ВОПРОС НЕЯСЕН, СМОТРИ ИНСТРУКЦИЮ 13. 7 страница
— Почти готово! — объявил Курикка, склонившись над приборами с дымящимся паяльником. Вокруг него по полу змеились провода, исчезая в отверстии, просверленном в стальной плите стены. Припаяв последний контакт, унтер-офицер поднялся и широким жестом отворил дверь в душевую.
— Думаю, что все пойдет как по маслу, — сказал он, довольно. — Мы провели кабель и поставили контрольные приборы, запечатав их, как вы и приказали, в пластиковые мешки. Этот монитор подсоединен к кормовой телекамере… — Они посторонились, обходя человека, накладывавшего на дверной косяк густой слой замазки. — Силиконовая шпаклевка, — пояснил Курикка. — Как только дверь закроется, комната станет абсолютно герметичной. По мере заполнения камеры водой воздух будет выходить через вентиляционные отверстия. Здесь приготовлен и скафандр. Я берусь обвить эту станцию, капитан.
— Ну что же, это хорошо. У нас остается… десять минут. Отпустите всех, кто закончил работу. Скажите, можно ли, находясь здесь, определить уровень радиации?
Вместо ответа Курикка указал на стоявший у стены дисплей, запакованный в полиэтилен.
— Внизу экрана — компьютерная распечатка. Эти цифры пониже Солнца определяют уровень радиации по шкале Хойла.
— Ага… Одна и четыре десятых, пока терпимо… Нет, смотрите, подскочило до двух!
— Это предвестие бури. Пора идти, скоро здесь будет небезопасно.
Они остались вдвоем. Последние техники, закончив работу, скрылись в спасительном машинном отделении. Осталось шесть минут.
|
|
|
— Помогите мне надеть костюм, Курикка. Это приказ.
— Но… — унтер-офицер был поражен.
— Никак «но»! — отрезал Дон. — Ваш практический опыт и технические познания для спасения корабля гораздо важнее моей медицины. И как командир полета, я вам приказываю.
Не тратя времени на дальнейшие споры, Курикка помог Дону надеть скафандр и загерметизировать его. Крепко пожав его руку, Дон глянул на часы и буквально вытолкал финна за дверь. Осталось лишь две минуты! Сухо щелкнул замок, Дон остался один.
Удостоверившись, что трапы заткнуты, он до отказа вывернул краны ванны и душа. Быстро поднявшись до краев ванны, вода полилась на пол. Дон обернулся к монитору. Солнце несколько сместилось от перекрестья в центре, и он, включив двигатель ракеты, вернул корабль в прежнее положение.
На шкале внизу экрана значилось 2,8.
Шторм набирал силу.
Солнце вновь сместилось вправо, и Дон машинально скорректировал курс. На экране Солнце казалось крохотным и невпечатляющим светящимся шариком. До него было более ста миллионов миль. Но буря уже была рядом. Она выплескивалась в вакуум сгустками раскаленного до шести миллионов градусов газа. Эта температура была слишком велика. Настолько велика, что не поддавалась осмыслению. Но в реальность приходилось верить. Первым предвестием шторма была резкая вспышка рентгеновского и радиоизлучения, которая уже через восемь минут достигла Земли. Она как бы предупреждала, что раскаленная плазма уже в пути. Минутой позже шторм выбросил поток быстрых протонов, предвестников грядущего неистовства. Затем, несколькими минутами позже придет время тяжелых протонов, уничтожающих все на своем пути. Все, что могло рождаться и умирать…
|
|
|
Когда потребовалась очередная коррекция, радиация продолжала нарастать, а уровень воды уже достиг щиколоток Дона. Но этого было явно недостаточно. Теперь на шкале значилось 3,2. Стальная броня корабля пока ещё защищала его, но уже очень незначительно. Он вспомнил о других, затаившихся сейчас в машинном отделении. Снаружи, на гермошлеме имелась кнопка с надписью «радио». Он нажал ее, но в наушниках царила тишина. Разумеется, маломощная рация скафандра не могла пробиться за пределы душевой, стальные переборки наглухо блокировали сигналы. В последние минуты в спешке никто и не подумал о телефонной связи. Он остался один, совершенно один…
|
|
|
Вода поднялась до колен, и цифры на экране стали блекнуть и расплываться — 3,9… 4,2… 5,5… Яростный шторм бушевал над его головой!
