НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ ЛЕТОМ НА ДАЧЕ
КОНСПЕКТ ПО ТВОРЧЕТСВУ В.В. МАЯКОВСКОГО
Полное имя: Владимир Владимирович Маяковский.
Деятельность: поэт, драматург, актёр, режиссёр.
Место рождения: Российская империя, Кутаисская губерния, Багдати.
Дата рождения: 19 июля 1893 г.
Семейное положение: холост.
Дети: (от незарегистрированных отношений) Глеб-Никита Лавинский, Патрисия Томпсон (она же Елена Маяковская).
Место смерти: СССР, г. Москва.
Дата смерти: 14 апреля 1930 г. (36 лет).
Владимир Владимирович Маяковский родился в Грузии. Отец поэта был лесничим. Будущий поэт учился в гимназии в Кутаиси, после смерти отца перевёлся в Московскую гимназию и переехал в Москву вместе с семьей. В 1908 г. решил полностью посвятить жизнь революционной деятельности и оставил гимназию. За провокационные действия трижды был арестован. Стихи начал писать, когда сидел в одиночной камере. С 1911 г. занимался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Вошёл в число кубофутуристов и опубликовал в их сборнике «Пощёчина общественному вкусу» своё первое стихотворение. Если ранние произведения Маяковского наполнены верой в революцию и предчувствием нового человека социалистической эры, то поздние вещи являют собой откровенную сатиру на советские реалии. В 1930 г. поэт застрелился.
ФУТУРИЗМ. ОСОБЕННОСТИ
Футуризм — авангардистское течение в европейском и русском искусстве начала ХХ века,
|
|
|
отрицавшее художественное и нравственное наследие, проповедовавшее разрушение форм и
условностей искусства ради слияния его с ускоренным жизненным процессом.
Русский футуризм связан с западноевропейской культурной традицией — философскими
идеями А. Бергсона, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, провозглашавшими интуитивизм (познание
действительности, основанное на интуиции), нигилизм, критику традиционной культуры, идеал
«сверхчеловека», свободного о каких-либо моральных ограничений, от власти объективных законов. Эстетической его предпосылкой стал символизм. Отталкиваясь от принципов этого литературного направления, футуристы поставили человека в центр мира, воспевали «пользу», а не «тайну», отказывались от недосказанности, туманности, завуалированности, мистицизма, присущих символизму. Футуристы противопоставили всему обществу свои радикальные взгляды, тезису «Искусство для искусства» — лозунг «Искусство для масс», провозгласили антиэстетизм.
Большинство русских футуристов относилось к городу резко отрицательно. Главная причина
такого отношения — «адская» сущность города, где человек не просто оглушен бездушной «новой техникой», но и раздавлен темной, бездушной силой (В. Маяковский «Адище города», 1913 г.).
|
|
|
Русские футуристы пытались по-новому осмыслить окружающий мир. Он понимался ими как
макрокосм, а человек — как микрокосм. Развитие мира рассматривалось как движение к всеединству.
Для русских футуристов современный мир — это движение, устремленность в будущее. Они
буквально жили им. Идти в будущее означало творить его.
Русские футуристы рассматривали искусство как важнейшее средство отражения тенденций
эпохи, преобразования человека и мира, созидания новой реальности. То есть, по мнению футуристов, искусство играет преобразующую и созидающую роль. Однако прошлое, в том числе и искусство прошлого, они рассматривали лишь как «собрание окаменелых ценностей».
Своеобразие поэтического творчества
Поэзия в понимании футуристов превращалось в средство борьбы за будущее, а поэт — в бойца. Поэтический мир раннего Маяковского отчетливо поделен на две сферы: «Я», лирический герой, — и все остальные (мир обывателей, «толпа» зажравшихся, погрязших в быте мещан). Лирический герой — «бесценных слов мот и транжир», «хороший», «чудотворец всего, что празднично»; с точки же зрения обывателя, он «сумасшедший, рыжий». Устойчивые свойства героя раннего Маяковского — бунтарская бескомпромиссность, воля к самоутверждению, черты титанизма, противоречивое сочетание силы и беззащитности, нежности и дерзости, а то и вызывающей грубости. Однако причины грубости и дерзкого поведения — в глубоком одиночестве лирического героя в этом мире: «Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека».
