Крестовый поход продолжительностью в восемьсот лет 28 страница
Кто же был этот человек, уплывший на запад, имя которого – Виракоча – означает «морская пена»? Некоторые испанцы верили, что это был один из апостолов, и утверждали, что воздвигнутый жителями Качи в своем храме идол держал в руках четки. Сьеса де Леон видел статую, о которой шла речь. Четок не оказалось, однако на одежде есть отметины, позволяющие предположить, что она застегивалась на пуговицы.
Но вернемся к рассказу Сьесы де Леона о происхождении инков. Названия глав его книги дают представление о рассказанной в ней истории: «О том, как в Паккурик‑Там– пу («Изначальном Тамбо») появились некие мужчины и женщины… Как два брата, будучи в Тампу‑Киру, увидели, как тот, кого они заманили в пещеру, появился оттуда с крыльями из перьев и велел им пойти и найти великий город Куско… О том, как Манко Капак, увидев, что его братья обратились в камень, пришел в долину, где обнаружил некие народы, и основал древний и чрезвычайно богатый город Куско, ставший столицей всей империи инков… О том, как Верховный Инка, приняв королевскую бахрому, женился на собственной сестре, Койе, каковой титул означает Королева, и как ему позволено было иметь много жен, хотя из всех них только Койа была законной женой и самой важной».
Начиная с середины XIII века первыми восемью инками были: Манко Капак, Синчи Рока, Льоки Юпанки, Майта Капак, Капак Юпанки, Инка Рока, Яуар Уакак и Виракоча. Однако точные даты известны лишь о правлении двух великих строителей империи – это Пачакути Инка Юпанки (1438–1471) и Топа Инка Юпанки (1471–1493). Эти два правителя чуть более чем за полвека завоевали все Перу, часть Боливии и Эквадора и большую часть Чили – территорию площадью около трехсот восьмидесяти тысяч квадратных миль. Начальный этап – подчинение Пачакути племен в районах Куско и Урубамбы, – возможно, не представлял особых трудностей. От своего истока в ста тридцати милях к югу от Куско и до места, где она вливается в Священную долину в сорока милях к северу, Урубамба течет по длинной, но неширокой травянистой долине. Только за пределами этой долины начались крупномасштабные боевые действия. К югу за возвышенностью, где теперь стоит маленькая железнодорожная станция Санта‑Роса (на высоте 13 000 футов), местность сильно изменяется, она постепенно переходит в открытые травянистые равнины района озера Титикака. С северной стороны происходит обратное – горные стены смыкаются и стискивают долину, которая в конце концов превращается в ущелье, а сама Урубамба – в яростный коричневый поток. Позже это место станет воротами в Амазонию, и именно здесь инки выстроили каменный город Мачу‑Пикчу, призванный поддерживать их владычество над индейцами сельвы и обеспечивать постоянный приток экзотических продуктов дождевого леса. Для защиты входа в ущелье Урубамбы они построили будто висящую на скале крепость Ольянтайтамбо.
|
|
|
|
|
|
Однако все это, включая великий поход на юг в Боливию и Чили, было еще впереди. Целью Пачакути оставалось завоевание независимых племен Сьерры. Для его воинов горы не составляли препятствия. Они уверенно продвигались на север, от долины к долине, пока не заняли крупнейшую из них – Кахамарку. Именно в это время Пачакути казнил своего брата, Капака Юпанки, за то, что тот позволил своим воинам продвинуться дальше установленной им самим границы. Пачакути, без сомнения, был административным гением. Задачу последующего расширения империи он теперь поручил своему сыну, по имени Топа или Тупак, а сам сосредоточился на консолидации уже завоеванных земель и обустройстве Куско как столицы империи.
