КРУЗЕНШТЕРН И ЛИСЯНСКИЙ - КТО ЖЕ БЫЛ ПЕРВЫМ? 11 страница
В самом конце 1833 года российский флот понес тяжелую утрату - скоро- непостижно скончался находившийся в зените своей славы знаменитый мореплаватель капитан 1 ранга Леонтий Гагемейстер. Скончался он в разгар подготовки к своему четвертому кругосветному плаванию, в которое намечалось выйти в конце лета 1834 года на военном транспорте “Америка”.
В то время на флоте было немало командиров и офицеров, достойных продолжить дело такого авторитетного и знаменитого капитана, каким был Гагемейстер. Но выбор пал на отменно себя на флоте зарекомендовавшего, хотя в кругосветках и не бывшего, тридцатидвухлетнего капитан-лейтенанта Шанца. Того самого уже достаточно обрусевшего шведа, который тогда командовал люгером “Ораниенбаум” и считался одним из лучших балтийских командиров. Это же подтверждалось и капитан-лейтенантским чином, недавно полученным им “за отличие”. И последующие события показали, что выбор этот был безусловно верен.
Новый командир, как и его великий предшественник Гагемейстер, взялся за дело энергично и основательно. Вся подготовка была завершена в короткий срок и с должным качеством. Трудностей всяких было хоть отбавляй, но этого “новичка” не так просто было чем-то смутить, а его напора, въедливости и острого словца на флоте опасались уже давно.
Закончив все приготовления, военный транспорт “Америка” 5 августа 1834 года снялся с Кронштадтского рейда и вступил под паруса. И сразу же команда поняла, что их Иван Иванович - командир настоящий, “от Бога”, и ведет все дела так мастерски и уверенно, как будто у него за плечами уже многолетняя школа кругосветных плаваний. Первым делом он установил трехсменку для вахт, каждодневно сам проверял харч, выдаваемый нижним чинам, а вестовых вздраил за серые салфетки и скатерти в кают-кампании. От командирского недреманного ока, казалось, никакой непорядок укрыться не мог, а должное состояние дел на судне устанавливалось немедленно и наилучшим образом. Все это, несомненно, с самого начала способствовало успеху плавания. Маршрут перехода был классическим - “по Гагемейстеру”: Копенгаген, Портсмут, Рио, Порт-Джэксон и Петропавловск. Пройден он был рационально и продуманно, с минимальными трудностями и потерями: “Этот продолжительный переход, обыкновенно столь гибельный для команды, совершен весьма счастливо, вероятно вследствие мер, заблаговременно принятых для сохранения здоровья людей. Число больных вообще было не более четырех человек”.
|
|
|
Так - по результатам - оценивали современники не совсем обычную по тем временам шанцевскую требовательность и заботу о своих людях. И в этой сложной обстановке Иван Иванович своим правилам никогда не изменял. К примеру, во время длительной стоянки в Авачинской бухте, наблюдая невиданный им доселе ход лосося на нерест, он приказал собрать все наличные бочки и прочую тару, насолить побольше кеты и чавычи, также заготовить икру по местному способу. И потом команде долгое время кок готовил уху и пироги с лососиной. Кстати, муку на “Америке” хранили тоже по указанию командира так тщательно, что нередко, и конечно по погоде, был людям и свежий хлеб. А в Кронштадте артельщик сдал несколько пудов совершенно свежей муки. И уж совсем Иван Иванович удивил всех своей хозяйственностью, когда в Новоархангельске во время визита к баронессе Врангель, супруге главного правителя Фердинанда Петровича Врангеля, выведал у нее личный рецепт каких-то особых местных щей из восьми “компонентов”. Позже, во время кратковременной стоянки в Гонолулу, были сделаны заготовки всей этой экзотической заправки, включая лимон, и почти до самого Кронштадта вся команда в придачу к пирогам имела и свежие “тропические” щи.
|
|
|
Но не только в хозяйственных делах был силен командир “Америки” - мореплаватель он был тоже “божьей милостью”. Так, пересекая Маршалловы острова, 29 мая 1835 года он впервые открыл группу из 13 коралловых атоллов, произвел их съемку и нанес на карту. В “Атласе Крузенштерна” они получили имя островов Шанца (ныне Вото).
