Ещё одно убийство. Гибель владетеля Бехларена
Королева с удивлением узнала, что Нибелунги по-прежнему живы и готовы сражаться. Пока она раздумывала, что лучше предпринять в такой ситуации, гуннская знать стала ей намекать, что следует обратиться за помощью либо к маркграфу Рюдигеру Бехларенскому, либо к Дитриху Бернскому. Первый получил от короля бессчетное множество благодеяний, а второй долго пользовался гостеприимством Этцеля, будучи изгнанным с собственных земель. Кримхильда послушалась совета и послала за Рюдигером.
Благородный маркграф сразу же явился по повелению королевы. Этцель рассказал ему, как обстоят дела. Король напомнил маркграфу обо всех почестях и богатых подарках, что тот получил у него на службе, и заявил, что теперь Рюдигеру пора подтвердить свою благодарность. Ему предстоит покарать бургундов за ужасный урон, который они нанесли королевскому дому и всей стране гуннов.
— Мой государь, ответил доблестный витязь с горечью, — твои слова — истинная правда, и я готов сослужить тебе любую службу, какой бы опасной она ни была. Но не проси меня нарушить клятву в вечной дружбе, что я дал бургундам, когда они гостили у меня в Бехларене по дороге в Этцельберг. Они оказали мне большое доверие, а юный Гизельхер обручился с моей дочерью и собирался разделить с ней бургундский трон. С моей стороны было бы бесчестно поднять руку на тех, кто пришел ко мне с открытым сердцем.
Когда Этцель напомнил ему, что он дал клятву служить своему королю, Рюдигер ответил:
|
|
|
— Возьми себе мои замки и города, все богатство, что ты мне дал, и все, что добыл я сам в честном бою. Я пойду по миру с женой и дочерью, и моими главными богатствами останутся правда и честь.
— Нет, благородный маркграф, — ответила королева, — долг велит тебе повиноваться. Вспомни, как ты приехал в Бургундию сватать меня за Этцеля. Я боялась в одиночку ехать к варварам-гуннам, среди которых у меня не было ни друзей, ни советчиков, и ты поклялся мне торжественной клятвой, что будешь защищать меня от любого противника, кроме своего короля. Клятва, данная мне, старше той, что ты дал Нибелунгам. Если ты ее нарушишь — будешь обесчещен.
Рюдигер стоял перед королевой в глубокой задумчивости. Наконец он сказал:
— Отруби мне голову. Я не дрогну, когда топор палача коснется моей шеи. Но не заставляй меня делать то, что противно моей совести.
Но король и королева не соглашались, и наконец Рюдигер с тяжелым сердцем согласился исполнить их приказание.
Нибелунги стояли у окна, надеясь на помощь. Увидев, что благородный маркграф приближается к ним со своими людьми, Гизельхер радостно воскликнул, что еще не все потеряно, что они снова увидят Бехларен и Рейн. Когда Рюдигер подошел к двери, он объяснил, что привело его. Гунтер напомнил ему его клятву в вечной дружбе, и Рюдигер с болью в сердце ответил, что другая клятва, данная им жене Этцеля, вынуждает его сразиться с ними. Поэтому они попрощались как добрые друзья, вынужденные сражаться друг с другом против своей воли. Снова кровь Нибелунгов и их противников запятнала пол главного зала. Ярость боя кипела в каждом сердце, и многие были убиты. Среди них были Рюдигер и Гернот. В конце концов в живых не осталось ни одного бехларенца. Но и Нибелунгам дорого далась эта победа — они недосчитались двухсот человек.
|
|
|
Герои молча стояли в просторном зале. Снаружи, со двора, до них донесся негодующий голос королевы. Она обвиняла маркграфа Рюдигера в том, что он ее предал и заключил мир с Нибелунгами. Фолькер не сдержал гнева, услышав эти низкие подозрения. Высунувшись из окна, он посоветовал ей не возводить напраслину на верного слугу, потому что герой Бехларена сложил свою голову у нее на службе. Он приказал, чтобы тело маркграфа поднесли к окну, чтобы король, королева и все гунны могли его увидеть. У Этцеля вырвался крик ужаса и проклятия в адрес того, кто это сделал. Он потребовал свой меч, чтобы самому повести отряд мстителей, но не стал вынимать его из ножен, — так страшен был вид Хагена и Фолькера, стоящих на страже у дверей.
|
|
|
Кримхильда смотрела на происходящее, молча скрестив руки на груди. Она была по-прежнему прекрасна, но теперь это была красота падшего ангела. Услышав о смерти своего старого друга — Рюдигера, Кримхильда уронила пару слезинок. Хотя, может статься, она оплакивала не его, а потерю своего последнего союзника и раздумывала, как ей добиться своей цели. Но последующие события оказались для нее столь же неожиданными, как и для всех остальных.
