда стояли у кормила власти сами.

Последние четырнадцать лет не знает славы² и покоя чистейшая и самая процветающая церковь в мире, утратившая их из-за ударов и нападок тех, кому Господь, пути которого неисповедимы, дозволил поносить и попирать ее. То было время поругания и бедствий. С незыблемым спокойствием терпела она укоры нечестивцев, но Бог, услышав наконец творимые молитвы, избавил ее от гнета чужеземца.

Отныне эти люди знают, что их пора прошла и власть их миновала; на нашем троне восседает королева-соотечественница, всегда и неизменно принадлежавшая Церкви Англии и искони ее поддерживавшая. И посему, страшась заслуженного гнева церкви, диссиденты кричат: «Мир!», «Единение!», «Кротость», «Милосердие!». Как будто церковь не укрывала слишком долго это вражеское племя сенью своих крыл и не пригрела на своей груди змеиное отродье, ужалившее ту, что его выкормила.

Нет, джентльмены, дни милосердия и снисхождения кончились! Чтоб уповать теперь на миролюбие, умеренность и благость, вам следовало и самим их прежде соблюдать! Но за последние четырнадцать лет мы ни о чем таком от вас слыхом не слыхали! Вы нас стращали и запугивали своим Актом о веротерпимости, внушали, что ваша церковь — дочь закона, как и прочие, свои молельные дома с их ханжескими песнопениями вы размещали у порога наших храмов! Вы осыпали наших прихожан упреками, одолевали их присягами, союзами и отречениями — и множеством иных досужих измышлений! В чем проявлялось ваше милосердие, любовь и снисходительность к тем самым совестливым членам Церкви Англии, которым было трудно преступить присягу, данную законному и правомочному монарху³ (к тому же не ушедшему из жизни), дабы с поспешностью — к чему вы понуждали их — поклясться в верности новоиспеченному голландскому правительству, составленному вами из кого придется. Неприсягнувших вы лишили средств к существованию, оставив их с домашними во власти голода и обложив их земли и владения двойною податью, чтобы вести войну, в которой они не участвовали, а вы не дождались прибытка!

Чем сможете вы объяснить противоречащую совести покорность, к которой вы, пуская в ход свою новейшую обманную политику, склонили многих верных, что согрешили, как и многие новообращенные во Франции⁴, лишь убоявшись голода? Зато теперь, когда вы оказались в нашей шкуре, вы говорите, что зазорно вас преследовать, ибо сие не по-христиански!

Вы обагрили руки кровью одного монарха! Другого низложили! Из третьего вы сделали марионетку! И вам еще хватает дерзости надеяться, что следующая венценосная особа подарит вас и службой, и доверием! Те, что не знают нравов вашей партии, должно быть, приписали бы безумию и наглости сии неслыханные упования!

Любому из грядущих повелителей довольно было бы взглянуть, как вы вертели своим Королем-Голландцем (которому досталось править только в клубах), чтоб осознать доподлинную цену ваших убеждений и убояться ваших цепких рук. Благодаренье Богу, наша королева вне опасности, ибо ей ведомо, что вы собою представляете, она вас не оставит без надзора!

Верховному правителю страны даны, вне всякого сомнения, и власть, и полномочия употреблять законы государства по отношению к любым из подданных. Но партия фанатиков-диссидентов ославила религиозными гонениями известные законы нашего отечества, которые к ним применялись очень мягко, крича, что беды гугенотов Франции ничто в сравнении с их бедами. Однако обращать законы государства против тех, кто преступает их, хоть прежде согласился с их введением, есть отправление правосудия, а не религиозные гонения. К тому же правосудие — всегда насилие для нарушителей, ибо любой невинен в собственных глазах.

Впервые закон против диссидентов был применен на деле в годы правления короля Якова I⁵, и что из этого последовало? Лишь то, что им дозволили в ответ на их прошение переселиться в Новую Англию⁶, где, получив значительные привилегии, субсидии и соответствующие полномочия, они сумели основать колонию и где, не собирая с них ни податей, ни пошлин, мы охраняли и оберегали их от всех и всяческих завоевателей, — то была худшая из бед, какие им случилось испытать!

И такова жестокость Церкви Англии. Какая пагубная снисходительность! Она и довела до гибели блистательного государя — короля Карла I. Если бы король Яков услал всех пуритан из Англии в Вест-Индию, мы бы остались единой церковью! Единой, неделимой и не тронутой расколом Церковью Англии!

