Учение о Боговоплощении свв. Иринея Лионского и Афанасия Александрийского: вывод.
Pечи о буквальном телесном пребывании всех ипостасей человеческого рода во Христе ни свт. Ириней, ни свт. Афанасий не ведут, и, таким образом, идея пребывания всех людей во Христе по факту воплощения им абсолютно чужда, равно как и представление об общем естестве как некоем «содержимом» всех человеческих ипостасей.
Свв. Василий Великий и Григорий Нисский.
В Книге II Против Евномия свт. Василий говорит:
«Названия Петра и Павла и вообще всех людей различны; но сущность всех одна (οὐσία δὲ πάντων μία).
Весьма во многом мы друг с другом одинаковы (οἱ αὐτοὶ); а отличается один от другого тем только, что усматривается в каждом особо: почему названия служат к означению не сущностей, а особенностей (ἰδιοτήτων), характеризующих каждого. Так, услышав имя Петра, мы не разумеем здесь сущности Петра (сущностью же называю здесь вещественное подлежащее (ὑλικὸν ὑποκείμενον), которого это имя вовсе не означает), а только напечатлеваем в себе понятие об особенностях, в нем усматриваемых. <…> Ничто из этого [особенностей] не есть сущность, которую можно было бы разуметь как ипостась (ὑπόστασις). Таким образом имя показывает нам отличительный характер Петра, но совсем не представляет его сущности» (Против Евномия. Книга II. О Сыне) [35].
|
|
|
Нужно сказать, что на первый взгляд в данном фрагменте свт. Василий может быть понят так, будто под «вещественным подлежащим» понимается общее всем людям материальное основание, некий единый субстрат наподобие того, как мы видели во многих разобранных нами текстах католических «новых теологов» и их единомышленников, относящих себя к православию. Однако это не так. Говоря: «сущность всех одна» — святитель в следующем предложении поясняет, в каком смысле это надо понимать: «весьма во многом мы друг с другом одинаковы». Таким образом, указание на общность сущности означает здесь, что у всех людей сущность одинаковая. А имя указывает на особенности, отличающие одного человека от другого.
Однако это особенности, характеризующие людей, чего не следует упускать из виду, когда мы читаем: «Ничто из этого [особенностей] не есть сущность, которую можно было бы разуметь как ипостась». В данном фрагменте святитель не делает, по-видимому, точного различения между понятиями «сущность» и «ипостась», поэтому его мысль можно выразить так: каждый отдельный человек — это сущность (ипостась) с особенностями. Это относится и к пониманию сущности как «вещественного подлежащего»: каждый отдельный человек имеет одинаковое с другими вещественное подлежащее, но со своими особенностями.
|
|
|
В Письмах 214 (К Терентию Комиту) и 236 (К Амфилохию) святитель Василий уже последовательно различает[36] сущность и ипостась как общее и частное:
«…сущность к ипостаси имеет такое же отношение, какое имеет общее к частному. Ибо и каждый из нас и по общему понятию сущности причастен бытию, и по особенностям своим есть такой-то и такой-то именно человек» (К Терентию Комиту)[37];
«И сущность, и ипостась имеют между собою такое же различие, какое есть между общим и отдельно взятым, например, между живым существом и таким-то человеком» (К Амфилохию)[38].
Таким образом определение ипостаси как «сущности с особенностями», которое дают прп. Максим Исповедник, прп. Иоанн Дамаскин и другие свв. отцы, может быть совершенно корректно понято как соответствующее взгляду свт. Василия.
Сказанное о сущности и ипостаси свт. Василий применяет к пониманию единосущия Троицы:
«Так и в Боге понятие сущности есть общее, разумеется ли, например, благость, Божество или другое что. Ипостась же умопредставляется в отличительной особенности отцовства, или сыновства, или освящающей силы» (К Терентию Комиту)[39];
|
|
|
«Поэтому исповедуем в Божестве одну сущность и понятия о бытии не определяем различно; а ипостась исповедуем в особенности» (К Амфилохию)[40].
Однако свт. Василий, полагая людей единосущными, нигде не проводит аналогию с единосущием Троицы даже в логическом смысле, как это попытался сделать свт. Григорий Нисский в сочинении К еллинам.Ведь в самом начале цитированного нами фрагмента из Книги II Против Евномия святитель говорит о «всех людях», но невозможно и представить себе, чтобы он вдруг заговорил о «богах». Святитель, напомним, весьма трезво оценивал пределы применения человеческих понятий в богословии:
«Многие и различные имена, взятые в собственном значении каждого, составляют понятие, кончено, темное и весьма скудное, но для нас достаточное» (Против Евномия. Кн. I)[41].
