Всё таки странно ты к нему относишься, подруга. Он же твой муж. Да и как парень наверняка хороший этот твой Эйизаноид. Скажи же, что я права, Самара? 9 страница
Дело такое... Джин поцеловала Самару.
Сделано это было, разумеется, чисто ради прикола. Но как же резко и одновременно сексуально это было сделано. Удевительно - ради прикола Джин могла хоть даже совершить с Самарой половой акт, что бы просто напросто потом вспомнить эту историю с улыбкой. Но сейчас, когда Джин не просто подарила Самаре поцелуй, а даже пустила ей в рот свой горячий язычок, став им работать по ротовой полости и дёснам, она немного ещё сомневалась, всё таки стоит ли этим всем заниматься или нет. И все же, на этом - простом поцелуе - Джин не решила останавливаться. Добившись во время поцелуя, что Самара тоже двинула язык вперёд, Джин ускоренно приступила к "действию". Она прикусила кончик языка Самары и потянула его вперёд, при этом даже умудряясь улыбаться. Самара и Джин ощущали на своих лицах горячее дыхание друг друга - и причем каждая из них в этом дыхании могла определить сильное желание на... ну, понимаете. Желание кинуться в постель с явно сильным порывом заняться страстным животным сексом. В итоге, когда язык был вытащен наружу, Джин стала его облизывать и обволакиать своим языком. Возможно, Самаре это нравилось, и она хотела только больше таких "обьятий". Однако, в момент полной безнадёги, когда Трио практически могло победить, для этого не было ни времени, ни места. Но Джин, которая хотела лишь осуществить новые издевательства над врагом, это обьяснить было трудно. К тому же, эта рыжеволосая бестия, которая хотела лишь повеселиться таким времяпровождением, наслаждалась этими спокойными и нежными мгновениями, поэтому вряд ли захотела б оторваться от слегка пухленьких губ Самары, в проежности которой, к слову, стало постепенно становиться влажновато, от такого же не наигранного наслаждения.
|
|
|
Самара терпела.
Терпела, когда Джин "наиграется" с её языком и, наконец, отпустит. Но Джин лишь только игралась с Самаркиным язычком словно в коши-мышки, радуясь каждому движению по скользкому и, как оказалось, вкусному языку, когда слегка солоноватые слюнки медленно капали на горячий язычок Джин. Плюс еще Джин делала всё так, что бы Самара просто тряслась от радости на месте - что она, собственно, и делала, при этом отдавая Джин теплоту своего тела.
Но, как говорится, ничто не длится вечно под Луной - вот и Джин не стала Самару целовать долго. Во всяком случае потому, что Джин в радости и, если хотите, небольшой эйфории, уже хотела сделать то, что она так же задумывала. Она всего лишь на некоторое время оторвалась от губ Самары, а после поступила совершенно неожиданно даже для себя. Свободной от Перчатки рукой Джин зажала Самарке нос. Другой же рукой, на которой была Перчатка, она оставляла держать рот Самарки открытым. В процессе этого, смотря прямо в желтые зрачки Самарки, Джин удалось таки сделать совсем недавно задуманное - она плюнула Самарке прямиком в глотку. Именно это заставило Самару прийти в себя от резкого жеания стать лесбиянкой и попытаться хотя бы отвернуться от своей ярой соперницы на власть в Тихом Океане. Но Джин, только оторвавшись от сладостных губ Самары, словно пчела оторвавшаяся от цветка, сделала то, от чего она еще некоторое время будет испыттывать отвращение, не сможет нормально спать по ночам и даже захочет реабилитации. А именно - Джин, переступая через свою гордость и самолюбие, ещё ближе приблизилась к лицу Самары и, полузакрыв в эротичном движении глаза цвета травы, совершенно неожиданно лизнула языком её шею, а после щеку. В этот момент Самара отвернулась в сторону, проливая тяжелые слёзы позора, вызванного поцелуем с врагом и тому странно-приятному чувству, возникшему в тот момент, когда язык Джин создал на шее Самары чувство ползущей змеи. Самара смущалаясь, вероятно думая о том, как теперь отмыться от такого позора и как теперь с этим жить. Поцелуй с врагом считается в равной степени мазохизмом. Но поцелуй с бабой-врагом, при том, что ты сама баба - вот это уже верхушка апофеоза, ведь... Ну не целуется ведь враги, особенно если питают ненависть друг к другу.
|
|
|
|
|
|
Как раз заметив это смущение на лице Самары, которая в данный момент была готова разрыдаться так же как после известия о смерти сына, Джин решила немного поязвить, осыпая врага своей словесной желчью:
- Тебе же это нравится?! Да, шлюха?!
