СУИЦИДАЛЬНЫЙ КЛИЕНТ ВЗГЛЯД ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПЕВТА
С точки зрения гештальт-психологии человек и окружащая среда представляют собой поле, сущностью которого является целостность и взаимозависимость[28]. Связь между ними осуществляется посредством контакта, в ходе которого возникает психическая реальность и происходит психологическое развитие личности. Процесс контакта (или контактирование) обозначает для человека в этом поле актуальные фигуры, определяющиеся его стремлениями, потребностями или желаниями. Выделение фигуры из фона, то есть построение гештальта, происходят благодаря осознанию жизни, то есть того, что действительно происходит с человеком, какие он испытывает чувства, как справляется с насущной ситуацией и что делает для ее изменения. Жизненная активность человека представляет собой непрерывный процесс созидания и разрушения гештальтов, цепь контактов с окружающей действительностью. Последовательность развития контакта, его проживание («цикл контакта») состоит из нескольких стадий, отличающихся степенью вовлечения энергии Self, активности индивида: преконтакта, в котором происходит выделение и прояснение актуальной потребности; контактирования, в ходе которого исследуется окружающая среда, и в ней находится объект, способный удовлетворить потребность; финального контакта, во время которого осуществляется ее удовлетворение; а также постконтакта, когда происходит ассимиляция полученного опыта. Контакту, то есть осознанию, препятствует ряд феноменов, возникающих на его границе в каждой из стадий. Человек, прибегает к ним, чтобы, сопротивляясь, не допустить осуществления контакта. Они представлены защитными механизмами в виде интроекции, проекции, ретрофлексии и конфлюэнции. Эти феномены с различной степенью интенсивности вносят свой вклад в происхождение саморазрушающего поведения. Каждое конкретное суицидальное действие является реализацией того или иного сочетания следующих четырех векторов.
|
|
|
ИНТРОЕКТИВНЫЙ ВЕКТОР СУИЦИДА
При интроекции контакт с окружающей средой прерывается на стадии возникновения фигуры: человек принимает внутрь себя ценности, стандарты, нормы и правила, имеющие внешнее происхождение, и замедляет свое собственное стремление желанием другого человека или группы. Без здоровой интроекции оказывается невозможным воспитание и обучение, в ходе которых обычно происходит ассимиляция переживаний. В самом деле, в детстве нередко говорят: «Делай то или не совершай этого». И, подчиняясь, ребенок интро-ецирует приказ взрослого в качестве подобия собственной воли. В дальнейшем, повторяясь, эта ситуация обеспечивает человека неосознаваемым опытом: «В жизни надо делать то и не нужно совершать этого». Таким образом, чужой опыт заменяет собственные желания, иногда настолько, что человек, взрослея, утрачивает способность к идентификации и отвержению.
|
|
|
Распознавание интроекции в ходе консультативной беседы происходит на основании употребления клиентом форм повелительного наклонения, плакатных, лозунговых фраз («Я ничего не стою»), в которых преобладают «надо» и «должен» («Я должен пожертвовать собой ради...» , «Мне нужно пострадать»), а также использования местоимения «я», когда на самом деле речь идет о «мы». Поведение человека-интроектора отличается двусмысленностью: на поверхность выглядывает маска послушного, доброго и порядочного человека, за которой часто скрывается удивительная агрессия или энергия саморазрушения («Я от себя требую, и Вы мне должны»). , Конфликт легко возникает, если интроекции подвергаются несовместимые друг с другом представления или установки. Нередко чем более воспитанным является субъект, тем больше в нем, если использовать метафору, связанную с едой, проглоченных, но так и непереваренных интроектов. В конечном счете он превращается в метафорического кадавра, непрерывно желающего получать советы, который в беседе, не разбирая, «съедает» без остатка все, что ему предлагается. Без какого бы то ни было усвоения съеденного. Зачастую при злоупотреблении интроекцией в качестве защиты перед контактом у человека исчезает чувство отвращения, в том числе и страх перед собственной смертью.
|
|
|
Поскольку человек-интроектор поступает так, как хотят от него другие, то интроектный вектор наиболее выражен в случаях альтруистических самоубийств (по классификации Э. Дюркгейма[29]), которые совершаются, если авторитет общества или группа подавляет идентичность человека, и он жертвует собой на благо других или ради какой-либо социальной, философской или религиозной идеи.
