Стелла-5. Светило. Ад. Изольда 53 страница
— Как вы нашли меня, Рамон? Кто показал вам вход в эту пещеру?
Человек, названный Рамоном, холодно улыбнулся и, стараясь казаться приятным, фальшиво-ласково ответил:
— О, не гневайтесь, светлая Мария! Вы ведь знаете — у меня здесь много друзей... Я просто искал вас, чтобы переговорить о чём-то важном.
— Это место для меня святое, Рамон. Оно не для мирских встреч и разговоров. И кроме моей дочери никто не мог привести вас сюда, а она, как видите, сейчас со мной. Вы следили за нами... Зачем?
Я вдруг резко почувствовала, как по спине потянуло ледяным холодом — что-то было не так, что-то должно было вот-вот случиться... Мне дико хотелось закричать!.. Как-то предупредить... Но я понимала, что не могу им помочь, не могу протянуть руку через века, не могу вмешаться... не имею такого права. События, развивающиеся передо мною, происходили очень давно, и даже если я смогла бы сейчас помочь — это уже явилось бы вмешательством в историю. Так как, спаси я Магдалину — изменились бы многие судьбы, и возможно, вся последующая Земная история была бы совершенно другой... На это имели право лишь два человека на Земле, и я, к сожалению, не была одной из них...
Далее всё происходило слишком быстро... Казалось, даже — не было реально... Холодно улыбаясь, человек по имени Рамон неожиданно схватил Магдалину сзади за волосы и молниеносно вонзил в её открытую шею узкий длинный кинжал... Послышался хруст. Даже не успев понять происходящего, Магдалина повисла у него на руке, не подавая никаких признаков жизни. По её снежно белому одеянию ручьём струилась алая кровь... Дочь пронзительно закричала, пытаясь вырваться из рук второго изверга, схватившего её за хрупкие плечи. Но её крик оборвали — просто, будто кролику, сломав тоненькую шею. Девочка упала рядом с телом своей несчастной матери, в сердце которой сумасшедший человек всё ещё без конца втыкал свой окровавленный кинжал... Казалось, он потерял рассудок и не может остановиться... Или так сильна была его ненависть, которая управляла его преступной рукой?..
|
|
|
Наконец, всё закончилось. Даже не оглянувшись на содеянное, двое бессердечных убийц бесследно растворились в пещере. С их неожиданного появления прошло всего несколько коротких минут. Вечер всё ещё был таким же прекрасным и тихим, и только с вершин голубеющих гор на землю уже медленно сползала темнота. На каменном полу маленькой «кельи» мирно лежали женщина и девочка. Их длинные золотые волосы тяжёлыми прядями соприкасались, перемешавшись в сплошное золотое покрывало. Казалось, убитые спали... Только из страшных ран Магдалины всё ещё толчками выплёскивалась алая кровь. Крови было невероятно много... Она заливала пол, собираясь в огромную красную лужу.
|
|
|
У меня от ужаса и возмущения подкашивались ноги... Хотелось завыть волчьим голосом, не желая принимать случившееся!.. Я не могла поверить, что всё произошло так просто и незаметно. Так легко. Кто-то ведь должен был это видеть! Кто-нибудь должен был их предупредить!.. Но никто не заметил. И не предупредил. Никого вокруг в тот момент просто не оказалось... И оборванные чьей-то грязной рукой две Светлые, Чистые Жизни улетели голубками в другой, незнакомый Мир, где никто больше не мог причинить им вреда.
Золотой Марии больше не было на нашей злой и неблагодарной Земле... Она ушла к Радомиру... Вернее — к нему улетела её Душа. Мне было до дикости больно и грустно за них, за себя, и за всех, кто боролся, всё ещё веря, что могут что-либо изменить... Да могли ли?.. Если все, кто боролся, лишь погибали, имела ли смысл такая война?..
Вдруг прямо передо мной возникла другая картина...