Дон положил на пол панель управления и манипулировал ею, опустив лицо в воду. Как ним пытался он опуститься на дно, воздух в скафандре выталкивал его на поверхность. Он обязан был защитить голову, иначе излучение убьет его. Он уже не видел экрана, но почувствовал, что корабль вновь начинает рыскать. Спрятаться? Затаиться? Но что тогда будет с остальными? Сколько они продержатся без него? По словам Курикки, отклонение на десять, даже на пятнадцать градусов не будет смертельным. Это значило, что он вправе позволить Солнцу сместиться почти к самому краю экрана. Но сколько это займет времени? Этого он знать не мог, но предполагал, что очень немного. Что он мог и что должен был делать?
Вода поднялась достаточно для того; чтобы он смог свернуться в клубок и принять полусидячее положение. Вода колыхалась над ним, размазывая на экране мутное изображение. Деталей различить было невозможно, хотя монитор находился рядом.
Но он обязан был смотреть, пусть даже это будет самоубийством… Хотя можно высунуть из воды не весь шлем, а лишь часть его… По стеклу шлема потекла тончайшая пленка спасительной жидкости… Осторожно!… Вода сбежала вниз, и Дон увидел экран.
|
|
|
Солнце проделало уже более половины пути до края экрана. На шкале Хойла горели цифры 8,7.
Он вновь погрузился как можно ниже, и воды душевой сомкнулись над его головой. О столь неистовой буре ещё никто и никогда не слышал. Когда он вновь вынырнул, на шкале значилось 9,3, а Солнце сместилось уже к самому краю экрана. В воде, под ногами плавали два пластиковых пакета с панелями управления. Дон бережно поймал их, расправил провода и, сверяясь с монитором, скорректировал курс.
— Мы победили! — воскликнул он. Но голос гулко прозвучал в гермошлеме, лишний раз напомнив о полном его одиночестве. Больше он не пытался говорить. Опасность, похоже, отступила, и Дон почувствовал себя смертельно уставшим. Но засыпать ни в коем случае было нельзя. Пусть даже здесь, в воде он в безопасности, но другие… Он не мог не думать о них.
Тем временем вода поднималась все выше, достигла потолка и уже начала просачиваться в вентиляционные отверстия. Можно было закрыть краны. Настало время ожидания. А глаза сожмурились сами, будто в них бросили горсть песка…
Спустя некоторое время он очнулся и вдруг с ужасом понял, что заснул. Но на сколько? Солнечный диск уже коснулся края экрана и стремительно уходил за его пределы. Трясущимися руками Дон выправил положение непокорного светила. Счетчик показывал 8,7. Уже ниже максимума, но все ещё смертельно.
Сколько же ещё продлится буря? С начала ее, похоже, прошла уже целая вечность. Впервые в голову пришла мысль о запасах кислорода. Тип скафандра был ему незнаком, так что Дону пришлось потратить довольно много времени, прежде, чем удалось разыскать нужную кнопку. Он нажал ее, и прямо перёд глазам вспыхнули светящиеся цифры указателя запасов воздуха. Баллон был пуст на три четверти.
Теперь уже было не до сна.
Уровень радиации падал. Но запасы кислорода таяли ещё быстрее. Теперь Дон старался делать вдохи как можно реже и почти не двигался. Это позволяло несколько сэкономить воздух. Но указатель стремительно полз к нулевой отметке. Дон знал, что даже если она достигнет нуля, то у него ещё останется небольшой запас. Ну а дальше? Не избрать ли себе более быстрый способ смерти? Что предпочесть? Удушье или облучение?
Самое противное, что симптомы кислородного голодания почти незаметны. Вначале жертва просто теряет сознание. Затем — погибает. У Дона появились слуховые галлюцинации!
7,6. Стоило бы определить, на сколько времени осталось кислорода и в последний момент открыть сливные трапы…
6.3. Уже скоро. Стрелка подошла к нулю. Время пошло… Но сколько? Как долго все это будет длиться, длиться, длит…
5.4. Пора выпускать воду… воду… воду…
Рукоять управления выскользнула из ослабевших пальцев, и Дон, лишившись чувств, медленно поплыл вглубь темного тоннеля смерти…
6
— Ну, как он, шевелится? — спросил кто-то.
