КАК УПРАВЛЯТЬ СВОЕЙ ПСИХИКОЙ?

Вот так, совершенно незаметно мы подошли к самому главному пункту программы: "А что делать-то, доктор?!" Отвечаю: работы – непочатый край. Впрочем, прежде чем перейти к непосредственным инструкциям по управлению своей психикой, должен сделать небольшую ремарку.

Психологи давно пришли к выводу, что каждый из нас относится к одному из двух психологических типов: мы или интерналы, или экстерналы (не нужно путать с экстравертами и интровертами – это другая классификация). Что скрывается за этими мудреными названиями? Экстерналы – это люди, которые всегда полагаются на случай, на судьбу, на удачу, на авось, которые рассчитывают не на себя, а на стечение обстоятельств, т. е. ждут, а не делают. Вторые – интерналы – напротив, рассчитывают на себя, они всегда думают о том, что от них зависит, что они могут сделать, чтобы повернуть дело к лучшему. Они делают, а не ждут, пока удача сама свалится им на голову.

Специальные исследования показали, что интерналам, как ни странно, по жизни "везет" больше, чем экстерналам. Они меньше страдают от психологических проблем, они более успешны в делах житейских, они оптимистичны и трудолюбивы. В отличие от интерналов, экстерналы сталкиваются с большим количеством психологических трудностей, неудачи – это их конек, они постоянно впадают в пессимистическое настроение и чаще других кончают жизнь самоубийством. Кажется, такая незначительная разница, а такие разные судьбы.

Проще говоря, интерналы – это люди, которые готовы к тому, чтобы изменять свою жизнь согласно собственному усмотрению; а экстерналы подобной смелостью не отличаются. Сейчас мы волевым усилием занимаем позицию интернала: отдавая себе отчет в том, что качество жизни определяется не какими-то внешними факторами, а качеством ее проживания, мы начинаем работу над своим поведением, т. е. осваиваемся с правилами управления собственной психикой (или мозгом – это кому как будет угодно). Принципы работы мозга нам известны, так что теперь переходим к принципам работы с мозгом.

ИЗМЕНИМ ПРИВЫЧКУ

Сначала определимся с точкой приложения наших усилий и тем, что мы хотим исправить. У России, говорят, две беды, у каждого из нас – три. Во-первых, страхи, тревоги, опасения; во-вторых, раздражение, гнев, чувство обиды; в-третьих, печаль, горе, чувство вины. Задумаемся, какая была бы у нас жизнь, если бы в ней ничего этого не было? У-ух – какая была бы жизнь! Но откуда же эти беды?

Всякие отрицательные эмоции, как мы уже хорошо знаем из первой части этой книги, являются, с одной стороны, неизбежным следствием нарушения устоявшихся стереотипов поведения (привычек), с другой стороны, результатом невозможности достижения желаемого результата, т. е. это следствие нереализованности наших доминантых потребностей (желаний). Наконец, существенной причиной наших эмоциональных страданий может быть ситуация неизвестности и неопределенности, связанная и с нарушением динамических стереотипов (привычек), и с болезненным усилением доминант, однако главное – это конфликт непонимания между нашим сознанием и подсознанием (т. е. корой и подкоркой).

К этому стоит еще добавить, что неоднократно возникающие отрицательные эмоциональные состояния и сами по себе становятся привычками. Мы привыкаем реагировать на какие-то события (факты или явления) определенным, весьма неприятным образом: побаиваемся, тревожимся, сердимся, раздражаемся, печалимся и впадаем в меланхолию. Иными словами, наш мир полон стимулов, в ответ на которые мы автоматически испытываем целый комплекс отрицательных эмоций. Вполне может статься, что смысла в таком реагировании нет никакого, что подобные негативные эмоциональные состояния – просто привычка. Но что это меняет? Если есть такая привычка, жизнь будет в тягость.

Так или иначе, если мы оказываемся в ситуации, которая не кажется нам слишком опасной, однако желаемого результата мы в ней не достигаем, то у нас возникнут эмоции раздражения, гнева, возможно даже – агрессия, способная вылиться в нападение. Если же мы оказываемся в ситуации, когда, при прочих равных, опасность кажется больше, чем в первом случае, то, вероятнее всего, мы будем испытывать страх и попытаемся осуществить бегство (реальное или виртуальное). В тех же случаях, когда и ситуация – не так чтобы очень, а бежать некуда – "позади Москва", то, скорее всего, нам не удастся избежать состояния угнетенности духа – печали, страдания и ощущения тотального жизненного несчастья.

Однако очевидно, что всякий раз речь идет об оценке ситуации, это мы ее оцениваем как пугающую, раздражающую или печалящую. Если мы сможем в достаточной мере повлиять на собственные привычки, желания и сознание, то совершенно точно (заявляю это официально как доктор) состояние наше изменится в лучшую сторону. Если же мы проявим стойкость и будем придерживаться новых способов реагирования в прежних, изменившихся теперь условиях, то это войдет в привычку и нам более не придется испытывать этих неприятных эмоций, а потому качество нашей жизни будет более высоким по сравнению с большинством наших несчастных сородичей.

Это провокация!

Первым делом, как нетрудно догадаться, речь пойдет о привычках воспринимать вещи "дурными", т. е. опасными, раздражающими, огорчающими. И прежде всего необходимо составить список таких ситуаций, обстоятельств, событий, которые для удобства мы станем называть провокациями. Итак, рисуем таблицу провокаций.

Таблица провокаций

Далее садимся и записываем последовательно в каждый столбец ситуации, провоцирующие нас на соответствующие эмоции. В первый столбец таблицы – ситуации, вызывающие у нас чувство страха или тревоги (например: вызов к начальнику, посещение врача, полет на самолете и т. п.). Во второй столбец заносятся те ситуации, в которых мы испытываем раздражение и чувство гнева (например, общение с кем-нибудь из родственников, недоброжелательность продавцов, невозможность решить какую-нибудь проблему и т. п.). В третий столбец, соответственно, попадут у нас те ситуации, которые являются типичными поводами наших огорчений, т. е. эмоций горя, печали, разочарования (например: необходимость решать какую-то рабочую проблему, которая совершенно не дается, а деваться некуда, и другие сходные случаи).

Зачем мы составляем этот список? Ответ прост: врага нужно знать в лицо. Впрочем, это шутка, на самом деле он необходим, чтобы суметь осуществить необходимые действия, ведущие к изменению нашего стереотипа реагирования, прежде чем этот – прежний и нежелательный – стереотип реагирования начнет воплощаться в жизнь. Если процесс уже запущен, то остановить его, мягко говоря, затруднительно, более того, всякие попытки изменить направление движения такого "поезда" на полном ходу могут быть чреватыми. Конечно, мы можем усилием воли сдержать "внешний компонент эмоциональной реакции" (как говорят в этом случае психотерапевты), однако сама по себе эмоция не только никуда не денется, а, напротив, лишь усилится, что приведет к еще большему психологическому дискомфорту.

Теперь самое главное. Запоминаем как "Отче наш" правила, которые следует неукоснительно соблюдать всякому, кто вступил в неравную борьбу со своими привычками. Правил всего три.

Правило первое

Ни в коем случае не позволяйте себе реагировать на провокацию так же, как вы реагировали прежде. Помните, что если вы повторите прежний стереотип поведения, то он лишь закрепится, усилится , повторение – мать учения! Если при встрече с той ситуацией, которая традиционно вызывает у вас чувство страха (тревоги, беспокойства и т. п.), вы поддадитесь своему чувству и попытаетесь избежать этого контакта, то, возможно, вам это удастся, а следовательно, вы испытаете облегчение, но это станет для вашей психики в последующем еще одним стимулом к тому, чтобы бояться и скрываться соответственно. В случае раздражения и печали – то же самое: дав своим эмоциям выход, вы самолично откроете дверь агрессии и страданиям!

Однако свято место пусто не бывает, и поэтому нельзя отменить одну реакцию, не заменив ее на иной, новый способ реагирования . Этот новый способ вам необходимо продумать предварительно (во время встречи со своей провокацией времени на раздумья у вас не будет). И должен предупредить, что, продумывая новый возможный способ реагирования в данных обстоятельствах, необходимо убедиться в следующем. Если это пугающая ситуация – этот способ должен исключать какие-либо попытки избежать ее. Если это раздражающая ситуация – новый способ вашего реагирования должен полностью исключать какие-либо формы нападения на раздражающий объект. Если это ситуация горя и печали – в новом способе реагирования не должно быть никакой пассивности!

Здесь есть и еще один немаловажный нюанс. Когда вы находите способы иначе реагировать на свои провокации, возникают новые устойчивые связи между этой провокацией и новыми реакциями с вашей стороны. В дело, так сказать, вступают новые агенты, которые разбавят среду и снизят концентрацию привычной для вас реакции. Если же вы продолжите реагировать прежним способом, т. е. попытками избежать пугающей ситуации или агрессией в ситуациях, где у вас традиционно возникает раздражение, то иные связи между этой ситуацией и вашим собственным состоянием не будут образовываться. Сами же эти ситуации станут "вычищаться" от всяких иных реакций и состояний, становясь исключительно пугающими, или исключительно раздражающими, или исключительно печалящими. Фактически вы почти насильственно заставляете себя думать только о том, как опасна эта опасность (как раздражает эта раздражающая вас ситуация; как тяжела эта мука и т. п.), в результате вы просто не оставляете себе выбора реагировать иначе.

Правило второе

Помните, что всякая ваша эмоциональная реакция комплексна, в ней есть и мышечный компонент, и телесный. Если вы позволите вашему мышечному напряжению усиливаться, то это будет автоматически усиливать и интенсивность данной – негативной – эмоциональной реакции. Мышечное напряжение выступает здесь как мощный источник энергии, последняя же пойдет на усиление вашей тревоги, раздражения или отчаяния.

Относительно телесного компонента эмоционального реагирования следует помнить: он настолько же опасен, насколько опасны и деструктивные мысли. Однако мы, как правило, не замечаем, что в ситуации тревоги или раздражения усиливается частота сердцебиений, повышается потливость, изменяется ритм дыхания (оно становится более частым и поверхностным). Как показывают исследования, главная задача состоит здесь в следующем: необходимо заметить эти физиологические реакции (реакции вашего тела), а потом оценить их соответствующим образом. То есть вам необходимо осознать, что все это не более чем следствие вашей же избыточной эмоциональной реакции. Ничего особенного в этих телесных состояниях нет, но своими страхами и раздражением мы их только усиливаем.

Кроме того, специфическим образом при тревоге, раздражении и печали ведет себя ваше внимание, переключаясь с нейтральных, в сущности, внешних раздражителей на ваши "внутренние" образы. Вы смотрите на пугающие вас обстоятельства, но видите в этот момент не то, на что смотрите, а разнообразные "внутренние" картины (например: картину собственной смерти или бедствия, картину страдания и боли, картину своего унижения или позора, картину утраты и каких-то потерь). Таким образом, вы как бы выпадаете из настоящего, актуального момента, проваливаясь в собственные фантазии, которые, следуя своей привычной тенденциозности, и рисуют вам столь устрашающие картинки. Картинки эти, конечно, не более чем плод вашего же воображения, однако плод этот способен довести любого нормального человека до полной некондиции. Ваша задача, таким образом, сводится к тому, чтобы в данной стрессовой ситуации (когда вы пугаетесь, раздражаетесь или расстраиваетесь) видеть, слышать, чувствовать все то, что в действительности происходит в данный момент времени и пространства , причем во всех подробностях, с нюансами, но без каких-либо оценок. Просто фиксация, фиксация и еще раз фиксация на жизни, а не на собственных опасениях.

Правило третье

Никогда не ищите оправданий своим негативным эмоциональным реакциям! Помните о почти безграничных возможностях нашего подобострастного в отношении подкорки сознания. Оно всегда сможет найти достаточное количество каких-нибудь вполне "логичных" доводов, говорящих вам о том, что, мол, и страх здесь – в этой ситуации – уместен, и раздражение вполне обосновано. Верить своему сознанию в моменты страха, раздражения или печали – смерти подобно! Конечно, у ваших страхов, вашего раздражения или печали есть причины, но отнюдь не те, в важности которых вас будет уверять ваше сознание.

Каковы эти причины? Вы их знаете: нарушение привычного жизненного стереотипа, столкновение вашего желания с возможностями среды (с объективными трудностями), это, наконец, просто привычки именно таким образом реагировать на те или иные обстоятельства. Как вы догадываетесь, ни одна из этих причин не стоит того, чтобы портить себе жизнь, тем более что помощи от подобных – негативных – эмоциональных реакций ждать не приходится. Да, в нашей жизни встречаются трудности, но это вовсе не означает, что к ним следует прибавить еще и трудности психологические. Мало вам одной беды (если это, конечно, действительно беда, а не то, что ею кажется), хотите сделать из одной – две?! Это вряд ли разумно.

Что ж, таковы три основных правила, которые необходимо помнить и реализовывать в моменты, когда вы сталкиваетесь с провокациями, т. е. теми событиями, которые были предварительно определены вами как таковые и внесены в соответствующие рубрики таблицы провокаций. Главное же состоит в том, что вы не должны позволять себе быть жертвой собственных негативных эмоциональных реакций, т. е. позволить им протекать так, как им вздумается. В конечном счете, чья это жизнь – их или ваша? Я думаю, что ваша, а потому вы и должны решать, как именно вы будете реагировать. Если реакции страха, раздражения и печали вас устраивают, то, разумеется, здесь никто не неволит. Однако же если есть на этот счет и другие мнения, то нужно просто помнить и реализовывать перечисленные здесь правила.