В той же маленькой каменной «келье», где на полу всё ещё лежало окровавленное тело Магдалины, вокруг неё, преклонив колени, стояли Рыцари её Храма... Все они были непривычно одеты в белое — снежно белые длинные одежды. Они стояли вокруг Магдалины, опустивши свои гордые головы, а по суровым, окаменевшим лицам ручьями бежали слёзы... Первым поднялся Волхв, другом которого когда-то был Иоанн. Он осторожно, будто боясь повредить, опустил свои пальцы в рану, и окровавленной рукой начертал на груди что-то, похожее на кровавый крест... Второй сделал то же самое. Так они поочерёдно поднимались, и благоговейно погружая руки в святую кровь, рисовали красные кресты на своих снежно-белых одеждах... Я чувствовала, как у меня начали вставать дыбом волосы. Это напоминало какое-то жуткое священнодействие, которого я пока ещё не могла понять...
|
|
|
— Зачем они это делают, Север?.. — тихо, будто боясь, что меня услышат, шёпотом спросила я.
— Это клятва, Изидора. Клятва вечной мести... Они поклялись кровью Магдалины — самой святой для них кровью — отомстить за её смерть. Именно с тех пор и носили Рыцари Храма белые плащи с красными крестами. Только почти никто из посторонних никогда не знал их истинного значения... И все почему-то очень быстро «позабыли», что рыцари Храма до гибели Магдалины одевались в простые тёмно-коричневые балахоны, не «украшенные» никакими крестами. Рыцари Храма, как и катары, ненавидели крест в том смысле, в котором «почитает» его христианская церковь. Они считали его подлым и злым орудием убийства, орудием смерти. И то, что они рисовали у себя на груди кровью Магдалины, имело совершенно другое значение. Просто церковь «перекроила» полностью значение Рыцарей Храма под свои нужды, как и всё остальное, касающееся Радомира и Магдалины....
|
|
|
Точно так же, уже после смерти, она во всеуслышание объявила погибшую Магдалину уличной женщиной...
— так же отрицала детей Христа и его женитьбу на Магдалине...
— так же уничтожила их обоих «во имя веры Христа»,с которой они оба всю жизнь яростно боролись...
— так же уничтожила Катар, пользуясь именем Христа...именем человека, Вере и Знанию которого они учили...
— так же уничтожила и Тамплиеров (Рыцарей Храма), объявив их приспешниками дьявола, оболгав и облив грязью их деяния, и опошлив самого Магистра, являвшегося прямым потомком Радомира и Магдалины...
Избавившись от всех, кто хоть как-то мог указать на низость и подлость «святейших» дьяволов Рима, христианская церковь создала легенду, которую надёжно подтвердила «неоспоримыми доказательствами», коих никто никогда почему-то не проверял, и никому не приходило в голову хотя бы подумать о происходящем.
— Почему же нигде об этом не говорилось, Север? Почему вообще нигде ни о чём таком не говорится?!.
Он ничего мне не ответил, видимо считая, что всё и так было предельно ясно. Что здесь не о чём больше говорить. А у меня поднималась в душе горькая человеческая обида за тех, кто так незаслуженно ушёл... За тех, кто ещё уйдёт. И за него, за Севера, который жил и не понимал, что люди должны были всё это знать! Знать для того, чтобы измениться. Для того, чтобы не убивать пришедшего на помощь. Чтобы понять, наконец, как дорога и прекрасна наша ЖИЗНЬ. И я точно знала, что ни за что не перестану бороться!.. Даже за таких, как Север.
— Мне пора уходить, к сожалению... Но я благодарю тебя за твой рассказ. Думаю, ты помог мне выстоять, Север... Могу ли я задать тебе ещё один вопрос, уже не относящийся к религии? — Он кивнул. — Что это за такая красота стоит рядом с тобой? Она похожа, и в то же время совсем другая, чем та, которую я видела в первое посещение Мэтэоры.
— Это Кристалл Жизни, Изидора. Один из семи, находящихся на Земле. Обычно его никто никогда не видит — он сам защищается от приходящих... Но, как ни странно, он показался тебе. Видимо, ты готова к большему, Изидора... Потому я и просил тебя у нас остаться. Ты могла бы достичь очень многого, если бы захотела. Подумай, пока ещё не поздно. Я не смогу по-другому помочь тебе. Подумай, Изидора...
— Благодарю тебя, Север. Но ты прекрасно знаешь мой ответ. Поэтому не будем всё начинать снова. Быть может, я ещё вернусь к тебе... А если нет — счастья тебе и твоим подопечным! Возможно, им удастся изменить к лучшему нашу Землю... Удачи тебе, Север...
