Третье Обращение к человечеству 10 страница
* * *
Мой брат несколько раз приезжал ко мне, ему очень понравился Ильичёвск и Одесса. Это привело к тому, что он уволился со своей работы и устроился на работу там, так что, вторая комната, как и вся снимаемая мной квартира, весьма пригодилась ему, ведь, порядка семидесяти процентов своего времени я проводил в нарядах или на службе, а оставшееся от службы время, в основном, приходилось на вечер и ночь, когда я предпочитал отдыхать.
Ведь, в лучшем случае, я, как и все остальные офицеры и прапорщики, не занятые в наряде, попадали к себе домой не раньше восьми часов вечера, а то и позже. Отведав приготовленного мной ужина, я делал необходимые хозяйственные дела, такие, как стирка и глажка своей формы, чистка сапог и туфель, иначе командир части делал замечание за помятые брюки или пыль на сапогах или туфлях. Помятые брюки означали, что нет чётких «стрелок».
В остальное свободное время я много читал, благо, что у одного прапорщика моего взвода, ранее служившего в Восточной Германии, была очень хорошая библиотека. Очень много читал и в нарядах, по ночам, когда был вынужден «сидеть» на телефонах. Вернее при телефонах, готовый немедленно ответить на любой звонок, как по коммутатору части, так и внешних линий.
После десяти вечера практически все телефоны «засыпали» до шести утра. А дежурный по части или помощник дежурного, коим я ходил в первые несколько месяцев своей службы, «охраняли» сон телефонов. Чтение книг в подобной ситуации было просто спасением. Но, после нескольких часов чтения, вне зависимости от содержания книги, глаза начинают закрываться сами по себе. Крепкий кофе или чай тоже не очень помогали и приходилось откладывать книги в сторону. Чтобы хоть как-то прогнать сон, приходилось выходить на крыльцо штаба, чтобы свежий морской бриз немного освежил засыпающие мозги.
|
|
|
Это помогало на некоторое время, но стоило только усесться за пульт дежурного по части и уставиться на молчащие телефоны, сонливость возвращалась очень быстро, с этим просто ничего нельзя было поделать. Так что, прогулка на свежем воздухе, при проверке караульной службы, было просто спасением. После неё минут тридцать-сорок чувствуешь себя свежим, а потом сон вновь тихо-тихо подкрадывается из-за спины.
Борьба со сном — занятие не из приятных. Нельзя было заснуть, но и сидя в дежурке ночью, в полнейшей тишине, не заснуть было очень тяжело, особенно, если заступаешь в наряд через день или через каждый второй день. Если в наряде удавалось поспать четыре часа — это было даже очень хорошо.
Вообще-то, я с детства любил спать в полной тишине, даже работающий в соседней комнате телевизор, включённый на малую громкость, не позволял мне быстро уснуть. Ещё я любил спать в тёмной комнате, если свет попадал мне в глаза или даже светилась полоска света из под закрытой двери — мне было сложно уснуть.
|
|
|
Будучи студентом, я «придерживался» тех же привычек. Так что, легко представить себе, как я воспринимал ситуацию, когда отдыхать приходилось за тонкой фанерной перегородкой, под трезвон телефонов и «тихие» приказы, передаваемые голосом командира части или других офицеров. Думаю, ситуация ясная...
Пришлось учиться отдыхать в любых условиях. Благодаря столь «комфортным» условиям для отдыха, я научился отключаться от всего и вся в практически любых условиях. Вне зависимости от звукового «сопровождения», внешнего освещения и положения моего тела, я мог отключиться на необходимое мне время и, буквально за секунды, мог вернуться в активное состояние.
После длительных «тренировок» я мог выключиться сидя на стуле в дежурке и немедленно включиться при звуке открываемой двери или другом звуке, который я считал стоящим внимания. Дошло до того, что я не слышал трескотни телефонов и гул голосов, а просыпался от тихого звонка будильника. Так что, когда жизнь заставит, можно привыкнуть практически ко всему.
|
|
|
В некоторой степени, я себя подготовил к подобному, ещё будучи студентом, когда, готовясь к экзаменам, через каждые пятьдесят минут отключался на десять, реагируя только на звонок будильника. Это позволяло быстро усваивать огромные объёмы информации. Подобные студенческие навыки пригодились и ещё больше развились в армии. И я считаю это весьма положительным приобретением... Так что, служба протекала, хоть и несколько напряжённо, но и не была для меня чем-то отрицательным, во многом скорее наоборот.
