СОЗДАНИЕ ОДНОПАРТИЙНОГО ГОСУДАРСТВА 11 страница
Позиция противостоявшего ему большинства, которое возглавлял Бухарин и к которому примкнул Троцкий, может быть сформулирована так: «Четверной союз не позволит Ленину воспользоваться передышкой: они отрежут Россию от украинского хлеба и угля и кавказской нефти; они возьмут под контроль половину русского населения; они станут субсидировать и политически поддерживать контрреволюционные движения и задушат революцию. Во время передышки Советам не удастся выстроить новую армию. Им следует создавать свои вооруженные силы в процессе борьбы, и только так они и могут быть созданы. Правда, Советы могут быть вынуждены оставить Петроград и даже Москву, но за ними достаточно пространства, куда отступать и где копить силы. Даже если народ не захочет воевать за революцию, как он не желал воевать за старый режим, — а лидеры военной фракции выражали в этом упорное сомнение, — тогда каждое наступление Германии, неизбежные при этом ужас и мародерство, заставят народ стряхнуть с себя усталость и безразличие и вынудят его сопротивляться, из чего в итоге родится широкий и неподдельный народный энтузиазм, и народ пойдет воевать за революцию. На волне этого энтузиазма возникнет новая, надежная армия. Революция, не запятнанная позорной капитуляцией, войдет в пору расцвета, она воспламенит души рабочих классов за рубежом, и она, в итоге, развеет кошмар империализма»20.
|
|
|
Данное расхождение во взглядах привело в начале 1918 года к самому серьезному кризису, какой до тех пор переживала партия большевиков.
* * *
15(28) ноября 1917 года большевики снова обратились к воюющим сторонам с призывом начать переговоры. В заявлении говорилось, что, поскольку страны Четверного согласия не отозвались на «Декрет о мире», Россия готова немедленно начать переговоры о прекращении огня с Германией и Австрией, которые откликнулись положительно. Германия незамедлительно приняла предложение большевиков.
18 ноября (1 декабря) русская делегация выехала в Брест-Литовск, штаб-квартиру верховного командования Германии на Восточном фронте. Делегацию возглавлял А.А.Иоффе, бывший меньшевик и близкий друг Троцкого. В нее также входил Каменев, и, в качестве реверанса массам, были включены представители «трудящихся» — солдат, моряк, рабочий, крестьянин и одна женщина. Петроград не переставал призывать германские войска к мятежу даже тогда, когда поезд с русской делегацией находился на пути в Брест.
Мирные переговоры открылись 20 ноября (3 декабря) в помещении бывшего русского офицерского клуба. Во главе германской делегации стоял Р. фон Кюльман, считавший себя экспертом по русским делам и игравший в 1917 году ключевую роль в переговорах с Лениным. Стороны договорились прекратить огонь 23 ноября (6 декабря) сроком на одиннадцать дней. Однако еще до истечения срока он был продлен, по взаимному согласию, до 1 (14) января 1918 года. Официальной целью такого продления было дать странам Согласия возможность изменить свое мнение и вступить в переговоры. Обе стороны, однако, пребывали в совершенной уверенности, что не было ни малейшего риска этого достичь: как Кюльман докладывал канцлеру, условия заключения перемирия, поставленные Германией, были столь унизительны, что противник вряд ли бы их принял21. Настоящая же причина крылась в потребности обеих сторон тщательно отработать свои позиции в виду предстоящих мирных переговоров. Еще до начала переговоров Германия нарушила условия прекращения огня, перебросив шесть дивизий на Западный фронт. [Buchan J. A History of the Great War. Boston, 1922. P. 135. Соглашение о перемирии запрещало «существенные» перемещения войск на русские фронты или с них на все время его действия.].
|
|
|
Насколько сильно большевики желали нормализовать отношения с Германией, хорошо видно из того, что сразу после прекращения огня в Петроград по их приглашению прибыла делегация во главе с графом Вильгельмом фон Мирбахом. Делегация прибыла с задачей договориться об обмене содержащимися в плену гражданскими лицами и возобновить культурные и экономические связи с Россией. Ленин принял Мирбаха 15 (28) декабря. Именно от этой делегаций Берлин получил первые донесения очевидцев о ситуации в советской России. [По утверждению французского генерала Анри А.Нисселя, союзники перехватывали телеграммы германского руководства из Петрограда в Брест и из них узнавали, как отчаянно Германия нуждалась в мире (Niessel H.A. Le Triomphe des Bolcheviks et la Paix de Brest-Litovsk: Souvenirs, 1917–1918. Paris, 1940. P. 187–188).]. От Мирбаха Германия впервые узнала о том, что большевики собираются отказаться от выплаты иностранных займов. Получив эту информацию, Государственный банк Германии составил меморандум, в котором разъяснялось, как это может быть сделано с наименьшим ущербом для Германии и с наибольшими потерями для Четверного согласия. Тогда же план в общих чертах был разработан В.В.Воровским, старым соратником Ленина, а в то время дипломатическим представителем в Стокгольме; он предложил, чтобы русское правительство аннулировало только те займы, которые были сделаны после 1905 года: поскольку большинство германских займов Россия получила до 1905 года, основная тяжесть последствий отказа от выплаты займов ложилась на страны Четверного согласия22. [Отказ советского правительства от уплаты государственных займов, как внутренних, так и внешних, был обнародован 28 января 1918 г. Сумма аннулированных в результате этой меры иностранных займов составила 13 млрд. руб., или 6 млрд. долл. (Shvittau G.G. Revolutsiia i Narodnoe Khoziaistvo v Rossii, 1917–1921. Leipzig, 1922. S. 337)].
