Острова восточного Средиземноморья 26 страница
Путешественник, побывавший в Фивах, слышал там, что Ниоба была дочерью Тантала, а Апис – сыном Тельфиса. Но с аргосцем спорить не стал, ибо понимал, что за давностью родословная древних царей и героев не может быть установлена с точностью, и в каждом эллинском городе старые предания рассказывают по‑своему.
Данай и Данаиды
У сына беглянки Ио, ставшего владыкой Египта, от дочери Нила родились два могучих сына‑близнеца, Данай [190] и Эгипт. Они переняли чуждые эллинам обычаи. У Даная был гарем из десяти жен, и у каждой из них родилось по пять дочерей. Не желая ни в чем уступать брату, Эгипт тоже взял десять жен, и они все вместе родили ему пятьдесят сыновей.
Когда они стали взрослыми, их сердца загорелись любовью к прекрасным двоюродным сестрам.
И тут стало ясно, что Данай, в отличие от Эгипта, не был египтянином до конца. Женитьба не только на двоюродных, но и на единокровных сестрах в египетских царских домах считалась угодной богам, а Данай воспротивился этому браку и твердо решил: лучше отправиться в изгнание, возвратиться на неведомую родину, чем позволить дочерям вступить в преступный кровосмесительный брак.
Взмолился Данай владычице Афине, вечной деве, и она, умелая во всех ремеслах, помогла ему построить пятидесятивесельное судно для всей его большой семьи и слуг. Слуги сели за весла, Данай занял место у кормила, а дочери устроились на палубе, чтобы любоваться неведомым морем и возникающими из него островами.
|
|
|
Первой остановкой на пути в страну предков был возлюбленный Гелиосом остров Родос. Здесь отец и дочери с помощью слуг соорудили великолепное жилище для Афины, храм из вечного камня, и принесли на алтаре первые жертвы [191]. Здесь же, по одной из версий мифа, умерли три Данаиды, и их имена получили города Иалис, Камир и Линд.
В Арголиде, куда благополучно прибыли Данай с дочерьми, тогда жили пеласги, и над ними правил царь Геланор. Народ, узнав, что пришелец – потомок древних правителей страны, стал думать, кто более достоин власти – Геланор или Данай.
Случилось так, что в один из этих дней на стадо царских коров напал Аполлон в облике волка и одолел быка, вожака стада. Аргосцы усмотрели в этом указание богов, кому править их городом. Поскольку бык был местным, а волк пришедшим из леса, они решили, что царем должен стать пришелец. И власть была передана Данаю. Он не оказался неблагодарным и воздвиг храм Аполлону‑Волку, ибо был уверен, что в облике волка явился бог‑стреловержец. После этого аргосцы стали именоваться данайцами.
Данай, выросший на берегу Нила, никак не мог примириться с нехваткой пресной воды. Он разослал дочерей по стране, приказав отыскать подземные воды. Более других повезло Амимоне. Странствуя, она увидела красавца оленя. Метнув в него дротик, она, не будучи охотницей, угодила в спящего сатира. Тот, проснувшись, бросился к девушке. На ее крик прибежал Посейдон. Разделила с ним ложе Амимона, и в благодарность Посейдон открыл выход подземному источнику, дав ему имя возлюбленной. От этого источника родилась река, образовавшая Лернейское болото, ставшее местом рождения и обитания Гидры. От брака Посейдона и Амимоны родился Навплий, предок знаменитого героя с тем же именем. Он открыл искусство кораблевождения, используя для этого созвездие Большой Медведицы. Ему приписывалось основание города Навплия, первые обитатели которого стали мореходами.
|
|
|
А тем временем Эгиптиадам, сгоравшим от любви к двоюродным сестрам, удалось напасть на след Даная и его дочерей. Прибыв в Аргос, они явились в царский дворец и потребовали Данаид себе в жены. Данай понял, что не справится с пятьюдесятью сильными юношами, и отпраздновал свадьбу. Но перед тем как отпустить дочерей к мужьям, он дал каждой из них по кинжалу, приказав убить мужей, чтобы не допустить кровосмешения.