Многочисленные случаи самопожертвований «за идею», будь то японский самурай эпохи средневековья, последователь протопопа Аввакума Петровской поры или эталоны «мужества» советской эпохи типа Зои Космодемьянской и Александра Матросова, вполне описываются интроективным вектором самоуничтожения.
Особенно чувствительным к вторжению интроектов оказывается подросток. С одной стороны, он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы настоять на своей независимости, интуитивно сознавая преимущества собственного выбора, но, с другой стороны, в наследие от детства ему достается чрезмерная подверженность интроектам, и это, например, используется в ходе процедуры «контроля сознания» адептами деструктивных культов.
|
|
|
Терапевтическая помощь по установлению интроекции состоит в том, чтобы способствовать появлению у человека чувства, что его собственный выбор вполне возможен, и усилить различие между «Я» и « Ты». Усиление чувства собственного «Я» освобождает от неассимилированных интроектов. Интроекторы нередко оказываются не только фанатиками по части получения советов, но и жертвами в отношении прожитой ими жизни. Одновременно им бывает свойственно нетерпение, жадность и леность. Нетерпение заставляет их незамедлительно «проглатывать» советы, лень препятствует работе, требующей усилий, а из-за своей жадности они стремятся получить как можно больше и побыстрее. Если в ходе оказания терапевтической помощи человек перестает воспринимать свое существование как нечто заданное извне или неизменное и начнет создавать свою жизнь сам, то этот опыт может стать ключевым пунктом для его самоопределения.
ПРОЕКТИВНЫЙ ВЕКТОР СУИЦИДА
Используя проекцию, индивид что-то реально принадлежащее ему приписывает окружающей среде. Это обычно относится к желаниям или эмоциям, за которые человек не хочет отвечать сам или не берет ответственности за их проявление. Таким образом происходит отвержение существующей части собственного «Я», например, проявлений деструкции или аутоагрессии. Не признавая эти части в самом себе, человек начинает находить их в других людях. В силу проективной установки он постепенно отстраняется от людей, которые кажутся ему холодно настроенными, желающими зла или несущими опасность, изолирует себя от окружающей среды и в результате испытывает подавленность или депрессию. Большинство видов проекции (дополнительная, когда другим приписываются чувства и желания, с помощью которых можно оправдать свои действия, катартическая, состоящая в том, что человек освобождается от своих отрицательных качеств, наделяя ими других, и атреструктивная, когда окружающим приписываются собственные мотивы и желания) формирует этот суицидальный вектор. В крайней точке этого движения возникает феномен аномии, описанной Э. Дюркгеймом, при котором самоуничтожение возникает из-за неудач в приспособлении к социальным изменениям, приводящим к нарушению взаимных связей личности и группы. Общеизвестно, что резкое учащение анемических самоубийств отмечается во времена общественно-экономических кризисов.
В консультативной беседе распознавание проекций происходит на основании ухода клиента от выражения своих чувств и прояснения собственных желаний путем приписывания их другим людям («Меня недооценивают»), обществу («Нет смысла жить в этом отвратительном мире») или каким-либо травматическим обстоятельствам из собственной жизни («После того, что случилось, я полностью утратил надежду»). Механизм проекции в высказываниях выдает себя местоимением «оно» в тех случаях, когда на самом деле речь идет о «Я». В беседе эти клиенты бывают склонны к наставлениям и поучениям. Их личность характеризуется такими чертами, как недоверие, подозрительность, а нередко и жестокость. Они проявляют склонность к возмущению, агрессии или выбору наиболее брутальных способов саморазрушения в суицидальной ситуации.
