Учение об обозначающем учение об обозначаемом 20 страница

У Аристотеля встречаются и такие умозаключения, которые в позднейшей логике фигурируют под названиями «чистые ги­потетические и дизъюнктивные умозаключения». В чистых гипо­тетических умозаключениях обе посылки и заключение являются условными суждениями. Это – умозаключение по схеме: «Если А есть, то есть В; если В есть, то есть С; следовательно, если А есть, то есть С».

У Аристотеля имеется следующий пример такого умозаклю­чения. Из двух посылок: «Если А белое, то В большое» и «Если В большое, то С не-белое» – он выводит заключение: «Если А белое, то С не-белое».

Сам Аристотель определенно отличал чисто гипотетическое умозаключение от силлогизма. Правда, и в нем, как и в силло­гизме, из двух данных суждений с необходимостью вытекает новое третье суждение, и в этом смысле чистое гипотетическое умозаключение заключает в себе необходимость. Но только та­кие мыслительные процессы, по Аристотелю, являются силло­гизмами, которые в конечном счете укладываются в схему трех фигур нормального силлогизма.

Дизъюнктивное умозаключение тоже известно Аристотелю. В «Топике» говорится о таких случаях, когда субъекту из двух предикатов присущ тот или другой (А есть или В, или С). И если можно доказать, что ему действительно присущ один из них (А есть В), то вместе с тем доказано, что другой ему не присущ (А не есть С). И равным образом, наоборот, можно из неприсущности одного из них (А не есть В) вывести присущ­ность другого (А есть С). Аристотель ничего не говорит о месте таких умозаключений в общей системе умозаключений.

Как мы видели, классификация умозаключений и доказа­тельств была лишь намечена Аристотелем, но осталась у него неразработанной. Возможно, что в своих устных лекциях он развил дальше этот вопрос, и то, что было внесено в дальней­шую разработку вопроса Теофрастом и другими перипатетика-Ми, основывается на устных указаниях Аристотеля. Таким

143

образом, рассмотрение взглядов учеников Аристотеля по этому вопросу может пролить свет и на взгляды самого Аристотеля.

Сохранились подробные сообщения об учении Теофраста о гипотетических умозаключениях. Однако в пользовании источни­ками необходима осторожность. Дело в том, что теория гипоте­тических умозаключений есть главная часть стоической логики, но здесь она имела совершенно иной характер, чем у перипате­тиков. Те писатели, от которых дошли до нас сообщения о логи­ческих учениях Теофраста, при передаче последних были не свободны от стоических влияний. О гипотетических умозаклю­чениях писали Теофраст, Евдем и другие перипатетики. Можно думать, что в перипатетической школе разрабатывали теорию гипотетических умозаключений, так как Аристотель в «Первой Аналитике» указал на необходимость такой разработки. Притом эти перипатетики, как известно, особое внимание уделяли «То­пике» Аристотеля, имевшей дело с гипотетическими умозаклю­чениями. В частности, Теофраст специально разработал учение «об общих местах», терминологию я технику их применения.

В каком направлении Теофраст и его последователи разви­вали силлогистику Аристотеля и, в частности, разрабатывали теорию гипотетических умозаключений, видно из стремления Теофраста рассматривать как особые виды и такие силлогизмы, которые отличаются от обычных лишь словесным выражением. Так, например, Аристотель в «Первой Аналитике» (I, 41) срав­нивает формулировки: «Обо всем, о чем имеет силу В, имеет силу Л» и «о чем В имеет силу, о том имеет силу Л» – и указы­вает, что в интересах надежности умозаключения их следует раз­личать (вторая формулировка не столь определенна, как пер­вая). Исходя отсюда, Теофраст противопоставляет обычные силлогизмы, у которых большие посылки имеют форму «всякое В есть Л», таким силлогизмам, у которых большие посылки имеют форму «о чем имеет силу В, имеет силу и Л». Теофраст знает, что эти силлогизмы от обычных отличаются только словесным выражением, и тем не менее он вводит их в силлогистику как особый вид для полноты теории с формальной стороны.

Эта особенность логики Теофраста особенно ярко сказывает­ся в его исследовании, посвященном собственно гипотетическим умозаключениям. Здесь же особенно проявляется и другая его черта – склонность тщательно обрабатывать техническую сторо­ну и закреплять терминами устанавливаемые правила..

У Аристотеля наиболее типичным случаем гипотетических умозаключений был тот их вид, в котором гипотеза основывается исключительно на субъективном диалектическом соглашении. У Теофраста иначе. Он находит среди гипотетических умозаклю­чений также и такие, в которых имеются подлинные логические связи основания и следствия, которые обосновывают переход от данных суждений к новым и которые могут облекаться во внещ-

нюю оболочку аристотелевских гипотез. Умозаключения этого рода Теофраст выдвигает на первый план. Он терминологически фиксирует входящее в их состав основание и следствие, а также их отношение друг к другу, которое получает у Теофраста свою логическую характеристику. Самые гипотезы такого рода обо­значаются особым термином. И эти гипотезы ставятся на один уровень с суждением в собственном смысле и с силлогистически­ми посылками.