Дитрих и Амелунги
Один из людей Дитриха узнал о случившемся. Он поспешил к своему хозяину и рассказал ему о странных, необъяснимых событиях. Дитрих отказался верить. Он послал Хельфриха во дворец выяснить правду. Услышав о смерти Рюдигера, герой Берна послал своего старого учителя Гильдебранда к Нибелунгам, спросить, что заставило их совершить это злодейство.
Учитель намеревался пойти без оружия, но Вольфхарт воскликнул, что глупо идти как ягненку в пасть к волку. Гильдебранд счел этот совет разумным и облачился в доспехи. По пути к нему присоединились полностью вооруженные дружинники Дитриха под командованием Вольфхарта. Он приказал своему пылкому племяннику вернуться, но тот решительно отказался, заявив, что не допустит, чтобы его дядя шел один, и все остальные воины в один голос отказались его покинуть. Когда группка храбрецов приблизилась к дому, что защищали Нибелунги, Гильдебранд опустил свой щит и спросил, правда ли, что достойный маркграф убит? Хаген отвечал, что они сами сожалеют о случившемся, но уже ничего не поделаешь, поскольку он был убит в неизбежном бою. При этом известии Амелунги разразились горестными криками. Вольфхарт рвался тут же, не сходя с места, отомстить за гибель друга, но Гильдебранд удержал его, грозя гневом Дитриха. Затем, повернувшись к Нибелунгам, он именем Дитриха Бернского потребовал выдать им тело маркграфа, чтобы они могли похоронить его с почестями. Король Гунтер ответил, что это похвально с их стороны и они готовы удовлетворить подобное желание. Вольфхарт попросил Нибелунгов поторопиться и поскорее вынести тело, на что Фолькер ответил, что они устали после сражения, и пусть Амелунги сами войдут и заберут тело.
|
|
|
Слово за слово, Вольфхарт не мог больше сдерживаться и ринулся на врагов, а следом за ним с боевым кличем бросились остальные Амелунги. Учитель Гильдебранд оказался подхвачен общим потоком, и, когда началось сражение, он оказался в самой гуще событий. Усталые Нибелунги и отважные Амелунги, сражавшиеся бок о бок в великой битве при Равенне, теперь схлестнулись в рукопашной схватке не на жизнь, а на смерть. Могучий Зиг-штаб, герцог Бернский, смелый Хельфрих, отважные герои Вольфбранд, Хельмнот, Ритшард и другие — все они горели желанием отомстить за смерть Рюдигера. Все смешалось, и старые враги не могли отыскать друг друга. Так Фолькер и Вольфхарт не смогли сойтись вместе: менестрель обрушился на Зигштаба, зарубившего многих бургундов, и нанес ему смертельный удар, но тут же и сам он был сражен рукой Гильдебранда. Данкварт был убит Хельфрихом, Вольфхарт успел совершить немало подвигов до того, как на него бросился Гизельхер. После отчаянного поединка молодой король нанес ему сокрушительный удар в грудь, но Вольфхарт в смертельной агонии схватил свой меч обеими руками и прикончил противника.
Старый Гильдебранд увидел, что племянник его упал, и поспешил к нему. Он поднял его и постарался вынести из этого проклятого места, но тот был слишком тяжел для него. Раненый герой открыл глаза в последний раз и произнес слабым голосом:
— Дядя, скажите друзьям, чтобы не плакали обо мне. Я принял смерть от руки короля, а он — от моей. В моей крови стихает буйство, она успокаивается, и скоро я мирно усну, как усталый ребенок.
