Эволюция классических парадигм
У традиций политического реализма - давняя история в изучении
международных отношений, связанная с такими мыслителями, как Фукидид, Н.
Макиавелли, Т. Гоббс, К. фон Клаузевиц и др. В ХХ в. решающий вклад в развитие
этих традиций внесли британский историк Э. Х. Карр и американский политолог Г.
Моргентау.
Реалисты убеждены, что природа международных отношений анархична, т.е.
к ее чертам относится отсутствие верховной власти, поэтому государства – главные
участники международных отношений – вынуждены рассчитывать лишь на
собственные возможности во взаимодействии друг с другом. В основу таких
отношений заложены национальные интересы государств, и их регулируют силы
великих держав и их баланс. Предпочтения государств формулируют их лидеры,
исходя из свойственного им восприятия национального интереса, сущность которого
принципиально не изменяется. Национальный интерес понимается в терминах силы
государства в отношениях с другими государствами. Успеха добиваются те
руководители стран, которые действуют здесь разумно, всегда используя стратегии,
которые поддерживают или расширяют их власть (силу) относительно других
государств. Право или мораль в итоге либо служат интересам сильнейших, либо
незаметны в международных отношениях. Так было во времена господства древних
империй в Европе и иных частях света, подобное существовало на заре
|
|
|
образования государств современного типа и останется в будущем. Сущность
международных отношений постоянна, ибо в их основе - неизменная природа самого
человека, хотя по мере развития научного и технического прогресса, эволюции
общественных структур и т.п. они могут приобретать новые формы.
В конце 1970-х - начале 1980-х гг. парадигма политического реализма
претерпевает определенные изменения. Возникает неореализм , основные
положения которого были изложены в книге уже упоминавшегося выше К. Уолтса
"Теория международной политики". Главное из них состоит в рассмотрении
государств как функционально однородных элементов международной системы.
Сама же система понимается как постоянство принципов упорядочения и
неизменность требований к функционированию государств в качестве ее формально
дифференцированных элементов. Любые изменения в анархической
международной системе связаны с распределением власти, влияющем на наличный
баланс сил. Тем самым решающее значение в поведении государств приобретает
структура международной системы, определяемая как совокупность внешних
принуждений и ограничений, которые воздействуют на международное поведение
|
|
|
стран. Другими словами, внешняя политика диктуется логикой международной
системы и распределения власти (силы) среди государств. Например, если
структура международной системы детерминирована противоборством двух
сверхдержав, т.е. биполярна , значит, не только средние и малые государства, но и
великие державы, равно как и сами системообразующие сверхдержавы подчиняются
ее логике. В основе этой логики - гонка вооружений, раздел сфер влияния, жесткие
требования к союзникам, устрашение и сдерживание противника и т.п. Иной будут
логика и правила поведения государств в условиях многополярной системы,
предъявляющей __________к ним свои требования.
В эпоху холодной войны популярность позиций неореализма в ТМО
подкреплялась биполярной структурой межгосударственной системы, определявшей
поведение традиционных акторов на мировой арене. Однако с развалом СССР и
окончанием противоборства двух сверхдержав эти позиции во многом были
подорваны. Произошло массовое вторжение в сферу мировой политики
нетрадиционных акторов, возникло новое поколение конфликтов, безопасность на
планете перестала зависеть лишь от конфигурации международной системы.
|
|
|
Распространение новейших средств коммуникации и информации сделали
межгосударственные границы проницаемыми. Значительную роль в мировой
политике стали играть цивилизационные, культурные, религиозные факторы,
самоидентификация новых акторов. Рационализм, присущий как классической, так и
неклассической версиям реализма все заметнее обнаруживает свою
ограниченность. В ТМО бoльшее распространение получает постмодернистский
подход.
В этих условиях появляется новая версия реализма, одним из первых
выразителей которой стал профессор Гарвардского университета С. Хантингтон.
Уже в 1993 г. он выступил с идеей “столкновения цивилизаций”. На смену
государствам как главным акторам мировой политики приходят цивилизации -
культурные сообщества, отличающиеся друг от друга историей, языком,
традициями, но более всего религией. Несмотря на взаимное переплетение и
смешивание, основные цивилизации (западная, конфуцианская, японская,
исламская, индуистская, славяно-православная, латиноамериканская и, возможно,
африканская) - реальные сообщества с фактически разделяющими их границами.