Дабы воздать отцу за снисходительность, диссиденты пошли войной на сына, повергли его ниц, преследовали по пятам, схватили и отправили в узилище; затем, послав на казнь помазанника Божия, разделались с правительством, разрушив самые его основы, и возвели на трон ничтожнейшего самозванца, не наделенного ни высотой происхождения, ни пониманием того, как должно править, но возмещавшего отсутствие указанных достоинств силою, кровавыми и безрассудными решениями и хитростью, не умеряемой ни каплей совести.

Если бы король Яков I не сдерживал карающую руку правосудия и дал ему свершиться до конца, если б он воздал им должное, страна от них освободилась бы! Тогда они бы не могли убить наследника и не сумели бы попрать монархию. Избыток его милосердия к ним повлек и гибель его сына, и окончание мирной жизни Англии. Казалось бы, диссидентам, уже вознаградившим нас за дружелюбие братоубийственной войной и тяжкими, неправыми гонениями, не стоит уповать, будто своими льстивыми и жалкими речами они склонят нас к Миру и Терпимости.

Они теперь нас убеждают мягче с ними обходиться, тогда как сами — хотя им, разумеется, не довелось вершить делами церкви — выказывали ей и крайнюю суровость, и презрение и подвергали всяческому порицанию! Во времена расцвета их Республики много ли милосердия и миролюбия вкусили те из джентри, что сохранили верность королю? Взимая выкуп со всего дворянства без разбору, с тех, что сражались, и с тех, что не сражались в войске короля, фанатики пускали по миру чужие семьи. Чего только не вытерпела Церковь Англии, когда они расхитили ее имущество, присвоили ее владения, отдав их солдатне, а пострадавших обрекли на голодное существование! Теперь мы применим к ним их же средства!

Известно, что вероучение Церкви Англии исходит из любви и милосердия, которые она распространяла на диссидентов гораздо больше, чем они того заслуживали, пока в конце концов не стала нарушать свой долг и обделять своих сынов, виной чему, как говорилось выше, была излишняя терпимость короля Якова I. Сотри он пуритан с лица земли еще вначале, когда к тому представлялся случай, они бы не могли, набравшись сил, тиранить церковь, как делают с тех самых пор.

Чем воздала им церковь за кровавые злодейства? В те годы, когда на троне восседал Карл II, она ответила диссидентам и милосердием, и снисхождением! Кроме безжалостных цареубийц⁷, входивших в самочинный суд, никто из них не поплатился жизнью за потоки крови, пролитые в противоестественной войне! Карл с самых первых дней оказывал им покровительство, дарил любовью, опекал их, раздавал им должности, оберегал от строгости закона и, не считаясь с мнением парламента, не раз предоставлял свободу веры, за что они воздали ему заговором, замыслив с помощью злодейской хитрости⁸ низвергнуть его с трона и уничтожить заодно с преемником!

Правление Якова II, казалось, унаследовавшего милосердие от предков, ознаменовалось редкими благодеяниями для диссидентов, и даже их поддержка герцогу Монмуту не побудила его поквитаться с ними. Желая их привлечь к себе любовью и мягкосердечием, король, в своем безмерном ослеплении, провозгласил для них свободу и предпочел поставить под удар не их, а Церковь Англии! Теперь известно во всем мире, как они на то ответили!

Годы правления последнего монарха еще настолько свежи в памяти, что можно не вдаваться в разъяснения. Довольно лишь сказать, что, сделав вид, будто они хотят соединиться с церковью, чтоб искупить свою вину, диссиденты и прочие примкнувшие к ним лица из сбитых ими с толку опасно накалили обстановку и свергли короля с престола, как будто врачевать обиды, нанесенные стране, нельзя иным путем, чем сокрушив монарха! Вот вам пример их Сдержанности, Миролюбия и Милости!

Чего только они не вытворяли, когда на троне восседал их единоверец! Они проникли на все важные и выгодные должности и, втершись в доверие к королю, в обход всех прочих, получали самые высокие посты! Все, даже министерство, оказалось в их руках, но как они при этом плохо правили! Все это очевидно и не нуждается в напоминании.

Однако свойственный им дух любви, и единения, и милости, столь громко ими ныне восхваляемый, особенно бросается в глаза в Шотландии. Взгляните на Шотландию, и вы увидите, какого они духа. Они забрали силу в местной церкви, согнули в рог священников и одержали, как им кажется, бесповоротную победу над епископальным правительством! Но это мы еще посмотрим!

Хотелось бы узнать у «Наблюдателя»⁹, их наглого заступника, много ли кротости и милосердия узнала паства епископальной церкви со стороны шотландского пресвитерианского правительства! В ответ я мог бы поручиться, что и диссидентам окажут в Церкви Англии подобный снисходительный прием, хотя они его и не заслуживают!

