Новое понимание веры как жизненной опоры и надежды
Лекция 6
Философия Реформации
План:
Реформация и кризис ортодоксально–католической идеологии. М.Лютер против мистики католицизма.
Новое понимание веры как жизненной опоры и надежды. Несовместимость веры и разума, специфика их задач.
Природа человека и судящая совесть личности. Мирская аскеза протестантизма и основы трудовой этики.
Введение.
В предыдущем разделе речь шла о выдающихся достижениях философии и науки эпохи Возрождения, центром которого была Италия. Следует заметить, что культура духовных центров Италии, прежде всего университетов, всегда была связана с античностью. В тех же западноевропейских странах, где средневековью предшествовала эпоха «варварства», примерно в это же время также происходила трансформация христианско–теологического мировоззрения как католического, но там этот процесс принял иную, нежели при итальянском Возрождении, социокультурную форму. Этот период перехода от средневековья к Новому времени, рассматриваемый как в социально–политическом, так и в философско–теологическом, нравственно–мировоззренческом проявлениях, называется Реформацией. В энциклопедических словарях можно встретить определение следующего рода: «Реформация (от лат. reformatio – преобразование, исправление) – разновидные социально–политические и идеологические движения ХVI–ХVII вв., охватившие большинство стран Западной и Центральной Европы, которые были направлены против средневековой католической церкви» церкви, которая выступала непосредственным воплощением феодального строя. С Реформацией ассоциируются крестьянские войны, которые стали предтечей раннебуржуазных революций в Нидерландах и Англии, а затем – Великой французской революции 1789 г. Реформация – это первый акт буржуазной революции, ее корни: в той абсурдной экономической ситуации (анализ ее входит в задачи курса), которая сложилась в странах Западной и Центральной Европы, прежде всего, в Германии, в конце ХV – начале ХVI вв.; в тех апокалиптических настроениях современников этой ситуации – состоятельных горожан и селян, представителей первого поколения «свободных предпринимателей», остро нуждавшихся в новых нравственно–религиозных ценностях, ориентациях, убеждениях. На наш взгляд, именно Реформация (в духовном, философско–мировоззренческом смысле) подвела полный, критический итог средневековой ортодоксальной схоластике и сделала важный шаг вперед к идеологии и философии Нового времени. Несмотря на то, что гораздо очевидными и действительно впечатляющими, яркими были достижения культуры, науки, искусства эпохи Возрождения, философско–мировоззренческие идеи (в религиозной форме, так как ни в какой другой они тогда не могли быть!) и новые нравственно – личностные мотивы сыграли все таки решающую роль в секуляризации сознания и становлении новоевропейской идеологии и философии, культуры и цивилизации.
|
|
|
|
|
|
Реформация и кризис ортодоксально–католической идеологии. М.Лютер против мистики католицизма.
Из школьного курса истории вы помните имена Дж.Уйклифа и Яна Гуса – предшественников эпохи Реформации, Томаса Мюнцера – вождя народной Реформации, Жана Кальвина и Уильяма Цвингли; но, несомненно, главной фигурой, вождем Реформации нужно считать магистра философии и доктора богословия Мартина Лютера (1483–1546 гг.). Идеи и деяния вождей Реформации по своим отдаленным, растянутым во времени последствиям сыграли в процессе перехода от средневековой философии к новоевропейской, модернистско–просветительской не менее значительную роль, чем деятельность гуманистов и пантеистически ориентированных ученых эпохи Возрождения.