Это были последние слова самого отчаянного и отважного воина из свиты Дитриха. Все товарищи Бернского героя, кроме Гильдебранда, лежали мертвыми на залитом кровью полу, и вместе с ними все бургунды, за исключением Гунтера и Хагена.
— Постой, Гильдебранд! — послышался страшный рев. — Ты заплатишь мне за Фолькера.
Это был Хаген. Старый учитель смело защищался, но владелец Тронье был силен и полон решимости, а Бальмунг остр. Ужасный удар рассек кольчугу Гильдебранда, и кровь потоком хлынула из раны.
Смерть Нибелунгов
Старик почувствовал, что ранен. Он взглянул в суровое и мрачное лицо противника, и впервые за всю его долгую жизнь его охватил страх. Прикрывшись щитом, он бежал с поля боя, как трус.
В разбитых доспехах, весь забрызганный кровью, старый учитель вернулся к своему государю. Дитрих спросил, почему тот весь в крови. Тогда Гильдебранд сказал ему, что бургунды убили доброго Рюдигера и отказались выдать его тело для похорон.
Герой Берна был так опечален этими событиями, что не стал задавать больше никаких вопросов. Он приказал своему старому учителю собирать дружину.
— Кто явится на зов? — спросил Гильдебранд. — Ты, государь, да я — вот и все что осталось от бернской дружины. Из Нибелунгов же уцелели только Хаген и король Гунтер.
Сначала Дитрих не мог понять, что говорит ему Гильдебранд, но потом он громко застонал, оплакивая друзей и соратников.
— Как могло случиться, что мои витязи пали от рук Нибелунгов, обессиленных в недавнем сражении? И как теперь я верну себе земли Амелунгов?
Дитрих зарыдал, оплакивая свою судьбу. Но тут же, взяв себя в руки, он стал облачаться в доспехи, чтобы отомстить за павших товарищей. Вместе с Гильдебрандом он направился в пиршественный зал, где Хаген и Гунтер ожидали решения своей судьбы, готовые дать отпор любому противнику.
Хаген и Гильдебранд обменялись столькими оскорблениями, когда встретились, что Дитрих устроил им выговор, назвав старыми бабами, и потребовал немедленно начать бой. Хаген без промедления двинулся к нему навстречу. Бальмунг не затупился в сражении, и герою Берна пришлось нелегко, но рука, что его держала, устала, и в ней уже не было былой ловкости. Видя это, Дитрих внезапно набросился на Хагена и, повалив его на землю, быстро связал. Затем он отвел своего пленника к Кримхильде, призвав ее проявить снисхождение к своему противнику — храбрейшему и отважнейшему из витязей. Поверив словам лести и благодарности, сказанным Кримхильдой, Дитрих не заметил, как глаза ее сверкнули злорадным огнем, и не придал значения румянцу, вспыхнувшему у нее на щеках. Он поспешил прочь — ему еще предстояла последняя битва с королем Гунтером.
Кримхильда добилась своей цели — цели, к которой она шла через реки благородной крови. Хаген прочел свою судьбу в ее глазах, но он и глазом не моргнул, чтобы не доставить ей удовольствия. Однако Кримхильде еще нужно было узнать, где спрятаны сокровища Нибелунгов, и поэтому она говорила с Хагеном приветливо и обещала, что отпустит его домой целым и невредимым, если он выдаст ей тайну клада. Герой, казалось, был тронут ее великодушием и сказал, что охотно открыл бы ей секрет, но он поклялся никому не говорить об этом до тех пор, пока жив хоть один из королей Бургундии.
Она еще раз пообещала ему сдержать слово, если он выполнит ее просьбу, и приказала страже увести его.
— Ложь, все это ложь, — сказал он себе, когда стражники потащили его прочь.
Вскоре Дитрих Бернский явился с пленным королем Гунтером. Последнего тоже отвели в темницу, при этом королева распорядилась, чтобы Гунтера и Хагена держали врозь.
Ее кольнула совесть, когда она вспомнила, что Гунтер приходится ей братом, но она твердо решила держаться выбранного пути. По ее приказу королю Бургундии отрубили голову и положили ее у ног Хагена, дабы он убедился, что последний король Бургундии мертв.
Герой с презрением отшвырнул от себя голову Гунтера.
