Принуждение в российском уголовном праве

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………….3

ГЛАВА 1. ФИЗИЧЕСКОЕ ИЛИ ПСИХИЧЕСКОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ В РОССИЙСКОМ И ЗАРУБЕЖНОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ)…………….6

1.1 Историко-правовой анализ регламентации физического или психического принуждения в российском уголовном законодательстве…..6

1.2 Физическое или психическое принуждение в зарубежном уголовном законодательстве……………………………………………………………...17

ГЛАВА 2. ЮРИДИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ФИЗИЧЕСКОГО ИЛИ ПСИХИЧЕСКОГО ПРИНУЖДЕНИЯ КАК ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ИСКЛЮЧАЮЩИХ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ…………………………..22

2.1. Принуждение в российском уголовном праве………………………….22

2.2 Физическое или психическое насилие как составляющие принуждения…………………………………………………………………..28

2.3 Физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния……………………………………...…38

ГЛАВА 3. СООТНОШЕНИЕ ФИЗИЧЕСКОГО И ПСИХИЧЕСКОГО ПРИНУЖДЕНИЯ С ДРУГИМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ, ИСКЛЮЧАЮЩИМИ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ………………………..50

ЗАКЛЮЧЕНИЕ …………………………………………………….……………59

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ…………………………..62

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Для построения здорового государства, где доминируют правовые принципы, необходим комплексный анализ всех аспектов его жизнедеятельности. Прежде всего, необходимо детальное и глубинное изучение действующих норм права, а также реализация данных норм на практике и их соотношение с вызовами реальности.

В современных правовых государствах предусматривается то, что человек, его честь и достоинство признаются наивысшей ценностью, а любое посягательство на его жизнь и здоровье – недопустимо и является наказуемым в рамках законодательства. Защита всех аспектов нормального функционирования общества и личности в частности – приоритетное направление деятельности государства. Данные положения находят свое закрепление в ряде законодательных актов, таких как Конституция РФ и Уголовный Кодекс. Однако, как показывает практика, не все его нормы прямо отображают реальное положение дел и соотношение теории и практики.

Одним из бесспорных достижений отечественной уголовно-правовой мысли является обособление норм об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, на уровне отдельной главы уголовного закона. Создание такой главы в УК РФ 1996 г. подчеркнуло особую социально-правовую природу обстоятельств рассматриваемого вида, которая, как представляется, состоит в том, что совершаемые при наличии данных обстоятельств деяния, хотя и сопровождаются вредным воздействием на объекты уголовно-правовой охраны и в силу этого формально могут обнаруживать признаки того или иного состава преступления, но совершаются из соображений их полезности либо необходимости для общества, а потому лишены всех свойств, присущих преступлению.

Среди обстоятельств, получивших закрепление в главе 8 УК РФ, впервые в истории отечественного уголовного законодательства выделено физическое и психическое принуждение.

В системе обстоятельств, исключающей преступность деяния, физическое или психическое принуждение занимает особое, совершенно независимое место.

Полагаем, что основной причиной неоднозначных оценок исследуемого института в правоприменительной деятельности выступает недостаточно корректная регламентация законодателем физического или психического принуждения в уголовном законодательстве Российской Федерации.

Еще со времен СССР данной проблематике были посвящены многочисленные работы ведущих умов того времени. Кроме того, теоретики и практики уголовного права на уровне научных статей и диссертационных работ были изучены данные положения и даны соответствующие рекомендации. Однако данное положение дел не прекратило дискуссии относительно обстоятельств, исключающих преступные деяния.

Степень разработанности темы исследования. В отечественном уголовном праве проблеме исследования принуждения уделялось внимание в трудах таких ученых, как P.A. Базаров, Ю.В. Баулин, В.А. Блинников, А.И. Бойцов, И.Ю. Бунева, Е.Г. Веселов, Л.Д. Гаухман, М.Н. Голоднюк, Ф.Б. Гребенкин, М.С. Гринберг, А.П. Дмитренко, Н.Д. Дурманов, Г.А. Есаков и д.р.

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие в связи с совершением деяния в состоянии физического или психического принуждения, имеющие уголовно-правовой характер.

Предметом исследования выступили уголовно-правовые нормы российского и зарубежного законодательства, регламентирующие правомерность физического или психического принуждения, объективные и субъективные признаки принуждения, сформулированные в нормах российского уголовного законодательства, а также практика применения этих норм.

Целью исследования является комплексное исследование физического или психического принуждения в уголовном законодательстве Российской Федерации.

Достижение указанной цели возможно путем решения следующих задач:

• провести исторический анализ российского уголовного законодательства в сфере регламентации физического и психического принуждения;

• провести сравнительно-правовое исследование современного уголовного законодательства государств ближнего и дальнего зарубежья в части ответственности за физическое и психическое принуждение;

• изучить понятие, структуру и виды принуждения по российскому уголовному праву;

• систематизировать существующие в российском уголовном праве научные представления о физическом или психическом принуждении как обстоятельстве, исключающем преступность деяния;

• провести соотношение физического и психического принуждения с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния.

Методологической основой исследования является диалектический метод познания. В процессе работы использовались следующие методы исследования: исторический, системно-структурный, сравнительного анализа, статистический.

Нормативной базой исследования являются: Конституция Российской Федерации, уголовное законодательство Российской Федерации и зарубежных государств. При написании работы учитывались действующие Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и обзоры судебной практики по исследуемой теме.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющие пять параграфов, заключения, списка использованной литературы.

ГЛАВА 1. ФИЗИЧЕСКОЕ ИЛИ ПСИХИЧЕСКОЕ ПРИНУЖДЕНИЕ В РОССИЙСКОМ И ЗАРУБЕЖНОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ (ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ)

1.1 Историко-правовой анализ регламентации физического или психического принуждения в российском уголовном законодательстве

Законодательство России на различных этапах развития государственности содержало довольно большое количество норм, предусматривающих ответственность за совершение преступлений, связанных с принуждением. Между тем российское уголовное законодательство, непосредственно регламентирующее положения о физическом или психическом принуждении, имеет не настолько продолжительную историю своего существования.

Главным древнерусским источником права в литературе считается Русская Правда. Обычно выделяют три ее основные редакции: Краткую (возникшую не позднее 1054 г.), Пространную (подготовленную не ранее 1113 г.) и появившуюся из Пространной редакции в середине XV в. – Сокращенную. Данный источник содержит нормы различного характера, в том числе уголовно-правового, однако в ранних правовых источниках отсутствует ответственность за принуждение. Более того, применение пытки при получении доказательств по конкретному уголовному делу было обычным случаем.

Таким образом, нормы, устанавливающие основания, пределы и порядок применения принудительных мер, были известны законодательству Древней Руси. Наиболее показательным и радикальным из них является положение, утвержденное в Русской Правде князем Ярославом, впоследствии отмененное его сыновьями Изяславом, Святославом и Всеволодом, узаконивавшее кровную месть. «Если свободный человек убьет свободного, то мстит за убитого брат или отец, или сын, или племянник от бpaтa или от сестры»[1]. И лишь в том случае, если мстить за убитого было некому, кровная месть заменялась штрафом (вирой). Данное положение иллюстрирует, с одной стороны, пережитки древних славянских обычаев, с другой стороны, невысокий уровень развития государственности, невозможность для государства участвовать во всех общественных отношениях, которые оно регламентировало путем установления правовых норм, и как следствие – должно было регулировать и охранять от нарушений. Поэтому на начальных этапах становления государства и права роль частного лица в принуждении к исполнению правовых норм была достаточно высока[2].

Так, «если у кого пропадет конь, оружие или одежда, и он заявит о том на торгу, а после опознает пропавшее у кого-нибудь в своей же общине, то прямо брать свою вещь, а тому платить ему три гривны»[3]. Русская Правда оправдывала также необходимое убийство ночного вора. Если его удавалось нейтрализовать (связать), его убийство влекло за собой штраф; если же вор доживал до рассвета, его должны были отвести на княжий двор.

Также дозволялось обоснованное (за дело) рукоприкладство господина в отношении закупа, при этом просто избиение закупа (без вины) каралось как оскорбление свободного. Допускалось также принудительное привлечение к ордалиям: «…истец, если хочет, может воспользоваться свидетельством раба, сказав ответчику: “Зову тебя в суд со слов холопа, но от своего собственного лица, а не от холопского”, может потребовать от ответчика, чтоб оправдался каленым железом... если же явится невиновным, то истцу платить за муку гривну, т. к. вызвал его на испытание железом по холопьим речам»[4].

Следует указать, что принуждение в древнерусских источниках права воплощалось в основном в преступлениях против правосудия, где доминирующим способом получения доказательств совершенного преступления являлась пытка.

Впервые пытка как способ физического принуждения при получении доказательств по делу упоминается в Судебнике 1497 г.[5]. Так, пытка применялась в случае оговора со стороны вора (татя), подлежащего проверке.

Судебником 1550 г. в ст. 56 предусматривалась пытка вора при обвинении в повторной татьбе[6]. Многие положения Судебника 1550 г. получили свое дальнейшее развитие в Соборном уложении 1649 г.[7]. Не стала исключением и законодательная возможность проведения следствия по делам с использованием всех средств, в том числе и пытки. В ст. 251 Уложения имелась норма об ответственности за принуждение к даче обязательств, причем деяние могло быть совершено двумя способами, первый из которых предусматривал составление заведомо ложного письменного обязательства любым лицом в соучастии со специальными субъектами «площадными подьячими» – от имени потерпевшего, а затем принуждение данного лица к той «крепости (обязательству) руку приложить», а второй был выражен в принуждении потерпевшего написать заемное обязательство – «кабалу». Субъект данного преступления (общий) наказывался «битием кнутом» в многолюдном месте, специальные субъекты – «площадные подьячие» – наказывались отсечением руки.

Термин «принуждение» также использовался в комментарии к Артикулу воинскому 1715 г. В артикуле 119 имелся перечень составов преступлений, связанных со сдачей крепости, в 117 артикуле предусматривалась ответственность офицеров и солдат за принуждение коменданта сдать крепость. Между тем краткое изображение процессов 1715 г.[8] содержало главу VI «О расспросе с пристрастием и о пытке», в которой пытка представлена как действие в порядке предварительного следствия, где под пристрастием понимался допрос с угрозой применения пытки, и указывалось, что «пытка употребляется в делах, видимых, в которых есть преступление»[9].

В проекте уголовного уложения 1754 г.[10], который не стал легитимным правовым актом, пытка признавалась «чрезвычайным средством», поэтому «без крайней нужды» прибегать к ней было запрещено. В проекте уголовного уложения 1754 г. (ст. 2 гл. X) была подробно описана процедура проведения пристрастного допроса. Указ «О порядке производства уголовных дел по воровству, разбою и пристанодержательству» 1763 г.[11], принятый по велению Екатерины II, содержал указание о том, что пытка могла применяться только при условии, что проведенные следственные мероприятия не имели результата. С 1767 г. применение пытки стало невозможным без разрешения губернатора, и она запрещалась при наличии признательных показаний. Более того, указом 1775 г. данный запрет был распространен и на ситуации, характеризующиеся наличием достаточных доказательств[12].

В Указе Екатерины II 1781 г. «О суде и наказании за воровство разных родов» использовался термин «принуждение» в виде способа совершения преступления при формулировке состава грабежа. В данном составе преступления законодатель определял квалифицированный грабеж с применением «принуждения» к потерпевшим. Таким образом, на данном этапе развития российского уголовного законодательства термин «принуждение» характеризовался как физическое или психическое воздействие на потерпевшего, совершенное с корыстной целью.

В 1785 г. была принята Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства[13], получившая название Жалованной грамоты, в которой дворянству были установлены привилегии в виде освобождения от наказания, связанного с телесным воздействием, а также запрет на применение к ним пытки (ст. 15)[14]. Однако по политическим преступлениям дворян все же пытали в связи с высокой общественной опасностью преступлений, направленных против государевой власти. К остальным же категориям граждан пытки применялись без ограничений до 1801 г.

27 сентября 1801 г. по высочайшему повелению Александра I был издан императорский указ «Об уничтожении пытки»[15], содержавший запрет на применение пыток на территории всей империи. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. получила дальнейшее развитие регламентация ответственности за принуждение в российском праве.

Во второй главе Уложения 1845 г. «О причинах по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину» в п. 5 ст. 93 указывалось на принуждение от превосходящей непреодолимой силы[16]. Фактически понятие «принуждение» употреблялось в данной норме как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность. В ст. 100 Уложения 1845 г. устанавливалось: «учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время неотвратимой другими средствами опасности, содеянное им также не вменяется в вину»[17]. Глава одиннадцатая «О преступлениях и проступках чиновников по некоторым особенным родам службы» содержала отделение первое «О преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде», где в 462 статье устанавливалась ответственность следователя, «который будет угрозами или другими противозаконными средствами принуждать обвиняемого к признанию или свидетеля к показаниям». Более суровое наказание назначалось в случаях, «когда ж при следствии употреблены были истязания и жестокость»[18]. Таким образом, законодательство рассматриваемого периода уже предусматривало в действиях виновного квалифицирующие признаки принуждения.

Следует сказать, что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. термин «психическое принуждение» прямо не использовался. Однако впервые в отечественном законодательстве выделялась отдельная глава об угрозах. Различалось четыре вида угроз. Так, угрозой считались высказывания угрожающего о намерении совершить преступление, если при этом не было приготовления или покушения на преступление. Говорилось об угрозе нанести тяжкую личную обиду, убийством, побоями или причинением других телесных повреждений, поджогом жилья или другого имущества, причинить существенный вред имуществу. В целом угроза подразделялась на простую, угрозу, принуждающую потерпевшего к какому-либо противоправному действию, и корыстную, которая заключалась в попытке завладения чужим имуществом посредством психического воздействия при принуждении.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. устанавливался наказуемый перечень требований корыстного типа. Таким образом, все требования угрожающего сводились к трем группам: сделать что-либо; отказаться от чего-либо; претерпеть какое-нибудь невыгодное действие[19].

В Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. содержалась ст. 405, согласно которой «следователь не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами или тому подобными мерами вымогательства»[20]. Понятие «принуждение» употребляется в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. Так, в ч. 2 ст. 142 одиннадцатой главы «Об оскорблениях чести, угрозах и насилиях» устанавливалась ответственность, которую несли «сельские рабочие, самовольно по соглашению между собой, прекратившие, приостановившие или не возобновившие сельских работ к исполнению коих они были обязаны договором найма, виновные: в принуждении других сельских рабочих посредством угроз, насилия, отлучения от общения». Таким образом, анализируя ч. 2 ст. 142 Устава, можно выделить признаки, характеризующие принуждение. Так, в данной норме источником принуждения выступает человек, он прямо называется в тексте редакции статьи; принуждение может осуществляться разными способами, например путем угроз, насилия, отлучения от общения. Юридический анализ содержания ст. 142 Устава свидетельствует о том, что в уголовном законодательстве XIX века присутствовали понятия «принуждение» и «насилие», причем понятие «принуждение» по своей характеристике являлось более широким, нежели понятие «насилие».

В Уложении 1845 г. в ред. от 1866 г.[21] в ст. 1548 устанавливалась ответственность за принуждение с помощью угроз совершить противоправное деяние. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г.[22] появилась ст. 432, в которой предусматривалась ответственность следователя, угрозами или другими противозаконными средствами принуждавшего обвиняемого, или свидетеля к даче показаний. Квалифицированным видом данного деяния признавалось применение «истязания и жестокости». Уложение 1885 г. предусматривало также ответственность за принуждение к даче обязательств, которое выражалось в склонении другого лица физической силой или угрозой к подписанию обязательства по имуществу, или принятию невыгодного для потерпевшего условия по имуществу. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. предусматривалась ответственность за принуждение к даче обязательств, а в ст. 1687 – за аналогичное квалифицированное деяние, сопряженное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья принуждаемого лица.

В отличие от ранних российских законодательных актов уголовно-правового характера, Уголовное уложение 1903 г. характеризовалось значительным качеством юридической техники. Такую черту Уголовного уложения 1903 г., как гуманистическая направленность, сочетающаяся с отражением исторических особенностей России, отмечала комиссия по формированию данного нормативно-правового акта. Она «имела руководящей мыслию при составлении проекта Уложения сохранить преемственное развитие начал, нашедших себе выражение в нашем старом Своде законов, согласовать их с требованиями и условиями современной жизни и проверить указания науки и западноевропейской практики»[23].

В Уголовном уложении 1903 г. определение «принуждение» сформулировано сообразно понятию «насилие». Значительная роль в интерпретации дефиниции «насилие» отводилась доктрине уголовного права указанного периода. Так, в уголовно-правовой науке того времени, как и сегодня, насилие подразделялось на физическое и психическое. В физическом насилии выделялось безусловное (visabsoluta), где воля потерпевшего полностью подавлена и потерпевший «допускает выполнение желаемого принудителем без всякого участия и применения его собственной воли», и условное (viscompulsiva), когда «физическое насилие направляется непосредственно на волю принуждаемого, заставляет его сознательно и как бы волимо выполнять известное действие»[24].

Так, в ст. 507 Уголовного уложения 1903 г. подразделение насилия на физическое и психическое имело значение для понимания состава криминального принуждения. Здесь под принуждением понималось деяние, которое требовало «насилием или наказуемой угрозой выполнить или допустить что-либо, нарушающее право или обязанность принуждаемого, или отказаться от осуществления права или от исполнения обязанности»[25].

Таким образом, под принуждением понималось деяние, включающее в себя такие основные признаки, как насилие либо угроза его применения, а также обязательная для этого цель применения насилия – принуждение потерпевшего к совершению действия или бездействия вопреки его воле. В ч. 3 ст. 549 проекта Уголовного уложения предусматривалась ответственность за «вымогательство сознания и показания обвиняемого». При этом вымогательство показаний могло быть осуществлено как посредством наказуемого деяния (насилия, угроз), так и иных недозволенных средств. Ими могли быть «вымогательство под угрозой лишить обвиняемого свидания с женой или детьми, обещание освободить его из-под стражи; ежедневные вызовы свидетеля к допросу или обещание полицией начать преследование против свидетеля»[26]. В ст. 676 преступлением считалось домогательство путем злоупотребления служебными полномочиями или несовместимыми с правосудием мерами признательных показаний свидетелей или иных осведомленных лиц при производстве по гражданским, уголовным делам либо делам о дисциплинарной ответственности.

Уголовное уложение 1903 г. отличалось достаточно полной разработанностью уголовно-правовых институтов, а также имело высокую для своего времени юридическую технику, хотя так и не было введено в действие. Следует отметить, что Уголовное уложение 1903 г. сыграло существенную роль в формировании российского уголовного права.

Первым кодифицированным законодательным актом Советского государства, который содержал нормы уголовного права, стали «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» 1919 г. Они включали в себя лишь нормы Общей части. Так, во введении было отмечено, что «без особых правил, без кодексов вооруженный народ справлялся и справляется со своими угнетателями. В процессе борьбы… применяет те или другие меры насилия, но применяет их на первых порах без особой системы, от случая к случаю, неорганизованно»[27].

В ч. 1 ст. 112 УК РСФСР 1922 г. была установлена уголовная ответственность за незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер со стороны лица, производящего следствие или дознание (ч. 1), а также заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо корыстных видов (ч. 2)[28]. Полагаем, что недостатком данной нормы являлось отсутствие способов принуждения к даче показаний, так как речь шла лишь о принуждении «путем применения незаконных мер». Принуждение выступало также признаком объективной стороны составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 86, ст. 122 УК РСФСР. В ст. 86 УК РСФСР устанавливалась ответственность за сопротивление представителям власти или принуждение их к выполнению явно незаконных действий, если эти деяния были сопряжены с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти. Такие способы принуждения, как насилие и угроза его применения, содержались в ст. 170 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за принуждение к занятию проституцией, но законодателем они именовались как физическое и психическое воздействия[29].

В октябре 1924 г. были приняты Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. После этого постановлением ВЦИК 22 ноября 1926 г. был утвержден Уголовный кодекс РСФСР, введенный в действие 1 января 1927 г. В ст. 115 УК РСФСР 1926 г., в отличие от ст. 112 УК РСФСР 1922 г., указывалось, что преступным признавались принуждение к даче показаний, примененное при допросе. Таким образом, в данной норме был изменен субъект преступления: лицо, производящее следствие или дознание, заменялось на лицо, производящее допрос.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. практически дословно воспроизвел положения УК РСФСР 1922 г. относительно юридической характеристики понятия «принуждение». Несмотря на тот факт, что общее количество составов преступлений, содержащих данное понятие, было увеличено, следует отметить, что законодатель отграничивал понятие «принуждение» от понятия «понуждение».

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. также использовал термин «принуждение», не определяя его официально. Однако следует отметить, что в данном нормативно-правовом акте имелся существенный прогресс в части использования в его нормах понятий, содержащих признак психического воздействия.

В главу 8 «Преступления против правосудия» УК РСФСР 1960 г. была помещена ст. 179, нормы которой в ч. 1 предусматривали уголовную ответственность за принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное следствие, а в ч. 2 – квалифицированный вид данного преступления, где была предусмотрена ответственность за те же деяния, совершенные с применением насилия или с издевательством над личностью допрашиваемого.

Необходимо подчеркнуть, что в юридической литературе советского периода развития российской государственности правовая характеристика термина «принуждение» либо не раскрывалась вовсе[30], либо упоминалось исключительно об угрозе или применении физического насилия: «угроза и принуждение всегда исходят от другого лица, стремящегося заставить потерпевшего совершить преступление». В Уголовном кодексе Российской Федерации законодатель широко использует термин «принуждение» как в Общей, так и Особенной частях.

Следует отметить, что правовое содержание термина «принуждение» и ответственность за совершение преступлений, связанных с принуждением, имеет историю своего развития. Исследование исторического аспекта является эффективным методологическим инструментом для полного и объективного изучения действующих в настоящее время уголовно-правовых норм о регламентации физического или психического принуждения, а также разработки мер, направленных на их совершенствование.

1.2 Физическое или психическое принуждение в зарубежном уголовном законодательстве

Принуждение, как обстоятельство, исключающее преступность деяния, имеет место не только в отечественном уголовном праве, но и в зарубежных системах. Можно выделить два основных подхода к институту принуждения в уголовном праве зарубежных стран. При первом подходе принуждение относится к крайней необходимости или является частью аналогичных институтов. При втором подходе принуждение выделяется в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния.

Рассмотрим на конкретных примерах, какую роль принуждение занимает в уголовном праве зарубежных стран.

Во французском уголовном праве принуждение выделяется в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния. Так, в соответствии со ст. 122–2 Уголовного кодекса Франции “не подлежит уголовной ответственности лицо, действовавшее под воздействием какой-либо силы или принуждения, которым оно не могло противостоять”[31]. При этом, во французском уголовном праве такие понятия как «принуждение», «форс-мажорные обстоятельства» и «непреодолимая сила» используются в качестве тождественных.

В связи с этим судебная практика под принуждением, исключающим преступность деяния, понимает как физическое принуждение, так и природные (стихийные) силы, которые действуют непреодолимо.

В отношении психического принуждения используется другой подход, сходный российскому уголовному праву, согласно которому, непреодолимым является только физическое принуждение, а психическое принуждение всегда является преодолимым.

В американской теории и практике уголовного права институт принуждения именуется как «Durеss»[32]. В рамках института «Durеss» сформированы две научные концепции: велфаристская, согласно которой закон не может быть ни при каких обстоятельствах нарушен действиями, совершенными под принуждением, и волюнтаристская, согласно которой принуждение представляет обстоятельство, исключающее преступность деяния.

В американской доктрине принуждение определяется как ситуация, при которой лицу не дают действовать в соответствии с его волей с помощью применения угроз, насилия или иным способом[33]. Выделяют два вида принуждения: физическое принуждение и принуждение с помощью угрозы. Толкование физического принуждения аналогично толкованию физического принуждения в российском уголовном праве. Принуждение с помощью угрозы встречается тогда, когда у принуждаемого имеется только один выход — действовать согласно воле принуждающего.

Например, в калифорнийском праве установлено, что при принуждении отсутствует намерение совершать преступление. В связи, с чем отсутствует одно из главных условий совершения преступления. Так, согласно Уголовному кодексу Калифорнии (Саlifоrniа Реnаl Соdе Sесtiоn 26): «Аll реrsоns аrе сараblе оf соmmitting сrimеs ехсерt thоsе bеlоnging tо thе fоllоwing сlаssеs… Реrsоns (unlеss thе сrimе bе рunishаblе with dеаth) whо соmmittеd thе асt оr mаdе thе оmissiоn сhаrgеd undеr thrеаts оr mеnасеs suffiсiеnt tо shоw thаt thеу hаd rеаsоnаblе саusе tо аnd did bеliеvе thеir livеs wоuld bе еndаngеrеd if thеу rеfusеd» (все лица способны на совершение преступления, за исключением следующих категорий... лица... которые совершили деяние под угрозами, достаточны, чтобы показать, что у них была разумная причина сделать это и они верили, что их жизни находились в опасности)[34].

Принуждение признается в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния и в Уголовном кодексе Аргентины, согласно которому не подлежит уголовной ответственности тот, кто вынужден был действовать в результате применения к нему непреодолимой физической силы или угрозы нанесения тяжкого и неизбежного вреда (ст. 34)[35].

В ст. 71 Уголовного кодекса Бельгии закреплено следующее: “не считается правонарушением, если обвиняемый или подозреваемый были принуждены к своему деянию силой, которой они не могли сопротивляться”[36].

Интересным и отличным является подход законодателя в Швеции. Так, в Уголовном кодексе Швеции помимо того, что принуждение выступает в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, законодателем установлена мера ответственности за совершение принуждения. Так, согласно ст. 4 Уголовного кодекса Швеции “лицо, которое путем нападения или иным образом с применением силы или угрозы совершения преступления принуждает другое лицо сделать, подчиниться или не сделать что-либо, должно быть приговорено за незаконное принуждение к штрафу или к тюремному заключению на срок не более двух лет. Любое лицо, которое с таким же результатом осуществляет принуждение путем угрозы уголовного преследования, или обвинения другого человека в совершении преступления, или распространения о нем порочащих сведений, также должно быть приговорено за незаконное принуждение, при условии, что принуждение было неправомерным. Если преступление, указанное в первом параграфе, является тяжким, то тюремное заключение должно быть назначено на срок не менее шести месяцев и не более шести лет. При определении, является ли преступление тяжким, особое внимание должно быть обращено на то, включало ли деяние причинение боли с целью получения признания или другие пытки”[37].

Вопрос о роли и ответственности принудителя было бы целесообразным разработать и в российском законодательстве.

Законодательство стран СНГ не отличается единообразием в вопросе о признании физического или психического принуждения самостоятельным обстоятельством, исключающим преступность деяния. К примеру, такое обстоятельство отсутствует в Уголовных кодекса Республики Беларусь[38], Кыргызской Республики, Латвийской Республики

Согласно ст. ст. 54, 55 Уголовного кодекса Кыргызской Республики[39] совершение преступления под влиянием угрозы или принуждения относится к обстоятельствам, смягчающим наказание, а совершение преступления с применением физического или психического принуждения, соответственно, к отягчающим.

В Уголовном кодексе Латвийской Республики[40] принуждение не только не является обстоятельством, исключающим преступность деяния, но и не относится к обстоятельствам ни смягчающим, ни отягчающим уголовную ответственность.

В качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, физическое и психическое принуждение выделяется лишь в Уголовном кодексе Республики Казахстана (ст. 37) и в Уголовном кодексе Украины (ст. 40), причем содержание указанных статей уголовных законов Казахстана и Украины почти полностью совпадают со ст. 40 Уголовного кодекса РФ, включая указание в части первой лишь на непреодолимое физическое принуждение, а в части второй — ссылку на правила крайней необходимости.

Так, например, в соответствии со ст. 40 Уголовного кодекса Украины “не является преступлением действие или бездействие лица, причинившего вред правоохраняемым интересам, совершенное под непосредственным воздействием физического принуждения, вследствие которого лицо не могло руководить своими действиями. Вопрос об уголовной ответственности лица за причинение вреда правоохраняемым интересам, если это лицо подверглось физическому принуждению, вследствие которого оно сохранило возможность руководить своими действиями, а также психическому принуждению, решается по правилам крайней необходимости”[41].

В данном случае совпадают даже номера статей в Уголовном кодексе Украины и Уголовном кодексе РФ, закрепляющие физическое и психическое принуждение в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Указанное свидетельствует о безусловном влиянии российской уголовно-правовой доктрины на уголовное право ряда стран СНГ.

Таким образом, физическое и психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния, нашло свое отражение не только в отечественном уголовном праве, но и в уголовном праве ряда зарубежных стран. При этом, практически в каждой из них оно имеет массу особенностей, отличных как от толкования, так и от применения его в российском уголовном праве с учетом сложившихся правовых институтов и устоев.

ГЛАВА 2. ЮРИДИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ФИЗИЧЕСКОГО ИЛИ ПСИХИЧЕСКОГО ПРИНУЖДЕНИЯ КАК ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ИСКЛЮЧАЮЩИХ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ

Принуждение в российском уголовном праве

Этимологически слово «принуждение» является производным от глаголов «принуждать», «принудить», т.е. «приневолить», «силовать», «заставлять»[42]. В.В. Колотуша отмечает, что принуждение – это любая ситуация, вынуждающая субъектов социального процесса действовать вопреки своей воле[43].

Таким образом, принуждение предполагает существование двух субъектов, один из которых выполняет активную роль (принуждает), а другой – пассивную (подвергается принуждению), что отражает как объективные, так и субъективные связи, существующие между ними: с объективной стороны принуждение представляет собой внешнее воздействие на принуждаемого, а с субъективной – оно всегда направлено на достижение определенной, заранее известной цели.

Нельзя согласиться с авторами, которые рассматривают принуждение как категорию[44], поскольку с позиций методологии оно не обладает фундаментальными характеристиками, и для него существуют иные, более общие родовые понятия.

В наиболее общем виде под принуждением в уголовном праве следует понимать целенаправленное воздействие, совершаемое в интересах одного лица путем подавления воли другого для того, чтобы заставить его действовать (бездействовать) определенным образом.

В зависимости от источника принуждение в уголовном праве рассматривается в двух основных значениях: правомерное (правовое, законное, государственное) и неправомерное (преступное, противоправное).

К правомерному принуждению относятся наказание и иные меры уголовно-правового характера (принудительные меры медицинского характера, принудительные меры воспитательного воздействия, конфискация), которые применяются в строгом соответствии с требованиями уголовного закона. Возможностью его применения обладает только государство в лице соответствующих правоохранительных органов в отношении лица, совершившего общественно опасное деяние. Цели такого принуждения социально обусловлены, а средства их достижения являются наиболее строгими в праве (применяется метод уголовных репрессий).

Отличительной особенностью правомерного принуждения является то, что оно осуществляются с прямого или косвенного согласия тех, кто подвергается такому принуждению.

«Правосудие, наказывая преступника, – пишет А.А. Гусейнов, – исходит из того, что последний в качестве гражданина является соучредителем законов и тем самым дал согласие быть наказанным в случае их нарушения. Принуждение, в том числе физическое, воспринимается в этих случаях как легитимное, справедливое»[45].

Неправомерное принуждение в уголовном праве – это разновидность преступного поведения, предусмотренного уголовным законом как самостоятельное деяние (ст. 120, 149, 179, 240, 302, ч. 2 ст. 309, ст. 333 УК РФ), либо способ совершения преступления (п. «а» ч. 2 ст. 141, ч. 2 ст. 142, 144, 147, ч. 2 ст. 1855, 357 УК РФ).

Кроме того, принуждение возможно без непосредственного указания на него в случаях, когда насилие, угроза его применения или угроза совершения иных действий, противоречащих правам или законным интересам индивида, предусмотрены статьей Особенной части УК РФ и от потерпевшего с их помощью пытаются добиться поведения, выгодного виновному[46].

Такие преступления подразумевают принуждение как способ их совершения, его фактическое наличие можно установить только путем анализа других признаков преступления. Например, воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ) предполагает целенаправленное воздействие на специального потерпевшего, в рамках которого он фактически принуждается к поведению, противоречащему его должностным обязанностям, вопреки интересам правосудия.

Общественные отношения, нарушаемые преступным принуждением, могут быть различными, однако во всех таких случаях объектом противоправного воздействия выступает свобода личности. Указанное обстоятельство необходимо учитывать для правильной квалификации содеянного по объекту посягательства.

«Ответственность за принуждение, – подчеркивает И.М. Тяжкова, – установлена потому, что любое принуждение, если только оно не предусмотрено законом, представляет собой посягательство на свободу личности, провозглашенную Конституцией РФ»[47].

По мнению некоторых авторов, УК РФ не обеспечивает в полном объеме охрану свободы личности от принуждения, в связи с чем предлагается дополнить его общей нормой, предусматривающей ответственность за принуждение как самостоятельное преступление[48].

Представляется, однако, что в таком случае принуждение получит слишком широкое содержание и не будет конкретизировано применительно к тем общественным отношениям, которые подлежат уголовно-правовой охране. На наш взгляд, более эффективным является уточнение действующих, либо включение в УК РФ новых формально определенных норм о преступном принуждении, обеспечивающих охрану свободы личности.

По механизму воздействия принуждение бывает физическим и психическим[49].

Физическое принуждение – это энергетическое воздействие на человека (его организм, ткани, физиологические функции), совершаемое вопреки его воле, направленное на подавление последней. Оно подразделяется на непреодолимое и преодолимое. Наиболее опасной является первая разновидность физического принуждения, при которой потерпевший полностью лишается возможности руководить своими действиями (бездействием). Преодолимое физическое принуждение характеризуется тем, что принуждаемый сохраняет ограниченную возможность действовать (бездействовать) определенным образом.

Психическое принуждение представляет собой информационное воздействие на психику человека, при котором воля потерпевшего полностью не блокируется, а только частично подавляется (как при преодолимом физическом принуждении).

Смежным для принуждения выступает понятие «насилие», под которым в уголовном праве понимается «преступное посягательство на личную безопасность человека в виде умышленного неправомерного причинения физического или психического вреда потерпевшему вопреки (против или помимо) его воле путем энергетического (физического) или информационного (психического) воздействия на организм (органы, ткани, физиологические функции, психику) человека»[50]. Соответственно, насилие, как и принуждение, может быть физическим и психическим[51].

Взаимодействие принуждения и насилия в уголовном праве проявляется в том, что, во-первых, насилие является одним из способов принуждения (ст. 120, 149, 179, 240, 302, ч. 2 ст. 309, ст. 333 УК РФ)[52] и, во-вторых, принуждение и насилие выступают в качестве альтернативных способов совершения преступления (п. «а» ч. 2 ст. 141, ч. 2 ст. 142, ч. 2 ст. 185⁵, 357 УК РФ). При этом насилие возможно вне рамок принуждения, когда оно выступает в качестве самостоятельного деяния (например, в ст. 321 УК РФ), либо способа совершения преступления (например, в п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ). Кроме того, в двух случаях (ст. 144, 147 УК РФ) уголовный закон не раскрывает объем принуждения (по крайней мере отсутствует прямое указание на насильственный способ совершения преступления).

Принуждение и насилие имеют много общего, однако отождествлять их недопустимо. Наибольшее сходство между ними наблюдается по объективным признакам, причем если сопоставлять физическое принуждение и физическое насилие, то внешне они практически совпадают по содержанию, – когда насилие выступает способом физического принуждения, последнее может носить только насильственный характер.

Соотношение психического принуждения и психического насилия показывает, что последнее является более узким по содержанию, поскольку ограничено лишь угрозой применения насилия, в то время как психическое принуждение включает также иные виды угрозы (угрозу уничтожением, повреждением или изъятием имущества и угрозу распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких).

В этой связи Т.Ю. Кобозева правильно отмечает, что «психологическая составляющая принуждения шире, чем у насилия»[53].

Главным критерием, позволяющим отграничить принуждение и насилие, выступает цель, которая имманентно присуща принуждению. Применительно же к насилию цель не всегда является криминообразующим признаком. Цель принуждения заключается в том, чтобы в интересах виновного добиться от потерпевшего определенного поведения, которое не соответствует воле потерпевшего.

Таким образом, принуждение – это понятие более широкое по содержанию, чем насилие. Последнее является более распространенным, но не единственным способом принуждения, т.е. волеизъявление может быть ограничено также ненасильственным способом. Кроме того, принуждение всегда совершается с определенной целью, что не является обязательным признаком насилия.

Кроме насилия, смежным для принуждения является термин «понуждение», под которым понимается психическое воздействие, оказываемое на потерпевшего с целью действовать (бездействовать) определенным образом по указанию виновного.

И.Н. Алексеев обращает внимание на то, что в русском языке глагол «принуждать» используется для обозначения процесса, а глагол «понуждать» употребляется в основном для констатации факта (результата)[54].

По мнению И.М. Тяжковой, термин «понуждение» редко используется законодателем и почти не употребляется в бытовом общении, поскольку является устаревшим[55].

Н.В. Иванцова полагает, что термины «принуждение» и «понуждение» различаются лишь приставками, а сущность у них – единая – насильственным путем заставить подчиниться требованиям виновного[56]. Аналогичного мнения придерживается Р.Д. Шарапов[57].

С таким утверждением можно согласиться только в том случае, если под насилием (как способом принуждения) понимать исключительно психическое воздействие на потерпевшего, что на самом деле не так, поскольку существует еще и физическое насилие. Понуждение, в отличие от принуждения, ограничено лишь психическим воздействием, при котором воля потерпевшего ограничивается, но не подавляется, т.е. он может самостоятельно воспрепятствовать понуждению, хотя и под угрозой причинения вреда другим правоохраняемым интересам. Следовательно, понуждение в уголовном праве следует рассматривать в качестве разновидности психического принуждения, при котором не применяется насилие.

Таким образом, принуждение в уголовном праве означает целенаправленное воздействие, совершаемое в интересах одного лица путем подавления воли другого для того, чтобы заставить его действовать (бездействовать) определенным образом. Правомерное уголовно-правовое принуждение применяется в строгом соответствии с требованиями уголовного закона, а неправомерное – влечет уголовную ответственность.

2.2 Физическое или психическое насилие как составляющие принуждения

Физиологическое насилие (нанесение телесных увечий, побои, противозаконное лишение свободы и прочее), а также психическое насилие (угрозы, направленные на оскорбление чести и достоинства, на безопасность жизни и здоровья) охватываются единым понятием - «принуждение».

Под насилием согласно Толковому словарю В.И. Даля понимается «принужденье, неволя, силованье; действие стеснительное, обидное, незаконное и своевольное»[58].

У С.И. Ожегова это – «применение физической силы к кому-нибудь; принудительное воздействие; притеснение, беззаконие»[59].

Похожая трактовка обнаруживается в Большом толковом словаре. Так, под насилием в нем понимается «применение физической силы к кому-нибудь»[60], под принуждением – «насилие, насильственная мера»[61].

В своей научной работе В. Ф. Иванов приходит к выводу о том, что «понятие принуждения очень близко по смысловому значению с физическим либо психическим насилием»[62]. «...Понятие принуждения включает в себя элементы физического и психического насилия»[63]. Однако не всегда насилие можно отнести к принуждению. Следует отметить, что понятие принуждения отсутствует в тот момент, когда здоровью человека причиняется вред без стремления видоизменить поведенческий характер его действий и действий других лиц. Можно предположить, что принуждение определяется специальной целью, которая состоит в склонении принуждаемого к совершению какого-либо действия.

В научной литературе понятия физического и психического насилия часто разграничиваются.

Физическое насилие как категория уголовного права представляет собой особую характеристику воздействия, нарушающего физическую составляющую человека. Само воздействие не однородно, ибо вариантов нарушения физической составляющей человека множество. Это множество вариантов в их внешнем проявлении и объединяет (вбирает в себя) категория «физическое насилие» указанием на «воздействие», придавая каждому из них качественное своеобразие, позволяющее констатировать насильственность внешнего акта. Именно таким образом физическое насилие представляет собой характеристику воздействия (совокупности деяний), нарушающего физическую составляющую человека.

Внешнее операционное своеобразие физического насилия как волевого поведенческого акта выражается в конкретных деяниях, воздействующих на физическую составляющую человека, большинство из которых указаны в преступлениях против физических благ человека (раздел VII УК). Именно поэтому роль насилия в них сводится к качественной характеристике – способу посягательства. В каждой из указанных норм законодательно уже очерчена внешняя, операционная сторона конкретного деяния, входящего в общее понятие «воздействие» при физическом насилии. Указанное деяние становится одним из видов проявления насилия при наличии внутренней характеристики, отражающей насильственность акта. В уголовном праве такая характеристика именуется способом преступления, но в данном случае способ выступает не в значении юридического признака состава преступления, а как неотъемлемая характеристика самого деяния.