Самара и хотела бы возразить по поводу того, что она шлюха, но почему-то в самый нужный момент слова затянулись прямиком в жопу, и Самара могла разве что только смотреть на Джин и понимать, насколько та приёбнута на голову, что бьёт по таким больным для генеральши темам. С другой стороны, так-то если посмотреть - именно таким образом осуществляется эмоциональное и, главное, психологическое влияние на врага. Ну, как иначе... Самара с одной стороны была бы готова согласиться с мыслью, что над ней так в наглую производят влияние. Была бы, но... есть такая неожиданная штука, как нелепая ситуация. Как раз в такой ситуации сейчас была Самара и думала о том, как же выкрутиться из данного положения и как-то вступить в бой с Джин. Становится понятно, что теперь, после случившегося между Самарой и Джин, генеральша вряд ли сможет сражаться с рыжеволосой бестией, зная, что та в любой удобный момент начнет парировать этим. Джин ведь любит все время осыпать врага всякими эмоционально противными для него штуками. Это тогда радует Джин и, ясное дело, позволяет взять врага под контроль. Ну а все же понимают - лучше держать врага в узде, что бы в слуае чего можно было в легкую его убить или заставить вытворять всякие "тёмные делишки".
|
|
|
В это же время шла нешуточная битва, участниками которой так неизбежно была команда Самары. То есть, пока их генеральша приняла на себя роль лесбиянкии - причем, вынужденную роль - остальные устроили пизделку. А именно - Седрика прижали к бортовой лестнице - той самой кстати, по которой Джин поднималась вверх до капитанского мостика - и просто избивали Азазель и Хот Род, в то время как Эйизаноид и Анубиас сошлись весьма в интересной драке, основанной хождением по кругу и при этом злобно смотря друг на друга с резкм желанием напасть, причем если они даже нападать не собирались. Однако схватка, как таковая, происходилла между Седриком, Азазель и Хот Родом - они нападали, он отбивался. Если конкретно - Хот Род всего лишь наносил противнику сильные удары, которые Седрик, из-за удара по ступеням летницы, отбивал лишь моментами, а Азазель дполоняла эту композицию своими неестественными атаками, которые она производила не двумя своими мечами или хотя бы одним, не битой - которая, кстати была совсем под рукой - а обычной палкой с, мать их, гвоздями. Палка, которой Азазель била Седрика, лишь пару раз коснуклась до тела ванючего скунса. Во всяком случае потому, что Седрик в основном в данный момент пытался противостоять именно Хот Роду. Азазель, скажем так, выступала лишь в роли эдакой "свободной слушательницы", которая только делает вид, что хочет сражаться. Хот Род на это не обращал внимание, а Седрик - так и подавно. Однако, Азазель делала вид, что она не хочет сражаться - нужно это было для плана, ведь Азазель и Хот Род заранее все продумали, когда оказались в подпалубном трюме. Во всяком случае, у них было время на то, что бы хоть как-то продумать план действий на тот случай, если окажутся на палубе. И по плану нужно было, что бы Хот Род в основном брал на себя основной удар, а Азазель просто стояла и нервно курила в сторонке.
Меж тем, Анубиас и Эйизаноид все таки попиздились. Произошло это, надо заметить, очень эффектно. Анубиас резко сжал кулаки обоих рук, и это сразу привело в действие механизм вытаскивания мечей. Из рук Анубиаса торчали по три лезвя, которые высунулись из тех самых небольших штук, находящихся в основном на запястьях, и которые явно немного расстроили Эйизаноида. Он уже видел в действии Анубиаса в комплекте с этими лезвиями мечей, а совсем недавно - и что, сука, важно, сегодня - получил по морде этими лезвиями. Опыт, конечно, не очень приятный, когда тебе по лицу ударяют лезвия сразу троих мечей. Но с другой стороны,... так отрезвляет. Вот и Эйизаноид теперь был полностью настроен на драку и даже, без преувеличения, готов был кинуться на врага не просто с желанием побить того по морде, но даже и порвать на мелкие куски. Такая судьба сейчас могла ждать Анубиаса, если он вдруг не решит напасть первым. Эйизаноид и Ануиас все еще ходили по кругу, но нападать каждый из них поочему-то стремался, словно з этим сразу пойдет неумолимая череда событтий, как нельзя точно связанных с выпадом кого-то за борт корабля. Однако, эта идея - выпад кого-то за борт - заставила Эйизанода второпях придумать план о том, как же поступить с беловолосым пустозвоном. Но Анубиас, конечно, не мог догадаться о скорой судьбе по факту нахождения на палубе корабля. Но пока до Анубиаса это дойдет, он уже будет непосредственно в воде.