Армия, которая, в принципе, должна была стать могилой моей научной карьеры, на самом деле, для меня сделала очень многое. Я, конечно, не занимался теорией волновых процессов, как это принято в классической школе теоретической физики.
К моему огорчению, математические уравнения, с которыми «играются» физики-теоретики являются, в большей степени, игрой ума, а не наукой в полном смысле этого слова. Постулаты, вводимые в науке, так навечно и остаются белыми пятнами, на которые учёные не обращают внимание, забывая, что за ними ничего не стоит. Так что, попав в армию, «умерла» моя научная карьера именно такого плана, в которой я и не был, в принципе, заинтересован.
|
|
|
Зато, цепь случайных и не совсем событий произошла со мной только, благодаря тому, что я оказался в армии. И поэтому, я только премного благодарен декану своего факультета за то, что кому-то из блатных нужно было моё место, и кто-то не хотел идти в армию и только благодаря этому, я оказался в армии!
Большое число нарядов по части имело и положительную сторону. К концу 1984 года у меня накопилось отгулов на почти две недели! И я решил ими воспользоваться на Новый Год. Командир части позволил мне воспользоваться своими отгулами, и я даже получил разрешение убыть в другой город.
Для не знакомых с армейскими правилами, немного поясню ситуацию. Офицер или прапорщик, даже в свой выходной или праздничный день, должен быть в пределах досягаемости посыльных. Офицер, даже идя на свидание с девушкой, должен сообщить, где и как его можно будет найти или куда позвонить, в случае тревоги.
Конечно, далеко не все и не всегда это делали, когда, например, на несколько часов отправлялись в Одессу, но если бы кого-нибудь начали разыскивать и не смогли бы найти быстро, то такому офицеру или прапорщику пришлось бы не очень сладко, в случае реальных событий. Могли разыскивать офицера и в выходной, если в его подразделении произошло какое-нибудь происшествие. Поэтому, официально получив почти две недели отгулов, я не мог просто взять и отправиться, куда я хочу.
Поэтому, я сначала получил «добро» от командира части, а потом в канцелярии получил соответствующие документы. Ведь, как офицер, я имел удостоверение личности офицера и без таких документов, меня мог остановить любой патруль и отправить на офицерскую гаупвахту. Но я эти документы имел, и мне волноваться по этому поводу не было надобности. Кстати, у меня, ни разу за время моей службы, военный патруль не проверял документы, хотя я и «наталкивался» на патрули, и они на меня. Но, тем не менее...
* * *
Купив авиабилет, я отправился в Одесский аэропорт. Из Ильичёвска ходил автобус и я, зная расписание, появился на автобусной остановке с хорошим запасом времени. Но, по каким-то причинам, нужный мне автобус не появился по расписанию. Сначала это не очень меня обеспокоило, но, когда до отлёта моего самолёта осталось меньше часа, моё отпускное расслабление начало потихоньку «испаряться». С каждой минутой это расслабление исчезало всё больше и больше и я решил «поймать» такси.
Помню, что я долго не мог поймать такси и когда я всё-таки плюхнулся на заднее сидение машины до вылета оставалось минут тридцать — тридцать пять. Билеты перед Новым Годом всегда были проблемой и мне очень не хотелось опоздать на свой самолёт. И, хотя из Ильичёвска до одесского аэропорта было относительно недалеко, я, тем не менее, волновался, и мне очень хотелось успеть к вылету. Даже мелькала мысль о том, чтобы было бы неплохо если бы отлёт самолёта задержался.
