Гегель. Наука логики. Т. 2. Субъективная логика. Третья книга. Учение о понятии
Учение о понятии — это отдельный том «Науки логики»: Субъективная логика. Гениальную работу Гегеля «Наука логики» впоследствии стали издавать по–разному. Есть такое издание, которое по форме представляет собой один том. Есть представляющее «Науку логики» в трех отдельно изданных книгах. На самом деле при жизни Гегеля это произведение издавалось следующим образом (и так же издана «Наука логики» Гегеля под моей редакцией): первый том, который назван «Объективная логика», содержит книгу первую
«Учение о бытии» и книгу вторую «Учение о сущности», второй том, который назван «Субъективная логика» — это третья книга «Учение о понятии».
Можно сколько угодно говорить о том, что Гегель идеалист, но обратите внимание, что у него первый том — Объективная логика, и речь идет о категориях объективного мира, а во втором томе, который называется «Субъективная логика», наряду с объективными рассматриваются уже и категории субъективные. То есть те, которые характеризуют наше отражение того, что есть в объективном мире.
Гегель — идеалист, но такой идеалист, который создал условия для того, чтобы разработать диалектический материализм. Поэтому Маркс говорил, что его отношение к Гегелю очень простое: «Гегель — мой учитель». В. И. Ленин, который прекрасно знал, что Гегель — идеалист, писал в своём конспекте «Науки логики» в «Философских тетрадях», что вообще он читает Гегеля материалистически. В. И.
|
|
|
Ленин призывал, особенно в его последней философской работе «О значении воинствующего материализма», к тому, что необходимо материалистически истолковывать диалектику Гегеля и применять её для решения всех вопросов жизни, природы и общества. Именно этой работой В. И. Ленина открывается предисловие издания «Науки логики» Гегеля 2017 года под моей редакцией.
В первом томе мы рассматриваем объективную логику, во втором доходим до субъективной логики. Структура «Науки логики» очень интересна: она троичная. Бытие, потом Сущность и наконец Понятие.
Сущность — это отрицание бытия, снятие его. Снятие — это такое отрицание, которое удерживает то содержание, которое отрицается, не отбрасывание, а именно отрицание с удержанием того содержания, которое есть в том, что мы отрицаем. Если посмотреть на человека, то видна его внешность, а надо выяснить, какова его душа, и проникнуть тем самым в сущность. А это отрицание внешнего. Не ограничиваемся внешним, сначала от него уходим, а потом к нему возвращаемся. Возвращаемся тогда, когда уже отрицаем эту сущность и снова возвращаемся к человеку, к его внешнему виду. Тогда за его улыбкой, за блеском его глаз, за его поведением выявляем проявление души человека в его поступках.
|
|
|
Получается такое движение: сначала берем то, что есть бытие. Потом отрицаем и углубляемся в это бытие, потом снова выходим из этой глубины, но с полным удержанием того, что обнаружили в сущности. То есть понятие — это снятая сущность. Имеется бытие, имеется его отрицание в сущности, есть отрицание сущности и возвращение к бытию.
Долго читать «Науку логики», но рассказать про «Науку логики» можно в нескольких словах. Предыдущие разделы мы уже рассматривали более подробно. Каждый раздел тоже обычно делится на три, потому что: во–первых, мы смотрим на предмет нашего рассмотрения и видим его таким, какой он есть после того, как мы ушли от предыдущего и пришли к тому, что является предметом нашего рассмотрения. Мы этим не ограничиваемся и пытаемся проникнуть в глубину. Это его отрицание. Но проникнув в глубину, мы не будем вечно оставаться в этой глубине, а из этой глубины выйдем на поверхность, но с пониманием той глубины, из которой мы вышли. И тогда во внешних проявлениях увидим эту глубину. То есть опять же отрицание отрицания: возвращение к бытию через отрицание его отрицания.
Так устроена каждая из трех книг: «Учение о бытии», «Учение о сущности», «Учение о понятии». Поскольку сейчас речь идет о Субъективной логике, об «Учении о понятии», то в нем есть такие три отдела: первый отдел — «Субъективность». Второй отдел — «Объективность». Какая здесь может быть объективность, если «Учение о понятии»? Самая настоящая, ведь в этой книге речь идет и о механизме, и о жизни, в том числе, следовательно, о жизни человека и общества, и рассматривается объективность в субъективности. У вас объективный взгляд, понимание объективное или вы неправильно понимаете, или ваше суждение необъективное, оно искажает действительность? То есть об объективности мы говорим в двух формах: то, что является принадлежностью к материи, и то, что является её отражением. Первое — объективно, второе — субъективно. А если говорим о субъективном, то в суждениях что–то есть объективное (то есть то, что соответствует материи и ее движению, то, что истинно), и то, что не является объективным (то есть воззрения, представления, утверждения, которые необъективны). Человек может сказать, что у него все не объективно, он же субъективно излагает. Изложение человека субъективно, но в нем есть то, что объективно — что соответствует истине, а есть то, что не соответствует истине, отбрасывается, или утверждается, что это субъективное.
|
|
|
Третий отдел — самый красивый и самый простой для понимания. «Наука логики» так устроена, что люди, которые читают ее, немало помучаются, потому что это сложное произведение, много незнакомых понятий, потому что «Наука логики» — квинтэссенция всей философии за две тысячи лет. Или прочитайте 1500 книг большой толщины, или прочитайте «Науку логики», но внимательно, и разберитесь во всех этих категориях. Каждая категория — это целая философская система. Спиноза, например, был одновременно и материалист и идеалист. Он считал, что материя — она же и бог. Это очень выгодная позиция. И материалисты, и идеалисты не против, потому что природа и есть бог. Это целая философская система. А она в системе категорий «Науки логики» проходная: момент обожествления природы есть, через этот момент проходит Гегель, но не останавливается на нём.
|
|
|
Третий отдел «Учения о понятии» — «Идея». Не просто сознание, а идея. Люди не очень знают, что такое идея. Идея, а не просто мысль. Вот, например, «потолок — белый» это идея? Нет. Идея отвечает на вопрос: «Что делать?».