|
|
|
После месячной стоянки в Новоархангельске, завершив прием грузов, “Америка” 11 октября вышла в обратный путь. Возвращались вокруг мыса Горн с заходом в Гонолулу и на остров Таити. Хотя в южном полушарии и было летнее время, но погоды были бурными, а в феврале даже наблюдали в океане на широте 53° S огромную ледяную гору. После того, как за пять суток обогнули вечно штормовой мыс Горн, стало гораздо проще. Правда, уже в самом конце сильные противные ветры не дали войти в Английский канал и пришлось около трех недель пробиваться в Балтику “крузенштерновским” путем - вокруг Британских островов. На Кронштадтском рейде бросили якорь 15 июля 1836 года, пробыв в плавании 711 суток, из коих 469 - под парусами. Только на четверо суток дольше длилась шанцевская кругосветка на “Америке” по сравнению с рекордом, установленным недавно Василием Степановичем Хромченко на судне РАК “Елена”.
Кругосветное плавание военного транспорта “Америка” под командованием Ивана Ивановича Шанца, наряду с кругосветными плаваниями в конце 20-х начале 30-х годов Хромченко и Гагемейсгером, могут быть отнесены к числу показательных и хрестоматийных благодаря накопленному к этому времени организационному и профессиональному опыту, выучке и закалке команд, таланту и мореплавательскому искусству командиров.
|
|
|
Флотская карьера Ивана Ивановича после возвращения в Россию пошла весьма успешно: за образцовое кругосветное плавание на “Америке” он был удостоен заслуженных наград и произведен в капитаны 2 ранга. А начальник Главного Морского штаба - светлейший князь А.С.Меншиков взял его к себе адъютантом. Должность эта была непростая и требовала особых качеств, учитывая то тонкое обстоятельство, что князь был в явном фаворе у императора Николая I. Особыми военными талантами он не отличался, но, будучи безусловно умным человеком, слыл за первого острослова в придворных и военных кругах. Но и Шанц тоже был не лыком шит и за словом в карман не лез, образно и остроумно, с палубной иногда прямотой выражая свои мысли.
Словом, сработались они со светлейшим, нашли общий язык и вскоре “за отличие” Иван Иванович был произведен в чин капитана 1 ранга. Хотя место было завидное, и служба складывалась благоприятно, но все же от всех этих штабных и канцелярских порядков тянуло в море - снились родные финские шхеры, бескрайние накаты океанской зыби, скрип рангоутного дерева и позванивание туго натянутых снастей.
Но это было не просто морская ностальгия - у капитана 1 ранга Шанца вызревали новые замыслы. По своей природной наблюдательности и склонности к практическому анализу, да еще и благодаря доступу к любым документам Главного Морского штаба (ГМШ), он не мог не заметить, что в главных морских странах флоты вошли в полосу революционных перемен, связанных переходом от паруса к пару. При всей же своей любви и привязанности к парусному парусу он четко осознавал неизбежность его замены паровой машиной, пусть даже пока несовершенной и вызывающей иронические реплики у истинных “марсофлотов”. Словом, адъютант начальника ГМШ, в отличие от большинства его флотских коллег, умел заглядывать далеко вперед в будущее русского флота, а не только успешно делать карьеру.
Правда, светлейший был несколько удивлен, когда его адъютант - одаренный, исполнительный и педантичный капитан 1 ранга Шанц, попросился рапортом об освобождении с этого поста. Меншиков, как человек сведующий и достаточно проницательный, понимал своего адъютанта, несмотря, вроде бы, на нелогичность этого его шага. Понимал он сам и то, что парус уже уходит, а будущее - за машиной. Но самому заниматься этим вопросом и переубеждать императора не хотелось, ибо лень светлейшего была сравнима разве что с его Остроумием.
