ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА РЕШЕНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(Б) 8 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 17Следующая ⇒

Однако вернёмся в сталинский СССР. Вопреки велеречивым рассуждениям записных гуманистов, постановление от 7 апреля 1935 года вовсе не вводило для несовершеннолетних смертную казнь. Норма, запрещающая применение смертной казни к лицам младше 18 лет, никуда из уголовного кодекса не делась. Если 12-я статья УК РСФСР, выглядевшая до этого следующим образом:

«12. Меры социальной защиты судебно-исправительного характера не подлежат применению к несовершеннолетним до шестнадцатилетнего возраста, в отношении которых могут быть применяемы комиссиями по делам несовершеннолетних лишь меры соц. защиты медико-педагогического характера»^[162],

была заменена на формулировку из постановления от 7 апреля 1935 года, то 22-я статья:

«22. Не могут быть приговорены к расстрелу лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста в момент совершения преступления, и женщины, находящиеся в состоянии беременности»^[163],

осталась неизменной.

Но это ещё не всё. А собственно, с какой радости обличители решили, будто формулировка постановления (и, соответственно, новой редакции ст. 12 УК РСФСР) «с применением всех мер уголовного наказания» может включать в себя смертную казнь? Понятно, что реалии правосудия брежневской эпохи, когда смертная казнь стала обыденным наказанием за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, вызывали в мозгах интеллигентов-шестидесятников соответствующие аналогии. Но реалии 1930-х были совершенно другими.

Постановление от 7 апреля 1935 года перечисляет весьма ограниченный набор преступлений, за которые вводится уголовная ответственность с 12 лет: «совершение краж, причинение насилия, телесных повреждений, увечий, убийство или попытка к убийству». Давайте посмотрим, а что же полагалось по тогдашнему уголовному кодексу за эти деяния взрослым преступникам?

Оказывается, что максимальным наказанием за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами (ст. 136 УК РСФСР) были 10 лет лишения свободы^[164]. Умышленное причинение тяжких телесных повреждений (ст. 142) влекло за собой до 8 лет заключения, а если оно вызвало смерть потерпевшего или было совершено способом, носящим характер мучения или истязания — до 10 лет^[165]. Изнасилование (ст. 153) — до 5 лет, а если имело своим последствием самоубийство жертвы, или жертва преступления была несовершеннолетней, то до 8 лет^[166]. Кража (ст. 162) при максимальном букете отягчающих обстоятельств — до 5 лет^[167].

Как мы видим, за перечисленные в постановлении от 7 апреля 1935 года преступления согласно тогдашнему УК смертная казнь не полагалась даже для взрослых. Поэтому те, кто заявляет, будто формулировка «с применением всех мер уголовного наказания» включала в себя смертную казнь, либо демонстрируют столь свойственное представителям российской интеллигенции дремучее невежество и незнание реалий той эпохи, либо сознательно врут.

Следует подчеркнуть, что постановление от 7 апреля 1935 года не подлежало расширительной трактовке:

«Привлечение несовершеннолетних в возрасте от 12 до 16 лет может иметь мест лишь в делах о нарушениях, предусмотренных постановлением ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 года; все остальные случаи нарушений со стороны детей в возрасте от 12 до 16 лет в уголовном порядке не наказуются и за них ответственность несут родители, опекуны, а также подстрекатели и организаторы преступлений несовершеннолетних согласно законам от 7 апреля и 31 мая 1935 года»^[168].

То есть, скажем, 58-я статья или статья за бандитизм несовершеннолетним до 16 лет вменены быть не могли.

Кстати, вот ещё один показательный момент. Постановление было опубликовано в «Правде» от 8 апреля. А в следующем номере «Правды», от 9 апреля, вышла передовица «Покончить с детской преступностью и её пособниками!», в которой, в частности, было сказано следующее:

«Новый закон предписывает "привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания" несовершеннолетних правонарушителей, несмотря на их юный возраст, но уже настолько "созревших", что они оказались способными воровать, причинять насилия, увечья, убийства или попытки к убийству. Обязанностью всех комсомольских, пионерских и школьных организаций должно стать теперь широчайшее распространение этого решения, чтобы подростки, заражённые уголовными настроениями, ясно видели, что миндальничать с ними не будут.

Ещё более суровую ответственность устанавливает правительство в отношении "лиц, уличённых в подстрекательстве или в привлечении несовершеннолетних к участию в различных преступлениях, а также в понуждении несовершеннолетних к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п." Для них устанавливается кара не ниже пятилетнего тюремного срока»^[169].

