ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА ИЗГОНЯЕТ США

Сергей Кара-Мурза

Кризис миро-воззрения 70–80-х гг.

(глава из книги «Крах СССР»)

 

Крах СССР поражает своей легкостью и внезапностью. И российских обществоведов, и американских советологов му­чил вопрос: почему же рухнул брежневский социализм? Ведь не было ни репрессий, ни го­лода, ни жутких несправедливо­стей. Как говорится, «жизнь улучшалась»: въезжали в новые квартиры, имели телевизор, ез­дили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и покупали ее. По­чему же люди поверили М. Гор­бачеву и бросились ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продавал у метро сига­реты? Почему люди без сожа­ления отказались от системы бесплатного обеспечения жильем — ведь многих ждала бездомность? Это явление тре­бовалось понять.

Но эта легкость и внезапность краха СССР кажущиеся. Кризис легитимности вызревал в тече­ние 30 лет. Он и стал необхо­димым и достаточным условием для того, чтобы антисоветские силы завоевали в 80-е годы XX в. культурную гегемонию в среде интеллигенции, в том числе партийной. Почему же начиная с 60-X годов XX в. в со­ветском обществе стало нарас­тать ощущениё, что жизнь уст­роена неправильно? В чем при­чина нарастающего недоволь­ства? Сегодня она видится так.

Как уже говорилось, в 60–70-е годы XX в. советское общество изменилось кардинально — 70 % населения стали жить в городах. Под новыми объектив­ными характеристиками совет­ского общества 70-х годов скры­валась главная, невиди­мая опасность для обществен­ного строя — быстрое и резкое ослабление, почти исчезнове­ние, его прежней мировоззрен­ческой основы. В то время советское общество­ведение утверждало (и боль­шинство населения искренне так и считало), что этой основой является марксизм, оформив­ший в рациональных понятиях стихийные представления тру­дящихся о равенстве и спра­ведливости. Эта установка была ошибочной.

Мировоззренческой основой советского строя был общин­ный крестьянский комму­низм. Западные философы иногда добавляли слово «ар­хаический» и говорили, что он был лишь «прикрыт тонкой пленкой европейских идей». Это понимали и Ленин, примкнув­ший к этому общинному комму­низму, и марксисты-западники, которые видели в этом общин­ном коммунизме своего врага и пошли на гражданскую войну с ним в союзе с буржуазными ли­бералами. Своим врагом его считали и большевики-космопо­литы, их течение внутри побе­дившего большевизма было по­давлено в последней битве гра­жданской войны — репрессиях 1937–1938 гг.

В 60-е годы XX в. вышло на арену новое поколение после­дователей антисоветских тече­ний, и влияние его стало нарас­тать в среде интеллигенции и нового молодого поколения уже городского «среднего класса». Поэтому перестройка — этап большой русской революции XX в., которая лишь на время была «отложена» ввиду чрез­вычайных исторических обстоя­тельств. Сознательный аван­гард перестройки — духовные наследники троцкизма и, в меньшей степени, либералов и меньшевиков. Сами они этого не осознавали и поначалу счи­тали, что пытаются «улучшить систему».

Общинный крестьянский ком­мунизм — большое культурное явление, поиск «царства Божия на земле». Он придал совет­скому проекту мессианские черты, что, в частности, предо­пределило и культ личности Сталина, который был вырази­телем сути советского проекта в течение 30 лет. Кстати, антисо­ветский проект также имеет мессианские черты, и ненависть к И. Сталину носит иррацио­нальный, квазирелигиозный ха­рактер.

В ходе индустриализации, ур­банизации и смены поколений философия крестьянского ком­мунизма теряла силу и к 60-м годам XX в. исчерпала свой по­тенциал, хотя важнейшие ее положения сохраняются и по­ныне в коллективном бессозна­тельном. Для консолидации со­ветского общества и сохранения гегемонии политической сис­темы требовалось строитель­ство новой идеологической базы, в которой советский про­ект был бы изложен на рацио­нальном языке, без апелляции к подспудному мессианскому чув­ству. Однако старики этой про­блемы не видели, так как в них бессознательный большевизм был еще жив, а новое поколе­ние номенклатуры искало ответ на эту проблему (осознаваемую лишь интуитивно) в марксизме, где найти ответа не могло. Это вызвало идейный кризис в среде партийной интеллиген­ции.

Руководство КПСС после идейных и административных метаний Хрущева приняло вы­нужденное решение — «замо­розить» мировоззренческий кризис посредством отступле­ния к «псевдосталинизму» с не­которым закручиванием гаек («период Суслова»). Это давало отсрочку, но не могло разре­шить фундаментального проти­воречия. Передышка 70-х годов XX в. не была использована для срочного анализа и модерниза­ции мировоззренческой мат­рицы. Видимо, в нормальном режиме руководство КПСС того времени уже и не смогло бы справиться с ситуацией. Для решения этой срочной задачи требовалась научная дискуссия; но если бы руководство осла­било контроль, то в дискуссии потерпело бы поражение— «второй эшелон» партийной ин­теллигенции (люди типа А. Бо­вина, Ф. Бурлацкого, В. Загла­дина) был уже проникнут идеями еврокоммунистов. В от­крытой дискуссии он подыгры­вал бы антисоветской стороне, как это мы и наблюдали в годы перестройки.

Пришедшая после Л.И. Бреж­нева властная бригада (М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, Э. Ше­варднадзе), сформировавшаяся в условиях мировоззренческого вакуума и идеологического за­стоя, была уже проникнута ан­тисоветизмом. Эти люди учи­лись и воспитывались под силь­ным влиянием их сверстников-«шестидесятников», затем ко­рифеев еврокоммунизма и идеологов «пражской весны» с их утопией «социализма с чело­веческим лицом». В какой-то момент они, проскочив социал-демократию, сблизились с не­олибералами типа М. Тэтчер, но это уже было скрыто от пуб­лики.

Чем был легитимирован со­ветский строй в массовом соз­нании старших поколений? Па­мятью о массовых социальных страданиях. Аристотель выде­лял два главных принципа жиз­неустройства: минимизация страданий или максимизация наслаждений. Советский строй создавался поколениями, кото­рые исходили из первого прин­ципа — минимизация страда­ний, предотвращение социаль­ных бедствий и войны.

В 70-е годы XX в. основную активную часть общества стало составлять принципиально но­вое для СССР поколение, во многих смыслах уникальное для всего мира. Это были люди, не только не испытавшие сами, но даже не видевшие зрелища массовых социальных страда­ний.

Запад — «общество двух тре­тей». Страдания бедной трети очень наглядны и сплачивают «средний класс» лучше, чем курсы научного коммунизма. Поэтому Запад старательно поддерживает коллективную память о социальных страда­ниях, а СССР 70-х годов XX в. эту память утратил. Молодежь уже не верила, что такие стра­дания вообще существуют.