Некоторые ученые под физическим насилием понимают любое противоправное воздействие на организм другого человека против его воли.[64] Физическое насилие всегда или причиняет вред жизни и здоровью человека, или делает возможным его причинение. Употребление в совокупности слов «помимо» и «вопреки» воли, является более правильным, так как оно охватывает и те случаи, когда потерпевшие не могут осознавать сам факт противоправного посягательства.

В юридической науке существует спор о том, можно ли отнести дачу одурманивающих веществ к физическому насилию. Например, Л.Д. Гаухман, считает, что понимание под физическим насилием воздействия лишь на внешние покровы тела человека и непризнание таковым воздействие на внутренние органы без повреждения наружных тканей путем опаивания или отравления ведет к сужению рассматриваемого понятия[65]. Другие авторы, например Н.И. Панов, полагают, что речь о насильственном преступлении при даче одурманивающих средств может идти только тогда, когда данный способ применяется насильственно[66]. Сторонники третьей точки зрения, например Л.В. Сердюк, полагают, что в данном случае скорее налицо психическое насилие, чем физическое[67].

Верховный Суд РФ в п.23 Постановления Пленума от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»[68] указал, что «в случаях, когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой. Если с той же целью в организм потерпевшего введено вещество, не представляющее опасности для жизни или здоровья, содеянное надлежит квалифицировать в зависимости от последствий как грабеж, соединенный с насилием». Таким образом, Верховный Суд РФ подтвердил точку зрения по указанному вопросу, высказанную в Постановлении № 31 от 22 марта 1966 года «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» с изменениями по состоянию на 25 октября 1996 года[69]. Точка зрения Верховного Суда РФ совпадает с позицией Л.Д. Гаухмана. Это суждение, на наш взгляд, представляется верным, поскольку в этой ситуации имеет место воздействие на жизнь или здоровье человека помимо его воли.

Таким образом, под физическим насилием следует понимать умышленное общественно опасное противоправное воздействие с применением физической силы или путем использования различных предметов, средств, орудий, механизмов на другого человека помимо или вопреки его воле, способное причинить или причинившее вред правам и законным интересам человека, общества и государства.

По вопросу об определении понятия «психическое насилие» в науке также не существует единого мнения. В УК РФ[70] указанное понятия, так же, как и понятие «физическое насилие», не содержится. В литературе ставится вопрос о соотношении понятий «угроза» и «психическое насилие». Некоторые ученые полагают, что угроза является более широким понятием, чем психическое насилие, так как угроза возможна путем запугивания причинением как физического, так и материального или морального вреда потерпевшему, а при психическом насилии воздействие на потерпевшего осуществляется посредством запугивания применением только физической силы. Другие ученые, в свою очередь, высказывают диаметрально противоположную точку зрения, указывая, что угроза - это разновидность психического насилия, направленного на подавление воли потерпевшего для достижения преступной цели, чаще всего - это угроза применением физического насилия.

Так, по мнению В.В. Ивановой психическое насилие представляет собой воздействие на психику лица угрозами причинения вреда, значимого для него, в целях подавления его воли для достижения преступного результата. К ним можно отнести угрозы: применения физического насилия (убийство, причинение вреда здоровью, лишение свободы, нанесение побоев, изнасилование и т.д.); уничтожения или повреждения имущества; распространения позорящих, компрометирующих сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего[71]. В.В. Иванова определяет перечисленные виды угроз к психическому насилию и относит к нему также и некоторые иные формы противоправного воздействия на психику человека, например гипноз[72].

Р.А. Базаров, А.С. Третьяков под психическим насилием понимают угрозы, определяя виды психического насилия: а) угроза применением насилия; б) иные угрозы. Указанные авторы под угрозой применения насилия предлагают понимать запугивание (словами, жестами, демонстрацией оружия, других предметов, приспособленных для нанесения телесных повреждений, или иным способом) применением физической силы к потерпевшему, а под иными угрозами - запугивание каким-либо из вышеперечисленных способов применением насилия в отношении потерпевшего или его близких, либо оглашением позорящих сведений о нем или его близких, повреждением или уничтожением их имущества[73].

По мнению И.С. Тишкевича, «угроза представляет собой особую форму преступного действия, поскольку она выражается в психическом воздействии на потерпевшего для достижения таким путем той или иной преступной цели»[74]. 0днако, как справедливо отмечает Л.Д. Гаухман, не всякая угроза является насилием. Для признания угрозы психическим насилием необходима совокупность таких признаков, как запугивание применением физического насилия и действительность угрозы, а также реальность ее осуществления[75]. Воздействуя на психику, виновный причиняет нравственное или физическое страдание потерпевшему. Эти действия совершаются вопреки воле последнего.

Таким образом, психическое насилие заключается в умышленном общественно опасном противоправном воздействии на другого человека путем угрозы применения физической силы, которую он воспринимает как реальную, способную причинить вред правам и законным интересам человека, общества и государства.

Расширительное толкование термина «психическое насилие» является излишним, находящимся в противоречии с толкованием терминов «насилие» и «физическое насилие», а также в противоречии с действующим в настоящее время в РФ уголовным законодательством, которое говорит об угрозе применения насилия, не включая в это понятие угрозы иного рода, выделяя, таким образом, такую разновидность насилия, как психическое насилие.

В современном уголовном праве отсутствует такой термин как «психическое насилие», однако, проанализировав статьи Особенной части УК РФ, можно заметить, что он в полном объеме фиксируется в нормах достаточно обширного количества статей УК РФ, что выражено указанием в диспозициях статей других различных терминов, таких как «угроза применения насилия», «шантаж», «принуждение» и др.[76]. Подобное обстоятельство позволяет характеризовать его, как одно из важных квалифицирующих признаков достаточно большого количества различных видов преступлений. Так, к примеру, в п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ речь идет о похищении человека с применением насилия или угрозой применения насилия[77]. В данном примере речь идет о тех случаях, когда похититель оказывает психическое насилие или давление в виде угроз для того, чтобы «сломить» волю жертвы, запугать и т.д.

Как уже было подмечено выше, термин «психического насилия», не имея своей собственной формулировки, тем не менее, может иметь выражение в других терминах, которые, так или иначе, можно приравнять к такому виду насилия. Таким образом, теоретики выделяют некоторые виды насилия, которые можно охарактеризовать, как психическое насилие[78]:

а) угроза физическим насилием с обещанием лишения жизни, причинения телесных повреждений различной степени тяжести. Например, насильник, пытаясь запугать жертву, обещает ей, что убьет ее или изобьет, если она попробует позвать кого-либо на помощь или сбежит;

б) угроза уничтожением, повреждением имущества, как разновидность насилия материального характера, неразрывно связанная с намерением нанести материальный ущерб и с психическим насилием. Так, к примеру, преступник может заставить жертву выполнить какие-то действия, и если потерпевший не выполнит их, то преступник подожжет его дом, сломает автомобиль и т.п.;

в) шантаж, сущность которого заключается в демонстрации угрозы разглашения порочащей информации в адрес потерпевшего или его близких, нежелательных сведений. Под угрозой распространения порочащих сведений понимается высказывание намерения разгласить сведения о совершении нечестного поступка, неправильном и неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении какой-либо профессиональной деятельности, нарушении деловой этики, которые умаляют честь или достоинство гражданина или его деловую репутацию[79]. Нередки такие ситуации, когда преступник, желая получить, например, денежные средства путем вымогательства угрожает потерпевшему, что если тот откажется передать деньги виновному, то он распространит лживые сведения, которые могут всячески опорочить жертву и поставить в невыгодное положение перед обществом;

г) психическое насилие посредством воздействия властью, которое причиняет вред потерпевшему. Зачастую такой вид психического насилия характерен в отношениях между каким-либо должностным лицом и его подчиненным, а также в отношениях, которые могут возникать в процессе реализации полномочий представителями власти. Такое воздействие может быть выражено в виде приказа, распоряжения и т.д. Ярким примером может являться случай, когда следователем применяются угрозы или принуждение обвиняемого или свидетелей к даче ложных показаний;

д) также видом психического насилия может являться совершение преступлений террористического или экстремистского характера. В этом случае через непосредственно физическое насилие (удержание в заложниках людей) оказывается психическое давление на представителей органов власти, которым необходимо выполнить определенные условия преступников для того, чтобы те освободили заложников.

Тем не менее, относительно видов психического насилия, до сих пор существуют споры в уголовном праве. Например, спорным как среди практиков, так и среди теоретиков в области уголовного права признается вопрос о признании обмана и обещания каких-либо выгод видом психического насилия[80]. В основном, психическое насилие влечет за собой весьма негативные последствия для потерпевшего (а именно стресс, нарушение психического благополучия лица, какие-либо болезни и иное). Обман же или обещание выгоды для потерпевшего действуют, зачастую, наоборот, а также при обещании чего-либо за человеком все равно остается свобода выбора, чего не может быть при психическом насилии.

Психическое насилие может также выражаться в высказываниях как устных, так и в письменных, в жестах, демонстрации оружия. Во всех случаях, вне зависимости от формы проявления, при совершении преступления, оно должно носить реальный характер.

В научных кругах высказывалось мнение, согласно которого «разделение преступного насилия на физическое и психическое не способствует постижению смысла явления, приводит к недооценке психического воздействия и препятствует тем самым достижению целей и задач уголовного законодательства. Преступное насильственное воздействие должно рассматриваться как единое психофизическое явление»[81]. Следует полагать, что разделение насилия на физическое и психическое не может препятствовать целям уголовного законодательства, а, скорее наоборот, должно способствовать их достижению, так как применение физического и психического насилия обладает разной степенью общественной опасности. Следовательно, личность лиц, применяющих физическое и психическое насилие, может значительно различаться, что в свою очередь может породить необходимость в применении различных мер профилактического воздействия к ним.

Уголовный закон вместе с терминами «насилие» и «угроза» употребляет в своем тесте также «побои», «истязание», «издевательство», «понуждение», «принуждение», «посягательство», «захват», «нападение», «садизм», «садистские методы», «мучения», «пытки», «терроризирование», «физическая боль», «причинение вреда здоровью», «причинение физических или психических страданий», «особая жестокость» и т.д.

В случае установления применения физического насилия или угрозы его применения над личностью можно говорить о факте применения насилия и, соответственно, относить состав преступления к категории насильственных преступлений.

Исходя из всего вышесказанного, можно прийти к следующему заключению:

1. Физическое насилие как уголовно-правовая категория на основе характерных сущностных признаков объединяет деяния, нарушающие физическую неприкосновенность человека. Каждое из деяний, входящих в категорию, включает в себя две составляющие – внешние признаки, характеризующие его как воздействие, направленное на нарушение физической составляющей человека, и содержательный признак, указывающий на насильственность (своевольность) воздействия.

Являясь по своей сути деянием, физическое насилие в уголовном праве занимает и соответствующее место в структуре посягательства на физические блага человека.

2. Отсутствие легального понятия такого вида насилия как психическое не означает, что данная форма насилия не находит своего отражения в различных статьях или частях статей Особенной части Уголовного Кодекса Российской Федерации. Однако, несмотря на то, что существует примерный перечень деяний, которые могут подпадать под понятие психического насилия, все равно могут возникнуть большие проблемы с точностью квалификации преступления. Именно поэтому мы считаем, что проблему с отсутствием легального термина «психическое насилие» все же стоит решить на законодательном уровне, либо на уровне рекомендаций Верховного Суда, а именно обозначить и закрепить его полное, развернутое определение либо в примечании к одной из статей Особенной части УК, либо в одном из постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Такое решение, на наш взгляд позволит более эффективно применять уголовный закон и будет способствовать единообразному правоприменению.

2.3 Физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния

Среди обстоятельств, получивших закрепление в главе 8 УК РФ, впервые в истории отечественного уголовного законодательства выделено физическое и психическое принуждение. Вместе с тем, исходя из содержания регламентирующих такое принуждение уголовно-правовых предписаний (ч. 1 и ч. 2 ст. 40 УК РФ), решение законодателя о придании ему статуса самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния, следует признать опрометчивым.

Во-первых, поведение лица при обстоятельствах, исключающих преступность деяния, обнаруживая свою социальную полезность или целесообразность, всегда носит сознательный и волевой характер. Этим свойством, в числе прочего, определяется существо обстоятельств, исключающих преступность деяния. Что же касается ситуации, описанной в ч. 1 ст. 40 УК РФ, то в ней фактически идет речь не о поведении, а о срабатывании фактора непреодолимой силы. Непреодолимое физическое принуждение полностью лишает человека возможности руководить своими действиями (бездействием) и реализовывать свободу выбора поведения, а, следовательно, указывает на отсутствие обязательного компонента психологической основы человеческого поступка – воли. Будучи проявлением непреодолимой силы, непреодолимое физическое принуждение имеет иную социально-юридическую природу, нежели обстоятельства, исключающие преступность деяния, и выходит за рамки данного уголовно-правового института.

В связи с подмеченными нюансами заслуживают поддержки, высказываемые в литературе предложения о выносе содержащегося в ч. 1 ст. 40 УК РФ нормативного предписания за пределы главы 8 УК РФ и поиске для него другого, более подходящего места в структуре Общей части уголовного закона. По мнению С. Ф. Милюкова, норма, содержащаяся в ч. 1 ст. 40, должна быть перенесена в главу 5 УК РФ «Вина»[82]. Однако, на наш взгляд, более близка к истине Т. Ю. Орешкина, полагающая, что норма о непреодолимом принуждении и иной непреодолимой силе могла бы быть помещена после понятия преступления[83]. Отсутствие такого обязательного элемента психологической основы человеческого поступка, как воля, в первую очередь говорит не об отсутствии вины, а об отсутствии самого поступка, деяния.