Послушные дочери повиновались отцу, залив брачные постели кровью мужей‑братьев. Только одна из них, Гиперместра, пощадила своего супруга Линкея [192] и тем погубила сестер. Наутро Линкей отправил их в аид. По другой версии, Данаиды остались жить и получили других мужей, от которых пошли герои и простые смертные. В эллинистическую эпоху возник миф о наказании Данаид в аиде, где они должны были наполнять дырявый сосуд. Многим в древности это казалось суровым наказанием. Но те, кто находил поступок целомудренных сестер благочестивым, утверждали, что данаидам, правнучкам полноводного Нила, было дано вести в аиде привычный образ жизни.
|
|
|
Сын золотого дождя
Взвился крылатый конь, стремит полет свой рьяный,
Клубит горячий пар из яростных ноздрей,
Неся любовников все выше, все быстрей
Сквозь голубую ночь и сквозь эфир звездяный.
И ветр порывистый вздувает гриву, хвост
И крылья‑парусы, что, мчась от звезд до звезд,
Несут обнявшихся, баюкая, лелея.
И дева, и герой, откинувшись лицом,
Глядят, как, от Тельца лучась до Водолея,
Горят созвездья их во мраке голубом.
Жозе‑Мариа де Эредиа (пер. Г. Шент ели)
У Абаса, царя Арголиды, было двое сыновей – Пройт и Акрисий. После смерти отца братья повздорили. Акрисий изгнал Пройта из Аргоса. В конце концов они сошлись на том, что разделили власть. Акрисию достался Аргос, Пройту – Тиринф [193].
|
|
|
У Акрисия от Аглаи родилась дочь Даная и выросла настоящей красавицей. Опасаясь, что после кончины его власть над Аргосом перейдет к Пройту, Акрисий волновался, кто станет его зятем, и обратился за советом к оракулу. Вместо ответа на этот вопрос оракул объявил: «Найдешь ты смерть от руки внука». И встревоженный царь приказал заточить красавицу дочь в глубокое подземелье [194], чтобы она никогда не стала матерью. Но нет преград для всевидящего и всемогущего Зевса! Он проник сквозь решетку темницы звонким золотым дождем. Даная родила прекрасного младенца, назвав его Персеем [195].
Через десять лун Акрисий, проходя мимо подземелья, услышал голос ребенка и догадался, что его предосторожности не помогли. Рассвирепев, он приказал слугам сбить деревянный ларь, сам усадил туда дочь с внуком и безжалостно столкнул их в бурное море.
Даная в подземных покоях; сверху на нее падают капли золотого дождя
Услышали нереиды детский плач, увидели сквозь щели в досках младенца и залюбовались им. Прекратив свои буйные забавы, они понесли ящик, качая его на плечах, как люльку, к каменистому островку, чье имя Сериф [196]. И задремал Персей на руках у Данаи, плывя навстречу своей великой судьбе.
В то утро у берегов Серифа промышлял один из рыбаков [197]. Почувствовав, что сеть зацепила нечто тяжелое, он подтянул этот предмет багром и поднял на лодку. И развалился ларь. Из него вышла молодая женщина невиданной красоты со спящим младенцем. От удивления вскинул рыбак вверх руки и вознес молитву богам, пославшим такой необыкновенный улов.
Тем временем в бухточку, куда причалила лодка рыбака, собрались стар и млад. Явился и царь острова Полидект. Глядя с восхищением на Данаю, он протянул ей руку.
– Меня не интересует, – сказал царь, – за что ты потерпела такую суровую кару. Я беру тебя в свой дом. А твою дочь накормят пастухи…
– Это не дочь! – гордо проговорила Даная, разворачивая младенца. – Это сын, сын Зевса.
Многие простые люди упали на колени или преклонили головы. Полидект же не шевельнулся. По его губам скользнула недоверчивая улыбка.
Шли годы. Полидект не оставлял надежд сделать Данаю своей женой. Но гордая аргивянка отвечала на все его просьбы отказом. Ей ли, замеченной самим Зевсом, быть женой смертного! Любуясь сыном, она размышляла о его будущем. «Известно ли о нем Зевсу? Почему он не дает знака своей милости? Может быть, опасается мстительной Геры?»
