Присылайте нам Ваши рукописи, 6 страница
Неудивительно, что весьма трудно понять, получает ли в данном случае пользу тот или иной конкретный потребитель. Называя тот или иной объект «общественным», государство опирается на закон. Гуляющие в общественном парке и представить себе не могут, сколько на самом деле они заплатили за это удовольствие в виде прямых и косвенных налогов, и каковы масштабы упущенной прибыли. Вы не в состоянии понять, сопоставимы ли полученные лично вами блага с ценой, которую лично вы за них заплатили. Тот факт, что речь идет об общественном благе, делает такие расчеты невозможными и бессмысленными.
И все-таки прослеживаются две явных закономерности. Во-первых, ни один государственный объект не получил бы права на существование, если бы у нас была возможность не платить налоги. Во-вторых, от любого такого объекта терпят убытки все налогоплательщики. Размеры этих убытков зависят от стоимости товаров и услуг, которые вы могли бы приобрести, если бы у вас была возможность тратить деньги по своему усмотрению.
Поборников общественных интересов не интересует, чего, собственно, хотят люди. Ради общественной пользы не только разбивают парки и создают зоопарки. Прикрываясь этой пользой, государство находит множество других способов вмешиваться в нашу жизнь. Гражданам отказывают в праве самим решить, что им нужно, а что - нет.
Например, в Нью-Джерси запретили бензоколонки самообслуживания, а в Нью-Йорке таксистов обязали установить в салонах навигаторы. И все это, заметьте, было сделано якобы в интересах общества. Спасибо за заботу, но, возможно, некоторые автовладельцы хотели бы сами заливать бензин в баки, а таксисты могли бы обойтись без навигаторов.
|
|
|
Производители и потребители в состоянии сами разобраться во всем этом, без вмешательства государства. Если спрос достаточно велик (а предприниматели, в отличие от государства, не могут не реагировать на сигналы рынка), одни бензоколонки могут предоставлять полный пакет услуг, другие - перейти на самообслуживание. Если владелец бензоколонки, вложивший в свой бизнес время, деньги и труд, и его постоянные клиенты предпочтут самообслуживание, так тому и быть. Каждая бензоколонка, отказавшаяся от самообслуживания по приказу чиновника, - пример отсутствия возможности свободного выбора.
В условиях свободного рынка одни таксисты будут пользоваться навигаторами, а другие - нет, чтобы не заставлять пассажиров платить за дополнительную услугу. Каждый получает не то, что он хочет, и не то, что он ему навязывают законодатели, а то, за что он готов платить. Спрос рождает предложение, одна сторона удовлетворяет потребности другой. Сделка считается взаимовыгодной, если соблюдаются интересы и покупателя, и продавца.
|
|
|
Но альтруисты считают, что не личные интересы должны определять, какие товары и услуги могут быть представлены на рынке. Им вторят поборники общественных интересов, - они хотят сами решать, что нам нужно, а что нет. Распоряжение о запрете самообслуживания на бензоколонках или об обязательном наличии навигаторов в салонах такси - грубое вмешательство в отношения между поставщиком услуги и его клиентом. Первому оно мешает продавать, второму - покупать товар. Обоих вынуждают подчинить личные интересы общественным.
Но позвольте, а кто выступает от имени общества? Уж не чиновник ли, требующий предоставления услуги, которую по своей воле никто не стал бы оказывать? Или пресловутые «нуждающиеся», бьющиеся в истерике как малые дети, требуя удовлетворения «потребностей»? Получается, что, если вы хотите действовать исходя из личных интересов, получая желаемое путем взаимовыгодного обмена, вам скажут, что вы должны подчинить свои интересы общественным. А если вы захотите получить желаемое за счет чьей-то жертвы, вы и будете этим самым «обществом». «Интересы общества»: плати за то, что тебе не нужно
|
|
|
Определяя потребность как недостаток чего-либо, который можно восполнить за счет чужой жертвы, альтруисты не могут не презирать товарно-денежные отношения. По их мнению, никакая коммерческая сделка, сколько бы людей в ней ни участвовало к общей выгоде, не способна удовлетворить истинные потребности. Если вы выкатываете из магазина Walmart полную тележку покупок, с точки зрения альтруиста вы не удовлетворили свои потребности, а просто обменяли деньги на товар. Но если вы возьмете пару-тройку книг в публичной библиотеке, ваши потребности будут удовлетворены, потому что вы получите книги даром.