Возникло первое в истории, неизвестное по своим свойст­вам сытое общество. О том, как оно себя поведет, не могли ска­зать ни интуиция и опыт стари­ков, ни тогдашние обществен­ные науки. Вот урок: главные опасности ждут социализм не в периоды трудностей и нехватки, а именно тогда, когда сытое общество утрачивает память об этих трудностях. Абстрактное знание о них не действует.

Урбанизация, как было ска­зано ранее, создала и объек­тивные предпосылки для недо­вольства советским жизнеуст­ройством. Этим воспользова­лись антисоветские идеологи, которые широко применяли ме­тоды манипуляции сознанием. Она опирается прежде всего на уже имеющиеся в общест­венном сознании стереотипы, и в психологической войне, на­правленной на разрушение об­щества, важнейшими из таких стереотипов являются те, в ко­торых выражается недоволь­ство.

Утрата способности к рефлек­сии над собственным недоволь­ством — это особая слабость сознания, оборотная сторона избыточного патернализма. Он ведет к инфантилизации обще­ственного сознания в благопо­лучный период жизни. Люди отучаются ценить блага, соз­данные усилиями предыдущих поколений, рассматривают эти блага как неуничтожаемые, «данные свыше». Социальные условия воспринимаются как явления природы, как воздух, который не может исчезнуть. Они как будто не зависят от твоей общественной позиции.

Развитие производства отста­вало от темпа повышения обра­зовательного уровня молодежи, и содержательность труда на большой части рабочих мест не удовлетворяла притязаний мо­лодых людей с высшим и сред­ним образованием. Это было объективной причиной недо­вольства, но быстро устранить ее не было возможности. На снижение запросов молодежи (в виде сокращения притязаний посредством снижения уровня образования) советское руково­дство не пошло, хотя в начале 70-х годов XX в. подобные предложения, исходя из запад­ного опыта, делались. Это ре­шение не допустило снижения долговременной жизнеспособ­ности нашего общества (на этом ресурсе постсоветские респуб­лики продержались в 90-е годы XX в.); однако в краткосрочной перспективе СССР получил пару поколений молодежи, ко­торые чувствовали себя обез­доленными. Они были бук­вально очарованы перестрой­кой, гласностью, митингами и культурным плюрализмом.

Говорят, что массы «утратили веру в социализм», что возоб­ладали ценности капитализма (частная собственность, конку­ренция, индивидуализм, на­жива). Это мнение ошибочно. Тогда еще такого массового сдвига не произошло. Очень не­большое число граждан созна­тельно отвергали главные ус­тои советского строя. Чаще всего они просто не понимали, о чем идет речь, и не обладали навыками и возможностями для самоорганизации. Отказ от штампов официальной совет­ской идеологии вовсе не гово­рит о том, что произошли прин­ципиальные изменения в глу-бинных слоях созна­ния {чаяниях). Перестройку пришлось проводить еще под лозунгом «Больше социа­лизма!».

Мировоззренческий кризис порождает кризис легитимности политической системы, а затем и кризис государства. Для кру­шения советского строя необхо­димым условием было состоя­ние сознания, которое Ю.В. Ан­дропов, как мы уже отмечали, определил четко: «Мы не знаем общества, в котором живем»^[55]. Не знали — не могли и защи­тить. В 70–80-е годы XX в. это состояние ухудшалось: незна­ние превратилось в непонима­ние, а затем и во враждебность, дошедшую у части элиты до степени паранойи.

Незнанием была вызвана и неспособность руководства вы­явить и предупредить назре­вающие в обществе противоре­чия, найти эффективные спо­собы разрешить уже созревшие проблемы. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий по изменению общественного строя, а значит, и к неспособно­сти защитить свои кровные ин­тересы.

Уходило поколение партийных работников, которое выросло в «гуще народной жизни». Оно «знало общество» не из учебни­ков марксизма, а из личного опыта и опыта своих близких. Это знание в большой мере было неявным, неписаным, но оно было настолько близко и понятно людям этого и преды­дущих поколений, что казалось очевидным и неустранимым. Систематизировать и «записы­вать» его казалось ненужным, к тому же те поколения жили и работали с большими перегруз­ками. Со временем, не отло­жившись в адекватной форме в текстах, это неявное знание стало труднодоступным.

Новое поколение номенкла­туры в массе своей было детьми партийной интеллиген­ции первого поколения. Фор­мальное знание вытеснило у них то неявное интуитивное знание о советском обществе, которое они еще могли получить в семье. Гуманитарная культура СССР не смогла в должной мере интегрироваться с соци­ально-научной рационально­стью.

Обществоведение, построен­ное на историческом материа­лизме, представляет собой за­конченную конструкцию, которая очаровывает своей способно­стью сразу ответить на все во­просы, даже не вникая в суть конкретной проблемы. Это ква­зирелигиозное построение, ко­торое освобождает человека от необходимости поиска других источников знания и выработки альтернатив решения.

Инерция развития, набранная советским обществом в 30–50-е годы XX в., еще в течение двух десятилетий тащила страну вперед по накатанному пути. И партийная верхушка питала ил­люзию, что она управляет этим процессом. В действительности те интеллектуальные инстру­менты, которыми ее снабдило обществоведение, не позволяли даже увидеть процессов, проис­ходящих в обществе. Тем более не позволяли их понять и овла­деть ими. Не в том проблема, какие ошибки допустило партийное руководство, а какие решения приняло правильно. Проблема была в том, что оно не обла­дало адекватными средствами познания реальности. Это как если бы полководец, готовящий большую операцию, вдруг обна­руживает, что его карта не соот­ветствует местности, это карта другой страны.

Отрыв высшего слоя номенк­латуры от реальности совет­ского общества потрясал. Каза­лось иногда, что ты говоришь с инопланетянами: партийная ин­теллигенция верхнего уровня не знала и не понимала особенно­стей советского промышленного предприятия, колхоза, армии, школы. Начав в 80-е годы XX в. их радикальную перестройку, партийное руководство подре­зало у них жизненно важные ус­тои, как если бы человек, не знающий анатомии, взялся де­лать сложную хирургическую операцию. Ситуацию держали кадры низшего и среднего звена. Как только М. Горбачев в 1989–1990 гг. нанес удар по партийному аппарату и по сис­теме хозяйственного управле­ния, разрушение приобрело ла­винообразный характер.

Важно и то, что учебники ис­торического материализма, по которым училась партийная ин­теллигенция с 60-х годов XX в; (как и западная партийная ин­теллигенция), содержали скры­тый, но мощный антисоветский потенциал. Люди, которые дей­ствительно глубоко изучали марксизм по этим учебникам, приходили к выводу, что совет­ский строй неправильный .Радикальная часть интелли­генции уже в 60-е годы открыто заявляла, что советский строй— не социализм, а искажение всей концепции К. Маркса.

И это вовсе не означало, что часть партийной интеллигенции «потеряла веру в социализм» или совершила предательство идеалов коммунизма. Даже на­против, критика советского строя велась с позиций мар­ксизма и с искренним убежде­нием, что эта критика направ­лена на исправление дефектов советского строя, на приведе­ние его в соответствие с вер­ным учением Маркса. Но такая критика была для советского общества убийственной. Хотя надо признать, что и конструк­тивная критика «просоветской» части общества была использо­вана во время перестройки с антисоветскими целями. Избе­жать такого использования было практически невозможно.