Все меньше оставалось у Полидекта надежд на брак с чужестранкой. Теперь Персей сможет защитить мать, и царь решил от него избавиться. Вызвав юношу к себе, он сказал:
– Долго ли ты будешь нежиться под крылом матери? В твоем возрасте даже те, у кого отцы простые смертные, совершают великие подвиги.
– Я готов сделать все, что ты прикажешь, царь, – спокойно ответил Персей.
– Тогда принеси мне голову горгоны Медузы [198]. Да поможет тебе в этом твой отец Зевс.
По тону, каким были сказаны эти слова, Персей догадался, что царь задумал недоброе. Но он еще не знал, где находится эта горгона Медуза и можно ли ее одолеть.
– Хорошо, – отозвался юноша. – Клянусь моим отцом Зевсом, что ты получишь эту голову.
В тот же день, простившись с матерью, Персей покинул остров, заменивший ему на ряд лет родину.
Нет! Не запамятовал Зевс среди всех своих забот и дел о сыне. Он отправил к нему своего вестника Гермеса, и тот ему объяснил, что горгон всего три, а одна из них, носящая имя Медуза, лишена бессмертия, но наделена страшной силой. Где скрывается она вместе со своими сестрами, бессмертными горгонами, Гермес не знал. Было ведомо о том только старшим сестрам горгон – грайям, тем самым, что жили на крайнем западе и имели на троих один глаз и один зуб. Пожелал Гермес Персею успеха и, вручив кривой острый меч, отправился выполнять другие поручения своего божественного повелителя. Вскоре появилась богиня Афина, одарившая юношу блестящим круглым щитом.
Акрисий дает распоряжения плотнику, который сооружает ковчег, куда царь поместит свою дочь Данаю и младенца Персея, которого держит на руках кормилица ((роспись на сосуде)
Далек и труден путь на край света, где завершается каждодневный путь Гелиоса. Много прошло времени, пока Персей добрался туда и увидел отвратительных старух грай. Они, к счастью, не заметили его, потому что он приблизился к ним в то мгновение, когда одна из грай, вынув из глазниц око, передавала его другой. Как молния бросился Персей вперед и, сжав трясущуюся руку старухи, выхватил у нее глаз. Заметались грайи, зашелестели своими седыми космами.
– Кто бы ты ни был, пришелец, – прошепелявила та из них, у которой изо рта высовывался большой желтый зуб, – отдай нам око и проси каких хочешь сокровищ.
– Мне не нужны богатства, – ответил Персей, сжимая в кулаке свою добычу. – Укажите дорогу к вашим младшим сестрам горгонам, и я верну то, что просите.
Завопили грайи дикими голосами, забились в испуге.
– Как хотите, – произнес Персей. – Я могу обойтись…
– Нет! Нет! Не уходи! – завопили старухи хором. – Отдай нам наше зрение, и мы откроем тебе тайну.
– Да будет так, – согласился Персей. – Как только вы мне покажете путь к горгонам, око будет ваше.
И снова Персей в пути. Грайи рассказали ему, что их младшие сестры живут на острове, и показали направление, в котором он находится. Но этот остров так далек, что добраться туда на веслах или парусах не удастся и за десяток лет. Сильны руки Персея, но и они стали уставать. А когда он уснул, лодку окружили стремительные нереиды, с жадностью и любопытством разглядывая юного красавца.
– Неужели это тот самый младенец, которого мы качали на своих плечах? – проворковала одна из нереид.
– Не для того мы его спасли, чтобы ему погибнуть, – проговорила другая. – Пока он доплывет до острова, у него иссякнут силы.
– А если останутся, то все равно ему не одолеть горгон, – добавила третья. – У грай одно око на троих, а у горгон их шесть, да каких зорких.
– Давайте ему поможем, – предложила старшая нереида.
Пробудившись, Персей обнаружил дары могущественных и благосклонных морских нимф: шлем‑невидимку, сандалии с крыльями и сумку, принимавшую размеры и форму предмета, который в ней находился.
Надев сандалии, натянув шлем‑невидимку, перекинув волшебную сумку через плечо, Персей взлетел в небо. Нереиды, закинув головы, смотрели вверх, пытаясь его разглядеть. Забыв, что невидим, он махал им руками. Но вскоре нереиды услышали из пустоты:
– Прощайте!