|
|
|
Сочетание условности и правдоподобия можно увидеть и в стихотворениях «Хорошее отношение к лошадям», «Прозаседавшиеся» и «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским на даче» (да и во многих других). Чаще всего в них выразительно используется прием реализованной метафоры. Так, например, в «Облаке в штанах» «пожар любви» (это исходная, так сказать, «стартовая» метафора) возникает в сердце героя, но постепенно охватывает все его тело, уподобленное архитектурному сооружению: «Мама! / Ваш сын прекрасно болен! / У него пожар сердца! /Мама! / Петь не могу. / У церковки сердца занимается клирос!» Сердце поэта уподобляется «церковке», в которой уже загорелся клирос, т.е. место, где располагается хор. Лексическая метафора «заход солнца» оборачивается в стихотворении «Необычайное приключение...» целым рассказом об общении лирического героя с дневным светилом, заглянувшим к поэту в гости. «Гоняя чаи», поэт и солнце ведут разговор о своих «профессиональных» заботах, соглашаясь в итоге, что у них по существу общая задача — «светить всегда».
|
|
|
В стихотворении «Прозаседавшиеся» реализуется метафора «разорваться на части»: герой застает в кабинете лишь «половины людей», потому что «они на двух заседаниях сразу». Помимо «одиночных» метафор Маяковский часто использует целые серии сходных иносказаний, рождающихся из общего «образного корня». Яркие примеры развернутых метафор — серия метафорических уподоблений поэзии бухгалтерскому делу или оружию в стихотворении «Разговор с фининспектором о поэзии» («рифма — вексель», «мелочишка суффиксов и флексий», «касса склонений и спряжений»; «строчка — фитиль», «строка додымит»), а также во вступлении к поэме «Во весь голос» («страниц войска», «строчечный фронт», «жерла нацеленных заглавий», «пики рифм», «кавалерия острот»).
Другим аспектом новаторства Маяковского стало широкое использование неологизмов. Многие неологизмы и фразеологические сращения Маяковского вошли в состав русского языка («о времени и о себе», «хрестоматийный глянец», «прозаседавшиеся», «наступить на горло собственной песне»...). В «Облаке в штанах» слово «любовь» порождает целую серию новообразований: «маленький, смирный любеночек», «миллионны огромных, чистых любовей» противопоставлены «миллиону миллионов маленьких грязных любовей». Примеры других неологизмов: «вечер декабрый», «улица безъязыкая», «грудь испешеходили». В области метрики стиха Акцентный стих Маяковского делится не на стопы, а на ритмико-смысловые отрезки, каждый из которых выделяется интонационно и логически. Особое значение приобретает пауза, отделяющая доли друг от друга. Отсюда — знаменитая «лесенка», которая служит графической иллюстрацией огромной роли паузы, дробящей стих на ритмические фрагменты. В советский период на первый план в творчестве Маяковского выдвинулись тема предназначения поэзии и сатира. Лирическим героем «Необычайного приключения...» оказывается поэт-труженик, который легко и непринужденно, «по душам» разговаривает с другим великим тружеником — солнцем. У поэта и солнца общие трудности: «утро революции» подчас действительно «хмурое», а потому поэзия нужна людям не меньше, чем солнечный свет. Главными объектами сатиры Маяковского стали мещанство, бюрократия и псевдотворчество. Особенно яростно поэт высмеивал советских чиновников-бюрократов.
ЛИРИКА ВЛАДИМИРА МАЯКОВСКОГО
А ВЫ МОГЛИ БЫ?
| Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочёл я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? (1913) |
Герой, скорее, стремится имеющуюся реальность подстроить под себя. Не случайно он говорит: «Я сразу смазал карту будняя», то есть изменил окружающую действительность. Слово «будни» имеет форму только множественного числа. Использование же автором стихотворения формы единственного числа «будня» подчеркивает, что такая картина может возникнуть в восприятии героя только однажды, только сегодня наступит другой будень и появится совершенно новая картина мира. Удивительно и то, что в эту игру герой пытается вовлечь окружающих. Без всякого пренебрежения, а скорее, с задором, возникающим тогда, когда идет соревнование, герой восклицает: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?».