В связи с этим изменяется значение аристотелевского терми­на «переиначиваемое». Аристотель употреблял этот термин для доказываемого суждения, которое он преобразовывал в силло­гистическую форму. У Теофраста же оно заранее уже выступает как суждение, которое в гипотетическом умозаключении приво­дит к гипотезе. Например, в умозаключении: «Если А есть 5, то С есть Д; А есть В; следовательно, С есть Д» – уже «соединен­ное» высказывает суждение «Л есть В», притом в форме услов­ной. И прием, здесь применяемый, заключается в том, что то, что ранее было дано в форме условия, затем вводится в другой форме – устанавливается как факт.

Таким образом, «переиначивать» получает смысл «принимать другим образом». Такие умозаключения, которые в ходе рассуж­дения исходят от «соединенного», обозначаются термином «сил­логизмы по переиначиванию».

Наряду с ними Теофраст принимает силлогизмы от соглаше­ния, в которых рассуждение ведется на основе простого согла­шения, т.е. в которых гипотезы представляют собой связи исклю­чительно субъективного диалектического порядка. Правда, и в них имеет место «переиначивание»: второе суждение в этом умозаключении т -же есть часть выраженной в первом суждении гипотетической связи, принятой на основании субъективного со­глашения, причем это второе суждение тоже взято в другой форме.

У Теофраста область гипотетических умозаключений значи­тельно расширяется по сравнению с Аристотелем. Так, у него рядом с основной формой ставится другая, непосредственно вы­водимая из сущности следования. Если с основанием полагается следствие, то вместе со следствием уничтожается основание. Сле­довательно, «переиначивание» может быть и отбрасыванием следствия гипотезы, посредством чего переходят к отбрасыванию заключения.

К гипотетическим умозаключениям, кроме умозаключений, основывающихся на «соединенном», Теофраст относит и другие умозаключения, гипотезы которых имеют иную логическую структуру, а именно: дизъюнктивные умозаключения и умоза­ключения «из суждения отрицательного соединения».

В дизъюнктивном умозаключении гипотезой является дизъ­юнкция. Успешное получение доказываемого суждения здесь

145

основывается на полноте перечисления членов деления, и в отно­шении этой полноты должно быть дано диалектическое согла­шение.

Точно так же обстоит дело и с умозаключениями из суждения отрицательного соединения. В этих умозаключениях гипотеза имеет схему: «А не может быть вместе В и С»; второе суждение констатирует, что «А есть 5», а заключение гласит: «Следова­тельно, А не может быть С».

И дизъюнктивное умозаключение, и умозаключение из суж­дения отрицательного соединения принадлежат к силлогизмам «по переиначиванию» («введение в другой форме»).

Перечислял ли уже Теофраст пять фигур силлогизмов «по переиначиванию», как это делалось в позднейшей логике, ре­шить трудно. По крайней мере указание у Александра Афроди-зийского дает повод предполагать, что деление силлогизмов «по переиначиванию» на пять фигур было известно в кружке Тео-фраста.

В особом отношении к умозаключениям «по переиначиванию» стоят так называемые умозаключения по качеству. Это – те умозаключения, которые часто встречаются у Аристотеля, осо­бенно в его «Топике» и «Риторике», под названием «следование из большего или меньшего или из одинаковой степени». Вот пример такого умозаключения:

«Если то, что кажется в большей степени достаточным для счастья, однако недостаточно для счастья, то и то, чему эта ви­димость присуща в меньшей степени, также недостаточно для счастья.

Здоровье кажется достаточным для счастья в большей сте­пени, чем богатство, однако оно недостаточно.

Следовательно, и богатство недостаточно для счастья».

Этот вид умозаключений получил позже название «умозаклю­чений a fortiori».

Название «умозаключения по качеству», которое было дано перипатетиками умозаключениям «из степени», объясняется тем, что более высокая, менее высокая и равная степени здесь обычно являются определениями качества.

Легко видеть, что эти умозаключения суть в основе своей прикладные умозаключения – «введения в другой форме».

Однако Теофраст ставит умозаключения по качеству («из большей, меньшей и равной степеней») рядом с умозаключения­ми по переиначиванию. Их отношение, по Теофрасту – коорди­нация, а не субординация.