Из краткого трактата «Гонения, перенесенные в Шотландии служителями епископальной церкви» становится понятно, что выстрадало наше духовенство! Его не только оставляли без приходов, но зачастую грабили и подвергали оскорблениям. Священников, не отступившихся от своей веры, изгнали вместе с чадами и домочадцами, не уделив и корки хлеба на дорогу, должно быть от избытка милосердия. В таком коротком сочинении не счесть бесчинства этой секты.

А ныне, чтобы отогнать нависшую на горизонте тучу, которая, как они чуют, движется на них из Англии, обученные всем уловкам пресвитерианства, они стремятся к Унии народов, желая, чтобы Англия объединила свою церковь с шотландской и чтобы все гнусавое собрание шотландских длиннополых¹⁰ влилось в нашу конвокацию. Бог ведает, что бы могло случиться, останься наши фанатики-виги у кормила власти. Будем надеяться, что ныне можно сего не опасаться.

Пытаясь запугать нас, иные из этой секты заявляют, что, если мы не вступим с ними в Унию, они отложатся от Англии и сами изберут себе монарха после смерти королевы. Если они не примут нашего престолонаследия, мы их к тому принудим, они не раз имели случай убедиться в нашей силе! Короны двух этих государств¹¹ с недавних пор передаются не по наследственному праву, но, может быть, оно опять к ним возвратится, и если Шотландия намерена его отвергнуть ради того, чтоб избирать себе государя, пусть не забудет, что Англия не обещала предавать законного наследника: она поможет ему возвратиться, что бы ни говорилось в смехотворном «Законе о престолонаследии».

Так выглядят на деле эти джентльмены, и так они чтят церковь на родине и за ее пределами!

Теперь давайте перейдем к тем вымышленным доводам, которые диссиденты приводят в свою пользу; давайте уясним, из-за чего нам следует оказывать им снисхождение и почему нам следует терпеть их.

«Во-первых, — говорят они, — нас очень много»¹². Они-де составляют слишком значительную часть нации, чтобы их можно было воспретить. На это существуют следующие возражения.

Прежде всего, их несравненно меньше, чем французских протестантов, однако тамошний король весьма успешно в одночасье избавил от них нацию, и непохоже, что ему их не хватает!

К тому же я не верю, что их так много, как они о том толкуют. Их ощутимо меньше, нежели числится в их секте, весьма возросшей за счет тех наших верующих, что дали себя одурачить вкрадчивым словом и хитрыми выдумками; но стоит нашему правительству всерьез приняться за работу, как все они оставят чуждое исповедание, подобно грызунам, что покидают тонущий корабль.

Второе. Чем больше среди нас диссидентов, тем больше и опасность, ими представляемая, и тем важней предотвратить ее! Как жало в плоть, они ниспосланы нам Богом в наказание за то, что мы не истребили их в зародыше.

И третье соображение. Коль скоро мы должны признать диссидентов лишь потому, что не способны с ними справиться, нам следует себя проверить и узнать, осилим мы их или нет. Я убежден, что это дело легкое, и мог бы указать, как лучше за него приняться, но это было бы нескромностью по отношению к правительству, которое изыщет действенные способы, дабы избавить край от этого проклятия.

Второй их довод сводится к тому, что «Англия сейчас воюет и всем нам следует сплотиться против общего врага».

На это мы ответствуем, что «общий враг» не враждовал бы с нами, если бы они о том не постарались! Наш «враг» жил мирно и спокойно, не беспокоя нас и не вторгаясь в наши земли, и, если б не диссиденты, у нас бы не возникло повода для ссоры.

К тому же мы и без них способны одолеть его. Однако зададимся следующим вопросом: зачем перед лицом врага вступать в союз с диссидентами? Неужто они перебросятся к противнику, ежели мы не упредим того и не сумеем с ними сговориться? Вот и отлично, тогда мы рассчитаемся со всеми недругами сразу, и в том числе с тем самым «общим», с которым нам без них будет намного легче справиться! К тому же, если нам угрожает враг извне, нам следует освободиться и от внутреннего. Коль скоро у страны имеется противник, тот самый «общий враг», ей ни к чему иметь в тылу другого!

Когда из обращенья изымали старую монету¹³, мы часто слышали, как раздавались голоса: «Не стоит проводить такую меру! Необходимо отложить ее до окончания войны, иначе мы рискуем погубить отечество!» Однако польза этой меры не замедлила сказаться и оправдала риск, как оказалось, не такой уж и большой. И удалить диссидентов нисколько не труднее и так же важно для страны, как и наладить выпуск новых денег. Мы не узнаем радость прочного, неколебимого единства и крепкого, незыблемого мира, пока не изгоним из страны Дух Вигов, Дух Раздоров и Раскола, как некогда отдали в переплавку старую монету!