А для Ивана Ивановича Шанца начался новый этап его службы, в который он вступил, как всегда, целеустремленно и энергично. Тем более, что дела свои 41 сдал в надежные руки - молодому, быстро делавшему карьеру лейтенанту Николаю Карловичу Краббе, будущему морскому министру. В этот период открылась новая грань его дарования - способность кораблестроителя. И освободившись от адъютантских дел, он с головой окунулся в еще новую для себя кораблестроительную стихию. Удивительно, но этот незаурядный человек, несмотря на отсутствие систематического, хотя бы среднего, образования, в кратчайший срок освоил весьма сложное дело проектирования и постройки судов. Лихой командир - “марсофлот” и искусный мореплаватель - он в считанные годы стал ведущим военным авторитетом в судостроении и решал многие вопросы, начиная от проектирования винтовых корветов и кончая мелкими дельными вещами.
В этот этап его службы Шанцу удалось причудливым образом сочетать самые разные, но и небезынтересные формы деятельности. Так, будучи в 1839 году в командировке в САСШ, он внимательно и дотошно знакомился с тамошними верфями, а в 1841 году принял под команду новый пароходо-фрегат “Камчатка”, построенный на верфи Вильяма Брауна в Нью-Йорке. Корабль этот по всем меркам был не столь уж велик длина 110 футов, 14 пушек и паровая машина в 540 сил. Тогда же новопостроенная “Камчатка” под его командой лихо пересекла Атлантику, благополучно прибыв к новому месту службы - в Кронштадт.
В Кронштадте американская новинка заинтересовала многих и вызвала самые противоречивые суждения - от скептических замечаний по поводу “вонючей американской калоши” до восторженных дифирамбов тамошним умельцам. Но этим новым и столь необычным судном заинтересовались и лица августейшей фамилии, и это была несомненная удача. Уже в 1842 году на “Камчатке” совершил свой визит в Данциг наследник престола - будущий император Александр II. Цесаревич был в восторге от морского похода и всей обстановки на судне, о чем и рассказал августейшему отцу. И немедленно командир “Камчатки” был удостоен сразу двух орденов - русского и прусского, а император пожаловал ему еще и бриллиантовый перстень со своим вензелем.
На следующий год император Николай I пожелал сам лично совершить переход в Свинемюнде и обратно в компании великих князей. Государь остался вполне доволен всем и наградил капитана 1 ранга Шанца бриллиантовой табакеркой и, что было весьма кстати, годовым окладом жалования. Николай I моряков уважал за прямоту, храбрость и работоспособность. Шанц же был как раз из таких - не боялся ни бога, ни черта, ни начальства. Император обожал уставной порядок, а Иван Иванович, как никто, мог так наладить службу, что у высочайшего гостя радовалась душа. Судно имело образцовый и блестящий вид, бодрые и вышколенные матросы летали по вантам и салингам, а звероподобный дракон-боцман, отломавший на флоте за тридцать кампаний, просмоленной пятерней бережно принимал от государя червонец за лихую работу с парусами. А уж коль скоро сам император высказал свое благоволение, то и остальным тоже захотелось показать нечто в том же роде.
И вскоре, в следующем 1844 году, три немецких принца прокатились на “Камчатке” в Данию и обратно: время, судя по всему, они провели недурно. А посему и на следующий год сиятельные принцы, прусский и голландский, совершили длительный вояж в Средиземное море. За эти “дворцовые” плавания Иван Иванович получил несколько иностранных орденов и чуть ли не полдюжины бриллиантовых перстней. Почтил его своим вниманием и прежний его непосредственный начальник - фактический глава Морского ведомства светлейший князь Меншиков, который вместе с великими князьями в 1847 году на “Камчатке” нанес визиты в Швецию и Польшу. Словом, служба на “Камчатке” шла превосходно и, высочайшим указом от 26 ноября 1847 года Иван Иванович Шанц был произведен в контр-адмиралы.
Этот более чем пятилетний период службы Ивана Ивановича принес вполне определенную пользу и российскому флоту. На наглядном примере “Камчатки” удалось частично убедить императора и других высоких особ в неизбежности и целесообразности перехода к паровым судам. Думается, что в повороте к ним, хотя пока медленном и нерешительном, роль контр-адмирала Шанца вполне определенна и бесспорна.