Коммунисты могут стать демократами, богатые - бедными, но азербайджанцы не в
|
|
|
состоянии быть армянами, иллюстрирует Хантингтон свою мысль. Близкие взгляды
высказывает и другой американский исследователь, Р. Каплан.
В то же время взаимоотношения цивилизаций немногим отличаются от
взаимоотношений государств: они остаются конфликтными, ибо основа
цивилизационных различий - ценности и убеждения, а их примирить гораздо
сложнее, нежели экономические и политические интересы. Кроме того, защищая
собственные ценности и убеждения, цивилизации__________, по Хантингтону, стремятся к
приобретению власти. Власть – способ стать сильнее и, следовательно, лучше
защитить свои интересы и ценности. Различия в обладании властью и борьба за
военные, экономические и институциональные ресурсы, как и прежде, будут
основной движущей силой мировой политики. Хантингтон разделяет с реалистами и
положение, по которому субъекты мировой политики преимущественно действуют в
условиях анархии, и нет почти ничего, что сдерживало бы их стремление к власти и
господству. Например, международные экономические институты используются
Западом для защиты собственных экономических интересов и для навязывания
другим нациям выгодной именно ему экономической политики. В свою очередь,
международные институты безопасности существуют для реализации Западом
политического господства.
Таким образом, речь идет по сути о новой – постклассической – версии
реализма. Сохраняя в основе своих рассуждений все главные постулаты
рассматриваемой парадигмы (касающиеся характера международных отношений,
доминирующих в них процессов, участников, их целей и средств, наконец, будущего
этих отношений), ее сторонники переносят центр тяжести в исследовании
международных отношений с анализа межгосударственных взаимодействий на
факторы и процессы социокультурного порядка. Подобную эволюцию испытывает и
либерализм.
Как известно, в основу либерализма заложены две идеи – о единстве
человеческого рода, общечеловеческих ценностей и идеалов, а также о
возможности и необходимости изменения характера международных отношений в
духе гуманизма и прав человека. Сторонники этой парадигмы не отрицают, что
международные отношения по своей природе анархичны. Однако, с их точки зрения,
эта анархичность носит временный характер и постоянно уменьшается.
Международные отношения становятся все более управляемыми под влиянием
общественного мнения и целенаправленной деятельности расширяющегося круга
участников МО.
Наряду с государствами, все большее значение приобретает деятельность
негосударственных и частных международных акторов – межправительственных и
неправительственных организаций, транснациональных корпораций, фирм,
предприятий и банков, а также разнородных организованных групп и отдельных
людей.
Главные процессы, доминирующие в международных отношениях, - не
конфликты и войны, не противоборство национальных интересов, а
сотрудничество и интеграция, обусловленные возрастающей
взаимозависимостью мира и усиливающие осознание людьми общности их
интересов.
Мир не становится автоматически лучше и безопаснее, что требует от
участников международных отношений сплоченных действий по их регулированию.
Основными регуляторами выступают правовые и нравственные нормы.
Эти общие либерально-идеалистические положения приобретают не
совпадающие друг с другом концептуальные формы в разных вариантах
описываемой парадигмы. Она еще менее однородна по своему содержанию, чем
реализм - неореализм.
В такой парадигме присутствует имеющая давние традиции идеалистическая
составляющая, в рамках которой, в свою очередь, есть несколько вариантов.
Реалисты, в частности, различают среди них "утопизм", "легализм" и "морализм".
Утопистов они критикуют за веру в возможность создания нового мирового порядка
на основе универсальной межправительственной организации (вначале Лиги Наций,
а после второй мировой войны - ООН). Легалисты (так же ошибочно, по мнению
реалистов) считают, что по мере создания и расширения числа и влияния
международных организаций неуклонно прирастают юридические нормы, потому
международные отношения приобретают правовой характер. Наконец, моралисты
рассматривают мировую политику с позиций универсальных нравственных правил и
указывают на влияние на международное поведение государств свободно
выражаемого общественного мнения, выступающего против войн и связанных с
ними социальных бедствий и страданий людей.
Два других варианта либеральной парадигмы - это неолиберализм и
постклассический либерализм. К неолиберализму относят, например, течение,
которое основано на концепции экономической взаимозависимости. С точки зрения
ее сторонников (Кеохейн, Р.Купер, Най), политика государств в международных
отношениях определяется внутренними экономическими интересами; в то же время
рост взаимозависимости создает общие хозяйственные интересы всех государств.