Чтобы разобраться в сложном, многослойном и противоречивом процессе смены различных типов мироощущения и картин мира в истории европейской культуры и цивилизации, необходимо обратить внимание на одно важное в методологическом отношении замечание. К сожалению, в нашей литературе по–прежнему господствует школьно–привычный стереотип о возникновении новоевропейской научной картины мира, которое изображается как результат ослабления и вытеснения религиозно–теологического мировоззрения успехами экспериментальной науки. Однако, как свидетельствуют западные и новейшие отечественные исследования, становление новой картины мира, рациональной парадигмы происходило не через ослабление, а через усиление религиозного мироосмысления, его дальнейшее углубление. А вот следствия такого «усиления» и «углубления» сказались парадоксальными. Они, в частности, привели к банкротству и явному кризису догматико–схоластический тип философствования и мышления. Самым ярким примером такого удара «изнутри» были идеи, духовное и интеллектуальное напряжение всего образа жизни Мартина Лютера. Никто не мог бы решить в то время и в тех условиях задачу изгнания схоластического разума, подвергнуть критике и ревизии канонизированные церковью авторитеты кроме как богослов. По известному выражению Маркса: «Революция началась в мозгу монаха».
|
|
|
М.Лютер как феномен был представителем католицизма, который по своим идейным источникам – чрезвычайно синкретическое образование, охватывающее самые разнородные течения, направления, традиции и школы (при внешней стройности и уравновешенности, жестко скрепленных религиозно–церковной организацией). Сердцевина католицизма:
|
|
|
1) мощная культово–обрядовая атрибутика, подавляющая и растворяющая индивидуальность верующего;
2) мистика (мистическая трактовка Бога и приобщение к нему, предполагающая особую набожность сердца католика). Мистическое воссоединение с Богом (Бог – это вечное, завершенное в себе и достаточное для себя покоящееся величие) протекает в особом психоэкстатическом состоянии («Я есмь Бог»). Это надысторическая форма набожности. Идея откровения Бога в истории внутренне чужда мистике.
В мировоззренческом отношении корни католической мистики – в пессимистической оценке мира как естественной жизни души. Во всем сотворенном, земном мистик видит лишь несотворенное, преходящее. Мирская жизнь – обитель страданий, и он бежит от мира, убивает естественные порывы воли и волнение чувств. Через умерщвление ценностей естественной жизни он оказывается в мире божественного, святого, абсолютного. Земные страсти отвергаются, его захватывают страсти небесные.
В позднем средневековье едва ли не главной идеей, занимавшей умы и сердца (совершенно искренне!), была мистическая по происхождению и сути идея спасения, соотносимая с идеей посмертного воздаяния. Поэтому роль «первичного побудительного мотива» играла забота о достойном загробном существовании, а отнюдь не действительные материальные интересы – посюстороннее, земное благополучие, продолжение рода и его преуспеяние. Человек, не пекущийся ни о чем, кроме добывания мирских благ, по мерке ХV–ХVI в. – вовсе не прагматик, деловой человек, как бы мы охарактеризовали его сейчас, а наоборот – «близорукий идеалист». И неудивительно, что в такую эпоху морально оправдать и тем более возвысить «честную наживу» (собственность, нажитую своим трудом) означало найти для нее христианские санкции, убедить верующих в том, что трудолюбие, бережливость и эффективное использование нажитого с их помощью капитала – это формы поведения, радующие Бога и благоприятные для личного спасения. Этот вывод, находящийся в противоречии с основными посылками католического учения, и составил суть Реформации как идеологически–мировоззренческого явления, и это был поистине «коперниканский переворот» в философско–религиозном и ценностно–практическом сознании.
Лютер – по первому своему образованию «магистр свободных наук», т.е. философ, испытавший влияние несхоластического учения Оккама, автора знаменитой теории двойственной истины, впоследствии основательно изучал теорию и практику католицизма и папства (включая далеко не «христианский» быт Ватикана). Затем стал монахом августинского монастыря, в стенах которого осуществил фундаментальный перевод Библии на немецкий язык. За этот научный подвиг за Лютером осталась слава создателя общенемецкого литературного языка.