Обратите внимание на градацию: с подростками «миндальничать не будут», но по отношению к тем, кто вовлекает их в преступления, устанавливается «ещё более суровая ответственность» — тюремное заключение на срок от 5 лет и выше. Соответственно, к самим подросткам применяются менее суровые меры. Как оно и было в реальной действительности.

Вот что пишет, например, весьма далёкий от симпатий к Сталину канадский учёный Питер Соломон:

«В ходе работы с обширными архивными документами (как самого автора, так и его коллег) не удалось обнаружить примеров приведения в исполнение смертных приговоров (несовершеннолетним. — И.П.). Только в июне 1936 г. руководство органов юстиции информировало Сталина и Молотова об одном инциденте, когда восемь подростков в возрасте от 15 до 18 лет систематически насиловали школьниц под угрозой применения оружия. Судебные власти запрашивали руководство партии и правительства о разрешении судить этих преступников по статье "бандитизм" (статья 59–3 УК) и применить смертную казнь по отношению к шестнадцатилетнему главарю банды. (Следует обратить внимание на то, что "бандитизм" не являлся преступлением, упомянутым в указе.) Нет документальных свидетельств об ответе Сталина и Молотова на это письмо. Цитированные выше официальные документы того времени позволяют сделать вывод о том, что вожди ответили отказом»^[170].

Итак, в отличие от гуманных и цивилизованных Соединённых Штатов, в тоталитарном сталинском СССР смертная казнь к несовершеннолетним, вопреки завываниям обличителей, не применялась.

Попутно скажем пару слов о выдвинутой в книжке Орлова-Фельбина «версии», будто постановление от 7 апреля 1935 года было принято специально для того, чтобы дать «палачам из НКВД» инструмент для шантажа подследственных:

«Такая болевая точка была найдена: привязанность старых большевиков к своим детям и внукам. Лидерам оппозиции уже однажды угрожали карой, которая может постигнуть их детей. Это произошло в ходе подготовки тайного судилища 1935 года. Тогда они не поверили этим угрозам, полагая, что даже Сталин не пойдёт на такое чудовищное преступление. А теперь бывшим оппозиционерам, находящимся в заключении, просто показали копию газетного листа, где был опубликован правительственный указ, обязывающий суд применять к детям все статьи уголовного кодекса, а стало быть, и любую кару, включая и смертную казнь. Стало ясно, что Сталина они недооценили и что их дети и внуки оказались в смертельной опасности. Так новый закон вошёл в арсенал средств сталинской инквизиции в качестве одного из наиболее действенных орудий моральной пытки и психического давления. Секретарь ЦК Николай Ежов лично распорядился, чтобы текст этого закона лежал перед следователями на всех допросах»^[171].

«К тому же и он (Николай Крестинский. — И.П.) опасался за судьбу жены и единственной дочери Наташи, которой было пятнадцать лет, — стало быть, она подпадала под сталинский закон от 7 апреля 1935 года, предусматривающий смертную казнь для несовершеннолетних»^[172].

Как мы выяснили, постановление от 7 апреля 1935 года смертную казнь для несовершеннолетних не предусматривало, следовательно, все глубокомысленные психологические рассуждения Орлова-Фельбина оказываются высосанными из пальца.

Хрущёвская фальшивка

Сторонники версии о расстрелах детей «кровавым сталинским режимом» ссылаются на следующий циркуляр, подписанный Генеральным прокурором СССР Вышинским и Председателем Верховного Суда СССР Виноградовым:

Совершенно секретно

Хранить наравне с шифром

Всем прокурорам союзных республик, краевым, областным, военным, транспортным, железнодорожным прокурорам, прокурорам водных бассейнов; прокурорам спецколлегий; прокурору гор. Москвы.

Всем председателям Верховных судов, краевых, областных судов, военных трибуналов, линейных судов; судов водных бассейнов; председателям спецколлегий краевых, областных и Верховных судов; председателю Московского городского суда.

Ввиду поступающих запросов в связи с постановлением ЦИК и СНК СССР от 7/IV-c.r. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», разъясняем:

1. К числу мер уголовного наказания, предусмотренных ст.1 указанного постановления, относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел).

2. В соответствии с этим надлежит считать отпавшими указание в примечании к ст. 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик (22 ст. УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется.

3. Ввиду того, что применение высшей меры наказания (расстрел) может иметь место лишь в исключительных случаях и что применение этой меры в отношении несовершеннолетних должно быть поставлено под особо тщательный контроль, предлагаем всем прокурорским и судебным органам предварительно сообщать Прокурору Союза и председателю Верховного суда СССР о всех случаях привлечения к уголовному суду несовершеннолетних правонарушителей, в отношении которых возможно применение высшей меры наказания.