Во-вторых, предусматривая частный случай крайней необходимости, основанием которой выступает применяемое к субъекту преодолимое физическое или психическое принуждение, норма ч. 2 ст. 40 УК РФ фактически является специальной по отношению к норме о крайней необходимости (ст. 39 УК РФ). Вместе с тем в ней не устанавливаются какие-либо особые правила уголовно-правовой оценки вреда, причиненного в результате такого принуждения объекту уголовно-правовой охраны, не формулируются никакие специфические характеристики рассматриваемого обстоятельства, оно лишь называется в качестве источника опасности[84] и делается безоговорочная отсылка к положениям ст. 39 УК РФ. При таких условиях придание преодолимому физическому или психическому принуждению значения отдельного, самостоятельного вида обстоятельств, исключающих преступность деяния, представляется неоправданным. Более уместно соответствующую ситуацию было бы представить в составе нормативно-правовых положений о крайней необходимости, дополнив их предписанием следующего содержания: «3. По тем же правилам решается вопрос об уголовной ответственности лица, причинившего вред охраняемым уголовным законом интересам в результате психического или физического принуждения, вследствие которого оно сохранило возможность руководить своими действиями».

Указанные идеи получили воплощение в научном проекте Уголовного кодекса РФ, разработанном коллективом ученых под руководством Н. А. Лопашенко, где физическое и психическое принуждение не выделяется как самостоятельная единица обстоятельств, исключающих преступность деяния[85].

Отметив недостатки законодательного закрепления физического и психического принуждения в главе 8 УК РФ и обозначив возможные пути их устранения, самое время вернуться к уголовно-правовым реалиям и раскрыть содержание рассматриваемого обстоятельства. Интерпретация образующих его положений будет способствовать правильной и единообразной реализации соответствующих уголовно-правовых норм (ст. 40 УК РФ) и решению стоящих перед уголовным правом задач (ст. 2 УК РФ).

Как мы уже выяснили ранее, принуждение – означает целенаправленное воздействие, совершаемое в интересах одного лица путем подавления воли другого для того, чтобы заставить его действовать (бездействовать) определенным образом. Иными словами, принуждение является средством достижения конкретного результата, который, с одной стороны, необходим принуждающему, а с другой  – обычно крайне неблагоприятен для принуждаемого. Учитывая последнее обстоятельство, Особенная часть УК РФ содержит нормы об ответственности за отдельные виды деятельности, связанные с принуждением: принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120), воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий, соединенное с принуждением (п. «а» ч. 2 ст. 141), принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения (ст. 179) и мн. др.

Принуждение может быть физическим и психическим. Физическое принуждение предполагает насильственное незаконное воздействие одного лица на телесную неприкосновенность и личную свободу другого с целью добиться от него совершения определенных действий (бездействия). Формы выражения физического принуждения могут быть самыми различными: избиение, удушение, укусы, заламывание рук, огнестрельные ранения, отравление, введение снотворного, лишение сна, пищи, воды, применение раздражающих световых и звуковых эффектов, связывание, запирание в помещении и т.п.

Наряду с физическим принуждением Уголовный кодекс Российской Федерации выделяет и психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния.

Воздействие на волю лица словом, символами, жестами, демонстрацией оружия или его макетов, иными словами угрозой, с целью склонить лицо к причинению вреда охраняемым уголовным законом интересам признается психическим принуждением. Независимо от интенсивности психического воздействия на личность, последнее не парализует волю принуждаемого, не лишает его способности осознавать свои действия и руководить ими, то есть при психическом принуждении у лица имеется выбор: причинить вред охраняемым законом интересам или пожертвовать собой, своим благом и.т.д. Как правило, психическое насилие полностью не подавляет волю лица, и у принуждаемого сохраняется возможность выбора поведения. В том случае, если лицо совершает требуемое деяние, то последнее признается общественно опасным.

Применение физического насилия к одному лицу с целью заставить другое лицо совершить определенное деяние также можно признать психическим принуждением. Такая ситуация характерна для захвата заложника, когда виновный предъявляет требования к одним, применяя насилие к другим.

Способом психического принуждения является психическое насилие. В уголовном праве под насилием принято понимать общественно опасное противоправное воздействие на организм и психику человека против или помимо его воли. Под психическим насилием понимается информационное воздействие на психику человека с целью изменить ее в нужном для воздействующего направлении, что может быть достигнуто путем угроз, применения различных психотропных веществ, гипноза и т.д. Психическое насилие не нарушает целостности органов тела и его наружных тканей в отличие от физического насилия.

Существующая вне сознания человека реальность, которая воздействует на него против или помимо его воли как внешний раздражитель, исходящий от другого лица или лиц представляет собой угрозу. Угроза применения насилия есть запугивание другого человека применением к нему физического насилия. Для признания угрозы психическим насилием, требуется совокупность ряда признаков. Общие признаки, включающие факт запугивания потерпевшего применением физического насилия и действительность угрозы; и особенные признаки: реальная осуществимость угрозы; момент предполагаемой ее осуществимости и интенсивность угрозы. Угроза причинения потерпевшему какого-либо ущерба, не связанного с применением физического насилия, не может быть признана угрозой применения насилия. То есть для признания ее таковой необходим сам факт запугивания лица с применением физического насилия, считает Л.Д. Гаухман[86].

С мнением данного автора стоит не согласиться. Очевидно, что угроза причинения физического насилия будет являться угрозой психического насилия, но и угроза причинения вреда иным уголовно-правовым интересам будет выступать одной из форм выражения психического насилия, например, угроза уничтожения или повреждения имущества, угроза лишить каких-либо благ, распространение порочащих сведений о человеке и т.д. По мнению ряда ученых наиболее распространенным видом психического насилия является угроза физическим насилием, например, угроза убийством, причинением вреда здоровью, лишением свободы. Кроме того, к психическому насилию относится так же угроза уничтожением или повреждением имущества, распространение сведений, которые могут причинить вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких, а также шантаж[87].

Следует отметить, что угроза должна быть реальной, действительной, а не мнимой. Реальность угрозы необходимо связывать с наличием объективных оснований опасаться приведение ее в исполнение. Кроме того, при определении действительности угрозы необходимо руководствоваться субъективным критерием со стороны потерпевшего и преступника. Это обусловлено самой природой угрозы как психического насилия и предполагает, что потерпевший должен воспринимать угрозу как реально осуществимую равнозначную физическому насилию, а виновный должен это осознавать.

Помимо этого выделяют в качестве признаков угрозы наличность и действительность. Под наличностью понимается момент предполагаемой реализации угрозы, который позволяет отличить вымогательство от разбоя и насильственного грабежа. Определенность разбоя, как считает Л.Д. Гаухман, определяет ее интенсивность, что способствует различию угроз по содержанию, например, угрозы применения насилия, опасного для жизни и здоровья, от угрозы применения насилия не опасного для жизни или здоровья.

В зависимости от способа и конкретизации угроза может быть определенной, то есть позволяет конкретно понять каким вредом угрожает виновный и неопределенной, когда из существа угрозы и сопутствующих ей обстоятельств не видно, каким по интенсивности насилием угрожает преступник. Угроза имеет различные формы выражения. Так, угроза может быть выражена демонстрацией оружия, словесно, жестами, действиями, самой обстановкой совершения преступления.

Психическое насилие Л.В. Сердюк разделяет на информационное и внеинформационное, которое по характеру последствий делят на:

1. приведение потерпевшего в бессознательное состояние, при котором он совершенно не способен действовать;

2. приведение человека в такое состояние, при котором возникает возможность управлять его поведением («модификация поведения»)[88].

Вопрос об ответственности за деяния, совершенные вследствие психического принуждения, решается с учетом ст. 39 УК РФ, то есть по правилам крайней необходимости, по которым причиненный вред должен быть меньше предотвращенного. Например, угроза лишить жизни само принуждаемое лицо или его близких должна рассматриваться как психическое принуждение высшей степени. Поэтому, если кассир банка под угрозой смерти отдает преступникам ключи от сейфа с деньгами и сообщает преступникам код замка, он действует в состоянии крайней необходимости. В случае, когда под угрозой немедленной смерти или угрозой убить, подвергнуть пыткам, например, детей потерпевшего его принуждают совершить убийство, то спасение себя, своих близких за счет жизни другого человека должно рассматриваться как превышение пределов крайней необходимости. Соотношение сохраняемого блага, в данном случае жизнь, и причиненного вреда – лишение жизни, является равноценным. В тех случаях, когда причиненный вред оказался больше предотвращенного, ответственность наступает на общих основаниях. Если состояние крайней необходимости не усматривается, либо имеет место превышение ее пределов, примененное к лицу принуждение может рассматриваться как обстоятельство, смягчающее наказание.

Таким образом, под психическим принуждением следует понимать общественно опасное противоправное воздействие на психику лица путем различного рода угроз и психического воздействия, с целью склонить лицо к причинению вреда, охраняемым законом интересам.

Принуждение следует разграничивать с насилием. В теории уголовного права существует точка зрения, что физическое принуждение может выражаться в ограничении и лишении человека свободы, физическому же насилию такие способы воздействия не свойственны[89]. По нашему мнению, и принуждение, и насилие предполагают, подавление воли человека и по способам оказываемого воздействия полностью совпадают. Однако в отличие от насилия, которое может носить абсолютно бесцельный характер («насилие ради насилия»), принуждению всегда свойственно наличие конечной цели – добиться от принуждаемого определенного варианта поведения. Поэтому, на наш взгляд, насилие, будучи более широким понятием, включает в себя принуждение, но не сводится к нему. Так, незаконное лишение свободы, выразившееся в закрытии крышки погреба с находившейся в нем женщиной, может быть совершено из хулиганских побуждений зашедшим во двор соседом, а может преследовать цель оставления без ухода тяжело больного человека, о котором заботится запертая в погребе женщина. И в одном, и в другом случаях совершено насилие над человеком, связанное с лишением его возможности передвигаться в пространстве, но только в последнем из них примененное насилие имеет характер принуждения.

Предусмотренное ст. 40 УК РФ физическое и психическое принуждение применяется с целью заставить другого человека причинить вред охраняемым уголовным законом интересам.

В ч. 1 ст. 40 УК РФ описывается ситуация, при которой вред объекту уголовно-правовой охраны причиняется в результате непреодолимого принуждения. Непреодолимым является принуждение, полностью лишающее человека возможности действовать (бездействовать) по своему усмотрению. Такое принуждение парализует свободу выбора поведения, превращая человека в механического исполнителя чужого волеизъявления.

По смыслу закона, непреодолимым может быть только физическое принуждение, в то время как в теории уголовного права утверждается, что воля человека может быть блокирована и в результате психического воздействия. Так, А. А. Тер-Акопов пишет об изменении человеческой психики в нужном направлении при помощи гипноза, звуковых высокочастотных генераторов, различных психотропных веществ и других средств[90]. Думаем, следует согласиться с авторами, предлагающими указать в уголовном законе на возможность непреодолимости не только физического, но психического принуждения[91].

Непреодолимое физическое принуждение – это такое насильственное незаконное воздействие на телесную неприкосновенность или личную свободу человека, вследствие которого лицо полностью утрачивает возможность руководить своим поведением (приведение в бессознательное состояние, связывание, запирание в помещении и т.п.). Непреодолимость принуждения означает, что противостоять ему человек не может. Вопрос о том, могло быть преодолено физическое принуждение или нет, решается в каждом конкретном случае на основе полного и всестороннего учета обстоятельств дела, а также индивидуальных качеств принужденного. Например, одна и та же доза снотворного, применяемая к разным людям, может оказать на них разную степень воздействия; в одном случае связывание охранника полностью лишает его возможности противодействовать грабителям, а в другом – позволяет нажать кнопку вызова сотрудников вневедомственной охраны.

Чаще всего в результате непреодолимого физического принуждения вред охраняемым уголовным законом интересам причиняется путем бездействия: человек не совершает тех действий, выполнение которых было его обязанностью (например, связанный охранник не оказывает сопротивление грабителям). Вместе с тем возможны, хотя и крайне редки, случаи, когда вредоносное поведение принуждаемого выражается в активной форме (например, рукой захваченного преступниками человека насильно приводится в действие взрывное устройство[92]).

По мнению некоторых ученых, действие ст. 40 УК РФ распространяется на случаи причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны в результате не только непреодолимого физического принуждения, но и непреодолимой силы[93]. Вряд ли этот подход можно признать верным. Как отмечалось ранее, физическое принуждение – это насильственное воздействие на телесную неприкосновенность или личную свободу человека, исходящее от другого человека. Воздействие же на человека иных непредотвратимых при данных условиях чрезвычайных обстоятельств (явлений и сил природы, механизмов, животных и т.п.) понятием принуждения не охватывается. Не дает оснований для подобного расширительного толкования и уголовный закон. Поэтому случаи причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате непреодолимой силы должны оцениваться, на наш взгляд, не в рамках ч. 1 ст. 40 УК РФ, а с позиции учения об объективной стороне состава преступления. Независимо от характера и степени вреда, причиненного охраняемым уголовным законом интересам, уголовная ответственность человека, действовавшего (бездействовавшего) в результате непреодолимого физического принуждения, исключается (ч. 1 ст. 40 УК РФ). В то же время уместной будет постановка вопроса об уголовной ответственности лица, результатом сознательно-волевой деятельности которого является совершенное преступление. Применив физическое принуждение и полностью подавив волю другого человека, данное лицо использовало принужденного как средство исполнения своей воли, а потому должно нести уголовную ответственность в качестве исполнителя преступления по правилам об опосредованном причинении вреда (ч. 2 ст. 33 УК РФ).

Ч. 2 ст. 40 УК РФ предусматривает ситуацию, при которой вред объекту уголовно-правовой охраны причиняется в результате преодолимого принуждения. Преодолимым признается принуждение, которое хотя и существенно ограничивает свободу выбора поведения, но не исключает ее полностью. При преодолимом принуждении у человека сохраняется возможность контролировать ситуацию, действовать (бездействовать) по своему усмотрению, реализовывать собственное волеизъявление.