Впоследствии выяснилось, что катая и ублажая высоких гостей на “Камчатке”, он готовился к делам весьма серьезным и значительным. И об этом свидетельствует очередной резкий поворот его службы: от придворных плаваний к делам государственным и важным, когда контр-адмирал Шанц был переведен в Кронштадт “для постройки гребных судов и орудийных лафетов по собственным чертежам". Вскоре его командируют и в Або для постройки на местной верфи военного парохода “Рюрик” - дело строительства парового флота на Балтике вроде бы начало страгиваться с места. А поскольку там на верфи ничего не было готово, то неугомонный Шанц, никогда не брезговавший никакой черновой работой, самолично совершил поездки в Гамбург, Лондон и Ливерпуль, где энергично выбил все поставки по механической и корабельной части. Таким образом “Рюрик” - первенец серийного балтийского парового судостроения - уже в 1851 году был спущен на воду.
Одновременно, там же в Або, он разработал и в 1852 году построил гребную канонерскую лодку, а к началу Крымской войны создал и проект паровой канонерской лодки. Этот оригинальный боевой корабль (головная канонерская лодка получила имя “Стерлядь”) имел водоизмещение 170-180 тонн и несла на борту 3 пушки. Лодка быстро была принята в серию: в период 1854-56 годов па петербургских верфях было построено 75 таких лодок.
Неутомимый Иван Иванович уже перед самой войной, в 1853 году, привел из Або в Кронштадт только что построенный пароход “Рюрик” и быстро убыл в командировку для ознакомления с верфями и заводами Англии, Франции и Бельгии. При этом, в первую голову, ему надлежало собрать новейшие сведения о строительстве там паровых корветов. Он блестяще справился с этой задачей, использовав свои обширные-знакомства и связи в самых различных сферах. А вернувшись домой, тут же в Або в 1854 году заложил на стапеле первый русский паровой корвет, который, правда, был закончен уже в 1858 году и получил имя "Калевала”. Благодаря его энергии, в октябре 1855 года на Охтинской верфи в 11стербурге была заложена серия из 8 паровых корветов типа “Новик” водоизмещением 885 тонн с 11 пушками.
В годы войны на контр-адмирала Шанца было возложено строительство еще и гребных судов на Балтике. Этим своим любимым делом, несмотря на огромную занятость, он занимался всегда охотно и полезно. Лично сам Шанц разработал и построил несколько десятков гребных судов - от канонерских лодок до изящных командирских гичек.
Авторитетом среди судостроителей Иван Иванович пользовался исключительно высоким в этом вряд ли кто из адмиралов русского флота того периода мог с ним сравниться. Даже когда он занимал крупные командные посты на Балтийском флоте, финские и иные корабелы приглашали его к себе консультантом, предлагая изрядное вознаграждение.
Энергичная и плодотворная деятельность контр-адмирала Шанца на Балтике в разгар Крымской войны была сразу же отмечена только что вступившим на престол императором Александром II. Они были давно хорошо знакомы, когда еще цесаревич Александр ходил по Балтике на пароходе “Камчатка”, где командиром был распорядительный и знающий Шанц. Такие люди, какой были нужны чрезвычайно, ибо ускоренно решалась труднейшая задача преобразования флота, связанная с переходом от парусных кораблей к пару, броне и новому морскому оружию. Большие надежды возлагал на него и один из непосредственных руководителей этих преобразований - генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, многие годы отменно знавший Ивана Ивановича и высоко ценивший его деловые качества. Уже в начале 1855 года контр-адмирала Шанца назначают командиром 1 флотской дивизии на Балтике; его награждают орденом Св. Станислава 1 степени, а в августе - производят в вице-адмиралы. В это время на Балтике по шанцевским разработкам энергично развертывается форсированное строительство парового флота: 9 винтовых корветов, 6 винтовых клиперов и 75 паровых канонерских лодок. А окончательно вводить их в строй, налаживать новую боевую и повседневную организацию, срочно доводить все эти новые корабли до боеспособного состояния генерал- адмирал поручает тоже вице-адмиралу Шанцу, назначив его начальником Балтийского отряда паровых судов.