Секреты мастерства

Теперь о технологии. Это, безусловно, важный вопрос. Мы вполне можем научиться затормаживать свои нежелательные эмоциональные реакции и формировать новые стереотипы поведения в прежних, провоцирующих нас обстоятельствах. И. П. Павлов говорил по этому поводу: "Человек должен воспитывать в себе нужные торможения". Впрочем, я бы добавил: это он должен самому себе, поскольку он является первой жертвой своих тревог, своего гнева и своего страдания. Однако здесь важно быть своевременным, помните ленинский тезис: "Вчера было рано, завтра будет поздно!"? Это как раз про этот случай!

Появление в поле вашего зрения провоцирующей ситуации есть сигнал к немедленным и решительным действиям. Сами по себе обстоятельства не бывают хорошими или дурными, они нейтральны, а потому наша негативная реакция на них хоть и запрограммирована, но не является обязательной и неизбежной. В связи с этим сначала нужно включить тормоза и буквально прокричать себе: "Стоп!" или "Стоп, машина!", "Постой, паровоз, не стучите колеса!" Впрочем, чем короче инструкция – тем лучше. После этого сразу же повторите про себя вечную гайдаевскую истину: "Жить хорошо! А хорошо жить – еще лучше!"

Теперь к делу. У вас есть две возможности: реагировать на эту провокацию, как вы делали это обычно (страхом, агрессией или печалью) или как-то иначе. Чтобы сподвигнуть себя на второй вариант поведения (который я заведомо рассматриваю как значительно более эффективный и достойный), необходимо представить себе последствия обычного способа вашего реагирования в этой ситуации. Грубо говоря, нужно "просмотреть", чем дело кончится, если продолжать вести себя в прежнем духе, т. е. увидеть последствия своих страхов, своего раздражения и печали. Можно, конечно, довести себя до белого каления собственным ужасом; можно разругаться со всеми вдрызг, сделать из себя неврастеника, который всего боится, взрывается на ровном месте; можно, наконец, стать вечным печальником – главным исполнителем роли царевны Несмеяны. Если этот вариант устраивает – милости просим. Но я думаю, что он не подходит, а если же его представить себе во всех красках, то и вы будете так думать. Более того, эта целительная фантазия буквально вынудит вас отказаться от прежнего способа реагирования. Что, собственно, и требовалось доказать.

Далее в ход идут три приведенных выше правила, и считайте, что дело в шляпе. Еще пару-тройку таких "встреч" с этой вашей провокацией, и вы с ней более уже никогда не увидитесь. Почему? По той простой причине, что более эти обстоятельства уже не будут вызывать у вас прежних негативных эмоциональных реакций, т. е. они перестанут быть провокациями. Впрочем, подчеркну это еще раз и особо: это не события (факты или явления) вас провоцируют, это вы на них провоцируетесь. Таким образом, изменение их статуса – из провокаций в непровокации – дело сугубо личное, т. е. ваше.

...

"У меня такой характер!" Меняться или оставаться таким, какой есть?

Жизнь не складывается: мужья уходят, жены в депрессии, друзья дуются, на работе постоянные стычки, с родителями общего языка не найти, с детьми и подавно. Знакомо?.. Впрочем, когда начинаешь на все это жаловаться, можно напороться на нелицеприятное: "А ты на себя-то посмотри, с таким (такой) что, можно жить?" И что на это ответить? "У меня такой характер!" – вот единственное, что сразу приходит на ум. Иными словами, хотите – миритесь и принимайте таким, какой есть, а не хотите – скатертью дорожка! Но каков итог? "И скучно, и грустно, и некому руку подать". Проще говоря, мы же от своего характера и страдаем.

Принято думать, что характер – это вещь раз и навсегда данная, как цвет глаз и другие дактилоскопические характеристики. Однако же это большое заблуждение. Во-первых, характер не выдается, а формируется; во-вторых, он может и меняться, причем очень существенно. От рождения мы получаем только то, что называется темпераментом, т. е. такие черты нашей психики, которые определяют скорость и силу реакции. И. П. Павлов доказал, что "человеческие" темпераменты – холерик, сангвиник, флегматик и меланхолик – есть даже у собак! Но в исследованиях показано, что с течением жизни даже эти базовые, как кажется, психологические типы у человека могут существенно меняться. Что уж говорить о характере, который плоть от плоти – продукт воспитания!

По сути дела, наш с вами характер – это огромная совокупность привычек, способов реагировать в тех или иных ситуациях. Скандалить, как вы догадываетесь, можно медленно и слабо, а можно быстро и сильно. Скорость и сила реакции разная, но привычка учинять скандалы по сути одна и та же, т. е. это характер, а не темперамент. В свое время мы избрали такой способ реагировать на ситуации дискомфорта. Могли избрать и другой, но получилось так, что закрепился именно такой вариант поведения. Но характер – это отнюдь не "вторая натура", это просто привычка, которая меняется точно так же, как привычка ходить не в тот универсам, где все стало дорого, а в тот, где стало, наоборот, дешевле. Характер может быть изменен, и его следует изменить, если из-за него все и вся идет под снос.

Какие черты характера следовало бы поменять? Здесь есть два негативных полюса: один – это характеры, где преобладают черты экспрессивности и агрессивности; другой – это характеры, где избыточно выражены уступчивость и пассивность. Первый типаж – это лица, у которых на первом плане собственное "Я", которые готовы отстаивать свою точку зрения до хрипоты, которые никогда не пойдут на уступки просто потому, что компромисс – это не их стиль. Вторые, напротив, живут так, словно бы их и нет вовсе, они всегда готовы со всем согласиться, только бы не возникло конфликта, они не умеют сказать "Нет!", а соглашаются только потому, что "как-то неловко" не согласиться. Остальные же, кто не попал на тот или другой полюс, пребывают где-то посередине, заимствуя недостатки у тех и других, в зависимости от ситуации.

Если ваш характер скроен по первому варианту, то вас ожидают постоянная раздражительность, беспокойство, внутренняя напряженность. В вашем социальном окружении будет сначала душно, как перед грозой, а потом – пусто, глухо и одиноко. Впрочем, на таком запале можно многого добиться – карьера, бизнес, социальный статус, но в душе воцарится озлобленность, а это никуда не годится. Если же у вас характер пассивного, нерешительного человека, то вы ничего не добьетесь, постоянно оставаясь на вторых ролях, а другие люди не будут испытывать к вам интереса, и снова – одиночество, а вслед за ним депрессия и пустота.

Важно понять, что недостатки нашего характера в первую очередь нам самим и мешают. Мы же живем среди тех, кому докучаем своим характером, а потому этот бумеранг нам регулярно и возвращается. Поэтому если вы посчитали нужным изменить свой характер, то помните, что вы это делаете не для других, а для самих себя, тогда эта задача будет проще решаться. Как же изменить свой характер? Сначала нужно уяснить, в каких ситуациях вы привыкли реагировать не самым подходящим образом, чреватым издержками. После этого необходимо отследить, как именно вы реагируете в этих ситуациях, а потом продумать, какой вариант поведения здесь был бы более удачен и выгоден. Далее переходим к самому сложному.

Самое сложное состоит в том, что нужно успеть затормозить свою привычную неблагоприятную реакцию в подобных ситуациях, прежде чем она полностью реализуется и накроет вас с головой. Затормозили и задумались: а что будет после того, как я учиню здесь скандал или, напротив, склоню голову и почувствую себя виноватым? А будет после этого или плохое к нам отношение, или будут на вас ездить! Оно вам надо?! Нет. Когда вы это поймете, то вспоминайте тот вариант поведения в этой ситуации, который вы продумали в качестве запасного, и реализуйте его. Если на вас не разобидятся или если на вас не будут ездить, то возникнет "положительное подкрепление", а потому в следующий раз вам будет уже проще менять свое поведение. Постепенно это новое поведение и вовсе войдет в привычку. Характер меняется, если, конечно, хочешь его изменить.

ОСЕДЛАЕМ ДОМИНАНТУ

Привычка, хоть и говорят, что вторая натура, вполне может быть изменена. Люди, как известно, и родной язык могут позабыть, что уж говорить о каких-то там привычках – было бы желание и было бы оно подкреплено делом. С доминантами же проблема посерьезнее. Если у нас возникла какая-то доминанта, будем ее называть патологической, то справиться с ней непросто. Проблема заключена в самом механизме доминанты, которая, как мы помним, играет роль гегемона в психике человека, что дает ей неоспоримые преимущества, по сравнению с нами – ее, смею надеяться, категорическими противниками.

Впрочем, сетовать и ссылаться на "объективные" трудности – это значит лишь множить объяснения, без которых, при наличии патологической доминанты, и так тошно. Кроме того, доминанта – это, по сути, наше желание, а бороться с желанием, сами знаете, несподручно. Чтобы что-то делать, нужна мотивация, а мотивация – это желание. Таким образом, чтобы бороться с этим – доминантным – желанием, необходимо конкурирующее, т. е. иное, противоположное ему желание. Этот круг кажется замкнутым, а клубок наличествующих здесь проблем – запутанным, но попробуем все-таки первый разорвать, а второй – распутать. Начнем со второго.

"Смирно" или "вольно"?

Мы уже хорошо знаем, что доминанта возникает на уровне нашей подкорки, потом поступает в сознание, которому в свою очередь надлежит найти этому желанию подходящую форму и выражение. Сознание, не отличаясь особой сообразительностью и вообще какой– либо разборчивостью, сразу превращает это исходящее от подкорки желание в требование, что, если верить А. Эллису, делает нас исправными невротиками высшего разряда, т. е. расплачиваемся мы самым дорогим – своим психическим благополучием. Все вроде придумано в психике по уму, а на деле выходит бог знает что. При этом достойного и желаемого нами качества жизни не выходит вовсе.

Конечно, первое, чем нам стоило бы заняться, это справиться со своими требованиями. Во-первых, необходимо признать, что все требования, которые мы, зачастую сами того не осознавая, предъявляем себе, другим и окружающему миру, – вещь весьма и весьма недостойная. Вот подумайте сами: я предъявляю требование к другому человеку, а в связи с чем? Я пришел со своим уставом в его монастырь, а завтра что, он со своим ко мне заявится? Неинтересная история получается.

Требовать от окружающего мира? Сколько сперматозоидов и яйцеклеток "вышло в тираж", а только те, что стали мною, получили шанс выйти в жизнь, а я, видите ли, сижу тут и требую, чтобы эту командировку мне продлили на вечность и сделали ее, кроме того, исключительно комфортной – без накладок, проблем, тягот и неприятностей. В начале XX века средняя продолжительность жизни составляла 40 лет, сейчас, по данным мировой статистики, – 80. Мои прадеды лучину жгли да воду в дом ведрами таскали, а я перед телевизором прохлаждаюсь да завтрак себе в микроволновой печи грею, но мне все еще дискомфортно, я, видите ли, требую! По щучьему веленью, по моему хотенью!.. Нет, это, по меньшей мере, наглость.

Или вот, например, требования к самому себе… Это как же нужно себя не уважать, чтобы требовать от себя быть самым лучшим, самым удачливым, самым-самым! Вот я, например, ростом не вышел или у меня ботинок 47 размера, и что теперь? В петлю? Да, не знаю я пяти языков, да, не прочел всей на свете художественной и научной литературы, нет у меня ни слуха, ни голоса, и вообще я кошу правым глазом! Что теперь? Застрелиться? Что это за мода такая – "ты должен"! Кому должен, в связи с чем?! Я тут шучу, но, право, наши требования, адресованные самим себе, – это чистой воды неприличие.

Да и потом, насколько эти требования состоятельны, какой в них прок? Что получается: я требую, никто, разумеется, даже к сведению мои требования не берет, и я страдаю! Так?! При этом понятно, что у другого человека свое, отличное от моего видение ситуации, а главное – свои интересы, которые он и лоббирует. Он не должен этого делать? Вряд ли. Я, конечно, раздражаюсь, думаю, что у меня есть неоспоримые аргументы в пользу моего требования, однако это они для меня неоспоримые, а у него спросите… Он так оспорит, что мало не покажется! Требования к миру – это вообще настоящая утопия. Я вот так потребую, а потом сижу и дрожу – ведь дураку понятно, что оттого, что я не хочу заболеть раком, раковые клетки в моем организме в меньшем объеме образовываться не станут, да и кирпичи, падающие с крыши, от моих требований траектории своей не изменят, а вот я, при такой внутренней политике, в дурдом угожу, причем без всякой теории вероятностей – непременно! Вот и все результаты.

Кажется, что от себя можно требовать – мол, самосовершенствование там, то да се. Иллюзия чистой воды, доложу я вам! Вот если разобраться: что такое требование? Это исключительно разросшаяся доминанта, которая всего меня парализовала, в каком-то направлении толкнула, а направление это оказалось тупиковым. Вот я в этом тупике стою и самосовершенствуюсь! Замечательно, лучше не бывает! Вообще говоря, любое требование – это фиксация на цели, которая не достигается (сейчас, а может быть и вовсе недостижима). При этом все остальное игнорируется, тогда как промеж того, что прошло мимо, подчас бывают и проходные варианты. Да, хороша Маша, а не наша! Мы бросаем все свои силы на желание, которое не может быть достигнуто, а в результате не достигаем того, чего вполне могли бы достичь. Такова роковая роль требования…

...

Секреты от Будды и других психотерапевтов

У любого человека на самом деле одна-единственная проблема – это его желания. Когда у тебя много желаний, то совершенно непонятно, что с ними делать и куда от них деваться. Но если у тебя вовсе нет желаний и ничего-то тебе не хочется, то это депрессия, а потому хорошего тоже мало. Как ни крути, с этими желаниями, будь они неладны, нужно что-то делать…

Если верить истории, то первым вопрос о пагубности желаний поставил Сиддхартха Гаутама Будда. От рождения он был принцем, жизнь его ограничивалась огромным дворцом, где он и жил припеваючи. Оберегали юного принца самым серьезнейшим образом. Но когда минуло затворнику 30 лет, захотелось ему посмотреть на мир. Тайно будущий Будда покинул свой дворец и оказался в городе. Там ему повстречался несчастный нищий, просящий милостыню, потом калека, изнемогающий от болезней, а в довершение ко всему мимо прокатила погребальная процессия. Потрясение Сиддхартхи оказалось сильнейшим, более чем. "Мир есть страдание", – решил он.