— Не тебе, — воскликнул он, — я клялся в верности. Королевский дом Бургундии, которому я служил и чью честь я берег как зеницу ока, повержен. Слава его померкла. Мне незачем больше жить.
В ту ночь Кримхильде приснился счастливый сон. Зигфрид, каким она его помнила, протягивал к ней руки с любовью и благодарностью, а потом медленно растаял в утреннем тумане.
На следующее утро Кримхильда сидела рядом с королем Этцелем в парадном одеянии. Героя Тронье привели к ней в оковах. Она снова спросила его, где лежат сокровища Нибелунгов. Подняв голову, он ответил со своей прежней дерзостью:
— Ты ошибаешься, женщина, если думаешь, что дух мой сломлен и теперь я покорюсь твоей власти. Короли Гунтер, Гернот и Гизельхер мертвы, и никто, кроме меня и Бога, не знает, где в глубоких водах Рейна спрятано сокровище. И я никогда тебе этого не скажу.
Кримхильда молча спустилась с трона и взяла в руки острый меч Бальмунг, что лежал рядом с доспехами Хагена.
— Ты хорошо позаботился об украденном у меня золоте, — сказала она. — Но ты украл у меня еще одну вещь. И теперь я держу ее в своих руках. Этот меч висел на поясе у моего мужа, когда я видела его в последний раз в тот день, когда ты предательски убил его. Посмотрим, сможет ли он отомстить за своего хозяина.
Она вытащила меч из ножен, взяла его обеими руками и с такой силой обрушила его на пленника, что с одного удара отсекла ему голову, которая покатилась к ногам Гильдебранда.
Крик ужаса эхом прокатился по залу, и все стихло. Кримхильда вложила окровавленный меч обратно в ножны и сказала:
— Не смывайте кровь с клинка. Бальмунг отвезут в Вормс и положат в могилу Зигфрида. Так он узнает, что его любящая жена покарала убийцу. Все это время я жила лишь любовью и мщением. Моя работа сделана.
— Странно, — сказал Гильдебранд, глядя на отрубленную голову, — храбрейший из воинов был убит женщиной. И хоть он не был моим другом, я отомщу за него.
С этими словами он вытащил свой меч из ножен и нанес королеве смертельный удар. Этцель вскрикнул и бросился на колени рядом с женой. Кримхильда побледнела как полотно и едва только смогла выдохнуть:
— Не наказывайте Гильдебранда, — сказала она, и это были ее последние слова.
Глава VIII
Похороны Нибелунгов
Как ни велико было несчастье, обрушившееся на страну и на королевский дом, но мертвых нужно было без промедления похоронить. Сердце короля Этцеля было слишком переполнено горем, чтобы он мог думать о делах, поэтому Дитриху и Гильдебранду пришлось самим отдавать все распоряжения.
Все мертвые были похоронены со всеми возможными почестями, за исключением героя из Тронье, о котором забыли. Когда могильные курганы были уже засыпаны, Гильдебранд вспомнил о храбром воине, чье обезглавленное тело осталось лежать в зале для приемов. Он приказал, чтобы ему приготовили отдельную могилу, где его и похоронили вместе со всем оружием, за исключением лишь доброго меча Бальмунга. По воле Кримхильды меч следовало положить в могилу Зигфрида. Многие из гуннов шли вместе с погребальной процессией, но никто не оплакивал воина, чья сильная рука принесла столько горя их родной стране. Следующей весной все курганы были покрыты цветами, а на могиле Хагена рос лишь чертополох да колючки, посреди которых устроила себе нору ядовитая змея. Все, кто видел эту змею вблизи, отмечали, что у нее только один глаз, как у героя из Тронье. Считалось, что дух Хагена вселился в эту змею.
В Бехларене
Дитрих и Гильдебранд послали гонцов в Бехларен и Вормс, чтобы рассказать обо всем, что случилось. Они поручили благородному менестрелю Свеммелингу быть их послом, потому что у него было чуткое сердце, и он сообщил бы им новость, не причиняя лишних страданий.
Маркграфиня с дочерью сидели у открытого окна, глядя на облака, поднимавшиеся на востоке. У Годелинды внезапно стало тяжело на сердце, ею овладели тяжелые предчувствия, и она не смогла не сказать об этом дочери.