Итак, есть субъективность, объективность и идея.
Моя задача как преподавателя — облегчать понимание. Первый отдел «Субъективность». Нетрудно догадаться, сколько в нём глав. Первая глава — «Понятие», вторая глава — «Суждение» (это не просто понятие, а вид понятия) и третья глава «Умозаключение». Первая глава «Понятие» имеет подразделения: «Всеобщее понятие», «Особенное понятие» и «Единичное».
Приведем пример с яблоками: в руке у меня яблоко сорта «антоновка». Таких яблок тысячи. И все эти яблоки «антоновка».
Но эта «антоновка» у меня не вообще всеобщая «антоновка».
Когда мы говорим «антоновка» — это всеобщее. Всегда есть конкретная «антоновка», конкретное яблоко. Нет «антоновки вообще». Но «антоновка» есть как всеобщее понятие, которое относится ко всем абсолютно конкретном единичным «антоновкам». Можно сказать так: привезли целый ящик «антоновки» это уже не просто «антоновка», а с отрицанием. В определенный магазин привезли. Первое отрицание дает особенное понятие. Особенность в том, что «антоновка» из определенного магазина. Но можно есть просто «антоновку»? Можно, потому что любая конкретно «антоновка»: во–первых — и всеобщая, она и из определенного магазина — то есть особенная, и она же — и единичное, то есть то яблоко «антоновка», которое у меня в руке.
Что выше: всеобщее, особенное или единичное. Вроде бы всеобщее выше. Но на самом деле единичное содержит в себе и всеобщее, и особенное, и единичное. Поэтому единичное — самое богатое определение. Им и заканчивается глава «Понятие». Задача сейчас моя не в том, чтобы это всё развернуть, скорее в том, чтобы всё это свернуть, и показать это коротко, чтобы мы видели объект нашего изучения в целом. Поэтому возьмете «Науку логики», откроете и читайте главу «Понятие»: про всеобщее сначала, потом про особенное и единичное.
Для того, чтобы разбираться в этих вещах, нужно высказывать суждение. Общий вид суждения таков: субъект есть предикат — «роза есть растение». Простейший вид суждения сразу в самом начале ставит вопрос так: что есть некий субъект рода, есть связка «есть» и указывается, что есть этот субъект. Предикат присоединяется с помощью связки к субъекту. «Человек есть животное». Не в том смысле, что человек только животное, а в том смысле, что человек есть животное, но не любое животное, а общественное, трудящиеся, говорящее и разумное животное. Человек есть животное, а не, допустим, растение.
Гегель дает классификацию всех суждений. Каких только нет видов классификации суждений. И запутаться в этих классификациях можно, потому что нет там устойчивого порядка, некой основы для классификации. А у Гегеля есть: он классифицирует в соответствии с уже пройденными категориями — с категориями бытия и категориями сущности. Самая первая книга — это «Учение о бытии». Поэтому первое суждение, которое Гегель разбирает — это суждение наличного бытия: положительное суждение, отрицательное суждение, бесконечное суждение. Во второй книге первого тома «Науки логики», в «Учении о сущности» говорится, что сущность непосредственно не дана. Если хотите найти сущность, надо оттолкнуться от бытия, отрицать внешнюю поверхность и углубиться в сущность. Углубиться, значит отрицать. Отрицание — это отражение. На философском языке отражение — это рефлексия. (Например, идет видеозапись, и тот свет, который падает на того, кого снимают на видео, отражается, в том числе от стен. Это рефлективной свет. А есть прямой свет. Обычно стараются сделать так, чтобы свет от чегото отражался и не было бы только прямого света, иначе будет не очень хорошее качество съемки). Поэтому следующее суждение есть суждение рефлексии, соответствующее тому, что в объективности представляет собой сущность: это сингулярное суждение (сингулярное — это одиночное), партикулярное суждение
(партикулярное — это частичное, особенное), универсальное суждение (это всеобщее суждение). И тогда от всеобщего в учении о сущности переходите к суждению необходимости. А от суждения необходимости (это нечто преходящее из сущности в понятие) потом к суждению понятия. Все суждения классифицированы в соответствии с тем, как развивались понятие, идея, мысль в предыдущем изложении «Науки логики». Если изучающий «Науку логики» что–то не понял или забыл, он обращается к тем томам, в соответствии с которым построена эта классификация.
Кроме этих суждений в 3 главе есть умозаключение. Пример: «человек имеет дом» — это первое положение. «Дом хорош» — второе положение. И умозаключение: «человек живёт в хорошем доме». Умозаключение — это выводы, которые делаются. Берётся одна посылка, вторая посылка, и после этого делается вывод.
Умозаключение делают люди, которые рассуждают. Если только отдельные понятия будут, рассуждений ещё нет. Для рассуждений нужны умозаключения, выводы надо делать из того, что увидели.
Умозаключения наличного бытия (первая фигура, вторая фигура, третья фигура и четвертая фигура. Понятно, что эти фигуры, тоже связаны с тем, как человек рассуждает), умозаключения рефлексии — тоже сопоставляется с первым томом. Потом сопоставляется со вторым томом — умозаключение необходимости: категорическое умозаключение, гипотетическое умозаключение и разделительное умозаключение. И на этом заканчивается, собственно говоря, субъективность в самой субъективности. Потому что смысл самого субъективного раздела не в том, чтобы изучать собственно субъективность, а в том, чтобы использовать категории субъективности для изучения объективного мира, которую мы изучали в первом томе «Объективность». Гегель разделяет категории в соответствии с их сложностью: первые категории простые, а следующие категории всё более и более сложные. Например, есть у Гегеля понятие механизма.