Причину человеческого страдания Будда отыскал почти сразу – все дело в желаниях. Действительно, не было бы у человека желаний, он бы и не расстраивался, что у него нет пищи и крова, что здоровье его ни к черту, а смерть стоит за порогом. Только если он хочет (того, другого, третьего), тогда и будет разочарован, тогда и потерпит фиаско. Отказаться от желаний – вот рецепт, который Будда прописал бестолковому человечеству. Желающие могут попробовать, для тех же, кого этот способ не устраивает, следующий рецепт.

Древняя Греция славилась теоретиками счастья, с практиками тогда, как, впрочем, и сейчас, царил хронический дефицит. Одним из приятных исключений стал Эпикур. Его имя до сих пор ассоциируется со словом "удовольствие". Если что и представляет ценность в человеческой жизни, полагал Эпикур, так это возможность получать удовольствие. Однако он вовсе не был поборником страстных наслаждений, напротив! Зачем вам удовольствие, после которого наступит расплата физического недомогания и множество других неприятностей? Вкусная еда приятна, но берегитесь несварения желудка! Вино – достойный напиток, но зачем вам головная боль похмелья? Сексуальные наслаждения – лишь миг, после которого следуют семейные проблемы и детский плач по ночам! Будьте умеренными, рекомендовал Эпикур, и эта рекомендация, безусловно, достойна внимания, но умеренность не всем по зубам.

Не справившиеся со статусом Будды и не выдержавшие умеренности Эпикура становятся невротиками. Как это происходит? Очень просто: есть желание, но нет возможности, и вот вам невроз. Причем учтите: желания человека далеко не всегда известны даже ему самому! На то бессознательное и бессознательно, что о нем ничего нельзя знать. Большинство наших желаний удерживается сознанием и здравым рассуждением глубоко внутри психики. Иногда, впрочем, этот внутренний конфликт выходит на поверхность. Например, женщина давно не испытывает влечения к своему мужу, но живет с ним по ряду "объективных" причин. Или женатый мужчина испытывает влечение к какой-то женщине, но запрещает себе иметь с ней интимные отношения по "моральным соображениям". Конфликт, так сказать, налицо.

Для сознания тут все просто и понятно: нельзя так нельзя, а надо – значит надо. Но бессознательное этой "железной логики" понять не может. Тут-то и разворачивается драма: у женщины сердце начинает из самого себя выпрыгивать, мужчину тревога одолевает или депрессия у них обоих развивается. Можно, конечно, покивать на магнитные бури (они и вправду шалят нынче), но отрицать психологическую природу конфликта – значит ставить самого себя в дурацкое положение.

Поддадимся искушению

Ну да мы отвлеклись, вернемся к доминанте. Как мы уже знаем, у доминанты, согласно А. А. Ухтомскому, может быть два конца, т. е. есть два варианта, когда наше требование (и стоящее за ним желание) может быть снято. Во-первых, "внутренний конец" доминанты, когда желание доходит до своей цели, удовлетворяется и благополучно отмирает, по крайней мере на время. Так работает, например, пищевая или половая потребность. Именно об этом "конце" доминанты говорил в своем знаменитом афоризме Оскар Уайльд: "Единственный способ справиться с искушением – это поддаться ему". Звучит не только забавно, но и правдиво. Во-вторых, возможен "внешний конец" доминанты – когда господствующая доминанта вытесняется другой, более мощной и насущной доминантой (т. е. потребностью). Например, в случае пожара вы вмиг забудете о том, что у вас на работе дела не ладятся. Не до того! Если же не пожар, а вы просто обожгли руку, то вам, скорее всего, будет не до чтения специальной литературы.

Как все это работает, т. е. как доминанта приходит к своему концу в нормальных, обычных, естественных условиях, понятно. Но как быть с теми доминантами, которые не имеют конечного пункта назначения (иллюзорные цели, например, не достижимы), или же в тех случаях, когда мы имеем некую патологическую доминанту, а жизнь не предлагает нам ничего, что смогло бы ее вытеснить? А ведь так, как правило, и получается! Все доминанты, которые принадлежат сознанию, т. е. которые стали требованиями, не могут быть удовлетворены (т. е. внутренним образом закончиться), поскольку находятся в "идеальной сфере". Наши потребности, порожденные подкоркой, пытаются найти свое удовлетворение в сознании, а у этих "слоев" психического принципиально разная природа: в одном случае – это ощущения, в другом – представления, и одно с другим никак согласовать невозможно.

Рассмотрим на примере. Положим, с половой потребностью как таковой все понятно – возбудился, нашел способ удовлетворения и удовлетворился. Все, конец доминанты. Но как быть с потребностью во взаимной любви? Это вам, дорогие мои, не фунт изюму, причем каждый знает этот "не фунт" по собственному опыту. Тут, что бы ни происходило, никакая конкурирующая доминанта (кроме, может быть, каких-нибудь гипертрофированных, крайне болезненных доминант тревоги, отчаянной агрессии или полномасшабной депрессии) не в силах изменить диспозицию сил. Поиски "идеальных отношений" большинство нормальных людей продолжает до бесконечности, несмотря на постоянные разочарования и отчаянные свидетельства реальной действительности о том, что подобных отношений в природе не существует.

Конечно, не все так бесперспективно, как это может показаться на первый взгляд, однако без помощи специалиста, т. е. врача-психотерапевта, в ряде случаев никак не обойтись. Рассказать о том, что и как специалист в этом случае делает, я, к сожалению, в рамках этой книги не могу – даже если бы и попытался, все равно бы ничего не вышло. Впрочем, о двух важных правилах и одной хитрости имеет смысл рассказать.

...

Клиника любви

И мужчины, и женщины часто обращаются к психотерапевту за помощью: "Доктор, излечите любовь!" Кажется, доктор должен воскликнуть: "Господи, но разве это можно лечить?! Ни в коем случае!" Если доктор так закричал, то оставьте этого доктора. Любовь действительно имеет все признаки заболевания, хотя лечится, надо признать, с трудом. Что перед нами – болезнь или здоровье, определить достаточно просто. Во-первых, нужно понять, насколько "больной" адекватен; во-вторых, насколько ему хорошо, а если и хорошо, то не скрывается ли за этим "хорошо" какого-то подвоха. Если использовать представленные критерии, то влюбленный, безусловно, болен. Как это обычно и бывает, всякая болезнь есть результат страдания нормальной, естественной функции организма или мозга. Какая же функция страдает, когда мы "заболеваем" любовью? Правильно, функция доминанты, о чем мы уже выше и рассказывали.

Теперь обсудим, как же это сумасшествие может закончиться? Все мы уповаем на здравый смысл, но сами эти надежды – первый признак его отсутствия. Рассмотрим возможность "внутреннего конца" любовной доминанты. Оказывается, что, когда объект нашей страсти отвечает нам взаимностью, желание любить его и дальше начинает внезапно таять, пройдет от месяца до полугода – и его нет вовсе! Добившись желаемого, мы перестаем в нем нуждаться. Стоило ли так усердствовать? Кроме того, обязательно возникнет разочарование, и от этого потребность в "большой и чистой любви" не только не пропадет, но лишь усилится. Рассмотрим теперь возможность "внешнего конца" любовной доминанты. Допустим, объект нашей любви проявляет себя каким-то образом, который совершенно несовместим с его образом в нашем внутреннем пространстве. Мы неизбежно испытываем чувство тяжелейшего разочарования, кажется, почва уходит у нас из-под ног, а с ней и то, что звалось прежде любовью. Печально…

Всякие отношения, замешанные на страсти, подобны бенгальскому огню – светят ярко, но не греют и быстро выгорают. Это большое заблуждение – думать, что такая любовь может длиться вечность, что на таком фундаменте возможно семейное счастье. Впрочем, влюбленному, больному с любовной лихорадкой это не объяснишь, доминанта не позволит. Однако за любую ошибку приходится платить – слезы, разочарование, ненависть, одиночество: вот наша плата. Мы выходим из этой инфекции под названием "любовь" истощенные, обессиленные, полные тоски и пессимизма. Не случайно многие, не справившись с этой ношей, пытаются свести счеты с жизнью. Впрочем, поскольку в дело замешано сознание, подавленность быстро или помедлив, но обязательно сменится надеждой – "Пора влюбиться!"

Волевым решением!

Во-первых, необходимо помнить, что всякая доминанта, пока она действует, представляет своего рода незавершенную ситуацию. Что это значит? Буквально следующее: если мы находимся в какой-то ситуации, т. е. она для нас актуальна, привлекает к себе наше внимание, вызывает наши реакции, заставляет нас о себе думать, значит, где-то тут кроется какая-то наша потребность, желание. В противном случае мы бы на этой ситуации свое внимание не заостряли. Но что это за желание? О какой именно потребности идет речь? Этим вопросом, как ни странно, мы практически не задаемся, а следовало бы. Часто ли вы у себя спрашиваете: что я тут делаю?

Допустим, вы постоянно думаете о каких-то делах, связанных с вашей работой. Зачастую это напоминает настоящую навязчивость: вы без конца возвращаетесь к одной и той же теме, осмысляете ее, дополняете новыми фактами, прокручиваете разнообразные возможности, у вас появляются связанные с ней прогнозы, дополнительные требования и масса объяснений. Думаю, это вам знакомо. Впрочем, если это не рабочие моменты, то, например, какие-то отношения с кем-то из ваших родственников, близких, знакомых, друзей, возлюбленных и т. д. Наконец, это может быть практически любая проблема, связанная со здоровьем, финансами, хобби и прочим. По сути, у вас в голове по поводу этой навязчивости формируется целое "виртуальное пространство" с разнообразными героями, обстоятельствами, качествами и характеристиками.

Но какую именно задачу вы решаете? Чего вы пытаетесь добиться – там, внутри своей головы? Пытаетесь уговорить начальника быть с вами более дружелюбным и оценить ваши труды по достоинству? Может быть, вы выясняете подобным образом отношения с вашим супругом, родителями и детьми? Вы ждете, что они наконец прозреют, все поймут и будут после этого любить вас? Станут относиться к вам так, как вы того заслуживаете? Или – кстати, тоже вариант – вы пытаетесь решить какую-то задачу, связанную непосредственно с вами: например, вопрос достижения вами определенного профессионального уровня или формирования какой-то личностной черты, которая, как вам кажется, у вас хромает? Что именно вы делаете? Зачем вы создаете это пространство? Чего вы пытаетесь добиться? Есть ли в этом какое-то "разумное зерно", есть ли в этом какой-то реальный смысл? Достижимы ли, наконец, поставленные вами цели? А если и достижимы, то что вы собираетесь делать с этими достижениями?

Боюсь, что в ряде случаев все поставленные сейчас вопросы сталкиваются с непреодолимой пропастью, натыкаются на пустоту. Действительно, многие вещи, которые мы делаем, мы делаем автоматически, словно заведенные. В какой-то момент нас включили, словно роботов, а теперь мы и сами включились в это дело. Что такое эти постоянные выяснения отношений дома и на работе? Какой в них прок, что случится, если вдруг они разрешатся? Не знаете? Возможно, вы очнетесь тогда, помедлите и снова двинетесь дальше, т. е. перейдете к следующей ситуации, где создадите для себя новое, но точно такое же по сути виртуальное пространство, новую игру. И сколько это будет продолжаться? А главное – ради чего? Не хотелось бы вам взять и закончить все это мигом, просто, с помощью элементарного волевого решения – закрыть тему и заняться чем-то другим, чем-то, что будет и более интересным и, главное, более продуктивным, более существенным?

Сколь бы странными ни казались подобные предложения, они куда более реальны, нежели большая часть наших попыток решить проблему фактических жизненных потребностей в своих "внутренних", психологических пространствах (именно о них я и говорю, когда произношу слово "виртуальные"). Иными словами, речь идет об определении сути того, что мы считаем своими проблемами. Если посмотреть на эти "сути" внимательно, то в подавляющем большинстве случаев оказывается, что наши проблемы просто надуманны. То есть желания, которые их создали, зародившись когда-то в подкорке, отнюдь не столь сильны и существенны, как это кажется сознанию. И уж совершенно не стоят тех сил, которые у нас отбирают! Конечно, в таком надуманном, виртуальном пространстве можно гулять сколь угодно долго, но какой смысл? Зачем вы переживаете?

Мне как психотерапевту не раз приходилось наблюдать людей, которые пытались в своем "внутреннем" пространстве решить какие-то проблемы со своими уже умершими родственниками. Представляете?! Эти люди пытались что-то доказать покойникам, им казалось, что нечто важное в их отношениях с умершим было упущено, а потому сейчас они должны это исправить. Надо ли объяснять, что это как минимум заблуждение? Ведь это нелепо – думать, что когда-то в прошлом мы могли как-то иначе повести себя с теми, кто был нам дорог? Наверное, думать так можно, но изменить прошлое нельзя. Поговорить можно только со своим собственным воображением, а покойники не разговаривают. В любом случае, подобный вопрос, дабы не сойти с ума окончательно, нужно просто закрыть.