— Да будет покой с тобой, Изидора... Я всё же надеюсь, что увижу тебя ещё в этой жизни. Ну, а если же нет — прошу тебя, не держи на нас зла и там, в другом мире... Когда-нибудь ты, возможно, поймёшь нашу правду... Возможно, она не покажется тебе столь уж злой... Прощай, дитя Света. Да будет Мир в твоей Душе...
Грустно напоследок ему улыбнувшись и закрыв глаза, я пошла обратно «домой»...
Вернувшись прямиком в «свою» венецианскую комнату, я потрясённо уставилась на открывшееся там зрелище!.. Ощетинившись, как попавший в капкан молодой зверёк, перед Караффой стояла взбешённая Анна. Её глаза метали молнии, и казалось, ещё чуть-чуть и моя воинственная дочь потеряет над собой контроль. Моё сердце почти что остановилось, не в состоянии поверить в происходящее!.. Казалось, вся моя долгими месяцами копившаяся тоска тут же вырвется наружу и затопит мою милую девочку с головой!.. Только сейчас, видя её перед собой, я наконец-то поняла, как же беспредельно и болезненно я по ней скучала!..
Анна была сильно повзрослевшей и выглядела ещё красивее, чем я могла её вспомнить. На её мягкие детские черты теперь наложилась суровая жизненная печать потерь, и от этого её милое лицо казалось ещё привлекательнее и утончённее. Но что меня больше всего поразило, это было то, что Анна совершенно не боялась Караффы!.. В чём же тут было дело? Неужели ей удалось найти что-то, что могло нас от него избавить?!..
— А! Мадонна Изидора! Очень кстати!.. Объясните, пожалуйста Вашей упёртой дочери, что в данный момент Вам ничего не грозит. Она стала по-настоящему невозможной!.. Думаю, Мэтэора только лишь испортила её мягкий характер. Но мы это исправим. Ей не придётся возвращаться туда более.
— Что Вы хотите этим сказать, Ваше святейшество? Вы ведь желали сделать из неё ведьму «от Бога», или Ваши планы изменились?
Меня трясло от возбуждения и боязни за Анну, но я знала, что ни в коем случае не должна показать это Караффе. Стоило ему понять, что его план оказался правильным, и тогда уж точно — Ад покажется нам с Анной отдыхом... по сравнению с подвалами Караффы. Поэтому, из последних сил стараясь выглядеть спокойной, я в то же время не спускала глаз с моей чудесной девочки. Анна держалась так уверенно, что мне оставалось лишь гадать — чему же они успели её научить там, в Мэтэоре?...
Анна кинулась мне в объятия, совершенно не обращая внимания на недовольство Караффы. Её огромные глаза сияли, словно две яркие звезды в ночном итальянском небе!
— Мама, милая, я так рада — они мне лгали!!! С тобой всё в порядке, правда же? Они не пытали тебя? Не причинили тебе зла?..
Она хватала меня за руки, быстро ощупывала плечи, внимательно всматривалась в лицо, будто желая удостовериться, что со мной и правда было всё хорошо... Хотя бы пока...
— Мамочка, я так за тебя боялась!.. Так боялась, что не застану тебя живой!..
— Но я ведь звала тебя! Я хотела предупредить тебя, чтобы не шла. Почему ты не говорила со мной, милая?.. — обнимая мою храбрую девочку, тихо шептала я. — Он ведь обманул тебя, радость моя!..
Анна лишь счастливо улыбалась, сжимая меня в своих крепких объятиях, и мне не оставалось ничего другого, как только лишь делать то же самое — она явно не собиралась слушать меня, твёрдо веря, что была права...
— Что ж, думаю на сегодня хватит объятий! — недовольно каркнул Караффа. — Не кажется ли Вам, Изидора, что теперь Вам придётся стать чуточку посговорчивее?... Анна стала чудесной девушкой, которой любая мать могла бы гордиться. Вам ведь должна быть очень дорога её жизнь, не так ли?.. — и сделав умышленную паузу, добавил: — Она теперь зависит только от Вас, моя дорогая Изидора... С этого момента всё зависит только от Вас.