2. Послушайте!
| Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к Богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит — чтоб обязательно была звезда! — клянется — не перенесет эту беззвездную муку! | А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: "Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!" Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! (1914) |
СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО
| Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал: "Хорошо, Хорошо, Хорошо!" А сам устал, не дослушал скрипкиной речи, шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел. Оркестр чужо смотрел, как выплакивалась скрипка без слов, без такта, и только где-то глупая тарелка вылязгивала: "Что это?" "Как это?" А когда геликон - меднорожий, потный, крикнул: | "Дура, плакса, вытри!" - я встал, шатаясь полез через ноты, сгибающиеся под ужасом пюпитры, зачем-то крикнул: "Боже!", Бросился на деревянную шею: "Знаете что, скрипка? Мы ужасно похожи: я вот тоже ору - а доказать ничего не умею!" Музыканты смеются: "Влип как! Пришел к деревянной невесте! Голова!" А мне - наплевать! Я - хороший. "Знаете что, скрипка? Давайте - будем жить вместе! А?" (1914) |
Стихотворение «Скрипка и немножко нервно» продолжает тему одиночества, безразличия толпы друг к другу и разобщенность людей, а также тему поэта и его мисси, взаимоотношения поэта и толпы.
История гласит, что Маяковский, бывавший довольно часто в ресторанах и других увеселительных заведениях, где читал свои стихи или просто проводил время, наблюдал за музыкантами, ожидая, когда ему принесут заказ. Слушая звуки скрипки, которая явно выбивалась из общего хора музыкантов, он придумал первые строки. Скрипка издергалась, упрашивая и вдруг разревелась так по-детски. И дальше, используя аллегорию, то есть условное изображение в искусстве отвлечённых идей, построенных на аналогии, он создает образ оркестра, в котором звучат разнохарактерные инструменты: скрипка, геликон, барабан, тарелка.
Но, так как это аллегория, то в воображении читателя сразу возникает совершенно иная картина: вот скрипка издергалась и разревелась так по-детски, барабан шмыгнул, а геликон меднорожий крикнул. Становится, ясно, что перед нами совершенно человеческие образы каждый со своим характером. Скрипка, напоминающая скорее девушку, измучена непониманием со стороны окружающих ее более старших и опытных коллег. Она еще по-детски наивна в своем стремлении выплакиваться без слов, без такта и, поэтому вызывает сочувствие и желание помочь. Ведь ее не понимают, ведь оркестр чужо, смотрел, а барабан устал, не дослушал скрипкиной речи и ушел. Более того геликон меднорожий, потный, что, конечно, же сразу вызывает ассоциацию с неприятным толстым и, скорее всего, пришедшим с похмелья мужиком, крикнул на нее: «Дурра, плакса, вытри».
В конце стихотворения автор все- таки расставляет все на свои места, он пишет: «Музыканты смеются» и читатель понимает, что не обманулся в своих ожиданиях. Только герой, как и герои других ранних произведений Маяковского, один понимает скрипку, чей голос теряется в обывательской толпе. Герой то понимает, что они ужасно похожи, потому что пытаются всем вокруг доказать то, что видит и слышит не каждый, ведь все орут, а доказать ничего не умеют. И герою, и скрипке надоело упрашивать, что-то все время доказывать, растрачивая силы, нервы .и голос. Он приходят к компромиссу: «Знаете что, скрипка? Давайте будем жить вместе! А?»
4. ЛИЛИЧКА!
| Вместо письма Дым табачный воздух выел. Комната — глава в крученыховском аде. Вспомни — за этим окном впервые руки твои, исступлённый, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День ещё — выгонишь, может быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссеча́сь. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Всё равно любовь моя — тяжкая гиря ведь — висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят — он уйдёт, разляжется в холодных водах. | Кроме любви твоей мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон — царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял, а мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени. И в пролёт не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа. Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег, и су́етных дней взметённый карнавал растреплет страницы моих книжек... Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша? Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг. (26 мая 1916, Петроград) |
Идея «Лилички!» в вечности сложной, но колоссальной любви: «Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа». Поэт осознает, но не может принять то, что чувства любимой не столь же сильны и масштабны: «Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще – выгонишь, может быть, изругав».