Совершенно аналогичная ситуация наблюдается и в тех случаях, когда человек, озабоченный своей болезнью, зачастую мнимой или отнюдь не столь опасной, как ему кажется, продолжает постоянно возвращаться к мысли о том, все ли с ним "в порядке", не пропустил ли доктор какой-нибудь серьезной патологии и "не стоит ли смерть у меня на пороге?" В подобном случае точно так же ничего нельзя сделать, кроме как волевым решением заставить себя прекратить эти размусоливания и сказать себе: "Кончено! Переходим к другим делам!" Зачастую на это необходимо мужество, зачастую пребывание в этих виртуальных конструкциях – прямое следствие малодушия. Так или иначе, но сути дела это не меняет: человек занят в этом случае не своей жизнью, а черт знает чем. Каковы последствия? Примерно такие же, как и последствия отсутствующей в течение года-двух поливки домашнего растения.

Подводя итог, можно сказать, что одним из наиболее существенных способов борьбы с собственными патологическими доминантами (последние проявляют себя, как правило, уже описанными нами выше негативными эмоциями, а также беспочвенными надеждами и мечтаниями) является определение истинной потребности, лежащей за всей этой психической деятельностью. Здесь часто выясняется, что решаемая нами задача (стоящее за ней желание) или абсурдна, или недостижима, или не стоит выеденного яйца. Что ж, такой вопрос можно лишь закрыть, памятуя о том, что жизнь продолжается и негоже, если наша жизнь продолжается без нашего деятельного в том участия.

...

Дойти до самого конца…

Частной, но наиболее проблемной разновидностью феномена прогнозирования является так называемая "катастрофизация". Делать из мухи слона – это наша весьма специфическая человеческая забава, правда очень накладная. Как только случится у нас какая-нибудь, пусть и незначительная неприятность, мы сразу же прогнозируем себе катастрофическое будущее – с потерями, утратами, немыслимыми поражениями и трагической, мучительной смертью. Мы не продумываем подобные сценарии в деталях только потому, что нам страшно их продумывать, но ожидания у нас появляются именно такого рода.

Любой маленький порез мгновенно превращается в нашем воображении в гноящуюся рану, последующий сепсис и неизбежную смерть. Введение новокаина на приеме у стоматолога – в анафилактический шок, боли в животе – в перитонит или, того хуже, рак. Небольшое пятнышко, появившееся на коже, сразу кажется нам следствием последней стадии СПИДа, а колющая боль в области грудной клетки – инфарктом миокарда. Любой конфликт в семье или на работе – это уже практически развод и одинокая старость или же увольнение с невозможностью куда-либо трудоустроиться.

Конечно, подобные предположения не лишены какой-то степени вероятности, но чаще всего она преувеличена тысячекратно. Причем с подобной "идеей фикс" мы способны ходить день, неделю, месяц, ночи напролет обдумывать свое трагическое положение, прорабатывать какие-то выходы из вымышленных тупиков, терзать себя и окружающих, превращая всю свою жизнь в бесконечный бег от собственной тени. Проблема здесь кроется в отсутствии внутренних концов у такого рода доминант. Как же быть? Есть достаточно простой способ, который каждый из нас может в такой ситуации опробовать. Говорить о его эффективности можно с достаточно большой степенью вероятности.

Суть методы в следующем. Не пытайтесь убежать от собственных катастрофических фантазий – они от этого становятся только больше , поскольку чем сильнее сознание пытается игнорировать растущее в подкорке возбуждение, тем значительнее становится между ними разрыв, что, как, впрочем, и любая другая неадекватность, только усиливает тревогу. Что ж, пойдем от обратного: не будем бегать от собственных страхов, а, напротив, нападем на них. Вообразите себе все последствия, которые только могут быть при самом неблагоприятном исходе событий, и дойдем до самого конца.

Воображайте шаг за шагом свою разворачивающуюся трагедию и всякий раз спрашивайте сами себя: "Ну и что дальше?" В конечном счете вы дойдете в своем воображении до собственной смерти (хотя должен вас заверить, что, как правило, при выполнении этой психотерапевтической техники всем "почему-то" начинают мерещиться всяческие способы спасения). "Ну и что дальше"!? А дальше ничего, дальше – все, можно угомониться. Теперь оглядитесь по сторонам, выясните, умерли вы уже или еще живы. Живы – значит, все в порядке?

Ваше психологическое состояние после этого быстро нормализуется, поскольку болезненная доминанта нашла свой конец в вашем сознании (где, собственно, и куролесила). Эффект от этой психотерапевтической процедуры будет еще очевиднее, если всю эту свою фантазию вы будете фиксировать на бумаге. Когда дойдете до конца, прочтите свою "страшилку". Уверяю вас, вы с удивлением заметите, что она не только теперь не пугает, но даже оставляет вас равнодушным. А как вы хотели?.. Дошли до конца – вот доминанта и кончилась!

Опыт Ф. М. Достоевского – в дело!

Итак, мы можем волевым решением завершить незавершенную ситуацию, что, конечно, потребует серьезных психологических вложений. Но следует помнить, что хотя в нас всегда господствует только какая-то одна доминанта, в ее тени всегда скрываются многие десятки других, не менее важных доминант (т. е. потребностей, или, если угодно, желаний). Знаменитая песня убеждает: "Не везет мне в картах – повезет в любви!" Это весьма и весьма конструктивный подход. Другое дело, что человек, засевший за карточный стол, пораженный доминантой выигрыша (как герой повести "Игрок" Ф. М. Достоевского), о любви даже и не задумается, а если и задумается, то лишь для того, чтобы выудить у возлюбленной какие-то средства на продолжение игры. Или же, что тоже возможно, оправдать это свое абсолютно бесперспективное занятие тем, что так якобы можно выиграть средства для обеспечения качественных условий существования объекта своей любви. Все эти пассажи, конечно, лишь ширма, за которой скрывается какая-то весьма определенная патологическая доминанта (здесь мы рассмотрели патологическую доминанту у "игромана").

Но, с другой стороны, если обратить внимание на те доминанты, которые скрыты в тени господствующей, то, несколько усиливая эти "теневые структуры" собственной психики, вполне можно поднять их на восстание и сменить патологического гегемона каким-то другим, быть может более здоровым. Конечно, заменять игроманию на патологическую любовь большого резона нет, но если заменить ее, например, на фактическое зарабатывание средств, причем с помощью фактического труда (так, кстати, и поступил сам Ф. М. Достоевский, который избавился от своей зависимости от игры в карты отнюдь не с помощью любовных похождений, а благодаря долгам, которые заставили его работать – писать книги). В этом случае возможны весьма достойные и перспективные варианты. Вот почему забывать о своих "репрессированных" доминантах – и неправильно, и неконструктивно, а их "реабилитация" вполне возможна при правильной расстановке мотивирующих сил (у Ф. М. Достоевского таковыми стали долги – что ж, чем бы великий писатель ни мучился, только бы писал).

Психическая арифметика

Наконец, я должен рассказать об обещанном секретном способе борения с собственной патологической доминантой, которая не дает человеку покоя. Когда у нас возникает проблема, то дело, конечно, не в проблеме, не во внешних обстоятельствах, которые не позволяют господствующей потребности реализоваться, а в том, что эта потребность, это желание вообще есть. Каким же образом это зарвавшееся желание можно снять с повестки дня? Для этого нужно помнить, что возможности нашего мозга хоть и велики, но не безграничны; его силы, хотя и являются впечатляющими, не беспредельны. Именно на этом слабом месте работы психического аппарата и можно сыграть.

Известно, что чем меньше задач, на которые тратится имеющийся объем усилий, тем большее количество усилий придется на эти позиции (именно по этому принципу и работают доминанты – объединяют и властвуют). С другой стороны, если количество задач, на которые нам приходится расточать свои силы, огромно, то на каждую из таких позиций придется минимум затрачиваемых сил (по этому принципу доминанту и можно победить, в обход ее обычных, описанных А. А. Ухтомским "концов").

Рассмотрим это на житейском примере. Допустим, вы работодатель, у вас на производстве работает 100 совершенно одинаковых сотрудников (эффективность у них одинаковая, должности одни и те же, выслуга лет равная и т. д.), а в фонде заработной платы (за вычетом всех налогов, сборов и т. п.) у вас 100 рублей. Сколько получит один сотрудник? Очевидно – 1 рубль. А если этих сотрудников – 10? 10 рублей. А если один сотрудник? Вероятно, он получит все эти деньги, т. е. 100 рублей. Таким образом, чем меньше сотрудников, тем больше у них заработная плата, чем больше – тем меньше. Доминанта – это первый случай, нам же следует воспользоваться вторым, т. е. увеличить объем наших желаний до такого количества, что на одно отдельно взятое желание будут приходиться не все ваши силы, а лишь маленькая их толика. В этом случае доминанта просто не сможет сформироваться; заставим этого сотрудника уволиться.

Итак, как скинуть свою зарвавшуюся патологическую доминанту (под последней, напомню, мы понимаем доминанту, в основе которой лежит потребность, которая никак не может реализоваться, но при этом потребляет на себя все имеющиеся у нас силы)? Необходимо осознать все желания, которые у нас есть. Таковых, если приглядеться, оказывается целая бездна (и есть нам хочется, и здоровья родным хочется, и мир во всем мире тоже не помешает), сутки перечислять – всех не перечислишь. Поскольку же всякое желание – троглодит, т. е. завсегда готово отнять наши силы, то в результате такой процедуры они быстро опустошат наши энергетические закрома. И тогда на нашего главного врага – желание, которое нужно изжить, – никаких сил не останется, оно ослабнет и ретируется.

Впрочем, праздновать победу пока рано: отвлекся – и оно снова тут как тут. Повторяем упражнение: снова, подробно и не торопясь, перечисляем все наши желания, остающиеся, как правило, за кадром. На третий, четвертый раз положительный итог будет достигнут. Для обеспечения эффективности этой работы лучше делать ее не в уме, а на бумаге. Возьмите лист и под первым пунктом напишите то желание, которое образует и поддерживает вашу патологическую доминанту. Далее заполняйте каждую строку, спрашивая себя: "А что тебе еще хочется?" Желания, перечисленные в этом списке, могут быть "большими" и "маленькими", "достижимыми" и "недостижимыми" – это значения не имеет, главное, чтобы их было много. Когда испишете пару-тройку листов, взгляните на первый пункт списка. Могу вас уверить, зафиксированное здесь желание уже не покажется вам столь уж серьезным, значительным и обязательным к исполнению. Поздравьте себя, вы свободны – патологическая доминанта повержена! Теперь займитесь чем-нибудь, и все пройдет.

ПЕЧАЛЬНАЯ РОЛЬ СОЗНАНИЯ

Что ж, мы рассмотрели способы воздействия на динамические стереотипы (по И. П. Павлову), возможности устранения патологической доминанты (по А. А. Ухтомскому), теперь на очереди отношения наших слов с нашими ощущениями, т. е. между "знаками" и их "значениями" (по Л. С. Выготскому).

Тут проблема неохватная, поэтому сразу же приношу свои извинения за неполное изложение темы. Но что поделаешь? В позиции "автор – читатель" я могу апеллировать только к сознанию своего читателя, но никак не к его подкорке (в процессе психотерапии ситуация, разумеется, меняется, а потому там и возможностей несравнимо больше). Сознание же, как мы знаем, тенденциозно и, надо признать, вещь посредственная. Мы уже столько сказали о неразумности человека, что заниматься сейчас серьезным обсуждением его сознания просто смешно. Важно, впрочем, даже не сознание как таковое, а его отношения с подкоркой, с подсознанием.

Большинство наших психологических проблем связаны именно с тем, что сознание и подсознание друг с другом не дружат категорически, друг друга не понимают и находятся друг с другом в состоянии постоянной противофазы, перетягивают канат и одновременно же друг другу подыгрывают. Есть ли в этих поддавках здравый смысл – я сказать затрудняюсь, скорее всего, нет. Поскольку наши ощущения, которые и составляют собой наше подсознание, невозможно "дословно" перевести на язык сознания (ощущение боли и представление о боли – это, конечно, не одно и то же), то, следовательно, тут-то и возникают сшибки. Впрочем, я смею надеяться на важность и эффективность процессов "осознавания", реализуемого, правда, с учетом верного и научно обоснованного понимания принципов работы мозга. Вот на этот феномен – "осознавание" – мы и сделаем сейчас основной упор.

Три способа сойти с ума, но не насовсем

Какие же имеют место коллизии в отношениях сознания и подсознания (коры и подкорки)? Прежде всего, конфликт возникает в оценке ситуации – подсознание оценивает ситуацию с позиций своих желаний (грубо говоря, смотрит, что приносит удовольствие, а что его не приносит), а сознание с позиций своих установок, или, иначе, с мировоззренческих позиций (здесь дихотомия другая: что правильно, а что неправильно, что хорошо, а что плохо). Разумеется, как правило, побеждает первое, т. е. подсознание, а сознанию приходится все это дело оправдывать, делать глупые реверансы и осуществлять попытки доказательства типа: "Верблюд – не верблюд, а животное с горбом".

Легче всего этот феномен посмотреть на примере детей вследствие слабости у них сознательной части психического аппарата: натворили чего-то, нашкодничали, а потом – "Он первый начал! Я не виноват! А вы ему скажите, чтобы он не обзывался!" Конечно, если тебя обзывают – хочется дать в морду, но это, как известно, неприлично, надо найти достойное объяснение, что, мол, "действовали по причине крайней необходимости, все понимаем, но вы сами посудите…" Со взрослыми все сложнее, поскольку приходится уже не кого-то там обманывать, а самих себя. Вот человек в браке и вроде бы не должен испытывать сексуального влечения к третьей персоне, но что значит "не должен", если хочется?

