В чём состояли противоречия между крестьянством и правящей в СССР ВКП (б)?

Коллективизация СССР

Нэп (1921 - 1928) стал эпохой временного перемирия между крестьянством и коммунистическим государством. Но напряжённость между ними постоянно сохранялась. Большевикам не могло нравится, что почти 85% населения СССР живёт вне рамок социализма – ведь в деревне преобладало индивидуальное хозяйство, хотя и в рамках общины, но постепенно естественным образом происходило имущественное расслоение – кто-то становился богаче, кто-то беднее. Большевики боялись появления крестьянской буржуазии, которая сможет в перспективе стать и политической силой. Они серьёзно опасались социальной самоорганизации крестьянства – сводки ОГПУ (Особое государственное политическое управление – т.е. политическая полиция, заменившая ВЧК) 1926 – 1928 гг. переполнены тревожными сообщениями об «агитации за крестьянские союзы» в самых разных сельских районах страны. «Крестьяне, поощряемые кулаками, ...могут потребовать от нас свободу организации “крестьянского союза”... Но тогда нам пришлось бы объявить свободу политических партий и заложить основы для буржуазной демократии», - рисовал пугающую для ВКП(б) перспективу Сталин на партийном пленуме 1928 г. Попытки насадить в деревне социалистические формы хозяйства были не очень удачны. К 1927 г. в стране существовало всего 18 тыс. колхозов (коллективных хозяйств), которые выживали только за счёт госдотаций. Успешные хозяева в колхозы не шли, туда вступали, как правило, те, кто не мог самостоятельно наладить собственное хозяйство.

Деревня была важна для государства как поставщик продовольствия и как материальная база для индустриализации страны – валюта, получаемая за экспортную продажу зерна, шла на покупку импортного промышленного оборудования. Экономическая политика государства в отношении крестьянства была для последнего крайне невыгодна. Государство искусственно создавало «ножницы цен»: с одной стороны - высокие цены на товары, продаваемые государством крестьянам (на эти товары накладывалась пошлина в 25-30%), с другой стороны - низкие цены на с/х продукцию. В 1928 г. в связи с этим возник кризис хлебозаготовок – крестьяне отказались продавать зерно по заниженным ценам. В ответ последовала его насильственная конфискация, как в годы военного коммунизма. Но проблему это не решило – в 1929 г. в крупных городах была введена карточная система на основные продукты питания. К концу года большевики во главе со Сталиным приняли решение о сплошной коллективизации сельского хозяйства, чтобы установить государственный контроль над крестьянством.

В деревню были отправлены десятки тысяч рабочих-коммунистов при поддержке милиции и спецподразделений ОГПУ для создания колхозов. Главное препятствие большевики видели в прослойке зажиточных крестьян, которую было решено уничтожить. Был выдвинут лозунг «уничтожения кулака как класса», в «кулаки» записывали большинство успешных хозяев, даже тех, у которых было больше одной лошади или коровы. «Кулаков» разделили на три категории. Тех, кто попал в первую, расстреливали – ок. 20 тыс. чел. (без учёта тех, кто был убит без суда и следствия) – или отправляли в лагеря. Тех, кто попал во вторую, высылали вместе с семьями в отдалённые районы страны. Тех, кто попал в третью, выслали из их деревень в другие местности той же области. Всего высланных было 2,5 млн человек. Как правило, их загоняли в товарные вагоны и неделями везли по стране – в Сибирь или Среднюю Азию, на местах их ссылки их часто ожидало просто голое поле и отсутствие продуктов. В таких условиях в 1930 – 1932 гг. умерло почти полмиллиона высланных (детская смертность составляла 10% в месяц). Многие «кулаки» (не менее 200 тыс. семей только в 1930-31 гг.), не дожидаясь расправы, распродавая или просто бросая дома и имущество, сами бежали из деревень в города, часто проживая там по поддельным документам. Таким образом, была «срезана» элита крестьянского общества. Часть крестьян, на которую опирались большевики («беднота»), с энтузиазмом поучаствовала в расправах над своими односельчанами и в разграблении их домов. Типичная картинка того времени из сводок ОГПУ: «Кулаков раскулачили стихийно, имущество все до нитки растащили колхозники…» (село Черемшанка Каменского округа, Сибирь).

К концу февраля 1930 г. в колхозы были загнаны 60% крестьян. Однако в ответ на это вскоре последовала вспышка крестьянского сопротивления: только в 1930 г. произошло более 13 тыс крестьянских волнений, в которых участвовали более 2,5 млн чел. Эти восстания иногда приходилось подавлять с помощью армии. Ситуация была настолько серьёзной, что большевикам пришлось временно отступить. В марте 1930 г. в центральной партийной газете «Правда» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», где местное начальство обвинялось в «перегибах», а также подчёркивалась добровольность вступления в колхозы – в результате многие колхозы тут же прекратили своё существование, за несколько месяцев число колхозников сократилось почти на 24%.