А он едва уловил:
– Доброго пути!
Еще в детстве, над островом Серифе, Персей наблюдал за птицами, пролетавшими весной на север, а осенью на юг. Как ему хотелось иметь их крылья, чтобы облететь весь мир. Теперь он может парить, как птица, но путь его лежит туда, где находится мрачная страна мертвых. Ему даны крылья долга. Его ждет встреча со страшными чудовищами. С ними еще никто не сражался. И никто не рассказывал, как они выглядят, ибо каждый, кто встречался с горгонами взглядом, превращался в камень. Об этом ему говорил Гермес.
Далеко впереди показалась черная полоска. Еще быстрее полетел Персей, и вот он уже видит омываемый свинцовыми водами остров. Но что это на нем сверкает и слепит глаза? Юноша спустился ниже и разглядел скалу с тремя дремлющими горгонами. На солнце блестели их лениво распростертые медные руки. Мирно спали страшилища, не чуя опасности. Только змеи шевелились на их головах.
Персей быстро отвернулся, чтобы не увидеть лиц горгон, и взгляд его случайно упал на щит. Сердце героя возрадовалось. Он понял, как можно смотреть на горгон, не глядя на них. Теперь осталось догадаться, кто из них Медуза. Вглядываясь в щит, как в зеркало, он видел, что они похожи, как две капли молока: у всех троих широко открытые пасти с высунутыми языками, шевелящимися даже во сне, медные руки с острыми стальными когтями, тело в блестящей чешуе, крылья со сверкающими золотыми перьями.
Бешено кружился Персей над островом, не зная, как поступить. «Какая из них Медуза! Какая – Медуза?» – в отчаянье шептал он.
И его услышали на многовершинном Олимпе.
– Руби крайнюю, что к морю! – послышался знакомый Персею голос Гермеса.
Как ястреб, ринулся юноша вниз. Свист его падения почуяли змеи на голове Медузы и поднялись с шипением на невидимого врага. Сама же Медуза едва успела пошевелиться. Меч сверкнул в воздухе, и голова чудовища оказалась в руках Персея. Из шеи Медузы хлынул поток крови, а из него, о чудо, выскочил Пегас, крылатый конь ослепительной белизны. Персей попытался его схватить, но конь, расправив крылья, скрылся в небе. Герой швырнул голову Медузы в сумку, и она приняла ее форму. И только тогда пробудились две бессмертные горгоны. Увидев, что рядом с ними корчится в судорогах смерти тело их сестры, они взлетели в воздух. Но ни над островом, ни далеко от него в море никого не было видно.
А Персей, унося свою ношу, уже парил над безжизненными песками знойной Ливии. Даже волшебная ткань, из которой была сделана его заплечная сумка, не могла удержать ядовитую кровь Медузы, и немало капель ее просочилось в пески. От них пошел род ядовитых змей, которыми с тех пор кишит Ливия. Если же капли падали в океан, там возникали кораллы.
В ликовании, придававшем полету невиданную скорость, не заметил Персей, что уже несколько раз пролетел одно и то же место. Но когда спустилась ночь, это ему показали звезды. Трижды он увидел клешни Рака. Опасаясь заблудиться, он опустился в Гесперии, крайней стране земли, отданной богами титану Атланту [199]. Пробираясь сквозь бесчисленное стадо овец, добрался Персей к утру до каменной ограды и увидел за нею раскидистые деревья. Из‑за зеленых листьев то там, то здесь высовывались пылавшие на солнце золотые плоды. Услышав злобное рычание, понял герой, что это сад, который титан Атлант огородил и поручил охранять огромному дракону. А вот и сам Атлант ростом с гору.
«Как он огромен! – подумал Персей. – Я перед ним муравей. Но разве ростом определяется величие подвига?!»
– Эй, господин горы! – крикнул он во всю мочь.
Но, кажется, Атлант его не услышал. А может быть, он не удостаивал его своим вниманием.
– Эй! – повторил герой громче. – Может быть, по сравнению с тобой я мал, но мой отец – Зевс, и совершил я такое, что тебе и не снится.