— Думаю, да, — ответил другой. — Он скоро очнется. Дон, чувствовал, что голоса ему знакомы, но пока не в силах был открыть глаза. Наконец до сознания дошло, что разговор ведется именно о нем. Невероятным усилием воли он заставил себя открыть глаза.
Он лежал на койке собственного лазарета, точнее, в его кислородной камере. Над плексигласовым окошком склонились встревоженные лица Хольца и Рамы Кусума.
— Наконец-то и ты заполучил своего пациента, Рама, — сказал Дон и поразился слабости собственного голоса. Да и что он вообще тут делает? неожиданно воспоминания нахлынули на него, он попытался встать. — Что случилось? Я должен быть.
— Будьте благоразумны, сэр, — сказал Рама, осторожно укладывая его на подушку. — Все хорошо. Мы установили в машинном отделении датчики и, как только уровень радиации снизился, надели антирадиационные скафандры и — к вам. Но к вам мы добирались чуть ли не вплавь, с трудом вытащили вас из скафандра. Вначале вы немного похандрили, но теперь, насколько мне подсказывает диагностический аппарат, вы себя должны чувствовать неплохо.
Дон слушал его, с трудом понимая смысл слов, мысли его путались.
— Но что заставило вас пойти за мной? — спросил он. — Откуда вы узнали, что мне плохо?
— Картинка с кормовой телекамеры транслировалась на экран в машинном отделении. Вначале нам пришлось пережить несколько неприятных минут, когда нам показалось, что вы не справляетесь с управлением. Но вскоре вы сами все исправили. Затем, когда буря уже пошла на убыль, мы увидели, что Солнце начало уж слишком сползать к краю экрана, тогда то мы и поняли, что с вами что-то не так и побежали на помощь. — Рама улыбнулся. — Так что теперь, как видите, все в полном порядке.
И тут, будто в насмешку над этими словами из радиотранслятора послышался вой сирены, а над головами тревожно замигала красная лампа.
— ВНИМАНИЕ, ПОЖАРНАЯ ТРЕВОГА… — объявил бесстрастный голос компьютера. — ПОЖАР В ОТСЕКЕ 64-А.
Дон попытался было сесть на койке, но оказался слишком слаб для этого. Однако на новую опасность надо было как-то отреагировать. Хотя бы для того, чтобы не уронить авторитет.
— Хольц, посмотрите, что там стряслось и доложите мне. Рама, отправляйся вместе с ним и прихвати с собой комплект медицинского снаряжения на случай, если имеются пострадавшие. Но если это что-то с двигателями…
Уже в дверях Хольц фыркнул и желчно заметил:
— Где угодно, только не у меня. Насколько мне известно, 64-А — это пассажирская каюта.
Дон слишком устал для того, чтобы вынести ещё и это, он знал, что иного выхода у него нет. Собрав все силы, он наконец-то сел, отключил подачу кислорода и некоторое время провел в неподвижности.
Итак, пожар… Запасы кислорода на корабле и без того были на исходе, приходилось помнить также и о возвращении на нужную орбиту, что в суматохе совсем упустил из виду. Если в дальнейшем они не произведут коррекции курса, будет слишком поздно, и о встрече с Марсом можно будет не думать. Их примет в свои объятия безбрежный океан Космоса…
Засигналил видеофон. Дон нажал клавишу ответа, поморщившись от боли.
— Капитан слушает, — машинально ответил он, уже не смущаясь как раньше незаконно присвоенного титула.
С экрана на него глядел Курикка.
— Капитан, инженер Хольц у вас? Только что объявил пожарную тревогу…
— Да, знаю. Он занялся этим. А вы где сейчас?
— В отсеке управления, сэр. Временно принял на себя пилотирование. Нам сообщили о проникновении дыма на палубу А. Мы даже не знаем, распространился ли пожар дальше или это всего лишь дым из загоревшейся каюты попал в вентиляцию. Прошу вашего разрешения перекрыть палубу А и очистить ее.
— Разрешаю. Сообщите мне, как только положение прояснится.