Критика «из марксизма» раз­рушала легитимность совет­ского строя, утверждая, что вместо него можно построить гораздо лучший строй — ис­тинный социализм. А по­скольку она велась на языке марксизма, остальная часть ин­теллигенции, даже чувствуя глубинную ошибочность этой критики, не находила слов и ло­гики, чтобы на нее ответить, — у нее не было другого языка.

Перестройка обнаружила важный факт: из нескольких де­сятков тысяч профессиональ­ных марксистов, которые рабо­тали в СССР, большинство в начале 90-х годов XX в. пере­шло на сторону антисоветских сил. Перешло легко, без всякой внутренней драмы. Всех этих людей невозможно считать аморальными. Значит, их про­фессиональное знание мар­ксизма не препятствовало та­кому переходу, а способство­вало ему. Они верно опреде­лили: советский строй был «не­правильным» с точки зрения марксизма. Значит, надо вер­нуться в капитализм, исчерпать его потенциал развития произ­водительных сил, а затем при­нять участие в «правильной» пролетарской революции. Сей­час большинство из них, ви­димо, разочаровались в этой догматической иллюзии, но дело сделано.

Разговор об антисоветском мышлении сложен — очень многие в той или иной степени были проникнуты таким мышле­нием, даже сами того не заме­чая. Сейчас можно утверждать, что на самом раннем этапе мысленного отрицания «темных сторон» советского строя в ан­тисоветский проект был зало­жен ряд ложных идей. В тот мо­мент эти идеи формулирова­лись в мягкой форме и не вызы­вали отторжения. В них не было видно неминуемого разрыва с главным стволом «советского пути». На самом же деле именно тогда этот разрыв и произошел, и эти мягкие идеи (например, о желательности не­большой, уютной безрабо­тицы) задали новую, все более отклоняющуюся траекторию общественной мысли. В 60-е и даже 70-е годы XX в. казалось, что отклонение несущественно.

Русский философ В.В. Роза­нов сказал, что российскую мо­нархию убила русская литера­тура. Это гипербола, но в ней есть зерно истины. По аналогии можно сказать, что советский строй убила Академия общест­венных наук при ЦК КПСС и сеть ее партийных школ.

Кризис мировоззрения был использован и углублен дейст­виями антисоветской части элиты. Культурная программа перестройки была жесткой, мас­совое сознание испытало шок. У людей была подорвана способ­ность делать связные рацио­нальные умозаключения, осо­бенно с использованием абст­рактных понятий. Они затрудня­лись рассчитать свой интерес и предвидеть опасности.

Функция предвидения, в том числе функция распознавания угроз, угасала в 70-е годы XX в. Так, не были правильно оце­нены сообщения о переносе на­правления ударов информаци­онно-психологической войны против СССР с социальной сферы на этническую. Было проигнорировано обновление теоретической базы доктрины этой войны — принятие за ос­нову теории А. Грамши о куль­турной гегемонии. Можно ска­зать, что речь шла о смене парадигмы холодной войны, доктрины большой на­ступательной операции, а в СССР доктрина обороны оста­лась неизменной.

Не было никакой реакции на создание в США политических технологий постмодерна, ис­пользующих новаторский опыт фашизма и «молодежных бун­тов» 1960-х гг. Соответственно, СССР не смог адекватно отве­тить на вызов польской «Соли­дарности», которая была моти­вирована именно коммунисти­ческим фундаментализмом, но использована против социа­лизма и СССР. Советская циви­лизация утрачивала жизнеспо­собность.

К концу XX в. советское обще­ство в массе своей утратило на­вык предвидения угроз. Даже предчувствия исчезли. Это было признаком назревания большого кризиса, а потом стало причиной его углубления и затягивания. Не чувствуешь опасности — и попадаешь в беду.

Уже с начала перестройки специалисты фиксировали это странное изменение в сознании людей — на время в обиход вошел даже термин «синдром самоубийцы». Операторы больших технических систем совершали целую цепочку не­допустимых действий, как будто специально хотели устроить ка­тастрофу. Вот, на шахте в Дон­бассе произошел взрыв метана, погибли люди. Был неисправен какой-то датчик, подавал лож­ные сигналы. Вместо того чтобы устранить неисправность, его просто отключили. Не помогло, сигналы беспокоили — и после­довательно отключили 23 ана­лизирующих и сигнализирующих устройства.

В конце 80-х годов XX в. по­ложение ухудшилось, пренеб­режение опасностями стало принимать патологический ха­рактер. Так, на трубопроводах — транспортной системе повы­шенной опасности — были по­всеместно устранены обход­чики. Между тем присутствие хотя бы по одному обходчику даже на больших участках трассы предотвратило бы тяже­лую аварию лета 1989 г. в Баш­кирии. То же происходило и на железной дороге — резкое со­кращение работ по осмотру пути и подвижного состава привело к росту числа крушений и аварий, включая катастрофические, в том числе при перевозке особо опасных грузов.

Но признаком общей беды это стало потому, что так вели себя люди в самых разных делах. Среди бела дня при полной ви­димости немыслимым образом сталкивались два корабля, ко­торые вели опытные капитаны. Точно так же была исключена проблема угроз и рисков из об­суждения программы реформ. Навык их предвидения сумели изъять и из массового сознания. Да, подавляющее большинство граждан с самого начала не ве­рило, что приватизация будет благом для страны и для них лично. Но 64 % опрошенных от­ветили: «Эта мера ничего не изменит в положении людей».

Это признак глубокого повре­ждения в сознании. Как может приватизация всей промышлен­ности, и прежде всего практиче­ски всех рабочих мест, ничего не изменить в положении лю­дей! Как может ничего не изме­нить в положении людей массо­вая безработица, которую те же опрошенные предвидели как следствие приватизации!

Кто несет ответственность за деградацию этой защитной функции? Надо признать, что И. Сталин и руководимая им ко­манда эту функцию в течение своего «отчетного периода», в общем, выполнили успешно, что и показала Великая Отечест­венная война. Дальше возникла неопределенность. В новых ус­ловиях со сменой поколений старые методы быстро теряли эффективность. Общество вступило в новый этап, а руко­водство не смогло выработать адекватной доктрины и создать адекватные новым угрозам средства защиты. Старая ин­теллектуальная элита КПСС и советского государства (пред­ставленная М.А. Сусловым) оказалась несостоятельна. А новая сама стала источником угроз.