Такое единство укрепляет их сотрудничество. Страны взаимодействуют друг с
другом для увеличения своих потенциальных экономических выгод и уменьшения
потерь. Их политика обусловлена рациональными интересами. Рост экономической
взаимозависимости не только изменяет задачи и поведение государств на
международной сцене, но и снижает роль их военной силы.
Постклассическая версия либерально-идеалистической парадигмы все более
заметна уже с первой половины 1990-х гг. Ее исходный пункт - концепция
радикального изменения существа политической власти под воздействием
глобализации. В этом плане одним из важных результатов последней является
эрозия национально-государственного суверенитета, происходящая вследствие
возрастающей проницаемости границ и ослабления традиционных функций
государства (особенно в сферах безопасности и социальной защиты населения).
Государство как социальный институт, как форма политической организации
общества постепенно устаревает и сходит с исторической сцены, уступая свое место
широким международным объединениям, формирующимся на основе единого
свободного рынка, общих нравственных ценностей и универсальных юридических
норм, которые обусловлены защитой и распространением естественных прав и
свобод человека. Так складывается глобальное самоуправляющееся сообщество
людей - мировое гражданское общество, - функционирующее по единым правилам и
регулируемое общими законами.
Сторонники постклассической версии либерализма (Дж. Розенау, Э.-О.
Шемпьел, Дж. Мэтьюз, Д. Месснер, Э. Моравчик и др.) подчеркивают растущую роль
таких институтов, как МВФ, МБ, ВТО, в налаживании взаимодействия
государственных и негосударственных, общественных и частных акторов,
правительств, неправительственных организаций (НПО) и предпринимательских
структур. Они указывают на формирование сетей, ячейки которых объединены друг
с другом трансграничными связями, образующимися, помимо государств, на всех
уровнях – от локального до глобального. Политика все чаще осуществляется в
структурах, пронизанных подобными плотными горизонтальными и вертикальными
сетями. Значение сетевых структур внутри обществ и между ними растет, а
национально-государственный суверенитет размывается. Происходит становление
«глобального управления без глобального правительства» (Розенау, Шемпьел) –
англ. global governance without global government, - которое образуется снизу и
потому имеет заведомо демократический характер, ибо выражает универсальные
ценности. Это означает изменение самого содержания власти (англ. power shift),
поскольку она передается от сообщества государств ко все более
транснациональному и действующему в общепланетарном масштабе гражданскому
обществу.
Либерализм (как и в случае с реалистической парадигмой) продолжает
эволюционировать при сохранении своих основных постулатов: общность трактовки
природы международных отношений, главные акторы, их цели и средства,
важнейшие процессы, а также стремление к изменению характера международных
отношений, опирающееся на убежденность в возможности их совершенствования в
интересах общечеловеческих ценностей, идеалов и норм. Эволюция содержания
либеральной парадигмы связана с усилением внимания ее сторонников к
социокультурным аспектам мировой политики. В обновленной парадигме
постклассических либералов первенствуют демократический мир, глобальное и
непрекращающееся распространение прав человека, а также торжество демократии
западного образца (почти по Ф. Фукуяме). Таким образом, картина
постклассического либерализма становится фактически завершенной.
В межвоенный период основные положения марксизма были представлены
теорией "мирового империализма" В.И. Ленина и его сторонников. Они усматривали
причины войны 1914-18 гг. в межимпериалистических противоречиях, в стремлении
монополистической буржуазии самых богатых стран к экономическому и
политическому переделу мира, в борьбе за перераспределение колоний и сфер
влияния финансовых капиталов. Первая мировая война характеризовалась ими как
империалистическая, захватническая, хищническая и грабительская с обеих сторон.
В силу этого война сближала интересы эксплуатируемых классов борющихся
сторон, противопоставляя их планам мирового империализма. Такие классы
воюющих государств были заинтересованы, по мнению марксистов, в поражении
своих правительств и превращении империалистической войны в серию гражданских
битв с перерастанием их во всемирную антиимпериалистическую, антибуржуазную,
социалистическую революцию.
Ленинская теория войн, империализма, пролетарского интернационализма и
социалистической революции, хотя и стала одной из первых ревизий марксизма, в
то же время своими основными положениями опиралась на марксово видение
мировой политики как отношений "надстроечного" характера, а потому "вторичных",
т.е. зависящих от "базиса" (экономики) и "третичных", а значит, обусловленных
внутриполитическими реалиями стран, взаимодействующих на мировой арене. В
связи с этим данная версия марксизма получила определение марксистско -
ленинской. В 1950-1960-е гг., в значительной мере под влиянием
распространившегося в странах Запада разочарования в опыте "реального
социализма", марксизм принимает неомарксистскую форму.