Внушать себе, что это очень трудно, — значит запугивать себя химерами и опасаться силы тех, что силы не имеют. Издалека нам многое рисуется гораздо более трудным, чем оно есть на самом деле, но стоит обратиться к доводам рассудка, как мгла рассеивается и призраки уходят.

Мы не должны давать себя стращать! Наш век мудрее прежнего, о чем свидетельствует и наш опыт, и опыт предшествующего поколения. Яви король Карл I больше осмотрительности, он в колыбели уничтожил бы их секту! Как бы то ни было, об их военной силе можно не упоминать — всех их Монмутов, Шефтсбери¹⁴, Аргайлов¹⁵ больше нет, как больше нет голландского убежища! Бог им уготовал погибель, и, если мы не подчинимся Вышней воле, пенять придется только на себя, равно как помнить с этих самых пор, что нам предоставлялся случай послужить ко благу церкви, стерев с лица земли ее непримиримого противника; но если мы упустим миг, дарованный нам Небом, то, как показывает жизнь, останется лишь сокрушаться: «Post est occasio calva!».

Мы часто слышим возражения против этой меры и посему рассмотрим самые распространенные из них.

Нередко говорят, что королева обещала сохранить диссидентам дарованную им свободу вероисповедания и упредила нас, что не нарушит данное им слово.

Не в нашей власти направлять поступки королевы, иной вопрос — чего мы ожидаем от нее как от главы церкви. Ее величество обязывалась защищать и ограждать от всяких посягательств Церковь Англии, но если для того, чтоб это выполнить, необходимо истребить диссидентов, значит, ей нужно отступиться от одного обещания, чтобы сдержать другое.

Однако вникнем в это возражение подробнее. Ее величество хотя и обещала соблюдать терпимость в отношении диссидентов, но все же не ценою разрушенья церкви, а только при условии благополучия и безопасности последней, которые она взялась блюсти. Коль скоро выгоды двух сих сторон пришли в противоречие, понятно, что королева предпочтет отстаивать, хранить, оберегать и утверждать родную церковь, чего, по нашему суждению, она не в силах будет сделать, не отказавшись от терпимости.

На это нам, возможно, возразят, что церкви ныне ничего не угрожает со стороны диссидентов и нас ничто не вынуждает к срочным мерам.

Но это слабый аргумент. Во-первых, если угроза вправду существует, то отдаленность ее не должна нас успокаивать, и это лишний повод торопиться и отвести ее заранее, вместо того чтобы тянуть, пока не станет слишком поздно.

К тому же может статься, что это первый и последний случай, когда у церкви есть возможность добиться безопасности и уничтожить недруга.

Эта возможность дается представителям народа! Настало время, которого так долго ждали лучшие сыны страны! Сегодня они могут оказать услугу своей церкви, ибо их поощряет и поддерживает королева, по праву возглавляющая эту церковь!

Что вам соделать с сестрою вашею¹⁶, когда будут свататься за нее?

Что вам соделать, если вы желаете утвердить лучшую христианскую церковь в мире?

Если вы желаете изгнать оттуда рвение?

Если вы желаете уничтожить в Англии змеиное отродье, так долго упивавшееся кровью Матери?

Что вы предпримете, желая освободить потомство от раздоров и волнений?

Тогда спешите это сделать! Настало время вырвать с корнем сорняки мятежной ереси, которые так много лет мешали миру в вашей церкви и заглушали доброе зерно!

«Но так мы возродим костры, — мне скажут многие в сердцах или невозмутимо, — и акт De haeretico comburendo¹⁷, а это и жестоко и означает возвращенье к варварству».

На это я отвечу так: хоть и жестоко предумышленно давить ногой гадюку или жабу, но мерзость их природы такова, что превращает мой поступок в благо для ближних наших. Их убивают не за вред, который они сотворили, а для того, чтобы его предотвратить! Их убивают не за зло, которое они нам уже причинили, а за то, которое они в себе таят! Вся эта нечисть: жабы, змеи и гадюки — опасна для здоровья и вредна для жизни тела, тогда как те нам отравляют душу, растлевают наше потомство! Заманивают в сети наших чад, подтачивают корни нашего земного счастья и небесного блаженства. И заражают весь народ!

Какой закон способен охранять сих диких тварей? Есть звери, созданные для охоты, за каковыми признается право убегать и укрываться от погони, но есть и те, которым разбивают голову, используя все преимущества внезапности и силы!