Отрицая важность товарно-денежных отношений, а стало быть, и личного выбора, поборники общественной пользы предлагают людям огромное количество товаров и услуг, которые на свободном рынке никто никогда не купил бы. Вот, например, какое послание жители штата Коннектикут получили от общественного телеканала CPTV: «Что будет, если вы полгода не будете платить за телефон или коммунальные услуги? Нам тоже нужны деньги. Увы, в этом мире ничто не дается даром». Канал призывал зрителей раскошелиться.
Если бы коммерческая компания предлагала платить за услугу, клиент, не заплатив, просто не воспользовался бы ей. Но с каналом CPTV совсем другая история. Если бы он был платным, он никогда не набрал бы достаточной аудитории. Что же делать? Считая свою неспособность привлечь зрителей добродетелью, канал пытается выжать из них пожертвования: «А теперь вспомните, что вам предоставляется услуга, за которую вы не платите годами. <…> CPTV предлагает вам прекрасную возможность самим решать, платить или не платить, и если платить, то сколько»1.
|
|
|
На самом деле ход мыслей руководителей CPTV таков: «Мы прекрасно понимаем, что наши передачи не настолько интересны, чтобы абонентская плата хотя бы частично покрывала затраты, или чтобы зрители хотя бы изредка смотрели их. Тем не менее мы хотим заставить их платить, чтобы продолжать выпускать передачи, которые, увы, практически никто не смотрит».
Вы только подумайте: телеканал предоставляет свои услуги бесплатно, как милостыню, и сам же просит за это милостыню! Это же абсурд! Коммерческие каналы, чтобы выжить на рынке, стараются привлечь зрителей. Им выгодно делать интересные передачи, к тому же они размещают рекламу для привлечения покупателей той или иной продукции, - и при этом их обвиняют в преследовании шкурных интересов. Зато, если запускается некоммерческий канал, как правило, не способный собрать сколько-нибудь значительную аудиторию; канал, существующий исключительно на деньги налогоплательщиков и считающий поиск рекламодателей делом недостойным; канал, пытающийся обобрать зрителей, - такой канал почему-то считается полезным для общества.
Забота об общественном благе (на телевидении и в любой другой отрасли) приводит лишь к обкрадыванию одних ради других, заставляя их платить за чужие прихоти. Одним подавай передачи о Джеймсе Джойсе на PBS, другим - стадион поближе к дому, третьим - аэропорт в каком-нибудь захолустье (на государственной земле и за государственные деньги), четвертым - оркестр для провинциального театра (и тоже за счет государства). И не имеет значения, жертвует ли тут меньшинство ради большинства или большинство ради меньшинства. Смысл все тот же: одна из сторон получает желаемое, не заплатив за это ни цента.
Следовательно, невозможно ни дать дефиницию понятия «общественный интерес», ни определить его границы. Это всего лишь клише, которое можно использовать как угодно. Главное тут - наличие граждан, в большом или малом количестве, имеющих неудовлетворенные потребности[5].
Бессмысленные государственные проекты часто становятся объектом критики журналистов. Наблюдаешь за тем, как Вашингтон финансирует исследовательский центр по выращиванию голубики в штате Мэн2, или гавайских кинематографистов, решивших снять документальный фильм о бушменах пустыни Калахари3; или ремонт церкви в Графтоне, штат Западная Вирджиния, где впервые начали отмечать День матери4; или филолога из Аризоны, намеревающегося выпустить сборник стихов исландских поэтов5; или программу для юных калифорнийцев, решивших избавиться от татуировок, и только диву даешься: и откуда только берутся такие идеи? Неудивительно, что чиновников обвиняют в слишком вольной трактовке понятия «общественные интересы» и манипулировании им.