Центральный образ – лирический герой и его переживания. Чтобы подчеркнуть масштаб своей трагической любви, автор вводит образы быка и слона, которые ищут и находят покой и отдых, в отличие от лирического героя. Маяковский отделяет себя от поэзии, говоря, что поэт бы так не стал мучиться, «он любимую на деньги б и славу выменял».
Стихотворение изобилует метафорами: «сердце в железе», «сломанная дрожью рука», «любовь моя – тяжкая гиря», «душу цветущую любовью выжег», «слов моих сухие листья». Они показывают переживания героя, его обреченность, понимание, что лучшие дни, когда его душа цвела, прошли. Гипербола – любимый прием Маяковского: «И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа». С помощью него любовь приобретает космический размер, удивительно, как столько чувств умещается в одном человеке. Эпитеты «Лилички!» образны и оригинальны – «крученыховский ад», «мутная передняя», «горечь обиженных жалоб», «опожаренный песок», «суетных дней взметенный карнавал». Благодаря нескольким ярким эпитетам создается целая картина: читатель видит эту комнату, улицу, образы, ощущает на себе чувства героя.
Стихотворение можно композиционно разделить на три части:
o первая – вступление, где рисуется картина событий (комната, в которой, вероятно, произошла ссора, но которая напоминает о былом счастье);
o вторая – размышления о сложности любовного чувства, необходимости его прекратить (образы быка, слона и поэта);
o третья – победа любви, герой еще любит, хоть и понимает всю обреченность этого чувства.
ПРОЗАСЕДАВШИЕСЯ
| Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет, расходится народ в учрежденья. Обдают дождем дела бумажные, чуть войдешь в здание: отобрав с полсотни — самые важные! — служащие расходятся на заседания. Заявишься: «Не могут ли аудиенцию дать? Хожу со времени о́на». — «Товарищ Иван Ваныч ушли заседать — объединение Тео и Гукона». Исколесишь сто лестниц. Свет не мил. Опять: «Через час велели придти вам. Заседают: покупка склянки чернил Губкооперативом». Через час: ни секретаря, ни секретарши нет — го́ло! Все до 22-х лет на заседании комсомола. Снова взбираюсь, глядя на́ ночь, на верхний этаж семиэтажного дома. «Пришел товарищ Иван Ваныч?» — «На заседании А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». | Взъяренный, на заседание врываюсь лавиной, дикие проклятья доро́гой изрыгая. И вижу: сидят людей половины. О дьявольщина! Где же половина другая? «Зарезали! Убили!» Мечусь, оря́. От страшной картины свихнулся разум. И слышу спокойнейший голосок секретаря: «Они на двух заседаниях сразу. В день заседаний на двадцать надо поспеть нам. Поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там». С волнения не уснешь. Утро раннее. Мечтой встречаю рассвет ранний: «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!» [1922] |
В стихотворении автор развивает тему чиновнических рабочих будней. Свои раздумья он щедро «заправляет» сарказмом и иронией. Проблема раскрывается через восприятие представителя народа, которому пришлось побегать по кабинетам чиновников. Этот мужчина и является лирическим героем.
Сначала герой знакомит нас с представителями власти. Он рассказывает, как те каждый день спешат на свои рабочие места, где их уже ждут сотни бумажек, которые чиновники быстро разбирают и спешат на заседания. Далее лирическое «Я» переходит к описанию своих «скитаний по кабинетам».
В каждом из них его ожидает один ответ: «Товарищ такой-то ушли заседать». Героя просят подождать час, а когда он возвращается, не застает даже секретарей: те тоже ушли заседать на комсомольских собраниях.
В. Маяковский прекрасно понимает, что на этих заседаниях не решается ничего важного, и это он с неприкрытой иронией демонстрирует читателю: «Заседают: покупка склянки чернил Губкооперативом».