Почему эрозия мировоззрен­ческой матрицы советского строя не вызвала эффективных действий руководителей госу­дарства и КПСС, пока домини­рующие позиции не заняли функционеры «поколения Гор­бачева»? Можно утверждать, что они с их типом знания и ме­тодологическими навыками были не на высоте этой задачи, как генералы бывают не на вы­соте задач войны нового поко­ления. Их образование, отно­сящееся к данной проблеме, ог­раничивалось историческим ма­териализмом, проникнутым ме­ханистическим детерминиз­мом. Понимание тех процессов, которые переживало советское общество, требовало как мини­мум освоения представлений о культурной гегемонии, развитых А. Грамши. Но эти представле­ния были отвергнуты офици­альным советским обществове­дением, их освоила именно ан­тисоветская часть сообщества гуманитарных специалистов.

Традиционное общество формирует представление о себе самом, опираясь на рели­гиозное чувство, на предание и обыденное знание, на утопию и даже на коллективное бессозна­тельное. Для индустриального сложного общества требуется уже рациональное обществове­дение научного типа, хотя и оно должно быть согласовано с ми­фами.

Советское обществоведение, которое в методологическом плане было ближе к натурфило­софии, чем к науке, потерпело полное фиаско. Оно не смогло адекватно описать «анатомию и физиологию» советского обще­ства, не смогло предвидеть ка­тастрофического системного кризиса конца XX в. и даже ле­гитимировало разрушительные действия 1990-х гг. Эта беспо­мощность была такой неожи­данной, что многие видели в ней злой умысел, даже обман и предательство. Конечно, был и умысел — против СССР велась холодная война, геополитиче­ский противник ставил целью уничтожение СССР и всеми средствами способствовал на­шему кризису. Но наш предмет — то общее непонимание про­исходящих процессов, которое парализовало защитные силы советского государственного и общественного организма.

Провал нашего об­ществоведения выразился пре­жде всего в уходе от осмысле­ния фундаментальных вопро-сов. Их как будто и не сущест­вовало, в момент быстрого раз­вития кризиса не было никакой возможности поставить их на обсуждение. Из рассуждений была исключена катего­рия выбора. Говорили не о том, «куда и зачем двигаться», а «ка­ким транспортом» и «с какой скоростью». Иррациональным был уже сам тоталитарный ло­зунг перестройки «иного не дано!», исключающий из ана­лиза саму категорию альтер­натив. А ведь так назывался сборник программных статей верхушки сообщества гумани­тариев и социологов.

Фраза Ю. Андропова о «не­знании общества» была сигна­лом бедствия. В тот момент в СССР было 163 тыс. научных работников в сфере обществен­ной науки. Если они не могли обеспечить государство и об­щество достоверным знанием, значит, их методологическая база была принципиально не­адекватна объекту изучения — советскому обществу и его ос­новным системам.

Исторический материализм стал методологическим фильт­ром, искажающим реальность. Фатализм истмата был когда-то полезен трудящимся как заме­нитель религиозной веры в пра­воту их дела, но в советское время положение изменилось принципиально. Теперь требо­вался не «заменитель религи­озной веры», а достовер­ное знание. Фатализм стал, как выражался А. Грамши, «причи­ной пассивности, дурацкого са­модовольства».

И Грамши записал в «Тюрем­ных тетрадях» такое замечание:

«Что касается исторической роли, которую сыграла фата­листическая концепция фило­софии практики [исторический материализм], то можно было бы воздать ей заупокойную хвалу, отметив ее полезность для определенного историче­ского периода, но именно по­этому утверждая необходи­мость похоронить ее со всеми почестями, подобающими слу­чаю».

Эти похороны не состоялись, и сегодня истмат лишь «вывер­нут» в фундаментализм меха­нистического неолиберализма.

Нельзя проходить мимо такого важного явления, как антисо­ветский марксизм 60–80-х го­дов XX в. на Западе и в СССР, Он сыграл исключительно важ­ную роль в мировоззренческом кризисе советского общества. Вот когорта виднейших совет­ских интеллектуалов, которые в 1950-е гг. вместе учились на философском факультете МГУ, — М. Мамардашвили, А. Зи­новьев, Б. Грушин, Г. Щедро­вицкий, Ю, Левада. Теперь о них пишут: «Общим для талант­ливых молодых философов была смелая цель— вернуться к подлинному Марксу».

Так, они вместо изучения ре­ального общества своей страны с целью его укрепления верну­лись к Марксу, в Англию XIX в. Что же могла обнаружить у «подлинного Маркса» эта та­лантливая верхушка советских философов для понимания СССР второй половины XX в.? Жесткий евроцентризм, край­нюю русофобию и отрицание «грубого уравнительного ком­мунизма» как реакционного вы­кидыша цивилизации, тупиковой ветви исторического развития. Все это в период сталинской «вульгаризации марксизма» было «спрятано» от внимания широкой публики — а теперь «талантливые молодые фило­софы» это раскопали и, зани­мая важные позиции в партий­ной печати, заложили в ее под­текст. И они почти все сдвину­лись к радикальному антисове­тизму. Те, кто пошли учиться как защитники советской системы, сначала перешли на позиции враждебного инакомыслия, а потом влились в ряды ее актив­ных разрушителей.

Мы стоим перед фактом, ко­торый невозможно отрицать: неспособность советского об­ществоведения овладеть ре­альностью была вызвана оши­бочными представлениями большого интеллектуального сообщества. Объяснять это аморальностью или конфор­мизмом членов сообщества не­возможно. Можно с уверенно­стью сказать, что ни А.Д. Саха­ров, ни Т.И. Заславская, ни дру­гие представители советской (антисоветской) интеллектуаль­ной элиты не желали и не ожи­дали такого результата, к кото­рому пришли в 1991 г. Они в своем проектировании допус­тили фундаментальные и ог­ромные по своим масштабам ошибки. Они ломали советский строй ради «цивилизованного, гуманного и «социализирован­ного» капитализма», а пришли к капитализму «спекулятивному, авантюристскому, грабитель­скому, форме меркантилизма», Это значит, что методологическая база анализа и проектирования российской реформаторской элиты, включая экспертное со­общество власти, была совер­шенно неадекватна реальности. Это были слепые, которые вели страну к пропасти. Кто нанял этих слепых и поставил их во главе колонны — особый во­прос, мы здесь говорим об ин­теллектуальном инструмента­рии российских реформ.

В этих условиях знание заме­нялось мифотворчеством, а массовое сознание, не защи­щенное навыками рациональ­ных умозаключений об общест­венных процессах, не могло со­противляться внедрению идей-«вирусов».

Видный социолог Г.С. Батыгин писал: «Советская философская проза в полной мере наследо­вала пророчески-темный стиль, приближавший ее к по­эзии, иногда надрывный, но чаще восторженный. Филосо­фом, интеллектуалом по пре­имуществу считался тот, кто имел дар охватить разумом мироздание и отождествиться с истиной. Как и во времена стоиков, философ должен был быть знатоком всего на свете, в том числе и поэтом… В той степени, в какой в пуб­личный дискурс включалась со­циально-научная рационализи­рованная проза, она также пе­ренимала неистовство по­эзии».