Вот и начинаются длительные переговоры с самим собой: попытки объяснить себе, что, во-первых, "все так делают"; во-вторых, "а вы на мою/моего супругу/супруга посмотрите, как тут не изменить"; в-третьих, "я только один разок, а потом все". Чего эти оправдания стоят, объяснять не нужно, а иногда, у особенно "морально-нравственных", и они не удаются. Поэтому тут складывается следующая ситуация: сознание вытесняет "запретные влечения" собственного разлива, а те в свою очередь, не имея возможности реализоваться, проявляются в виде различных невротических симптомов (страхов за здоровье, депрессий, алкоголизма и т. п.) – тоже, знаете ли, не лучший способ напряжение сбросить.

Вторая большая проблема заключается в том, что сознание не всегда замечает то, что значимо для подсознания. Последнее начинает колобродить, а сознание тем временем, не понимая – в чем, собственно, проблема, находит сторонние поводы для пояснения этого безобразия. Приведем пример: любая стрессовая ситуация вызывает у человека комплекс различных реакций, включая и реакции вегетативной нервной системы: сердцебиение, повышение артериального давления, нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта и мочеполовой системы. Теперь представим себе юношу, который пытается стать "настоящим мужчиной", или, как это нынче говорят, лишить себя девственности. Ситуация однозначно стрессовая, но волноваться будущему, без пяти минут мужчине не пристало (так, по крайней мере, рассуждает сознание).

На фоне стресса и "вегетативной бури" у нашего героя возникают трудности с потенцией, молодой человек пытается сексуально возбудиться, но тревога – еще тот помощник. В результате первый опыт не удается, а в голову западает мысль – "Импотент!" Как ни странно, но это объяснение звучит куда более желательным и приятственным, нежели ужасное фактическое: сдрейфил, растерялся, не смог. Последние "обвинения" для настоящего мужчины звучат как оскорбление – ни больше, ни меньше. А вот если импотент, то, значит, по внешним, не зависящим от меня причинам случилась такая оказия – извините, но я не виноват. Хорошо придумано, только как потом с этой версией случившейся оказии жить? Жить с этой версией можно, но сексуальная жизнь при такой внутренней идеологии явно не заладится.

Наконец, третья патологическая конструкция – это когда сознание верховодит (так, по крайней мере, ему кажется), а подкорка, движимая своими интересами, по понятным причинам его не слушается. Возникает коллизия: я вроде бы хочу, а что-то мне мешает. Вот представим себе девушку. Два-три года назад пылала она безумной страстью к "роковому мужчине", который, как, впрочем, и большинство подобных парней, – повеса, на которого рассчитывать нельзя: ветер в голове переменчивый, ответственности – никакой. Любил или баловался – непонятно, отчего, впрочем, был он еще более мил девичьему сердцу. Так или иначе, но в результате этой "мыльной оперы" – разрыв. Любовная доминанта, однако же, сохранилась, ни к какому "концу" не пришла, т. е. рана на месте и зажила только внешне, на уровне сознания.

Далее встречается на пути нашей героини "идеальный мужчина". Это тот, который и любит, и на руках носит, и все для нее делает, и родственники с обеих сторон на него не нарадуются – и приличный, и образованный, и ответственный. Любо-дорого посмотреть, только одна беда – не орел! Прежний, вот тот был орел! Оттого-то и доминанта у нашей красавицы не закрылась, поскольку любовь ее с тем орлом была безответной. Если ответил бы, то стал, возможно, пингвином – тоже, кстати, птица. Но что делать?.. Орел, понимаете ли, улетел, но жизнь как-то устраивать надо, а тут вот и случай подвернулся – обожатель ходит, любит, сватается. "Так ведь можно единственный шанс упустить!" – восклицает сознание, вместе с мамой, конечно. Ничего не попишешь, придется, черт возьми, выходить… И ведь как хорошо она умом понимает, что все правильно делает, и прежнего своего мучителя осыпает проклятиями (первый признак того, что эмоциональная вовлеченность отнюдь не ослабла), но что-то не так, какая-то червоточинка мучает. Это подкорка, подкорка, тоскующая по тому – единственному подлецу, ненаглядному.

Результат следующий: замуж пойдем, потому что сознание говорит: "Надо!", а поскольку подкорка говорит: "Не ходи! Не твой это суженый! Твой там, тот, тогда!", то выходит полное между ними противоречие. Поскольку сознание здесь переубедить трудно (и ведь даже прицепиться не к чему!), то подкорка начинает подпольно-подрывную деятельность: сначала истерики, потом подавленность, потом чувство собственной малоценности, потом сердцебиения и обмороки, потом страхи и навязчивости, а потом к доктору – одному, другому и, наконец, к психотерапевту. И если доктор этот не поможет, а тут работы, как вы сами догадываетесь, край непочатый, то страдать ей – героине нашей – пожизненно, если, конечно, снова какой-нибудь "орел" у нее не образуется. Тогда начнем все по новой! Долго ли умеючи!

Вот, за исключением нюансов, и все… Как нетрудно заметить, сойти с ума, по крайней мере до степени невроза, – дело пустяшное, достаточно, так сказать, родиться человеком.

Сексуальность Фрейда

Психология и психотерапия навсегда связаны в сознании человечества с именем Зигмунда Фрейда, именем основателя психоанализа. Историю психологии, конечно, следовало бы отсчитывать со времен древних индусов и греков, а психотерапевтические техники следовало бы использовать современные, но никак не столетней давности. Однако же образ Фрейда продолжает все-таки тяготеть над теми и над другими, потому что Фрейд первый поставил сексуальность во главу угла и вполне резонно заявил: "Человек о себе ничего не знает!"

Фрейд последовательно отстаивал ключевую мысль своего учения: каждый человек с малолетства испытывает различные сексуальные влечения, но, как правило, не имеет возможности их реализовать. Причем основным препятствием на пути реализации его сексуальных желаний является не запрет, накладываемый обществом как таковой, а его собственные установки, которые, впрочем, сформированы у него этим самым обществом. Таким образом, возникает конфликт между сексуальным желанием, с одной стороны, и внутренним запретом на его удовлетворение – с другой. На уровень сознания, конечно, этот конфликт не может пробраться (ведь сам человек думает, что "это" нехорошо!). А вот его неудовлетворенное бессознательное с данным конфликтом мириться никак не желает, поэтому заявляет о своем протесте самыми странными способами, например возникновением разнообразных страхов, телесных недомоганий, депрессией и т. п.

Фрейд был, безусловно, прав, когда констатировал ту значимую роль, которую играет сексуальность в общем душевном состоянии. Однако предложенная им техника лечения данных "невротических симптомов" хромает на обе ноги. Лечение психоанализом занимает годы, а эффект, к сожалению, весьма и весьма посредственный.

Не жди, не помни, не проси…

Итак, что необходимо сделать, чтобы хоть как-то предостеречь себя от неминуемого невротизма, продиктованного конфликтом сознания с подсознанием? Помнить нужно следующее.

Во-первых, есть эмоциональные состояния, которые вы переживаете, а есть ваши мысли по этому поводу (т. е. то, что вы думаете) – и это разные вещи. Поводы, которые подыскивает сознание для объяснения вам ваших же психологических состояний, лишь изредка совпадают с реальностью. Например, если вы испытываете тревогу или раздражение, это отнюдь не значит, что виной тому какая-то фактическая угроза или чье-то недостойное поведение. Вполне возможно, что в вашей жизни просто произошли какие-то изменения, поставившие в тяжелое положение ваши динамические стереотипы (т. е. привычки), что, собственно, и является истинной причиной ваших негативных эмоциональных состояний. Вероятно, угроза на данный момент не больше, чем обычно, а чье-то недостойное поведение, на которое вы сейчас так ополчились, – обычное дело, и раньше "почему-то" оно не сильно вас волновало. Однако теперь, когда вы изменили место работы, переехали с квартиры на квартиру, стали мамой (папой) или бабушкой (дедушкой), оно стало раздражать. Почему? Потому что ему суждено стать поводом для разрядки вашего психологического напряжения, вызванного указанными стрессами – нарушениями динамического стереотипа.

Совершенно аналогичным образом вы можете ополчиться на всех и вся только потому, что у вас, например, сильно разболелись зубы. Хронический источник боли приносит человеку серьезные страдания, а главное – желание найти и наказать обидчика. Однако мало кто из нас всерьез думает, что можно напасть на свои зубы и заставить их перестать нас тревожить. Более того, мы даже стоматологов не торопимся к своим зубам допускать, хотя им, кажется, сам бог велел. Что же делать с возникшим в подкорке напряжением? На кого напасть? Очень просто – отыскать незадачливого родственника, который все стерпит, и всыпать ему по первое число. Что, скажете, повода не найдется? Обязательно найдется! – тут, как говорится, к доктору не ходи. Хотя, конечно, именно в этом случае к доктору и не мешало бы обратиться. Так или иначе, но мы действительно будем верить в то, что наши дети именно сегодня (т. е. когда наши зубы разболелись) особенно своевольны и неблагодарны, а наши родители, опять же именно сегодня, настоящие тираны и самодуры.

Во-вторых, есть ваши фантазии, а есть фактическая реальность – это, не будем лукавить, отнюдь не одно и то же. Конечно, мы готовы с пеной у рта отстаивать собственное видение мира, прошлого и будущего, но ведь это только версия событий, а не сами события. И даже если что-то реально произошло, количество версий происшедшего отнюдь не будет равно единице, а каждая человеческая голова, осведомленная об этом факте, создаст свою версию. Наши прогнозы о том, что будет происходить в будущем, наши объяснения фактов – не более чем инсинуации. Разумеется, верить можно всем, в том числе и себе, однако лучше сохранять долю критики: если мне кажется, что это так, это еще ничего не значит.

Например, если я думаю, что какой-то человек нехорош потому-то и потому-то, я должен сделать сноску, что это именно я – Иван Иваныч Иванов – так думаю. Возможно, что для меня это и так (что, кстати говоря, не факт), но это однозначно не какая-то там "непререкаемая истина". Или возьмем другой пример. Если я полагаю, что некие события будут происходить так-то и так-то, здесь следует сделать сноску: я думаю так согласно моему прошлому опыту, который лишь мой опыт (а мой опыт, как и опыт всякого другого человека, ограничен), и именно опыт, а не объективная закономерность; следовательно, я могу и ошибиться.

В-третьих, нет правильных или неправильных мыслей, есть привычка думать так или иначе; оценивать можно только действия и то лишь по результату. Данное правило, наверное, выглядит как стопроцентная крамола, но попытайтесь понять, что я имею в виду. С одной стороны, никто не знает, каким будет будущее, а следовательно, неизвестно, к хорошему или к плохому приведет то или иное событие. Мы оцениваем всякий факт, исходя из нынешней ситуации, но ведь в будущем обстоятельства могут измениться и то, что кажется сейчас ужасным, окажется очень и очень кстати. С другой стороны, если люди утверждают что-то, что не согласуется с нашими представлениями, значит, они имеют на это какие-то, пусть и свои, сугубо личные причины. Понятно, что человек, переживший насилие, с большим основанием будет думать о том, что смертная казнь в отношении преступников оправдана. Кто-то другой, исходя из гуманистических соображений, полагает иначе; будь у него другой жизненный опыт, он, вероятно, думал бы по-другому, но мы, как известно, имеем то, что имеем. Какое из этих двух мнений правильно? Ответа на этот вопрос не существует, но мы спорим, вступаем в дискуссию и рвем на себе волосы. Вряд ли это оправданно.

Наконец, не так важно, что человек думает, важно то, что он делает. Как ни странно, но тут тоже есть определенная нестыковка. Мы думаем так или иначе, потому что привыкли так думать, научились так думать, были научены (опытом, идеологией, значимыми и авторитетными для нас людьми) думать так, а не иначе. Однако поступаем мы, как известно, исходя из обстоятельств (вспомните "грех священника"), а вовсе не согласно собственным внутренним установкам. Кроме того, тут возможна и другая существенная нестыковка во мнениях и действиях. Например, я полагаю, что "при воспитании детей нужно быть строгим" – хорошо. Но что значит это для меня – "быть строгим"? Не дать лишней конфеты или выпороть провинившегося дитятю как сидорову козу? Что значит – "быть строгим"? Интересно, что я даже могу думать, что нужно выпороть, но, поскольку мои переживания и мои представления далеко не всегда совпадают друг с другом, то по факту ограничусь лишь назиданием, лишением сладкого или же одним строгим видом. Итак, то, что мы думаем и то, что мы делаем, – это разные вещи (кстати, иногда это даже и к счастью).

Глупо и бессмысленно рассуждать о том, правильно или неправильно мы думаем. В конечном итоге то, что мы думаем, не так важно, как то, что мы делаем. Иногда встретишь человека, который – ну просто душка (судя по словам, конечно). Потом посмотришь, что он со своей семьей натворил, что и друзей у него нет, что половина знакомых ему руки не подает… и задумаешься. В конечном счете, благими намерениями, как известно, дорога в ад выстлана, действие – вот одна единственная и последняя истина. Действия же в отличие от мыслей могут быть ошибочными, но и об этом мы узнаем лишь после свершения этих действий, поскольку как они обернутся – одному богу известно, а наше сознание тут, мягко говоря, слегка подслеповато.

Лучше сладкая ложь

Результаты многочисленных специальных исследований показали, что у человека есть весьма и весьма удивительная способность к самооправданию. Как выяснилось, люди имеют склонность снимать с себя ответственность за собственные неудачи, однако всякий успех, вне зависимости от его реальных причин, они неизменно приписывают себе. Игрок в теннис объясняет свой проигрыш тем, что солнце било ему прямо в глаза, а свою победу – собственными выдающимися способностями и стремлением к победе. Студент, получивший двойку, заявляет, что экзаменатор был к нему несправедлив, а вопросы, которые ему попались, как раз те, которые он не успел выучить. Однако, получив хорошую оценку, он вряд ли сошлется на удачу, уверяя себя и окружающих в том, что она – "объективное" доказательство его таланта и трудолюбия.