В ТМО это проявилось не только в отказе от понимания международных
отношений как "вторичных" и "третичных", но и в не свойственном традиционному
марксизму стремлении создать относительно автономную в рамках социальной
науки аналогичную дисциплину. В основание неомарксизма заложено убеждение в
прогрессирующем по мере развития мирового капитализма размежевании интересов
богатых и бедных стран - так называемых Севера и Юга. При этом было предложено
несколько теорий, каждая из которых довольно далека от ленинской трактовки
мирового капиталистического развития и межимпериалистических противоречий.
Речь идет, например, о "теории зависимости" (Р. Пребиш), с позиций которой
благополучие экономически развитых стран основано на эксплуатации ресурсов
отсталых и на неэквивалентном обмене между богатыми и бедными государствами;
о теории "структурного неравенства" (Й. Галтунг), обосновывающей причины
межнациональных конфликтов неравноценным положением одних и тех же
государств в различных типах международных структур (экономической,
политической, военной и т.п.). Наконец, это - "мир-системная теория" (И.
Валлерстайн), выделяющая тенденцию к углублению социального неравенства
между "центром" и "периферией" капитализма как следствие современного мирового
экономического развития.
Тем самым неоклассический марксизм настаивает на необходимости
кардинальных изменений в логике современного развития, в предпочтениях и
стратегиях основных акторов международных отношений, аргументируя
обоснованность борьбы народов отсталых стран "периферии" против крупнейших
монополий "центра" за социальную справедливость и перераспределение богатств.
Постклассическая версия марксизма, в том числе и критическая теория
(Хоркхаймер, Кокс, Гилл, А. Билер, А.Д. Мортон и др.), в целом не отступает от этих
традиций. Вместе с тем она исходит из собственной трактовки политического
содержания и социальных последствий глобализации. В ее методологию заложен
историзм, понимаемый как относительность так называемых общих законов
социального развития: о закономерностях можно говорить лишь в пределах
отдельных исторических периодов. В целом же и структуры взаимодействия между
людьми, и сама человеческая природа находятся в непрерывном изменении –
процессе, который представляет собой историю как таковую.
Так, Кокс, основываясь на концепции мир-экономики Ф. Броделя, понимает
мировое развитие как широкую, вплоть до глобальной, систему взаимодействующих
экономических, политических, идеологических и культурных структур. Исходя из
подобной интерпретации, он рассматривает три подхода к осмыслению будущего.
Во-первых, это - структурализм неореалистического (Уолтс) и неомарксистского (Л.
Альтюссер) типов, для которых структуры (экономики, государства, общества,
культуры) являются неизменными параметрами действия. В рамках такого подхода
взаимодействия акторов могут порождать разные результаты, но в целом они не
меняют общей картины, поэтому такой взгляд не способен уловить изменения
системы, а тем более объяснить их истоки и направленность. Сторонники второй
интерпретации рассматривают переход от одной совокупности структур к другой как
радикальный разрыв, не пытаясь растолковать его исторический контекст. Так, Т.
Кун понимает развитие науки как прерывистую линию, череду сменяющих друг друга
парадигм, а Фуко подобным образом трактует и саму историю. Значит, им обоим
присущи постструктуралистские идеи – рациональное объяснение изменений,
основанное на выделении поворотных критических моментов, характеризующихся
появлением качественно новых структур. Третий подход сложился из критики двух
предыдущих и трактует изменения с позиций исторической диалектики. Структуры
здесь видятся не как некие данные, априорно присущие истории, а в качестве
фактов. Иначе говоря, они - результат деятельности людей, продукт истории, что
означает: будущие структуры формируются в противоречиях существующих.
С опорой на последнее мнение Кокс выделяет три основные фактора,
позволяющие понять изменения, происходящие в современном историческом
контексте: глобализация как господствующая тенденция мирового развития; переход
от фордизма к постфордизму в организации общественного производства;
образование новых форм организации власти и мирового порядка. Глобализация
отражает существующее сейчас соотношение социальных сил и проявляется в
транснационализации производства, когда предприятия становятся не только
многонациональными, но и скоординированными во всемирном масштабе.
