ВЕРНУЛСЯ. А ДЕЛАТЬ-ТО ЧТО С НИМ? 9 страница
А ведь, как написал покойный А. Володин в сценарии «Осеннего марафона»: «Ленинград - город маленький». Никуда на деревне не спрятаться, не уйти от придирчивых глаз. В маленьком городе репутация - это все. Слякоть ленинградского смутного времени (1996-2002) вымазала всю нынешнюю администрацию, включая и Законодательное собрание, которое напрасно принимает позы благородной девицы, попавшей в дом терпимости. Веры больше нет никому - шесть лет власти Санкт-Ленинграда не покладая рук работали на этот итог.
Впрочем, я не так наивна, чтобы всерьез думать, будто категории веры и стыда вообще участвуют в системе управления большими городами. А вот категория репутации - да, участвует, и непременно. И для того, чтобы содержать в порядке репутацию, надо чуть-чуть ума, воли и дальновидности. Но даже этой малости у властей Санкт-Ленинграда нет. Жаль. Особенно жаль славное племя Коганов, чьи невинные представители рискуют услышать за своей спиной - «У диабетиков инсулин украл», хотя и не крал, и не инсулин, и не у диабетиков, и не он... Но тут уж ничего не поделаешь, молва запоминает только ключевые слова (Коган, инсулин).
Один журналист (Даниил Коцюбинский) несколько лет был обуреваем благородными идеями самостоятельности Петербурга. Ему мерещилось, что не по пути умному, европейскому, прекрасному городу с Краснодаром и Красноярском. Что мы в силах и вправе образовать город солнца, республику Санкт-Петербург и жить припеваючи, пожиная плоды демократии и свободного труда.
|
|
|
История показала, однако, что не сепаратизм, а только предельная открытость может спасти город. Что если Россия отмахнется от Питера, живите, мол, как знаете, то мы будем обречены на своих домашних монстров во всей их региональной красе. Что Петербург сейчас не имеет возможностей воспитать в своей среде лидеров для внутреннего пользования - все сколь-нибудь пригодное забирает вечно голодный на людей центр. Что наш нездоровый и физически, и нравственно человеческий материал не годен даже на то, чтобы дать десять-двадцать деятелей для нормальной, толковой, работящей администрации. А о том, как наша «корпорация монстров» собирается проводить 300-летие Петербурга, не хочется и думать.
И не надо думать. Конец Санкт-Ленинграда близок. Томительными белыми ночами на город спустится десант федеральных ангелов-истребителей. Твердо чеканя шаг, по мостовым пойдут контролеры, ревизоры, аудиторы, магистры счетных и пробирных палаток, в скучных пиджаках, с ровным голосом, абсолютным непониманием того, зачем на свете есть дензнаки, со стальными челюстями, отсутствием пищеварения. Все как один они будут похожи на ледяного министра обороны Сергея Иванова, от взгляда которого кровь стынет в жилах. Контролеры и счетчики опишут остатки Санкт-Ленинграда и повесят на каждой руине дощечку: «Собственность России».
|
|
|
Был уже город якобы и «свободным», и «самостоятельным», и вовсю полетали над ним человеки с метлой. Питерское «болото», победившее в 1996-м и 2000 году здравый смысл вменяемых петербуржцев, сполна получило и получит за «свободное волеизъявление». Федеральные терминаторы должны предотвратить окончательную катастрофу города, переживающего небывалый кризис власти. Ибо если в 2003-м на трибунах, с видом наследников трехсотлетней славы Санкт-Петербурга, будут стоять нынешние его правители - разверзнутся хляби, грянет гром, и невские первостро-ители лично спустятся с небес, чтобы дать кое-кому по бесстыжей физиономии. апрель
ДВЕСТИ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ
Затем нужны юбилейные переплясы городу, в котором нет общественных уборных
Где он, город Воронеж? Найду на карте - поеду отдыхать. Там живут упрямые и гордые люди. Они не захотели жилищно-коммунальной реформы. Они вышли протестовать. А я смотрю на свою загаженную лестницу - не убирают годами, антисанитария, на днях сын видел в парадном мышь! - и понимаю, что вскоре буду платить за эту мышь в несколько раз дороже, мышь размножится, и этим закончится коммунальная реформа, потому что развращенные безнаказанностью коммунальщики не будут работать ни за какие деньги, а протестовать нет ни времени, ни сил...
|
|
|
В конце мая Санкт-Петербургу исполняется 299 лет. В этой дате есть что-то эстетически привлекательное. Недаром на хитрых распродажах никогда не ставят на ценнике удручающую цепь ноликов, предпочитая им мудрые девятки, - и отчего-то, в самом деле, отдать 99 тугриков легче, чем 100. Все-таки один тугрик остается за хозяйской пазухой и, того глядишь, приведет и других на убылое место.