Такое обще­ствоведение было не в состоя­нии выявлять главные противо­речия, проблематизировать ре­альность и нарабатывать жест­кое «инженерное» знание. По­пытки противостоять кризису, перераставшему в катастрофу, не были обеспечены социаль­ными технологиями, основан­ными на знании научного типа. Требовалось кардинальное об­новление познавательного ап­парата, но этого не произошло.

Вся система ложных пред­ставлений, которые сделали со­ветское обществоведение не­дееспособным, еще требует ис­следований, но много выяви­лось уже в ходе перестройки. Так, стало очевидно, что мыш­ление старого поколения совет­ской политической элиты, как и обыденное сознание советского человека, было проник­нуто эссенциализмом, верой в неизменность (или хотя бы вы­сокую устойчивость) некоторых сущностей и качеств, присущих общественному сознанию.

Подавляющему большинству советских людей казалось, что заданные культурой качества человека очень устойчивы, что в них есть как будто данное нам свыше жесткое ядро. Специ­ально об этом не думали, а ока­залось, что оно подвижно и поддается воздействию образа жизни, образования, телевиде­ния. Культура — это огромная машина, которая чеканит нас в основном по чертежу, заложен­ному в нее сильными мира сего. Мы, конечно, сопротивляемся, подправляем чертеж, изменяем чеканку своей низовой культу­рой. Но диапазон воздействий широк, возможностей от них ук­лониться часто не хватает.

В массе своей советские люди исходили из того представления о человеке, которым было про­никнуто низовое «народное православие». Они считали, что человеку изначально присущи качества соборной личности, тяга к правде и справедливости, любовь к ближним и инстинкт взаимопомощи. Особенно, как считалось, это было присуще русскому народу. Как говори­лось, таков уж его «националь­ный характер». А поскольку все эти качества считались сущно­стью национального характера, данной человеку изначально, то они и будут воспроизводиться из поколения в поколение вечно. Была такая неосознан­ная уверенность.

Эта вера породила ошибоч­ную, в важной своей части, ан­тропологическую модель, поло­женную в основание советского жизнеустройства. Устои рус­ского народа и братских наро­дов России, которые были при­сущи им в период становления советского строя, были приняты за их природные свойства. Счи­талось, что их надо лишь очи­щать от «родимых пятен капи­тализма». Задача воспроизвод­ства этих устоев в меняющихся условиях (особенно в обста­новке холодной войны) не только не ставилась, но и отвер­галась с возмущением. Как можно сомневаться в крепости устоев! А ведь это воспроизвод­ство надо было вести в принци­пиально новых условиях конца XX в., оно требовало гибкости и адаптивности, регулярного «ре­монта» и «модернизации».

Эффективности крестьянского коммунизма как мировоз­зренческой матрицы хватило в СССР на 4—5 поколений. Люди, рожденные в 50-х годах XX в., вырастали в новых условиях, их культура формировалась под влиянием мощного потока обра­зов и соблазнов с Запада. Если бы советское общество исхо­дило из реалистичной антропо­логической модели, то за 50–60-е годы XX в., в принципе, можно было выработать и новый язык для разговора с грядущим поко­лением, и новые формы жизне­устройства, отвечающие новым потребностям. А значит, Россия преодолела бы кризис и про­должила развитие в качестве независимой страны на собст­венной исторической траекто­рии культуры.С этой задачей советское об­щество не справилось и потер­пело поражение. В 70–80-е годы XX в. в культуре интеллигенции возник компонент социал-дар­винизма и стал просачиваться в массовое сознание. Право на жизнь (например, в виде права на труд и на жилье) стало ста­виться под сомнение — сначала неявно, а потом все более громко. Положение изменилось кардинально в конце 1980-х гг., когда это отрицание стало ос­новой официальной идеологии.

 

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

= на злобу дня =

Сергей Исрапилов

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА ИЗГОНЯЕТ США

 

Всего несколько дней на­зад пришло хорошее извес­тие – на выборах в Чили убедительно победил канди­дат левого объединения Мишель Бачелет. Итак, в Ла­тинской Америке ширится число стран, выбравших со­циалистических лидеров и избравших путь социалисти­ческих реформ. Как показы­вает опыт, социалистические страны – лучшие друзья уже не социалистической России.
Распад Советского Союза и крушение ориентированных на него государств нанесли огромный урон социалисти­ческой идее. Но социализм не умер. На фоне отступле­ния на Евразийском конти­ненте, совершенно неожи­данно социализм усилился в Латинской Америке.

Неожиданно потому, что именно Латинская Америка долго воспринималась как «задний двор» США и еще потому, что именно здесь были жесткие репрессии против носителей левой, со­циалистической идеологии. Пока мы слышали разговоры про «мирное сосуществова­ние», «перестройку» и «ка­питализм с человеческим лицом»в Латинской Америке при поддержке США были убиты десятки тысяч активи­стов левых партий и просто граждан левых политических взглядов. Людей живьем сбрасывали с вертолетов, расстреливали без суда и следствия, травили…

Так, буквально на днях опубликованы новые доказа­тельства того, что бывший президент Бразилии Жусе­лину Кубичек не просто по­гиб в автокатастрофе в 1976 году, а был убит в результате действий военной хунты, за­хватившей власть. Недавно проведена эксгумация остан­ков другого бывшего прези­дента Бразилии, приемника Кубичека, Жуана Гуларта, предположительно тоже убитого хунтой.

Сегодня значительная часть Латинской Америки живет в условиях социали­стических преобразований. Социалистические преобра­зования проводит Аргентина – страна с населением 42,6 млн. чел., Боливия – 10,6 млн., Бразилия – свыше 201 млн. чел., Венесуэла – 28,4 млн., Куба – 11 млн. чел., Никарагуа – 6 млн., Перу – св. 30 млн., Сальвадор – 6,9 млн., Уругвай – 3,3 млн. чел., Чили 17,2 млн., и Эквадор – 15,4 млн. Итого – 12 стран с населе­нием 372,8 млн. чел.

Разумеется, ны­нешний социализм Латин­ской Америки сильно отли­чается от социа лизма в СССР или в Китае, или, как его называют в Латинской Америке, от «социализма XX века». Социа листические ли­деры Латинской Америки охотно подчеркивают эти отличия. Что, впрочем, вполне резонно. Социализм в XX веке возник и действовал в совершенно других, го­раздо более сложных исто­рических условиях, в борьбе и войнах. И потому исполь­зовал более жесткие формы самозащиты.

Несмотря на бесконечные предсказания краха латино­американского социализма, пока ареал его в Латинской Америке только ширится. Так, 16 декабря в Чили за­вершился второй тур прези­дентских выборов, победу на которых одержала кандидат от левой коалиции «Новое большинство» М. Бачелет.

Подводить итоги рано, но ясно, что социалистическим правительствам Латинской Америки многое удалось сделать. Так, в Аргентине с 2003 года почти в 4 раза вы­рос ВВП в пересчете на душу населения; утроился ВВП на душу населения в Бразилии и Венесуэле… Реализуются масштабные социальные программы; бо­лее справедливым стано­вится распределение соци­альных благ.