Отключив видеофон, Дон медленно поднялся. Преодолевая дурноту, он подошел к двери, с трудом взялся за ручку и немного постоял прежде чем повернуть ее. Дверь лазарета выходила в его кабинет. Аптечка стояла у противоположной стены. В ней имелись лекарства, которые в мгновение ока могли вернуть ему утраченные силы. Он не любил пользоваться ими, зная, что это ещё даст знать о себе позднее. И тогда на него появится гораздо больший упадок сил, нежели теперешний. Однако что, кроме этого, ему оставалось? Набрав в шприц жидкость из прозрачной ампулы, Дон ввел ее в свою вену. Уже закрывая за собой дверь, он услышал ещё один звонок.
Это вновь был Курикка. Вид у него был подавленный.
— Вентиляцию мы перекрыли, а палубу задраили. Пассажиры эвакуированы. Я послал на подмогу ещё несколько человек, но… Не смогли бы вы сами прийти сюда? Здесь нужен врач.
— В чем дело?
— Смахивает на отравление угарным газом.
— Иду.
Эффект лекарства был очевиден: несмотря на головную боль, Дон уже был способен передвигаться. И хоть в комплекте «первой помощи», которой взял с собой Рама, имелся баллон с кислородом, его могло хватить. Дон снял со стены висевшую кислородную маску с ещё одним баллоном и вышел.
Герметически задраенные двери палубы А при. его появлении растворились и, пропустив его, сомкнулись за спиной. Следующее помещение было окутано плотной, клубящейся завесой дыма. Перед каютой 64 лежал человек, над которым склонился Рама, прижимая к его лицу кислородную маску. Лицо и руки индийца были покрыты копотью. Подойдя ближе, Дон узнал в пострадавшем Хольца.
— Нам… пришлось взломать дверь… — прохрипел Рама, борясь с приступами кашля. — Там черным-черно от дыма… Я думал, там есть кто-нибудь…
— Помолчите! — прикрикнул на него Дон. — Ваш баллон пустой. Хольца надобно вытащить отсюда.
Он был явно напуган. Прижав к лицу Хольца свою кислородную маску, он нажал пальцем на его глазное яблоко. Никакой реакции. Плохо. Нащупывая пульс, он другой рукой нашарил в аптечке шприц и сделал Хольцу укол в шею. Наблюдая за его действиями, Рама стянул с себя кислородную маску и сказал:
— Вы сделали ему инъекцию алкавервира. Это ведь сердечно-сос
удистый стимулятор. Значит у него… не отравление?
— Вот именно. Это — инфаркт. Мало кто знал о его болезни. Вот почему это был его последний рейс.
— А сейчас он как?
— Ничего хорошего. Больше того, это — худшее, что могло с ним случиться. Кто-нибудь ещё остался в отсеке?
— Нёт. Мы там никого не нашли. Да тут ещё этот дым… В дверях показался один из пожарных с огнетушителем в руках. В стволе ещё шипела и пузырилась пена.
— Все в порядке, сэр. Пожар потушен.
Дон осмотрел остатки каюты. Стены ее обгорели и были покрыты сажей, кругом громоздились хлопья пены, на полу высилась груда обгорелого мусора.
— Как это могло случиться? Меня уверяли, что эти корабли практически негорючи.
— Все верно, но кто может поручиться за багаж? А тут сгорело два чемодана со всем своим содержимым.
— Как, по-вашему, что послужило тому причиной?
Вместо ответа техник разжал ладонь. В ней лежала распечатанная пачка сигарет.
— Мне не хотелось бы делать никаких выводов, капитан, но я нашёл это на столе.
Некоторое время дон молча смотрел на сигареты, затем, скрипнув зубами, сказал:
— Отнеситесь это унтер-офицеру Курикке и расскажите обо всем, что здесь произошло. Но сперва свяжитесь с ним и передайте, что я просил прислать сюда двух человек с носилками.
— Доктор!! — заорал Рама. — Скорее сюда!! Помогите, кажется, пульс стал слабее!!..
Глянув на Хольца, Дон окликнул пожарного:
— Погодите! Идите Сюда! Помогите нам отнести его в лазарет!!