На этой новой для себя должности Иван Иванович сразу же проявил себя как крупный организатор флота в столь важный и ответственный для него переходный период. В предельно сжатые сроки им были разработаны и внедрены новые правила и организационные положения, что дало возможность быстро и эффективно ввести на подчиненных ему паровых судах совершенно новую боевую и повседневную организацию. И таким образом было создано качественно новое боевое ядро Балтийского флота.
Примечательно, что эта сложнейшая преобразовательная задача очень скоро вышла за пределы Балтики, ибо уже в 1856 году последовал высочайший указ о создании на Дальнем Востоке регулярной Сибирской флотилии за счет корабельного состава Балтийского флота (кстати, другого в тот период просто не было). И именно из состава сил, подчиненных вице-адмиралу Шанцу, был сформирован отряд кораблей, куда входили винтовые корветы “Воевода”, ’’Новик”, ’’Боярин” и винтовые клипера “Пластун”, “Джигит” и “Стрелок”. Этот отряд (эскадра) под командованием капитана 1 ранга Дмитрия Ивановича Кузнецова уже в сентябре 1857 года отправился на Дальний Восток, положив, таким образом, начало Сибирской флотилии.
И далее эта важная государственная задача создания флота на Дальнем Востоке при активном участии Шанца решалась без промедления - уже на следующий год туда же вышел и второй отряд паровых судов, которым командовал один из талантливейших моряков того периода - Андрей Александрович Попов. И уже вскоре “новорожденная” Сибирская флотилия показала свою способность решать сложные военно-политические задачи, когда в 1863 году эскадра контр-адмирала Попова бросила якоря в заливе Сан-Франциско, продемонстрировав тем самым свою решительную поддержку северянам в самый критический для них момент гражданской войны. За эти труды осенью 1858 года, когда уже прочно вошли в строй первые винтовые корветы и клипера, Иван Иванович был удостоен ордена Св. Анны с короной 1 степени.
А вскоре Шанца ждало новое назначение, которое было тесно связано с приходом нового морского министра - контр-адмирала Николая Карловича Краббе. Знакомы они были давно, еще с тех дней, когда в октябре 1838 года капитан 1 ранга Шанц сдавал должность адъютанта начальника ГМШ делающему стремительную карьеру лейтенанту Краббе. И никого не удивило, что через несколько дней после назначения нового министра вице-адмирал Шанц стал старшим флагманом Балтийского флота.
Позднее он командовал практической эскадрой на Балтике, побывал снова и Англии, не переставал заниматься судостроением - и везде неутомимый и неугомонный адмирал по-прежнему все замечал и наводил везде должный порядок. Об этом свидетельствует и сохранившаяся в архивах его обширная переписка все эти годы с генерал-адмиралом Константином Николаевичем и морским министром Краббе, где Иван Иванович со свойственной ему обстоятельностью и точностью докладывает свои соображения по устранению многочисленных непорядков на флоте (особенно на берегу). В те же годы стали подмечать сослуживцы у адмирала одну особенность - при любой возможности он поднимал флаг на своем испытанном пароходе “Камчатка”. Пока его в 1867 году не сдали на слом по старости.
Как один из самых заслуженных и авторитетных деятелей российского флота 1 января 1863 года он был назначен членом Адмиралтейств-совета, а ровно через три года - произведен в полные адмиралы.
В марте 1871 года морская общественность отмечала знаменательную для балтийцев дату - пятидесятилетие службы адмирала Ивана Ивановича Шанца. Ровно полвека, отделяло маститого адмирала от того дня, когда на Пасху марта 1821 года ему, юному “шведскому волонтеру” было присвоено мичманское звание и началась его такая необычно долгая и почетная служба на российском флоте. Многочисленные друзья и ученики сердечно поздравляли одного из старейших и знаменитейших балтийцев, который за эти полвека сделал так много для укрепления и славы флота. За эти заслуги старый адмирал высочайшим указом был удостоен второй по значимости государственной награды - ордена Александра Невского, который возложил на него один из учеников - великий князь и генерал-адмирал Константин Николаевич.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 82; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!