И довольно потирая руки, Караффа встал, чтобы удалиться.
— Я говорила с моим отцом, ваше святейшество... Он мне рассказывал про ту другую, далёкую жизнь. Думаю, Вы ужаснулись бы, если б услышали, что приготовлено там для таких, как Вы... Для преступников. Одумайтесь, Святейшество, возможно у Вас ещё осталось время, чтобы начать раскаиваться... Возможно, Вы ещё можете как-то сохранить Вашу скверную, никчемную жизнь!
Караффа, казалось, онемел... Он смотрел на меня настолько удивлённо, будто вместо меня вдруг увидел призрак моего отца...
— Вы хотите сказать, что говорили со своим умершим отцом, Изидора?.. — шёпотом спросил он.
— О да, Ваше Святейшество, он приходит ко мне почти ежедневно. Вы жестоко ошиблись, если думали, что удастся нас таким образом разъединить. Я ведь Ведьма, знаете ли, а он Ведун. Так что, убив его, Вы лишь оказали нам услугу — я могу теперь всюду слышать его. Могу с ним говорить... И Вы не можете ранить его более. Он недосягаем для ваших козней.
— Что он Вам рассказал, Изидора? — с каким-то болезненным интересом спросил Караффа.
— О, он говорил об очень многом, Святейшество. Я как-нибудь расскажу, если Вам будет интересно. А теперь, с Вашего позволения, я бы хотела пообщаться со своей дочерью. Если, конечно же, Вы не будете против... Она очень изменилась за эти два года... И я бы хотела её узнать...
— Успеется, Изидора! У Вас ещё будет на это время. И многое будет зависеть от того, как Вы себя поведёте, дорогая моя. А пока Ваша дочь пойдёт со мной. Я скоро вернусь к Вам, и очень надеюсь — вы будете говорить по-другому...
В мою уставшую Душу прокрался ледяной ужас смерти...
— Куда Вы ведёте Анну?! Что Вы от неё хотите, Ваше Святейшество?— боясь услышать ответ, всё же спросила я.
— О, успокойтесь, моя дорогая, Анна пока ещё не направляется в подвал, если это то, о чём Вы подумали. Перед тем, как что-то решать, я сперва, должен услышать Ваш ответ... Как я уже говорил — всё зависит от Вас, Изидора. Приятных Вам сновидений!
И пропустив Анну вперёд, сумасшедший Караффа удалился...
Подождав несколько очень долгих для меня минут, я попыталась мысленно выйти на Анну. Ничего не получалось — моя девочка не отвечала! Я пробовала ещё и ещё — результат был тем же... Анна не отзывалась. Этого просто не могло было быть! Я знала, она точно захочет со мной говорить. Мы должны были знать, что будем делать дальше. Но Анна не отвечала...
В страшном волнении проходили часы. Я уже буквально падала с ног... всё ещё пробуя вызвать мою милую девочку. И тут появился Север...
— Ты напрасно пытаешься, Изидора. Он поставил на Анну свою защиту. Я не знаю, как тебе помочь — она мне неизвестна. Как я уже говорил тебе, её дал Караффе наш «гость», что приходил в Мэтэору. Прости, я не могу помочь тебе с этим...
— Что ж, спасибо тебе за предупреждение. И за то, что пришёл, Север.
Он мягко положил руку мне на голову...
— Отдыхай, Изидора. Сегодня ты ничего не изменишь. А завтра тебе может понадобиться много сил. Отдыхай, Дитя Света... мои мысли будут с тобой...
Последних слов Севера я почти уже не услышала, легко ускользая в призрачный мир сновидений... где всё было ласково и спокойно... где жил мой отец и Джироламо... и где почти всегда всё было правильно и хорошо... почти...