Некоторые ищут какой–нибудь «механизм», который выведет экономику и общество в целом из кризиса. Но невозможно механически решить социальные проблемы. Механизм — соединение частей сугубо внешнее, ничто внутреннее их не собирает, никакой нет сущности, которая собирает их в целое. В самом механизме часов нет того, что их собирает. В голове часовщика, или того, кто изобрел часы, есть то, что соединяет эти части. А потом части собираются чисто механически. Кто видел механизм с головой? С кукушкой видели, а с головой, чтобы механизм этот думал? Как только у нас в стране стали уповать не на плановое ведение хозяйства, а на хозяйственный механизм, у нас не просто разрушилось плановое хозяйство, у нас хозяйство разрушилось. И было уничтожено в девяностых годах 78000 предприятий. А за войну — лишь 32000 предприятий было уничтожено.
Глупо посредством механизма, с помощью какого–то внешнего соединения частей, с помощью чего–то безголового, бессмысленного, бессознательного, решать глубокие общественные проблемы.
Гегель рассматривает движение механизма: механическая объект, механический процесс, формальный механический процесс, реальный механический процесс, продукт механического процесса, абсолютный механизм, центр, закон, переход механизма. И далее — химизм. Химизм более высокая категория. Например, взяли хлор — яд, взяли натрий — самовоспламеняющийся металл, который надо хранить в банке с керосином. Если его достаешь, он может сам вспыхнуть на воздухе. А в реакции с водой дает натриевую щелочь. И вот соединили этот натрий с хлором и получается поваренная соль. В соединении совершенно разных элементов получается новые молекулы с новыми свойствами. Это более высокая форма соединения. Не внешнее соединение частей, а на молекулярном уровне, на атомном уровне атомы соединяются, создают новую молекулу. Не просто соединяются, а ставится цель — телеология, то есть ставится цель, есть средства её достижения и выполнение цели. Считайте, что это «инструкция Гегеля» для Госплана. Если хотим поднять страну, то поставьте великую цель, которая рождает великую энергию народа, продумайте средства достижения этой цели и действуйте. Тогда это будет выход. Потому что сама цель не осуществляется. Без цели — это бесцельное блуждание, которое мы наблюдаем в России: цели нет, плана нет.
Даже есть закон о стратегическом планировании, только нет плана, потому что его «заморозили». Что такое замороженный план? Как можно заморозить план? Закон о стратегическом планировании приняли на уровне Федерального Собрания РФ, подписал Президент РФ, но никто его не исполняет.
Переходим к третьему отделу. Для того, чтобы была цель, и чтобы она рассматривалась как некая идея, как выполненная цель, надо вообще понимать, что всякому действию предшествует замысел. А у преступников — умысел, который тоже предшествует тому, что они сделают. Люди, которые анализируют уголовные процессы или ведут следствие, им нужно доказать умысел.
Идея — это не любая мысль. Может быть много пустых мыслей: «небо светлое», «солнце яркое»… Это всё мысли. Некоторые любители распространения информации могут заниматься тем, что они все мысли записывают в цифровой форме и друг другу передают. Знаний в этом случае нет, а информация передается. Информация — это просто упорядоченность. Понятно, что любую информацию можно выразить в цифрах и передавать в цифровой форме. Для передачи информации абсолютно неважно: глупая или умная мысль. Поэтому хотелось бы, чтобы у нас процесс «цифровизации» опирался бы на идеи, на то, чтобы сначала была определена идея, был бы замысел.
Идея — это такая мысль, которая отвечает на вопрос «что делать?». Если у вас такой мысли нет, значит, у вас идеи нет. А если у вас есть идея, то значит, у вас есть мысль о том, что нужно решить, что делать для того, чтобы получилось то, что вы задумали. Для того, чтобы получилось то, что задумано, нужно, чтобы сама эта мысль была истинной, то есть, чтобы она соответствовала объекту, чтобы вы себя не обманывали, чтобы знали условия достижения этой цели и формы достижения этой цели. Для этого надо постичь истину. Потому что истина есть соответствие понятия объекту. Но если вы только сводите всё дело к тому, чтобы найти соответствие в своей голове тому, что есть в жизни, вы никогда ничего в жизни не преобразуете. У вас тогда это не идея. А идея — это мысль, которая отвечает на вопрос «что делать?». Поэтому надо видеть в реализации этой идеи идею добра. Гегель называет идеей добра, или идеей блага — преобразование жизни в соответствии с этим замыслом, если этот замысел направлен на улучшение того, что есть, на развитие того, что есть, на создание более сложного, а не на то, чтобы разложить на какие–то части и сломать. Вот это называется идея добра.
Итого: есть идея отражения мира, а есть идея его преобразования. Единство отражения мира и его преобразования называется абсолютная идея. Вот этой абсолютной идеей и заканчивается «Наука логики». Поэтому можно «Науку логики» читать с конца. Тут все понятно. Если вы хотите прийти к абсолютной идее, чтобы соединить идею познания мира с идеей преобразования мира и не остаться таким человеком, который знает, как надо сделать, чтобы лучше жить и никогда ничего не делает. Или что–то делает, но не знает, что нужно делать. Поэтому нужно соединить и то, и другое: науку и практику, соединить ученых и трудящихся — создателей материальных благ, соединить рабочих и интеллигентов. Тот человек, который до этого хотя бы долистал, не прочитав, тот может понять, что эту книгу стоит читать. Потому что эта книга построена не по принципу: «перейдём вот к этому, а потом перейдем к тому». «Наука логики» построена по принципу: каждая следующая идея включает в себя все предыдущие мысли и все предыдущие понятия. Поэтому она всё время усложняется и самым сложным понятием является последнее. И тем самым идея приходит сама к себе.