Я не прописываю в качестве противоядия сожженье на костре. Я только повторяю вслед за Сципионом¹⁸: «Delenda est Carthago!». И если мы надеемся жить в мире, служить Богу и сохранять свободу и достоинство, диссидентов необходимо уничтожить! Что до того, как лучше это сделать, — решение за теми, кто полномочен отправлять божественное правосудие против врагов страны и церкви!

Но если мы позволим запугать себя упреками в жестокосердии, если мы уклонимся от свершения правосудия, нам не дано будет узнать ни мира, ни свободы! То будет варварство, и несравненно большее, по отношению к нашим чадам и потомкам, которые им попрекнут своих отцов, как мы им попрекаем наших. «У вас был случай под покровительством и при поддержке королевы, стоящей во главе Законной Церкви, искоренить все подлое отродье, а вы, поддавшись неуместной жалости из страха проявить жестокость, помиловали этих мерзких нечестивцев. И нынче они гонят нашу церковь и попирают нашу веру, опустошают наши земли, а нас влекут на плахи и в темницы! Вы пощадили амаликитян и погубили нас! И ваша милость — лишь жестокость к вашим бедным детям!»

Как справедливы будут эти нарекания, когда наши потомки попадутся в лапы к сему не знающему снисхожденья роду, и Церковь Англии охватят смуты и раздоры, дух рвения и хаос, когда правление в стране передоверят иноземцам, которые искоренят монархию и учредят республику!

Коль скоро мы должны щадить их племя, давайте действовать разумно: давайте умертвим своих потомков сами, вместо того чтоб обрекать их гибели от вражеской руки и прикрывать высокими словами свое бездействие и равнодушие, крича, что это милосердие, — ибо рожденные свободными, они тогда свободными покинут этот мир.

Кротчайший и милосердный Моисей¹⁹ промчался в гневе по становищу, сразив мечом три и еще тридцать тысяч любезных его сердцу братьев из народа своего за сотворение себе кумира. Зачем он покарал их? Из милосердия — дабы не допустить до разложения все воинство. Сколь многих из грядущей паствы мы бы спасли от заблуждений и от скверны, срази мы нынче племя нечестивцев!

Недопустимо мешкать с этой мерой! Все эти штрафы, пени и поборы, глупые и легковесные, только идут диссидентам на пользу и помогают им торжествовать! Но если бы за посещение сектантского собрания, молился ли там верный или проповедовал, расплачиваться нужно было не монетами, а виселицей и если бы сектантов присуждали к каторжным работам, а не к штрафам, страдающих за веру было бы гораздо меньше! Теперь перевелись охотники до мученичества, и, если многие диссиденты бывают в церкви для того, чтоб их избрали мэрами и шерифами, они согласны будут посетить и сорок храмов ради того, чтобы не угодить на виселицу!

Достало бы и одного закона, но только строгого и точно соблюдаемого, о том, что всякий посещавший их гнусавые молельни присуждается к изгнанию, а проповедник отправляется на виселицу, и дело было б решено! Диссиденты бы валом повалили в Церковь! Уже при жизни следующего поколения мы стали бы единою церковью!

Взимать пять шиллингов за то, что человек в течение месяца не подходил к причастию, и шиллинг за то, что он не приближался к церкви целую неделю, — это неслыханное средство обращенья в истинную веру! Так можно лишь предоставлять за деньги право согрешать!

И если в этом нет злоумышления, то отчего мы не даем им полную свободу? А если есть, какими деньгами его окупишь? Мы продаем им право согрешать и против Господа, и против власти предержащей!

И если они все же совершают тягчайшее из преступлений, направленное против мира и блага Англии и против славы Божией во поруганье церкви и на пагубу души, пусть это числится среди наиболее страшных злодеяний и получает соответствующую кару!

Мы вешаем людей за пустяки и отправляем в ссылку за безделицы, тогда как от обиды, нанесенной Господу и церкви, достоинству религии и благу человека, нетрудно откупиться за пять шиллингов. Это такое унижение христианского правительства, в котором стыдно дать отчет потомкам!

За то, что люди согрешают против Бога, не соблюдают его заповеди, бунтуют против церкви, не повинуются наказам тех, кого он дал им в управители, им следует назначить наказанье, сравнимое по тяжести с проступком! Тогда вновь расцветет наша религия, и наша разделившаяся нация вновь обретет единство.

Что же касается словечек вроде «варварский», «жестокий», которыми вначале нарекут такой закон, то их забудут очень скоро. Я вовсе не хочу сказать, что каждого диссидента следует приговорить к повешению или к изгнанию из Англии, отнюдь нет. Но для того чтоб подавить мятеж или волнение, достаточно бывает покарать зачинщиков, а прочих можно и простить. И если наказать по всей строгости закона наиболее упорствующих, это, бесспорно, приведет толпу к повиновению.