Когда я всё-таки добрался до регистрации на рейс, оказалось, что вылет самолёта задерживается. Я, в начале, сильно обрадовался такому обороту событий, но когда выяснилось, что нужный мне самолёт ещё не прилетел в Одессу из-за погодных условий в Одессе и Харькове, моя радость по поводу задержки рейса сменилась досадой.
Интересно иногда бывает, радуешься и огорчаешься на одно и тоже событие, в зависимости от того, устраивает оно тебя или нет. В данном случае я получил полный «букет» реакций на одно и тоже событие. Оно меня сначала обрадовало, а потом оно же и огорчило. Когда я опаздывал на свой самолёт, единственное, чего я желал, так это того, чтобы отлёт самолёта задержался. А, когда я узнал, что мой рейс задерживается и по каким причинам, — сильно расстроился. Такая уж природа человека...
Самолёт не улетел без меня, но и со мной он не мог улететь. И именно вторая «часть» ситуации меня не устраивала. Но, так или иначе, мне предстояло «загорать» в ожидание своего самолёта и такая перспектива меня не очень устраивала, как и любого другого человека в подобной ситуации.
С каждой новой минутой ожидания эта «перспектива» меня устраивала всё меньше и меньше, и я стал думать о том, как было бы хорошо, если бы «проклятый» туман, накрывший своим сплошным покрывалом одесский аэропорт развеялся, и мой самолёт смог бы приземлиться и... думаю всем понятно, что должно было последовать за этим «и». И, каково же было моё удивление, когда через минут пятнадцать-двадцать молочный туман над одесским аэропортом развеялся и образовалось солнечная «проталина». Аналогичное случилось и в Харькове, о чём, конечно, я узнал позже.
Через положенное для полёта время, рейс из Харькова прибыл в Одессу и... через некоторое время объявили посадку на мой рейс. Я был весьма доволен подобным развитием ситуации и тем, что мне не пришлось сидеть сутки или более в аэропорту, ожидая лётной погоды. Я ещё подумал о том, как мне с этим крупно повезло.
Проведя свой дополнительный отпуск в Харькове, я через десять дней вновь оказался в аэропорту, только, на этот раз, города Харькова. В этот день я попал к своему рейсу вовремя, но, тем не менее, меня ждало очередное разочарование. Самолёты не летали, нелётная погода была в Харькове, в Свердловске, из которого летел самолёт в Одессу, с посадкой в Харькове, и, в самой Одессе, куда я, собственно говоря, и собирался лететь. Короче, ситуация — нарочно не придумаешь.
Я опять сижу в зале ожидания аэропорта и кругом нелётная погода. Кому это может понравиться, — да никому, в том числе и мне. И, естественно, я начал вновь думать о тучах и туманах, которые создают столько проблем, из-за которых люди должны сидеть и ждать у моря погоды и в прямом, и переносном смысле. Конечно, мне очень хотелось, чтобы моё «кукование» не продолжалось долго. И вновь, к великой моей радости, через пару часов распогодилось, и я улетел в Одессу.
Сначала я такое везение никоим образом не связывал с собой. Я вернулся в свою часть вовремя, без опоздания и ещё похвастался своим везением. И очень скоро мне пришлось очень сильно засомневаться в том, что в данных событиях мне сопутствовала «Госпожа Удача». Эти сомнения у меня появились после того, как из своего отпуска почти на две недели позже положенного срока вернулся один из офицеров моей воинской части.
Он опоздал из отпуска по одной простой причине. В одесском аэропорту, из-за густого, практически молочного тумана, почти месяц стояла нелётная погода. За этот месяц туман рассеивался только два раза на несколько часов. Сначала на три-четыре часа, когда я улетал из Одессы, после чего, туман вновь плотной шапкой накрыл землю. И второй раз, когда я возвращался из своего отпуска в часть, после чего, нелётная погода сохранялась ещё две недели.
Получается, что лётная погода появлялась на несколько часов только тогда, когда мне нужно было лететь. И я заподозрил, что всё это неспроста и что, скорей всего, я и есть причина моего везения. Конечно, вероятность случайности подобного существует, но она ничтожна мала. И у меня возникли подозрения, что теория вероятностей, в данном случае, всё-таки не причём.