Построенных на таком принципе научных работ очень мало.
Так Карл Маркс построил свой «Капитал», поскольку он использовал «Науку логики» Гегеля. Карл Маркс полагал вначале, что будет просто критиковать современную ему политэкономию. В подзаголовке «Капитала» написано: «Критика политической экономии». Но Маркс вышел за рамки критики: первый том — это процесс производства капитала, второй том — процесс обращения капитала, третий том — процесс капиталистического производства, взятый в целом: и банки, и земельная рента, и перераспределение уже созданной прибавочной стоимости и необходимого продукта, когда рабочие часть своего продукта отдают за то, что пошли в кино или в театр, или к парикмахеру, или в платную библиотеку. А буржуазия отдает часть своего продукта, чтобы оболванивать трудящихся, или чтобы себя развлекать. То есть идет перераспределение, и огромные суммы попадают в руки тех, кто очень мало трудился. Человек, который эту картину наблюдает, он, читая «Капитал» Карла Маркса, восходит от простейших категорий ко всё более сложным.
Самый лучший способ поэтому попрактиковаться в понимании
«Науки логики» Гегеля — это прочитать три тома «Капитала» Маркса. И наоборот: нельзя вполне понять «Капитал» Маркса, говорил В. И. Ленин, не поняв и не проштудировав всей логики Гегеля. А не прочитав «Капитал», нельзя стать материалистом настоящим. То есть в общественных вопросах, чтобы стоять на материалистической точке зрения, необходимо изучить «Капитал» Карла Маркса.
В России класс капиталистов и его государство никак не могут темпы экономического роста повысить до нормального уровня. Те, кто изучит «Капитал», узнает, что для повышения темпов экономического роста надо обеспечить амортизацию основного капитала и заменять примерно через 10 лет устаревшую технику на новейшую. Причем для этого не надо дополнительно ни копейки, потому что расходы на амортизацию уже входят в затраты. И прибыль надо вкладывать, возвращать хотя бы в какой–то мере в производство. 80 процентов, например, отправили в производство, а 20 процентов истратили «на куршавель». А сейчас в России выводятся просто деньги за границу. Финансовые власти утверждают, что нельзя вкладывать деньги российского происхождения в нашу экономику, только иностранные деньги можно вкладывать в нашу экономику. То есть, если какое–либо производство расширяется, то оно сразу в собственности иностранных компаний и других государств. Многие нелепости и глупости творятся от незнания или попыток игнорирования «Капитала» Маркса.
Какая же польза от «Науки логики»? Чтобы вас не обманывали и чтобы вам легче было во всём разобраться. Самая главная польза от этой книги, поскольку я уже излагаю последнюю часть, в том, чтобы сэкономить время и силы. У меня был такой разговор с моим коллегой, с которым мы вместе учились в аспирантуре. Я раньше его защитил диссертацию докторскую, а он собирался защищать. Я его спрашиваю: «Ты «Науку логики» прочитал?». Ответ: «Трудно это, долго, мне некогда, я докторскую делаю». У него опубликовано 20 научных работ, а у меня тогда было около 200, а сейчас у меня 370 работ опубликовано.
Изучение «Науки логики» — это не потеря время. Потери времени — это если вы не прочли гениальных произведений. Зачем вы читаете просто хорошее? Вы не успеете за всю жизнь прочитать гениальное. Читайте гениальное. И вы выиграете, причём вы выиграете не только в великих делах и проблемах, вы выиграете в самых простых элементарных вещах, и в дискуссиях, и в обсуждениях, и разовьете свой мозг. Если человек развивает свой мозг, то он ясно мыслит и с возрастом. Кто не думает, у того какие–то проблемы начинаются с головой и он быстро умирает. Так что из чисто практических побуждений можно посоветовать изучать «Науку логики». Говорят, что это надо голову поломать. Использование «головоломок» лишь развивает мышление, именно так и называют упражнения для собственного развития, для развития сознания. Поэтому я хочу от имени тех, кто систематически изучает «Науку логики» Гегеля и помогает её изучать, поздравить тех, кто приступил к изучению «Науки логики».
На канале Фонда Рабочей Академии есть видео занятий «Кружка любителей гегелевской диалектики» за много лет, где вы можете по разделам посмотреть, как члены кружка изучают диалектику. Задача этого кружка — материалистическое истолкование диалектики Гегеля в соответствии с задачей, которую поставил Ленин в последней философской работе «О значении воинствующего материализма», опубликованной в журнале «Под знаменем марксизма» № 2. Сам журнал был создан для того, чтобы содействовать материалистическому истолкованию диалектики. Какое–то время журнал работу вел, но эта работа не доведена до конца, её нужно продолжать. Для того, чтобы ее продолжать, надо принять во внимание всё, что сделали Маркс и Энгельс, то, что сделал Ленин, для того, чтобы там, где у Гегеля вылезает идеализм, были внесены соответствующие изменения. Изменения не по каким–то конкретным категориям, а структурные изменения, связанные с тем, что, если в основу кладется материя, то материя начинает развиваться от низших форм к высшим, и поэтому так же должно быть построено движение к субъективности.