Но драка, как было сказано выше, все таки состоялась. Первым напал Анубиас, с разворота занеся руку с лезвиями на Эйизаноида. Шестиглазый предвидел такой дешеый ход, поэтому защитный блок не заставил себя долго ждать. Эйизаноид, правда, подставил всего лишь руку под лезвия противника. Но это, однако, никак не повлияло на то, что рука Эйизаноида при довольно сильном ударе беловолосого пустозвона оказалась исрешечена ранениями и царапинами. Во всяком случае потому, что лезвия коснулись руки Эйизаноида лишь на пару мгновений, так как после этой атаки противника шестиглазый просто убрал руку в сторону, а на встречу с лицом Анубиаса отправил кулак. Резкий удар в основном по переносице и передней части лица на несколько секунд вынес Анубиаса из нити дискуссии, и он сделал пару шагов назад. Эйизаноид же после этого, получив явную возмжность импровизировать, не стал упускать возможности надавать пиздюлей противнику. Нужно было лишь убрать с палубы Анубиаса, а как это нужно было сделать уже совсем не важно. По крайней мере, для Эйизанооида это было не важно. Он искренне ненавидел врага, и это не позволяло искать какие-то более добрые методы скидывания его за борт. До этого совсем не было времени - нужно было еще и успевать бить врагу морду. Этим Эйизаноид сейчас как раз и занимался, стараясь как можно скорее исполнить свой только что придуманный план. Анубиас постоянно отходил назад, отражая все удары противника и словно забыв про свои лезвия на руках. Анубиасу просто не было времени их использовать. Ну, Эйизаноид бил противника настолько сильно, а главное быстро, что тот даже не успел среагировать на сами удары, как уже чувствовал новуюрасходящуюся по телу боль от каждого соприкосновения сжатого кулака с телом. Это злило Анубиаса, но в то же время заставляло его хотя бы каким-то образом концентрироваться на своих клинках. Лезвия мечей немного вжались обратно - все логично, ведь Анубиас немного расжал кулаки. А от того, насколько сильно у него сжимаются кулаки, зависит длина выдвиганий лезвий. Но, однако, лезвия Анубиаса в данный момент его вообще никак не могли бы спасти. Во всяком случае потому, что для своего нового плана Эйизаноид должен был обезвредить руки противника. Схватившись за руки противника, предпологалось выкинть его за борт. Этого Эйизаноид и добивался, нанося удары по телу Анубиаса сначала по телу, а после небольшого расжатия кулаков, уже непосредственно по рукам. Но Анубиасу как таково больно не было - на его руках находится ведь механизм, из которого высовываются лезвия. Поэтому все удары Эйизаноида были лишь пустой тратой времени. Однако, как говорится, длилось это лишь до определенного момента. Потому что стоило только Анубиасу отойти до грот-мачты, где он хотел решительно продолжить действовать, это сделали за него. Эйизаноид на страшнюу длину выдвинул свои когти, после чего схватил руки Анубиаса в тех самых местах, где у того находился механизм выдвижения мечей. Хотел бы Анубиас сказать, что это было ожидаемо. Но это ведь было не так. Он просто не мог представить, что же дальше сделает Эйизаноид. А сделать он решил сделать то, что даже для него самого будет неожиданностью. Он думал сделать явно странный элемент неожиданности.
- Ты скоро сдохнешь, как и твой сынок! - заявил Анубиас резко и довольно злобно, смотря во все шесть желтых глаз Эйизаноида, пытаясь найти в этом вгляде что-то хоть сколечки стоящее. Но, как мы все уже прекрасно и давно знаем, в глазах драконов вида Шестиглазый Охотник, к которому так удачно относится и Эйизаноид, нету четко видных зрачков. Поэтому никогда не понятно, куда или на что смотрит такой дракон, или, например, что он пытается скрыть в своем взгляде от остальных. Вот и сейчас, мертвой хваткой держа руки Анубиаса, Эйизаноид словно пытался что-то скрыть в своем взгляде. Опять же - из-за отсутствия зрачков, разглядеть это было весьма трудно. Этим шестиглазый и пользовался, как и Квинтесса когда-то на Ниа-Пале скрывая перед противником истинные мотивы. И хоть все мы знаем, что Квинтессой в итоге оказалась Джин, но се же она применила этот хитрый трюк в своем новом на тот момент облике. И только двое пиратов тогда смогли практически сразу раскусить Джин. Это были Самара и Раизаноид. И нет, это произошло не из-за того, что Трио так захотело, а потому что... это был один из просчетов Три, появление которого они, будем откровенны, не учли. Так вот, Анубиас теперь тоже посмел немного поязвить на смерти Айзека, упомянув о его недавней кончине. Сперва это сделала Джин, за что заслуженно получила по морде. Теперь это сделал Анубиас, и он сейчас тоже получит заслуженное "наказание", которое запомнит на долгое время.