Возвращаясь к антропологии спросим: «Но что же тогда есть сущность как общее (в отличие от ипостаси как отдельно взятого), о котором говорится в Письмах к Терентию Комиту и Амфилохию?» Очевидно, что святителем не мыслится здесь ни некое единое «вещественное подлежащее», ни, тем более, единое Живое Существо, включающее в себя отдельных людей. Общее — это именно то, что одинаково в каждом человеке, то, что делает его ипостась человеческой, а не какой-то иной. Что же такое это общее?
|
|
|
Говоря о сущности как «вещественном подлежащем» необходимо сознавать, что здесь свт. Василий упрощает описание человека, ибо он отчетливо различал в человеке тело и душу, и никакого единого телесно-душевного «субстрата» у него найти невозможно. В Беседе о человеке свт Василий, толкуя выражение «И вылепил Бог человека», говорит:
«Некоторые говорили, что слово “вылепил” (επλασεν) относится к телу, а слово “сотворил” (εποιησεν) — к душе. Пожалуй, такое толкование не лишено истины. В самом деле, когда говорится: “И сотворил Бог человека, по образу Божию сотворил его”, то употребляется слово “сотворил”. Когда же нам повествуется о телесной сущности (υποστασεως), то употребляется слово “вылепил”. На это различие между творением и лепкой указывает Псалмопевец, когда говорит: “Руки Твои сотворили меня и вылепили меня”. Сотворил внутреннего человека, вылепил внешнего. Ведь лепка имеет дело с глиной, а творение — с тем, что по подобию. Поэтому плоть вылеплена, а душа сотворена (Беседа II , О человеке, 3)[42].
Раскрывая, как нам следует понимать слово «вылепил», святитель толкует его так:
«Выражение “вылепил” вовсе не раскрывает нам процесс действия Бога по отношению к человеку. “Вылепил Бог”. Не вылепил ли Он так, как лепят из глины или как отливают из меди? Но лепка статуи и отливка гипса воспроизводят только внешнюю сторону. <…>
Лепка, осуществляемая Богом, совсем иная. Он вылепил человека, и Его творческая сила, начиная изнутри, расположила в строгом порядке все внутренние органы. Если бы у меня было достаточно свободного времени, чтобы объяснить тебе строение человека, ты на своем собственном примере постиг бы Божественную мудрость, (проявленную) в тебе, ибо человек — это поистине микрокосм, и правильно поступили те, кто назвал его этим именем» (Беседа II , О человеке, 14)[43].
Из цитаты ясно: общим, тем, что объединяет одного человека с другим, тем, что делает их одинаковыми, является человеческое строение. (как внешнее, так и внутреннее). Если не упускать из виду, что человек, по свт. Василию, душевно-телесен, то определение общего следует выразить так: общим является одинаковое душевно-телесное устроение человека. Это общее, которое свт. Василий именует сущностью или естеством, он, как и свт. Афанасий, понимает, исходя из Послания к Филиппийцам:
«слова приим зрак раба (Флп. 2:7) означают, что Господь наш родился в сущности естества человеческого» (Опровержение Евномия, 1)[44].
То есть общая сущность, по свт. Василию, есть общее всем людям устроение человека, общая человеческая форма (μορφή).
То же мы находим у свт. Григория Нисского. К сказанному выше о понимании им единства человечества добавим, что у свт. Григория в сочинении Опровержение Аполлинария находим и прямое указание на то, как следует понимать общность воспринятого Спасителем человеческого естества. Так же, как и свт. Афанасий и свт. Василий, свт. Григорий обращается к словам св. ап. Павла из Послания к Филиппийцам, 2,7, в них обретая понимание общего естества как μορφή:
«Себе умалил, говорит Апостол, зрак раба приим. Какой зрак раба? Конечно, тело, ибо от отцов слышим мы, что оный зрак есть не иное что, как тело.Итак, говоря, что принял зрак раба, а зрак есть плоть, утверждаем, что, будучи по Божескому образу нечто другое, Он принял рабский образ, как нечто иное по естеству» (Опровержение Аполлинария, 20)[45].