Оставалось только получить новые подтверждения моего прямого участия в подобных явлениях, чтобы подтвердить или опровергнуть моё предположение. После этого случая, я стал уже внимательно наблюдать за своими желаниями и их последствиями и не только за желаниями, связанными с состоянием погоды.
А, что касается погоды, то, стоило мне сосредоточиться или сильно пожелать и... прекращался или начинался дождь, появлялись или исчезали тучи и облака, мне было достаточно только представить процесс. Осознав, что моё желание влияет на погоду я, тем не менее, старался без особой надобности не вмешиваться в погоду. Но, с тех пор, мне практически никогда не приходилось сидеть в залах аэропортов в ожидании лётной погоды.
В дни «моих» рейсов всегда была лётная погода, даже когда лётной погоды не было ни до, ни после «моих» дней перелётов. Так что, очень скоро возможность «случайности» происходящего с погодой, по крайней мере для меня, с «повестки дня» была снята.
Получалось у меня, как в той сказке про Емелю: «По щучьему велению, по моему хотению...». У меня, правда, не было волшебной щуки или мне о ней не было ничего известно, а было только моё «хотение», которого оказывалось достаточно для неосознанного (на то время) управления погодой. И, хотя, как говорится в песне: « ...у природы нет плохой погоды, каждая погода благодать...», мне никогда лично не нравился нудно моросящий холодный дождь, когда низкие свинцовые тучи зависают над землёй на многие дни.
У меня подобная «благодать» почему-то особого резонанса в душе не вызывала. И, хотя я и понимал необходимость подобной погоды тоже, иногда не выдержав нудности этой «благодати», устраивал и себе, и, надеюсь, всем остальным, периодический отдых от подобной «благодати» и так уж получалось, что этот отдых я устраивал на выходные и праздничные дни, особенно, если у меня намечалось какое-то мероприятие и мне нужно было быть на открытом воздухе.
* * *
Но всё это происходило позже, а пока я ещё в армии и мои открытия нового, необыкновенно красивого мира всё ещё продолжаются... Мой брат не только побеспокоился о квартире для меня, о чём я уже упоминал ранее, но и «довёл» до сведения местного населения сведения о том, что я могу лечить людей.
В моей части многие знали не только о моих возможностях влияния на людей, в чём многие убедились не только в качестве зрителей, но и о моей возможности лечить тоже. Многие солдаты, офицеры и прапорщики обращались ко мне с просьбами о помощи. Я старался, по возможности, им в этом помочь.
С лёгкой руки моего брата, который всегда обладал талантом устанавливать очень быстро контакт практически с любым человеком, ко мне, с просьбой о лечении, стали обращаться и жители Ильичёвска. Так что, после службы вечером, если я не стоял в наряде, ко мне приходили гражданские лица, как любят выражаться военные. Мой брат очень красочно расписывал людям, что я умею делать и часто просил меня потом, доказать этим людям, что он не врёт и что всё сказанное им правда.
Я много раз просил его не создавать мне такой «рекламы» и тогда мне не будет надобности доказывать кому-либо, что я не верблюд, а он — не лгун. Но, он был неисправим в этом. Причём он рассказывал людям не только о том, что я могу лечить, но и других моих «странностях». И с этим связан один весьма смешной случай.
Однажды, он рассказал нескольким своим знакомым о том, что я могу загнать под ногти иголки и, при этом, у меня даже не расширятся зрачки глаз. И, естественно, ему не поверили, и он попросил меня доказать этим людям, что он не лгун. Ему очень хотелось, чтобы я это сделал, он говорил о том, что это очень важно для него, иначе эти люди не будут его воспринимать серьёзно, а ему по работе было необходимо обратное. Короче, он меня уговорил. Но, перед тем, как перейти к описания моей демонстрации, хотелось бы немного прояснить саму ситуацию об иголках, загоняемых под ногти...