- О, я так не думаю! - ответил Эйизаноид на словесную язвенную желчь противника, являя собой абсолютное спокойство и единение с собой. Эйизаноид был спокоен так же, как и перед первой встречей с Самарой, после которой у него начались проблемы. Но проблемы эти были связаны с Самарой и всем, что касалось отношений с ней. Просто... Ну, вы должны понимать - Самара для личных отношений девушка довольно проблемная. Вся жизнь Самары состоит из проблем. А появление Эйизаноида в её жизни - это большая удача, не смотря даже на то, что первая встреча с ним была подстроенна Трио. Не зря же Джин в девятом противостоянии упоминала о том, что Трио влияло даже на любовные отношения в стане пиратов, что бы в итоге их план сложился с феноманальной точностью. И многие - очень многие - проблемы в жизни Самары Эйизаноиду пришлось решать немного до, а в основном после их свадьбы. В этом и есть особое значение Эйизаноида в жизни Самары - она его любила и знала по большей части как своего героя, своего защитника, который в любой момент пожертвовать собой ради неё. Что кстати и случилось, когда в десятом противостоянии Эйизаноид добровольно решил пожертвовать с собой для, казалось бы, вполне себе благой цели победы над Трио. Однако, все мы знаем, к чему в итоге привело это пожертвование - команда Самары оказалась втянута в новое и никому не нужное противостояние, погиб еще один участник комадны, Трио постепенно укрепило свою власть на планете, пираты и Трио создали себе армии и обьявили друг другу войну, котора словно чума расходится по планете со страшной скоростью. В общем, ничего хорошего пожертвование Эйизаноида в десятом противостоянии не принесло. Именно поэтому команда птылась его вернуть. И вот теперь, когда они это сделали, Эйизаноид окажется ключевым козырем в войне против Трио. Это ему ясно дала понять Самара, когда сказала, что вернули шестиглазого по той причине, что он обладает той силой, которой можно как нехер делать уничтожить Перчатку Влияния, словно она состоит из бумаги. Но с возвращением Эйизаноида к Самаре вернулись былые чувства, и она вновь полюбила своего милого шестиглазого или "Эйзи", как она его называет. При этом Самара словно забыла про то, что была в сексуальной близости с сыном. Хотя, это было впринципе ожидаемо, ведь Самара не хотела ударить лицом в грязь перед вернувшимся к жизни мужем и показать, что она очень сильно - да и вообще - любит только его.
Всё же теперь, когда гляделки были завершены, и можно было нападать друг на друга, произошло в итоге то, чего Эйизаноид уже хотел сделать. Анубиас, честно говоря, обладал шансом импровизировать, но он его утратил. Плюс, он смел завить про Айзека и теперь просто "нуждается" в наказании, которое Эйизаноид впераве был осуществить. Все логично - на правах отца он мог отомстить врагу. Хотя, с другой стороны, может и не является наказанием то, что придумал Эйизаноид для врага, ведь это наказание так называемое заключается в том, что бы просто покинуть корабль. Во всяком случае, так Эйизаноид и рассчитывал, лишь на пару секунд показав свою скрытую внутренню злость. Эйизаноид хоть и был спокоен так же, как во врея первой встречи с Самарой, но и побыть немного злым за такое подлое оскорбление уже мертвого сына он время нашел. Однако, это не была слепая наконтролируемая злоба - Эйизаноид мог мастерски сдерживать эти "приступы ярости", что очень сильно помогало в данный момент. Как раз это он и доказал, когда сильно сжал руки на запястьях Анубиаса. Да так сильно Эйизаноид сжал руки, что металл в механизме с очевдным скрипом помялся, пкрылся трещинами и ырками от когтей Эйизаноида. Шестиглазому это напомнило битву на Островах Батинского Архипелага, когда ему удалось своими когтями пробить саму Перчатку Влияния. Да, это ыло крупное достижение, но оно, скорее, было сделано в состоянии афекта. Поэтому его слиа в тот момент была немного больше - сила Эйизаноида иногда завиит от его эмоционального состояния в тот или иной момент. Но это было тогда, когда они всего на пару мгновений сняли Перчатку Влияния, а после сами привели ситуацию к тому, что враги снова заполучили нужный им аретфакт. Блеск! Отличный был план - заманить Джин в ловушку меж деревьями, а дальше уповать, я не знаю, на каких-либо богов, включая может даже и Посейдона, что всё пройдет гладко! Я не знаю, что могло пойти не так... Сейчас же Эйизаноид был зол наполовину, - не так, как на всё тех же Островах Батинского Архипелага, где он питал сильную ненависть к Трио и хотел их убить - поэтому его сила была вполне себе.