В 29–летнем возрасте Лютер стал доктором богословия. Но все это время – и до ухода в монастырь, и в годы монашеской аскезы, доходившей до нищенства и самоистязания, – его не покидало болезненное чувство собственной никчемности и богооставленности. Именно это в сочетании с прекрасным знанием теологии, внимательным чтением Библии, а также размышлениями над настроениями мирян, созвучными его собственным, привело Лютера к переосмыслению «отношений» человека с христианским Богом и самой идеи спасения: человек, осознавший свою греховную природу и устыдившийся этого, человек, в котором проснулась судящая совесть, причастен Богу непосредственно (без посредничества погрязшей в пороках церкви), поэтому искреннее раскаяние и покаяние в миру гораздо «искупительнее», чем монашеская аскеза или покупка индульгенций. Более того, раскаяние как страдательно–творческое действие становилось условием нравственного возрождения индивида, что сыграло огромную роль в становлении новых ориентаций и стимулов массового сознания.
Для Лютера все началось с «переживания, испытанного в башне». В 1512 г. Лютер, будучи в состоянии меланхолии, уединился в келье, которая находилась в башне виттенбергского Черного монастыря. Он работал над комментариями к латинскому тексту Псалмов, и его взгляд упал на фразу: «В справедливости твоей освободи меня» (из послания Павла к римлянам), которая подействовала на него как откровение. В этом тексте Библии он сердцем увидел иной смысл, чем в канонической трактовке официальных богословов. Они прежде всего подчеркивали судейскую справедливость Бога, лишний раз напоминали мирянину о его недостойности, греховности и т.д У Лютера зародилось сомнение. Он обратился к известному посланию Павла к римлянам, где Евангелие определяется как спасительная сила для всех, кто, веря, принимает его. Здесь утверждалось, что «справедливость Божья открывается от веры в веру».
Что из этого вышло? Религиозно–философская гениальность Лютера состоит в том, что он освободил понятие веры от мистического содержания, он вообще раскрыл инородное Священному писанию происхождение мистики и провозгласил радикальный разрыв с ней. Именно освобождение от католической мистики и прорыв к исконному, собственному содержанию раннехристианского духа (к пророческому–евангелическому, библейскому И.Христу) явилось самым значительным деянием М.Лютера. Реформация началась с идеи, глубоко религиозной и консервативной по своей сути. «Мы не обновили проповедь, а лишь возродили старое и твердое учение апостолов, ... мы нашли все то, что Папа скрыл своим лишь человеческим учением. Все, что было скрыто толстым слоем пыли и оплетено паутиной, мы милостью Божией воскресили, очистили, стряхнули пыль и вымели сор, чтобы оно вновь засверкало и все могли увидеть, что есть Евангелие, Крещение, Причастие, Таинство, Молитва, – есть все, что дал Христос и как нужно для спасения».
Новое понимание веры как жизненной опоры и надежды
Итак, понимание веры стало центральным в учении Лютера. Католическая мистика понимала веру как экстатические состояние. как некое блаженство, возникающее вне бодрствующего сознания (т.е. «святая бессознательность»). Наоборот, Лютер считает, что она проявляется в бодрствующем состоянии сознания. Для нее не требуется особой ритуальной, искусственной экзальтации. Она проявляется в обыденной повседневной жизни.
Вера, по Лютеру, – это твердая и непоколебимая жизненная надежда. «Она есть нечто всесильное, как и сам Бог». Что значит – верить в Бога? «Это значит, в борьбе обрести такое сердце, которое станет сильным и не отчаивается по отношению ко всему: к нищете, несчастиям, грехам, ко всему, что могут мир и дьявол».
«Спасение только верой» (sola fides) – основной девиз теовиталистической, философской доктрины Лютера. В его учении находит обоснование новое, сильное чувство жизненной основы. Вера не есть лишь ожидание чуда, благодати, она есть прежде всего внутреннее достояние и обладание человека. «Во что верю, то имею», – утверждает Лютер.