Терапевтическая помощь в осознании проекций прежде всего направлена на установление и всемерное поддержание отношений доверия, одной из задач которых является обратить внимание на реальное существование шанса выхода за пределы порой грандиозной системы проекций и на то, что действие, несомненно, будет принято и одобрено значимым окружением. На этом фоне клиенту шаг за шагом возвращаются отчужденные части его мыслей, чувств или желаний. Тем самым восстанавливается причастность к жизни и появляется энергия изменений.
В терапевтической практике работы с суицидентами нередко приходится сталкиваться с сочетанием двух описанных векторов, учитывая тесную взаимосвязь и взаимодополняемость механизмов интроекции и проекции, которые осуществляются вместе, усиливают внутреннюю несвободу и внешнюю скованность клиента и ведут к утрате идентичности в саморазрушающем поведении.
РЕТРОФЛЕКСИВНЫЙ ВЕКТОР СУИЦИДА
При ретрофлексии человек останавливает свою активность на уровне конкретного действия. Его чувства или желания не выходят наружу и остаются внутри: он сам начинает себя любить, ненавидеть или вести нескончаемый внутренний диалог. Доминирующий стиль поведения характеризуется тем, что он желал бы, чтобы ему сделали другие. Чаще всего этот человек не позволяет себе проявить агрессию в отношении истинных объектов, к которым имеются подобные намерения и, испытывая стыд, обращает ее против самого себя. В плане развития ретрофлексии крайней точкой становится самоубийство: человек убивает самого себя вместо того, чтобы уничтожить того, кто заставил его страдать. Таким образом, в ретрофлек-сивном векторе суицида соединяются по крайней мере два признака знаменитой триады Карла Меннингера: одновременное желание убить и стремление быть убитым. В «Зубчатых колесах» Рюноскэ Акутагава формулирует это так: «Жить в таком душевном состоянии – невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?»[30] А может быть, как писал знаменитый психотерапевт Карл Витакер, «рядом с тем, кто хочет своей смерти, есть значимый другой, который желает его смерти»[31]. Ретрофлексивный вектор в наибольшей степени характерен для эгоистического самоубийства по терминологии Э. Дюркгейма и эготического суицида в классификации Э. Шнейдмана[32]. В последнем случае самоубийство является результатом неразделенного интрапсихического конфликта в душе человека между ее частями, который ведет к аутодеструкции, аннигиляции Self. Уходя от совершения действий в окружающей среде и чувствуя себя отчужденным от общества, семьи или друзей, человек, сжимая всю Вселенную до самого себя и ничего не ожидая от других, свою личность превращает в арену, на которой разыгрывается трагическое действие суицидального сценария. Ретрофлексивным самоубийствам характерна продуманность деталей, выбор способа и наличие плана саморазрушения. Именно при подготовке к нему в воздухе надолго повисает гамлетовский вопрос «Быть или не быть?», завершающийся суицидальным переживанием беспомощности, безнадежности.
В консультативной беседе ретрофлексия распознается на основании зажатого в верхнем регистре маломодулированного голоса, возвратных движений, употребления возвратной частицы «ся» и местоимения «себя» («Я себя обвиняю», «Я жертвую собой», «Я сам себе главный враг», «Я себе омерзителен») и стремления к избыточному контролю («Я обязан себя контролировать»). В беседе клиент часто делит себя на наблюдаемого и наблюдателя, охотно ведя диалог с самим собой. Но в общении с терапевтом стремится отгородиться от актуальной ситуации. К ретрофлексивным самоубийствам можно отнести знаменитый аналитический случай Эллен Вест, описанный Л. Бинсвангером, К. Роджерсом и Р. Мэем[33]. Из дневника Эллен Вест: «Ужасно – не понимать себя. Я стою перед собой как перед чужим человеком: я боюсь за саму себя и боюсь тех чувств, во власть которым я отдана, против которых я беззащитна... Я чувствую себя совершенно пассивной, вроде сцены, на которой две враждующие силы кромсают друг друга»[34], – пишет она, предложив одному из крестьян 50 тысяч франков за то, чтобы он немедленно застрелил ее. Ретрофлексивным суицидом можно считать также смерть американской писательницы Вирджинии Вульф.