Чтоб осознать неоспоримую разумность и, более того, заведомую простоту сего решения, давайте разберемся, по какой причине наша страна раздроблена на партии и секты, а также спросим у диссидентов, чем они могут оправдать раскол. И заодно ответим сами, из-за чего мы, паства Церкви Англии, покорно сносим все бесчинства и обиды, какие ей наносит эта братия?

Один из их известных пастырей²⁰, такой же грамотей, как большинство их просвещенного сообщества, в своем ответе на памфлет «Исследование случаев частичного согласия с доктриной Церкви Англии» высказывается в следующем роде на странице двадцать седьмой: «Разве мы представляем собой два разных исповедания? Что отличает веру Церкви Англии от вероучения молитвенных собраний? У нас нет расхождений в существе религии, и то, что нас разъединяет, касается лишь менее важных и второстепенных положений»; на странице двадцать восьмой он продолжает в том же роде: «Ваше учение изложено в тридцати девяти догматах²¹, из которых тридцать шесть, с которыми мы все согласны, содержат ее сущность, и только относительно трех дополнительных меж нами нет единодушия».

Итак, по собственному их признанию, они считают нашу церковь истинной, а расхождения меж нами — несколькими несущественными частностями, — не согласятся же они на казни и галеры, на истязания и на разлуку с родиной из-за подобных пустяков? Ну нет, они наверняка окажутся умнее! И даже собственные принципы их не подвигнут на такое!

Не сомневаюсь, что закон и разум возымеют действие! И хоть вначале наши меры могут выглядеть крутыми, уже их дети не ощутят и толики жестокости, ибо с заразой будет навсегда покончено! Когда болезнь исцелена, к больному не зовут хирурга! Но если они будут продолжать упорствовать в грехах и рваться в преисподнюю, пускай весь мир узнает и осудит их упрямство, несовместимое с их собственными принципами.

Тем самым отпадет упрек в жестокости, с их сектой будет навсегда покончено, и дело больше не дойдет до смут и столкновений, в которые они так часто вовлекали Англию.

Их много, и у них тугие кошельки, из-за чего они исполнены высокомерия, которое отнюдь не побуждает нас к ответному терпению и, более того, склоняет к мысли, что нужно торопиться и либо поскорей вернуть их в лоно церкви, либо убрать навеки с нашего пути.

Благодаренье Богу, они теперь совсем не так страшны, как прежде, но если мы позволим им вернуть былую силу, то будет наше собственное упущенье! И Провидение и Церковь Англии, как кажется, желают одного — чтоб мы освободились от смутьянов, мешающих спокойствию страны, и ныне нам дарован к тому случай.

Мы полагаем, что английский трон был уготован нашей королеве ради того, чтобы она своей рукой восстановила права церковные, равно как и гражданские.

Мы полагаем, что по сей причине вся жизнь в стране разительно переменилась в какие-нибудь считанные месяцы; и лучшие мужи, народ и духовенство — все выступают заодно, все сходятся на том, что пробил час освобожденья церкви!

Вот для чего нам Промыслитель ныне даровал такой парламент, такую конвокацию²², такое джентри! И такую королеву, каких дотоле не было в стране.

А если мы упустим эту редкую возможность, чем может обернуться наше небреженье? Короне предстоят тогда большие испытания. Голландец сядет на престол — и все наши надежды и труды пойдут прахом! Имей все наши будущие государи из его династии наилучшие намерения, они останутся пришельцами! Понадобятся годы на то, чтоб приспособить чуждый дух к особенностям нашего правления, к заботам нашего отечества. Кто знает, сколько нужно поколений, чтобы на нашем троне воцарилось сердце, исполненное столь великой чистоты и пыла, горячего участия и ласки, какие согревают ныне нашу церковь!

Для всех, кто предан Церкви Англии, настало время, не теряя ни минуты, и вознести, и укрепить ее столь основательно, чтоб она больше не могла подпасть под иго чужеземцев или страдать от распрей, заблуждений и раскола!

Я был бы очень рад, если бы к сей заветной цели вели бескровные и мирные пути, но порча слишком далеко зашла, и рана загноилась, затронуты все жизненные центры, и исцеление сулит лишь нож хирурга! Исчерпаны все способы воздействия: и сострадание, и кротость, и увещевания, но тщетно — облегчение не наступило!

Сектантский дух настолько овладел умами, что многие во всеуслышанье бросают вызов церкви! Дом Божий стал им ненавистен! И более того, они внушили своим детям такую предубежденность и отвращение к нашей святой вере, что темная толпа всех нас считает за язычников, творящих культ Ваала! Им кажется грехом переступать пороги наших храмов. Должно быть, даже первые христиане гораздо менее чуждались капищ и кровавых жертвоприношений, сложенных к ногам кумиров, и иудеи меньше избегают есть свинину, нежели многие диссиденты чураются святого храма и отправляемого там богослужения.