Но находятся и те, кто одобряет подобную расточительность, а скептиков порицает. Если какая-либо персона или группа лиц нуждаются в проекте, какая же это расточительность? Ведь некоторым действительно нужно удалить татуировки, чтобы, как пишет New York Times, «избавиться от позорного клейма»7. (Правда, они избавляются от этого «клейма» за чужой счет.) Да, и еще есть такие люди, которым ну очень нужно напомнить миру о пустыне Калахари, или продемонстрировать соотечественникам всю красоту исландской поэзии, или напомнить о святости материнства, или изучить целебные свойства голубики и т.д. Правда, за все эти дивные начинания приходится кому-то платить. Но, согласно кодексу альтруизма, потребности вышеперечисленных «нуждающихся» непременно должны быть удовлетворены.
А как же потребности тех, кто за все это платит? Мы имеем в виду их личные потребности - ведь они хотели бы потратить свои деньги на себя, на достижение собственных целей. У альтруистов готов ответ: эти люди - эгоисты, они преследуют частные интересы, и о них не стоит и говорить.
Суммируем сказанное. Идет ли речь о запрете бензоколонок самообслуживания, о новом общественном парке или программе по удалению татуировок, - всякий раз, когда человеку или группе людей хочется получить что-то за чужой счет, - речь идет об общественных интересах. Поскольку людям что-то нужно (или так считает чиновник), значит, всем остальным придется за это заплатить. Но платить будет не безликое «общество», да и выиграет отнюдь не оно. Раскошеливаются и получают выгоду конкретные живые люди.
Альтруизм не приносит никакой практической пользы, даже если преподносить его в красивой обертке с надписью «общественное благо». Суть дела от этого не меняется. Всякий раз, когда вас призывают действовать в интересах общества, вам приходится жертвовать интересами личными. Для поборников общего блага люди, жертвующие «обществу в целом», - просто безликая толпа.
Но дело в том, что такого понятия, как «общество в целом» не существует. Общество - не серая масса. Общество не существует в отрыве от конкретных людей, являющихся его членами. Общество и есть все люди в отдельности. Говорить о конфликте между общественным и частным - чистой воды бессмыслица. Конфликт возникает между индивидами, и по одну сторону оказываются желающие получить что-либо даром, а по другую - те, кто хочет тратить свои деньги на себя. Это конфликт между требующими жертвы и теми, от кого этой жертвы требуют.
Если бы поборники общественной пользы видели в людях людей, им стала бы ясна истинная природа противоречия. Но они не хотят видеть в людях людей. Они вообще хотят отказаться от понятия «личность». Они рисуют общество как некое абстрактное явление, выходящее за рамки мира живых людей. Иными словами, они исповедуют философию коллективизма. Индивидуализм vs коллективизм
Рассматривая проблему «человек и общество», можно использовать два подхода. Согласно первому, индивидуалистскому, первичен человек, который живет своей жизнью и имеет право на счастье. В основе индивидуалистского подхода лежит представление о человеческой жизни как фундаментальной ценности. На этой предпосылке строятся все социально-политические конструкты.
В основе второго, коллективистского, подхода лежит другая предпосылка.
В рамках этого подхода первично сообщество людей. Философия коллективизма является продолжением философии альтруизма как отказа от всего личного.
Коллективизм сводит значение личности практически к нулю. Человек - не самостоятельная единица, а всего лишь одна из легко заменяемых клеток социума. Человек - средство достижения цели единого организма. Главной ценностью, фундаментом, на котором возводится социально-политическая надстройка, является жизнь сообщества.