Я непременно как-нибудь отпраздную 299-летие, поскольку накануне 300-летия собираюсь покинуть свой милый город с целью протеста. Я возглавляю комитет по бойкотированию празднования 300-летия Санкт-Петербурга, потому что не понимаю и не пойму никогда, зачем нужны переплясы стоимостью в миллионы долларов городу, который не имеет общественных уборных. (Вот картина «Черный квадрат» Малевича у нас теперь есть - а общественных уборных нет.) Мой комитет построен на очень разумных и экономных основаниях: он состоит из меня одной. Конечно, хотелось бы как следует погулять в буфете - например, осуществить многочисленные акты вандализма над но-воустановленными памятниками или пройтись по Невскому с плакатами: «Долой!» и «Позор!» (не знаю, почему еще никто не додумался до изготовления таких простых и вечных плакатов, лишенных ненужной конкретики - ведь горожане всегда знают, кого долой и кому позор). Но - у меня семья, дети... Так что уеду себе тихонечко на недельку. Тем более и Лев Толстой советовал не противиться злу насилием. Правда, при этом он периодически вскрикивал: «Не могу молчать!» - и власти дрожали.
|
|
|
Надо заметить, такие люди очень нужны Петербургу. Не хватает нам священных, грозных и авторитетных старцев. Причем «грозовость» обязательна - поскольку нынешних людей никакой тихой интеллигентностью не прошибешь. Требуются такие орлы, которые могли бы значительно посмотреть оппоненту в глаза и сказать: «М-мерзавец!» - и притом совершенно спокойно, потому что за ними гранитной глыбой стоял бы настоящий, бесспорный, огромный авторитет. Да, подорвала нам история генофонд. Д. С. Лихачев был и священным, и авторитетным, но никак не грозным, также и А. М. Володин. Очень мог бы состояться в качестве смелого старца Г. А. Товстоногов, но не дотянул он до эпохи реформ - в нашем нездоровом городе трудно быть долгожителем.
Вообще советская жизнь выработала уникальный тип «непочтенного старца» культуры - такого старца, которого решительно не за что уважать, поскольку он всю жизнь лгал и подличал. Или молчал, копя свои гроши. На роль авторитетного и грозного старца вполне годился бы по темпераменту и личностному масштабу довольно бесстрашный кинорежиссер А. Ю. Герман, но он, во-первых, недостаточно стар (даже не сед!), во-вторых, нечистая сила в виде молодой шпаны, предвидя в Германе возможного Льва Толстого, на Новый год ударила ему по голове в репинском Доме кинематографистов, и он, естественно, бережет теперь силы для творчества, а в-третьих, Алексей Юрьевич еще не «перерос» кинематограф, желает снимать кино и даже участвует в каких-то жалких разборках кинематографической деревни насчет премий и академий. Вот и получается, что некому встать во весь рост, крикнуть: «Не могу молчать!» - и предотвратить хотя бы такой пустяк, как памятник Иосифу Бродскому, для возведения коего уже собралась комиссия, а «Альфа-банк» готов отпустить немалые средства.
«Альфа-банк» - банк с причудами. (Хороший слоган, правда?) Осенью на выставке в Манеже я видела чудовищного корявого исполина - творение скульптора Д. Каминкера под чарующим названием «Каменный гребец». Гребец был изваян пока в папье-маше, но встревоженных дальнейшей судьбой гребца посетителей утешала табличка с радостным известием: усилием «Альфа-банка» «Каменный гребец» встанет в районе Шувалово-Озерки. А Иосиф Бродский, очевидно, разместится на Васильевском острове, куда он якобы собирался прийти умирать, но благоразумно этого не сделал, послав и эту страну, и этот город, и этот остров туда же, куда они послали его...