До конца дня, потраченного на беготню по лестницам, терпение лирического героя иссякает. Он, не сдерживая ругани, врывается на одно из заседаний. Увиденное его ошарашивает: в зале сидят только половины людей. Мужчине кажется, что это происки дьявола. Секретарша, привычная к таким «половинчатым» заседаниям, рассказывает, что по-другому чиновники не успеют побывать на всех собраниях.
В последней строфе оказывается, что герой провел под кабинетами целый день. К вечеру у него созрела единственная мечта, чтобы прошло заседание «относительно искоренения всех заседаний». Монолог делится на две смысловые части: описание бесконечных блужданий по лестницам в попытках попасть на прием к чиновнику и рассказ о заседании, на которое ворвался лирический герой.
В начале произведения используется гипербола, когда рассказывается о «дожде бумажек» и сотнях лестниц, которые прошел за день герой. Также в тексте есть метафоры – «исколесишь сто лестниц», «взъяренный на заседание врываюсь лавиной, «поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там» и эпитеты – «верхний этаж», «дикие проклятия», «страшная картина», «спокойнейший голосок», «утро ранее».
6. Нате!
| Через час отсюда в чистый переулоквытечет по человеку ваш обрюзгший жир,а я вам открыл столько стихов шкатулок,я — бесценных слов мот и транжир. Вот вы, мужчина, у вас в усах капустагде-то недокушанных, недоеденных щей;вот вы, женщина, на вас белила густо,вы смотрите устрицей из раковин вещей. | Все вы на бабочку поэтиного сердцавзгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.Толпа озвереет, будет тереться,ощетинит ножки стоглавая вошь. А если сегодня мне, грубому гунну,кривляться перед вами не захочется — и вотя захохочу и радостно плюну,плюну в лицо вамя — бесценных слов транжир и мот.1913 |
ХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЛОШАДЯМ
| Били копыта. Пели будто: — Гриб. Грабь. Гроб. Груб. — Ветром опита, льдом обута, улица скользила. Лошадь на круп грохнулась, и сразу за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клёшить, сгрудились, смех зазвенел и зазвякал: — Лошадь упала! — — Упала лошадь! — Смеялся Кузнецкий. Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему. Подошел и вижу глаза лошадиные... Улица опрокинулась, течет по-своему... Подошел и вижу — за каплищей каплища по морде катится, прячется в ше́рсти... | И какая-то общая звериная тоска плеща вылилась из меня и расплылась в шелесте. «Лошадь, не надо. Лошадь, слушайте — чего вы думаете, что вы их плоше? Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь». Может быть — старая — и не нуждалась в няньке, может быть, и мысль ей моя казалась пошла́, только лошадь рванулась, встала на́ ноги, ржанула и пошла. Хвостом помахивала. Рыжий ребенок. Пришла веселая, стала в стойло. И все ей казалось — она жеребенок, и стоило жить, и работать стоило. |
Поэт был завален работой, пытался помочь новой власти, но что бы он ни делал, все равно чувствовал себя изгоем общества, поэтому выразил свои переживания в образе ломовой клячи, над которой потешается толпа. Смысл произведения «Хорошее отношение к лошадям» в том, что ей тоже не хватало участия и поддержки, как и одинокому Маяковскому. Однако и автор, и лирическая героиня бескорыстно и самоотверженно трудятся ради людей, а те отвечают им грубым и несправедливым обращением. Но он, тем не менее, призывает лошадь не отчаиваться и идти дальше, чтобы помогать человечеству, хоть оно и не осознает величия этой жертвы.
Лирический герой говорит, что все люди похожи на это животное, оступаются и больно падают, но упав, не следует расстраиваться и все бросать. Надо продолжать бороться и жить, и даже лошадь в конце стихотворения собирает все свои силы встает и продолжает идти. Хорошо известно, что Маяковский был гуманистом и с большим рвением принял Октябрьскую революцию. Он возлагал на нее большие надежды и верил, что она поможет изменить общество. Основной темой стиха является любовь к простому животному, которое символизирует рабочий класс. Поэт с уважением относился к простым трудящимся и их работе.