Ещё мальчишкой, меня потряс фильм о Камо, «пламенном» революционере «Великой» «Русской» Революции. В фильме Камо изображал из себя сумасшедшего, чтобы избежать тюрьмы и каторги. Врач, проводящий медицинскую экспертизу на предмет наличия у него сумасшествия, загонял ему в спину иголку и наблюдал за его реакцией. Камо, при этом, никак не показывал, что он чувствует боль, продолжал разговаривать как, ни в чём не бывало, со своим ручным воробьём.
Единственно, что его выдало, так это то, что его зрачки каждый раз, при вонзании иглы, расширялись. Врач, увидевший это, был настолько потрясён волей и силой духа Камо, что подтвердил диагноз сумасшествия, которое симулировал Камо.
После просмотра фильма, я находился под большим впечатлением от данного сюжета и подумал о том, а смог бы ли я выдержать боль и не подать вида?! Конечно, мне не хотелось изуродовать себя в ходе проверки своей собственной твёрдости духа. К тому времени, я побывал во многих переделках и вроде бы не проявлял слабости духа, но я не знал до какой степени крепок мой «дух». Поэтому, было бы проще всего попробовать что-то похожее, о чём говорилось в фильме.
Но самому загнать иглу в нервные узлы спины было несколько проблематично, и подобное было возможно только при привлечении посторонней помощи. А мне ох как этого не хотелось! А вдруг, мой «дух» дрогнет и об этом станет известно другим... Так что, постороннюю помощь я исключил сразу. Как-то не хотелось становиться всеобщим посмешищем. Поэтому, приходилось рассчитывать только на себя самого.
И тут я вспомнил, что наибольшее число нервных окончаний находится под ногтями и в глазах. Протыкать свои глаза мне не очень хотелось, и я остановился на ногтях. К тому же, я вспомнил о том, что одной из изощрённых пыток, как раз, и является вонзание иголок под ногти человеку. Этот факт и решил возникшую дилемму. Загнав иглы под ногти, я добивался желаемого результата. Я мог проверить твёрдость своего «духа» и не сделать себе каких-либо серьёзных телесных повреждений.
При этом, я мог справиться с этой проверкой сам и наблюдать в зеркале за своими зрачками, — расширятся они или нет, когда я загоню иглу себе под ноготь!? Выбрав подходящий момент, когда дома никого не было, я, с некоторым волнением, приступил к эксперименту со своей «силой духа». Я взял иглу, продезинфицировал её одеколоном, чтобы случайно не занести себе инфекцию под ногти и, уставившись на себя в зеркале, ... загнал себе иглу до основания ногтя.
Вроде бы всё у меня получилось, но мне хотелось убедиться, что мои зрачки не расширяются при этом. Уже будучи уверенным, что я смогу это выдержать, как это должно быть, я попросил своего брата быть посторонним независимым наблюдателем и вновь повторил эксперимент в его присутствии. Он подтвердил, что мои зрачки при этом не расширялись. Именно это мне и было нужно.
Я не скажу, что, вгоняя иголки себе под ногти, я не испытывал боли, боль была, вообще-то я всегда отличался повышенной чувствительностью, но в этих экспериментах я своей силой воли не позволял боли «захватить» себя и даже пытался при этом улыбаться.
У меня всё получилось, и я остался доволен своими результатами. Я не стал демонстрировать всё это другим, мне не нужно было дешёвого авторитета. Я хотел проверить самого себя для себя, и мне это удалось. Единственный кто об этом знал — был мой брат. И вот, через десять-двенадцать лет после моего эксперимента, мой брат упоминает о нём и его объявляют лгуном. Как-то, после своей службы, я подъехал вместе со своим братом к этим людям имея с собой иголки и одеколон.
Предстоящие наблюдатели, предлагали не делать «глупостей», но я решил всё-таки показать им этот «трюк». Я загнал у них на глазах несколько иголок под ногти левой руки (я — правша) с улыбкой и просьбой наблюдать за моими зрачками.
Когда я это сделал, одна зрительница происходящего сказала, что это — иллюзия и никаких загнанных иголок под ногти нет, что я просто создал иллюзию, и что она уже слышала об этом от других людей и не стоит держать всех за дураков!
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 41; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!