Такие проблемы истолкования возникают только во втором томе «Субъективная логика». Предшествующие этому «Учение о бытии» и
«Учение о сущности» можно понимать как изучение материи. Сначала её внешнее изучение, потом углублённое изучение через сущность. Отрицаем это первое отрицание, то есть переходим к сущности, возвращаемся снова к бытию, но уже как к действительности. И это есть объективность.
Отсюда следует, что второй том, если его материалистически переделывать, надо начать с объективности. А объективность включает «Механизм», «Химизм», «Жизнь» (Энгельс бы написал «Организм»): «Живой индивидуум», «Процесс жизни», «Род». То есть — развитие человека. Для человека характерно наличие разума, понятия.
После Объективности можно изучать раздел «Субъективность», с которого безосновательно начинается «Субъективная логика». Безосновательно потому, что нет перехода к субъективному. И нет перехода от этого субъективного к объективности, хотя в конце главы, которая называется «Умозаключение», появляется вещь. Причем вещь появляется из мыслей, из понятий, из умозаключений. Так не бывает. Для того, чтобы появилась вещь, нужно то, что потом у Гегеля написано про субъективную цель, средство и выполненную цель. Это средство понимается так, же как у Маркса «средства производства». И даже подчеркивается, что средство — плуг, важнее, чем зерно, которое произведено посредством этого плуга. Потому что, если у вас есть плуг, вы можете получить много зерна. Если у вас есть зерно, то вы можете его посеять и вырастить, но его будет мало. Подчёркивание особой роли средств производства и связи наличия средства производства с развитием человека у Гегеля уже имеется. Здесь зародыш исторического материализма.
После рассмотрения жизни, доведенной до появления человека можно уже говорить о понятиях, о суждениях, умозаключениях, и после того, как это всё сделано, уже перейти ко второй главе, которая имеется в третьем отделе «Идея познания», где говорится об «идее истины», а после телеологии, суть которой в постановке целей, к «идее добра». Идея истины — это познание истины, а идея добра — это преобразование действительности в соответствии с идеей, если идея истинна. И тогда появляется то единство идеи истины и идеи добра, которое называется у Гегеля абсолютной идеей. Абсолютная идея — это преобразующая деятельность человека, в том числе преобразующая деятельность передового класса, вооруженного передовой теорией. Это вполне сочетается с тем, что делал Ленин, что представляет собой исторический материализм в действии как наука о борьбе рабочего класса как передовой силы и о строительстве нового коммунистического общества.
При таком подходе всё становится на свои места. Это приходится отметить, потому что материалистическое истолкование не сводится к тому, чтобы любой поворот, который есть у Гегеля, одобрить. Есть такие повороты, такие переходы, которые на самом деле переходами не являются. Нельзя сразу перескочить от «Сущности» к «Субъективному». Надо сначала пройти от «Сущности», развития действительности до человека. А человек относится к сфере бытия, но уже общественного бытия.
Поэтому сначала «Механизм», «Химизм», «Жизнь», потом и тогда только отдел «Субъективность». То есть отдел «Субъективность» в изучении встанет между общественным человеком и «Идеей познания», которая включает в себя «Идею истины», «Идею добра». Далее — «Абсолютная идея» как единство познания и преобразования мира.
Когда мы изучаем «Науку логики» Гегеля, не за всяким поворотом, не за всяким ходом следуем, которые есть у Гегеля. Это уже завершение «Науки логики» и небольшое количество по объёму страниц. Но именно переход к человеку — самый трудный для Гегеля, потому что этот переход без исторического материализма, диалектического материализма невозможен. Мы его можем сделать, только опираясь на понятие человека как общественного человека, как индивидов, производящих в обществе, и производства как момента самого развития человека и человечества. Это должно войти в понимание логики развития человеческого общества, только тогда можно говорить о развитии понятий. А до этого говорить о развитии понятий, если не развивается сам человек посредством развития средств труда, которые он использует для своего развития, будет забеганием вперед и идеализмом в сфере истории.
У Гегеля есть книга «Философия истории» и книга «История философии». «История философии» — это очень интересная историческая книга о развития философии. А «Философия истории» Гегеля представляет движение истории как движение абсолютной идеи: абсолютная идея проявляется в войнах, в революциях, восстаниях и других «беспорядках». То есть с точки зрения исторического материализма совершенно бездоказательно. Строго говоря, «Философия истории» Гегеля — ненаучное произведение. В. И. Ленин очень высоко ценил «Историю философии» Гегеля и естественно не мог позитивно оценить его «Философию истории». Таким же образом Маркс рассмотрел гегелевскую философию права, в которой Гегель попытался прямо из диалектики вывести понимание права. Получилась стандартная буржуазная картина, дескать, прусское государство — это есть божественное царство на земле, это лучший вид государства. Хотя на самом деле, как показали Маркс и Энгельс, как прусское, так и другие виды государств, есть диктатура соответствующего правящего класса. И только одно государство может вести к уничтожению всякого насилия над людьми — это государство диктатуры пролетариата, смысл которого в том, чтобы преодолеть разделение на классы, полностью уничтожить деление на классы и ликвидировать различие между городом и деревней, людьми физического и умственного труда, привести человечество к бесклассовому обществу, в котором государство нет. Хотя тот же Бухарин успел написать, что пролетариат побеждает и вбивает осиновый кол в могилу государства. И тут же его В. И. Ленин поправляет: осиновый кол вбивают в могилу того, кто выполняет отрицательную роль, а государство диктатуры пролетариата выполняет созидательную роль, поэтому его восславить нужно, это государство диктатуры пролетариата, которое доводит человечество до полного уничтожения классов. Памятник надо поставить диктатуре пролетариата, которая есть упорная борьба против сил и традиций старого общества Поэтому не случайно, оценивая произведения Бухарина, Ленин говорил в последних письмах к съезду о том, что Бухарин, который считается любимцем партии, теоретиком партии, никогда не учился, никогда не понимал вполне диалектики, и его теоретические воззрения поэтому с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским. Такое диалектическое высказывание В. И. Ленина.