4. При предании уголовному суду несовершеннолетних по статьям закона, предусматривающим применение высшей меры наказания (расстрела), дела о них рассматривать в краевых (областных) судах в общем порядке.

Прокурор Союза СССР Вышинский

Председатель Верховного Суда СССР Винокуров

№ 1/001537–30/002517

20/IV-1935 г.^[173]

Текст этого документа выглядит, мягко говоря, странно.

Во-первых, откуда могли взяться «запросы с мест», потребовавшие срочных разъяснений насчёт применимости высшей меры наказания к несовершеннолетним? В постановлении от 7 апреля 1935 года перечислен весьма ограниченный круг преступлений. Как я уже говорил, действовавшее на тот момент советское уголовное законодательство не предусматривало смертной казни ни за одно из этих деяний. Следовательно, коллизии между постановлением от 7 апреля и 22-й статьёй УК РСФСР, запрещающей применение высшей меры к несовершеннолетним, возникнуть просто не могло. И Вышинский, и Винокуров об этом прекрасно знали.

Во-вторых, уголовный кодекс — не пропагандистская бумажка, а прямое руководство к действию для судей, прокуроров и прочих официальных лиц. Спускаемые сверху указания и директивы могут разъяснять спорные и неоднозначные моменты: например, если гражданин украл с колхозной мельницы 14 пудов овса, следует ли его за это судить по закону от 7 августа 1932 года, или же по 162-й статье УК РСФСР за кражу? Однако вступать в прямое противоречие с текстом уголовного кодекса такие инструкции не могут. В подобных случаях меняется сам кодекс.

Предположим, что «кровавый сталинский режим» и вправду решил ввести смертную казнь для несовершеннолетних. Понятно, что новый тираж уголовного кодекса в один день не отпечатаешь, и разъяснение Вышинского и Винокурова о том, что 22-я статья УК РСФСР перестала действовать, будет вполне уместным.

Однако вскоре выходит Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 1 июля 1935 года. 12-я статья в нём дана пока ещё в старом варианте:

Однако к ней имеется примечание:

«§ 1. В целях быстрейшей ликвидации преступности среди несовершеннолетних, ЦИК и СНК СССР постановляют:

1. Несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, уличённых в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания.

2. Лиц, уличённых в подстрекательстве или в привлечении несовершеннолетних к участию в различных преступлениях, а также в понуждении несовершеннолетних к занятию спекуляцией, проституцией, нищенством и т. п., карать тюремным заключением не ниже пяти лет. [Пост. 7 апреля 1935 г. (СЗ № 19, ст. 155)]

§ 2. Пост. СНК СССР и ЦК ВКП(б) 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» (СЗ № 32, ст.252) комиссии по делам несовершеннолетних упразднены (ст.21)»^[175].

22-я же статья приведена не только в прежней редакции: «22. Не могут быть приговорены к расстрелу лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста в момент совершения преступления, и женщины, находящиеся в состоянии беременности»^[176],

но и без всяких примечаний. То есть, остаётся действующей.

Берём следующее издание Уголовного кодекса РСФСР, с изменениями на 15 октября 1935 года. Всё то же самое: старый текст 12-й статьи^[177], 22-я статья^[178], примечание к 12-й статье^[179].

Следующее издание: Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 15 октября 1936 года. 12-я статья уже приведена в новой редакции:

«12. Несовершеннолетние, достигшие двенадцатилетнего возраста, уличённые в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или попытке к убийству, привлекаются к уголовному суду с применением всех мер наказания. [25 ноября 1935 г. (СУ 1936 г. № 1, ст. 1)]»^[180].

Однако 22-я статья остаётся в прежнем виде:

То есть продолжает действовать. И так далее.

Наконец, в 1939 году под редакцией всё того же Вышинского выходит книжка «Библиотечка районного прокурора. Выпуск III», в которой сказано следующее:

«Ответственность несовершеннолетних. Несовершеннолетние в возрасте от 12 лет в силу закона 7 апреля 1935 г. (ст. 12 УК) могут привлекаться к уголовной ответственности с применением всех мер уголовного наказания за совершение краж, причинение насилий, телесных повреждений, увечий, совершение убийства или попытки к убийству.

Закон 7 апреля 1935 г. распространительному толкованию не подлежит, поэтому по другим видам преступлений несовершеннолетние до 16 лет не могут привлекаться к уголовной ответственности»^[182].

«К расстрелу не могут быть приговорены лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста в момент совершения преступления, и женщины, находящиеся в состоянии беременности»^[183].

То есть, «отпавшая 22-я статья» по-прежнему остаётся в тексте уголовного кодекса. А ведь именно УК является тем официальным документом, на основании которого выносятся судебные решения. И никакие ссылки на «совершенно секретные циркуляры» в данном случае не помогут.