Преодолимое принуждение может быть физическим или психическим, т.е. заключаться в насильственном незаконном воздействии на телесную неприкосновенность или личную свободу человека либо на его психику, вследствие которого у принуждаемого сохраняется способность руководить своим поведением. Это могут быть различного рода насильственные действия, причиняющие физическую боль или вред здоровью, угрозы и т.п.

Учитывая то обстоятельство, что у лица, причинившего вред охраняемым уголовным законом интересам, имелась возможность не подчиниться воле принуждающего, законодатель предлагает оценивать соответствующие ситуации с точки зрения наличия или отсутствия состояния крайней необходимости. Для констатации крайней необходимости требуется, чтобы: а) опасность, исходящая от принуждения, угрожала правоохраняемым интересам личности, общества, государства, была наличной и реальной; б) вред, причиняемый, как правило, третьим лицам, являлся единственным способом ее устранения и был меньше того вреда, который причинен или угроза причинения которого существовала в связи с физическим или психическим принуждением (напри- мер, передача вверенных материальных ценностей под угрозой расправы над похищенным ребенком).

Соблюдение всех этих условий означает, что вред причинен правомерно и уголовная ответственность для человека, действовавшего (бездействовавшего) под принуждением, не последует. В случае невыполнения хотя бы одного из указанных требований вред признается неправомерным и при наличии необходимых условий (например, умысла на причинение более значительного вреда в сравнении с тем, угроза нанесения которого исходила от принуждения) влечет за собой уголовную ответственность. Уголовное преследование осуществляется в общем порядке, а тот факт, что человек действовал (бездействовал) в результате физического или психического принуждения, подлежит учету в качестве смягчающего наказание обстоятельства (п. «е» ч. 1 ст. 61 УК РФ).

Следует решить вопрос и об уголовной ответственности лица, применившего преодолимое физическое или психическое принуждение. При наличии в действиях (бездействии) принуждаемого состояния крайней необходимости уголовную ответственность за исполнение преступления, совершенного в результате принуждения, будет нести лицо, применившее данное принуждение. Если же состояние крайней необходимости отсутствует, то принуждающий подлежит ответственности за подстрекательство к преступлению, совершенному принуждаемым.

Изложенные в настоящей работе идеи и суждения нацелены на оптимизацию уголовно-правовых норм о физическом и психическом принуждении, результатом которого становится общественно опасное поведение принуждаемого лица, и способствуют тем самым более эффективной их реализации.

ГЛАВА 3. СООТНОШЕНИЕ ФИЗИЧЕСКОГО И ПСИХИЧЕСКОГО ПРИНУЖДЕНИЯ С ДРУГИМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМИ, ИСКЛЮЧАЮЩИМИ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ

Процесс совершенствования законодательства в уголовно-правовой сфере бесконечен, так как неразрывно связан с быстро развивающимися общественными отношениями. Так, процессы либерализации российского уголовного законодательства обусловили расширение числа обстоятельств, исключающих преступность деяния, в УК РФ 1996 г. по сравнению с предшествующим УК РСФСР.

При этом среди учёных не утихают споры о том, как соотносятся различные обстоятельства, исключающие преступность деяния. Так, ряд авторов придерживается точки зрения, суть которой заключается в том, что такие обстоятельства, исключающие преступность деяния, как физическое или психическое принуждение, являются частным случаем крайней необходимости. Нет единства во мнениях по этому вопросу и среди правоприменителей. Между тем, реализация норм, связанных с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, во многом связаны с их правильным пониманием.

В частности, исследователи отмечают, что «две идеи - самооборона и крайняя необходимость - являются лейтмотивом в истории уголовной ответственности на разных стадиях её развития. Обе они возникли относительно рано как обстоятельства, исключающие виновность, и по ходу развития истории дополнялись основаниями для признания обстоятельствами, исключающими противоправность, а также дополнительным либо замещающим критерием по отношению к изначальным основаниям для исключения противоправности»[94].

И хотя цитированная работа в большей степени была посвящена анализу англосаксонской системы права, представляется, что эта идея носит универсальный характер.

Е. Веселов полагает, что можно свести закреплённые в уголовном законе обстоятельства к двум группам - близкие к необходимой обороне и близкие к крайней необходимости.[95]

По формальным признакам близким к необходимой обороне будет только причинение вреда при задержании преступника. Об этом свидетельствует и многолетняя практика, когда причинение вреда при задержании приравнивалось к необходимой обороне.

К крайней необходимости, в свою очередь, примыкают физическое и психическое принуждение, обоснованный риск и исполнение приказа. Необходимость в указанных обстоятельствах выражена требованиями социального порядка (исполнение приказа), физиологическими причинами (принуждение) и основаниями целесообразности (обоснованный риск). Необходимая оборона по своим юридическим качествам, в конечном счёте, также может быть сведена к крайней необходимости. Поэтому материальной предпосылкой для введения и применения норм об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, является необходимость защиты нарушенных или могущих быть нарушенными отношений, охраняемых уголовным законом.

Близость названных групп обстоятельств позволяет предположить, что достаточно близки будут и условия правомерности деяний внутри каждой группы.

Как уже отмечалось, в теории уголовного права широко распространено мнение, что принуждение фактически является разновидностью крайней необходимости. Формальные основания, по которым принуждение является составной частью института крайней необходимости, наиболее полно описал Н.С. Таганцев, который указывал: «Если я принуждаю кого-нибудь к преступному деянию, то я ставлю для него дилемму: или отказаться от какого- либо своего блага или права, пострадать, или посягнуть на чужое право, то есть ставлю его в такие условия, которые составляют характеристический признак крайней необходимости»[96].

Поэтому он полагал, что различие выражений «принуждение» и «необходимость» зависит только от различных точек зрения на одно и то же явление. «Рассматривая действия данного лица по отношению к причине, их вызвавшей, мы говорим о принуждении, а, рассматривая те же действия по отношению к их результатам, мы говорим о необходимости; необходимость вызывается принуждением, принуждение создаёт необходимость»[97].

Т.Ю. Орешкина также делает вывод об одинаковой правовой природе принуждения и крайней необходимости, основываясь на наличии ссылочной к ст. 39 нормы ч. 2 ст. 40 УК РФ: «действие, совершённое в результате физического или психического принуждения, можно рассматривать в рамках института крайней необходимости». По её мнению, при этом «происходит столкновение двух охраняемых законом интересов, сохранение одного из них достигается за счёт другого интереса, защите подлежат лишь правомерные интересы и т.п.»[98].

Пожалуй, можно согласиться с позицией Е.Г. Веселова относительно того, что решение законодателя включить данную ссылку вызвано, прежде всего, следованием правилам законодательной техники, экономии правового материала.[99] Однако это не лишает нас предмета дискуссии относительно целесообразности выделения законодателем психического принуждения как обстоятельства, исключающие преступность деяния в отдельную статью общей части УК России. В той же работе Е.Г. Веселов утверждает, что при единстве общих условий правомерности крайней необходимости и принуждения у них не совпадают частные условия правомерности.[100]

На различную правовую природу данных обстоятельств указывал и А.Н. Трайнин. Рассматривая ситуацию, в которой лицо передаёт преступникам вверенное ему имущество под угрозой смерти, А.Н. Трайнин подчёркивает, что наказание в отношении жертвы нападения не применяется не потому, что имеется крайняя необходимость, а потому, что нет самого «действия» в смысле уголовного права: лицо повинуется под угрозой смерти, как слепой исполнитель воли напавшего, как орудие в его руках и именно поэтому может встать вопрос о неприменении наказания.[101] Данное положение не вызывает у нас возражений.

С.А. Домахин отмечает, что «если при принуждении источником являются только неправомерные (формально преступные) действия других лиц, то источники возникновения состояния крайней необходимости в законе не указаны; или ими являются стихийные силы (например, пожар, наводнение), нападение со стороны животных, патологические и физиологические процессы, происходящие в организме человека (болезнь, голод), общественно опасное поведение человека»[102]. В данном случае С.А. Домахин не приводит убедительных примеров отличия принуждения от крайней необходимости, напротив, следуя его логике, можно предположить, что поскольку источники угрозы в ст. 39 УК России не указаны, то к ним можно отнести всё что угодно, в том числе, как указывалось автором, «общественно опасное поведение человека». Следовательно, принуждение вполне может выступать частным случаем крайней необходимости.

В литературе указывалось на то, что специфика принуждения по сравнению с крайней необходимостью состоит в том, что правомерное причинение вреда при принуждении возможно как в форме действия, так и в форме бездействия, тогда как крайняя необходимость предполагает только активные действия.[103]

Категорически не согласен с этим Е. Веселов, поскольку «практика знает случаи причинения вреда в состоянии крайней необходимости и в форме бездействия, например, при неоказании помощи капитаном судна, тонущим пассажирам другого корабля, если имелась опасность для его собственного корабля». Следовательно, и это не является отличием принуждения и крайней необходимости.

По мнению В.Л. Зуева, отличие крайней необходимости от принуждения состоит в том, что «опасность при крайней необходимости носит спонтанный по отношению к данному лицу (нередко стихийный) характер и угрожает, так сказать, безадресно»[104]. Е. Веселов же считает, что «если спонтанный характер действительно имеет место и вытекает из невозможности заранее предусмотреть возникновение общественно опасной ситуации, то безадресность – достаточно спорное положение. Не исключена ситуация, когда угроза возникает в отношении конкретного человека (например, при нападении животных). Данную точку зрения мы всецело разделяем.

Принуждение и крайняя необходимость, по мнению ряда авторов, различаются также и по характеру совершаемых действий. При принуждении лицо, выполняя противоправное требование, можно сказать, отдаётся на волю подхватившей его стихии. В свою очередь, крайняя необходимость означает, что лицо сопротивляется возникшей ситуации и предпринимает меры для её прекращения, хотя в результате страдают другие правоохраняемые интересы. И.И. Слуцкий в этой связи отмечал, что «лицо, действующее под влиянием физического принуждения или непреодолимой силы, как правило, полностью лишено возможности выбора того или иного решения. Лицо же, действующее в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости и в других подобных обстоятельств, сохраняет в известной мере возможность выбора того или иного поступка»[105]. Данное утверждение не вызывает возражений.

Подчеркнём лишь, что речь идёт только о действиях лица, подвергающемуся физическому принуждению (при психическом принуждении у лица сохраняется возможность выбора варианта поведения).

Такое сопротивление источнику опасности понимается достаточно широко и допускает не только причинение вреда самому источнику, но и иным объектам. При принуждении, напротив, противоправная ситуация получает своё логическое продолжение: в соответствии с намерением принудителя совершается общественно опасное деяние, но ему самому вред никогда не причиняется (при причинении вреда ему можно говорить о возникновении состояния необходимой обороны у принуждаемого).

Это основные доводы в пользу разграничения принуждения и крайней необходимости. В то же время ошибка в квалификации деяния как крайней необходимости или как принуждения, в отличие от ошибки в квалификации преступления, в данном случае не так значима. Если во втором случае ошибка с необходимостью ведёт к назначению неправильного наказания из-за различия в степени или характере общественной опасности инкриминируемого и реально совершённого деяния, то при квалификации обстоятельства, исключающего преступность деяния, мы ставим себе целью лишь найти норму, которая позволит вывести лицо из сферы действия уголовного закона, то есть в любом случае результат применения норм гл. 8 УК РФ будет одинаков - исключение преступности совершённого деяния.

При этом, безусловно, требование правильного применения уголовного закона остаётся, вытекая как из материального принципа законности, так и из процессуального - полноты, всесторонности и объективности рассмотрения дела.

Из приведённых выше цитат видно, что нередко сравниваются такие категории, как «крайняя необходимость» и «принуждение». Между тем, рассматривая категорию «принуждение» в контексте обстоятельств, исключающих преступность деяния представляется необходимым разделять физическое принуждение и психическое принуждение, как обстоятельства, исключающие преступность деяния. Отметим сразу же, что в процессе исследования правоприменительной практики, нами не были выявлены ситуации, квалифицируемые как совершение деяний, причинивших вред охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями.

В большинстве случаев квалификация осуществлялась по ч. 2 ст. 28 УК РФ «Невиновное причинение вреда». Вообще говоря, в правоприменительной практике практически не встречается случаев и применения нормы ч. 1 ст. 40 УК России. Абсолютное большинство случаев принуждения квалифицируется по ст. 39 УК РФ («крайняя необходимость») или (реже) по ч. 2 ст. 40 УК РФ (психическое принуждение, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями). Это, в определённой степени, подтверждает доводы «противников» выделения в самостоятельную статью (ст. 40) принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния.

Кроме крайней необходимости физическое и психическое принуждение соотносят с таким обстоятельством, исключающим преступность деяния, как исполнение приказа и распоряжения. Ряд авторов полагает, что исполнение приказа или распоряжения (ст. 42 УК РФ) является частным случаем принуждения, которое в данном случае относится к области управления и юридически правомерно.[106]

С этим мнением, соглашается С.В. Пархоменко при анализе юридической природы норм, регламентирующих «деяния, преступность которых исключается»[107].

В целом, разделяя эту позицию, отметим, что в данном случае следует соотносить исполнение приказа или распоряжения с конкретным видом принуждения (в данном случае скорее психического, нежели физического). Говоря о соотношении принуждения с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния, отметим, что их разграничение обычно не представляет сложностей, однако интересно было бы остановиться на отдельных аспектах.

Сходство физического принуждения с необходимой обороной заключается в объективной близости их оснований, поскольку в обоих случаях виновное лицо нападает как на потерпевшего, так и на третьих лиц, и вынуждает его предпринять определённые меры для преодоления принуждения или отражения посягательства. Но если необходимая оборона предполагает адекватный ответ нападающему, то принуждение ведёт к тому, что потерпевший вынужден причинить вред третьим лицам.