В изучения «Науки логики», когда мы приходим, наконец, к третьей книге и одновременно к тому второму «Субъективная логика», мы должны уже двигаться в соответствии с логикой марксизма, а не в соответствии с той субъективной логикой, которая не соответствует действительному движению общественного развития. Это ни в коей мере не умаляет ценность тех отделов «Науки логики», которые тут придется несколько переставить в своём понимании, потому что в книге переставить нельзя: это произведение такое, какое есть, так исторически сложилось. Но понимании наше пойдёт с учетом достижений, которые были получены уже не Гегелем, а после Гегеля, с помощью использования гегелевской диалектики, которые были получены с помощью произведений Маркса, Энгельса и Ленина.
На основании вышесказанного начинаем рассмотрение третьей книги «Науки логики» с отдела «Объективность», главы «Механизм».
Это самое употребительное понятие из всей «Науки логики» Гегеля. Оно самое употребительное, потому что считается, что всем понятно, что это такое. А раз понятно, то его употребляют и там, где надо, и там, где не надо, и там, где ни в коем случае нельзя его употреблять. Для того, чтобы разобраться в том, как и где употреблять это понятие, для того, чтобы не попадать впросак, нужно видеть ранжир этих категорий и связь между ними. Есть такие сложные категории, которые связаны с сознанием, с мыслью, с целями. Самое сложное понятие — то которое называется идея. Потому что идея — это не любая мысль, а очень даже определенная, очень редкая мысль. Потому что, например, если я скажу, что потолок белый — это не идея. Если дом построен из камня — это тоже не идея. Информация — это некоторые упорядочение, а беспорядочный набор цифр, фигур не несет никакой информации. Поэтому информационный шум, который доносится нам от всех объектов вселенной, ничего ещё, никакой мысли в себе не содержит и никакой идеи содержать не может. Поэтому мы должны в итоге взять самую сложную и самую богатую, самую великую категорию — идею. У Гегеля это абсолютная идея: единство двух идей — идеи познания мира, это идея истины, а истина — соответствие понятия с объектом, и идеи преобразования мира — это тоже истинная идея. Это уже не идея истины, а истинная идея, потому что, если вы имеете идею преобразования мира и если вам удалось осуществить это преобразование, то, что получилось в результате преобразования мира — это соответствие идее, соответствие понятию. Уже не понятие соответствует тому, что есть в жизни, а то, что теперь появилась в жизни, соответствует идее. Обратная картина, и это уже другая сторона абсолютной идеи. Абсолютная идея — это единство идеи познания мира и идеи преобразования мира. Это единство двух идей и дает абсолютную идею. Абсолютная идея — самая высокая категория, которая есть в «Науке логики» Гегеля.
Поскольку это самая высокая категория, теперь я хочу подчеркнуть самую низкую категорию из тех, которыми оперирует люди, когда они пытаются что–то сделать, когда они пытаются какуюто идею реализовать и они что–то начинают более–менее сложное сочинять или придумывать. И самое простое, что приходит на ум — давайте сделаем такой механизм, который бы улучшил нашу жизнь, давайте механизм регулирования придумаем, давайте найдем механизм обеспечения кого–то чего–то и так далее.
Слово «механизм» постоянно в ходу. Часто бывает, что в ходу самое истрепанное, самые пустое. Вот так происходит и со словом «механизм». Я не хочу сказать, что механизм — это что–то плохое само по себе. Механизмом, например, является ручная дрель. Механизм — это не машина. Машина представляет собой сложное устройство, в котором есть много разных механизмов и эти механизмы слаженно работают. У машины, как правило, имеется источник её движения. Как в своё время были на фабриках трансмиссии, приводившие в движение сразу много станков. Потом появились отдельные моторы. Механизмы никакого мотора не имеют. В механизме есть внешний набор каких–то частей, которые могут быть приведены во внешнее движение каким–то внешним органом. Либо вручную, либо кто–то или что–то должны их приводить в движение. Механизм — это то, что не содержит в себе никакой души, никакой идеи, представляет собой внешний набор каких–то частей, приспособленных для решения содержательных задач. Но содержание этих задач за рамками того, что называется механизм. Сам механизм никакой идеи в себе не содержит. Механическое соединение — это соединение чисто внешнее, в нем нет никакого внутреннего единства, никакой там души нет и быть не может.
Вот об этом подробно пишет Гегель в главе «Механизм» в третьей книге «Учение о понятии» во втором томе «Субъективная логика» «Науки логики». И смысл один: нельзя требовать от механизма ничего. Он простая категория, и все части ничем не соединены. Их объединяет кто–то третий, например, человек, который, придумал этот механизм.
Никакого отношению к понятию механизма часовой механизм не имеет. Человек, имея душу, знания, разум, делает такой механизм, в котором нет никакой души, потому что душа за рамками этого прибора. В самом этом механизме нет никаких причин для именно такого соединения. Можно по–другому соединять провода, можно сделать часы другие, песочные часы, солнечные часы.