Философия индивидуализма учит нас, что жизнь - личное дело каждого. Наши знания и навыки, деньги, которые мы зарабатываем, - все это продукты нашей деятельности, и они по праву принадлежат нам. Мы можем работать сообща, но что бы мы ни делали, наша доля в общем «урожае» принадлежит только нам.
Согласно философии коллективизма, жизнь - понятие социальное. Все ваши достижения принадлежат обществу, и оно вправе ими распоряжаться. Вы скажете, что ваши доходы - плоды вашего труда? Но коллективисты с вами не согласятся. Вы можете быть гениальным изобретателем, рождать оригинальные идеи и зарабатывать кучу денег, но, как утверждает сопредседатель фонда Responsible Wealth, «люди становятся миллиардерами не сами. В список Forbes 400 вносит свою лепту каждый налогоплательщик»8. Таким образом, вам говорят, что вы обманываете себя, считая, что заработали свои деньги самостоятельно. «Самостоятельно заработанное богатство - миф», - утверждает заведующий кафедрой политологии Моравского колледжа, поскольку «богатство создается внутри человеческого сообщества»9. По тем же самым соображениям лауреат Нобелевской премии по экономике поддерживает идею конфискации большей части заработанного: «Мы имеем все моральные основания для введения единой ставки налога - 90%. Только так можно вернуть богатство его истинным владельцам»10. (Читай: обществу.)
Хорошо, а как же наш интеллект? Наши идеи, продукты умственной деятельности? Они тоже нам не принадлежат? Нет, не принадлежат, утверждают коллективисты, потому что идеи рождают безымянные массы. Например, существуют противники авторского права, т.е. права создателя литературного или другого произведения на интеллектуальную собственность. Они сетуют на то, что «понятие авторского права противоречит представлению о том, что знания должны быть достоянием общества»11. Когда в США заговорили о продлении срока действия авторских прав, в New York Times появилась статья, автор которой писал: «В обществе зреют настроения, связанные с необходимостью <…> возврата [!] плодов интеллектуального труда в публичную сферу, в эту великую демократическую житницу художественных свершений, где этими плодами мог бы пользоваться каждый без необходимости платить автору»12. Иными словами, источником идей является общество, и только оно может великодушно предложить творцу стать своим соавтором.
Но хоть наша жизнь-то принадлежит нам? Коллективисты говорят, что нет. Их аргументы больше похожи на подталкивание к самоубийству, чем на призыв к жизни: «жизнь - наш долг перед обществом», «человек обязан жизнь», чтобы выполнять неписаный «общественный договор». Иначе говоря, «чтобы быть членом общества, человек <…> обязан жить». Даже больной, жестоко страдающий от неизлечимой болезни, не имеет права распорядиться своей жизнью в последний раз. Для коллективиста самоубийство - «антиобщественный поступок, <…> который общество обязано предотвратить, чтобы он не повлиял негативно на его членов». Это «акт, на совершение которого требуется согласие всего общества»13. Это значит: не вздумайте покончить с собой, пока общество не даст вам на это «добро». Автор вышеприведенных строк с удовольствием цитирует учебник уголовного права 1802 г.: «Закон рассматривает [суицид] как чудовищное преступление. <…> Поскольку общество имеет право рассчитывать на деятельное участие в своей жизни каждого гражданина, убивающий себя по собственной воле в общественном мнении такой же преступник, как и тот, кто убивает другого человека»14.
Как в старые времена, когда подданные монархии были совершенно бесправны и их в случае неповиновения могли в любой момент казнить, - так и сегодня доктрина коллективизма превращает нас в бесправных подданных общества. Коллективизм не только отказывает нам в моральном праве на самостоятельность, но и отрицает самую суть индивидуального существования. Нет никакой реальности, кроме общественной, человек - винтик, вместе с другими винтиками приводящий в движение огромный механизм. Суицид и убийство одинаково вредны для общества, поскольку истощают его ресурсы.