Короче говоря, я не старец, священный и грозный, никаких сил бороться с гидрой идиотизма, безумия и казнокрадства у меня нет. Я зимой наведалась в больницу Св. Елизаветы, куда по «скорой» попала моя мама, посмотрела на коридоры, палаты, пищу, одеяла (святая Елизавета, очевидно, была нищенкой?) и поняла, что ненавижу все грядущие юбилейные торжества простой и безыскусной ненавистью, какой пророк Иеремия ненавидел Вавилон. Это - частная ненависть частного лица, никакого значения она не имеет. Вообще не стоит преувеличивать свою роль в истории. Вот наши коммунисты, когда слетели в апреле со всех постов в Думе, так бушевали: Разбой, произвол! За нами электорат! А электорат и не икнул даже. И напрасно умирающий лебедь - Г. А. Зюганов - воркотал свои последние ахинеи, отправляясь в страну полного забвения, которую давно заслужил...
Так что, не воображая бедным своим словом сдвинуть горы накопленного духовно-житейского мусора, я просто пойду на 299-летие Питера куда-нибудь погулять, на любимое место - может, на Смоленское кладбище - и 299 раз скажу «Помилуй, Господи, Санкт-Петербург»... Яко благ и человеколюбец. май
НА ОТДЫХ!
За каждым загородным домом - драма отегественных граждан кейнов и великих гэтсби
С недавних пор моим излюбленным чтением стали бюллетени по продаже загородной недвижимости. Нет, покупать я ничего не собираюсь - я пользуюсь дивными описаниями сказочных усадеб как чудесной заменой детективов, фэнтези и приключенческих романов. В самом деле, спокойно продаются десятки домов стоимостью в двести-триста тысяч долларов - один страшнее другого (по безвкусице); и вот рассматриваешь очередную помесь Версаля, пионерлагеря и средневековой крепости и думаешь: кто же это все соорудил и где он теперь, голубчик? Куда привела его тропа распиливания госбюджета (знающие люди утверждают, что иначе как через бюджет таких бабок не огрести) - в тюрьму, на плаху, в монастырь? И кажется, что за каждой такой продажей стоит драма героев нашего времени. Один продавец описал свой замок Иф так: «...баня, бассейн, бильярд, теннисный корт, собственный берег озера - прекрасное место для ПОСТОЯННОГО ОТДЫХА». Вот, значит, какие были мечты у человека - постоянный отдых. Словосочетание жутковатое, типа - вечный покой, но явно русскому сердцу не чуждое. Идея постоянного отдыха - здесь, на грешной земле, - одна из главных в нашем обществе.
Деклассированные элементы решают задачу просто и прямо с утра, благо настойка боярышника в аптеках не иссякает. Это вообще была дико гуманная идея - выпуск лечебных спиртовых настоек по 8-10 рублей: люмпены окрепли и посвежели. У молодежи положение хуже - для постоянного отдыха ей требуются наркотики и секс, а это сплошная заморочка. Честные пенсионеры могли бы освоить постоянный отдых, но, будучи бывшими пионерами, не могут остановиться в пионерском освоении пространств и бьются с нерентабельным земледелием в садоводствах, которые прямыми дорожками и квадратами крошечных участков подозрительно напоминают кладбище. Героический средний класс, обреченный на труд, о постоянном отдыхе не смеет и мечтать, а в качестве отдыха временного опять мужественно собирается за границу, пусть не хочется - надо, А отдельные мученики капитала, наши гражданины кейны и великие гэтсби, тратят безумные деньги и возводят свои уродливые Ксанаду в страстной надежде на грядущий постоянный отдых, который - как все знают из буржуазных романов-не наступает никогда.