Россия внесла особый вклад в практическую реали­зацию социалистической идеи в практику государст­венного строительства. И социалистические государ­ства во всем мире остаются друзьями России – скорее, по доброй памяти и историче­ской симпатии.

Однако, практические про­блемы, которые стоят перед государствами Латинской Америки сегодня иные, чем у России. В частности, в Ла­тинской Америке сохраня­ется вполне приличный де­мографический прирост на­селения. И потому страны Латинской Америки еще мо­гут позволить себе дальней­шую либерализацию обще­ственных нравов. Так, лати­ноамериканские социалисты вполне терпимы к новому веянию – поддержке гомо­сексуальных браков. Что ни­как не подходит сегодняш­ней России.

Россия, как и страны Ев­ропы сегодня стоят на грани начинающейся консерватив­ной революции. Депопуля­ция европейских народов вынуждает все более осто­рожно относиться к идее ли­берализации общественных отношений даже ради даль­нейшего экономического роста. Но при всем, что от­деляет Европу и Россию от социалистов Латинской Америки, у нас общая беда – либерализм, и стоящие за этой идеологией трансна­циональные компании. Ев­ропа и Россия сыты по горло «мультикультурностью» и постепенно склоняются к пути консервативного разви­тия. И для Латинской Аме­рики экономический либера­лизм принес страдания и резкий рост социальных проблем. От одного и того же зла мы пытаемся уйти – пусть и разными путями.

В целом можно сказать, что непрерывно увеличива­ется число признаков при­ближающегося краха Запада. К примеру, на исламском Востоке гибнут националь­ные государства, построен­ные по образу западных. Что ждет народы, которые «из­бавятся» от своего государ­ства и, заодно и от эконо­мики? В Латинской Америке побеждают социалисты.

При всей разнице указан­ных процессов их объеди­няет то, что США и трансна­циональные корпорации, – спонсоры либеральной идео­логии явно теряют контроль за ситуацией.

-------------------------------------

Сергей Советский

Пролетарское прозрение, или…

(окончание)

 

   Том 6 (Заключительное слово на XIII конференции РКП(б) 17 января 1924г) «Гово­рят о травле Троцкого. Я на­помню вам о двух фактах для того, чтобы вы имели возмож­ность судить. Первый факт – это инцидент, разыгравшийся на сентябрьском пленуме ЦК, когда Троцкий в ответ на за­явление члена ЦК Комарова о том, что члены ЦК не могут отказываться от исполнения решений ЦК, сорвался (c.38) и покинул заседание пленума. Вы помните, что пленум ЦК на­правил тогда к Троцкому “де­легацию” с просьбой вернуться на заседание пленума. Вы пом­ните, что Троцкий отказался исполнить просьбу пленума, проявив тем самым отсутст­вие минимальной дозы уваже­ния к своему ЦК. Или еще ис­тория с другим фактом, со­стоящим в том, что Троцкий решительно отказывается работать в центральных со­ветских органах, в СТО и в Совнаркоме, несмотря на дважды принятое ЦК ре­шение о том, чтобы Троц­кий приступил, наконец, к работе в советских орга­нах. Можно ли считать нормальным положение, ко­гда член ЦК игнорирует решение ЦК? Не говорят ли все эти факты о том, что разговоры о травле являются пустой сплет­ней, что если уж винить кого-либо, то нужно ви­нить самого Троцкого, по­ведение которого нельзя рассматривать иначе, как издевку над ЦК?» (c.39) Бюллетень. М., 1924.

Том 6 (Троцкизм или лени­низм?) Речь на пленуме комму­нистической фракции ВЦСПС

19 ноября 1924 г) « Среди членов партии усиленно рас­пространяют слухи о том, что ЦК в целом был будто бы про­тив восстания в октябре 1917 года. Эти слухи усиленно под­держиваются последними ли­тературными выступлениями Троцкого. Я должен ввиду этого противопоставить этим нелепым слухам дейст­вительные факты. (c.325) Я беру протоколы заседания ЦК нашей партии от 10 (23) ок­тября 1917 года. Присутст­вуют: Ленин, Зиновьев, Каме­нев, Сталин, Троцкий, Сверд­лов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольни­ков, Ломов. Обсуждается во­прос о текущем моменте и восстании. После прений голо­суется резолюция товарища Ленина о восстании. Резолю­ция принимается большинст­вом 10 против 2. Из протоко­лов ясно, что противники не­медленного восстания – Каме­нев и Зиновьев – вошли в орган политического руководства восстанием наравне со сто­ронниками восстания. Ни о ка­ком расколе не было и не могло быть речи. (c.326) Троцкисты усиленно распространяют слухи о том, что вдохновите­лем и единственным руково­дителем Октябрьского вос­стания являлся Троцкий. Я да­лек от того, чтобы отрицать несомненно важную роль (c.327) Троцкого в восста­нии. Но должен сказать, что никакой особой роли в Ок­тябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петро­градского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руково­дивших каждым шагом Троц­кого. Возьмем протоколы сле­дующего заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года. При­сутствуют члены ЦК, плюс представители Петроград­ского комитета, плюс пред­ставители военной организа­ции, фабзавкомов, профсоюзов, железнодорожников. Всего 25 человек. Принимается резолю­ция Ленина о восстании боль­шинством 20 против 2, при 3 воздержавшихся. Избирается практический центр по орга­низационному руководству вос­станием. В этот центр выби­раются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Задачи практического центра: руководить всеми практическими органами вос­стания согласно директивам Центрального Комитета. Та­ким образом, на этом заседа­нии ЦК произошло, как видите, нечто “ужасное”, т.е. в состав практического центра, при­званного руководить восста­нием, “странным образом” не попал “вдохновитель”, “главная фигура”, “единственный руко­водитель” восстания, Троцкий (c.328). “Правда” № 269, 26 но­ября 1924 г.

Из этих выдержек видно, что Троцкий, на всём пути, противо­поставлял себя партии и пар­тийной дисциплине, желал быть только у руля власти, занимался интригами, разложением, рас­шатыванием и расколом партии изнутри.

