Подходцев — млекопитающее, жвачное, и то не всегда. 18 страница
Он повесил трубку и сказал:
— Сделано. А вы все-таки переплачивали пятнадцать процентов. В год это составляет пять тысяч рублей, в десять лет пятьдесят, а в сто — полмиллиона. Вы подумайте!
Я встал с кресла и зашагал по кабинету.
III
— Теперь вы скажите мне вот что: как у вас поставлено дело с объявлениями? Почему у вас нет банковских объявлений?
Он уже успел пересесть на мое место и делал какие-то заметки в записной книжке.
— Банки не дают объявлений в сатирические журналы.
— Вздор. Конечно, Государственный банк не даст, но частные — почему же? Например, Сибирский. Да мы это сейчас же можем устроить. У меня там есть кое-какие знакомства... Алло! Центральная? Сто двадцать один четырнадцать. Спасибо! Сибирский банк? Попросите Михаила Евграфовича. Да. Это ты? Здравствуй! Ну, как у вас в этом году дивиденд? Ага! То-то! А я к тебе за одним маленьким делом. А? Да. Пришли завтра же объявления для «Нового Сатирикона». Что? Пустяки. И слушать не хочу. Ну, то-то! Да, недорого. Пятьсот рублей за страницу с тебя возьму. Что? Никаких скидок.
— Дайте ему скидку двадцать процентов, — сказал я.
Он укоризненно покачал головой.
— Ох, балуете вы их... Не следовало бы. Ну, ты, там... Гроссбух. Слушаешь? Мы тебе делаем скидку в двадцать процентов. Что? Ага.
Он обернул лицо ко мне.
— Благодарит вас.
— Не стоит, — скромно возразил я, — значит, дело сделано.
Он повесил трубку.
— Сегодня не успеет прислать. Завтра утром. Ничего?
|
|
— О, помилуйте!
Он сложил руки на груди и откинулся на спинку моего кресла.
— Теперь скажите, как у вас поставлена редакционная часть?
— В каком смысле?
— Я бы хотел знать, кто у вас пишет?
— Да многие пишут.
— Так, так...
Он поднял голову и строго спросил:
— Короленко пишет?
— Нет, да ведь он для сатирических журналов вообще не пишет.
— Это не важно. Интересное имя. Пусть даст какую-нибудь пустяковину, и то хорошо. Да вот мы сейчас пощупаем почву. Понюхаем, барышня, «Русское Богатство». Что? Черт его знает, какой номер. Посмотрите, голубчик.
Я покорно взял телефонную книжку, перелистал ее и сказал:
— Четыреста сорок один одиннадцать.
— Благодарствуйте. Алло! Четыреста сорок один одиннадцать. Да. Попросите к телефону Владимира Игнатьевича.
— Галактионовича, — поправил я.
— Да, да. Хе-хе!.. Я по отчеству его никогда не называю. Алло, алло! Это кто? Ты, Володя? Хе-хе! «И пишет боярин всю ночь напролет, перо его местию дышит»... Бросил бы ты, брат, свою публицистику! Написал бы что-нибудь беллетристическое... Куда? Да уж это будь покоен. Пристроим. Давай мне, а я тебе авансик устрою, все как следует. Только ты, Володичка, вот что: повеселей что-нибудь закрути. Помнишь, как раньше! Мне для юмористического журнала. Что, уже написано? Семьсот строк? Что ты, милый, это много. А? Ну, да ладно! Сократить можно. Прочитаем. Ответим в почтовом ящике. Прощай. Анне Евграфовне и Катеньке мой привет. Фуу...
|
|
Он устало опустился в кресло.
— Как вы думаете, семьсот строк — это не много? Я, впрочем, предупредил его, что мы сокращаем.
IV
— А у вас, я вижу, большие знакомства, — заискивающе сказал я.
Эдип снисходительно улыбнулся.
— Ну, уж и большие. Кое-что, впрочем, есть. Если вам нужно, пожалуйста! Хе-хе! Эксплуатируйте. Ну, а теперь вы мне скажите: выстою я против вашего секретаря?
— Господи, может ли быть сравнение? Только вот не знаю я, как от него получше избавиться: обвинить в потере рукописи или просто придраться к его убеждениям.
Царь Эдип призадумался.
— А можно и так, — посоветовал он. — Написать ему письмо из другого журнала и предложить там место с двойным жалованьем. Он тут сейчас же и заявит о своем уходе. Мы его и выпроводим, голубчика. Скатертью дорога!
— Идея, — одобрил я. — Значит, до завтра.
— Вы мне позвоните.
— Позвонить, — пробормотал я, искоса поглядывая на него. — Это не так легко. Кстати, вы знакомы с директором телефонной сети?
— С директором? Сколько угодно! Кто же не знает Ваничку? А что нужно?
|
|
— Попросите его, пожалуйста, поскорее включить телефон наш в общую сеть. А то уж три дня, как поставили аппарат, а в сеть он еще не включен. Совершенно мы, как говорится, отрезаны от всего мира.
Царь Эдип подошел к окну, отогнул портьеру и выглянул на улицу: взял из пепельницы спичку, сломал ее, положил обратно, снова погладил спинку дивана; поставил на новое место бокал с карандашами; взял свою шляпу, провел по ней рукавом — и вдруг выбежал в переднюю.
Секретарь у нас прежний.
Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 73; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!