Походы Топы достойны встать в ряд величайших в военной истории человечества. Первый большой поход он совершил на север. С более чем двумястами тысячами воинов он перешел через Анды и покорил индейцев каньяри; включив этих свирепых воинов в состав собственной армии, он направился дальше, в Эквадор, покорять народ Кито. Далее – вниз к побережью, подчинив себе еще несколько племен и совершив затем морскую экспедицию – вероятно, сперва к острову Саланго, затем к Пуне; завоевать последний было необходимо, если Топа хотел обезопасить свой дальнейший маршрут, пролегавший теперь вдоль прибрежной пустынной полосы в южном направлении.
|
|
|
Считается, что оборонительные сооружения городов Чиму строились с расчетом, что атака будет направлена с юга, со стороны Куско, – вероятно, на том основании, что Топа Инка, подойдя с севера, захватил эти города врасплох. Даже самый поверхностный осмотр Чан‑Чана доказывает несостоятельность этой теории. В этой плоской пустынной местности любая система укреплений, кроме круговой, оказалась бы бесполезной, ее можно было бы с легкостью обратить против самих защитников. Руины крепости показывают, что каждая обнесенная стенами единица строилась в форме прямоугольника. Причиной же падения этих городов, скорее всего, стала уязвимость систем водоснабжения и физический контраст между жителями богатых земледельческих сообществ и расой закаленных воинов Сьерры; сыграло свою роль также и то, что города эти были отделены один от другого широкими полосами пустыни.
|
|
|
Топа Инка разгромил их один за другим, а затем перешел Анды и вывел свои армии в низины бассейна Амазонки. Затем – стремительное возвращение с целью подавления восстания в районе Титикаки, и после разгрома тамошних племен в двух больших сражениях и взятия под контроль Центрального Боливийского нагорья снова через Анды вниз на прибрежную равнину; и наконец, завоевание Чили, территории воинственных индейцев‑арау– канов. За этот поход Топа прошел на юг до 35° южной широты, до реки Мауле, которая и стала южной границей империи инков. Все же расстояние, пройденное армиями Топы Инки марш‑бросками на север и юг, составило около десяти тысяч миль, притом что их маршруты проходили чуть ли не по самой сложной местности в мире. Сражения же происходили то у границы вечных снегов на высоте до 13 000 футов, то среди влажной жары амазонского дождевого леса, а иногда на засушливом пустынном побережье Тихого океана.
Все завоеванные территории ему удалось консолидировать с помощью умеренного деспотизма его отца, а также построенной им самим коммуникационной системы. Он вступил на трон очень молодым, вероятно, лет в восемнадцать, ибо его отец вручил ему королевский борла[43] в 1471 году, за несколько лет до своей смерти.
Когда в 1493 году Топа умер, его армия, как говорят, насчитывала триста тысяч человек, а формирование империи инков завершилось.
«Где, в каком месте он похоронен, не говорят. Рассказывают, что множество женщин, и служителей, и пажей были убиты, чтобы быть положенными вместе с ним, и так много сокровищ и драгоценных камней, что они должны стоить больше миллиона [золотых песо]. Даже эта цифра, вероятно, меньше, чем их было на самом деле, ибо были частные лица, с которыми хоронили больше сотни прислужников. Кроме множества тех, кто был похоронен вместе с ним, много мужчин и женщин в разных частях королевства повесились и были похоронены, и везде оплакивание продолжалось целый год, и большинство женщин обрезали свои волосы, повязав головы конопляными веревками; а в конце года они воздали ему почести. То, что они, как говорят, делали, я решил не записывать, ибо это были языческие вещи».
Топу сменил его сын, Уайна Капак, и Сьеса де Леон продолжает повествование, рассказывая о правлении этого последнего из великих Инков‑императоров:
«Уайна Капак, по словам множества индейцев, которые видели и знали его, был невелик ростом, но силен и хорошо сложен, с серьезным, добрым лицом; он мало говорил, но много делал; он был суров и немилосерден в своих наказаниях. Он хотел, чтобы его так боялись, что индейцы видели бы его в своих снах… Молодые люди, поддавшиеся искушениям плоти и спавшие с его женами или наложницами или с девами из храма Солнца, предавались немедленной смерти, и женщины эти тоже. Те, кто принимал участие в мятежах или восстаниях, наказывались лишением собственности, которую отдавали другим; за другие преступления применялись только телесные наказания… Мать Уайны Капака… любила его столь сильно, что умоляла его не ходить на Кито или Чили до ее смерти. И говорят, что он, чтобы порадовать ее и выказать покорность, оставался в Куско до ее смерти и чрезвычайно торжественных похорон вместе с большими сокровищами и тонкими тканями; некоторых из ее фрейлин и служителей положили в гробницу вместе с ней. Большая часть сокровищ умерших Инков и их земли, называемые чакара (уака), сохранялись в неприкосновенности начиная с самого первого, и никто не отваживался прикоснуться к ним или истратить какую бы то ни было их часть, ибо они не вели войн и не имели нужд, требующих денег. По этой причине мы считаем, что в глубине земли таятся огромные сокровища, и они останутся там до тех пор, пока кто– нибудь, при строительстве или каком‑либо другом деле, случайно не наткнется на часть того множества, что таится там.