В одном из психологических исследований изучались данные прессы, освещавшей футбольный чемпионат. 80 % заявлений, сделанных игроками выигравших команд, содержали самовосхваляющие высказывания: "Наша команда просто великолепна!", "Наши игроки очень талантливы!" и т. п. Однако практически все проигравшие ссылались на случайность и тотальное невезение: "Нам просто не повезло!" Иными словами, мы готовы отвечать за себя только в том случае, когда мы уверены, что нас не будут осуждать, а вот если нас постигла неудача, то мы не склонны видеть в этом результат собственных ошибок. Подобная специфическая тенденциозность, как правило, оказывается причиной семейных и профессиональных раздоров: если что-то плохо – "Это они виноваты!", а если хорошо – "Почему вы нас не хвалите?!"

Глава третья

ПРОПОВЕДЬ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Вот, в сущности, и все. Мы подробно обсудили вопрос неразумности "Человека Разумного", принципы работы его мозга, а также принципы работы с этим мозгом. Однако мы не ответили на, может быть, главный вопрос: а что делать с "неразумностью"? Это вообще излечимо? И что значит "быть разумным"? Разумеется, вопросы это первостепенной важности, но ведь они даже не столько медицинские и психологические, сколько философские. Хотя у врача и психолога философия должна получиться лучше, чем у философа, ведь они, в отличие от последнего, решают определенные задачи, а то, что делается с определенной целью, всегда лучше того, что просто делается, тем более что нельзя определить точно, действительно ли делается или не делается вовсе.

В общем, у меня есть определенные соображения о том, как обратиться все-таки к разуму (мои утверждения, касающиеся неразумности человека, не отрицают возможности разума). Однако человеку свойственно прислушиваться к авторитетам. Обратимся к самой философии, т. е. к тому, что является плодом трудов тех, кого почитают философами. Здесь есть много интересных вещей, которые, впрочем, я позволю себе повернуть так, чтобы это было полезно, а не просто интересно. В конечном счете разум важен не сам по себе, а тем, что может сделать нашу жизнь разумной. Право, без этого она будет неинтересной…

Ну что ж, приступим. Но не будем штудировать всю философию – это было бы слишком. Остановимся лишь на античной цивилизации, которая воистину замечательна! Она оставила нам множество посланий, которые по ряду причин мы так и не сумели (или не захотели – что тоже вариант) расшифровать. Я попытаюсь указать на эти послания. Поверьте, это важно. В конечном счете, античная культура – последняя и самая близкая к нам, где заботу о душе не подменили еще разговорами о ней.

ФИЛОСОФСКОЕ БЕССТЫДСТВО

Прежде всего нам надлежит взглянуть на самых бесстыдных античных философов – на киников и скептиков. Они презрели все, что почитается в нашем псевдоразумном обществе "священной коровой": условности, приличия, способы поддержания и сохранения собственного лица и другие порождения нашего "разума", которого, впрочем, у нас, как мы теперь знаем, нет и в помине. Оттого-то эта "священная корова" и есть наше величайшее заблуждение, полагают киники и скептики. Они открывают завесу нашего "разума" (точнее даже – срывают ее), обнаруживая ту истину, которая спрятана за нашими заблуждениями. В целом сказанное ими звучит как крик андерсеновского мальчика: "А король-то – голый!" Да, это обличение неразумности нашего "разума".

Хорошо быть кошкою, хорошо собакою…

Почему киников называют "киниками"? Вопрос закономерный, а ответ прост: киники, равно как и кинологи, – производное от древнегреческого слова "собака". Знаменитый Диоген (Синопский), который, как гласит предание, поселился в бочке и смущал публику, занимаясь онанизмом на базарной площади, решил жить как собака. Его отец, рассказывают, был фальшивомонетчиком, а сын стал обличать фальшь любого штампа, любой условности, любого авторитета: нет подлинной чести, нет подлинной мудрости, нет счастья и нет богатства – все это низменные металлы с фальшивой надписью. Таков базовый посыл философии кинизма.

Но откуда взялась "собака"? Диоген считал достойным жить как собака аккурат в соответствии с известной присказкой: "Хорошо быть кошкою, хорошо собакою: где хочу – пописаю, где хочу – покакаю". Действительно, если разобраться, человечество пошло по абсолютно ложному пути, когда эту, в сущности совершенно никчемную проблему "туалета" превратило в нечто выдающееся. И ведь на этом стоит вся цивилизация! Вопрос физиологических отправлений, если разобраться, выеденного яйца не стоит – обычное дело, ничем не отличающееся от другой физиологической потребности: питания, дыхания и т. п. Однако же нет, "туалет" (а к нему, понятное дело, примыкает и сексуальность, хотя, возможно, все с нее и началось, так, по крайней мере, полагает товарищ Фрейд) стал чем-то исключительным, вокруг него все закрутилось, завертелось, возникло бесчисленное множество самых разнообразных условностей, предрассудков, страхов, проблем и т. п.

Вся наша цивилизация, если задуматься, стоит на этом "пункте", и причем стоит вверх ногами! Наша мыслительная деятельность вращалась вокруг этого вопроса по причине необходимости его обойти; поскольку же естественную физиологическую потребность обойти невозможно, то кружить здесь можно до бесконечности, заглядывая параллельно в вопросы смысла жизни, добродетели, веры и т. п.! Вот он, оплот нашей культуры, прошу прощения, – в "туалете"! Вот он, инициатор наших "мозговых штурмов" (я снова извиняюсь), – в "туалете"! Ведь и действительно – глупо! И поэтому Диоген рубит это чахлое древо под самый корень – "хорошо быть кошкою, хорошо собакою"…

Было бы большой ошибкой думать, что мудрец рассматривал такой способ жизни как панацею от всех бед. Его поведение – это метафора и одновременно гипербола, задача которой – усилить сообщение, чтобы сделать его более явным. Диоген восстал против искусственности нашей жизни и считал, например, что Прометея наказали по заслугам: нечего было воду мутить! Цивилизация, конечно, хорошо, но вот неврозы-то – это ее производное. Качество жизни, превратившейся в муку, также на совести проводивших эти эксперименты с благими намерениями и летальными исходами. Впрочем, ниспровержение условностей не было для Диогена самоцелью он, в действительности был разгневан другим – тем, что за этими условностями потерялся человек. Нет и не может быть существа, которое бы шло вопреки своим желаниям и оставалось бы при этом самим собой. Нет и не может быть существа, которое бы не ощущало своих желаний, а если бы ощущало, то готово было бы отказаться от них ради умозрительной добродетели.

Нет, это невозможно! А потому Диоген ходил по людным афинским улицам среди белого дня с фонарем и кричал: "Человек, где ты?! Я ищу человека!" Впрочем, иногда он был и еще более категоричен в своих высказываниях и выходках. Однажды Диоген закричал: "Эй вы, люди!" Сбежался народ, а мудрец-киник набросился на них с палкою: "Что вы сбежались?! Я звал людей, а не дерьмо!" Это выглядит столь же некрасивым, сколь и оправданным, ведь мы забыли сами себя, мы стыдимся своих желаний и думаем, что это правильно. Условности и предрассудки значат у нас более, чем жизнь человека. Я прошу прощения, но Пушкина и Лермонтова убили на дуэли, и эта глупость произошла по причине предрассудков и условностей. Конечно, если бы не было последних, то не было бы ни Пушкина, ни Лермонтова (как поэтов, разумеется), однако согласитесь, это и не повод к тому, чтобы их изводить!

Впрочем, мы настолько боимся своих желаний, своего истинного лица, что готовы их скрывать и сами скрываться. Мне часто приходится слышать: "А как это вы себе представляете?! Если мы все будем жить своими желаниями, это что же тогда получится?!!" Как правило, подобную сентенцию изрекает какая-нибудь благородная и благообразная дама. И когда я смотрю на нее, то в душе у меня возникает некоторое смятение: о каких таких желаниях она говорит? Что это у нее за желания такие, что их воплощение приведет к крушению мирозданья? О-о-о, за благообразным видом благородных дам скрывается, видимо, нечто ужасное! Забавно…

Разумеется, желание должно быть ограничено, точнее говоря, оно не может не быть ограничено, и для этого совершенно не нужны какие-то исключительные и драконовские меры. В природе желания животных ограничены внешними обстоятельствами – ограничены в меру и разумно. Даже хищник, у которого нет никаких естественных врагов, и тот ограничен обстоятельствами! По крайней мере, он ограничен объемами своего желудка (если съест больше, то и умрет от заворота кишок), своими сородичами, с которыми придется искать разрешения "конфликта интересов", он ограничен, наконец, биологическими и природными циклами, продолжительностью репродуктивного периода. Иными словами, его желания ограничены естественным образом.

Кстати, о том, что бояться желаний не нужно, что не нужно их каким-то специальным образом регламентировать, Диоген сообщал просто и ясно, указывая на естественные ограничения. Когда его спросили, в какое время следует завтракать, он ответил: "Если ты богат – когда хочешь; если беден – когда можешь". "Что нужно делать, когда тебя бьют?" – спросили у Диогена. "Надеть шлем", – отвечал он. Когда же ему сказали: "Диоген, ты не заботишься о своей жизни, так побеспокойся хоть о своей смерти – назначь душеприказчика. Подумай, кто-то же должен будет тебя похоронить!" – Диоген невозмутимо отвечал: "Это сделает тот, кому понадобится мое жилище". Поразительно, но эта свобода от условностей, от предрассудков делала знаменитого киника абсолютно бесстрашным, но не за счет какого-то искусственного вымучивания храбрости, а опять же – естественным образом. Когда у Диогена спросили: "Вот ты хвастаешь, что тебе ничего не нужно, а сам ведь живешь в бочке! Что случится, если у тебя заберут бочку?" Он ответил: "Останется место от бочки".

Действительно, мы делаем слишком много проблем из ничего и сами оказываемся заложниками этих проблем, наконец, мы вынуждены играть, изображать и теряться за этими играми. Старухе, которая прихорашивалась с помощью античной косметики, Диоген крикнул: "Если это ты для живых – то напрасно, если для мертвых – не мешкай!" Конечно, Диоген не издевался "подло" над "старой женщиной", он спрашивал: "Есть ли что-то за этими масками, которыми ты скрываешь свое лицо? И есть ли оно у тебя? И что ты знаешь о нем?" Да, было бы большой ошибкой думать, что этот киник – экстравагантный эксцентрик. Нет, таким был способ обращения, способ послания, адресованного каждому из нас: человек, где ты?! Жив ли еще? И зачем ты живешь?

Диоген без конца повторял: "Богами людям дана легкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомствами, благовониями и другими благами". "Счастье состоит единственно в том, чтобы постоянно пребывать в радостном состоянии духа и никогда не горевать, где бы и в какое бы время мы ни оказались". "Истинное наслаждение заключается в том, чтобы душа была спокойной и веселой. Без этого все золото Мидаса и Креза не принесет никакой пользы. Когда человек печалится о малом или большом, его уже нельзя считать счастливым, он несчастен".

Впрочем, люди мало прислушиваются к мудрецам, и это, по всей видимости, единственное обстоятельство, которое омрачало жизнь Диогена. "Если бы я заявил, – признался Диоген, – что лечу зубы, то ко мне бы сбежались все, кому нужно выдрать зуб, а если бы я пообещал исцелять глаза, то, клянусь Зевсом, ко мне бросились бы все показать свои гноящиеся глаза. То же самое произошло бы, если бы я объявил, что знаю лекарство от болезней селезенки, подагры или насморка. Когда же я обещаю исцелить всех, кто послушается меня, от невежества и пороков, никто не является ко мне и не просит лекарства. Этого не случится, даже если я пообещаю заплатить приличную сумму!"

Смешно, но Диогена называли "спятившим Сократом", а ведь Диоген как никто другой обращался к подлинному здравому смыслу. Именно ему принадлежит знаменитое высказывание: "Судьбе следует противопоставлять отвагу, закону – природу, страстям – разум". Противопоставлять, а не отменять одно другим, поскольку это и невозможно, и вряд ли оправданно…

Я допускаю

Знаменитый английский философ, лауреат Нобелевской премии по литературе Бертран Рассел так представляет себе философию скептиков: "Человек науки говорит: "Я думаю, что дело обстоит так-то и так-то, но я в этом не уверен". Человек, движимый интеллектуальным любопытством, говорит: "Я не знаю, каково это, но надеюсь узнать". Философ-скептик говорит: "Никто не знает и никто никогда не сможет знать". Действительно, скептики были скептиками как в отношении возможностей познания, так и в отношении избранности и исключительности человеческой природы. Но все же нельзя согласиться с осуждающим тоном лорда Рассела (большого, надо признать, зануды), поскольку за подобной ремаркой философа-скептика кроется отнюдь не леность и не глупость, на самом деле перед нами попытка правильно расставить жизненные приоритеты.

Человеческий разум определяет то, что является важным, а что второстепенным (как он это делает – другой вопрос, который лучше даже не трогать, поскольку это чистой воды безумие). После того как подобный выбор сделан, начинается игра, где жизненные карты тасуются, складываются и перекладываются. Так проходит жизнь, так она заканчивается. А зачем жили, ради чего жили – это не обсуждается, потому что некогда, ведь у нас очень важная игра: придумать приоритеты и потом их придерживаться. Скептики, в этом им нужно отдать должное, отказались играть в подобные игры.