Различия, кроме очевидного - в характере деятельности потерпевшего, - заключаются в том, что необходимая оборона, в отличие от физического принуждения, не предполагает обязательного обращения преступного требования к потерпевшему, хотя и не исключает его наличия; при необходимой обороне лицо может избежать причинения вреда, а при принуждении у него нет такой возможности.[108] Более ограниченный характер принуждения заключается, как указывал А.Ф. Кони, в том, что при необходимой обороне лицо имеет право употреблять все меры для своей защиты, тогда как при принуждении субъект не соединяет в себе необходимых условий вменяемости и не имеет права наносить вред, к которому его принуждают.[109]

У принуждения есть некоторые общие черты с обоснованным риском, поскольку в обоих случаях лицо стремится предотвратить наступление более тяжких последствий, чем те, которые являются результатом его действий.

Подводя итог сказанному, можно сделать вывод о том, что в контексте обстоятельств, исключающих преступность деяния, вряд ли можно говорить о единой категории «принуждение», как это делают многие авторы, в том числе и цитированные выше. Уместнее было в исследованиях чётко разделять причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, при котором лицо не может руководить своими действиями, и принуждение (физическое или психическое), при котором лицо сохранило такую возможность. Это соответствует логике построения ст. 40 УК РФ.

Таким образом, исходя из положений ст. 40 УК РФ, можно выделить следующие виды принуждения:

- непреодолимое физическое принуждение;

- физическое принуждение, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями;

- психическое принуждение.

Причём критерии правомерности последних двух видов принуждения совпадают.

Споры по поводу правовой природы крайней необходимости и принуждения имеют место в теории и не оказывают заметного влияния на практику применения норм об указанных обстоятельствах, которая, как было уже отмечено, свидетельствует о крайне незначительном применении ст. 40 УК РФ, в отличие, скажем, от ст. 39 УК РФ. Возможно, это является поводом усомниться в целесообразности включения норм, изложенных в ст. 40 в уголовный закон России в качестве самостоятельных, ибо регулируемые ими ситуации и отношения могут разрешаться с использованием норм о крайней необходимости и/или невиновном причинении вреда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ рассмотренных в настоящей работе вопросов физического или психического принуждения в российском уголовном законодательстве, позволяет сформулировать основные выводы.

Обстоятельства, исключающие преступность деяния — один из уголовно-правовых институтов, имеющий давнюю историю. Идея данного уголовно-правового института в том, что иногда, в отдельных сложных жизненных ситуациях, умышленное причинение вреда не должно наказываться. При этом поведение человека, причиняющее вред, вполне соотносится с категорией деяния в рамках современных психологии и юриспруденции и подлежит правовой оценке, как осознанные волевые телодвижения.

Классическим примером обстоятельства, получившего закрепление в гл. 8 УК РФ, можно считать физическое и психическое принуждение (ч. 1 и ч. 2 ст. 40 УК РФ), которые и образуют ту самую, трудную для принятия верного решения, ситуацию.

Физическое и психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния, нашло свое отражение не только в отечественном уголовном праве, но и в уголовном праве ряда зарубежных стран. При этом, практически в каждой из них оно имеет массу особенностей, отличных как от толкования, так и от применения его в российском уголовном праве с учетом сложившихся правовых институтов и устоев.

В большинстве случаев иностранный законодатель не выделяет физическое или психическое принуждение в качестве самостоятельного обстоятельства, исключающего преступность деяния. Совершение общественно опасных действий или бездействия под влиянием физического или психического принуждения рассматривается как воздействие непреодолимой силы или по правилам о состоянии крайней необходимости.

В российском уголовном праве под принуждением следует считать целенаправленное воздействие, совершаемое в интересах одного лица путем подавления воли другого для того, чтобы заставить его действовать (бездействовать) определенным образом. Правомерное уголовно-правовое принуждение применяется в строгом соответствии с требованиями уголовного закона, а неправомерное – влечет уголовную ответственность.

Предлагается определить физическое или психическое принуждение как незаконное, насильственное, соответственно физическое или психическое воздействие лица, подавляющее свободу воли принуждаемого с целью совершения последним общественно опасного деяния.

Физическое воздействие при принуждении может быть следующих видов: а) направленное на нарушение анатомической целостности человеческого организма; б) направленное на нарушение нормального физиологического функционирования человеческого организма; в) выраженное в ограничении физической свободы человека как биологической единицы.

К способам психического принуждения предлагается отнести: а) информационное воздействие, заключающееся в угрозах причинения вреда объектам уголовно-правовой охраны (при этом допустима угроза рёальным причинением вреда законным правам и интересам не только непосредственно самого принуждаемого, но и любых других лиц); б) непосредственное (прямое) воздействия на бессознательную составляющую человеческой психики.

Говоря о правовой природе физического и психического принуждения, необходимо сказать, что понимается под обстоятельством, исключающим преступность деяния.

Под обстоятельством, исключающим преступность деяния, предусматривается совокупность обстоятельств универсального характера, при которых совершенное лицом деяние, внешне содержащее признаки состава преступления, признается общественно-полезным и правомерным, а применение к лицу любой разновидности юридической ответственности исключается. Соответственно, если рассматривать в физическом и психическом принуждении основные признаки данного института, можно прийти к выводу о том, что на сегодняшний день трудно отнести физическое и психическое принуждение к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Во-первых, деяние, совершенное под принуждением по своей социальной сущности, не является общественно-полезным или даже нейтральным. Полезность совершаемых действий при наличии исключительных обстоятельств воплощается в сознательно-волевом поведении, направленном на защиту своих прав или прав другого лица. Во-вторых, деяние в условиях физического и психического принуждения совершается вынуждено, в связи с оказываемым на принуждаемого психического или физического давления. У лица воля подавлена и, причиняя вред, оно не желает этого, не допускает его наступления и не относится к нему безразлично. А так как волевой аспект является составной частью вины и, следовательно, одним из элементов состава преступления, то опять же физическое и психическое принуждение по такому критерию не может являться обстоятельством, исключающим преступность деяния, потому что действие (бездействие), совершенное под принуждением даже внешне не будет содержать признаков преступления. Из изложенного следует, что деяние лица, совершенное под физическим или психическим принуждением имеет большое сходство с положениями о невиновном причинении вреда в виду невозможности осознания общественно опасного и противоправного характера своих действий (бездействий) и предвидения наступления общественно опасных последствий, и в связи с тем, что всякое физическое и психическое принуждение подпадает под понятие экстремального условия, которым признаётся интенсивное, продолжительное, опасное для жизни и здоровья обстоятельство или выходящая за рамки обычного обстановка, в которой осуществляется жизнедеятельность людей.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативно-правовые акты:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020)// КонсультантПлюс.2021.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 30.12.2020)//Собрание законодательства Российской Федерации. - 1996. - № 25. - Ст.2954. КонсультантПлюс. 2021.

Специальная литература:

1. Алексеев И.Н. Понуждение, принуждение и насилие в уголовном праве // Уголовный процесс. 2006. № 1. С. 11.

2. Базаров Р.А. Уголовно - правовая превенция тяжких насильственных преступлений / Базаров Р.А., Третьяков А.С. -Челябинск, 2004. -С.137.

3. Большой толковый словарь русского языка: ок. 60 000 слов / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 2004. С. 479.

4. Веселов Е.Г. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2002.

5. Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. - М.,1969. -С. 31-37.

6. Гаухман Л.Д. Проблемы уголовно-правовой борьбы с насильственными преступлениями в СССР. - Саратов, 1981. -С. 30

7. Гусейнов А.А. Возможно ли моральное обоснование насилия // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 19.

8. Дайшутов М.М., Динека В.И., Денисенко М.В. Психическое насилие в российском уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2019. № 3. С. 77–81.

9. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882. С. 445.

10. Демидов П. В. Частное правовое принуждение: историческая ретроспектива // История государства и права. 2006. № 2.

11. Домахин С.А. Крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 21-25.

12. Зиновьев И. Уголовно наказуемое принуждение // Законность. 2007. № 8. С. 50.

13. Злобин Е. В. Сравнительно-правовой анализ института принуждения в России и института Durеss в США // Мировой судья. — 2019. — N 3. — С. 24–29.

14. Зуев В.Л. Необходимая оборона и крайняя необходимость. Вопросы квалификации и судебно-следственной практики. М., 1996. С. 33.

15. Иванов В. Ф. Уголовно-правовая оценка понуждения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1986.

16. Иванова В.В. Преступное насилие: Учебное пособие для ВУЗов. -М., 2012. -С.35-36.

17. Иванцова Н.В. Отражение и оценка общественно опасного насилия в уголовном праве: вопросы теории и практики: дис. … д-ра юрид. наук. Казань, 2005. С. 17.

18. Кобозева Т.Ю. Принуждение как способ совершения преступления //Вестник Владимирского юридического института. 2008. № 4. С. 143.

19. Кобозева Т.Ю. Преступное принуждение как уголовно-правовая категория: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011.

20. Колотуша В.В. Силовое принуждение в социальном процессе (социально-философская концепция): автореф. дис. … д-ра филос. наук. М., 2010. С. 9.

21. Кони А.Ф. О праве необходимой обороны. М., 1996. С. 16.

22. Кудрявцев В.Н., Наумов А.В. Насильственная преступность. М. 1997. С. 50.

23. Курганов С.И. Категория «принуждение» в уголовном праве // Российское правосудие. 2007. № 6

24. Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л., 1970. Т. 2.

25. Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении: учебник для ВУЗов / под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковой. М., 1999. 592 с.

26. Латкин В. Н. Учебник истории русского права периода империи. СПб., 1909.

27. Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. 279 с.

28. Овсепян Ж.И. Государственное принуждение как правовая категория // Российский юридический журнал. 2008. № 1

29. Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок. 57 000 слов. Екатеринбург, 1994. С. 334.

30. Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. 217 с.

31. Орешкина Т. Ю. Непреодолимая сила как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: матер. III междунар. науч.-практ. конф., сост. на юридич. факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 29–30 мая 2003 г. М.: ЛексЭст, 2004.

32. Орешкина Т. Ю. Физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы: матер. междунар. науч. -практ. конф., сост. на юридич. факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 30–31 мая 2002 г. М.: ЛексЭст, 2003. С. 252–255.

33. Орешкина Т.Ю. Проект Уголовного кодекса об обстоятельствах, исключающих преступность деяния // Проблемы уголовной ответственности и её дифференциации (в проекте УК РФ): Сборник науч. статей и тезисов. Ярославль, 1994. С. 108.

34. Орешкина Т.Ю., Устинова Т.Д. Принуждение как способ совершения преступления и как уголовно наказуемое деяние // Современное право. 2009. № 9. С. 104.

35. Отечественное законодательство XI–XX веков: пособие для семинаров / под ред. О. И. Чистякова. М., 1999.

36. Панов Н.И. Квалификация насильственных преступлений. - Харьков, 1986. -С.18.

37. Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. С. 114

38. Петин И.А. Криминологические аспекты механизма преступного насилия: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2002. -С. 15.

39. Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 26.

40. Попов Д.В. О психическом насилии как признаке объективной стороны преступлений, предусмотренных ст. ст. 150, 151 УК РФ // Российский судья. 2016. № 12. С. 36–41.

41. Попов Д.В. О психическом насилии как признаке объективной стороны преступлений, предусмотренных ст. ст. 150, 151 УК РФ // Российский судья. 2016. № 12. С. 36–41.

42. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1987. Т. 5.

43. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 2.

44. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 3.

45. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1994. Т. 9.

46. Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. М., 1988.

47. Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 8: Судебная реформа. М., 1988.

48. Свод законов Российской империи. М., 1910.

49. Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки. Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1979. -С. 19.

50. Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки следователем. Высш.след.шк.МВД СССР: НИ и РИО. Волгоград. 1981. С. 8-9.

51. Сизиков М. И. Государство и право России в период расцвета абсолютизма (1725–1800). М., 1995.

52. Слуцкий И.И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 12.

53. Советское уголовное право. Часть Общая / под ред. Б. В. Здравомыслова и др. М., 1982.

54. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 441.

55. Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Особенная. СПб., 1894.

56. Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М.: «ЮР- КНИГА», 2003. 480 с.

57. Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. - М., 1969. -С. 52.

58. Трайнин А. Н. Уголовное право. Часть Особенная. М., 1927

59. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 329.

60. Тяжкова И.М. Ответственность за незаконное принуждение // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2006. № 5. С. 83–84.

61. Уголовное право России. Часть Общая: учебник для вузов / отв. ред. Л. Л. Кругликов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. 592 с.

62. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А. И. Рарога, А. И. Чучаева. М.: ИНФРА-М: КОНТРАКТ, 2004. 559 с.

63. Уголовный кодекс Российской Федерации (научный проект) / Н. А. Лопашенко, Р. О. Долотов, Е. В. Кобзева, К. М. Хутов; под ред. Н. А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2019. 320 с.

64. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Изд. 1885 г. СПб., 1904.

65. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 326.

66. Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. СПб., 1912.

67. Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие / сост. Ю. П. Титов. М., 2004.

68. Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917–1991 гг. М., 1997.

69. Шарапов Р.Д. Насилие в уголовном праве (понятие, квалификация, совершенствование механизма уголовно-правового предупреждения): дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 12.

70. Шарапова Р.Д. Уголовно-правовая характеристика психического насилия: учебное пособие. Тюмень: Изд-во Тюмен. юрид. ин-та МВД РФ, 2005. 79 c.

71. Энциклопедический словарь / под ред. Ю. С. Гамбарова, В. Я. Железнова и др. М., 1912–1914. Т. 33.

Судебная практика:

1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (ред. от 16.05.2017) "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое"//«Российская газета», N 9, 18.01.2003. КонсультантПлюс. 2021.

2. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.2005 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» // «Российская газета», N 50, 15.03.2005. КонсультантПлюс. 2021.

3. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. - М., 1999. -С. 325.