Строптивцев вместе с их исповеданием необходимо истребить! Пока их племя что ни день наносит невозбранно оскорбленье Господу, пороча его таинства и службу, мы пренебрегаем своим долгом перед ним и перед нашей Матерью — Святою Церковью.

Как сможем мы ответить перед Господом, и перед церковью, и перед нашими потомками за то, что оставляем их в сетях у фанатизма, заблуждений и упрямства, гнездящегося в самом сердце нации? Как мы ответим им за то, что дозволяем недругу разгуливать по улицам страны, чтобы он мог привлечь к себе наших детей? Как оправдаемся за то, что подвергаем нашу веру угрозе полного искоренения?

Чем это лучше, чем тенета, в которые нас уловляла римско-католическая церковь и от которых нас освободила Реформация? То и другое — крайности, хотя и в разном роде, но ведь для истины губительны любые заблуждения, которые нас разделяют. Те и другие равно вредны для нашей церкви и для спокойствия отечества! Скажите, отчего признать иезуита хуже, чем фанатика? И чем папист, который верует в семь таинств, опасней квакера, не верующего ни в одно из них? Мне также невдомек, чем монастырь страшней молитвенного дома!

Увы, о Церковь Англии! Теснимая папистами, гонимая диссидентами, она распята между двух разбойников! Но пробил час — пора распять разбойников!

Пусть на костях врагов воздвигнется ее строение! Заблудшие, что захотят вернуться в ее лоно, всегда найдут открытыми врата ее любви и милосердия, но твердолобых пусть сожмет железная рука!

Пусть верные сыны святой, многострадальной Матери, узнав о ее бедствиях, ожесточат свои сердца и ополчатся на ее гонителей!

Пусть Всемогущий Бог вдохнет в сердца всех тех, кто верен правде, решимость объявить войну гордыне и антихристу, дабы изгнать из нашего отечества коснеющих в грехе и не дозволить расплодиться их потомству!

¹ Памфлет был опубликован 1 декабря 1702 г. Памфлет, направленный против религиозного фанатизма и нетерпимости, написан от лица непримиримого к инакомыслящим «энтузиаста». Спустя некоторое время после его публикации Дефо был приговорен к позорному столбу, тюрьме и штрафу.

В начале правления королевы Анны, уже летом 1702 г., партия тори, рассчитывая на поддержку королевы, известной своей приверженностью Церкви Англии, начинают проповедовать закрытие диссентерских академий. 4 ноября в палату общин был впервые внесен на обсуждение Билль о временном единоверии. Ответом тем, кто хотел лишить диссентеров гражданских и религиозных свобод, прозвучал памфлет Дефо «Рассуждение о временном единоверии». Как это нередко случалось с Дефо, его мнение, основанное на принципах веротерпимости, не могло удовлетворить крайних ни в той, ни в другой партии.

Его единоверцы диссентеры, особенно те из них, кто стремился к различного рода государственным должностям, дорожили временным единоверием как необходимой уловкой. Дефо же полагал практику единоразового совершения обряда вопреки своей вере лицемерной и не одобрял ее. Пусть лучше на какое-то время диссентеры пойдут на утрату своих гражданских прав, ибо больше, чем они, от этого пострадает все общество, лишившись участия в своих делах столь полезных членов. Дефо верил, что разум и соображения пользы незамедлительно восторжествуют над фанатизмом, а значит, восторжествует и истинная веротерпимость, допускающая различие убеждений открыто, не требуя для него благовидных предлогов.

Дефо возражал против временного единоверия, но по причинам, противоположным тем, которые заставляли высокоцерковников добиваться его запрещения особым биллем: им оно казалось проявлением излишней, а ему — недостаточной веротерпимости.

² То есть с тех пор, как в 1689 г. принят Закон о веротерпимости.

³ ...данную законному и правомочному монарху... — Т. е. Якову II, которого многие тори продолжали считать единственным законным королем и после 1689 г.

⁴ ...многие новообращенные во Франции... — Те из французских протестантов, кто не эмигрировал после отмены в 1685 г. Нантского эдикта, были вынуждены хотя бы по видимости принять католичество.

⁵ После умеренного правления Елизаветы первый король из династии Стюартов Яков I повел более жесткую политику в отношении пуритан; в 1604 г. он потребовал от всего духовенства принять веру по установленному ритуалу к 30 ноября и в ответ на их возражения произнес знаменитые слова: «Не будет епископа, не будет и короля», тем самым утверждая свою неколебимую приверженность англиканской епископальной церкви.