Она сказала, что ждет плохих вестей, потому что прошлой ночью во сне ей явилась королева Гельха в окружении бургундов и многих других воинов, облаченных в доспехи.
— Королева, — добавила Годелинда, — сказала, что забирает героев с собой. Она взяла за руку твоего отца и Гизельхера и повела их прочь, а все остальные пошли следом за ними. Я хотела к ним присоединиться, но она сделала мне знак идти назад. А потом они растаяли в сером тумане, и на его месте выросла гора, высокая, как…
Тут она прервалась, потому что услыхала стук копыт — в ворота замка въехал Свеммелинг со своими спутниками. Маркграфиня увидела коня Рюдигера и его доспехи, и ей стало ясно значение сна. Но даже в горе она старалась держаться, чтобы не испугать дочь, которая сидела бледная как смерть.
Менестрель прошел к дамам. Маркграфиня поднялась ему навстречу и сказала, что обо всем догадалась, и он может не раздумывать, как ему лучше сообщить свою новость. Через несколько минут они уже были готовы выслушать рассказ о том, как встретил свою смерть благородный Рюдигер. Свеммелинг взял в руки арфу и запел о героях, верных долгу и встретивших свою смерть в бою, с оружием в руках. Теперь они живут во дворцах Одина и Фрейи. Их духи летают над морями и землями и говорят с живыми дыханием ветров и шелестом листвы, нашептывая им слова утешения.
Потом он во всех подробностях рассказал им, что случилось в Этцельберге. На следующий день Свеммелингу надо было снова трогаться в путь. Через несколько недель после его отъезда Маркграфиня умерла от горя, и Дитлинда осталась совсем одна. Когда Дитрих вернул себе земли Амелунгов, он взял сироту из Бехларена в свиту своей жены, благородной Герраты. Там она покорила сердце отважного воина и вышла за него замуж.
Свеммелинг же торопился поскорее добраться до Вормса.
Вормс
А в Вормсе тем временем жизнь текла спокойно и тихо. Королева Ута проводила долгие часы, сидя за прялкой. Она все время напевала странные песенки, но почти ни с кем не разговаривала. Королева Брунгильда сидела рядом с ней и вышивала сцену убийства Бальдера, скопированную со старых картин. Удивительно, но бог света получался у нее точной копией Зигфрида.
— Взгляни, матушка Ута, — сказала она. — Как я ни стараюсь, на картине выходит Зигфрид, такой, как в тот день, когда отправился на свою последнюю охоту. Это грустная история напоминает мне легенду, что я слышала в детстве в Исландии. В ней речь шла об убийстве, совершенном, чтобы завладеть волшебным мечом. Когда Хаген вернется, я потребую, чтобы он отдал мне меч Зигфрида — Бальмунг, и возвращу его мертвому герою. Боюсь, что, если этого не сделать, Бургундию ожидают такие же беды, как те, что постигли в прошлом Исландию.
— Ни Хаген, ни остальные не вернутся больше в этот дом, на котором грех кровопролития, до сих пор не искупленный, — сказала матушка Ута и, не договорив, принялась напевать одну своих жутких, странных песенок, которые никто не мог слушать без содрогания.
И тут как раз приехал Свеммелинг. Он рассказал королевам о путешествии бургундов в земли гуннов, о теплом приеме, что им там оказали, о последовавшей ссоре, сражении и трагическом исходе. Рассказ менестреля не прерывался ни плачем, ни стенаниями, ни расспросами. Когда Свеммелинг закончил, госпожа Ута сказала:
— Печальную повесть ты нам поведал, но иначе и быть не могло. Только кровь героев могла смыть с этого дома проклятие, тяготевшее над ним.
Брунгильда не обронила ни слезинки. Как полагается хозяйке, она отдала все необходимые распоряжения, чтобы гости ни в чем не нуждались. Потом она попросила Свеммелинга отдать ей добрый меч Бальмунг и, глядя на сверкающее лезвие с пятнами крови на нем, сказала:
— Ужасный Хаген украл этот меч из могилы Зигфрида. Я верну клинок, обагренный кровью убийцы, его прежнему хозяину. Теперь герой может покоиться с миром.
