Учение об обозначающем учение об обозначаемом 12 страница

Все аналогичные приемы, по учению Платона, имеют безу­словное значение только как средство опровержения, но они не­достаточны как средство утверждения. Невозможно с их помо­щью достигнуть высшего принципа. Анализ может лишь осве­щать идею и делать ее отчетливой. Над анализом возвышается индукция. Но и она сама по себе недостаточна для того, чтобы дать нам истинное знание. Все, что дает индукция, – это ряд абстрактных обобщений. Родовое понятие есть лишь образ идеи, образ более точный, чем тот, который дает нам единичное ощу­щение. Родовое понятие есть промежуточное «среднее», по­могающее нам возвыситься от чувственного мира к миру идей. Математика и логика еще не дают истинного знания, но они образуют последние ступени, ведущие к нему.

Где же истинное знание, если оно не в ощущении, не в правильном мнении и не в дискурсивном мышлении? На это Платон дает следующий ответ. В чувственном мире все относи­тельно: одна и та же вещь кажется то большой, то малой, то прекрасной, то безобразной, то хорошей, то дурной, смотря по тому, с какой точки зрения на нее смотрят, в зависимости от того, с чем ее сравнивают. Здесь всякое суждение основывается на сравнении. Но это возможно лишь иотому, что существует чи­стое абсолютное знание. Индукция обобщает чувственно данное и очищает его от случайного, приводя к единству. Но индукция не создает самого общего, она лишь открывает общее, И собственно

8*

истинное знание – не в индукции, а в принципах, которые делают возможной саму индукцию. Истинное знание – не в логических операциях, но в метафизических принципах, являющихся необхо­димыми условиями логических операций.

Платон ставит вопрос: заключает ли в себе общая идея не­что новое по сравнению с породившими ее восприятиями или в ней <нет ««чего, кроме того, что они принесли с собой? Он от­вечает, что этим новым является прежде всего сама всеобщность. Ни в каком отдельном ощущении нет всеобщности; нет ее и в сумме ощущений, ибо всякая сумма конечна и множественна, всеобщность же бесконечна и едина. Например, понятие круга относится не только к определенному числу кругов, но ко всем кругам, как к реально существующим, так и к возможным, во­ображаемым. Чувственные восприятия доставляют нам лишь ог­раниченное число субъектов, имеющих форму круга. Соединив все эти объекты вместе, мы не получим бесконечного и всеобщего. Сверх того, всякая сумма множественна, поскольку она есть нечто составное, тогда как общая идея едина (проста). Общая идея точна и определенна и охватывает прошедшее, настоящее и будущее.

Далее, понятия, по учению Платона, отличаются от чувст­венных вещей еще своим совершенством, т.е. именно тем со­вершенством качества, которое абсолютно исключает свою про­тивоположность, тогда как чувственные вещи в своих качествах несовершенны: в чувственном мире всегда бывает больший или меньший недостаток качества. В этом смысле Платон приписы­вает понятиям чистоту.

Так, если мы мысленно рассматриваем какой-нибудь пре­красный предмет, то его красота не может вполне удовлетворить нас. Очищая мысленно этот предмет от несовершенства, мы при­ближаемся к идее красоты. Идея едина и всегда тождественна себе в противоположность множественности и изменчивости чувственных вещей. Так, например, понятие равенства отлича­ется от равенства двух каких-либо чувственных вещей (равен­ства двух деревьев или двух камней), так как само понятие о равенстве заключает в себе мысль о чистом и абсолютном ра­венстве, которое всегда остается одним и тем же.

Но и общие понятия, которые выражают то общее, что име­ется во множестве частных вещей, носят, по учению Платона, еще гипотетический характер. Общие понятия для философа являются гипотезами, которые служат ему точками опоры, что­бы подняться до абсолютных идей и, наконец, до последней наи­высшей идеи – идеи идей, идеи блага.