Уайна Капак призвал к себе главных местных властителей всех провинций и, когда все они собрались при его дворе, взял в жены свою сестру, Чинчу Оккло, устроив великие торжества и отменив поэтому традиционную скорбь по смерти Топы Инки. Когда торжества были завершены, он приказал примерно пятидесяти тысячам войска сопровождать его в путешествии по королевству. Как он приказал, так и было сделано; и он отправился из Куско с большей пышностью и величием, чем его отец, ибо его носилки, по словам тех, кто нес Инку на своих плечах, были столь богаты, что множество больших камней, украшавших их, не имело цены, и это не упоминая о золоте, из которого носилки были сделаны… Из тех мест он вернулся в Куско, где занялся принесением обильных жертв Солнцу и тем, кого они почитали за великих богов».
Крепость Саксауаман. Слева: так она выглядит сегодня. Справа: строительство крепости
Именно Уайна Капак завершил начатое его отцом строительство громадной крепости Саксауаман. «Большой канат из золота был положен вокруг площади Куско, и состоялись великолепные танцы и празднования с выпивкой…» Саксауаман – величайшее из архитектурных достижений инков. Внешняя стена из громадных камней, весом до сотни тонн каждый, сохранившаяся до сих пор, тянется на треть мили; эта плотно пригнанная кладка монолитных блоков с неровными краями, серых, блестящих во время дождя, – одно из самых необычайных зрелищ в мире. Выше расположены еще две стены, окружающие целый крепостной комплекс. Должно быть, Куско во времена строительства представлял собой удивительное зрелище – тысячи людей добывали и перетаскивали камни на катках, с помощью рычагов устанавливали их на место, а внутри, за стенами, сооружали резервуары, башни, здания. Сам город к этому моменту уже был отстроен, его планировка угадывается и сегодня в линиях древних стен, включенных испанцами в качестве неразрушимых фундаментов в основания позднейших домов. Сами дома не устояли перед разрушительной силой землетрясений, и остатки более поздней испанской архитектуры, объединенные остатками инкских сооружений, в целом создают причудливую картину.
Интерес Уайны Капака к крупномасштабной архитектуре не иссяк с завершением строительства Саксауамана. Он много ездил по своим владениям, и «куда бы он ни приезжал, везде приказывал строить жилища и крепости, проекты же чертил собственной рукой». Треугольная площадь в Кахамарке, единственная в своем роде, свидетельствует о его оригинальном подходе к архитектуре. Но он, как и его дед, был также блестящим администратором. Сьеса де Леон пишет: «…он пересмотрел границы многих провинций таким образом, чтобы их невозможно было изменить силой оружия. Его войска, несмотря на многочисленность, были настолько дисциплинированны, что не выходили за пределы своих лагерей; куда бы они ни шли, везде местные жители обеспечивали их нужды так обильно, что оставалось больше, чем использовалось. В одних местах он строил бани; в других устраивал охотничьи заповедники, а в пустынях строил большие дома. Где бы он ни проходил, он оставлял за собой столь заметные следы деятельности, что сама их совокупность внушает изумление».