Таким образом, следует признать, что свт. Василий и свт. Григорий совершенно единомысленны между собой и со свт. Афанасием и свт. Иринеем в определении человеческой сущности (естества) — того общего, которое объединяет все человеческие ипостаси, — как единого (одинакового) внутреннего и внешнего устроения всех человеческих ипостасей, как единой формы (μορφή)[46].
Учение о μορφή у других свв. отцов.
Понимание общего естества как μορφή мы видим и у других свв. отцов. Приведем несколько примеров.
Свт. Григорий Богослов.
Святитель Григорий, говоря о восприятии Богом Словом человеческой природы, выражается так:
«как зрак раба, снисходит к сорабам и рабам и принимает чужую форму (μορφοῦται τὸ ἀλλότριον), неся в Себе всего меня вместе со всем мне свойственным» (Слово 30, 6)[47].
Свт. Кирилл Александрийский.
Мы приводили уже одну цитату из свт. Кирилла, где он говорит:
«явиться во образе (μορφῇ) нашем — это и значит “вочеловечиться”» (На святой символ)[48].
В понимании святителя воспринять все человеческое, т.е. человеческую природу и воспринять зрак (μορφή) раба — одно и то же:
Например, он пишет:
«ради спасения всех нас Он облекся в зракъ раба, как человек справедливо говорит: “Господь созда Мя”» (Тезаурус, 15)[49].
Но в другом месте может выразиться и иначе:
«Он не как Слово называется преуспевающим, но поскольку облекся в природу, допускающую преуспеяние» (Тезаурус, 28)[50].
А далее святитель продолжает рассуждение о преуспеянии Христа по человеческой природе, вновь используя слова св. ап. Павла:
«Павел негде говорит о Сыне, что Он Себе умалилъ, зракъ раба пріимъ. Итак, если никто этим не соблазняется, и, слыша: “смирилъ Себе”, не думает о Боге ничего низкого, но скорее дивится Его человеколюбию, то как же не лишним будет соблазняться, слыша, что Он преуспел?» (Тезаурус, 28)[51].
Св. папа Лев Великий.
Свт. Лев, явно обращаясь мыслью к словам Послания к Филиппийцам 2:6-7, безразлично употребляет слова «естество» (natura) и «образ» ( forma) как синонимы:
«…при сохранении свойств того и другого естества и при сочетании их в одно лице, воспринято величием уничижение, могуществом немощь, вечностию смертность. Для уплаты долга нашего, бесстрастное естество соединилось со страстным естеством, дабы один и тот же Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус (1Тим.2:5), и мог умереть по одному (естеству), и не мог умереть по-другому, как того и требовало свойство нашего врачевания. Посему истинный Бог родился в подлинном и совершенном естестве истинного человека: всецел в своем, всецел в нашем. Нашим же называем то, что Творец положил в нас в начале, и что Он восхотел возвратить нам. Ибо в Спасителе не было и следа того, что привнес в человека искуситель, и что прельщенный человек допустил (в себя). И хотя Он сделался причастным человеческих немощей, но отсюда не следует, что сделался участником и наших грехов. Он восприял образ раба без скверны греха, возвеличивая человеческое, и не уменьшая божественного: потому что то истощание, по которому невидимый соделался видимым, и по которому Творец и Владыка всех тварей восхотел быть одним из человеков, было снисхождением Его милосердия, а не недостатком могущества. Посему Тот, который, пребывая в образе Божием, сотворил человека, Он же самый соделался человеком, приняв образ раба. Оба естества сохраняют свои свойства без всякого ущерба. Как образ Божий не уничтожает образа раба, так и образ раба не умаляет образа Божия» (Окружное, или соборное послание, писанное к Флавиану, архиепископу Константинопольскому)[52].
Свт. Иоанн Златоуст.
В толковании на Послание к Филиппийцам 2: 6-7 святитель говорит:
«Скажи мне, что значат слова: “Приняв образ раба”? Они значат, отвечаешь, что Он сделался человеком. Следовательно слова – “будучи образом Божьим” значат: был Бог. И там и здесь стоить одно и то же слово: “образ”. Если истинно первое, то и последнее. Быть в образе раба значит быть человеком по естеству, и быть в образ Божьем значит быть Богом по естеству» (Беседы на Послание к Филиппийцам, 6)[53].