Платон говорит, что при виде прекрасных вещей мы пости­гаем идею прекрасного, которая, однако, отлична от них. Ощу­щение есть лишь повод, который вызывает в нас идею прекрас­ного. Когда вид какой-либо вещи вызывает в нас мысль о какой-

82

‘либо другой вещи, то такой акт мы называем воспоминанием. Так Платон приходит к учению, что истинное знание есть вос­поминание.

Истинное знание для Платона заключается в интуиции. По­средством интуиции познаются идеи, которые не суть простые общие понятия. Отличие идей от общих понятий, по учению Платона, заключается в том, что общие понятия существуют в уме человека, идеи же существуют вне человеческого ума и вне вещей чувственного мира. Логическое понятие принадлежит дис­курсивному мышлению, а идея постигается интуицией через воспоминание. Общее понятие образуется логическим мышлени­ем, а идея непосредственно полагается разумом. Общее понятие образуется в результате сравнения между собой многих частных объектов. Оно предполагает идею как условие своего существо­вания. Идеи же обладают абсолютным бытием. Идея – не само понятие, а его принцип. Понятия имеют в идее свое основание.

По учению Платона, человеческий ум сам не творит ничего: его материалом служат ощущения, а форму он заимствует от идей. Источник истинного знания – в первоначальных идеаль­ных созерцаниях души. Эти созерцания предшествовали чувст­венным восприятиям – последними вызываются воспоминания о них. Это как бы потерянное, которое вновь обретается в истин­ном знании. Так, будучи не в состоянии решить вопрос о приро­де человеческого познания, Платон впадает в мистику.

Несмотря на антинаучный характер платоновской.теории идей и связанные с ней мистические мотивы, исторической за­слугой Платона и его школы была разработка научного метода математики, а также апагогического метода приведения к неле­пости. Платон и его школа много сделали для прогресса мате­матических наук в смысле придания математике строго логи­ческой формы, преобразования разрозненных математических знаний в стройную теоретическую систему, последовательно развивающую свои положения и раскрывающую логические основания принимаемых ею положений.

Итак, по учению Платона, человеческое познание проходит последовательно четыре ступени:

1) ощущение, 2) м’нение, 3) дискурсивное мышление и 4) инту­иция разума. Человеческое познание в своем развитии идет от полного незнания к совершенному знанию. Что касается связи мышления с языком, то Платон высказывается в том духе, что средние ступени познания (мнение и дискурсивное мышление) облекаются.в словесные выражения. Речь принадлежит к сред­ней области, лежащей между чувственным восприятием и истин­ным знанием.

Выделение мышлением того, что является общим в вещах, приближает нас к истинному знанию, но это не означает, что идею мы получаем в результате сравнения чувственных вещей;

83

Напротив, она дана заранее в самом начале исследований как присутствующая в скрытом виде уже на низких ступенях позна­ния, она лишь проясняется. Низшие познавательные ступени стоят в двояком отношении к истинному знанию. С одной сто­роны, чтобы прийти к истинному знанию, нужно пройти эти ступени, они подготавливают нас к нему и пробуждают в нас воспоминание об идеях. С другой стороны, нужно отбросить низшее знание, освободиться от его груза, чтобы подняться к высшему знанию. Для человека неизбежен путь прохождения через низшие ступени, пока, наконец, математика и логика не введут нас в царство идей.

Выражая итоги своего учения о познании символически в математических понятиях, Платон называет истинное знание единицей, или точкой, дискурсивное мышление – -числом два, или длиной, мнение – числом три, или поверхностью, и ощуще­ние – числом четыре, или геометрическим телом. Познание синтетично в своих двух крайних пределах: в единстве интуиции и в тетраде ощущения. Между ними лежат две области анали­тического знания (дискурсивное мышление и мнение). А всю полноту человеческого знания, охватывающую все его ступени, Платон символически обозначает числом десять, которое есть сумма 1+2 + 3 + 4 (интуиции, дискурсивного мышления, мнения и ощущения).