Производственные единицы рассеяны по нескольким национальным территориям,
собственность менее важна, чем функция внутри гибкой системы, обслуживающей
нестабильные рынки. Финансовые потоки глобализируются и постепенно выходят
из-под контроля государств. Последние, ранее защищавшие себя (и своих граждан)
от внешних потрясений, превращаются в агентов, через которых мир-экономика
передает свои требования национальным экономикам с целью их адаптации к
условиям конкуренции на рынке. Расширяется стандартизация моделей
потребления, чаще всего копирующих "американский образ жизни" в его наиболее
популярных проявлениях: джинсы, рок-музыка, кока-кола, фаст-фуд и т.п. Идеология
глобализации призвана убедить в том, что все эти процессы - результат неумолимой
логики экономического развития, которой нет никакой альтернативы.
Однако унифицирующей тенденции глобализации противостоят
общественные силы, отражающие тенденцию к диверсификации, которые
представлены движениями за социальную, культурную, этническую, религиозную,
сексуальную и др. идентичность. Многообразные группы стремятся найти
собственные пути развития в сферах производства, образа жизни, культуры и т.д.
при отрицании структур и норм, навязываемых глобализацией. Оставаясь слабыми в
экономическом или военном отношениях, они бросают серьезный вызов
глобализации в идеологическом плане, ибо отвергают утверждения о ее
исторической необходимости и неизбежности негативных социальных последствий.
Постфордизм выражается в сегментации рынка труда и диверсификации
производителей. Он поощряет миграции и внутри стран с большой территорией, и
вовне (миграция капитала и населения в поисках занятости). В развитых странах
постфордизм порождает два типа взаимоотношений государства и общества. Во-
первых, это - гиперлиберализация: отказ от любого государственного
вмешательства в движение капитала, когда решающим критерием становится
конкуренция на международном рынке. В результате общество раскалывается на
тех, кто выигрывает от нее, и остальных. Второй тип характерен тем, что
государство в международной конкуренции выступает на стороне крупного капитала
(предоставляя ему многообразные льготы и субвенции), а также стремится
поддерживать социальную сплоченность внутри страны (осуществляя политику
инвестиций в человеческие ресурсы и социальные программы). Иначе говоря, эту
политику можно охарактеризовать как "внутренний социализм и внешний
капитализм".
Однако в слаборазвитых странах такая политика немыслима. Силы, стоящие
за глобализацией, принуждают их к открытию своих национальных экономик
внешним влияниям. Неизбежные следствия этого - рост цен и безработицы, от чего
страдают прежде всего наименее обеспеченные слои. Неудивительно, что даже
внешне демократические режимы (например, филиппинский) нередко прибегают к
репрессиям для поддержки данной политики.
Фордизм инициировал и устанавливал неореалистическую структуру
межгосударственных отношений. Он был формой государства и общества,
составным элементом миропорядка. В отличие от него, гиперлиберализм,
навязывающий человечеству переход к новому мировому порядку, меняет роль
национального суверенитета. Роль государства рассматривается прежде всего в
плане помощи рыночным силам, и наоборот, оно утрачивает свою позицию
социальной защиты населения. Подобно тому, как это происходит в отношениях
внутри общества, в мировом масштабе любые меры по перераспределению в
пользу бедных регионов расцениваются господствующей идеологией как
"протекционистское вмешательство", противоречащее логике рынка. Поэтому
регионы все меньше связывают свои интересы с "центром". Усиливаются
автономистские движения: богатые не хотят делиться с бедными, которые, впрочем,
не видят решения собственных проблем в сохранении связей с имущими.
Вышеуказанные факторы современных изменений взаимодействуют, что
знаменует собой окончание "революционного цикла", который вписывался в рамки
исторического контекста Вестфальской системы, и начало нового, развивающегося в
условиях формирования "зависимого" (прежде всего от США) международного
порядка. При этом социальные силы, выступающие против унифицирующего
эффекта глобализации, за сохранение или достижение идентичности, не связаны
друг с другом и ими не управляет какой-либо один или даже несколько центров. На
деле они формируют элементы своего рода глобального гражданского общества,
сталкивающегося с нынешними формами организации власти.
Итак, постклассический марксизм отходит все дальше от классического и
сближается с такими постпозитивистскими течениям, как критическая теория,
историческая социология, постструктурализм.
Можно ли преодолеть "войну парадигм"?