Надо сказать, несколько далее свт. Иоанн делает акцент на том, что «образ раба» относится к плоти. Однако в следующей беседе он уточняет, что под «образом раба» должно подразумевать всю полноту состава человеческого естества:
«Мы – душа и тело; Он же – Бог, душа и тело. Поэтому сказано: “сделавшись подобным”. <…> нужно сказать также против тех, которые не признают, что (Христос) принял душу. Если образ Бога есть совершенный Бог, то и образ раба есть совершенный раб» (Беседы на Послание к Филиппийцам, 7)[54].
Свт. Софроний Иерусалимский.
То же находим у свт. Софрония. В Соборном послании константинопольскому патриарху Сергию он пишет:
«[Бог Слово] воспринял весь состав (φύραμα) наш, то есть, единосущную нам плоть и разумную душу, однородную нашим душам, и ум, совершенно одинаковый с нашим умом» (Соборное послание)[55].
В своем Послании, которое было торжественно зачитано на VI Вселенском соборе (так же, кстати, как и весьма близкие по смыслу (и даже текстуально) цитаты из Соборного послания св. папы. Льва), святитель, вослед другим свв. отцам, употребляет слова «образ» и «естество» как синонимы:
«<…> как во Христе то и другое естество сохраняет неизменно свою особенность, так и каждый образ в соединении с другим — то, что ему свойственно. Так Слово, (находясь) в общении именно с телом, совершает то, что свойственно Слову, а тело совершает то, что свойственно телу, тогда как с ним находится при этом в общении именно Слово. И это познается в одной ипостаси и отгоняет нечестивое сечение. Они не действовали отдельно, чтобы мы не подумали, что они раздельны. Пусть не торжествует поэтому Несторий, безрассудно обманывающий сам себя, потому что тот и другой образ во едином Христе и Сыне после соединения обоих (естеств) совершал то, что было ему свойственно. Потому что он сам по себе, не отделяясь от другого, совершал то, что было ему свойственно. Мы прославляем в Нем не двух христов и сынов, из которых один, будучи Сыном и Христом по естеству, совершает чудесное, а другой, будучи Сыном и Христом по благодати, совершает уничиженное. Хотя мы учим, что два образа действуют вместе, каждый согласно с своею естественною особенностью; но мы говорим, что один и тот же Сын и Христос естественным образом совершает высокое и уничиженное, согласно естественному и существенному качеству каждого из двух естеств своих, потому что эти естества, пребывая неизменными и не слитными, и будучи ясно познаваемы как два, и будучи соединены не слитно, не были лишены этих (свойств своих) и являлись в одной ипостаси. Пусть не торжествуют напрасно Евтихий и Диоскор, распространители несуществующего безбожного смешения; после соединения того и другого естества каждое из них совершало то, что ему свойственно, избегая разделения, не принимая изменения, и сохраняя различие по отношению к другому, и удерживая общение и соединение нераздельным и неразрывным. Поэтому, оставаясь благочестивыми и держась пределов православия, мы говорим, что один и тот же Христос и Сын совершает то и другое, потому что Он Бог и человек; и не выдумываем никакого смешения. Равным образом мы говорим, что тот и другой образ после взаимного общения совершает то, что ему свойственно, так как в одном и том же Христе находятся два образа, естественным образом совершающие то, что им свойственно» (Соборное послание)[56].
Свт. Феофан Затворник.
Заметим, что то же понимание «образа» (μορφή) как того, что определяет общую природу вида, можно без труда найти у свв. отцов через столетия, в богословии Русской Церкви. Святитель Феофан Затворник, давая толкование на Флп. 2, 7, говорит:
«Но себе умалил, ἐκένωσεν, — истощил. Слово это употреблено по противоположности: не восхищением непщева. Сознавая Себя равным Богу, Он не восхитил чуждого: но, пребывая таким нечуждо восхитителем, Сам Себя добровольно обхитил, — опустошил, Свое с Себя сложил, совлекшись видимой славы и величия, свойственных Божеству и Ему, яко Богу, принадлежащих. В сем отношении некоторые умалил разумеют: сокрыл славу Своего Божества. "Бог по естеству, имея равенство со Отцом, сокрыв достоинство, избрал крайнее смирение" (блаженный Феодорит).