Изидора-6. Светодар
Мы со Стеллой ошеломлённо молчали, до глубины души потрясённые рассказом Изидоры... Конечно же, мы наверняка были ещё слишком малы, чтобы постичь всю глубину подлости, боли и лжи, окружавших тогда Изидору. И наверняка наши детские сердца были ещё слишком добры и наивны, чтобы понять весь ужас предстоящего ей и Анне испытания... Но кое-что уже даже нам, таким малым и неопытным, становилось ясно. Я уже понимала, что то, что преподносилось людям, как правда, ещё совершенно не означало, что это правдой и было, и могло на самом деле оказаться самой обычной ложью, за которую, как ни странно, никто не собирался наказывать придумавших её, и никто почему-то не должен был за неё отвечать. Всё принималось людьми, как само собой разумеющееся, все почему-то были этим совершенно довольны, и ничто в нашем мире не становилось «с ног на голову» от возмущения. Никто не собирался искать виновных, никому не хотелось доказывать правду, всё было спокойно и «безветренно», будто стоял в наших душах полный «штиль» довольства, не беспокоимый сумасшедшими «искателями истины», и не тревожимый нашей уснувшей, забытой всеми, человеческой совестью...
Искренний, глубоко-печальный рассказ Изидоры омертвил болью наши детские сердца, даже не давая времени очнуться... Казалось, не было предела бесчеловечным мукам, причиняемым чёрствыми душами уродливых палачей этой удивительной и мужественной женщине!.. Мне было искренне боязно и тревожно, только лишь думая о том, что же ждало нас по окончании её потрясающего рассказа!..
Я посмотрела на Стеллу — моя воинственная подружка испуганно жалась к Анне, не сводя с Изидоры потрясённо-округлившихся глаз... Видимо, даже её — такую храбрую и несдающуюся — ошеломила людская жестокость. Да, наверняка, мы со Стеллой видели больше, чем другие дети в свои 5-10 лет. Мы уже знали, что такое потеря, знали, что означает боль... Но нам ещё предстояло очень многое пережить, чтобы понять хоть малую часть того, что чувствовала сейчас Изидора!.. И я лишь надеялась, что мне никогда не придётся такого на себе по-настоящему испытать...
Я зачарованно смотрела на эту прекрасную, смелую, удивительно одарённую женщину, не в силах скрыть навернувшихся на глаза горестных слёз... Как же «люди» смели зваться ЛЮДЬМИ, творя с ней такое?!. Как Земля вообще терпела такую преступную мерзость, разрешая топтать себя, не разверзнув при этом своих глубин?!.
Изидора всё ещё находилась от нас далеко, в своих глубоко-ранящих воспоминаниях, и мне честно совсем не хотелось, чтобы она продолжала рассказывать дальше... Её история терзала мою детскую душу, заставляя сто раз умирать от возмущения и боли. Я не была к этому готова. Не знала, как защититься от такого зверства... И казалось, если сейчас же не прекратится вся эта раздирающая сердце повесть — я просто умру, не дождавшись её конца. Это было слишком жестоко и не поддавалось моему нормальному детскому пониманию... Но Изидора, как ни в чём ни бывало, продолжала рассказывать дальше, и нам ничего не оставалось, как только окунуться с ней снова в её исковерканную, но такую высокую и чистую, не дожитую земную ЖИЗНЬ...
Проснулась я на следующее утро очень поздно. Видимо, тот покой, что подарил мне своим прикосновением Север, согрел моё истерзанное сердце, позволяя чуточку расслабиться, чтобы новый день я могла встретить с гордо поднятой головой, что бы этот день мне ни принёс... Анна всё ещё не отвечала — видимо, Караффа твёрдо решил не позволять нам общаться, пока я не сломаюсь, или пока у него не появится в этом какая-то большая нужда.
Изолированная от моей милой девочки, но зная, что она находится рядом, я пыталась придумать разные-преразные способы общения с ней, хотя в душе прекрасно знала — ничего не удастся найти. Караффа имел свой надёжный план, который не собирался менять, согласуя с моим желанием. Скорее уж наоборот — чем больше мне хотелось увидеть Анну, тем дольше он собирался её держать взаперти, не разрешая встречу. Анна изменилась, став очень уверенной и сильной, что меня чуточку пугало, так как, зная её упёртый отцовский характер, я могла только представить, как далеко она могла в своём упорстве пойти... Мне так хотелось, чтобы она жила!.. Чтобы палач Караффы не посягал на её хрупкую, не успевшую даже полностью распуститься, жизнь!.. Чтобы у моей девочки всё ещё было только впереди...
Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 73; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!