Теоретическая парадигма вовсе не обязательно представляет собой верную
модель трактовки и решения исследовательских задач. Она может быть также
ошибочной. Но даже если она верна (т.е. отвечает данным условиям и состоянию
науки), то и в этом случае надо помнить об ее относительности: новые повороты в
эволюции изучаемого объекта и в развитии самой научной практики способны
потрясти и даже разрушить все принадлежащие ей установки. Именно данное
обстоятельство питает непрекращающийся спор между парадигмами в теории
международных отношений: сторонники каждой из них считают, что взгляды их
оппонентов не соответствуют быстро меняющейся мировой реальности, а также
развивающейся науке и ее методам. Расхождение мнений между ними по основным
вопросам исследования международных отношений столь велико, что ряд
наблюдателей даже полагает: никакое примирение между парадигмами невозможно.
При этом различия в подходах между приверженцами реализма, либерализма и
марксизма (и их неоклассическими вариантами) так велики, что случившаяся между
ними "война парадигм" препятствует развитию самой ТМО.
Однако есть и противоположная тенденция. Склоняясь к политическому
реализму, Э.Х. Карр, вместе с тем, еще в 1939 г. стремился как раз подняться над
спорами между представителями разных взглядов на исследование международных
отношений, найти общие аспекты в их подходах и в этом смысле примирить
парадигмы. Вообще за пределами США (например, в Великобритании, Франции,
России) научные сообщества в области МО гораздо меньше интересуются
межпарадигмальными дебатами. Подспудно разногласия в подходах, конечно,
угадываются. В то же время налицо стремление избежать противопоставления
парадигм, которое проявляется в попытках классифицировать указанные
разногласия по другим принципам. Например, согласно одному из основателей
английской школы в ТМО М. Уайту, специалистов по международной теории можно
разделить на три традиции - "3 Р": реалисты, рационалисты и революционаристы .
Первые из них продолжают линию Макиавелли о властной, силовой политике
государств, конфликтующих друг с другом в анархической среде. Вторые –
сторонники позиций одного из "отцов" международного права Г. Гроция, согласно
которому межгосударственные конфликты могут и должны разрешаться с помощью
выработанных совместно законов и правил. Наконец, третьи – приверженцы идей И.
Канта о необходимости преобразования отношений между государствами на основе
универсальных нравственных норм.
Как видим, данная классификация не вполне совпадает с вышеприведенными
межпарадигмальными различиями. Стремление к их преодолению характерно для
развития английской школы. В центре ее внимания - разработка теории
международного общества с основной идеей о наличии общих правил и норм в
отношениях между государствами. Сторонники данной теории разделяют ряд
положений политического реализма: государства как главные субъекты,
национальные интересы как основа внешней политики, регулирующая роль баланса
сил, неизменность базиса межгосударственных отношений. Вместе с тем их мнения
выходят за пределы реалистической парадигмы, частично сближаясь с
либерализмом, поскольку они подчеркивают роль обычных и правовых норм, а также
не только конфликтов, но и сотрудничества между государствами на основе общих
интересов. Наличие и характер подобных интересов вытекают из осознания
государствами-членами международного общества пользы от соблюдения единых
правил поведения в отношениях друг с другом как для их собственного
суверенитета, так и для стабильности в мире.
Взаимное совпадение неореализма и неолиберализма имеется и по другим
основаниям. Например, представители обеих парадигм склонны считать государства
основными игроками на международной сцене (хотя и по-разному относятся к
проблеме суверенитета); и те, и другие исходят из того, что поведение государств в
мире обусловлено национальными интересами (правда, неодинаково понимаются
основы этих интересов: для реалистов - это военная, а для либералов –
экономическая безопасность); наконец, оба направления не исключают как
сотрудничества, так и противоборства на планете, а также ведущей роли в этих
процессах великих держав.
Современные представители английской школы еще целенаправленнее
исследуют эту проблему и показывают сближение, даже совпадение структурного
реализма и неолиберализма. Так, по мнению Б. Бузана, ключевые идеи теории
международного общества государств не противоречат, а напротив, дополняют и
усиливают идеи теории мирового сообщества людей. Структурный реализм исходит
из того, что степень и последствия международной анархии не являются постоянной
величиной, как это утверждал Уолтс, а варьируются в зависимости от уровня и типа
взаимодействия в межгосударственной системе. Чем ниже его уровень и чем более
оно стихийно, тем выше степень анархии и меньше возможностей для становления
и развития международного общества. Потенциал конфликтности между
отдаленными элементами подобной системы вообще невысок, но он резко
возрастает с повышением уровня взаимодействия при сохранении, а, тем более, при
увеличении стихийности этого взаимодействия. Наоборот, рост уровня последнего
при внесении в него элементов организованности (от заключения договоров о
торговле, ненападении, союзнических отношениях; обмена посольствами до
формирования международных режимов), следовательно, и порядка, создает
возможности для образования и расширения международного общества с
уменьшением конфликтов между его членами. Ограниченность взаимодействия
между Древним Римом и Китайской империей, сводившегося к обмену лишь
некоторыми идеями, технологиями и людьми, не позволяли им систематически
торговать или воевать друг с другом как, например, европейским государствам в ХIХ
в. Соответственно, они имели меньше стимулов для упорядочения своих отношений.