Уайна Капак унаследовал от отца упорядоченное и покорное владение. Единственная реальная оппозиция инкскому правлению исходила, похоже, лишь с только что завоеванного севера. Присоединение к империи народа кито в Эквадоре, столь же развитого и столь же воинственного, как и инки, Прескотт описывает как «наиболее важное приообретение, сделанное со времен основания династии Манко Капака». Важнейшими из результатов его правления были введение языка кечуа в качестве основного, развитое земледелие и завершение строительства Андского шоссе от Кито до Куско. И все же Уайна Капак провел значительную часть своего тридцатичетырехлетнего правления на севере. К моменту своей смерти в 1527 году он находился в Кито с двумя своими лучшими военачальниками, Кискисом и Чалькучимой, вместе с самыми опытными и закаленными воинами империи.
Прескотт утверждает, что Уайна Капак сам разделил империю. Некоторые хронисты утверждают, напротив, что он умер, не назначив наследника. Как бы то ни было, империя оказалась расколота, Атауальпа взял во владение новые территории на севере, Уаскар – остальную часть империи с центром в Куско. «Уаскар был сыном Уайны Капака, так же как Атауальпа. Уаскар был младшим, Атауальпа старшим. Уаскар был сыном Койи, сестры его отца; Атауальпа был сыном женщины из Килаки по имени Тапак Палья. Оба они родились в Куско, а не в Кито, как кое‑кто говорил и даже писал, не зная фактов». Далее Сьеса де Леон пишет, что «это подтверждается тем фактом, что Уайна Капак был занят завоеванием Кито и тех земель около двенадцати лет, а Атауальпе было за тридцать, когда он умер». И он добавляет: «Уаскар родился в Куско, и Атауальпа был на четыре или пять лет старше его. Это правда, и я в это верю». Тем не менее предположение, что Атауальпа родился на севере, возможно, в самом Кито, до сих пор окончательно не опровергнуто.
Уаскар неизбежно должен был унаследовать борла, непосредственно королевские владения, ибо он являлся, без сомнения, законным наследником и в момент смерти отца находился в Куско, в окружении всей бюрократической имперской знати. Атауальпа, с другой стороны, был в Кито с отцом, когда тот умер. «Он был хорошо сложен для индейца, с хорошей осанкой, не слишком коренастый, приятной внешности и с серьезным лицом…» Сьеса де Леон пишет: «Атауальпа был любим старыми военачальниками его отца и солдатами, поскольку еще ребенком ходил с ним на войну, и потому что Уайна Капак так любил его, что не позволял есть ничего, кроме того, что он оставлял на своей тарелке. Уаскар был милосерден и набожен; Атауальпа беспощаден и мстителен; при этом оба бывали великодушны, но Атауальпа был человеком большей целеустремленности и предприимчивости».
Трудно сказать, что было на уме у Уайны Капака, сам ли он поделил империю таким образом или позволил этому произойти, так и не назвав своего преемника. В последние несколько лет его жизни плававшие на бальсовых плотах торговцы и путешественники рассказывали ему о том, что происходит на севере за пределами его империи. Как бы ни были неточны результаты подобной разведки, император не мог оставаться в полном неведении об опасности, возникшей в связи с походом испанцев в Мексику и на юг на Дарьен. До него должны были доходить и рассказы о бороздящих моря кораблях, везущих бородатых людей. Гарсиласо полагает, что им владели дурные предчувствия и что, подобно Моктесуме, он стал свидетелем многих дурных предзнаменований. Например, его мудрецы предвещали катастрофу, когда орел упал с небес после атаки канюков во время праздника Солнца.
«Последовали землетрясения такой необычайной силы, что огромные скалы раскалывались на части, а горы падали. Море стало яростным, затопило берега и захватило землю, причем небеса рассекали многочисленные кометы, сея ужас. Мистический страх охватил [людей] по всему Перу, когда однажды необычно ясной ночью новая луна появилась с ореолом из трех больших колец; первое было цвета крови, второе зеленовато‑черное, а третье, казалось, было сделано из дыма».
Предсказатели утверждали, что кольцо цвета крови предрекает войну между потомками Инки, и добавляли: «Черное кольцо угрожает нашей религии, нашим законам и империи, которая не переживет этих войн и смерти твоих людей; и все, что ты сделал, и все, что сделали твои предки, исчезнет в дыму, как показывает третье кольцо».