Коллективисты, требуя от нас ради общества поступиться своими деньгами, идеями или даже самой жизнью, отрицают, что тем самым наносят ущерб каждому из нас. Они не мыслят такими мелкими категориями. Их интересуют только «массы», которые для них являются синонимом общества. Они призывают нас разбивать общественные парки, строить жилые дома и школы, создавать учреждения, занимающиеся трудоустройством, профориентацией, опекой и пособиями по безработице, добиваться доступного медицинского обслуживания и гарантированного минимального дохода. При этом им и в голову не приходит, что платить за это будут конкретные люди. В их отравленном коллективизмом мозгу упрямо пульсирует одна-единственная мысль: «Если обществу это нужно, оно за это заплатит».
За взглядами на человека как на придаток общества стоит целая философская школа. Ее основателем был главный поборник коллективизма - Гегель, мыслитель начала XIX в. Он писал, что все мы - лишь часть непостижимого целого. Во вселенной царит Абсолютный Дух, с которым мы должны слиться, подчинившись ему как рабы:
Единичная личность есть <…> нечто подчиненное, которое должно посвятить себя нравственному целому. Поэтому, если государство [т.е. олицетворение целого] требует жизни, то индивидуум должен отдать ее15[6].
По Гегелю, государство «обладает наивысшей правотой в отношении единичного человека, наивысшая обязанность которого - быть членом государства»16. Каждый индивид должен стремиться стать частью коллективного, Абсолютного Духа. По мнению одного известного исследователя наследия Гегеля, тот придерживался мнения, что «всеобъемлющее целое являет себя в каждой из своих ипостасей. Из этого следует, что истинную жизнь составляющих, т.е. отдельных индивидуумов, можно понять только через существование единого целого, которому они тождественны»17.
Эти рассуждения можно было бы счесть фантазиями чудаковатого профессора, оторванного от реальности и живущего в башне из слоновой кости, но именно философия Гегеля сформировала современный подход к общественной жизни. Например, его идеи просматриваются в наших программах социального обеспечения. Работающий 24-летний молодой человек платит пенсионные взносы, но это не значит, что его деньги будут на протяжении 40 лет накапливаться на его счету. Все прекрасно понимают, что персональные пенсионные счета - фикция и что пенсионные взносы идут в общий котел. Никто не хранит наши деньги, чтобы мы могли воспользоваться ими в старости. Все средства, до последнего доллара, собранные с работающих граждан, идут на выплату пенсий сегодняшним пенсионерам. Будущие пенсионеры получать пенсии не за счет собственных сбережений, а за счет взносов нового поколения работающих.
Пенсионные счета служат еще одной иллюстрацией того, что с точки зрения коллективизма не существует отдельных работников, а есть лишь клетки, обеспечивающие функционирование единого социального организма. Принцип общественной пользы гласит, что все должны платить друг за друга и никто - за себя. Коллектив дает, но коллектив и берет. Нас призывают проникнуться этой идеей. Система, якобы заботящаяся об общем благе, не оставляет нам выбора.
Может быть, вы хотели бы выйти из пенсионной программы и самостоятельно скопить деньги на старость? Отказавшись от участия в государственной системе пенсионного страхования, вы сможете накопить больше, даже если положите деньги на депозит по самой скромной ставке. Но система не позволит вам это сделать, ведь вы для нее - средство. Ей нужно, чтобы каждый работник безропотно отдавал свои денежки, а уж государство распределит их в интересах всего общества. Никакой самодеятельности! Вот что пишут об этом в Washington Post:
Если бы социальное страхование было добровольным, в первую очередь от него отказались бы вовсе не богатые. <…> Многие молодые семьи, которым трудно платить за дом, обучение детей и содержание престарелых родителей, перестали бы платить налоги, съедающие значительную долю их скромных доходов. Но со временем они, а потом и их дети пожалели бы о таком выборе18.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 93; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!