"Если доподлинно неизвестно, какие боги есть, а каких нет, да и есть ли они вообще, то какая разница, каким из них служить?" – рассуждали скептики и служили в тех храмах, которые располагались по соседству. Конечно, верующему человеку это покажется богохульством, однако допустим, что эту практику взяли бы на вооружение враждующие стороны ближневосточного конфликта Израиля и Палестины, у нас – в Чечне, в штатах Джамма и Кашмир, в Сербии и Хорватии, в Русской и Украинской православных церквах, в Ирландии, по всему миру, во всех его уголках. Разве бы мы имели эти национальные, религиозные и конфессионные конфликты? Вряд ли. А ради чего все они сражаются, за какую веру, а главное – какой в этом смысл? Скептик отказывается понимать, он допускает, что это возможно, поскольку возможно все, что угодно, но он только допускает, не более того.

Скептики, таким образом, заставляют нас задуматься над очень важным вопросом: что настоящее, подлинное, а что условное? Христиане, например, которые вроде бы должны помнить заповедь "Не убий!", совершали кровавые "крестовые походы", жгли людей на кострах инквизиции, преследовали ученых, зачастую лишая их жизни. Почему? Хороший вопрос. Сознание всегда найдет объяснение! И именно для борьбы с нашим предательским сознанием, которое всегда готово повернуть дело так, чтобы все наши худшие стремления были оправданы, даже более того – выглядели благопристойными, скептики и создали свою философию – философию об условности условности, ради избавления от условности.

И если киники указали нам на необходимость помнить о себе, то скептики напоминают: не забывайте, что условности условны, это освобождает. И киники, и скептики учили свободе – свободе, которая возможна лишь при условии освобождения от страхов и предрассудков, которые, впрочем, ходят рука об руку, "делая" тем самым наше сознание. Если нам нужно сознание, которое лишает нас внутренней свободы, то мы можем отмахнуться от этих чудаков. Если же такое сознание нас не устраивает, то нам следует прежде всего прислушаться к скептикам и определиться с тем, что мы будем считать делом стоящим. Чтобы начать строительство, прежде необходимо очистить площадку, скептики помогают решить эту задачу. Киники предлагают закладной камень. Посмотрим, что могут нам предложить стоики и эпикурейцы, которые предлагают весьма, на мой взгляд, конкретные вещи.

ФИЛОСОФСКАЯ СТРОГОСТЬ

Это достаточно странно, но две перечисленные философские школы – стоицизм и эпикурейство – находились друг с другом в состоянии необъявленной войны. Но, как обычно бывает, воевали не те величайшие умы, которые делали суть философии, а политики, которые использовали разночтения между этими учениями в своих корыстных целях. Эпикурейство – последнее учение древних греков, стоицизм – основное у древних римлян. Вот этот географический нюанс и сделал проблему, которой не было. Римляне захватывали тогдашнее мировое господство, и потому все греческое было обречено на поругание. Поскольку же последние и самые знаменитые стоики были политическими деятелями высшего разлива – вплоть до императора (Марк Аврелий), тут нечему удивляться. Когда человеческое счастье взвешивают на весах политических интересов, последние неизменно перевешивают здравый смысл. Впрочем, оставим это. Рядовые стоики и эпикурейцы говорили о том, к чему грех не прислушаться.

Откажитесь, и да будет вам!

Стоицизм пережил сильнейшие трансформации в своем развитии, начался с одного, кончился другим. Его отцами и душой стали Зенон и Эпиктет, а могильщиками – г-н Сенека, учитель Нерона, и Марк Аврелий, император и отец императора Коммода (самого скверного, как о нем пишут, среди самых скверных римских императоров). Политика испортила дело. Ну да бог с ними.

Что же заповедовали стоики, чем они жили? Они относились к страданию с бесчувственной ненавистью сильных людей. Страдание некрасиво, оно портит жизнь, оно – признак гниения. Как к нему можно относиться?! Но что есть страдание, если не желания, разбившиеся о рифы реальности? Не было бы желаний, не было бы и страданий – такова, вкратце, философия стоиков. Таков и рецепт: откажитесь от желаний, будьте свободными. Нельзя не заметить здесь, сколь близки стоики к буддийской доктрине. Впрочем, эта близость лишь родственная.

Когда я говорю, что стоики настаивали на необходимости отказа от желаний – это выглядит как-то формально. Что значит отказаться от желаний? О чем вообще идет речь? Несколько упрощая, можно сказать, что стоики заповедовали нам не страдать манией величия, ведь все в этом мире бренно и наше право на что-либо весьма относительно. Можно подумать, что я в действительности обладаю своей одеждой, но ведь это большое заблуждение. Моей (или якобы моей) одеждой обладают еще и уличная грязь, и время, и пыль в бельевом шкафу, и любой гвоздь, торчащий из стены, готовый разорвать мое одеяние. Я уж не говорю о "правах" вора или огня на мою одежду! Конечно, это вроде бы моя одежда, но ведь ни уличная грязь, ни пыль, ни гвоздь, ни вор, ни огонь не будут спрашивать моего разрешения на то, чтобы выполнить свою функцию в отношении "моей" одежды – испачкать, запылить, порвать, украсть, сжечь и т. п. Стоики понимали это, кажется, лучше других.

"Ничто не вечно под луною" – так, достаточно тривиально, надо признать, рассуждали стоики. Памятуя о Гераклите, они не льстили себе иллюзией стабильности, ибо "все течет, все изменяется". Поэтому рано или поздно, так или иначе все, что есть у тебя, будет отнято. Богатство может иссякнуть, а если ты и сохранишь его до глубокой своей старости, то на тот свет все равно не утащишь. Слава – та вообще преходяща. Здоровье будет отниматься у тебя по малой толике – болезнями и старостью, а потом и вовсе отнимется. Так или иначе, рано или поздно, но нам придется расстаться со всем, что мы весьма ошибочно считаем своей собственностью. Единственное, что всегда останется с нами, – это мы сами. Но именно эту часть своего богатства, это свое истинное достояние мы и не замечаем, полагая, что все наше добро – это деньги и другие материальные ценности, недвижимость, слава, здоровье. Ошибка! Все это может быть отнято, а потому дорого не стоит, и лучше уж отказаться от всего этого заблаговременно, нежели впадать по поводу подобных утрат в печаль и отчаяние. Однако же "нормальный" человек выбирает пестование утрат и отказывается от своей жизни, от возможности жить.

История Стильпона – философа-стоика – весьма в этом смысле иллюстративна. Ему удалось спастись от пожара, опустошившего его родной город. Но в огне погибли его жена, дети и все его имущество. Встретив Стильпона и не прочитав на его лице, несмотря на столь ужасные бедствия, ни испуга, ни потрясения, македонский царь Деметрий задал ему вопрос: "Неужели же ты и впрямь не потерпел никакого убытка?!" "Благодарение богам, ничего своего я не потерял", – ответил ему Стильпон. Он называет в этом случае "своим" то, что безраздельно принадлежит только ему, т. е. свою собственную жизнь. Все остальное, кроме нашей собственной жизни, отнюдь не является и не может быть нашим. Притязание же на то, что не является нашим, есть очевидное прегрешение. А проклятия, брошенные Богу: "Как Ты мог?! Почему я?!" – и вовсе чистой воды безумие.

Да, Стильпон кажется черствым и жестоким, но разве, если бы он плакал, кто-то воскрес из пожара и, если бы он корил судьбу, разве она прислушалась бы к его обвинениям? Жизнь продолжается, и думать нужно о живых, а всякие требования ущербны по своей сути. Мы же любим думать о покойниках – о том, что мы не так сделали, что им не так сказали, чего не успели и т. п. Тем временем мы допускаем те же самые ошибки в отношении ныне живущих, когда же уйдут и они, то настанет, наконец, и их черед, но, как всегда, будет поздно. Отказ, о котором говорят стоики, есть отказ психологический, это не отстранение от предмета, но устранение притязаний, именно в этом ракурсе и следует понимать их основной принцип. Откажитесь от того, что вы имеете, прежде чем это будет у вас отнято, тогда вы избежите страдания – таков завет стоиков. Стоики учат нас самому простому рецепту мужества, впрочем, во всем этом скрыт и еще один, очень глубокий смысл.

Вспомним уже знакомого нам Эпиктета. Значительную часть своей жизни он был рабом. Однажды, чем-то не угодив своему хозяину, он навлек на себя его гнев. Вздорный человек стал бить его, а потом повалил наземь. Эпиктет упал ничком, и хозяин принялся выкручивать ему ногу. Эпиктет не сопротивлялся, в какой-то момент он поднял голову и произнес: "Ты ее сломаешь". Хозяин не внял предупреждению, и через какое-то мгновение нога Эпиктета в его руках хрустнула и сломалась. "Ну я же тебя предупреждал", – спокойно сообщил ему Эпиктет, подняв голову во второй раз. Конечно, Эпиктет потерпел утрату, но он и не притязал на свою ногу, что было бы в высшей степени глупо и безрассудно. Это, разумеется, не означает, что не нужно пользоваться своими ногами, пока они у тебя есть (чем Эпиктет, безусловно, и занимался), однако же следует ли страдать после того, как их не станет?

Но чем поучительна история Эпиктета, так это развязкой сюжета. Пораженный мужеством и спокойствием своего раба, хозяин дал Эпиктету вольную. Возможно, впрочем, он руководствовался при принятии этого решения и более прагматичной целью – действительно, зачем ему хромой раб? Так или иначе, но жизнь предложила Эпиктету, который не настаивал по одному пункту (на целостности собственной конечности), большие дивиденды по другому – он получил свободу. Отказ от того, что нам и так не принадлежит, – это никакая не утрата, это, напротив, обретение, обретение того, что жизнь предложит взамен ею же и изъятого. Жизнь всегда предлагает нам новые и новые варианты, только мы их не замечаем, поскольку продолжаем настаивать там, где это уже и бессмысленно, и накладно.

Впоследствии учение стоиков извратили. Да, они были прагматиками до мозга костей, они были заняты тем, чтобы жить счастливо, и эта задача, безусловно, является самой достойной. Политические деятели, примазавшиеся к стоицизму в эпоху расцвета Римской империи, тоже хотели жить счастливо, но упустили важную деталь: счастье в том, как мы проживаем свою жизнь, а не в том, чем мы пытаемся ее декорировать.

Таков, в общих чертах, завет стоиков.

...

Тот, кто обрел, потеряв

История практически не сохранила для нас трудов Зенона. Мы знаем только, что в 315 году до нашей эры он был еще молод, прибыл в Афины из Финикии, но растерял по дороге все свои богатства. "Кинизм дал Зенону опору и утешение в постигшем его несчастье, – писал А. Мень. – Равнодушие к земным благам стало для него броней, которая могла надежно защитить от любых ударов в будущем. Он проникся убеждением, что человеческая жизнь должна строиться не на прихотях или условностях, а на непреложных мировых законах".

"Мудрец, чьи суждения истинны, – полагал Зенон, – хозяин своей судьбы во всем том, что он ценит, поскольку никакая внешняя сила не может лишить его добродетели". В этой фразе важно каждое слово. Можно быть мудрецом и заблуждаться, ведь всякий умник тяготеет к тому, чтобы считать свои мысли правильными, тогда как истина в самой жизни, а не в ее описании. Заблуждение же мудреца – это всегда ошибка в определении приоритетов; конечно, допустив эту ошибку, не станешь хозяином своей судьбы. Наконец, если приоритеты определены верно, т. е. они обнаружены внутри самого человеческого существа, то, разумеется, беспокоиться о превратностях "внешних сил" не приходится. Качество жизни определяется качеством психологического состояния, а не какими-то формальными вещами.

Когда Зенон почувствовал, что становится старым и немощным, он добровольно лишил себя жизни. Его похоронили как почетного гражданина – за общественный счет, а в эпитафии было сказано, что Зенон прославил себя тем, что всегда был верен собственному учению. Редкая, надо признать, особенность "мудрых" мужей.

Желание как основа жизни

За что же поздние стоики нападали на Эпикура? Если не лукавить: исключительно по причине своего великодержавного шовинизма – воинственным римлянам слишком льстила возможность надругаться над греческими авторитетами. Впрочем, за что-то же они должны были зацепиться, организовывая свой "черный пиар". Да, они нашли, за что зацепиться, ведь Эпикур учил: умейте пользоваться своими наслаждениями, не отказывайтесь от тех наслаждений, которые дарованы вам самой жизнью. Вот, собственно, этот тезис ему и вменили в вину: гедонист, мол, о высшем благе не думает, все бы ему развлекаться и пользовать наслаждения!

Формально, конечно, есть к чему придраться. Как говорят в подобных случаях на флоте, "и на голом матросе можно найти 100 недостатков, а что уж если он одет…" Впрочем, достаточно взглянуть на жизнь Эпикура, чтобы понять, сколь ошибочны подобные претензии – более скромного существа мир, наверное, не знал. Слабый здоровьем (его постоянно мучили боли), он даже на смертном одре не переставал беспокоиться о дорогих ему людях, полностью игнорируя собственное тяжелое физическое состояние. Этот, с позволения сказать, гедонист ограничивал свою диету хлебом и родниковой водой (лишь по праздникам рацион разнообразили сыр и вино).

Он считал, что нельзя есть много, в противном случае за удовольствием последует неудовольствие от несварения желудка, а страдание бессмысленно и вредно. Сексуальные утехи он считал непозволительным излишеством, полагая, что они влекут за собой многие осложнения – в виде скандальной супруги и вечно ревущих детей. Конечно, тут он был слишком категоричен, но, скорее всего, приводил этот тезис лишь для того, чтобы мы лучше его поняли: наслаждения – хороши, поскольку они радуют, но плохи те наслаждения, которые ведут к страданию . "Я ликую от радости телесной, питаясь хлебом и водою, – писал Эпикур, – и я плюю на дорогие удовольствия – не за них самих, но за неприятные последствия их".