Вздрогнул титан при слове «Зевс», и вместе с ним дрогнула земная ось. Помнил Атлант о предсказании Фемиды: «Время наступит, Атлант, и ограблено будет золото с твоего дерева, и лучшая часть достанется Зевсову сыну». Но этот хвастливый пигмей не похож на сына Зевса.
– Прочь отсюда! – крикнул титан громовым голосом. – Знай, что тебе не поможет слава сочиненных тобой подвигов, да и сам Зевс…
– Если ты мне не веришь, то взгляни на это! – воскликнул Персей.
Взглянул Атлант на лицо горгоны и окаменел. Стал титан горою, его плечи и руки преобразились в хребты, огромная голова превратилась в круглую голую вершину, а борода – в поднимавшиеся по склону кустарники.
Впервые осознав свое могущество и сам им напуганный, Персей взметнулся ввысь. И снова за его спиной свистит воздух, а внизу один вид сменяет другой. Так он оказался на крайнем юге земли, над страной эфиопов. Сверху он видел и курчавые головы, слышал треск барабанов, в которые эфиопы колотили без устали. А вот и Океан, с которым соприкасается страна возлюбленных Гелиосом людей.
Но что это? Персей увидел скалу и у ее уходящего в волны подножия что‑то белое, напоминающее очертанием мраморную статую. Приблизившись, герой понял, что зрение его не обмануло. Там была прикована девушка необыкновенной красоты.
– Кто ты? – спросил Персей. – За что эта кара?
Ничего не ответила дева. По ее бледным щекам катились слезы. Персей опустился на скалу и увидел рядом одетых в траур мужчину в царской короне и женщину со следами красоты, почти уничтоженной горем.
– Спроси об этом меня! – закричала женщина, протягивая к Персею руки. – Это мой болтливый язык всему виной. Я, Кассиопея, гордилась красотой и хвасталась, что прекраснее нереид и всех женщин. Мои безумные речи были переданы Посейдону, и он наслал на нашу страну чудище, подобное исполинской рыбе. Стонами наполнилось царство моего супруга Кефея. И когда обратились к оракулу, он посоветовал, дабы умилостивить Посейдона, отдать чудовищу мою ни в чем не повинную дочь, невесту нашего соседа Финея [200].
Не успела закончить Кассиопея свой рассказ, как из воды высунулась огромная пасть с двумя рядами острых зубов. Гоня хвостом волны, зверь двигался к скале, где висела ни жива ни мертва Андромеда.
Со скоростью камня, выпущенного из пращи, сорвался Персей со скалы и опустился на спину чудовища. Увидев скользнувшую тень, зверь повернулся с удивительной быстротой и, подпрыгнув, сомкнул челюсти. Но Персей уже был в воздухе. Изловчившись, он нанес первый удар. Кривой меч вошел в бок чудовища до рукояти. Еще раз взметнулся зверь. Но герой, вновь избегнув его ярости, вонзил меч с другой стороны. Сандалии намокли в воде и держали юношу с трудом. Понесся Персей к скале и, ухватившись за ее вершину, поразил зверя в пространство между чудовищными ребрами.
Обмяк зверь и поплыл по воде, как огромный бурдюк с вином. Бросились к герою потрясенные пережитым царь и царица. Но Персей уже занят пленницей. Он вырывает из скалы вбитые туда медные клинья для оков и освобождает затекшие руки и ноги Андромеды.
– Вот ваша дочь! – сказал он родителям, протягивая пришедшую в чувство Андромеду.
– Ты ее спас, – произносит царь. – Она твоя, чужеземец. И пусть мои владения будут приданым.
В тот же день в царском дворце шумела свадьба, какой мир не видывал. Не было конца здравицам в честь героя с пожеланиями счастья молодым. Когда же было покончено с поздравлениями, с трапезой и с дарами щедрого Диониса, поднялся старший из гостей и спросил, откуда жених родом и как ему удалось одолеть чудовище.
Но не успел Персей поведать о своих приключениях. Раздался воинский клич, топот ног и звон оружия. В торжественный зал ворвался жених Андромеды Финей с вооруженными друзьями и слугами.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 98; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!