Механизм — очень простая категория, это некое внешнее соединение каких–то частей. Вообще слово часть Гегель рекомендует употреблять лишь с учетом того, что это не истинная категория. Часть не может быть частью ничего, она всегда часть какого–то целого. А целое — составленное из частей, а часть представляет собой тоже некоторое целое. Как часть она не целое. А когда берете эту часть — она целое. И никаких частей в нем нет. Весь разговор про часть и целое — тоже внешний. Это вам кажется, что они — часть какого–то целого. Целое — это в голове целое, это по замыслу: как будет двигаться этот механизм, как будут двигаться эти части и пружины. А в самом устройстве этого механизма никак это не заложено, там нет идеи, там нет никакой души, там нет ничего такого, что могло бы выражаться в движении этого самого механизма. И поэтому надо заводить в часах пружину или батарейку менять, чтобы электричество приводило в движение этот механизм.
Почему такое распространение получило понятие «механизм» в экономике? Люди думают, что они могут придумать что–то
безголовое, без души и без идеи и собираются такой механизм создать и вместо идеи о том, что и как сделать, упорядочить, создать, развить,
усовершенствовать, подставляют безголовый «механизм». С понятиями развития, совершенствования механический подход никак ужиться не может. Поэтому все затеи по совершенствованию «механизма» чего–либо общественного — это всё идеи безголовые.
Пишут о механизмах улучшения потребления, о механизме управления и тому подобное. Некоторые люди хотят заменить себя железками. Если они хотят заменить себя железками, значит, у них в голове есть такое стремление сделать там «ряд деревянных ящиков». В. И. Ленин писал про Каутского, что у него в столе или в голове есть ряд деревянных ящичков, в которые разложены цитаты из произведений Маркса и Энгельса. Цитаты есть, а диалектического понимания нет. Бурное распространение примитивного мышления, антидиалектического, выражается в нужном и ненужном употреблении слова «механизм».
Применяют слова «государственный механизм» — это значит, оказывается, у нас «механизм» государственной, то есть вопросы решают необдуманно, механически, пересылая туда–сюда бумажки А мы думали, что там сидят люди с головой. А оказывается, что там просто механизм, у них есть некоторые указания, у них есть некоторые традиции, у них есть чиновничий этикет…
В медицине сейчас операции проводят по протоколу. Если она проведена по протоколу, то уже врачи не отвечает за результат операции. Если умер пациент, но все было соблюдено по протоколу, то все в порядке. А в России еще не по протоколу делают операции, творческие личности «вытаскивает с того света» людей. А протокол получается уже потом, по итогу. Так можно делать открытия в области медицины, потому что медицина тоже развивается, и нет таких операций, которые не могут быть улучшены.
Вместо того, чтобы механически повторять то, что кто–то когдато записал, поскольку ещё творческие традиции медицины у нас сохраняются, надо их развивать А «на Западе» сплошь и рядом всё сводится просто к протоколу.
Понятие механизма сыграло очень злую шутку с нашей страной, потому что у нас раньше была социалистическая система государственного планового централизованного управления социалистической экономикой, которая развивалась в интересах рабочего класса, выражающего интересы всех трудящихся.
Плановая экономика — это значит сначала надо подумать, потом делать. И не просто подумать, а надо это всё расписать по исполнителям и расписать во времени. Чтобы был план, надо представить себе развитие как цельную программу, что за чем следует, увязать взаимодействие участников производственного процесса в пространстве и во времени с ресурсами и возможностями каждого звена. Вместо системы государственного планового централизованного управления с лёгкой руки создателей «рыночной экономики», экономической реформы 1965 года стали искать «механизмы». И до тех пор его искали, пока не получился стихийный механизм рыночной конкуренции. А это действительно механизм, если больше стало товаров — цены упали, если меньше стало товаров — цены возросли. И вообще количество товаров не очень важно с точки зрения получения прибыли. Если будет меньше товаров, больше прибыли можно получить посредством повышения цен. Поэтому во время кризисов капиталисты уничтожают продукты, чтобы цены не падали.
Фраза «совершенствования хозяйственного механизма» — это говорит о том, что употребляющие ее люди хотят совершенствовать то, что является отказом от сознательного управления экономикой. Хотя мы живем в капиталистической части мира в период государственно–монополистического капитализма. Государственнокапиталистическая монополия — это кооперация, только кооперация во главе с капиталистом. А кооперация — это такая форма труда, при которой много лиц планомерно работают в одном или связанных между собой процессах производства. Кооперация была и при феодализме у помещика на барщине. Неужели там без плана работали и не знали, где и что посеять и как собрать урожай? Неужели в рабовладельческой латифундии не было управляющих, которые тоже обеспечивали согласование индивидуальных работ и выполняли функции, вытекающие из движения всего производственного организма в целом? В целом организм — это нечто гораздо более высокое, чем механизм. На таком «скелетном» уровне, на уровне этих самых механических частей, изображается то, как надо управлять экономикой, как надо управлять хозяйством. Между простейшими категориями, ничтожными, с чисто внешним соединением частей, то есть механическими, и органической целостностью — целая пропасть. А ещё органическая целостность может быть связана уже с сознанием, то есть она может быть связана с идеей. И вместо того, чтобы подниматься выше (потому что любое животное гораздо выше, чем всякие механизм, а уж человек конечно выше, чем всякое другое животное, человек — это высшее разумное, трудящиеся, говорящее животное), и вместо того, чтобы быть на человеческом уровне, некоторые «ученые» опускают людей и общество на примитивный уровень внешнего соединения каких–то железяк или деревяшек. Вот до чего опустили на Руси владение понятиями. А нужно поднять его на тот уровень, который является современным. А современный уровень — это уровень, которой обозначен «Наукой логикой» Гегеля, от которой начался диалектический материализм с помощью Фейербаха, Маркса и Энгельса. На его основе развился исторический материализм. Кто не овладеет диалектическим и историческим материализмом, кто не усвоит порядок, структуру, последовательность категорий от простого к сложному, которые есть у Гегеля, тот будет говорить на тарабарском языке. Поэтому люди, которые говорят о механизме за пределами механики, о механизмах всякого рода улучшений, эти люди говорят о пустом и никчемным, этих людей нечего слушать, это пустые и никчемные люди.