В своем понимании чувственного мира Платон исходил из учения Кратила, последователя Гераклита, который довел до крайностей учение Гераклита о текучести и изменчивости все­го. Платон принимает учение Кратила о текучести и изменчи­вости чувственного мира, но не соглашается с положением по­следнего об абсолютной текучести и абсолютной изменчивости вещей. Он говорит, что в таком случае в мире чувственных ве­щей царила бы полная неопределенность, между тем как вещам чувственного мира присуща и относительная определенность. Это Платон объясняет тем, что вещи чувственного мира состо­ят не только из неопределенной первичной материи, но и из формы, которая придает им известную определенность. Форму вещи чувственного мира получают от идей.

Чувственный мир существует не в абсолютном, а в относи­тельном смысле: он рождается, является, течет, изменяется. Он – середина между бытием и небытием. Для объяснения чув­ственного мира Платон принимает два противоположных прин­ципа: первичную материю и идею. Первый принцип есть осно­вание изменчивости, противоречивости, множественности чувст­венного мира, второй является основанием имеющегося в чувст­венном мире постоянства, единства, определенности. Платон принимает три вида существующего: мир идей, первоматерию и чувственный мир. Первый он называет отцом, вторую – ма­терью, а третий – их плодом.

Неопределенная, бесформенная, бескачественная материй наряду с идеями лежит в основе всех явлений чувственного ми­ра. Эту первоматерию Платон рисует как нечто иррациональное, она не познается ни ощущением, ни мнением, ни дискурсивным мышлением, ни интуицией разума; она познается посредством некоего «незаконно рожденного» рассуждения. Чувственный мир есть нечто «смешанное». В потоке его явлений отражается мир идей, а то, в чем (происходит его движение и отражение идей, есть первоматерия.

По учению Платона, истинно сущее есть сверхчувственный мир идей. Все, что существует, существует через них, имеет в них принцип и причину своего существования. Все определенное и могущее быть названным имеет свою идею. Это следует пони­мать не в том смысле, что все бесконечное многообразие измен­чивых вещей чувственного мира имеет свои особые идеи, но в том, что их роды имеют свое основание в идеях. Так, идея чело­века относится ко всем людям прошедшего, настоящего и буду­щего.

Платон ставит.вопрос: «Как природа и наши понятия сооб­разуются друг с другом?» Он говорит, что если бы между ними не было соответствия, то познание было бы невозможно. Вопрос о соответствии между мышлением и познаваемой им действи­тельностью Платон решает метафизически. Он утверждает, ч го в природе виды так же неизменны, как и понятия человеческого мышления, которые всегда постоянны и тождественны себе. Так, в мире живых существ путем акта размножения род сохра­няется неизменным, несмотря на непрерывную смену многих поколений. Метафизическую концепцию неизменности родов и видов к природе и неизменности понятий человеческого ума Пла­тон сочетает с идеалистическим объяснением соответствия, су­ществующего между понятиями человеческого ума и объектив­ным миром. Он усматривает причину этого соответствия в том, что одни и те же абсолютные идеи являются и принципами бы­тия и принципами мышления; эти абсолютные идеи отражаются и в природе, создавая ее виды, и в человеческом мышлении, создавая его понятия.

Центральная проблема, которая ставится Платоном в его диалектических диалогах «Софист» и «Парменид», есть пробле­ма единого и многого. Эта проблема онтологическая, гносеоло­гическая и логическая. В истории греческой философии она пер­воначально ставилась в онтологическом плане. Шла борьба между философскими направлениями, принимавшими единое первовещество, и направлениями, признававшими множествен­ность элементов мира. Уже у Зенона Элейского эта проблема переносится и в область теории познания.