Инженер Хольц был уже далеко не молод, и болезнь продолжалась у него несколько лет. Даже теперешний приступ, на первый взгляд, поддавался лечению, но на корабле отсутствовала стационарная медицинская аппаратура, которой располагал любой земной госпиталь. Главное же, отсутствовал крайне необходимый в таких случаях аппарат «сердце-легкие». Не имелось, естественно, и бригады хирургов на случай вынужденной срочной пересадки сердца. Но Дон сделал все, что было в его силах, несмотря на все протесты, порядком отравившийся дымом Рама был отправлен в постель. Теперь все четыре койки маленького госпиталя были заняты. Двумя часами позже Дон связался с отсеком управления, ожидая доклада. Пора было расставаться с должностью врача и вновь принимать на себя командование этой треклятой посудиной.
— Все сделано, — доложил Курикка. — За исключением шестьдесят четвертого, никаких следов огня.
— А как с кислородом?
— Его содержание упало, но не намного. И ещё одно. Я исследовал место происшествия и думаю, что пожар произошел из-за непогашенной сигареты. Она выпала из пепельницы и упала на вещи.
Немного подумав, Дон спросил:
— На нашем корабле есть карцер?
Курикка на мгновение оторопел, но ответил четко:
— Смотря что так называть, сэр. Можно запереть отсек 84-Б, изнутри его не откроешь. Его, кстати, и раньше уже использовали в этом качестве.
— Прекрасно. Я требую разыскать пассажира из шестьдесят четвертой каюты и посадить его под замок. Или ее. Пора всем им дать понять, насколько серьёзно наше положение. Арестуйте его, кто бы он ни был этот нарушитель. Это не должно повториться!
— Но сэр, если б вы знали, кто это сделал…
— Плевать на это! Исполняйте приказ!
— Будет сделано. Могу я спросить только, как там Хольц? Я слышал, что он надышался дыма…
Покосившись на силуэт человека, лежавшего на койке в углу, Дон ответил:
— Первый инженер Хольц — мертв. Пока держите это при себе. Я не хочу, чтобы стало известно, что мы потеряли нашего последнего инженера.
7
Действие биостимулятора кончилось: Дон был обессилен и мрачен. Для этого имелось достаточно веских причин, оглядев встревоженные лица собравшихся в кают-компании, он подумал, что офицерский состав межпланетного лайнера «Иоганн Кеплер» оставлял желать лучшего. Командир — врач, вступивший на борт впервые несколько недель назад. Его помощник — бывший унтер, хотя в таком положении он оказался ценнейшим специалистом на корабле. Технический советник — из штатских, гениальный математик, настолько далекий от реальности, что порой позволял себе ошибки в элементарных расчетах. Двигателем, стоимостью в два с половиной миллиарда долларов, заведовал техник второго класса. Налив себе ещё чашку кофе, Дон глянул на него и улыбнулся:
— Поздравляю вас, Тибилевски, со вступлением в должность первого инженера Большого Джо.
Тибилевски был невысоким, малопривлекательном блондином. Единственным, что в нем обращало на себя внимание, были большие оттопыренные уши, сидевшие на голове, как ручки Вандианского кувшина. Нервно закусив губу, он пробормотал:
— Не знаю, сэр… Я ведь всего лишь обслуживающий персонал… приказы выполнять я могу, а вот…
— В таком случае выполняйте мой приказ, — жестко сказал Дон. Курикка уверял меня здесь человек, который обладает достаточной квалификацией для работы с атомным двигателем. И вы будете работать!
Тибилевски раскрыл было рот, но промолчал. Голова его качнулась в знак согласия, Дон ненавидел себя за эту, разыгрываемую им роль, но выбора у него не было. На первом месте был корабль и пассажиры.
— Отлично, джентльмены, — заключил Дон. — Итак, позвольте обрисовать вам сложившееся положение. Солнечная буря позади, о ней мы можем забыть. Положение с кислородом тоже терпимо — ПОКА! Правда, с потерей фитопланктона концентрация кислорода, кажется, понижается, но это неопасно. Проблема наибольшей важности сейчас — это наш маршрут. Давно пора провести коррекцию курса, в противном случае, мы пройдем в добром миллионе миль от Марса. Доктор Учальде, мы вас слушаем.
Дата добавления: 2021-04-24; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!