И все же нам трудно принять версию, похоже разделяемую Прескоттом, что Уайна Капак приказал своим вождям подчиниться бородатым чужакам, чей приход был предсказан Инкой Виракочей. Каким бы суеверным фаталистом он ни был, он являлся абсолютным правителем всего мира инков, и миру этому пока ничто всерьез не угрожало. Раскол же империи по его согласию гораздо более вероятен. Осознав надвигающуюся с севера опасность, он сделал все, что мог, чтобы передать свои армии под командование единственного сына, на чьи способности как военного лидера он мог положиться.
Год смерти Уайны Капака был годом прибытия маленького суденышка Писарро в Тумбес.
Возможно, Уайна Капак надеялся, что Атауальпа немедленно воспользуется возможностями своей закаленной армии, утвердится в качестве Инки и устранит Уаскара, как Пачакути устранил своего брата Урко. Однако Атауальпа, похоже, не был склонен спешить. Он, очевидно, чувствовал, что нуждается во времени для укрепления своих позиций; Уаскар же оказался слишком беспечен, чтобы намеренно ускорить события и бросить вызов своему сводному брату на севере. Только пять лет спустя после смерти отца Атауальпа почувствовал себя достаточно сильным, чтобы сделать первый ход. Даже тогда проявленная им жестокость свидетельствует о сомнениях, вызванных его положением не вполне законного наследника.
Свою первую победу он одержал в 1532 году при Амбато, примерно в шестидесяти милях к югу от Кито. Он атаковал город Тумебамба, перебил его обитателей и сровнял город с землей, после чего продолжал опустошать провинцию Каньярис в назидание прочим сторонникам Уаскара. Он действовал как человек, который должен победить или потерять все. Продвигаясь по прибрежной дороге, он был остановлен островитянами Пуны, но оставил их на расправу жителям Тумбеса и по соединительной дороге ушел в Анды. Была весна, и Писарро уже высаживал свое войско позади линии войск индейцев, когда Атауальпа бросил свою армию в решающее сражение при Куско, оставаясь при резервных войсках в Кахамарке. Его дисциплинированные, закаленные воины разгромили наспех собранное ополчение Уаскара. Тем не менее сражение продолжалось весь день. Убитые насчитывались тысячами. Сам Уаскар был взят в плен.
Испанские писатели, пытаясь оправдать деяния своих соотечественников, утверждают, что Атауальпа был настолько жесток, что перебил весь айлью Инки. Гарсиласо пишет, что он «принес в жертву двести своих братьев, сыновей Уайны Капака», и что «некоторые из них были зарезаны, некоторые повешены, тогда как других бросали в реки и озера с привязанным к шее камнем или сбрасывали с высоких скал и крутых пиков». Он утверждает, что несчастный Уаскар вынужден был наблюдать за этим побоищем, однако здесь рассказ становится несколько путаным. Уаскара будто бы заставили пройти между двумя рядами своих родственников в долине Саксауана, одетого «в траурные одежды, со связанными руками и веревкой на шее… сразу же после этого всех их перебили топорами и мечами». Неудовлетворенный и этим, Гарсиласо добавляет, что, «когда из всего рода Уаскара и из его главных вассалов не осталось ни одного взрослого мужчины, Атауальпа обратил свое мщение на женщин и детей королевской крови». Всех, кого смогли найти, согнали в большой загон на равнине Иауарпампа. «Сперва их подвергли суровому посту. Затем все жены, сестры, тети, племянницы, кузины и тещи Уаскара были повешены, кто на деревьях, кто на специально выстроенных виселицах, некоторые за волосы, некоторые за обе руки, или за одну руку, или за талию, или еще другими способами, кои благопристойность запрещает мне поведать. Им дали в руки их маленьких детей, которых они пытались удержать, пока дети не падали с высоты на землю. Чем дольше длилась пытка, тем более довольны были палачи, для которых предать свои невинные жертвы скорой смерти означало бы оказать им благодеяние».
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 44; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!