Уже это Эйизаноид доказал тем, что буквально одним ударом вырубил Анубиаса, использовав при этолько удар головы. Анубиас, руки которого Эйизаноид всё ещё хрен знает по какой причине держал, поник вниз всем телом как мешок с говном, издав при этом совсем небольшой стон боли, широко открыв ртом. И получилось так, что Анубиас, упав на пол от удара, всатл перед Эйизаноидом на колено. Надо упомнять - череп и кости в Шестиглазых Охотников оченьь крепкиие, и их не так просто не слломать. И хоть Квинтессе/Джин все равно получилось сломать пару костей в теле Раиизаноида тогда, в десятом протвостоянии, это всё равно ничего не значит. Во всяком случае потому, что Квинтесса/Джин тогда на Ниа-Пале намеренно ломала кости соим врагам. Сейчас же ситуцаия и позволяла просто ударить Анубиаса по голове, не боясь при этом получить ссанное сотрясение мозга. На пару секунд, однако, Эйизаноид порадовался за такой фейл врага. На лице шестиглазого проскочила улыбка, которая практически сразу пропала и которая все так заставила Эйизаноида сделать придуманный им маневр. Он поступил почи так же, как Айзек на Сайлосе, когда тот на палубе корабля раскручивался сам и при этом раскручивал Азазель. Так же сейчас поступил и Эйизаноид, только он решил раскрутить на месте врага. Эйизаноид стал довольно быстро крутиться на месте сам, производя при этом весьма неплохие попытки тащить в сторону кручения мешок с говном по имени Анубиас.
Крутился на месте Эйизаноид около полноценной минуты, тащя конечно за собой Анубиаса. Это был единственный момент, когда Эйизаноид так поступал в врагом. И хоть, кстати, тело Анубиаса было тяжелым, это никак не мешало шестиглазому совершать свой маневр. Так же на мгновений Эйизноид обратил внимание на врага, но все же стаался не отвлекаться от главной цели. Во всяком случае потому, что елси он непривально расскрутит врага, у него есть шанс не выкинуть Анубиаса за борт и самому упасть где-нибудь на палубе, возможно даже лицом в пол. Иногда Эйизаноид падал мордой в пол на Незримой Длани, - корабль, который Самара и Эйизноид вытащили в девятом противостоянии из Тёммной Бездны - но случалось это лишь тогда, когда он набухивался просто в хламину и не мог даже сделать ни одного шага. С этих моментов начинались те небольшие ссоры между Самарой и Эйизаноидом, которые потом в десятом противостоянии доросли до конфликте в семье. А ведь знаете, было б не очень здорово, ведь... Блин, ну это несколько глупо - падать лицом в пол, раскручивая при этом врага. Всмысле со стороны это выглядит глупо. Но в данный момент, продолжая раскручивать на месте и тащя при этом за собой Анубиаса, обратил внимание на то, как на всю эту процессию смотрит Азазель. Это для Эйизаноида было эмоционально тяжело видеть - Азазель как-то замолвилась словечком о появлени её и Айзека на Сайлосе, когда они, спасая рюкзачок, выполняли такие же телодвижения. Но теперь эмоционально тяжело было Эйизаноиду, ведь он понимал одну весьма интересную вещь - Айзек погиб на войне, которая началась из-за событий, связанных красными нитями смерти с самим Эйизанодом и его косвенной или, лучше сказать, временной смертью в десятом противостояния на Силуме. Иными словами, Эйизаноид косвенно виноват в смерти сына... Именно эти страшные мысли о судьбе его родного сына заставили шестиглазого окаменеть на месте, словно он дерево, и его вкопали поо самые корни. Плюс, то, что Эйизаноид остановился и ослабил руки, попросту привело к тому, что Эйизаноид, как бы сказать,... выронил Анубиаса, и тот, подобно мешку с говном, "улетел в кювет", упав со стороны правого борта. Эйизаноид не особо за этим наблюдал, - ну, за "уходом" врага с палубы - так как сам он был занят своим подьемом с палубы.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 95; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!