Проблемы равнодушия и жесткости людей к боли того, кто упал и не может подняться, тоже затронуты поэтом. Те, ради кого трудится лошадь, не захотели даже помочь ей встать. Они смеялись над ее горем, так же, как когда-то буржуазия не принимала всерьез беды рабочих и крестьян.
Тема доброты показывает, что любому живому существу достаточно слова сочувствия, и тогда оно поднимется на ноги и начнет работать с удвоенной силой. Как и во многих произведениях В, Маяковского лирический герой противопоставлен толпе: поднимается тема поэта и поэзии.
8. Дешевая распродажа
| Женщину ль опутываю в трогательный роман, просто на прохожего гляжу ли - каждый опасливо придерживает карман. Смешные! С нищих - что с них сжулить? Сколько лет пройдет, узнают пока - кандидат на сажень городского морга - я бесконечно больше богат, чем любой Пьерпонт Морган. Через столько-то, столько-то лет - словом, не выживу - с голода сдохну ль, стану ль под пистолет - меня, сегодняшнего рыжего, профессора разучат до последних йот, как, когда, где явлен. Будет с кафедры лобастый идиот что-то молоть о богодьяволе. Склонится толпа, лебезяща, суетна. Даже не узнаете - я не я: облысевшую голову разрисует она в рога или в сияния. Каждая курсистка, прежде чем лечь, она не забудет над стихами моими замлеть. | Я - пессимист, знаю - вечно будет курсистка жить на земле. Слушайте ж: все, чем владеет моя душа, - а ее богатства пойдите смерьте ей! - великолепие, что в вечность украсит мой шаг, и самое мое бессмертие, которое, громыхая по всем векам, коленопреклоненных соберет мировое вече, - все это - хотите? - сейчас отдам за одно только слово ласковое, человечье. Люди! Пыля проспекты, топоча рожь, идите со всего земного лона. Сегодня в Петрограде на Надеждинской ни за грош продается драгоценнейшая корона. За человечье слово - не правда ли, дешево? Пойди, попробуй, - как же, найдешь его! 1916 |
Письмо Татьяне Яковлевой
| В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне красный цвет моих республик тоже должен пламенеть. Я не люблю парижскую любовь: любую самочку шелками разукрасьте, потягиваясь, задремлю, сказав — тубо — собакам озверевшей страсти. Ты одна мне ростом вровень, стань же рядом с бровью брови, дай про этот важный вечер рассказать по-человечьи. Пять часов, и с этих пор стих людей дремучий бор, вымер город заселенный, слышу лишь свисточный спор поездов до Барселоны. В черном небе молний поступь, гром ругней в небесной драме,— не гроза, а это просто ревность двигает горами. Глупых слов не верь сырью, не пугайся этой тряски,- я взнуздаю, я смирю чувства отпрысков дворянских. Страсти корь сойдет коростой, но радость неиссыхаемая, | буду долго, буду просто разговаривать стихами я. Ревность, жены, слезы… ну их! — вспухнут веки, впору Вию. Я не сам, а я ревную за Советскую Россию. Видел на плечах заплаты, их чахотка лижет вздохом. Что же, мы не виноваты — ста мильонам было плохо. Мы теперь к таким нежны — спортом выпрямишь не многих,— вы и нам в Москве нужны не хватает длинноногих. Не тебе, в снега и в тиф шедшей этими ногами, здесь на ласки выдать их в ужины с нефтяниками. Ты не думай, щурясь просто из-под выпрямленных дуг. Иди сюда, иди на перекресток моих больших и неуклюжих рук. Не хочешь? Оставайся и зимуй, и это оскорбление на общий счет нанижем. Я все равно тебя когда-нибудь возьму — одну или вдвоем с Парижем. |
НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ, БЫВШЕЕ С ВЛАДИМИРОМ МАЯКОВСКИМ ЛЕТОМ НА ДАЧЕ
(Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)