Она ушла к могильному холму с мечом в руках, но не вернулась ни в тот день, ни на следующее утро. Когда ее нашли, она лежала мертвой рядом с гробом Зигфрида, на который она положила Бальмунг.
Госпожа Ута так и пряла день за днем свою пряжу и при этом напевала песню о королеве-змее, погубившей свое потомство.
Знать Бургундии и весь народ оплакали королевский дом и павших героев. Но когда враги королевства подняли голову, нотабли объединились и возвели на престол юного сына Гунтера и Брунгильды, поручив его, пока он еще ребенок, попечению достойных наставников.
Легенда о хегелингах
Глава I
Хаген
Множество славных рыцарей съехалось в высокий замок короля Ирландии Зигебанда на празднование летнего солнцеворота. Каждый старался быть первым в ратных забавах и турнирах, дабы прославить себя и свою страну. Менестрели слагали в честь особо отличившихся сладкозвучные песни, а для юношей из благородных семей были устроены состязания в метании копья и стрельбе из лука. Но в каком бы состязании ни участвовал маленький сын короля — Хаген, он всегда выходил победителем, и это наполняло сердце его матери, королевы Уты, гордостью.
В один из дней мальчики забавлялись метанием копья. После того как последнее копье вонзилось в мишень, все устремились за своим оружием, и юный принц вместе с остальными. Он далеко опередил своих товарищей и, подбежав к мишени, принялся вытаскивать копье. И вдруг какой-то старик крикнул детям, чтобы они разбегались и прятались: им грозила опасность. Он указывал рукой на небо, крича:
— Грифон! Грифон!
В это время королева Ута выглянула в окно и увидела в небе черную точку. Маленькая и безобидная поначалу, точка стремительно приближалась и росла на глазах. И вот уже не стало слышно ничего, кроме шума хлопающих крыльев, и звук этот был подобен реву бури. Все мальчики в ужасе разбежались, только Хаген остался на месте и изо всех своих детских сил метнул в огромную птицу копье. Но его оружие лишь слегка задело грифона, не причинив ему вреда, и в следующее мгновение чудовище схватило ребенка своими когтями и унесло прочь.
Так радость и веселье в замке Балиан сменились скорбью: наследник престола погиб. Не было никакой надежды на его спасение: много отважных рыцарей охотно сразились бы с грифоном, но его полет был так стремителен, что никто не видел, куда он скрылся. Шли годы, и король с королевой ничего не могли узнать о судьбе своего ребенка.
Грифон перенес Хагена через моря и земли к своему гнезду, устроенному на скале, поднимающейся из моря. Он отдал его на корм своим птенцам, а сам полетел за новой добычей. Маленькие грифоны набросились на мальчика, готовясь разорвать его на части, но он со всей силы оттолкнул их клювы и схватил птиц за горло, стараясь задушить. В конце концов один из грифонов, что был постарше других и уже умел летать, схватил ребенка и перелетел с ним на ветку дерева, чтобы полакомиться в одиночку. Но ветка оказалась слишком тонкой и, не выдержав тяжести, сломалась. Грифон вместе с мальчиком свалился вниз, в колючий кустарник. Птенец, захлопав крыльями, улетел, а Хаген, не обращая внимания на острые шипы, забирался все глубже и глубже в заросли. Наконец он заполз в глубокую пещеру и там, совершенно измученный, лишился чувств. Когда он пришел в себя, то увидел маленькую девочку, примерно его возраста, стоящую чуть поодаль и с удивлением его разглядывающую. Он приподнялся на локте, чтобы лучше ее рассмотреть, и она тут же отбежала подальше, потому что вид его был страшен. Он был весь покрыт грязью, раны его кровоточили, разорванная одежда свисала клочьями. Хаген заковылял вслед за девочкой и нашел ее укрывшейся в большой пещере вместе с двумя другими. Увидев его, они вскрикнули от ужаса, потому что приняли его за злого карлика или водяного. Однако, когда мальчик объяснил им, что он — несчастный принц, похищенный грифоном и лишь чудом спасшийся из его гнезда, они успокоились и предложили ему разделить с ними их убежище.