Иными словами, основным отличием учения Эпикура от учения стоиков можно считать отношение к земным благам. Эпикур не считал нужным их игнорировать, но и не полагал разумным ставить их на первое место. Что же в личностном пространстве самого Эпикура было важным? Стремление к мудрости и знанию законов природы, помощь ближним и сердечная забота о них, радость жизни и радость общения, счастье свободы от никчемных привязанностей и страха. Последний, по определению Эпикура, подлинное несчастье. И именно Эпикур говорил: "Высшее удовольствие – это свобода от желаний". Впрочем, зная Эпикура, следовало бы думать о том, что эта свобода хороша, если удовлетворены те желания, которые могут быть удовлетворены, а других просто нет.

Кого-то подобные истины могут тронуть своей неподдельной простотой и исключительной по изяществу логической строгостью, кого-то прагматизмом, однако же возможность оценить их по-настоящему появится лишь у тех, кто обеспечит себе счастливую жизнь в соответствии с этой внутренней логикой бытия.

ЖИЗНЕННОСТЬ ФИЛОСОФИИ

Философия жизненна. Впрочем, дурна та философия, которая поучает, и хороша та, что указывает. Так что помните киников, а потому не забывайте о себе; помните скептиков, и тогда условности будут в вашей жизни только условностями; помните стоиков – ведь лучше отказаться раньше, чем позже, но и помните эпикурейцев – ведь глупо не воспользоваться тем, что предлагает нам жизнь. Такое умеренное, здравое, благодарное и рачительное отношение к жизни позволяет жить счастливо. Хотя, конечно, нужно правильно понимать счастье, ведь счастье – это то, что вы ощущаете. А то, что вы ощущаете, зависит только от вас, потому что это работа мозга, и это ваш мозг. Не пускайте дело на самотек, ибо движение по пути наименьшего сопротивления приводит к уничтожению, а движение вопреки сопротивлению, но в нужном вам направлении обеспечивает ту созидательность, которая и делает жизнь жизнью.

Середина – "золотая" или "серенькая"?

Задумаемся, насколько качество нашей жизни зависит от внешних обстоятельств? Конечно, немного найдется среди нас "святых" и "праведников", которые станут утверждать, что им-де ничего не нужно, а душа их и так будет радоваться, что бы ни происходило. Впрочем, как нелепы и даже милы в своей глупости наши убеждения! В действительности, для того чтобы понять, насколько мало наше психическое состояние зависит от внешних обстоятельств и как мало требуется от нас, чтобы от них не зависеть, достаточно привести данные одного очень интересного исследования.

П. Брикмен сделал замечательное научное наблюдение. Он проследил, как будут чувствовать себя люди, которые пережили состояния неожиданного и крупного везения, а также те, кто стал жертвой трагических происшествий, но не только в момент "подлинного счастья" и "настоящей трагедии", а и после, спустя всего каких-то нескольких месяцев, одного-двух лет.

Выяснилось, что люди, выигравшие в лотерею гигантскую сумму денег, будучи сначала переполненными радостью по поводу этого приобретения, через год-другой становились не более довольными своей участью, чем любой из нас. Аналогично тому и те люди, которые были прикованы к постели в результате травмы или борющиеся с опасным для жизни заболеванием, совершенно адаптировались к своей участи в указанный срок. Сначала ощущая себя раздавленными и даже подумывая о самоубийстве, с течением времени они становились почти настолько же счастливыми, как и любой другой "средний человек".

О чем это говорит? О том, что человек ко всему привыкает, а потому "плохие" и "хорошие" события – это лишь мгновения, которым не суждено радовать или печалить нас длительное время. К сожалению, здесь напрашивается и другой вывод: то, что мы полагаем счастьем, будет радовать нас не пожизненно, а лишь какой-то весьма ограниченный период времени. То, что кажется нам "полной катастрофой", только кажется таковой, на самом деле мы с любой бедой сживемся.

Наконец, еще один вывод, который кажется мне самым важным при анализе результатов этого исследования: нам просто никогда не добиться счастья, если мы будем пытаться двигаться к нему привычными для нас способами . Качество нашей жизни не зависит от внешних обстоятельств, и если вы желаете быть счастливыми, то сможете добиться этого, только если начнете прямо сейчас (причем без всяких на то оснований, за исключением разве лишь одного – желания быть счастливым) испытывать радость. Никаких других способов быть счастливым нет и, видимо, учитывая особенности нашей психической организации, не предвидится.

Два блистательных современных ученых Л. Росс и Р. Нисбетт пишут по этому поводу: "Наши эмоциональные состояния колеблются и зависят от чрезвычайно сиюминутных и "локальных" изменений жизненных состояний. Абсолютное удовлетворение потребностей невозможно. "Несчастные маленькие девочки из богатых семей"– не просто плод житейской фантазии. Они действительно существуют. Они чувствуют себя так, потому что сравнивают своего сегодняшнего гигантского плюшевого мишку со вчерашним пони и неизменно обнаруживают, что им его-то и недостает".

Допустим ли мы, чтобы, обладая столь многим (а наши "ужасные обстоятельства" не идут ни в какое сравнение ни с условиями жизни диких животных, ни с условиями жизни наших предков), мы продолжали чувствовать себя несчастными? Впрочем, ответ на этот вопрос каждый должен дать сам, поскольку это его жизнь.

Мухи – отдельно!

Помните знаменитую присказку: "Борщ – отдельно, мухи – отдельно"? Не надо такие вещи смешивать! – это мы хорошо понимаем. Но когда дело касается нашей жизни, мы эту простую истину почему-то забываем совершенно. Вот приключилось у нас какое-то несчастье (с кем не бывает?), очевидно, нужно предпринимать какие-то меры, причем срочно и рассудочно. А как мы с вами реагируем – экстренной мобилизацией и ударной работой по устранению последствий случившейся катастрофы? Нет! Любое нормальное животное, конечно, именно так бы и реагировало, но нас, видите ли, сильно разбаловали. Если зверь какой-нибудь сам о себе не позаботится, то о нем никто не позаботится. В человеческом же стаде дело обстоит иначе: кто-то да поспособствует. По крайней мере, так было в нашем раннем детстве, и подсознательно мы ожидаем этой помощи до глубокой старости.

Обычно, если только что-то случится, у нас наготове три способа реакции: тревога, раздражение или тоска. Но, как известно, слезами горю не поможешь, от страха тоже никакого проку, а о раздражении и говорить не приходится, только жару добавим, вместо того чтобы остыть для дел праведных. Эти наши реакции не только делу не способствуют, но, напротив, создают дополнительную проблему. Впрочем, мы могли бы и не реагировать таким образом, а просто взяться за дело, если жизнь от нас этого требует. Могли бы, если бы умели. А так все силы уходят на борьбу с собственным эмоциональным дефолтом.

Если что-то стряслось, то уже стряслось, надо думать, что с этим делать, как правильно поступить, как снизить издержки происшедшей неприятности. Если нас уволили с работы, абсолютно бессмысленно горевать, тревожиться за свое будущее или раздражаться на тупое начальство. Произошло уже, поздно, проехали! Теперь надо думать, где искать новую работу, куда устроиться и т. п. А если мы дадим волю своим негативным эмоциональным реакциям, то уже через пару дней будем так выглядеть, что нас не только на работу, нас и в больницу-то побоятся брать!

Реагируя негативно, переживая, мы проявляем чудеса безответственности перед самими собой! Мы прожигаем собственные возможности и не предпринимаем мер для спасения собственного положения. А коли так, то количество проблем возрастает, причем в геометрической прогрессии: вас уволили, но вы не только зарплаты лишились, вы еще и душевное здоровье свое потеряли. И это наша расплата за то, что мы позволяем себе негативно реагировать на происшедшие события. Поэтому и получается, что наша безответственность призовет нас к ответственности, причем ух как призовет! Не расплатимся! Жизнь-то наша, тут пенять не на кого…

Вот, собственно, все правила, которые необходимо помнить и реализовывать, когда мы сталкиваемся с жизненными трудностями. Во-первых , не делать из нейтральных по своей сути событий "проблемы". Во-вторых , воспринимать событие, которое обычно воспринимается нами в негативном ключе, как руководство к действию: стряслось что-то – значит, надо мобилизоваться и работать. В-третьих , необходимо помнить о собственной ответственности за свою собственную жизнь: конечно, можно переживать и плакать, но дело от этого двигаться не будет, а потому нам же и придется расплачиваться за этот "простой".

Психическое здоровье, умение использовать свой психологический потенциал для собственных нужд – это не забава какая-то, а экономический фактор. На Западе это хорошо понимают и к психотерапевту ходят (все подряд – от мала до велика) не потому, что у них психологических проблем больше, а потому, что они и жить хотят лучше, и зарабатывать больше. На здоровую голову это, знаете ли, легче…

Послесловие

Прежде чем распрощаться, я бы хотел поделиться с вами одним, на мой взгляд, весьма примечательным наблюдением. Еще каких-то пять лет тому назад граждане, услышав название моей специальности – психотерапевт, – слегка напрягались, морщили лоб и переспрашивали: "Психами, значит, занимаетесь? А мне уже диагноз поставили?" Теперь, когда на тот же вопрос я отвечаю точно таким же образом: "Я врач-психотерапевт", – реакция моего визави в 9 случаях из 10 следующая: "Серьезно?! Вау! О, нам всем к вам надо! А вы где консультируете?" Все те же пять лет тому назад журналисты, бравшие у меня интервью, слегка смущались и спрашивали: "А нельзя ли обозвать вас психологом? Психотерапевт – это уж как-то слишком, читатели могут подумать…" Теперь конъюнктура изменилась, и мне даже позволено вести в еженедельной городской газете рубрику под названием "Психотерапевтический кабинет Андрея Курпатова".

Что ж, уровень культуры в моей стране, несмотря на все пессимистические прогнозы, начинает несколько повышаться. Ведь дело не в том, что потребность в психотерапевтической помощи за последние пять лет как-то уж резко возросла, нет, в ней и пять лет назад нуждалась подавляющая часть наших сограждан – процентов, я думаю, 80. Дело в том, что мы, как, впрочем, и все добропорядочные граждане развитых стран, начинаем задумываться о себе, и это самое главное. Качество жизни, а именно его улучшением и занимается психотерапия, зависит, конечно, не от того, сколько у тебя денег в кармане или на банковском счете, больной ты или здоровый, сколько тебе лет и какую социальную нишу ты занимаешь, а от того, как ты себя ощущаешь, как ты себя чувствуешь. Если у тебя все хорошо, если ты, как сейчас говорят, в полном шоколаде, а тебе жить не хочется – это дурная жизнь. Поэтому повышение качества жизни – это не столько материальная, сколько психологическая проблема.

В конечном итоге мы по большей части страдаем не от каких-то внешних неприятностей, а прежде всего от собственного эмоционального состояния – внутреннего напряжения, тревоги, беспокойства, перепадов настроения, раздражительности, навязчивых состояний, депрессии, апатии, усталости, нарушений сна и телесных недугов, природа которых корнями своими уходит в пресловутые "нервы". Психотерапевт не советчик в том, как жить и что делать, он помогает человеку устранить все вышеперечисленные состояния, вполне резонно рассчитывая, что всякий из нас, будучи в здравом уме и трезвой памяти, т. е. свободный от тревог и душевной подавленности, сможет принять важные для себя решения и довести их до логического конца.

Обстоятельства современной жизни таковы, что остаться в добром расположении духа, мягко говоря, трудновато. Мы же все находимся в состоянии стресса – жизнь переменилась, темп ее изменился, прежние ориентиры утрачены, необходимо перестраиваться, а что такое "перестраиваться", россиянам, точнее бывшим гражданам СССР объяснять не нужно. Сохранить в условиях стресса хорошее настроение и оптимистичный взгляд на будущее невозможно, и поэтому тревога постепенно начинает определять все наше существо, подтачивает нас изнутри, изнуряет, доводит зачастую до состояний полной апатии, когда ничего не хочется и не можется делать, хотя надо, и от этого становится совсем тяжко.

Будучи в состоянии тревоги, принять правильное решение невозможно, потому что суеты много, да и напряжение слишком велико, чтобы суметь адекватно оценить ситуацию. В депрессии же даже правильное решение невозможно довести до логического конца, потому что будущее в этом состоянии представляется чудовищной черной дырой и всякие твои действия кажутся тебе бессмысленными. Если бы у нас в душе был мир, то и строительство жизни пошло бы иначе, появилось бы желание ее строить (а ведь, если мы не захотим, никто другой за нас этого не сделает).

Вот поэтому нам и необходимо иметь достоверную информацию о том, что с нами происходит и что со всем этим делать. Надеюсь, что вам помогут мои книги: "Счастлив по собственному желанию" (12 шагов к душевному здоровью), "С неврозом по жизни" (инстинкт самосохранения человека), "Чтобы не было мучительно больно" (психотерапевтические техники, необходимые каждому), "Триумф гадкого утенка", "Брачная контора "Рога и копыта", "Красавица и Чудовище" и другие аналогичные пособия для желающих выйти из того дурацкого положения, в котором все мы оказались.

И мой личный опыт, и опыт моих коллег, и, главное, опыт моих пациентов вселяет в меня надежду на то, что знание, которым мы, по счастью, обладаем, при правильном его использовании может сделать нас счастливыми.

Искренне Ваш, Андрей Курпатов

Примечания

1

Почему мы все страдаем неврозами и невротическими состояниями, как это может проявляться и что с этим делать? Отвечая на эти вопросы, Ваш покорный слуга написал книжку "С неврозом по жизни" (инстинкт самосохранения человека).

2

Методы работы в этом направлении я описал в книжках "Счастлив по собственному желанию" и "Чтобы не было мучительно больно", поэтому не буду на этом останавливаться, желающие найдут нужную информацию.

 

---

Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 35; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!