| В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла — на даче было это. Пригорок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы — деревней был, кривился крыш корою. А за деревнею — дыра, и в ту дыру, наверно, спускалось солнце каждый раз, медленно и верно. А завтра снова мир залить вставало солнце а́ло. И день за днем ужасно злить меня вот это стало. И так однажды разозлясь, что в страхе все поблекло, в упор я крикнул солнцу: «Слазь! довольно шляться в пекло!» Я крикнул солнцу: «Дармоед! занежен в облака ты, а тут — не знай ни зим, ни лет, сиди, рисуй плакаты!» Я крикнул солнцу: «Погоди! послушай, златолобо, чем так, без дела заходить, ко мне на чай зашло бы!» Что я наделал! Я погиб! Ко мне, по доброй воле, само, раскинув луч-шаги, шагает солнце в поле. Хочу испуг не показать — и ретируюсь задом. Уже в саду его глаза. Уже проходит садом. В окошки, в двери, в щель войдя, валилась солнца масса, ввалилось; дух переведя, заговорило басом: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи́ гони, гони, поэт, варенье!» Про то, про это говорю, | Слеза из глаз у самого — жара с ума сводила, но я ему — на самовар: «Ну что ж, садись, светило!» Черт дернул дерзости мои орать ему, — сконфужен, я сел на уголок скамьи, боюсь — не вышло б хуже! Но странная из солнца ясь струилась, — и степенность забыв, сижу, разговорясь с светилом постепенно. что-де заела Роста, а солнце: «Ладно, не горюй, смотри на вещи просто! А мне, ты думаешь, светить легко? — Поди, попробуй! — А вот идешь — взялось идти, идешь — и светишь в оба!» Болтали так до темноты — до бывшей ночи то есть. Какая тьма уж тут? На «ты» мы с ним, совсем освоясь. И скоро, дружбы не тая, бью по плечу его я. А солнце тоже: «Ты да я, нас, товарищ, двое! Пойдем, поэт, взорим, вспоем у мира в сером хламе. Я буду солнце лить свое, а ты — свое, стихами». Стена теней, ночей тюрьма под солнц двустволкой пала. Стихов и света кутерьма — сияй во что попало! Устанет то, и хочет ночь прилечь, тупая сонница. Вдруг — я во всю светаю мочь — и снова день трезвонится. Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой — и солнца! [1920] |
ПОЭМА «ОБЛАКО В ШТАНАХ»
 |
Цитата:
История создания: Поводом к созданию поэмы послужило знакомство Владимира Владимировича с Марией Денисовой и неразделённая любовь к ней. Сам Маяковский характеризовал поэму как «четыре крика из четырёх частей»:
«Долой вашу любовь!»,
«Долой ваше искусство!»,
«Долой ваш строй!»,
«Долой вашу религию!».
Проблематика:
• отрицание господствующего строя и всего, что с ним связано (искусство, отношения, образ жизни и пр.);
• противостояние с Богом;
• поэт и толпа.
Смысл названия: изначально Маяковский планировал назвать эту поэму «Тринадцатый апостол». Но цензура запретила такое название как оскорбляющее религиозные чувства. И поэт иронично назвал свою поэму «Облако в штанах», используя цитату из текста: «хотите — / буду безукоризненно нежный, / не мужчина, а — облако в штанах!» (подразумевая, что именно этого от него и хочет цензура).
Литературное направление: модернизм (футуризм).
Литературный жанр: поэма.
Жанровые особенности: особенности «Облака в штанах» как поэмы связаны в первую очередь с композицией. В поэме есть вступление и четыре части, в каждой из которых Маяковский освещает одну из проблем отрицания — «Долой вашу любовь!», «Долой ваше искусство!», «Долой ваш строй!», «Долой вашу религию!».
Время и место действия: место действия указано только в первой части — это город Одесса. Время действия — современность Маяковского.
Действующие лица:
Я (Владимир Маяковский).
Мария — любимая Маяковского.
Давид Бурлюк — поэт.
Игорь Северянин — «серенький» поэт (то есть поэт, чья эстетика Маяковскому не близка).
Бисмарк, Галифе, Ротшильд, Мамай и прочие эпизодические образы.
Бог.
Содержание:
Вступление. Лирический герой описывает себя: он — красивый двадцатидвухлетний мужчина, который может быть предельно искренним и настоящим, может быть яростным до безумия, а может быть нежным, как «облако в штанах».