|
|
|
|
|
|
Переговоры в Бресте возобновились 9(22) декабря. Делегацию Германии снова возглавлял Кюльман, австрийскую сторону — граф Оттокар Чернин, министр иностранных дел; присутствовали также министры иностранных дел Турции и Болгарии. Мирные предложения Германии включали требование отделить от России Польшу, Курляндию и Литву, которые тогда находились под германской военной оккупацией. В Берлине, по всей видимости, сочли эти условия обоснованными, поскольку делегация прибыла в Брест в благодушном и дружелюбном настроении, надеясь уже к Рождеству достигнуть соглашения в общих чертах. Их постигло немедленное разочарование. Иоффе, получивший инструкции тянуть переговоры, вносил туманные и нереалистичные контрпредложения, призывал к миру «без аннексий и контрибуций» и «праву наций на самоопределение», имея в виду и европейские государства, и колонии23. Русская делегация вела себя так, словно Россия выиграла войну, и просила страны Четверного союза отказаться от всех завоеваний. Подобное поведение зародило у Германии первые сомнения относительно истинных намерений русских.
Переговоры проходили в атмосфере странной и нереальной: «Сцена в конференц-зале в Брест-Литовске могла бы сделать честь искусству крупного исторического живописца. По одну сторону помещались любезные, но настороженные представители Четверного союза, изысканно вежливые, в смокингах или в мундирах при всех орденах… Из общей массы резко выделялись: узкое лицо и внимательные глаза Кюльмана, ему во все время переговоров ни разу не изменила его учтивость; внешняя привлекательность и безыскусная добродушная повадка Чернина, которому приходилось особенно туго из-за этого его свойства; и круглая, «пиквикская» физиономия генерала Хоффмана, время от времени багровевшая и принимавшая воинственное выражение, если генерал чувствовал, что обстоятельства требуют решительных действий. Позади тевтонской делегации располагался несчетный ряд штабных офицеров и гражданских служащих, поблескивали очки ученых экспертов. Каждая делегация говорила на своем языке, и дискуссия вынужденно затягивалась. Напротив тевтонских рядов сидели русские, в большинстве своем небрежно и неряшливо одетые, безмятежно покуривая во время дебатов огромные трубки. Казалось, большая часть обсуждаемых вопросов не представляла для них никакого интереса, и за исключением тех случаев, когда в разговоре затрагивалась проблема нравственности в политике, что провоцировало их на многословные путаные метафизические рассуждения, они отделывались односложными репликами. Конференция отчасти напоминала собрание хорошо воспитанных нанимателей, пытающихся договариваться с делегацией чрезвычайно недалеких рабочих, а отчасти — группу попечителей из города на приеме в деревенской школе»24.
* * *
В день Рождества, находясь по случаю праздника в приподнятом настроении, граф Чернин, к величайшему раздражению Германии, предложил уступить все территории, захваченные Австрией за время войны, если страны Четверного согласия вступят в мирные переговоры: ему были даны инструкции всеми силами стараться избежать срыва мирных переговоров и подписывать, при необходимости, сепаратный мирный договор25. Германия больше полагалась на свои силы, поскольку рассчитывала, что запланированное на весну наступление на Западном фронте принесет ей победу. В ответ на выдвинутое русскими требование, чтобы страны Четверного союза предоставили народам Польши и других оккупированных территорий России право самоопределения, Кюльман ядовито заметил, что означенные области уже воспользовались таким правом, отделившись от России.
Переговоры зашли в тупик и 15 (28) декабря были отсрочены, но теневые переговоры на заседаниях «экспертных» комиссий по экономике и праву продолжались своим чередом.