В основном теофрастовская теория умозаключений «по переи­начиванию» движется по аристотелевскому пути. Но что суще­ственно отличает учение Теофраста от аристотелевской концеп­ции, – это то место, которое у него занимают чистые гипотетиче­ские умозаключения лозднейшей логики (сам Теофраст называет

146

их силлогизмами «по аналогии»). Это – умозаключения, е кото­рых из двух условных суждений выводится третье условное.

Теофраст делит силлогизмы по аналогии, как и силлогизмы в собственном смысле слова (категорические силлогизмы), на три фигуры. Вторая фигура характеризуется тем, что в ней посылки от одинаковых оснований ведут к различным следствиям. В третьей фигуре посылки от различных оснований ведут к оди­наковым следствиям.

Таким образом, система форм этих умозаключений расходит­ся с порядком фигур категорических умозаключений. Но это из­менение является усовершенствованием теории, ибо в основу по­строения теории силлогизмов по аналогии кладется закон, что с основанием дано следствие и с уничтожением следствия унич­тожается и основание. Теория силлогизмов по аналогии Тео-фраста примыкает, таким образом, не к теории категорических силлогизмов, а «к теории силлогизмов «по переиначиванию».

Введение силлогизмов по аналогии придает теориям гипоте­тических умозаключений Теофраста новый характер. Основным делением гипотетических умозаключений в логике Теофраста является деление их на полные и смешанные, в которые входят гипотетическая и дейктическая посылки.

И Теофраст, подобно Аристотелю, склонен ограничивать ги­потетические умозаключения областью ненаучной демонстрации, имеющей более слабую доказательную силу. У Аристотеля гипо­тетические умозаключения располагаются по степени доказа­тельной силы в ряд ступеней, в зависимости от особенностей их гипотез, и заканчиваются умозаключениями «от простого согла­шения», которые не могут претендовать ни на какую объектив­ную силу доказательства. В своей теории гипотетических умо­заключений Аристотель подчеркивает их субъективно-диалекти­ческий характер. И это может служить указанием на то, что эти умозаключения взяты из практики диалектических дискуссий.

Гипотетические умозаключения такого рода не были от­крытием Арисготеля, они были способом аргументации, часто применявшимся в научных спорах и беседах, и уже Платон пы­тался построить их теорию.

Ввиду такого широкого употребления гипотетических умоза­ключений Аристотель счел нужным исследовать их отношение к силлогизму. Но в особенности побудило Аристотеля заняться ими в «Первой Аналитике» отношение этих умозаключений к апагогическому доказательству. По силе демонстрации апагоги­ческий прием стоит наряду с дейктическим, т.е. наряду с самим силлогизмом, несмотря на то, что по своей логической структуре он принадлежит к гипотетическим умозаключениям. Таким об­разом, апагогические доказательства, с одной стороны, примы­кают к силлогистическим формам, с другой – к диалектическим гипотетическим умозаключениям.

147

ИНДУКЦИЙ

Особое Место в логике Аристотеля и в его теории познания занимает индукция.

Аристотель различает умозаключения, в которых вывод осу­ществляется от общего к частному и в которых вывод осуществ­ляется от единичного и частного к общему. Сопоставляя дедук­цию и индукцию, Аристотель говорит, что дедукция отличается большей строгостью и является «первой по природе», более соот­ветствующей объективному порядку вещей и их зависимости, ин­дукция же ближе нам, менее строга и более ясна и наглядна.

Отличие индуктивного умозаключения от «силлогизма через средний термин» Аристотель видит в следующем: индукция по­казывает отношение большего термина к среднему через мень­ший, а силлогизм – отношение большего термина к меньшему через средний. Иными словами, в индуктивном умозаключении доказывается присущность большего термина среднему через меньший: среднему термину присущ в качестве предиката боль­ший термин на основании того, что последний присущ всем или некоторым предметам, составляющим объем среднего термина. В том случае, если больший термин присущ всем предметам, вхо­дящим в объем среднего термина, общеутвердительное заключе­ние будет вполне достоверным и мы будем иметь тот вид индук­ции, который позже получил название полной.

Только полную индукцию Аристотель признает строго науч­ной и относит ее к аподейктике, неполную же индукцию он относит к диалектическим и главным образом к риторическим умо­заключениям. Отмечая доказательную силу полной индукции, Аристотель называет ее «силлогизмом по индукции».

По своей логической структуре полная индукция представ­ляет собой умозаключение по третьей фигуре категорического силлогизма (по модусу Darapti), но с той особенностью, что здесь тот из терминов, который служит предикатом меньшей посылки, по обьему совпадает с субъектом этой посылки, кото­рая заключает в себе все единичные вещи или виды, входящие в понятие этого предиката, вследствие чего меньшая посылка об­ратима без ограничения; отсюда получается силлогизм первой фигуры (по модусу Barbara) с необходимым общеутвердитель-Ным заключением. Аристотель приводит следующий пример. Мы имеем две посылки: 1) «Все люди, лошади, мулы и т.д. долговеч­ны» и 2) «Все люди, лошади, мулы и т.д. не имеют желчи». В том случае, когда меньшая посылка обратима без ограниче­ния, т.е. когда виды, перечисленные в субъекте этой посылки, охватывают всех живых существ, не имеющих желчи, мы посред­ством обращения меньшей посылки получим такое общеутверди­тельное суждение, которое в соединении с первой имеющейся посылкой даст первый модус первой фигуры силлогизма (Ваг-

148

bara). Следовательно, мы будем иметь полноценный достоверный вывод (аподейктическое умозаключение).