Долой вашу любовь! Лирический герой вспоминает, как в Одессе девушка Мария обещала прийти к четырём часам, и он её ждал. После десяти лирический герой уже начал метаться и беситься. Но тут пришла Мария и сообщила ему, что выходит замуж, чем вызвала очень бурную реакцию. Лирический герой на грани безумия, даже покончить с собой — и то слишком мало, слишком просто. Лирический герой обращается к маме, к сёстрам. Он сравнивает мучающее его чувство с пожаром парохода, при котором израненные и обгорелые люди бросаются в воду, чтобы спастись, но тонут. Он не может не кричать во весь голос.
Долой ваш строй! Лирический герой отказывается читать. Он делится откровением стихосложения: оказывается, стихи не несутся легко, как песни, а долго зреют внутри поэта, мучают его и мало-помалу, по капельке выходят в свет. Современный герою мир требует другой поэзии — поэзии переполненных улиц, нищеты, разрухи, проституции и болезни. Он, настоящий поэт, который может озвучить все эти голоса, тем и ценен, что понимает: всякая «пылинка живого» бесценна — важней, чем сам лирический герой. Да, рабочие в грязи и пыли — таких людей прежде не воспевали. Но их души достойны самой высокой поэзии. Лирический герой сравнивает себя с Христом, которого хотели распять толпы людей. Свой подвиг он характеризует как выжигание нежности из душ людей — для борьбы. А свою душу он обещает вырвать, растоптать, чтобы была большая, а потом вручить всем людям, как знамя.
Долой ваше искусство! Лирический герой противопоставляет два мира поэтов. В одном поэты разрывают своё сердце, горло, глаза, чтобы из их мук родилась истина (как пример такого поэта приводится Давид Бурлюк, футурист). В другом поэты продолжают чирикать и сюсюкать (здесь речь идёт об Игоре Северянине). Но как можно наслаждаться сладенькими песнями, когда людей расстреливают, когда земля уже наполнилась мятежами и залилась кровью? В этой части Маяковский называет себя тринадцатым апостолом, воспевающим машину (имеется в виду механизация труда) и Англию (как символ прогрессивного мира).
Долой вашу религию! В этой части лирический герой снова говорит о девушке Марии. Он просит её любви, ведь жить так страшно: люди видятся ему отвратительными уродами, как уже съеденная еда, и ему не хочется для таких людей писать… Он повторяет имя Марии, зовёт её, но ответа нет. И тогда он обращается к Богу и предлагает превратить райские сады в публичный дом, уничтожить всё прекрасное — лишь бы избавиться от тех страданий, которые приносит любовь. Лирический герой упрекает Бога, он достаёт нож из сапога, чтобы убить Бога, угрожает ангелам, требует от мира признания своего величия. Но ответа нет. «Глухо. / Вселенная спит, / положив на лапу / с клещами звёзд огромное ухо».
АНАЛИЗ ПОЭМЫ
Центральное произведение дореволюционного творчества Маяковского — поэма о любви «Облако в штанах» (1915). Сам поэт определил ее центральную идею как принципиальное отрицание всех основ существования буржуазного мира: «Долой вашу любовь!», «Долой ваше искусство!», «Долой ваш строй!», «Долой вашу религию!». Лирический сюжет поэмы — неразделенная любовь героя к Марии (обобщенный, собирательный образ возлюбленной). В образе героя индивидуально-личностные черты, проступающие в развитии любовного сюжета, соединяются с самоощущением лирического «я» в качестве «тринадцатого апостола», бросающего вызов Богу и созданной им Вселенной и становящегося предвестником мирового переворота («в терновом венце революций / грядет шестнадцатый год»). В этом произведении проявились основные черты поэтического новаторства Маяковского. Это прежде всего специфика образности, в основе которой — сочетание правдоподобия и фантастики. Такой сплав создает своеобразную сюрреалистическую модель действительности: «Вот и вечер / в ночную жуть / ушел от окон, / хмурый, / декабрый. / В дряхлую спину хохочут и ржут / канделябры». «Упал двенадцатый час, / как с плахи голова казненного», — так воспринимается бой полночных часов героем, ждущим Марию с четырех. Гипербола и гротеск — постоянные приемы в репертуаре Маяковского-поэта.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 388; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!