Низкий уровень овладения категориями совершенно нетерпим в современном обществе на базе того знания, которое уже есть у человечества. Это вопрос не о том, чтобы куда–то выйти наверх, это вопрос о том, чтобы не находиться в самом низу понимания категорий и не принижать себя и других до уровня каких–то совершенно ничтожных пустых и внешних понятий.
За категорией «механизм» идут более глубокие категории. Первая — «химизм». Все изучавшие химию знают, что если атомы соединяются в некое единое целое, причем они соединяются не механически (атомы рядом находятся или два атома друг на друга влияют), а когда эти атомы находятся в химическом сродстве, когда они образуют единую молекулу, то сразу свойства этих молекул становятся совершенно непохожими на свойства составных элементов. Так известный нам натрий хлор, составленный из атомов натрия и атомов хлора (ядовитый газ, который убивает человека или которому можно убивать бактерии, если взять его в малом количестве). Соединяются эти два совершенно несоединимые вроде бы, опасные для человека компонента, и получается обыкновенная поваренная соль. Допустим, диалектику еще не изучили, но все же знают, что химия — это наука о том, как соединяется разные атомы.
За химизмом идёт организм. Это уже относится к жизни, а жизнь — это способ существования белковых тел. А белки — это такие химические соединения, которые сами регулируют обмен веществ. Не вы соединяете эти разные, и не природа соединяет, они сами соединяют какие–то вещества, берут извне и строят элементы этого самого организма. Организм на порядок более высокое явление, чем химизм. И самые простейшие белки, какая–нибудь инфузориятуфелька гораздо выше, чем любое химическое соединение. Поэтому мы знаем органическую химию, есть элементы, которые являются мертвыми, нежизненными. Но они по сложности приближаются к тем, которые являются действительными живыми организмами.
Из всех живых организмов известны три вида: растения, животные и граница между ними. Растения тем выше животных, что они могут из минеральных веществ и воды под воздействием солнца, в хлорофилловых зернах, вырабатывать белки. А вот животные при всей своей сложности и важности, включая людей, не могут вырабатывать белки, могут только потреблять одни белки и производить другие, более сложные, к которым относятся человеческие. И эти белки, организованные в человека, обладают свойством отражать природу и самого себя: сознание и самосознание.
Человек — это животное общественное, трудящееся, говорящее и разумное. И потому человек вознесся над всеми другими живыми существами, никто больше такими качествами не обладает. Хотя по отдельности некоторыми качествами обладают в какой–то мере и пчелы — они коллективные животные, и муравьи. А попугаи и некоторые вороны могут слова повторять, но делают это механически, не понимая никакого смысла этого самого выговаривания.
Человек использует свои свойства для того, чтобы общаться в процессе труда, в процессе своей деятельности. Человек живёт как общественное существо, и сущность человека общественная. И поэтому мы поднялись с вами до самых высоких категорий. А сознание человека — это свойство высокоорганизованной материи, а идеи вырабатываются в сознании. Идея, направленная на то, чтобы познать существующий мир, называется теоретическая идея. Идея, направленная на преобразование существующего мира в соответствии с идеей, называется идеей добра или идеей преобразования мира — практическая идея). Единство теоретической и практической — это абсолютная идея. Но идея не существует рядом с человеком. Были такие философы: Бюхнер, Фогт и Молешотт, которые думали, что мозг вырабатывает мысль, как печень вырабатывает желчь.
Мысль — это свойство высокоорганизованной материи, она отдельно от мозга не существует. Сознание есть отражение. Вся материя обладает свойством отражения, но это отражение примитивное: вы бросите камень в стенку, он отлетит обратно, вы наклонитесь над лужей, увидите там свое лицо. Но луже безразличное отношение к вашему лицу, у нее отражение пассивное. А вот отражение человеком мира активно. Человек не только отражает мир, он его и преобразовывает. Эта преобразующая деятельность человека — вот вершина развития материи, а не только отдельного человека.
И вот на этом фоне, когда с этой горы мы смотрим на такие понятия как механизм, как некоторые люди копошатся и придумывают
«механизмы улучшения деятельности», «механизмы совершенствования управления», хочется на них посмотреть и сказать «ну, как дети малые». На уровне философии, которая уже есть, на уровне того знания, которое человечество выработало, есть люди, которые копошатся в самых элементарных понятиях, и никак не могут понять, что они просто демонстрируют этим свои примитивность и необразованность. Потому что, если человек философски не образован, он не образован вообще. Потому что философия для того и нужна, чтобы человек мог не только в какой–то своей специальной области что–то знать, но и чтобы он, вынырнув из этой специальной области, не говорил каких–то глупостей по поводу других вещей. А часто получается так, что если в своей области человек специалист, тут можно поставить ему плюс, то во всех других областях у него сплошь и рядом минус. И поэтому получается, что специалисты, интеллигенты поддерживает какие–то реакционные, отжившее теории просто потому, что они не овладели передовой философией. Овладение передовой философией обеспечивает необходимую связь между людьми и общий социальный прогресс. Разделение труда нужно не для того, чтобы каждый понимал бы только своих коллег из той же отрасли. Разделение труда нужно для того, чтобы было ещё и соединение этого труда, то есть кооперация. Кооперация — это совместные действия, совместный и планомерный труд. И вот тогда в сознании своем человек будет понимать свое место и свою роль в общем деле развития человечества, развития общества. И в этом великая роль философии, в этом необходимость изучения философии, прежде всего диалектики, диалектической философии.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!