Зенон доказывал, что допущение многого полно противоре­чий. Он превращал многообразный чувственный мир в пустую

85

видимость, полную противоречий. Перенесение софистами, а затем и сократовскими школами проблемы единого и многого в область теории познания показало, к каким несообразностям приводит одностороннее признание как принципа единства, так и принципа множественности. С одной стороны, выступала ме­тафизическая концепция неизменных понятий, с другой – уче­ние, что у каждого человека в каждое мгновение, в соответствии с его изменяющимися ощущениями, имеется особая истина. По­зиция исключительного признания принципа единства или прин­ципа множественности подрывала основы логики, развивался своеобразный алогизм с отрицанием познавательного значения понятий, суждений, умозаключений.

В диалектических диалогах Платон ставит задачу доказать неразрывную диалектическую связь единого и многого и пока­зать несостоятельность односторонних точек зрения.

Как уже отмечалось, в диалоге «Парменид» Платон приме­няет свой гипотетический метод. Здесь противопоставляются че­тыре тезиса, которые, так сказать, перекрещиваются и раскры­вают проблему с разных точек зрения. Последовательно пола­гаются тезис (утверждение), антитезис (отрицание), затем син­тез отрицательный («ни то, ни другое») и, наконец, синтез утвердительный («и то, и другое»).

В различных гипотезах, которые последовательно подверга­ются анализу в диалоге «Парменид», постоянно встречаются од­ни и те же основные понятия: количество или число (а также целое или часть), форма, пространство, время, отношение, дви­жение и покой, тождество и различие, подобие и неподобие, равенство и неравенство, бытие и небытие, единое и многое.

Выдвигается первая гипотеза: допустим, что существует еди­ное в абсолютном смысле. Применим к нему приведенные выше категории. Абсолютное единое не есть многое. Следовательно, оно не имеет частей и поэтому не есть целое. Если оно не имеет частей, то в нем нет ни начала, ни конца, ни середины. А если так, то оно не имеет формы и в таком случае не находится ни­где, ибо если бы оно находилось в пространстве, то имело бы форму. Далее, если абсолютное единое не находится в простран­стве, то оно не может быть в движении, не может передвигаться с одного места на другое. Равным образом оно не может изме­няться, так как изменение внесло бы в него множественность: оно стало бы отличным от самого себя, т.е. не было бы более абсолютно единым. Но если абсолютное единое не движется, то оно не находится и в покое, ибо быть в покое значит оставаться на одном и том же месте, а абсолютное единое, как было дока­зано, не находится нигде.

Подобным же образом применяются к абсолютному единому и прочие категории, и в результате получается, что абсолютное единое непознаваемо. Все способы познания бессильны перед

86

ним и не могут иметь его своим объектом. Оно – выше форм мышления. Александрийские интерпретаторы видели в абсолют­ном едином, составляющем предмет первой гипотезы диалога «Парменид», идею блага, выступающую в качестве наивысшей идеи в диалоге Платона «Государство». По Проклу, в абсолют­ном едином первой гипотезы «Парменида» нужно понимать бо­га. Другие полагали, что под этим абсолютным единым нужно понимать всю полноту всего существующего. Из ученых нового времени Жане видит в первой гипотезе диалога «Парменид» лишь простое опровержение учения элеатов об абсолютном единстве всего, Тидеман и Теннеман видят здесь лишь простую диалектическую игру понятиями, Штальбаум истолковывает единое первой гипотезы как первичную материю, являющуюся, по Платону, неопределенной и непознаваемой.

Оставляя в стороне эти различные толкования, мы видим в первой гипотезе и в дедуцируемых из нее следствиях лишь до­казательство того, что абсолютное единство, исключающее вся­кую множественность, не существует для человека, оно непозна­ваемо и непостижимо. Диалектика единого и многого, признаю­щая их неразрывную связь, отвергает тезис первой гипотезы.