Вот перед нами ее предсмертная записка: «Я определенно чувствую, что снова лишилась рассудка... И на этот раз нам этого не выдержать. Я точно не выздоровлю... Так что то, что я совершаю, кажется мне лучшим из того, что можно предпринять... Я не в состоянии больше бороться. Я знаю, что наношу вред твоей жизни, что без меня ты мог бы работать... Я не могу читать... Ты был таким терпеливым и невыразимо добрым со мной... Всему причиной былая, но определенность давала твоя доброта. Я не могу и дальше портить твою жизнь. Я не думаю, что два человека могли бы быть счастливее нас с тобой»[35].
Терапевтическая помощь при рефлексии включает принятие и тщательное соблюдение баланса фрустрации (побуждения к действию) и поддержки (преодоления настороженности) клиента. Важным аспектом является привлечение внимания к его позе, жестам или движениям, в которых по преимуществу проявляются агрессивные побуждения. Обычно на их содержание ретрофлекторы тратят неимоверное количество энергии. Любое, даже самое элементарное движение, если оно становится для клиента осознанным, превращается в первый шаг, направленный на восстановление контакта с окружающей средой, следствием чего является выбор продолжения жизни.
КОНФЛЮЭНТНЫЙ ВЕКТОР СУИЦИДА
Слияние, или конфлюэнция, традиционно в гештальт-терапии считается состоянием, в котором человек препятствует возникновению фигуры и связанного с ней возбуждения. Таким образом, его психическая реальность представлена фоном. В жизни это состояние наиболее характерно для младенца, находящегося в слиянии с матерью. Позднее вполне возможна конфлюэнция с определенной социальной группой, значимым человеком или каким-либо незавершенным переживанием (например, горем, предстающим «безграничным»).
Опыт работы с конфлюэнтными суицидентами вместе с тем показывает, что их конфлюэнция является очень энергетически заряженным состоянием. Энергия Self, активность индивида, в данном случае является необычайно высокой, что и обуславливает немалый риск, а также заразительность самоуничтожения. На кривой контакта это состояние скорее следует разместить вслед за эготизмом. Человек не просто полностью закрывает границу по отношению к действию и самому себе и перестает что-либо чувствовать, он спасается от переживания действия как принадлежащего ему самому ценой растворения своей личности, полной утраты идентичности в некоем «мы». Описанный вариант постэготической конфлюэнции встречается не только среди суицидальных клиентов, он является типичным состоянием для жертв тоталитарных сект.
Распознавание конфлюэнции в консультативной беседе происходит на основе употребления клиентом безличных форм («Как-то грустно»), местоимения «мы» («Нам это не под силу») или утверждений в третьем лице («Люди часто попадают в невыносимые ситуации»), в результате чего возникает неясность, что именно чувствует человек в действительности, каковы его реальные потребности и желания. «Конфлюэнтный» клиент излишне быстро вступает в диалог, не особенно разбираясь в сущности происходящего и не стремясь к прояснению ситуации, и желает по возможности скорее «слиться» с собеседником в некое единство.
Конфлюэнтный вектор приобретает значимость, например, при суицидальном поведении в молодом возрасте, при возникновении у юношей высокой степени слияния с группой, например, принадлежащей деструктивному культу (самоубийство сектантов «Народного храма» в Гайане, «Ветви Давидовой» или «Объединенной церкви» Муна) или со значимым человеком, решившимся на аутоагрессивное действие (от Ромео и Джульетты до современных кластерных самоубийств после суицида лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна). Конфлюэнтные самоубийства как бы «поглощают» человека и характеризуются заразительностью, поскольку один суицид облегчает или приводит к возникновению последующего, то есть возникает «суицидальная волна». В состоянии слияния человек не осознает своих чувств и потребностей, поэтому является весьма восприимчивым к аутоагрессивным действиям.