Оценивая результаты переговоров, в Германии начали сомневаться: действительно ли Россия хочет мира или же просто старается выиграть время, чтобы спровоцировать массовые беспорядки в Западной Европе. Некоторые действия русских, безусловно, оправдывали такой скептицизм. Германская разведка перехватила письмо, отправленное Троцким агенту в Швеции; в нем комиссар иностранных дел сообщал, что «сепаратный мир с участием России невозможен; все, что нам требуется, — это протянуть переговоры, чтобы замаскировать мобилизацию международных социал-демократических сил в поддержку всеобщего мира»26. Как бы нарочно, чтобы продемонстрировать, что таковы и были его намерения, советское правительство официально ассигновало 2 млн. рублей иностранным группам, поддерживавшим циммервальдско-кинтальскую платформу, — случай в практике международных отношений беспрецедентный. [Documents on Russian Foreign Policy / Ed. by J.Degras. Vol. 1. Lnd., 1951. P. 22. Деньги были переданы в ведение Воровского.]. Никак не опровергало подозрений и требование Иоффе, чтобы правительство Германии последовало примеру Советов и опубликовало стенограммы политической части переговоров в Бресте, что было запланировано Россией для проведения пропагандистской кампании среди рабочих Германии.
В этот момент в дело решили вмешаться военные. В письме от 7 января (25 декабря), составленном так, что оно должно было повлиять на кайзера, Гинденбург сообщал: «слабая» и «примирительная» тактика, которой придерживались германские дипломаты в Бресте, навела русских на мысль, будто Германия действительно отчаянно нуждалась в мире. Все это оказывало губительное воздействие на дух армии. Не высказываясь открыто, Гинденбург подразумевал вызывающую беспокойство кампанию «братания» русских и германских войск, организованную большевиками по всему фронту во время перемирия. Настала пора применить силу: если Германия не предпримет решительных действий на востоке, она не сможет заключить со странами Четверного согласия на западе такой мир, какого требует ее положение в мировом сообществе. Германия должна отодвинуть границы на восток, с тем чтобы предотвратить войны в будущем27.
Кайзер, которого тоже выводила из терпения нерешительность дипломатов в Бресте, был согласен. В результате позиция Германии на переговорах стала значительно жестче: условия подписания мира уже не обговаривались, их стали диктовать.
* * *
Брестские переговоры возобновились 27 декабря (9 января). На этот раз русскую делегацию возглавил Троцкий: он прибыл с намерением по-прежнему затягивать переговоры и широко вести пропаганду. Ленин неохотно согласился на эту стратегию. Троцкий должен был обещать, что, если Германия разгадает его намерения и предъявит ультиматум, русская делегация капитулирует28.
Прибыв на место переговоров, Троцкий был неприятно удивлен известием, что за время перерыва Германия установила сепаратные связи с украинскими националистами. 19 декабря (1 января) состоявшая из молодых интеллигентов украинская делегация прибыла по приглашению Германии в Брест для переговоров29. Германия стремилась отделить Украину от России и превратить ее в протекторат. В декабре 1917 года Украинская рада объявила Украину независимой. Большевики отказались признать этот факт и, в нарушение «права наций на самоопределение», которое сами официально провозгласили, послали туда войска с целью вернуть отсоединившиеся территории30. По оценкам Германии, Россия получала треть всего продовольствия и 70 % угля и железной руды с Украины: отделение Украины, таким образом, ослабило бы большевиков, сделав их еще более зависимыми от Германии, одновременно в значительной степени удовлетворив ее собственные экономические нужды. Приняв уже привычную ему дипломатическую роль, Троцкий заявил, что расценивает действия Германии как вмешательство во внутренние дела его страны, — но это было все, что он мог сделать. 30 декабря (12 января) страны Четверного союза признали Украинскую раду законным правительством. Это было прелюдией к заключению сепаратного мира с Украиной.
Затем Германия огласила свои территориальные претензии. Кюльман уведомил Троцкого, что его страна находит требование России о заключении мира «без аннексий и контрибуции» неприемлемым и намерена оставить за собой оккупированные территории. Что касается предложения Чернина отказаться от всех завоеваний, оно теряет силу, поскольку ставит условием, что союзники России присоединятся к мирным переговорам, а этого не произошло. 5(18) января генерал Макс Хоффман развернул под недоверчивыми взглядами русских карту, на которой были представлены новые границы между двумя государствами31. Отделялась Польша, обширные территории на западе России, включая Литву и Южную Латвию, отходили к Германии. Троцкий заявил, что его правительство находит эти империалистические претензии абсолютно неприемлемыми. 5 (18) января, в день, когда большевики разогнали Учредительное собрание, он имел бесстыдство заявить, что советское правительство «придерживается взгляда, что там, где на карту поставлена судьба только что сложившейся нации, лучшим средством выражения воли народа является референдум»32.