Потом они поведали ему свои истории, что были как две капли воды похожи на его собственную. Выяснилось, что девочку, которую он увидел самой первой, зовут Хильда и что она — индийская принцесса. Вторая была Хильдбурга из Португалии и третья — из Исландии. Они усердно ухаживали за ним, и раны его вскоре зажили. Когда Хаген немного окреп, он отправился на поиски пропитания и зашел далеко в глубь острова, куда девочки никогда не решались заходить. Хаген соорудил себе лук и стрелы с наконечниками из рыбьих костей и стал бить разную мелкую дичь. Поскольку у детей не было огня, им приходилось есть пищу сырой, но от этого они стали только сильнее и крепче. Когда Хагену исполнилось двенадцать лет, он был ростом со взрослого мужчину.
Тем временем маленькие грифоны подросли и стали сами летать на поиски пропитания, поэтому мальчик уже не мог бродить по острову так свободно и безопасно, как раньше. И все же однажды вечером он отправился на берег и забрался под скалу, нависшую над берегом. Хаген вглядывался в бушующее море, озаряемое яркими вспышками молний. Его ничуть не пугали оглушительные раскаты грома, завывания ветра и рокот волн, бьющихся о скалы. Но внезапно он заметил корабль, борющийся с разбушевавшейся стихией, и сердце его наполнилось страхом и надеждой. Надеждой потому, что он вспомнил свою прежнюю жизнь в родительском доме, и страхом потому, что кораблик казался таким маленьким и беззащитным в бурном море. Он увидел, что корабль направляется к острову. Затем послышался один-единственный крик ужаса, и корабль вместе с командой поглотили клокочущие волны.
Буря свирепствовала всю ночь, но первые лучи утреннего света, похоже, смягчили ярость ветра. По берегу были раскиданы обломки кораблекрушения и трупы несчастных моряков. Хаген намеревался отправиться туда, надеясь отыскать что-нибудь полезное, когда услышал шум крыльев и догадался, что грифоны слетаются на берег, учуяв добычу. Пока чудовища пировали, мальчик выбрался из своего укрытия в поисках еды. Но ему не попалось ничего, кроме плавающих бревен и утопленников в полном боевом вооружении, с мечами, луками и колчанами, полными острых стрел. Хаген едва не закричал от радости: теперь у него было настоящее оружие, подобное тому, что он видел при дворе своего отца. Он быстро облачился в кольчугу, надел на голову шлем, прикрепил к поясу меч и взял в руки стальной лук со стрелами. И только он успел это сделать, как один из грифонов кинулся на него. Хаген изо всех сил натянул лук, и стрела попала грифону в грудь. И в следующее мгновение он, захлопав крыльями, свалился мертвым к ногам мальчика. Еще одно чудовище постигла такая же участь. Тогда три оставшиеся птицы напали на него разом, но всех их он зарубил своим мечом. Отрубив мертвым грифонам головы, Хаген отнес их в пещеру, где его подруги провели ночь без сна, беспокоясь за его жизнь. Как же они обрадовались, когда узнали, что грифоны убиты. Вместе с героем они отправились на место битвы и помогли ему сбросить огромных птиц в море, а затем, согласно благочестивому обычаю, сложили могильный холм над мертвым воином, чье оружие помогло Хагену одержать победу. Они тщетно искали среди обломков какую-нибудь провизию, но зато нашли совершенно неповрежденную шкатулку с кремнем и огнивом, так что теперь могли разжечь огонь. После былых лишений еда, приготовленная на огне, показалась им верхом совершенства.
Теперь Хаген ходил охотиться гораздо чаще, чем раньше. Он убивал медведей, волков, пантер и других зверей. Но однажды ему встретилось странное существо. Все тело у него было покрыто сияющей чешуей, глаза горели, как раскаленные уголья, а в пасти поблескивали ужасные зубы.