Конфлюэнтные самоубийства встречаются и в иные периоды жизни человека. «Эратосфен, великий александрийский библиотекарь, ученый-универсал третьего дохристианского века, к чьим услугам, было более полумиллиона свитков, сделал в восемьдесят лет ужасное открытие. Его глаза начали ему отказывать. Он еще видел, но читать больше не мог. Другой дожидался бы полной слепоты. Он счел разлуку с книгами достаточной слепотой. Он мудро улыбнулся, поблагодарил и после нескольких дне и голодовки умер». Таково изложение одного из них Элиасом Канетти в «Ослеплении»[36]. Поскольку конфлюэнтные суициды часто выглядят внезапными и импульсивными, носителей этой защиты следует признать одной из серьезных групп риска.
Терапевтическая помощь в этих случаях должна заключаться в мягком, деликатном и ненавязчивом контакте, использовании стратегии различения «мое» – «не-мое» и ее систематическом проговари-вании. Собеседнику важно осознавать, что существуют потребности и чувства, принадлежащие только ему, и их наличие не обязательно связано с опасностью разобщения со значительными людьми. Вопросы типа «Что Вы сейчас чувствуете?» или «Чего бы Вам хотелось сейчас?» помогут сосредоточиться на самом себе. Дальнейшая работа с его собственными потребностями и желаниями может стать первым шагом к пересмотру конфлюэнтных взаимоотношений. Проговаривая свои потребности, человек начинает осознавать, чего же он хочет на самом деле, и находить способы достичь желаемого. Осознание собственных целей является началом пути к обретению личной свободы в решении проблемных ситуаций.
Применение основанной на гештальт-подходе типологии суицидального поведения является современной эффективной стратегией психологического консультирования и психотерапии кризисных состояний с аутоагрессивными тенденциями.
Многие случаи доказывают власть человека над своей жизнью или смертью. Каждый из нас может убить себя – сразу, выстрелом или постепенно, с помощью ожирения, голода, алкоголизма, а в некоторых случаях – решив умереть и воплотив это решение в соматической болезни[37].
[1] См .-.Menninger K. Man Against Himself. A Harvest / HBJ Book, Harcourt Brace Jovanjvic Publishers. – San Diego, New York, London, 1985.
[2] См.: Юнг К. Г. Душа и миф: шесть архетипов. – Киев, 1996; Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуации. – М.: Наука, 1996.
[3] См.: Хорни К. Наши внутренние конфликты; Невроз и развитие личности // Хорни К. Собр. Соч. В 3 т. - М.: Смысл, 1997.
[4] См.: Салливан Г. С. Интерперсональная теория в психиатрии. – СПб.: Ювента, М.: КСП+, 1999.
[5] См.: Мэй Р. Любовь и воля. – М.: Рефл-бук, Киев: Ваклер, 1997.
[6] См.: Роджерс К. О групповой психотерапии. – М.: Гиль-Эстель, 1993; Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. – М.: Прогресс-Универс, 1994.
[7] См.: Франкл В. Человек в поисках смысла. – М.: Прогресс, 1990; Франкл В. Доктор и душа. – СПб.: 1997; Франкл В. Психотерапия на практике. – СПб.: Ювента, 1999, с. 41-47.
[8] См .: Farberow N. L. The many faces of suicide. - New York, 1980; Farberow N. L. Taboo Subjects. - New York, 1966.
[9] C м .: Farberow N.L. ,Shneidman E.S. (Eds.) The cry for help. – New York, 1961.
[10] Также Abraham, которому мы обязаны самыми значительными из немногих аналитических исследований этого вопроса, исходил из такого сравнения (Zentralblatt fur arztliche Psychoanalyse, II, 6, 1912).
[11] «Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута?» – У. Шекспир. Гамлет, принц датский (II, 2. Перевод М. Лозинского).
[12] Internationale Zeitschrift fur arztliche Psyhoanalyse, II, 1914.
[13] Относительно различия между обеими см. статью «Влечения и их судьба».
[14] Экономическая точка зрения до настоящего времени мало принималась во внимание в психоаналитических работах. Как на исключение можно указать на статью V. Tausk'a «Entwertung des Verdrangungsmotives durch Recompense» // Internal. Zeitschriftfurarztl. Psychoanalyse, 1.