Что ж далеко ездить за отдыхом, когда даже Петербург - курортный город: беспечный, неряшливый, легкомысленный и по-хорошему провинциальный. Аляповатые, по-быстрому намалеванные вывески, пестрые рекламные щиты и панно, все бредут с пивком, ни урн, ни туалетов - как на диком Востоке - и душевно так. Стесняться некого, «господа все в Париже», как говаривал незабвенный Шариков. А в окрестностях и того лучше: тянет шашлычным дымком и звенит-гремит любимая русская песня насчет того, «как упоительны в России вечера»... «И вальсы Шуберта, и хруст французской булки...» - поется в песне. Помилуйте, какие вальсы Шуберта? Нету таких вальсов. Ведь авторы песни откровенно издеваются над обывателем? Да, издеваются. Ну и что? Люди-то довольны. А сейчас для нашего друга Анатолия и его любимой женщины прозвучит песня «Владимирский централ»...
В прошлом году на коротком загородном перегоне ч прослушала песню «Владимирский централ» трижды за вечер плюс дважды - «про упоительны в России нечера». Такая была культурная нагрузка на стандартны!) набор «шашлык-Финский залив». В этом году я опять пойду на то же самое место, ибо сочетание первого куска хорошо прожаренной баранины с первыми тактами вышеупомянутых песен вырубает мой разум начисто. Это и есть мой глоток «постоянного отдыха» - тихий мир солнечного идиотизма, куда так легко и так сладко попасть. Этот мир мне необходим. Дело в том, что религию, наркотики и компьютер (источники сложного кайфа) я припасла на старость. Зачем тратить на это молодые и зрелые годы, когда кайф из жизни извлекается куда проще и безопаснее? Так что после шестидесяти я оторвусь по полной программе - ну, а пока мне хватает милых пошлостей отечественного отдыха.
Итак, генеральная линия лета ясна до рези в глазах: постоянный отдых или мечта о нем. Однако в Петербурге живет один человек, который отдыхать не имеет права. Это уникальный человек - о его судьбе пекутся на самых верхах, его имя с восхищением и страхом шепчут друг другу, ему угрожают и помогают, о нем спорят: одни надеются, что он исчезнет, другие - что он будет жить вечно. Это - единственный человек в городе, который умеет считать. Дмитрий Буренин, председатель Контрольно-счетной палаты Петербурга.
Нас всех учили считать в школе, а дальше многие положили жизнь на то, чтобы считать разучиться. А Буренин так и остался на школьном уровне. И сидит этот злосчастный отличник, и все считает, и все каких-то миллионов недосчитывается, и очень вежливо говорит: тут, говорит, было в городском бюджете круглое число, а куда делось? Ну, куда делось... Волки съели. Посмотрите бюллетень загородной недвижимости, господин Буренин, и поймете. Нет, не понимает. «Он боец-молодец, он герой удалой, он без няни гуляет по улицам!» (из Чуковского). Над его героически согнутой за расчетами спиной склонились ангелы Сергей Степашин и Виктор Черкесов, которые встретились в Москве ради помощи героическому школьнику. Они смотрят и улыбаются: т-с-с... не мешайте, мальчик считает.
Он, кажется, скоро решит задачку. июнь
P. S. Нет, не решил Дм. Буренин свою задатку - нын-ге работает в Смольном и не видно его и не слышно.
КОМАРЫ - КТО ОНИ
Много паразитов может вынести русский геловек, но эти паразиты должны быть обязательно молчаливы
Половину 2002 года, проведенную Россией на международной арене, можно счесть довольно-таки кислой: и Олимпиада не задалась, и футбол не вышел, и в Каннах за «Русский ковчег» приза не получили. Внутри отчизны тоже невесело - цены на бензин (и, стало быть, на все) растут. По телевидению при этом нас убеждают, что никакого сговора нефтяных корпораций нет и не может быть. Так я вам и поверю. Цены иообще-то не лебеда и сами не растут, а сговор нефтяных магнатов - величина постоянная. Я еще три года назад, начиная писать в «Пульс», предупреждала отечество, что нефтяная цивилизация веселыми ногами идет в пропасть и нас всех ведет туда же. Нефть - зло, и неужели теперь, когда гибнет Каспий, это все еще дискуссионно? В сфере духа - никаких успехов: русскую идею Глеб Павловский так и не отыскал, а Никита Михалков отыскал для себя, но не может сформулировать для всех, вот и живем, как тушканчики, - без идеи. Так поскачем, сяк поскачем. Хотя идей вообще-то пруд пруди. Не понимаю, отчего никто не идет на выборы с простыми и здоровыми лозунгами, например: «Петербург - без комаров!» Я за политика с такой платформой проголосовала бы из чистого любопытства - а вдруг.