Из провозглашенного принципа свободы веры вытекала идея свободы совести, которая по сути явилась провозвестником всеобщего принципа правосознания. Социально–философская и гуманитарная мысль ХVI–ХVII вв. сделала его своим неоспоримым достижением.
Позиция Лютера по проблеме соотношения веры и разума имела реформаторский эффект не только для религиозно–практического сознания, но и для решения центральной проблемы средневековой философии – проблемы соотношения веры и разума. Как известно, основной принцип средневековой схоластической философии, сформулированный Ф.Аквинским, – принцип непротиворечия между истинами откровения и истинами разума. Рационально рассуждая о «запредельном и невидимом», по Ф.Аквинскому, человек не может не прийти к выводам, которые бы не соответствовали догматам веры. Если это происходит, то лишь свидетельствует об ошибочности умозаключения. Разум, по Фоме, страх веры. Одни ее догматы (например, о сущности Бога, о бессмертии души) он непротиворечивым образом доказывает, другие (сотворенность мира, троичность Бога, первородная греховность человека) оставляет в их недоказуемости, отвергает попытки их рационального отрицания.
Последователи Фомы Аквинского пошли дальше и провозгласили принципиальную доказуемость всех догматов веры. В результате вера преобразовалась в систему спекулятивного верознания. Лютер восстал именно против спекуляций схоластического и авторитарного разума (а не вообще против разума, рациональности, логики). Собственно поэтому он устанавливает границу между верой и знанием (разумом). Теологические вопросы, по Лютеру, должны быть предметом веры, а нетеологические – предметом разума. Лютера называют Кантом ХVI в., который в свое время также утверждал: «Интерес к Богу должен быть морально–практическим, а не теоретическим». Бог – вещь непознаваемая. Он лишь настолько известен человеку, насколько сам пожелал открыться ему через Писание. Вера и понимание суть единственно посильные для человека способы отношения к творцу. Таким образом, то, что в Писании понятно, надо понять (!); то, что непонятно, следует принять на веру.
Первоисток господства схоластической философии Лютер видит в авторитаризации веры. Он пришел к выводу, что содержание и священное знание Писания оказалось заслонено сакральным авторитетом Папы и церкви. В результате на место веры в Бога как таковой была поставлена вера в тех, кто «достоверно знает Бога». Но познать Бога невозможно. В него достаточно верить, что может позволить надеяться на откровение Божье. Лютеровская религия – религия откровения; ортодоксально–католическая религия спасения. В этом религиозно–теологический контрапункт Реформации.
Позиция Лютера восходит к учению о «двойной истине», и мысль о несовместимости рационально–философских и богословских истин доводится им до крайней остроты: он настаивает не на взаимной терпимости веры к разуму, обосновывающему веру, а на категорической нетерпимости веры к такому разуму, и на категорической нетерпимости разума к вере, которая пытается ориентировать разум в его мирском исследовании. То есть Лютеровская критика схоластики – это критика разума, утратившего сознание собственных границ и посягнувшего на не принадлежащее ему – на то, что «над нами», на обоснование своими средствами бытия Бога. других религиозно–католических положений. Поэтому прежде сего эта критика была направлена на рациональные доказательства существования Бога – либо ничего не доказывают, либо утверждают бытие такого божества, которое несовместимо с религией откровения; из природы и «естественного разума» нельзя вывести ничего более содержательного, чем безличный и абстрактный бог Аристотеля, в которого нельзя верить. Надо отметить, что Аристотель для Лютера –это «философ вообще», образцовый выразитель схоластической ограниченности и схоластического самомнения. Поэтому не случайно реформа университетского образования, которую предложил Лютер, имела лозунг – им самим данный – «Борьба против аристотелизма», и из курса Виттенбергского университета, где эта реформа действительно была проведена, были исключены аристотельская физика, психология и метафизика, – традиционная «школьная философия» («схоластика») заменялась новой ренессанской философией и филологией.
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 40; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!