Но если меньшая посылка не обратима без ограничения, так как нет основания считать, что перечисленные виды суть все виды живых существ, не имеющих желчи, то заключение (со­гласно правилу первой фигуры) может быть только частным суждением. Следовательно, неполная индукция не может дать достоверного общего заключения. Если же мы в этом случае примем в качестве заключения общее суждение, то этот наш вывод будет только возможным или вероятным, но отнюдь не необходимым и достоверным.

Таким образом, неполная индукция, по учению Аристотеля, не может претендовать на аподейктическую достоверность, она может претендовать только на диалектическую или риториче­скую вероятность.

Таким образом, Аристотель недооценивает познавательное значение неполной индукции. В этой низкой оценке неполной индукции – односторонность логики Аристотеля. Причину этого обычно видят в том, что в то время опытное естествознание толь­ко зарождалось, но в действительности причина заключается в идеалистическом понимании причинности, с которой теория ин­дукции неразрывно связана.

Учение Аристотеля о четырех причинах – материальной, дей­ствующей, формальной и целевой – в конечном счете признает, что форма является причиной всякой определенности вещей. Форма’ является и причиной всякого движения, материя же толь­ко движима. Материя, по Аристотелю, служит причиной не за­кономерности, а случайности в природе, она противодействует той общей закономерности, которая присуща форме. Поэтому законы природы не являются необходимыми, общими, а, напро­тив, выражают лишь то, что бывает обычно, по большей части.

Основой же научной индукции служит детерминизм, призна­ние строгой всеобщей закономерности всего ‘происходящего. Именно потому, что эти положения были принципами философии Демокрита, в его логике давалась высокая оценка индукции. Свое дальнейшее развитие индуктивная логика получила в эпикурей­ской школе. У Аристотеля же в понимании законов природы мы видим колебание между материализмом Демокрита и идеализ­мом Платона. Аристотель в этом вопросе пытался примирить Демокрита и Платона, но эта попытка была неосуществимой, поскольку вообще материализм и идеализм примирить нельзя. Аристотель мог прийти только к дуализму. Противопоставляя материю и форму, он говорит, что от материи – все изменчивое, преходящее, случайное, а от формы – неизменное, пребываю­щее, необходимое, закономерное.

Итак, мы приходим к выводу, что неудовлетворительное ре­шение Аристотелем проблемы научной индукции вытекает из

149

самого характера его философий, его индетерминизма, идеалис­тического учения о причинности, ошибочного понимания законов природы, а в конечном счете из его дуализма, из колебания меж­ду материализмом и идеализмом, между диалектикой и метафи­зикой.

Случайность Аристотель понимает не диалектически, как форму проявления необходимости, а как противоположность и ее ограничение. Он метафизически противопоставляет случай­ность необходимости. С этим пониманием случайности и с инде­терминизмом у Аристотеля стоит в связи и отмеченный нами выше его взгляд, что высказывания о возможном будущем не могут быть ни истинными, ни ложными и закон противоречия не имеет силы в отношении суждений о будущем.

ПАРАДЕИГМА И ЭНТИМЕМА

Аристотелю был известен и тот вид умозаключения, который позже получил название «умозаключения по аналогии». Этот вид умозаключения у Аристотеля называется «парадейгма» («при­мер»). Аристотель относит его к риторическим умозаключениям, не дающим достоверного заключения, но служащим для убеж­дения других. Характеризуя парадейгму, Аристотель говорит, что этот вид умозаключения представляет собой установление присущности крайнего (большего) термина среднему через тер­мин, подобный третьему, причем должно быть известно, что средний термин присущ третьему, а первый – тому, который по­добен третьему. Аристотель приводит следующий пример пара-дейгмы.

Война фиванцев с фокейцами есть зло Война фиванцев с фокейцами есть война с соседями

Война с соседями есть зло Война афинян с фиванцами есть война с соседями

Война афинян с фиванцами есть зло.

Аристотель указывает, что парадейгма не есть умозаключе­ние ни от общего к частному, ни от частного к общему, но она является умозаключением от частного к частному, когда то и другое частное подходят под один и тот же термин.

---

Дата добавления: 2020-11-29; просмотров: 91; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!