Хотя подозреваю, что жизнь царства паразитов устроена хитро и никаким насилием с нею не справишься. Приведу в качестве примера свой исторический опыт взаимоотношений с паразитами. Я родилась в 1958 году, в известном «поповском» доме на Семнадцатой линии Васильевского острова. Тогда в коммунальных квартирах царил хитрый, могучий, осторожный и всепроникающий клоп. Клоп таился в диванах и кушетках, сидел за обоями, беззвучно ожидая своего часа. О его живучести ходили легенды. Даже Владимир Маяковский в пьесе «Клоп» счел, что сия тварь способна дожить до светлого коммунистического будущего. Видимо, связь клопа с коммунистическими идеями существовала въявь, поскольку ближе к закату империи клоп начал исчезать без всяких понятных причин.
Эпоху от перестройки до начала 90-х можно счесть самой антипаразитической. В начале же 90-х в стране возникла кратковременная и ужасная эра вшей. Активные и бессмысленные, как демократы первой волны, вши носились туда-сюда по руинам империи, нападая на самых беззащитных - детей и женщин. Тогда мы узнали слово «педикулез», и не прошло и двух лет, как в аптеках стал продаваться лечебный шампунь, но вшей к тому времени уже не стало. Объявилось нечто совсем странное - мельчайшие черные муравьи. Они очень терпеливо и трудолюбиво шли куда-то цепочкой и были, пожалуй, самым обаятельным моментом загадочной истории паразитов в России. Не бегали, не кусались, не суетились - тащили какие-то микрокрошечки, надеясь обустроить со временем свой муравейник. С ними даже не боролись, они пропали сами, как честные люди в политике. А в Петербург прибыли тараканы и комары.
Таракан - паразит не местного масштаба. Таракан - космополит. Недаром Сергей Довлатов писал, что таракана узнал только в Америке, в Ленинграде их не было. Что символизирует собой таракан, не ясно. Может, наступление времени мелкой корысти, мещанства, царства материальных расчетов, всеобщей торговлишки? Рыночную экономику? Во всяком случае, вместе с отвратительным на вид, но исключительно мирным тараканом появился проклятый комар.
Комар был мне прекрасно известен по ежегодному отдыху на Карельском перешейке. Злобный и веселый финский комар, с его ясной вампирской психологией, был необходимым дополнением к дымчатым красотам сеис-ра. Он словно сторожил таинственные финские леса и болота, взимая дань крови с людишек, нарушающих покой божественной природы. Он летал, свободный и гордый, повсюду, ничуть не стремясь в жилища. Его поведение было, можно сказать, разумно.
Этот вменяемый кровосос не идет ни в какое сравнение с популяцией придурочных маньяков, терзающей нас уже несколько лет. Квартирный питерский комар, мерзкий достоевский психопат, вообще непонятно чего хочет. Он появляется ниоткуда, воет, как прищемленный черт, и бесится в воздухе, как привидение. В отличие от своего загородного брата, городской комар бледен, тощ и невменяем. Ему даже ведь и не кровь наша нужна, а наша капитуляция, наши крики и проклятия. По-моему, комар питается нашими психическими излучениями, как это делают мелкие демоны. Он нас терроризирует и он же нас ненавидит!
Нет ни одного существа в природе, которого я невзлюбила бы с такой силой, как этого нувориша. Сколько паразитической индустрии вырастила эта демоническая гадина! На рынках появился целый стенд средств борьбы с комаром, вызывающий подозрение - не лоббирует ли кто существование этой твари, приносящее кое-кому немалый доход? Не лежат ли где с простреленными головами ученые, открывшие способ полного уничтожения городского комара? Вообще - кому это нужно? Комары - кто они?
Не знаю. Терзаюсь смутными подозрениями. Но говорю со всей возможной серьезностью - проголосую за любого, кто пообещает извести питерского комара. Много паразитов может вынести русский человек, но эти паразиты должны быть молчаливы. А вот который тебя жрет, да еще при этом воет, да еще на борьбу с собой требует бюджета - того должна постигнуть злая кара.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 101; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!