Троцкий сообщил об условиях Германии Ленину, вслед за чем потребовал отсрочки политических переговоров на двенадцать дней и в тот же день отбыл в Петроград, оставив вместо себя Иоффе. Насколько занервничало правительство Германии при известии об отсрочке, можно судить по тому, что информируя Берлин, Кюльман настойчиво подчеркивал: требование большевиков об отсрочке не означает провала переговоров33. У Германии были основания опасаться, что срыв мирных переговоров может вызвать массовые волнения в индустриальных центрах страны. 28 января в различных частях Германии, включая Берлин, Гамбург, Бремен, Киль, Лейпциг, Мюнхен и Эссен, прошла организованная левыми социалистами волна политических забастовок, в которых приняло участие более миллиона рабочих. То там, то тут возникали «рабочие Советы». Забастовщики призывали к заключению мира без аннексий и контрибуций и к соблюдению права народов Восточной Европы на самоопределение — то есть к заключению мира на условиях России34. Нет сведений о прямом участии большевиков в организации этих забастовок, но влияние большевистской пропаганды на принимавших участие в них не вызывает сомнения. Германские власти ответили на забастовки энергичными, порой жестокими репрессиями, и к 3 февраля правительство овладело ситуацией. Однако волнения в стране были тревожным знаком и свидетельствовали, что независимо от того, как складывается обстановка на фронтах, внутренняя ситуация остается нестабильной. Народ хотел мира, а у русских, казалось, был ключ к нему.
* * *
Условия, выставленные Германией, разделили большевистское руководство на три противоборствующие группировки, которые затем преобразовались в две.
Бухаринская фракция выступала за прекращение переговоров и продолжение военных действий, преимущественно методами партизанской войны, и параллельное раздувание пожара революции в Германии. Позиция эта снискала популярность в рядах большевиков: и петроградский, и московский партийные комитеты выдвинули резолюции в этом духе35. Биограф Бухарина полагает, что эта политика, позднее получившая название «левого коммунизма», отражала чаяния большевистского большинства36. Бухарин и его последователи считали, что Западная Европа находится на заре революции: поскольку было общепризнано, что такая революция необходима для выживания большевистского режима, заключение мира с «империалистической» Германией представлялось им не только безнравственностью, но и пораженчеством.
Вторую фракцию возглавлял Троцкий, и расходилась она с левыми коммунистами в мелких нюансах тактики. Как и Бухарин, Троцкий отвергал германский ультиматум, но — во имя необычного лозунга «ни войны, ни мира». Россия должна была прекратить брестские переговоры и односторонне объявить войну законченной. Германия тогда вольна будет сделать то, к чему стремится (в любом случае Россия не сможет ей в этом помешать), — присоединить обширные территории по западной и юго-западной границе, но действовать в этом случае она станет без согласия и соучастия России. Подобные меры должны были, по мнению Троцкого, снять с России бремя утомительной войны, обнаружить грубую суть германского империализма и вдохновить рабочих Германии на восстание.
Ленин, которого поддерживали Каменев, Зиновьев и Сталин, возражал и Бухарину, и Троцкому. Его уверенность, что решение нужно принимать срочно и что у России нет возможности вести торг дальше, подкреплялась сведениями из донесения в Совнарком от 31 декабря (13 января) комиссара по военным и морским делам Крыленко. На основании ответов на анкеты, распространявшиеся среди делегатов Всеармейской конференции по демобилизации, Крыленко делал выводы, что русская армия (вернее, то, что от нее осталось) небоеспособна37. Не располагая силами, которые можно было бы назвать армией, невозможно противостоять дисциплинированному и хорошо оснащенному противнику, — такова была точка зрения Ленина.
7(20) января Ленин обнародовал свою позицию в «Тезисах по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира»38. В них говорилось, в частности, следующее:
1. Прежде чем достигнуть полного триумфа, советской власти следует покончить с периодом анархии и гражданской войной, ей нужно время для «социалистического преобразования».
2. России требуются хотя бы несколько месяцев, «в течение которого социалистическое правительство должно иметь вполне развязанные руки для победы над буржуазией сначала в своей собственной стране для налаживания <…> организационной работы».
3. Советская политика должна определяться внутренними причинами, поскольку нет уверенности в том, произойдет ли революция за рубежом.
4. В Германии заправляет «военная партия»: России будет предъявлен ультиматум с требованием территориальных уступок и денежных контрибуций. Правительство делало все возможное, чтобы затянуть переговоры, но эта тактика изжила себя.
5. Противники заключения немедленного мира с Германией на ее условиях неправы, когда говорят, что такой мир противоречит духу «пролетарского интернационализма». Если бы правительство продолжило войну против Германии, как того хотят оппоненты, оно не имело бы иного выбора, как искать помощи другого «империалистического блока», Антанты, и превратилось бы в пособника Англии и Франции. Продолжение войны, таким образом, не являлось бы шагом «анти-империалистическим», поскольку требовало бы сделать выбор между двумя «империалистическими» лагерями. Задача же советского правительства — не выбирать между «империалистами», а укреплять свои позиции.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 46; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!