[15] «Скелет в шкафу» – английская идиома, обычно означающая очень неприятный семейный секрет.
[16] Книга была издана в 1988 году.
[17] В своих предшествующих работах Э. Шнейдман пишет, что невыносимая психическая боль (psychological pain) является общим стимулом для совершения суицида. Он описывает ее как метаболь, боль от ощущения боли, и подчеркивает ее непереносимый, нестерпимый для человека характер. В дальнейшем именно для описания невыносимой психической боли в своих статьях и этой книге он использует английский неологизм psychache, ставший одним из ключевых понятий современной суицидо-логии. Сущность описываемого Э. Шнейдманом феномена в русском языке лучше всего передает понятие «душевная боль», дескриптивно определяемая также как «смятение», «страдание», «мучение» (Примечание переводчиков).
[18] Харакири – ритуальное японское самоубийство, совершавшееся представителями воинского сословия самураев. Оно является безальтернативным, если следовало искупить вину или выразить пассивный протест против несправедливости для сохранения чести. Осуществлялось путем вспарывания живота малым самурайским мечом. Слово «харакири» чаще используется в народном языке, на языке культурного класса оно именуется сеппуку. Сати – ритуальное самосожжение индийских вдов после смерти мужа для удовлетворения чувственных потребностей покойника в загробном мире. Долгое время оно было одним из наиболее распространенных видов ритуального самоубийства. Исполнение этого обряда прежде всего предписывалось женам правителей и знатных людей (См.: Трегубое Л.З., Вагин Ю.Р. Эстетика самоубийства. – Пермь, 1993. – Примечание переводчиков).
[19] Перевод названия «Suicidal Mind» допускает несколько вариантов: «Душа самоубийцы», «Суицидальный ум», «Суицидальный рассудок». Нами выбран первый вариант, поскольку с его помощью лучше всего интегрируются основные смысловые линии – холистическое исследование различных аспектов душевной деятельности человека, так или иначе затрагиваемых суицидальным поведением (Примечание переводчиков).
[20] Читатель, заинтересованный различными аспектами физической боли, в том числе болевым восприятием и ее эмоциональными аспектами, сможет найти немало полезной информации в книге: Кассиль Г. Н. Наука о боли. – М.: Наука, 1975. Крометого, с 1995 года издается научно-практический журнал «Боль и ее лечение» (Новосибирск), распространяющийся в Российской федерации и странах СНГ, являющийся первым медицинским междисциплинарным изданием, посвященным проблемам контроля над болью (Примечание переводчиков).
[21] Опросник McGill (MPQ) состоит из 102 слов-определителей боли –дескрипторов, которые разделены на 4 класса (сенсорные, эмоциональные качества боли, субъективная количественная оценка и разнообразные описания боли). Каждое слово-дескриптор имеет числовое значение, а их сумма составляет индекс типа боли – PRI (Pain Rating Index). С помощью опросника вычисляется общая оценка интенсивности боли на момент исследования – PPI (Present Pain Intensity), которая определяется как число от 0 до 5, что соответствует градациям у Э. Шнейд-мана. См.:. Короленко Ц.П., Павленко С. С. Объективизация и оценка боли//Боль и ее лечение. – Новосибирск, 1995, № 1, с. 7–9 (Примечание переводчиков).
[22] Вовсе не стремясь к нарочитым поискам отечественного приоритета и отдавая должное методу психологической аутопсии (анализа записок самоубийц), разработанного и внедренного в клиническую практику Э. Шнейд-маном, напомним читателю об интересе к этой проблеме на рубеже настоящего столетия проявленном Анатолием Кони, знаменитым русским юристом и писателем. В своей статье «Самоубийство в законе и жизни» (1924) он дает глубокий анализ предсмертных записок суицидентов. Он отмечает, что их содержание отражает не только мотив трагического поступка и психическое состояние суицидента перед ним, но и свидетельствуют о том, что они пишутся людьми сознательными, «в здравом уме», без проявлений умопомешательства (Примечание переводчиков).