Том 14 ( О недостатках пар­тийной работы и мерах ликви­дации троцкистских и иных двурушников: Доклад на Пле­нуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года) « Они забыли о том, что Советская власть победила только на одной шестой части света, что пять шестых света составляют владения капиталистических госу­дарств. Они забыли, что Со­ветский Союз находится в об­становке капиталистического окружения (c.154). Не ясно ли, что пока существует капита­листическое окружение, будут существовать у нас вреди­тели, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств? (c.156). Рестав­рация капитализма, ликвида­ция колхозов и совхозов, вос­становление системы экс­плуатации, союз с фашист­скими силами Германии и Япо­нии для приближения войны с Советским Союзом, борьба за войну и против политики мира, территориальное расчленение Советского Союза с отдачей Украины немцам, а Приморья – японцам, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него вра­ждебных государств и как средство достижения этих за­дач – вредительство, дивер­сия, индивидуальный террор против руководителей Совет­ской власти, шпионаж в пользу японо-немецких фашистских сил – такова развернутая Пя­таковым, Радеком и Сокольни­ковым политическая плат­форма нынешнего троцкизма. (c.158) Нынешние вредители и диверсанты, троцкисты– это большей частью люди партий­ные, с партийным билетом в кармане, – стало быть, люди, формально не чужие. Если старые вредители шли против наших людей, то новые вреди­тели, наоборот, лебезят пе­ред нашими людьми, восхва­ляют наших людей, подхалим­ничают перед ними для того, чтобы втереться в доверие (c.159). Вредители обычно при­урочивают главную свою вре­дительскую работу не к пе­риоду мирного времени, а к пе­риоду кануна войны или самой войны» (c.167) Правда. 29 марта 1937г

Умение видеть и оценивать политическую обстановку, на­глядно видно в интервью Ста­лина И.В.:

Том14 ( Беседа с председате­лем американского газетного объединения “Скриппс-Говард Ньюспейперс” господином Рой Говардом 1 марта 1936 года) « Говард. Если вспыхнет война, то в какой части света она может разразиться раньше? (c.104) Сталин. Имеются, по-моему, два очага военной опас­ности. Первый очаг находится на Дальнем Востоке, в зоне Японии. Второй очаг нахо­дится в зоне Германии. Воз­можно, однако, что центр этой опасности переместится в Европу. Об этом говорит хотя бы недавнее интервью госпо­дина Гитлера, данное им одной французской газете. В этом интервью Гитлер как будто пытается говорить миролю­бивые вещи, но это свое “ми­ролюбие” он так густо пере­сыпает угрозами по отноше­нию к Франции и Советскому Союзу, что от “миролюбия” ни­чего не остается. Как видите, даже тогда, когда господин Гитлер хочет говорить о мире, он не может обойтись без угроз.» (c.105) «Правда». 5 марта 1936 года

Из озвученного видно, что Сталин И.В. оказался прав. Центр военной опасности пере­местился в Европу. И Гитлер завоевал пол Европы не только благодаря мощи немецкого оружия, но и благодаря присут­ствию в завоеванных странах пятой колоны. Что бы долго не расписывать, кто и где имели место быть (Генлейн, Квислинг, Тисо и т.д.) и помогали Гитлеру, воспользуемся справочником, что такое пятая колонна. «Нака­нуне и во время Второй миро­вой войны 1939 -1945 годов «пятой колонной» называлинацистскую агентуру в различ­ных странах, помогавшую за­хвату этих стран немецкими войсками» Присутствовала на­цистская агентура в СССР? Да. Надо было её истреблять. Обя­зательно, иначе было бы ещё больше людского горя и более долгий период в ВОВ. Я говорю именно о горе и о сроке, а не о победе фашизма. История лю­бых освободительных войн, и тем более история нашей Ро­дины, показывают, свободный народ поработить не возможно. Тут ещё оппозиция начала под­нимать голову. Вот и объясне­ние (не оправдание) заведён­ных дел 1937 – 1938гг. О нали­чии в партии и руководстве страны изменников нашей Ро­дины, о подрыве социалистиче­ского государства изнутри, пока­зывает история сегодняшнего дня. Что не смог Троцкий, начал Хрущёв, а довершили Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе и дру­гие. В подтверждение тому, предисловие к книге зарубеж­ных лжецов, написанное лично Яковлевым, - «чёрная книга коммунизма», где количество жертв репрессий - 95 миллио­нов человек. Член и секре­тарь ЦК КПСС с 1986г, член Политбюро ЦК КПСС с 1987г., а на самом деле иуда, перевёр­тыш, предатель. Предисловие, где нет ни одного подтвер­ждающего факта, а лишь потоки лживой грязи и ненависти боль­ного, воспалённого мозга. Вос­хваление царизма и фашизма. Но есть в этом предисловии и познавательное. Хвалебная и не скрываемая ода себе и таким же подонкам, причастным к раз­валу СССР. Говоря о порочной сущности большевиков, ссыла­ется на себя и подразумевает нынешнюю власть. Подтвер­ждая тем самым тот факт, что предупреждения Ленина В.И., Сталина И.В. о разного рода подонках, проникающих в верх­ние эшелоны власти - не вы­думки. И что внутренняя и внешняя опасности в окружении капитализма – это реальность.

« Я знаю, о чем пишу. Вступил в партию во время войны, вое­вал, прошел в КПСС длинный путь — от секретаря первич­ной парторганизации до члена Политбюро. Еще вчера боль­шевики — «последовательные интернационалисты», а сего­дня — национал-патриоты. Еще вчера они — воинствую­щие безбожники, уничтожаю­щие храмы и расстреливающие священников, сегодня, не морг­нув глазом, перекинулись в ра­детели религии. Еще вчера ча­стная собственность была для них воплощением социаль­ного зла и смертельным гре­хопадением, а сегодня они сами с жадностью хватают все, что плохо лежит. Да и то ска­зать: все мы — вольно или не­вольно, прямо или косвенно, — но были соучастниками или молчаливыми свидетелями со­творенного Зла. Рано или поздно, но всем нам не избе­жать покаяния. Поскольку я жил и работал в высших «ор­битах» режима, в том числе и на самой высшей — в Полит­бюро ЦК КПСС при Горбачеве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чем дер­жался режим, — это номенк­латурный аппарат, кадры, люди, деятели. Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были ци­ники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был свя­тостью, истинные убеждения — держали при себе. По­сле XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демокра­тизации страны и общества. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следую­щий план: авторитетом Ле­нина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравствен­ным социализмом» — по рево­люционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкри­ком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступ­ник не только Сталин, но и сама система преступна. Ог­лядываясь назад, могу с гордо­стью сказать, хитроумная, но весьма простая тактика ме­ханизмы - тоталитаризма против системы тоталита­ризма сработала. Страна практически встала на путь социал-демократического раз­вития. На официальном пар­тийном уровне в начале пере­стройки это упорно отрица­лось, в том числе и мною (иначе и быть не могло), но в жизни восторжествовала именно политика реформизма. Разве это не существенный факт, что во главе заго­вора 1991 года оказались вице-президент, премьер-министр, министры обороны и внутрен­них дел, председатель  КГБ, председатель  Верховного Со­вета, академик РАН (А. Яковлев).

Эти признания показывают, есть коммунисты, есть партби­летоносцы.. Сложный, тяжёлый был период. Период построения государства без рабов и хозяев. Государства равных возможно­стей, в не зависимости от соци­ального происхождения. И только осознав, сравнив день вчерашний и сегодняшний, по­няв, каким не лёгким трудом, но всё же государство это было по­строено, осознав, что потеряло большая, трудовая часть нашего народа, возникает закономер­ный вопрос – а были ли под­вергнуты, под общую гребёнку репрессий, не виновные. К со­жалению были. И это навсегда останется тёмной страницей нашего прошлого, нашей страны и нашего народа. Но это не мно­гомиллионные жертвы, как пи­шут и внушают разные нелюди. И главное в этом вопросе, по­чему и как такое случилось.