Это говорит о том, что различия в структуре исторических типов международных
систем содержатся в основе неодинаковой степени их анархичности. Условия ее
снижения - понимание политическими лидерами неудобств постоянного хаоса в
международных отношениях и стремление установить в них некий порядок.
Заключение договоров, закрепляющих пределы использования силы, учреждение
институтов, призванных гарантировать их соблюдение, взаимные обязательства
уважать собственность друг друга – таковы элементарные условия формирования
международного общества. Они не приводят к полному освобождению от
анархичности международных отношений, но способствуют снижению ее степени.
Создавая и укрепляя международные режимы (в области безопасности, торговли,
передвижения товаров и людей, прав человека и т.п.), международное общество
упорядочивает межгосударственные отношения. Такой порядок, или зрелая анархия,
– промежуточный этап на историческом пути от естественного состояния с его
неумеренной анархией к мировому обществу. С этой точки зрения,
противопоставление реализма и либерализма теряет смысл, ибо они взаимно
дополняют друг друга.
В свою очередь, тяготеющие к постмодернизму американцы Х. Алкер и Т.
Бирстекер, японец Т. Иногучи и пакистанец Т. Амин предлагают отказаться от
межпарадигмальных споров как одномерных подходов к анализу международных
отношений и рассматривать понятие мирового порядка в виде многомерного
явления. Изучив современные теоретические дискуссии в соответствующих странах,
они пришли к двум важным выводам. Во-первых, это заключение о примерном
совпадении содержания указанных полемик в самых разных странах, что
свидетельствует о распространении международных исследований как
профессиональной дисциплины на все новые регионы мира. Во-вторых, это вывод о
том, что основные вопросы дискуссий о международном порядке (военная
безопасность, политэкономия, социетальные процессы, геополитика) не совпадают с
разделительными линиями господствующих теоретических парадигм. Поэтому,
утверждают данные авторы, анализ международных отношений в терминах
межпарадигмальных споров не отвечает реальному состоянию современного мира,
где сосуществуют, взаимно дополняя друг друга, несколько мировых порядков.
Таким образом, нынешняя теория международных отношений стремится
освободиться от ограничивающих ее развитие крайностей в противопоставлении
имеющихся в ее рамках теоретических парадигм.
Впрочем, существует и противоположная, не менее устойчивая динамика.
Тенденции к синтезу исследовательских программ противостоит их дальнейшая
плюрализация. Расширение влияния постмодернизма, способствуя трансформации
классических парадигм, не приводит их к отказу от своих основополагающих
постулатов. С середины 1970-х гг. в США, а затем в Великобритании бурно
развивается международная политическая экономия, многообещающий творческий
потенциал которой привлекает растущий интерес научного сообщества. После
холодной войны в Европе, в особенности во Франции, укрепляются позиции
социологии международных отношений. Вопреки некоторым ожиданиям, ни той, ни
другой не удалось избежать внутренних разногласий, корни которых связаны с
межпарадигмальными спорами. Конструктивизм, в свою очередь, эволюционирует в
противоположном направлении: по мнению многих специалистов, при всех присущих
ему противоречиях он все заметнее оформляется в самостоятельную парадигму,
внося свой вклад в вышеуказанные споры. В США, например, рост авторитета
рефлективизма, связанный с усилиями Корнелльского университета и Университета
штата Миннесота, не ослабляет положение позитивизма, который явно подминает
под себя конкурирующие подходы. Позиции "рационального выбора",
предпочитаемые подавляющим большинством американских университетов,
отличаются здесь не только устойчивостью, но и агрессивностью. Господствующее
место в анализе международных отношений принадлежит реализму и
неолиберализму. Реализм остается доминирующей парадигмой и при всех
трансформациях содержания настаивает на адекватности своих основных
положений (конфликтности международных отношений, национальных интересах
как основе мировой политики, роли власти и действенности силы как способов ее
достижения и удержания и т.п.) современным международным реалиям. Данная
констатация гораздо меньше относится к Европе, в частности, к Великобритании,
хотя здесь очень популярны работы таких реалистов, как Бузан, О. Вэвер, Р. Литтл и
др.*
* Это положение проиллюстрировал О. Вэвер при анализе публикаций в двух ведущих
американских журналах («International Studies Quarterly» и «International Organization») и
сопоставил их со статьями двух авторитетных журналов Западной Европы. Сравнение
показало, что различные формы рационализма представлены в 77,9% публикаций в
«International Studies Quarterly» и 63,9% в «International Organization», в то время как они
составили 42,3% в «European Journal of International Relations» и только 17,4% в «Review of
International Studies». Наоборот, публикации__________, представляющие те или иные формы
рефлективизма, составляют в целом 7,8 и 25,0% в двух американских журналах и более
40,4% в двух европейских. В частности, постмодернизм представлен в 2,6% публикаций в
Таким образом, для эволюции теоретических подходов к исследованию
международных отношений характерны не только изменения, но и преемственность.