Предположим, собирается сталинское Политбюро и принимает секретное постановление, предписывающее всем судебным органам: если обвиняемая — голубоглазая блондинка, давать ей минимально возможную меру наказания по вменяемой статье.

Поскольку все судьи и прокуроры — члены ВКП(б) или сочувствующие, постановление неукоснительно выполняется. Однако при этом:

1) действующий уголовный кодекс не нарушается, поскольку выбор меры наказания из прописанной в конкретной статье «вилки» отдан на усмотрение судьи;

2) секретное постановление не разглашается, поскольку чрезмерную мягкость любого из конкретных приговоров всегда можно списать на личную симпатию судьи к подсудимой.

А теперь представим гипотетический процесс над несовершеннолетним преступником с применением ВМН.

Областной прокурор: Прошу суд приговорить подсудимого к высшей мере социальной защиты.

Адвокат (вскакивая и лихорадочно листая томик УК): Но позвольте, а как же 22-я статья?

И как на это должны отреагировать судья и прокурор? Разгласить «совершенно секретное постановление»? Или что?

Возникает резонный вопрос — зачем Вышинскому и Винокурову понадобилось рассылать директиву от 20 апреля 1935 года, если никаких последствий она не имела и не могла иметь? Поневоле приходишь к выводу, что единственная цель её написания — дать возможность разоблачителям вдоволь позавывать о кровавых сталинских преступлениях. Следовательно, данный «документ» является фальшивкой, сфабрикованной в хрущёвское время.

На скамье подсудимых

Какие же приговоры выносились попавшим в руки сталинского правосудия малолетним преступникам на самом деле? Вопреки расхожим представлениям, тогдашние судьи вовсе не стремились упрятать юных правонарушителей за решётку. Так, если брать данные по РСФСР, то из подсудимых в возрасте от 12 до 15 лет, представших перед судами за последние восемь месяцев 1935 года, приговоры, связанные с лишением свободы, получили лишь 53,5 %. Среди 16–17-летних подсудимых таких было 59,4 %^[184].

Для тех, кто оказывался в местах заключения, типичный приговор составлял один-два года. Иногда судьи приговаривали подростков на сроки ниже одного года, хотя это и не предусматривалось тогдашним законодательством.

На длительные сроки осуждалось сравнительно небольшое число юных преступников. Так, в 1936 году 793 подростка в возрасте до 18 лет получили сроки от пяти до десяти лет, 14 человек — десять лет, в 1937 году — соответственно 965 и 11. Однако многие из этих приговоров были сокращены кассационными или надзорными инстанциями, причём часто до сроков ниже двух лет^[185].

Любопытно сопоставить реалии сталинского времени с положением, существовавшим в царской России. Согласно дореволюционному законодательству, уголовная ответственность наступала с 10 лет^[186]. В 1914 году в тюремных учреждениях, находившихся под эгидой центральной тюремной администрации (тюрьмы и дома заключения), отбывали наказание 14 800 несовершеннолетних в возрасте до 16 лет. Помимо этого, некоторое количество подростков отбывало сроки в местных тюрьмах, куда поступали лица, осуждённые мировыми судами^[187].

Для сравнения, в 1939 году было осуждено 24 467 несовершеннолетних в возрасте до 16 лет^[188], это было максимальное число за 1930-е годы^[189]. Если предположить, что процент приговоров к лишению свободы оставался тем же, что и в 1935 году, получается, что в места заключения было направлено около 13 тыс. подростков. Поскольку подавляющее большинство из них получили сроки ниже двух лет, общее количество заключённых подростков ненамного превышало эту цифру. На 30 декабря 1945 года в колониях для несовершеннолетних находилось около 21 тыс. человек^[190].

Таким образом, можно согласиться с выводом Питера Соломона:

«Мой анализ официальных статистических данных показывает, что почти одинаковое количество правонарушителей до шестнадцатилетнего возраста было лишено свободы в 1940 г. и в 1914 г. Отличие заключалось в сроках. В то время как в 1914 г. большинство подростков проводили в тюрьмах не более трёх месяцев (в ожидании суда или исполнения приговора), их одногодки в конце 30-х годов получали сроки от одного до двух лет. При Сталине отдельные подростки получали даже более длительные сроки, но высшие инстанции обычно сокращали приговоры до диапазона одного-двух лет. Данные об отношении к самым молодым правонарушителям (до 14 лет) свидетельствуют о сходном положении дел. Общее количество двенадцати- и тринадцатилетних, направленных в исправительные учреждения в 1940 г., примерно совпадало с цифрами за 1914 г., но все они получали более длительные сроки»^[191].

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!