Как писал Сталин И.В. в га­зете «Правда», вредители обычно приурочивают главную свою вредительскую работу к пе­риоду кануна войны или самой войны. А раз так, то надо было выискивать этих вредителей. И разбирать нужно было любые подозрительные факты. Мало того, что шли лживые доносы, что бы увести подозрения от самих себя, так и разбиратель­ством занимались перекрасив­шаяся контра. Вдобавок, не компетентность тех, кто должен был этим заниматься. Пока не перестроится общество, разные яковлевы шариковы, швондеры и т.д. присутствовать будут все­гда. Наряду с поиском вредите­лей, разбирались дела и тех, кто, целенаправленно мешал следствию. Об этом, ничего не скрывая, лучше всего сказано в постановлении от 17.11.38г.:

Том 14 ( Молотов В.М., Ста­лин И.В. Об арестах, прокурор­ском надзоре и ведении след­ствия: Постановление Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) 17 ноября 1938 года) « Это тем более необходимо, что массовые операции по раз­грому и выкорчевыванию враж­дебных элементов, проведен­ные органами НКВД в 1937–1938 годах при упрощенном ве­дении следствия и суда, не могли не привести к ряду круп­нейших недостатков и извра­щений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы ино­странных разведок, пробрав­шиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, про­должая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, производили массовые и не­обоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенно­сти, засевших в органах НКВД. (c.284)

1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры произ­водство каких-либо массовых операций по арестам и высе­лению.

2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции.

3. (c.286) в) органы Прокура­туры обязаны тщательно и по существу проверить обосно­ванность постановлений орга­нов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости произ­водства дополнительных следственных действий или представления дополнитель­ных следственных материа­лов; г) органы Прокуратуры обязаны не допускать произ­водства арестов без доста­точных оснований. Устано­вить, что за каждый непра­вильный арест наряду с ра­ботниками НКВД несет от­ветственность и давший санкцию на арест прокурор.

8. СНК (c.288) СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и Прокура­туры, что за малейшее нару­шение советских законов и ди­ректив партии и правитель­ства каждый работник НКВД и Прокуратуры, невзирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответст­венности» Председатель Со­вета Народных Комиссаров СССР В. МОЛОТОВ Секретарь Центрального Комитета ВКП(б) И. СТАЛИН Р. Косола­пов. Сборник документов. Т. 1. Накануне. Кн. 1 (нояб. 1938 г. – дек. 1940.г.). М., 1995. С. 3–9.

Как видим из выше прочитан­ного, факты нарушений в рас­следованиях вскрывались. И кто был палачом, тот обязательно отвечал перед законом, попол­няя тем самым категорию «не­винных жертв».

Немного о сегодняшнем дне и самых нашумевших фактах. Как вы думаете, если бы в сталин­ские времена, вскрылось дело, подобное Оборонсервису, что бы стало с Сердюковым и его подельниками? Правильно, они бы стали «жертвами репрессий» Так как наряду с хищением и коррупцией, присутствует факт вредительства обороноспособ­ности страны. Почему одни, у которых обвинений выше крыши - максимум, получают условно, а то и вовсе освобож­даются под залог. Другие, не имеющие ничего, кроме выска­зываний недовольства сего­дняшней властью, получают ог­ромные срока? Правильно, по­шли против системы. Сущест­вующий строй всегда будет за­щищать своих. Капитализм за­щищал, и всегда будет защи­щать интересы меньшинства - диктатуру буржуазии, изредка поедая себе подобных, борясь за конкуренцию рынка. Социа­лизм – интересы трудового класса, большинства - диктатуру пролетариата. И по-другому, пока существуют классы и рас­слоение общества, быть не мо­жет. Теперь взглянем, чьи инте­ресы защищал И.В. Сталин.

Том 14 ( Беседа с председате­лем американского газетного объединения “Скриппс-Говард Ньюспейперс” господином Рой Говардом 1 марта 1936 года)  

«Говард: Вы признаете, что коммунистическое общество в СССР еще не построено?

Ста­лин: Да, Вы правы, мы еще не построили коммунистического общества. Построить такое об­щество не так-то легко. Но в со­циалистическом обществе уже нет безработицы, уже нет эксплуатации, уже нет угне­тения национальностей. В со­циалистическом обществе каж­дый обязан трудиться, хотя и получает за свой труд еще не (c.109) сообразно своим по­требностям, а сообразно коли­честву и качеству вложенного труда. Но это общество мы по­строили не для ущемления лич­ной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувство­вала себя действительно сво­бодной. Мне трудно предста­вить себе, какая может быть “личная свобода” у безработ­ного, который ходит голодным и не находит применения сво­его труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра мо­жет потерять работу, жи­лище, хлеб. Только в таком об­ществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода» (c.110) «Правда». 5 марта 1936 года.

Когда заводятся внутри пара­зиты, идём в больницу, аптеку и выводим паразитов. Иначе па­разиты выедят организм из­нутри. Другого не дано. Можно понять (но не принять) тех, кто считает себя потомком дворян­ских кровей, зажравшуюся, про­воровавшуюся номенклатуру, считающие, что они рождены для разного рода привилегий, и других, подобных им паразити­рующих на теле трудового на­рода, провозглашающих капи­тализм, как единственно пра­вильный строй. Из страха, боясь потерять наворованное и свои привилегии, льют паразиты грязь на Революцию, её лиде­ров, Советский Союз и социа­лизм. Но как понять людей труда, которых большинство, но которые верят всей этой гнус­ной лжи, позволяя паразитам не просто жить, а жиреть день ото дня? Как понять весь трудовой народ, чьи интересы как раз и защищали советская система, строй социализма, партия большевиков и лично Сталин?

Ни один руководитель не сде­лал для страны и всего трудо­вого народа столько, сколько сделал И.В.Сталин. Пишу всё это для того, чтобы: 1) Все мы осознали, какими неимовер­ными усилиями было воздвиг­нуто и построено государство равных возможностей для всех. 2) Воздали справедливую па­мять тем, кто поднял и возгла­вил народ для построения со­циалистического общества. И в первую очередь В.И. Ленину, И.В. Сталину, Ф.Э. Дзержин­скому и другим. 3) Осознав и прочувствовав разницу между социализмом и капитализмом, между правдой и ложью, между человеческими отношениями и конкурентно – волчьими, начали объединяться. 4) Объединив­шись, вернули бы то, что не вольно предали, и чего лишили будущее поколение. Право на труд, отдых, образование, ме­дицину. Право на личную жизнь. Право быть свободными!

  Горжусь я Лениным –

путь к свету указавшим

  К свободе, равенству

и солидарности людской.

  Горжусь я Сталиным –

страну великую поднявшим

   Союз Советский –

Я Всегда Горжусь Тобой!

------------------------------------------------------

Внимание!

Все номера бюллетеня до № 117 включительно и

документы «Сталинского блока Красноярья»

выложены на страничке

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 33; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!