Трансформация классических парадигм не мешает сохранению их
основополагающих постулатов. Новейшие направления не избавлены от
межпарадигмальных споров. Методологические установки все более разнообразны,
но позитивизм и "рациональный выбор" сохраняют довольно прочные позиции.
Здесь же фигурируют идейные и теоретические предпочтения, присущие любому
исследованию международных отношений. Все это накладывает отпечаток на
анализ животрепещущих вопросов мирового развития – безопасности и конфликтов,
общего достояния и государственных интересов, глобальных тенденций и
региональных особенностей. Приоритет тех или иных предпочтений в трактовке
проблем международных отношений и мировой политики может быть большим или
меньшим, преднамеренным __________или стихийным, признаваемым или скрываемым, но он
составляет неизбежную черту любого исследования.
В связи с этим знание основных положений теоретических парадигм – лишь
предварительное условие на пути исследования международных отношений. Оно
поможет нам продвинуться в осмыслении их характера и тенденций только в том
случае, если мы поймем условность, относительность каждой из парадигм в
осмыслении перипетий международной политики, осознаем необходимость их
взаимного сочетания при рассмотрении тех или иных проблем и, наконец, научимся
видеть, что и такое сочетание еще не гарантирует полностью достоверного знания о
стремительно эволюционирующих международных реалиях. Их большая часть не
охвачена ни одной из существующих парадигм, так же как и межпарадигмальными
спорами, ибо международная жизнь гораздо богаче и сложнее любой теории.
___________________________________
Литература
Вендт А. Четыре социологии международной политики. - Международные
отношения: социологические подходы. П.А. Цыганков (ред.). М., 1998.
Катценштейн П., Кохэн Р., Краснер С. "Международная организация" и
исследование вопросов мировой политики. - Мировая политика и международные
отношения в 1990- е годы : взгляды американских и французских исследователей.
Хрестоматия. М., 2001.
Смит С. Самопредставление дисциплины: происхождение теории
международных отношений. - Теория международных отношений на рубеже
столетий. К. Бус, С. Смит (ред.). М., 2002.
Современные международные отношения. А.В. Торкунов (ред.). М., 2000.
Теория международных отношений. Хрестоматия. П.А. Цыганков (сост., науч.
ред., коммент.). М., 2002.
Тюлин И.Г. Исследования международных отношений в России: вчера,
сегодня, завтра. - Космополис . Альманах 1997.
Финнемор М. Нормы, культура и мировая политика с позиций
социологического институционализма. - Международные отношения :
социологические подходы. М., 1998.
Цыганков А.П. Несостоявшийся диалог с Фукуямой. О западных идеях,
многокультурном мире и ответственности интеллектуалов. - Вопросы философии,
2001, № 12.
Цыганков А.П., Цыганков П.А. Плюрализм или обособление цивилизаций?
Тезис Хантингтона о будущем мировой политики в восприятии российского
внешнеполитического сообщества. - Вопросы философии, 1998, №3.
«International Studies Quarterly» и более чем в 15% публикаций в обоих европейских
журналах. Разница между приоритетами в подходах выглядит, таким образом, довольно
красноречиво.
36
Explaining International Relations since 1945. N. Woods (ed.). Oxford, 1999.
Smouts M.-C. (dir.). Les nouvelles relations internationales. Pratiques et th e ories.
P., 1998.__
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 205; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!