Вторая гипотеза (антитезис) диалога «Парменид» допускает существование единого в относительном смысле. Если первый тезис доказывал, что абсолютное единое не имеет никакого от­ношения к пространству, времени, количеству, качеству и т. д, то второй тезис доказывает, что относительное единое находит­ся в связи с количеством, пространством, временем и т.д. Жане находит, что все учение самого Платона заключается в этом втором тезисе. Фуллье, который в абсолютном едином первой гипотезы видел бога, в относительном едином второй гипотезы видел платоновские идеи.

Третья гипотеза говорит уже о единстве противоположно­стей: единое есть многое. Здесь речь идет о реальном множест­венном единстве.

Четвертая гипотеза имеет своим предметом чувственный мир, который является множественным, но его множественность свя­зана с единством.

Всего в диалоге «Парменид» девять гипотез. В последних строках диалога дается следующее резюме всего исследования: «Существует ли единое (как это принимается в первых пяти гипотезах) или оно не существует (как допускается в последних четырех гипотезах), и в том и в другом случае оно и иное (т. е то, что отлично от него), как в отношении к себе, так и в отно­шении их друг к другу, есть и не есть абсолютно все и является и не является всем».

Смысл этого заключения состоит в утверждении того, что каждая из девяти гипотез включает в себя особую истину и мы будем владеть полной истиной лишь тогда, когда примем все

87

девять гипотез Каждая из этих гипотез представляет особую точку зрения. Приведенные нами заключительные слова диало­га «Парменид» не следует понимать в том смысле, будто одни и те же вещи, взятые в одном и том же отношении и рассматри­ваемые с одной и той же точки зрения, допускают в себе проти­воположности. Ведь это противоречило бы тому, что Платон говорит о противоположностях в «Софисте» Взаимосвязь всех противоположностей в «Пармениде» вытекает из того, что еди­ное и многое, бытие и небытие и другие противоположности бе­рутся в различных аспектах (в абсолютном или относительном значении или вообще в различных значениях и отношениях, в каких только можно их брать).

В абсолютном едином все противоположности совпадают В мире идей противоположности вечно сосуществуют и находят­ся между собой в определенной связи. В чувственном мире имеет место смешение противоположностей вследствие участия одних и тех же вещей в противоположных идеях. В первичной материи – безразличие противоположностей. Таково учение о противополож­ностях, развитое Платоном в диалоге «Парменид». Это учение утверждает, что противоположности – во всем и повсюду, и са­ми идеи в своей сущности суть соединение противоположностей (единого и многого).

Для истории логики большое значение имеют следующие во­просы, поставленные в диалоге «Парменид»: 1) об отношениях между понятиями, их соединимости и несоединимости и 2) об отношении между понятием и единичными вещами, к которым это понятие относится. Если раньше у Платона общие понятия (идеи) мыслились как существующие отдельно от вещей чувст­венного мира, как обособленные от них сущности, то в диалоге «Парменид» отношение между общим понятием и частными ве­щами понимается как неразрывная связь единого и многого. Это новое понимание отношения между общим, частным и единич­ным представляет собой уже переходную ступень от прежнего учения Платона об отношении между общим и частным к уче­нию Аристотеля об этом. Поэтому в литературе, посвященной изучению диалога «Парменид», высказывался взгляд, что этот диалог принадлежит не Платону, а Аристотелю, поскольку там дается учение о неразрывной связи общего (единого понятия) и частного (множества индивидуальных вещей чувственного мира). Но на самом деле этот диалог знаменует собой лишь оп­ределенный поворот в развитии философии Платона

ГЛАВА III

Логика Аристотеля

Один из величайших ученых древности Аристотель родился в 384 г. до н.э. в городе Стагире (отсюда прозвище «Стагирит»). В своих сочинениях Аристотель с удивительной широтой и глу­биной охватил все отрасли современного ему философского и научного знания (пожалуй, за исключением математики). Он творчески разрабатывал философию, логику, физику, астроно­мию, биологические науки, психологию, этику, эстетику, рито­рику, общественные науки.

---

Дата добавления: 2020-11-29; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!