Мальчик направил ему в спину острую стрелу, но острие отскочило от блестящей чешуи, не причинив никакого вреда. Вторая стрела упала на землю с тем же результатом. Теперь Хаген вытащил меч, но все его усилия уходили впустую, и лишь благодаря необыкновенной ловкости ему самому удалось избежать ужасных когтей. Когда он был почти совсем измучен долгой борьбой, он наконец догадался, что нужно сделать, и метнул свое оружие прямо в пасть чудовищу. Обессиленный, Хаген присел рядом с еще вздымающимся телом своего недавнего противника. Он мечтал о глотке воды, чтобы утолить жажду, но рядом не было никакого источника, и тогда он испил свежей крови, что струилась из ран чудовища. Едва он это сделал, как силы вернулись к нему, и он почувствовал, что способен на великие подвиги. Он вскочил на ноги, горя желанием испытать себя в деле. Теперь он бы не побоялся сразиться со всеми великанами и грифонами в мире. Мальчик вытащил свой меч и одним ударом разрубил медведя. Точно так же он убил двух пантер и огромного волка. Измазанный с головы до ног кровью, Хаген выглядел так свирепо, что, когда он принес медвежью тушу к пещере, девушки испугались. Но, увидев милую Хильду, он сразу стал похож на себя прежнего.
Шли годы. У Хагена и трех его подруг было все, что нужно для жизни: вода, пища и одежда из шкур диких зверей. И хотя они жили дружно и счастливо, им очень хотелось вернуться к людям, и они часто бросали жадные взгляды на море в надежде увидеть приближающийся корабль. И вот однажды, когда девушки стояли на берегу, на горизонте появился белый парус и направился в сторону острова. Они разожгли костер и позвали Хагена, который присоединился к ним в полном вооружении. Сигнал был замечен, и с корабля послали лодку; вскоре она приблизилась к берегу. Рулевой вскрикнул от удивления, когда увидел их странные одеяния, и спросил, люди ли они или духи вод.
— Мы бедные, несчастные люди, — сказал Хаген. — Ради бога, заберите нас с собой.
Моряки отвезли их на судно, и они поднялись на борт. Капитан посмотрел на них в крайнем изумлении, и, чтобы развеять его сомнения, Хаген рассказал ему их историю. Когда он сказал, что его отец — могущественный король Зигебанд, хозяин замка Балиан, капитан воскликнул:
— Что? Ты поубивал грифонов, как мух? Но все равно для меня большая удача, что ты попал ко мне в руки, потому что я, граф Гаради, много натерпелся от твоего отца. Теперь, когда я взял тебя в заложники, ему придется выложить кругленькую сумму. Эй, люди, закуйте этого юношу в кандалы и возьмите курс на Гарадин.
Едва он произнес эти слова, как Хагеном овладела безумная ярость. Он побросал моряков, что пытались его схватить, в море, а затем, вытащив меч, кинулся на хозяина судна, но тут чья-то мягкая рука легла ему на плечо. Он в бешенстве обернулся, но при виде прелестного, милого личика Хильды гнев его пропал. Хильда заговорила с ним в примирительном тоне, и Хаген ее послушался. А потом, повернувшись к графу, она пообещала уладить все разногласия между ним и королем, если он отвезет их в Балиан. Капитан согласился и направил свой корабль в Ирландию. Попутный ветер раздувал их паруса, и через десять дней вдали показались стены и башни замка Балиан. Как и следовало ожидать, родители сразу не узнали Хагена, но как же они обрадовались, когда узнали, кто он такой. С графом Гаради был заключен вечный мир, а три девушки были приняты с большим почетом.
Хаген недолго пробыл в отцовском доме. Ему хотелось повидать мир и добыть себе имя и славу.
Время шло, слава о подвигах Хагена распространилась по всему свету, и старый король назначил его правителем своих земель. Теперь, когда он окончательно вернулся домой после своих скитаний, его мать стала уговаривать его выбрать себе невесту. Он предпочел прекрасную Хильду, подругу своего детства, и вскоре женился на ней.
Королева Ута еще успела подержать на коленях внучку, которую назвали Хильдой, в честь ее матери, но вскоре она и король Зигебанд умерли, оставив своего сына править одного.
Принцесса Хильда выросла настоящей красавицей, и многие воины приезжали в Балиан, чтобы просить ее руки. Но Хаген требовал, чтобы каждый, кто желает взять его дочь в жены, сначала победил его в ратном поединке, заявив, что не отдаст свою дочь за человека слабее его самого. Все, кто пытался вступить с ним в переговоры, только портили дело. Бешеный Хаген, гроза королей, стал еще и грозой женихов, и долго еще он оставался единственным хозяином в своем замке.
Глава II
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!