Но временно отступив, большевики не прекратили курса на коллективизацию, проводя её менее резкими темпами – на индивидуальные хозяйства («единоличников») накладывали такие высокие налоги, что вести его становилось невыгодно, и волей-неволей крестьяне переходили в колхозы. Но и в колхозах жизнь была крайне тяжёлой. Крестьяне должны были работать там практически бесплатно около 50% своего времени. Они получали за свой труд оплату за, так называемые, трудодни, но денег в колхозах практически не было, поэтому оплата шла в основном продуктами. Но колхозы должны были отдавать государству большую часть своей продукции. Лишь только после сдачи госпоставок, оставшееся раздавалось колхозникам, а оставалось очень мало. В свободное от колхозных работ время колхозники могли работать на своих личных огородах, им было также разрешено держать некоторое количество птицы и скота – за счёт этого они и выживали. Колхозники не имели паспортов, не получали пенсии, не пользовались домами отдыха, на них не распространялась карточная система. Стимулов для хорошей работы у них не было.

В 1931 г. из-за погодных условий урожай был меньше на 20%, но нормы продразвёрстки не были снижены, забиралось до 50% урожая. В 1932 г. урожай был ещё меньше, план по сбору с/х продукции был сорван. Но советское руководство решило не оказывать никакой помощи деревне и изымать буквально все продукты. Голодающие не получали ничего, несмотря на наличие стратегических запасов, которые могли прокормить 3 млн чел. целый год. СССР отказался от иностранной помощи, заявив, что информация о голоде – ложь, и продолжала продавать зерно на экспорт.

Вот как описывает писатель М.А. Шолохов в письме к Сталину методы хлебозаготовок в его родном Вёшенском районе Ростовской области зимой 1933 г.: «…колхозник получал контрольную цифру сдачи хлеба, допустим, 10 центнеров. За несдачу его исключали из колхоза, учитывали всю его задолженность, включая и произвольно устанавливаемую убыточность, понесенную колхозом за прошлые годы, и предъявляли все платежи, как единоличнику. Причем соответственно сумме платежей расценивалось имущество колхозника; расценивалось так, что его в аккурат хватало на погашение задолженности. Дом, например, можно было купить за 60—80 руб., а такую мелочь, как шуба или валенки, покупали буквально за гроши... Было официально и строжайше воспрещено остальным колхозникам пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью — будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы. Я видел такое, что нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками… В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери». Перечисляет Шолохов и другие способы выбивания хлеба: «В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: “Скажешь, где яма? Опять подожгу!” В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос»; «в Наполовском колхозе уполномоченный РК кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом “прохладиться” выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают»; «в Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 человек демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику — подозреваемому в краже — во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал “огонь” по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу»; «в Солонцовском к[олхо]зе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом» и т.д.

Всего во время голода 1932 - 1933 гг., спровоцированного тотальным изъятием зерна у крестьян Украины и Казахстана, Поволжья и Кубани, Дона и Южного Урала, умерло по разным оценкам, от 4,6 до 8,5 млн чел., в XX в. больше людей погибло от голода только в Китае после 1958 г. В досоветской России случаев голода было очень много, но, как правило, цари и императоры открывали для голодающих запасы продовольствия в отличие от Сталина, отказавшегося сделать это, равно как и от закупок зерна за границей. Вокруг голодающих районов выставлялись заградотряды, не дававшие отчаявшимся людям вырваться из зоны бедствия. К 13 марту 1933 г. ОГПУ арестовало 220 тыс. беглецов, из них 187 тыс. были отосланы обратно умирать в свои деревни, остальные отданы под суд или отправлены в фильтрационные лагеря. И это не было каким-то «произволом на местах», а санкционировалось специальной директивой, подписанной Сталиным и Молотовым, где «массовый выезд крестьян “за хлебом”» объявлялся якобы организованным «врагами Советской власти, эсерами и агентами Польши с целью агитации “через крестьян” в северных районах СССР против колхозов и вообще против Советской власти».

После голода сопротивление крестьянства коллективизации было окончательно сломлено. В 1935 г. 90% крестьянства было коллективизировано. Продразверстка изымала почти 40% урожая. Но ценой этого стало понижение производительности сельского хозяйства. Уровень среднегодового производства зерна упал до уровня 1913 гг., поголовье скота уменьшилось на 40-50%.