⁶ ...переселиться в Новую Англию... — Корабль «Майский цветок», на котором отправились в Америку первые колонисты-пуритане, отплыл 6 сентября 1620 г.

⁷ ...Кроме безжалостных цареубийц... — Перед своей реставрацией Карл II обещал полное прощение участникам революции, но, заняв трон, предал казни или вынудил к изгнанию тех, кто был непосредственно причастен к казни его отца.

⁸ Речь идёт о разоблаченном в 1683 г. заговоре кромвелевских офицеров, который дал повод для репрессий против оппозиционеров-вигов.

⁹ Хотелось бы узнать у «Наблюдателя»...— Журнал, издававшийся Джоном Татчином, которому Дефо отвечал в «Чистокровном англичанине» Епископальная церковь в Шотландии была уничтожена законом 22 июля 1689 г., за чем действительно последовало немало жестокостей со стороны пресвитериан. Упоминаемый далее трактат появился в 1691 г.

¹⁰ ...гнусавое собрание шотландских долгополых... — Пуританская манера монотонно и в нос исполнять гимны была объектом нескончаемых насмешек.

¹¹ Короны двух этих государств с недавних пор передаются не по наследственному праву... — Его нарушением тори и часть вигов считали как правление Вильгельма, так и Закон о престолонаследии 1701 г., отдававший корону Ганноверской династии.

¹² ...нас очень много... — Сам Дефо в «Обозрении» (1712, 20 сентября) полагал, что в Англии два миллиона диссентеров.

¹³ Когда из обращенья изымали старую монету... — Реформа, заключавшаяся в перечеканке монет, проводилась в 1695 г. Старые золотые и серебряные монеты, не имевшие по краям насечки, обрезались злоумышленниками и становились неполноценными.

¹⁴ Шефтсбери, Энтони Эшли Купер, граф (1621—1683) — один из основателей партии вигов, еще в 1681 г. вынужденный бежать (вместе с внуком, будущим философом, и своим секретарем — Джоном Локком) в Голландию, где он и умер.

¹⁵ Аргайл, Арчибальд Кэмбелл, граф (1629—1685) — наследник влиятельнейшего шотландского рода, как и его отец, казненный в 1661 г. за содействие Кромвелю, был казнен за поддержку «протестантскому герцогу» Монмуту.

¹⁶ Что вам соделать с сестрою вашею...— Цитата из Библии («Песнь песней», VIII, 8).

¹⁷ Act de Haeretico Comburendo (1382) — закон, дозволявший епископу без суда приговаривать еретика к сожжению; отменен в Англии в 1677 г.

¹⁸ Сципион Африканский Старший (230—183 до н. э.) — прославившийся своей доблестью и упорством римский полководец, победитель Ганнибала, неустанно требовавший разрушения его столицы — Карфагена.

¹⁹ Кротчайший и милосердный Моисей...— В Библии (Книга Исхода, XXXII) рассказывается о том, что, пока Моисей беседовал с богом, его народ, поколебавшийся в вере, потребовал от старшего Моисеева брата Аарона сотворить золотого тельца, которому люди и начали поклоняться. Возвратившись, Моисей в гневе разбил принесенные им священные скрижали божественного откровения и поразил мечом виновных, число которых Дефо преувеличивает, называя тридцать три тысячи вместо трех в тексте Библии.

²⁰ Один из известных пастырей... — Автором названного памфлета был сам Дефо.

²¹ Ваше учение изложено в тридцати девяти догматах... — Именно в такое число доктринальных положений было заключено в 1563 г. учение англиканской церкви. Это был ряд пунктов, вызвавший полемику и разногласия с другими христианскими учениями. В свою очередь диссентеры упорно отказывались целиком принимать тридцать девять догматов, особенно ожесточенно отвергая статьи 34, 35, 36. Они отказались следовать «традиции», то есть признать непререкаемым авторитет основных истолкователей и комментаторов Священного писания; отвергли подчинение епископам и отправление службы по утвержденному тексту молитвенника.

²² ...Конвокация — со времен раннего средневековья (VIII в.) существующие собрания клира Кентерберийского и Йоркского архиепископств Англии; обладали законодательной властью. В начале XVIII в. партийные склонности церковнослужителей распределились таким образом: вигов поддерживали более образованные и веротерпимые епископы, низшее же, преимущественно сельское, духовенство взяло сторону тори, обеспечив им большинство в конвокациях. Это стало причиной того, что с приходом вигов к власти — с 1717 г. и до конца века — конвокации не созывались.

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 1645; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!