Электронные ресурсы:

1. Уголовный кодекс Республики Казахстан [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httрs://оnlinе.zаkоn.kz/m/dосumеnt?dос_id=31575252 (дата обращения: 04.01.2021).

2. Уголовный кодекс Украины [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httрs://оnlinе.zаkоn.kz/Dосumеnt/?dос_id=3041810922 (дата обращения: 04.01.2021).

3. Уголовный кодекс Кыргызской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://сbd.minjust.gоv.kg/асt/viеw/ru-ru/568 (дата обращения: 04.01.2021).

4. Уголовный кодекс Республики Беларусь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.рrаvо.bу/dосumеnt/?guid=3871&р0=Hk9900275 (дата обращения: 04.01.2021).

5. Уголовный кодекс Аргентины [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://оkрrаvо.ru/zаrubеzhnое-рrаvо/ugоlоvnое-рrаvо-zаrubеzhnуh (дата обращения: 04.01.2021).

6. Уголовный кодекс Бельгии [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.kzrеf.оrg/ugоlоvnij-kоdеks-bеlеgii--nаuсh.html (дата обращения: 04.01.2021).

7. Уголовный кодекс Латвийской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.рrаvо.lv/likumi/07_uz.html (дата обращения: 04.01.2021).

8. Пермякова, Е. П. Проблемные вопросы принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния / Е. П. Пермякова. — Текст: непосредственный // Молодой ученый. — 2019. — № 47 (285). — С. 349-351. — URL: https://moluch.ru/archive/285/64363/ (дата обращения: 05.01.2021).
Уголовный кодекс Французской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://оkрrаvо.ru/zаrubеzhnое-рrаvо/ugоlоvnое-рrаvо-zаrubеzhnуh-strаn/ (дата обращения: 04.01.2021).

9. Уголовный кодекс Швеции [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.swеdеn4rus.nu/rus/infо/juridisk/ugоlоvnуj_kоdеks_shvесii (дата обращения: 04.01.2021).

10. Саlifоrniа Реnаl Соdе Sесtiоn 26 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httрs://lаw.justiа.соm/соdеs/саlifоrniа/2009/реn/25–29.html (дата обращения: 04.01.2021).

[1] Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие / сост. Ю. П. Титов. М., 2004. С. 9.

[2] Демидов П. В. Частное правовое принуждение: историческая ретроспектива // История государства и права. 2006. № 2.

[3] Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие / сост. Ю. П. Титов. М., 2004. С. 12-13.

[4] Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие / сост. Ю. П. Титов. М., 2004. С. 20.

[5] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 2. С. 56.

[6] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 2. С. 114.

[7] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 3. С. 206

[8] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 3. С. 421

[9] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1985. Т. 3. С. 421.

[10] Латкин В. Н. Учебник истории русского права периода империи. СПб., 1909. С. 571.

[11] Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 16. С. 155.

[12] Сизиков М. И. Государство и право России в период расцвета абсолютизма (1725–1800). М., 1995.с. 49-50.

[13] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1987. Т. 5. С. 28.

[14] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1987. Т. 5. С. 56.

[15] Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 26.с. 797.

[16] Отечественное законодательство XI–XX веков: пособие для семинаров / под ред. О. И. Чистякова. М., 1999. С. 343.

[17] Отечественное законодательство XI–XX веков: пособие для семинаров / под ред. О. И. Чистякова. М., 1999. С. 136.

[18] Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. М., 1988.с. 249.

[19] Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Особенная. СПб., 1894. С. 292-293

[20] Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 8: Судебная реформа. М., 1988.с. 160.

[21] Свод законов Российской империи. М., 1910. С. 274.

[22] Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Изд. 1885 г. СПб., 1904. с. 367.

[23] Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 250.

[24] Таганцев Н. С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть Особенная. СПб., 1894. С. 304.

[25] Энциклопедический словарь / под ред. Ю. С. Гамбарова, В. Я. Железнова и др. М., 1912–1914. Т. 33. С. 474.

[26] Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. СПб., 1912. С. 228-229.

[27] Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917–1991 гг. М., 1997.с. 63.

[28] Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917–1991 гг. М., 1997.с. 91.

[29] Хрестоматия по истории отечественного государства и права. 1917–1991 гг. М., 1997. С. 136.

[30] Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л., 1970. Т. 2. С. 319.; Советское уголовное право. Часть Общая / под ред. Б. В. Здравомыслова и др. М., 1982.

[31] Уголовный кодекс Французской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://оkрrаvо.ru/zаrubеzhnое-рrаvо/ugоlоvnое-рrаvо-zаrubеzhnуh-strаn/ (дата обращения: 04.01.2021).

[32] Злобин Е. В. Сравнительно-правовой анализ института принуждения в России и института Durеss в США // Мировой судья. — 2019. — N 3. — С. 24–29.

[33] Там же. С. 24.

[34] Саlifоrniа Реnаl Соdе Sесtiоn 26 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httрs://lаw.justiа.соm/соdеs/саlifоrniа/2009/реn/25–29.html (дата обращения: 04.01.2021).

[35] Уголовный кодекс Аргентины [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://оkрrаvо.ru/zаrubеzhnое-рrаvо/ugоlоvnое-рrаvо-zаrubеzhnуh (дата обращения: 04.01.2021).

[36] Уголовный кодекс Бельгии [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.kzrеf.оrg/ugоlоvnij-kоdеks-bеlеgii--nаuсh.html (дата обращения: 04.01.2021).

[37] Уголовный кодекс Швеции [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.swеdеn4rus.nu/rus/infо/juridisk/ugоlоvnуj_kоdеks_shvесii (дата обращения: 04.01.2021).

[38] Уголовный кодекс Республики Беларусь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.рrаvо.bу/dосumеnt/?guid=3871&р0=Hk9900275 (дата обращения: 04.01.2021).

[39] Уголовный кодекс Кыргызской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://сbd.minjust.gоv.kg/асt/viеw/ru-ru/568 (дата обращения: 04.01.2021).

[40] Уголовный кодекс Латвийской Республики [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httр://www.рrаvо.lv/likumi/07_uz.html (дата обращения: 04.01.2021).

[41] Уголовный кодекс Украины [Электронный ресурс]. — Режим доступа: httрs://оnlinе.zаkоn.kz/Dосumеnt/?dос_id=3041810922 (дата обращения: 04.01.2021).

[42] Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882. С. 445.

[43] Колотуша В.В. Силовое принуждение в социальном процессе (социально-философская концепция): автореф. дис. … д-ра филоС. наук. М., 2010. С. 9.

[44] Курганов С.И. Категория «принуждение» в уголовном праве // Российское правосудие. 2007. № 6; Овсепян Ж.И. Государственное принуждение как правовая категория // Российский юридический журнал. 2008. № 1; Кобозева Т.Ю. Преступное принуждение как уголовно-правовая категория: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011; и др.

[45] Гусейнов А.А. Возможно ли моральное обоснование насилия // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 19.

[46] Орешкина Т.Ю., Устинова Т.Д. Принуждение как способ совершения преступления и как уголовно наказуемое деяние // Современное право. 2009.

№ 9. С. 104.

[47] Тяжкова И.М. Ответственность за незаконное принуждение // Вест. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2006. № 5. С. 83–84.

[48] Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 93; Зиновьев И. Уголовно наказуемое принуждение // Законность. 2007. № 8. С. 50; Орешкина Т.Ю., Устинова Т.Д. Указ. соч. С. 107; Кобозева Т.Ю. Указ. соч. С. 11; и др.

[49] И.М. Тяжкова выделяет также моральное принуждение (см.: Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 83). С этим вряд ли можно согласиться, поскольку моральное принуждение находится вне сферы уголовно-правового регулирования, либо его следует рассматривать как наименее строгую разновидность психического принуждения.

[50] Шарапов Р.Д. Насилие в уголовном праве (понятие, квалификация, совершенствование механизма уголовно-правового предупреждения): дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 12.

[51] Под термином «насилие» уголовный закон подразумевает исключительно физическое насилие. Психическое насилие называется «угрозой применения насилия».

[52] В таких случаях говорят об «инструментальном» насилии, т.е. носящем подчиненный характер.

[53] Кобозева Т.Ю. Принуждение как способ совершения преступления //Вестник Владимирского юридического института. 2008. № 4. С. 143.

[54] Алексеев И.Н. Понуждение, принуждение и насилие в уголовном праве // Уголовный процесС. 2006. № 1. С. 11.

[55] Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 85.

[56] Иванцова Н.В. Отражение и оценка общественно опасного насилия в уголовном праве: вопросы теории и практики: дис. … д-ра юрид. наук. Казань, 2005. С. 17.

[57] Шарапов Р.Д. Указ. дис. С. 212.

[58] Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2004. С. 406.

[59] Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок. 57 000 слов. Екатеринбург, 1994. С. 334.

[60] Большой толковый словарь русского языка: ок. 60 000 слов / Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 2004. С. 479.

[61] Там же. С. 808.

[62] Иванов В. Ф. Уголовно-правовая оценка понуждения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1986.

[63] Трайнин А. Н. Уголовное право. Часть Особенная. М., 1927

[64] Гаухман Л.Д. Проблемы уголовно-правовой борьбы с насильственными преступлениями в СССР. - Саратов, 1981. -С. 30

[65] Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. - М., 1969. -С.5.

[66] Панов Н.И. Квалификация насильственных преступлений. - Харьков, 1986. -С.18.

[67] Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки. Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1979. -С. 19.

[68] «Российская газета», N 9, 18.01.2003. КонсультантПлюс. 2021.

[69] Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. - М., 1999. -С. 325.

[70] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 30.12.2020)//Собрание законодательства Российской Федерации. - 1996. - № 25. - Ст.2954. КонсультантПлюс. 2021.

[71] Иванова В.В. Преступное насилие: Учебное пособие для ВУЗов. -М., 2012. -С.35-36.

[72] Иванова В.В. Там же. -С. 36.

[73] Базаров Р.А. Уголовно - правовая превенция тяжких насильственных преступлений / Базаров Р.А., Третьяков А.С. -Челябинск, 2004. -С.137.

[74] Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. - М., 1969. -С. 52.

[75] Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. - М.,1969. -С. 31-37.

[76] Дайшутов М.М., Динека В.И., Денисенко М.В. Психическое насилие в российском уголовном праве // Вестник Московского университета МВД России. 2019. № 3. С. 77–81.

[77] Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 30.12.2020)//Собрание законодательства Российской Федерации. - 1996. - № 25. - Ст.2954. КонсультантПлюс. 2021.

[78] Шарапова Р.Д. Уголовно-правовая характеристика психического насилия: учебное пособие. Тюмень: Изд-во Тюмен. юрид. ин-та МВД РФ, 2005. 79 c.

[79] Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.2005 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» // «Российская газета», N 50, 15.03.2005. КонсультантПлюс. 2021.

[80] Попов Д.В. О психическом насилии как признаке объективной стороны преступлений, предусмотренных ст. ст. 150, 151 УК РФ // Российский судья. 2016. № 12. С. 36–41.

[81] Петин И.А. Криминологические аспекты механизма преступного насилия: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. -Екатеринбург, 2002. -С. 15.

[82] Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. 141 с.

[83] Орешкина Т. Ю. Физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы: матер. междунар. науч. -практ. конф., сост. на юридич. факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 30–31 мая 2002 г. М.: ЛексЭст, 2003. С. 254.

[84] Орешкина Т. Ю. Физическое или психическое принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы: матер. междунар. науч. -практ. конф., сост. на юридич. факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 30–31 мая 2002 г. М.: ЛексЭст, 2003. С. 255.

[85] Уголовный кодекс Российской Федерации (научный проект) / Н. А. Лопашенко, Р. О. Долотов, Е. В. Кобзева, К. М. Хутов; под ред. Н. А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2019. 62-63 с.

[86] Гаухман Л.Д. Борьба с насильственными посягательствами. М. 1969. С. 32.

[87] Кудрявцев В.Н., Наумов А.В. Насильственная преступность. М. 1997. С. 50.

[88] Сердюк Л.В. Психическое насилие как предмет уголовно-правовой оценки следователем. Высш.след.шк.МВД СССР: НИ и РИО. Волгоград. 1981. С. 8-9.

[89] Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении: учебник для ВУЗов / под ред. Н. Ф. Кузнецовой и И. М. Тяжковой. М., 1999. 479 с.; Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А. И. Рарога, А. И. Чучаева. М.: ИНФРА-М: КОНТРАКТ, 2004. 334 с.

[90] Тер-Акопов А. А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М.: «ЮР- КНИГА», 2003. 185 с.

[91] Орешкина Т. Ю. Непреодолимая сила как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: матер. III междунар. науч.-практ. конф., сост. на юридич. факультете МГУ им. М. В. Ломоносова 29–30 мая 2003 г. М.: ЛексЭст, 2004. С. 149.

[92] Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. 140 с.

[93] Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. 141 с.; Уголовное право России. Часть Общая: учебник для вузов / отв. ред. Л. Л. Кругликов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. 312 с.

[94] Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 326.

[95] Веселов Е.Г. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2002.

[96] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 441.

[97] Там же.

[98] Орешкина Т.Ю. Проект Уголовного кодекса об обстоятельствах, исключающих преступность деяния // Проблемы уголовной ответственности и её дифференциации (в проекте УК РФ): Сборник науч. статей и тезисов. Ярославль, 1994. С. 108.

[99] Веселов Е.Г. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2002.

[100] Там же.

[101] Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 329.

[102] Домахин С.А. Крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 21-25.

[103] Зуев В.Л. Необходимая оборона и крайняя необходимость. Вопросы квалификации и судебно-следственной практики. М., 1996. С. 33.

[104] Там же.

[105] Слуцкий И.И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 12

[106] Веселов Е.Г. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2002.

[107] Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. С. 114

[108] Веселов Е.Г. Указ. соч.

[109] Кони А.Ф. О праве необходимой обороны. М., 1996. С. 16.

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 1287; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!