[23] Под интроспекцией обычно понимается наблюдение человека за внутренним содержанием психической жизни, позволяющее фиксировать ее проявления (переживания, мысли или чувства). Для интроспективной психологии она является единственным методом изучения психики (Вундт, Титченер, Брентано), способным исследовать содержание и акты человеческого сознания. Некоторые из ее представителей (например, американский психолог Э.Б. Титченер) относятся к структурным частям сознания, таким, как ощущения или чувства, излишне вещно, полагая их «атомами» чувственной «ткани» сознания. В ряде случаев результатом интроспекции является самоотчет – описание человеком своих психических и личностных проявлений (Примечание переводчиков).
[24] Эти рассуждения автора основаны на психологических взглядах У. Джемса, относившего потребности к переходным состояниям сознания, которые устанавливают различные отношения между предметами. Сознание каждого предмета окружено «ореолом», представляющим отношение данного предмета к другим. Если у человека возникает потребность, то «ореол» действует как некая схема, напряжение которой толкает субъекта в определенном направлении для реализации желания (Примечание переводчиков).
[25] Генри Мюррей является одним из основателей персонологического направления в психологии XX века, для которого центральной является проблема происхождения, природы и содержания мотивов человека, движущих сил его поведения. Г. Мюрреем выдвинут сам термин «персонология» для обозначения учения о личности. В патопсихологии он является создателем тематического апперцепционного теста (ТАТ), который широко использовался в клинике, а затем был адаптирован американским психологом Д. Мак-Клеландом и Дж. Аткинсоном для изучения основных мотивов человека в целом (контент-анализ). Система психологических взглядов Г. Мюррея довольно близка концепциям А. Маслоу и К. Роджерса (Примечание переводчиков).
[26] Джонс Джим (1931 –1978) –лидер тоталитарной деструктивной религиозной секты, намеревавшийся создать вместе со своими последователями общину в джунглях Южной Америки и провозгласивший себя мессией Народного Храма. Являлся инициатором массового самоубийства членов его секты в ноябре 1978 году, известного в истории как Джонстаунская резня (Massacre), во время которой от отравления цианидом погибло 913 человек, включая 276 детей. Сам Джонс был найден мертвым с простреленной головой, последующее расследование не подтвердило факт его суицида (Примечание переводчиков).
[27] Грэхем Марта (1894–1991) – знаменитая американская балерина и хореограф. Ее творчество, длившееся более полувека, стало выдающимся явлением в развитии современного танца. Оно ставило своей целью раскрыть внутреннюю сущность человека и являлось существенной альтернативой канонам классического балета (Примечание переводчиков).
[28] См.: Перлз Ф. Гештальт-подход и Свидетель терапии. – М.:Либрис, 1996; РобинЖ.-М. Гештальт-терапия.– М.гЭйдос, 1996.
[29] См.: Дюркгейм Э. Самоубийство: Социологический этюд.– М.: Мысль, 1994.
[30] Акутагава Р. Избранное. - СПб., 1995, с. 665.
[31] Витакер К. Полночные размышления семейного терапевта. – М.: Класс, 1998, с. 60-63.
[32] См.: Shneidman E. S. (Ed.) Of The Nature of Suicide. – San Francisco, Washington, London, 1973.
[33] См.: Московский психотерапевтический журнал, 1993, № 3, с. 25–74; Binswanger L. The Case of Ellen West // Vay R. et al. (Eds.) Existence. – New York, 1958.
[34] См.: Bell Q. Virginia Woolf: A Biography. -New York, 1972.
[35] Цит. по: Fuse T. Hopelessness – An Anatomy of Despair and Suicide Reflections of a Suicidologist // Help and Hope. The XIII Congress of IFOTES. 1994, July, 10–15. Papers. –Jerusalem, Israel, p. 81.
[36] Канетти Э. Ослепление. - СПб.: Симпозиум, 2000, с. 45.
[37] См.: Витакер К. Полночные размышления семейного терапевта. – М.: Класс, 1998, с. 60-63.
Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!