Следующие слова объясняют, как Он Себя умалил. — Зрак раба приим, — то есть приняв на Себя естество тварное. Какое же именно? Человеческое: в подобии человечестем быв. Не получило ли от сего естество человеческое какого-либо отличия? Нет. Как все люди, таков и Он был: образом обретеся якоже человек. Зрак раба принял. Кто? Тот, Кто есть во образе Божий сый, — Бог по естеству. Если Он принял, яко Бог, то и по принятии пребыл Бог, приявший зрак раба. Зрак раба — не признак, а норму раба. Слово: раба — употреблено в противоположность Божеству в словах: во образе Божии сый. Там образ Бога означает норму Божеского естества, Творческое Божество; здесь зрак раба означает норму раба — естества, работного Богу, тварного. Зрак раба приим — приняв тварное естество, которое, на какой бы степени ни стояло, всегда есть работно Богу. Из сего что следовало? То, что безначальный — начинается; вездесущий — определяется местом, вечный — проживает дни, месяцы и годы; всесовершенный — возрастает возрастом и разумом; всесодержащий и всеоживляющий — питается и содержится Другими; всеведущий — не ведает; всемогущий — связывается; источающий жизнь — умирает. И все сие проходит Он, естеством Бог сый, принятым Им на Себя естеством тварным.
Какое тварное естество принял Бог? Человеческое. Не от Ангел приемлет, но от Семене Авраамова. Стал в зраке раба, в подобии человечестем быв. Святой Златоуст говорит: “маркиониты, привязываясь к словам, говорят: Он не был человек, а только в подобии человеческом. — Как же можно быть в подобии человеческом? Облекшись тению? Но это призрак, а не подобие человека. Сходное с сим выражение есть у святого Павла и еще. Он говорит: в подобии плоти греха (Рим. 8:3) (то есть плоть у Него такая же, как у всякого, только та плоть грешная, а у Него безгрешная. Она во всем подобна плоти грешной, кроме греха) Что же значат слова: в подобии человечестем быв? То, что Он имел много нашего, а иного не имел. Например, — Он родился не естественным образом рождения, греха не сотворил. Вот, что имел Он, чего из людей никто не имеет. Он был не тем только, чем являлся, но и Богом Он являлся человеком, но во многом не был подобен (нам), хотя по плоти и был подобен. Следовательно, Он не был простым человеком. Поэтому и сказано: в подобии человечестем. Мы — душа и тело: Он же — Бог, душа и тело. Поэтому и сказано: в подобии. И дабы ты, услышавши, что Он Себе умалил, не представил изменения, превращения и какого-либо уничтожения, то Писание говорит, что Он, пребывая тем, чем был, принял то, чем не был, и, сделавшись плотию, пребыл истинным Богом Словом”.
Словами:в подобии человечестем быв — определяется, что Он принял человеческое естество; а словами: и образом обретеся якоже человек — означается, что Он подчинился и всему быту человеческому, являлся живущим, как все люди, так что по этой видимости, σχήματι, — Он во всем был как человек. Святой Златоуст говорит: “так как в сем отношении Он подобен человеку, то Апостол и говорит: и образом, — чем выражает не то, будто природа изменилась или произошло какое смешение, но что Он по образу стал человеком. — Хорошо сказал Апостол: якоже человек. Ибо Он не был один из многих, но как бы один из многих. Поелику Бог Слово не превратился в человека и существо Его не изменилось, но Он явился как человек, не призрак нам представляя, но поучая смирению. — Замечай: говоря о Божестве, Апостол выражается: во образе Божии сый, — не восхищением непщева быти равен Богу, — не употребляет слов: стал, принял. Но, говоря о человечестве, употребляет слова: принял, стал: зрак раба приим, образом обретеся. — Сим стал, сие принял, тем был. Итак, не будем ни смешивать, ни разделять (Божества и человечества). Един Бог, Един Христос — Сын Божий. А когда я говорю: один, то выражаю соединение, а не смешение; так как одно естество не превратилось в другое, но только соединилось с ним”» (Толкование на Фил. 2, 7)[57].
А ранее он указывает:
«Иже во образе Божии сый. Образ (μορφή, не εἰκών) Божий здесь не в том смысле, как в человеке есть образ Божий — черты подобия Богу; а в том, что само естество Его есть Божеское. Для всякого рода существ есть своя норма бытия, по которой тотчас определяем мы: а! это вот кто! Всем известна норма человека, норма животного, норма дерева; так что, взглянувши только, мы тотчас говорим: это человек, это дерево, это животное. Применительно к этому есть, рассуждая по-человечески, своя норма бытия и в Боге. Кто имеет сию норму Божеского бытия, тот Бог, как, кто имеет норму человеческого бытия, тот человек» (Толкование на Фил. 2, 6)[58].
.
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 107; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!